обязательно являются точными; это, скорее, общедоступные описания, часто приблизительные или обобщающие. Тем не менее они истинны. То, чему они учат, верно в том смысле, в каком они этому учат359.

3.  Концепция ограниченной непогрешимости также рассматривает Библию как непогрешимую и безошибочную в вопросах, относящихся к спасению. Однако проводится четкое разграничение между вопросами неэмпирическими, относящимися к сфере откровения, с одной стороны, и эмпирическими, относящимися к природной сфере, с другой стороны. Факты научного и исторического характера, содержащиеся в Библии, отражают то понимание, которое было распространенным во времена ее написания. Библейские авторы были связаны ограничениям своего времени. Откровение и богодухновенность не поднимали этих авторов над обычным знанием, наука и история не были раскрыты им Богом в откровении. Следовательно, Библия вполне может содержать ошибки в этих областях знания. Это, однако, не имеет большого значения. Библия не претендует на то, чтобы учить нас науке и истории. В рамках тех целей, для которых

Библия была дана, она полностью истинна и непогрешима.360

4.  Концепция непогрешимости цели утверждает, что Библия непогрешимо выполняет свое назначение. Назначение библейского откровения заключается в том, чтобы привести людей к личному союзу и общению со Христом, а не в сообщении истины. Библия успешно выполняет это свое назначение. Неправильно, однако, связывать

непогрешимость с точностью в изложении фактов. Поэтому не стоит говорить о непогрешимости в фактах. Истина при этом понимается не как свойство суждений и утверждений, а как средство достижения цели. В этой позиции просматривается прагматический взгляд на истину361.

5.  Все перечисленные выше позиции характеризуются желанием сохранить термин и идею непогрешимости, понимаемой в том или ином смысле. Со своей стороны, сторонники адаптированного откровения не находят нужным и не желают пользоваться этим термином. Они утверждают, что Библия прошла через человеческие каналы и потому оказалась затронутой всеми недостатками и изъянами человеческой природы. Это относится не только к историческим и научным вопросам, но и к вопросам религиозным и богословским. Павел, например, в своих богословских учениях выражал иногда распространенные раввинистические взгляды. Это неудивительно, поскольку Павел получил раввинистическое образование. Таким образом, даже в вероучительных вопросах Библия содержит смесь элементов откровения с элементами, пришедшими из других источников. В учениях Павла по таким вопросам, как воскресение, мы можем обнаружить противоречия и пересмотр старых позиций. У.Д.Дейвис, например, утверждает, что в промежутке между написанием 1 и 2 посланий к коринфянам Павел изменил свою точку

зрения на воскресение. Нет никакой возможности согласовать его учение на эту тему, изложенное в 1 Кор. 15, с тем, что он пишет во 2 Кор. 5362. В таком согласовании нет никакой нужды. Равным образом, Пол Джуит во взглядах Павла на положение женщины находит смесь человеческих представлений и истин, раскрытых в откровении363. Основу его высказываний на эту тему явно составляет раввинистическая точка зрения. Однако имеются также места, где Божье откровение высвечивает нечто новое в этой области.

Внутри Павла шла борьба между стремлением постичь слово Божье и раввинистическим иудейским воспитанием. Некоторые даже считают, что Иисус ошибался в вопросе о времени Своего возвращения, а не просто не знал на него ответа. Он был уверен и говорил, что оно произойдет при жизни тех, кто Его слушает, а этого, как мы знаем, не произошло.

6.  Существуют также богословы, которые считают, что откровение не дает нам истин в форме суждений или утверждений. Согласно этой точке зрения, Библия сама по себе - не откровение. Ее задача заключается в том, чтобы направить нас к личной встрече, которая и есть откровение, а не в том, чтобы сообщить нам какие-то истины. Обычно в эпистемологии слово истинный может относиться только к суждениям. Искренними или истинными характеризуют людей или переживания. Поэтому в данном случае об истинности или ложности речи идти не может. Библия содержит ошибки, но это не ошибки в Слове Божьем, это лишь ошибки в словах Исайи, Матфея или Павла. Наличие в Библии ошибок никоим образом не препятствует выполнению ее функциональной

задачи364.

7.  Наконец, существует такая точка зрения, что вопрос о непогрешимости вообще является неуместным. У этой позиции много общего с предшествующей (хотя ее сторонники не обязательно утверждают, что откровение не содержит истин в форме суждений). По разным причинам сам вопрос о непогрешимости рассматривается как ложный или отвлекающий. Прежде всего, непогрешимость - термин негативный, образованный с помощью отрицания. Для характеристики Библии было бы намного уместнее использовать какой-нибудь утвердительный термин. Кроме того, непогрешимость - понятие небиблейское. В Библии заблуждение или грех - это духовное или нравственное, а не интеллектуальное явление. Вопрос о непогрешимости отвлекает

нас от подлинных и важных вопросов. Сосредотачивая наше внимание на деталях текста и заставляя нас расходовать свои силы на попытки разрешить мелкие противоречия, озабоченность вопросом о непогрешимости отвлекает нас от главной задачи: выслушать то, что Библия в действительности пытается сказать о наших отношениях с Богом. Она мешает и изучению Библии. Если экзегет связан той точкой зрения, что Библия абсолютно лишена ошибок, он не может быть вполне свободным в исследованиях Писания. Эта идея

-  ненужная и бесполезная предпосылка, превращающаяся в балласт для беспристрастной экзегезы. Она, кроме того, искусственна и навязана извне. Она не только заставляет нас задавать вопросы, которые библейские авторы не задавали, она также требует ответов, демонстрирующих точность, свойственную лишь нашему научному веку. К тому же она представляет собой позицию, имеющую относительно недавнюю историю в христианской церкви. Вопрос о непогрешимости не обсуждался богословами раннего периода. Он возник потому, что в сферу изучения Библии была привнесена определенная философская точка зрения. Наконец, этот вопрос наносит вред церкви. Он создает разобщенность между людьми, у которых без него очень много общего. Идея непогрешимости

превращает в важную проблему то, что следовало бы, самое большее, считать мелким, второстепенным вопросом365.

Краткие выводы по непогрешимости

Зачем церкви вообще заниматься вопросом о непогрешимости? Учитывая, в частности, те соображения, которые выдвигаются сторонниками последней из перечисленных выше позиций, не лучше было бы просто проигнорировать этот вопрос и "заняться насущными делами"? Отвечая на это возражение, заметим, что в основе большинства споров о непогрешимости лежит озабоченность весьма практического характера. Один студент семинарии, служивший в небольшой сельской церкви помощником пастора, хорошо выразил беспокойство и озабоченность своей паствы: "Мои прихожане спрашивают меня: "Если это говорится в Библии, могу ли я верить этому?". Озабоченность тем, надежно ли Писание, заслуживает ли оно доверия, - пример того, что Гельмут Тилике назвал "духовным инстинктом детей Божьих"366. Действительно, вопрос о надежности Библии имеет большое значение с богословской, исторической и эпистемологической точек зрения.

Богословское значение

Мы уже отмечали в главе о богодухновенности, что Иисус, Павел и другие считали Писание авторитетным во всех его деталях и этими деталями пользовались. Это доказывает справедливость той точки зрения, что Библия полностью богодухновенна, вплоть до малейших деталей текста. Если это так, можно сделать некоторые выводы. Коль скоро Бог всеведущ, Он должен знать все, Он не может чего-то не знать или в чем-то ошибаться. Кроме того, коль скоро Он всемогущ, Он может так повлиять на процесс создания библейским автором своего сочинения, что в конечное произведение не попадет ничего ошибочного. И, будучи существом верным и правдивым, Он, безусловно, желает использовать эти Свои способности таким образом, чтобы человек не был введен в заблуждение Писанием. Следовательно, наше понимание богодухновенности логически влечет за собой утверждение о непогрешимости Библии. Непогрешимость - это

логическое следствие учения о полной богодухновенности Писания. Если бы было доказано, что Библия не является во всем истинной, то под угрозой оказалась бы и наша точка зрения на богодухновенность.

Историческое значение

В ходе всей своей истории церковь всегда придерживалась убеждения в непогрешимости Библии. Хотя вплоть до последнего времени не было четко сформулированной теории непогрешимости, тем не менее на протяжении всей истерия церкви существовала вера в полную надежность Библии. Августин, например, писал:

Я научился относиться с уважением и почтением только к каноническим книгам Писания: только к ним я отношусь с непоколебимой уверенностью в том, что авторы были совершенно свободны от ошибок. И если в этих Писаниях меня смущает что-то или кажется мне противоречащим истине, я без колебаний предполагаю, что либо неверна рукопись, либо переводчик не уловил смысл сказанного, либо сам я не сумел понять написанное367.

Подобным же образом, Мартин Лютер писал: "Писания никогда не ошибаются... Писания не могут ошибаться... Несомненно, что Писание не может противоречить себе; таковым оно кажется только бесчувственным и закоснелым лицемерам"368.

Следует, правда, отметить, что эти заявления требуют некоторых оговорок. Хотя Августин утверждал, что Библия во всем истинна и заслуживает полного доверия, он в то же время применял до некоторой степени аллегорический подход к ее истолкованию; видимые трудности, связанные с пониманием текста, он устранял с помощью аллегорического истолкования. И Мартин Лютер не всегда бывал образцом последовательности. Кроме того, Жан Кальвин не только в своих "Наставлениях", трактате по систематическому богословию, но и в своих комментариях Библии отмечал некоторую свободу в цитировании Ветхого Завета новозаветными авторами369. Тем не

менее церковь на протяжении всей своей истории была убеждена в том, что в Библии нет ничего ложного. Означало ли это в точности то же самое, что и непогрешимость в понимании современных сторонников этой идеи, не вполне ясно. Как бы то ни было, нам хорошо известно, что общая идея непогрешимости возникла не в последнее время.

Прежде чем закончить с этой темой, отметим кратко то влияние, которое идея непогрешимости оказывала в ходе истории. В этом плане стоит обратить внимание на то, к каким последствиям для других разделов христианского учения приводил обычно отход от идеи непогрешимости. Когда какой-то богослов, школа или движение начинали расценивать идею непогрешимости Библии как нечто второстепенное или необязательное и отходили от этого учения, это часто приводило к отказу от других учений, считавшихся церковью очень важными, таких как учение о божественной природе Христа или о Троице, или к их ревизий. Поскольку, как мы писали во вступительной главе этой книги, история представляет собой лабораторию, в которой богословие испытывает и проверяет свои идеи, следует сделать вывод, что отход от веры в полную надежность Библии - очень серьезный шаг, причем не только в отношении последствий для самого этого учения, но и

даже в еще большей степени в отношении последствий для других учений370.

Эпистемологическое значение

Эпистемологический вопрос заключается всего лишь в следующем: откуда мы знаем? Некоторые содержащиеся в Библии утверждения, по крайней мере принципиально, допускают возможность независимой верификации или фальсификации. Иначе говоря, сообщения и утверждения исторического и научного характера могут, в рамках существующих исторических и научных методов и имеющихся фактов, быть признаны истинными или ложными. Некоторые другие вопросы, такие как богословские утверждения о природе Бога и об Искуплении, выходят за пределы сферы нашего чувственного опыта. Мы не можем эмпирически проверить их истинность или обоснованность. Но если бы было доказано, что Библия ошибается там, где ее утверждения можно проверить, то на каком разумном основании мы могли бы и далее считать, что она заслуживает доверия в тех вопросах, где мы не можем проверить истинность ее слов?

Сформулируем это иначе. Основанием для признания истинности той или иной богословской концепции служит для нас факт, что этому учит Библия. Если бы, однако, мы пришли к выводу, что некоторые положения (исторические или научные), которым учит Библия, не истинны, это имело бы далеко идущие последствия. В таком случае мы не можем уже придерживаться других положений лишь на том основании, что им учит Библия. Дело не в том, что доказана ложность и других положений, дело в том, что мы не можем больше быть уверенными в их истинности. Мы вынуждены либо придерживаться в их отношении позиции агностицизма, либо найти для них какое-то иное основание.

Поскольку перестает действовать принцип, согласно которому истинно все, чему учит Библия, тот лишь факт, что в ней содержатся эти учения, сам по себе не является уже достаточным основанием для того, чтобы их придерживаться. Конечно, человек может и дальше их придерживаться, но уже не на основании авторитета Библии.

Этот аргумент иногда рассматривается (и даже осмеивается) как некий вариант теории домино: "ложно в одном - ложно во всем"371. Это, однако, довольно поверхностное понимание. Ведь люди, выдвигающие этот довод, не утверждают, что все другие положения ложны; они просто спрашивают об основании, на котором их можно считать истинными. Их позицию точнее можно было бы сформулировать так: "Ложно в одном -

недостоверно во всем". Правда, может быть и так, что все утверждения Библии, поддающиеся эмпирической проверке, оказываются истинными, а некоторые трансцендентные положения нет. В этом случае, однако, существовала бы, по крайней мере, презумпция истинности последних. Если же доказана ложность некоторых эмпирически проверяемых положений, то на каком основании мы можем и дальше придерживаться положений, не поддающихся проверке?

Представим себе, что мы слушаем лекцию на какую-то достаточно туманную тему, о которой мы не имеем совершенно никакого представления. Лектор высказывает множество утверждений, выходящих за пределы нашего опыта. У нас нет возможности оценить их истинность. То, что он говорит, звучит весьма глубоко, но это может быть и всего лишь эффектным набором слов. Однако предположим, что в течение нескольких минут он высказывается по вопросам, с которыми мы хорошо знакомы. И здесь мы обнаруживаем несколько ошибочных утверждений. Что мы в таком случае будем думать о других его утверждениях, правильность которых мы не в состоянии проверить? Мы, несомненно, придем к заключению, что и в них тоже могут быть неточности и ошибки.

Если доверие подорвано, его нелегко восстановить или сохранить в других вопросах.

Конечно, мы можем и дальше придерживаться богословских утверждений Библии, прибегнув к помощи специально для этой цели созданного разграничения и утверждая, что библейский авторитет относится только к трансцендентным или вероучительным истинам. Поступая таким образом, мы спасем эти утверждения от возможного опровержения. По при этом возникнет подозрение, что вера превращается всего лишь - парафразируя Марка Твена - в "убежденность в том, о чем мы не знаем, что это неверно". Какова цена подобной уловки? Защитить от опровержения можно только ценой осмысленного заявления об истинности библейских учений. Если ничему не дозволено свидетельствовать против истинности библейских учений, то разве может что-нибудь

свидетельствовать в их пользу? (Когнитивное заявление может быть истинным или ложным, следовательно, должна быть возможность определения, что свидетельствует в его пользу, а что против.) Хотя сказанное нами выше внешне напоминает принцип верифицируемости логического позитивизма, существует одно важное различие, так как в нашем случае средство верификации (и, следовательно, критерий осмысленности) не есть обязательно и исключительно данные чувственного опыта.

Если человек отказывается от постулата: "все, чему учит Библия, истинно", то с логической точки зрения у него остается возможность занять чисто фидеистскую позицию, а именно: "я верю в эти положения не потому, что они содержатся в Библии, а потому, что я так решил", или: "я решил верить во все положения, которые содержатся в Библии и которые не были (или не могут быть) опровергнуты". Или же он может найти независимый способ для обоснования этих положений. В прошлом такие поиски шли по нескольким различным путям. Некоторые либеральные богословы строили фундамент своих учений на философии религии. Хотя Карл Барт и неоортодоксы верификацию своих учений находили в прямом и личном присутствии Бога, переработанный вариант своего фундаментального труда Барт озаглавил "Церковная догматика", а это указывает на то,

что отчасти он начал обосновывать свои взгляды авторитетом церкви. Вольфхарт Панненберг стремился построить богословие на историческом фундаменте, используя изощренные методы историографии. Если евангельские христиане отказываются от той точки зрения, что все, чему учит или что утверждает Писание, истинно, им надо искать другие основания для христианского учения. Ими вполне могут быть возрожденная философия религии или же, что более вероятно, учитывая распространенную сейчас "реляционную" ориентацию, бихевиоральные науки, такие как психология религии. Но какие бы формы ни принимало такое альтернативное обоснование христианского учения, список догматов и основных богословских принципов будет, вероятно, невелик, ибо трудно обосновать учение о Троице или о рождении Христа от Девы философскими аргументами или динамикой межличностных отношений.

Непогрешимость и фактический материал

Очевидно, что убеждение в непогрешимости Писания - не индуктивный вывод, к которому можно прийти, рассматривая все стихи Библии. По самой своей природа подобный вывод был бы в лучшем случае лишь вероятным. Равным образом, в учениях и заявлениях Библии нет ясно выраженного учения непогрешимости. Оно, скорее, просто выводится из догмата о полной богодухновенности Библии. Та точка зрения на Библию, которой придерживались и которой учили авторы Писания, подразумевает полную истинность Библии. Но это не дает нам подробного разъяснения природы и характера непогрешимости Библии. Как знание того, что Бог явил Себя в откровении, не может дать нам содержания Его послания, точно так же подразумеваемое в Библии положение об отсутствии в ней ошибок не говорит нам, что именно это означает и влечет за собой.

Теперь нам надо обратиться к сфере конкретных фактов и событий в Писании. Здесь мы тоже сталкиваемся со значительными трудностями. К ним относятся, в частности, расхождения между параллельными местами в Евангелиях или в книгах Царств и

Паралипоменон. Проблемы выглядят достаточно серьезными, чтобы побудить нас задуматься над вопросом о том, как именно они соотносятся с нашим учением о Писании. В Мк. 6:8 сообщается, что Иисус велел Своим ученикам взять с собой посох, тогда как, согласно Мф. 10:9-10 и Лк. 9:3, Он запретил им это. В рассказе о триумфальном входе Иисуса в Иерусалим Лука сообщает, что толпа кричала: "Слава в вышних!" - тогда как в других Евангелиях эти слова звучат иначе: "Осанна в вышних!" Все четыре Евангелия по- разному передают надпись над головой Иисуса на кресте. У Матфея она гласила: "Сей есть Иисус, Царь Иудейский"; у Марка: "Царь Иудейский"; у Луки: "Сей есть Царь Иудейский"; у Иоанна: "Иисус Назорей, Царь Иудейский".

В некоторых случаях возникают также проблемы в связи с библейской хронологией. Правление царей Израильского царства, например, датируется по времени правления царей Иудеи, но при этом возникают некоторые серьезные расхождения. Слова Стефана о продолжительности пребывания еврейского народа в Египте ("в порабощении и притеснении лет четыреста" - Деян. 7:6) не согласуются с рассказом в книге Исход.

Существуют также серьезные проблемы, связанные с цифровыми данными. В параллельных местах 2 Цар. 10:18 сообщает о 700 колесницах, а 1 Пар. 19:18 - о 7000 колесницах, во 2 Цар. 8:4 говорится о 1700 всадников и 20000 пеших воинов, а в 1 Пар. 18:4 - о 7000 всадников и 20000 пеших воинов; во 2 Цар. 24:9 сообщается о 800000 мужчин-израильтян и 500000 иудеян, тогда как в 1 Пар. 21:5 - о 1000000 израильтян и 470000 иудеян. Имеются также расхождения этического характера. Согласно 2 Цар. 24:1, Господь разгневался на израильтян и побудил Давида совершить грех, проведя Перепись населения; но, согласно 1 Пар. 21:1, восстал на Израиль и побудил Давида к переписи сатана. И Бог, Который "не искушается злом и Сам не искушает никого" (Иак. 1:13), послал, как утверждается, злого духа на Саула (1 Цар. 18:10), в результате чего Саул пытался убить Давида. Эти и многие другие трудности указывают на необходимость

проведения определенных исследований, чтобы примирить реальное содержание Библии с утверждением о ее непогрешимости. Как быть с этими фактами? К этому есть несколько стратегических подходов, которые применялись консервативными богословами в

прошлом и которыми часто пользуются сейчас.

1.  Абстрактный подход представлен Б. Б. Уорфильдом, который ценил Писание очень высоко. Он строил свою аргументацию главным образом на богословских соображениях о богодухновенности Библии. Хотя он знал об имеющихся проблемах (Генри Смит позаботился о том, чтобы он был хорошо о них осведомлен) и для некоторых из них предлагал свои решения, Он склонялся к мысли, что не все они должны обязательно получить разъяснение. Это всего лишь частности. Свидетельства богодухновенности и, следовательно, непогрешимости Библии столь весомы, что никакое количество данных подобного рода не может их перевесить. Несмотря на интерес Уорфильда к экзегетике Нового Завета, он не ощущал абсолютной необходимости разрешения (хотя бы частичного) этих трудностей. Он придерживался учения о непогрешимости, невзирая на

них372.

2.  Согласовательный подход представлен в трудах Эдварда Дж. Янга "Твое Слово - Истина"373 и Луи Госсена "Богодухновенность Священного Писания". Здесь также вера в

непогрешимость Библии основывается на богословском учении о богодухновенности. Сторонники этого подхода утверждают, что трудности, связанные с оценкой фактов в библейских рассказах, могут быть разрешены, и они пытаются их разрешить. Используя всю доступную в настоящее время информацию, они согласовывают противоречащие друг другу места из Библии и предлагают решения трудных проблем.

Один из примеров, приводимых Госсеном, - вопрос о том, как умер Иуда. Хорошо известно, что имеется внешнее противоречие между Мф. 27:5, где утверждается, что Иуда покончил с собой, удавившись, и Деян. 1:18, где говорится, что он "низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его". Госсен рассказывает историю человека из Лиона, совершившего самоубийство. Чтобы быть уверенным в конечном результате, он сел на самый край окна на пятом этаже, опустив ноги наружу, и выстрелил себе в рот из револьвера. Госсен замечает, что о его смерти можно было бы сделать три разных сообщения, одно из которых приписывало бы его смерть револьверному выстрелу, второе

-  падению, а третье - обоим этим факторам. И все эти сообщения были бы верны, заявляет он. По аналогии он высказывает предположение, что Иуда сначала повесился, а затем

упал (низринулся). Хотя Госсен и не говорит этого вполне ясно, можно предположить, что веревка оборвалась и Иуда перевернулся при падении. Нам не хватает только сообщения об этом конкретном факте, чтобы эта история во всех своих подробностях получила объяснение374. Так что противоречия здесь нет. Другие места получают аналогичное

истолкование. Объяснение Гарольдом Линдселлом видимого противоречия между сообщениями о диаметре и о длине окружности литого моря во 2 Пар. 4:1-2 - пример того же рода: длина окружности измерялась по внутреннему краю, тогда как диаметр - от одной внешней точки до другой375. В каждом таком случае автор выдвигает предположение, направленное на разрешение противоречия, и полагает, что его попытка

достигла цели,

3.  Умеренный согласовательный подход в какой-то степени следует схеме предыдущего. Проблемы воспринимаются серьезно, и делается попытка разрешить их или уменьшить связанные с ними трудности настолько, насколько это возможно при помощи имеющихся на настоящий момент данных. Одним из сторонников такой позиции является Эверетт Гаррисон. Он отмечает, что непогрешимость, хотя Библия не декларирует ее в ясной и определенной форме, является, тем не менее, логическим следствием полной богодухновенности. Изучение Писания с неизбежностью подводит к этому выводу.

Гаррисон пытается объяснить многие трудные места Библии. В некоторых случаях он

пока ответа не видит и не пытается навязать преждевременного решения таких проблем. В настоящее время нет всех необходимых для этого данных, но они могут появиться в будущем в результате успешных археологических и филологических исследований. Часть необходимых данных, возможно, утеряна. Вполне вероятно, что при наличии полной информации мы могли бы разрешить все проблемы376.

4.  Четвертая позиция была изложена в качестве гипотезы Эдвардом Карнеллом, хотя нет никаких указаний, что он сам ее придерживается. Эта позиция сравнительно проста и представляет собой развитие той тактики, которую в ограниченном масштабе используют многие богословы. Если бы у нас не осталось другого выхода, пишет Карнелл, мы могли

бы принять ту точку зрения, что богодухновенность гарантирует лишь точное воспроизведение источников, используемых автором Писания, но не исправление их. Поэтому, если источник содержал ошибочное утверждение, автор Писания воспроизводил эту ошибку точно в том виде, в каком она была в источнике377. Даже Гаррисон писал, что такой подход иногда может быть целесообразным378, а Джеймс Орр за много лет до этого высказывал предположение, что при наличии в источниках пробелов Святой Дух вовсе не обязательно заполнял их379.

Карнелл отмечал, что Уорфильд в своем споре со Смитом вынужден был согласиться с наличием ошибок в некоторых утверждениях, содержащихся в Библии; непогрешимым было лишь воспроизведение их из исходного источника. Это, видимо, относится к речам Елифаза Феманитянина и других друзей Иова. Есть также и некоторые другие очевидные случаи неверных утверждений, приводимых в Библии, таких как "нет Бога", - это, разумеется, заявление безумца (Пс. 13:1; 52:2). Когда-то у меня был коллега- преподаватель, который попросил своих студентов ответить на вопрос, истинно или ложно утверждение: "Все в Библии истинно". Хотя он твердо верил в непогрешимость Библии, его собственным ответом было "ложно", поскольку в Библии приводится множество ошибочных заявлений и утверждений, делавшихся людьми, которые не были богодухновенными (разумеется, по мнению моего коллеги, сама передача этих ошибочных утверждений была непогрешимой}. Такой способ рассуждений можно распространить и на разрешение и разъяснение значительной части проблем, связанных с библейским текстом. Например, автор мог полагаться на неточный источник при составлении своего сообщения о числе колесниц и всадников.

5.  Наконец, существует такая точка зрения, что Библия на самом деле иногда ошибается. Эта прямая и откровенная позиция была сформулирована Дьюи Биглем, а также некоторыми другими богословами, которые, в отличие от Бигля, не объявляют себя евангельскими христианами. Бигль, по существу, говорит, что мы должны признать наличие в Библии реальных неразрешимых проблем. Нам надо назвать их своими именами и признать, что Библия содержит ошибки. Мы должны не пытаться как-то объяснить их, а признать тот факт, что они существуют и являются подлинными ошибками, а затем строить свое учение с учетом этого факта380. Наше учение о богодухновенности не должно быть абстрактным или априорным построением, в таком случае мы просто принимаем какую-то точку зрения, которая диктует нам собственный смысл. Вместо этого нам надо рассмотреть результат богодухновенности Библии и из

этого сделать выводы о природе и характере богодухновенности. Какой бы ни была богодухновенность, она не является вербальной. Нет оснований считать, что действие богодухновенности распространяется на выбор слов в тексте.

Теперь нам необходимо выбрать из этих возможностей какую-то позицию и заняться ее разработкой. Из рассмотренных альтернативных взглядов на сферу библейских фактов мне лично ближе всего взгляды Гаррисона. В позиции Уорфильда основное значение

совершенно справедливо придается учению Писания, а не фактической стороне. При этом, однако, сфере библейских фактов не уделяется достаточно внимания. Для экзегета такое упущение выглядит близким к безответственности. Заявление, что места Писания,

подобные отмеченным выше, создают лишь незначительные затруднения, а не проблемы, представляется слишком легким решением. Направление, ориентированное на согласование и разрешение проблем любой ценой, во многих случаях принесло серьезную пользу библеистике найденными творческими решениями ряда вопросов. Мне, однако, кажется, что настойчивые попытки разрешения всех проблем при помощи имеющихся в настоящее время данных ведут к насилию над материалом. Некоторые из предлагаемых решений, вроде объяснения Госсеном причин смерти Иуды, выглядят почти неправдоподобными. Лучше всего прямо признать, что пока у нас нет всех ответов. Такой смиренный подход будет, вероятно, больше способствовать вере в Библию, чем требование принятия некоторых из предложенных объяснений одновременно с утверждением, будто сохранение в неприкосновенности учения о непогрешимости

Библии зависит от принятия подобных надуманных решений. Вариант, предложенный Карнеллом, во многом заслуживает одобрения, тем более что практически все богословы должны признать, что хоть в какой-то степени пользуются им381. Однако с этим подходом, в том виде, в каком он предлагается Карнеллом, связаны значительные проблемы.

Практически мы можем быть уверены в истинности написанного только в том случае, когда наверняка знаем, что в данном отрывке из Библии не используются никакие источники. Но вынести такое определенное суждение на самом деле весьма сложно. Следовательно, учение о непогрешимости и авторитетности Библии становится чисто формальным, а ее применимость сомнительной. Взгляды Бигля, как представляется, с неизбежностью ведут к заключению, что в откровении не сообщается никаких истин в форме суждений и утверждений, а эта позиция не согласуется с ортодоксальным пониманием откровения. Таким образом, методом исключения я прихожу к точке зрения, сходной с точкой зрения Гаррисона, хотя и с некоторыми оговорками382.

Определение непогрешимости

Мы можем теперь сформулировать наше понимание непогрешимости: Библия, если она правильно истолковывается с учетом того уровня, которого ко времени ее написания достигли культура и средства передачи информации, и тех целей, с которыми она была дана, полностью соответствует истине во всем, что она утверждает. Это определение отражает концепцию полной непогрешимости, которая, как мы указывали во вводной части этой главы, занимает промежуточное положение между концепциями абсолютной непогрешимости и ограниченной непогрешимости. Далее нам следует подробнее раскрыть смысл этого определения и разъяснить его. В наши намерения не входит рассмотрение всех проблем, мы остановимся лишь на отдельных принципах с пояснениями, которые помогут нам определить непогрешимость более конкретно и частично преодолеть трудности.

1.  Непогрешимость относится к тому, что утверждается или отстаивается в Библии, а не к тому, что в ней лишь пересказывается. Это положение учитывает здравые стороны предложенного Карнеллом подхода. В Библии пересказываются ложные заявления и утверждения нечестивых людей. Наличие таких утверждений в Писании не означает, что они истинны; это лишь гарантирует точность их воспроизведения или пересказа. То же самое можно сказать и о некоторых утверждениях и заявлениях праведных людей, когда

они говорили не по внушению Святого Духа. Возможно, Стефан в своей речи в Деян. 7 не получил вдохновения, хотя и был исполнен Святого Духа. Поэтому его хронологическое утверждение в ст. 6 не обязательно безошибочно. По-видимому, даже Петр и Павел могли иногда делать неверные и неточные заявления. Однако, когда библейский автор берет что- то из какого бы то ни было источника и включает в свой текст в качестве утверждения, а не только сообщения или пересказа, то это следует считать истинным. Но это не гарантирует каноничности цитируемых книг. Неверующие, даже без особого откровения или богодухновенности, могут тем не менее передавать истину. На основании убеждения, что все в Библии истинно, вовсе не обязательно считать, что в Библии находится вся истина. Ссылка Иуды на две неканонические книги вовсе не обязательно создает проблему, ибо из-за этого отнюдь не требуется верить в то, что либо Иуда совершил ошибку, либо Первая книга Бноха и Успение Моисея являются богодухновенными книгами, которые должны быть включены в канон Ветхого Завета.

Возникает вопрос: относится ли понятие непогрешимости к иным формам повествования помимо изъявительной? Наряду с утверждениями Библия содержит вопросы, пожелания и повеления. Однако к ним неприменимы обычные оценки "истинно" или "ложно", так что понятие непогрешимости к ним, по-видимому, тоже не относится. Тем не менее в

Писании содержатся утверждения (ясно выраженные или подразумеваемые) о том, что некто задал такой-то вопрос, выразил такое-то пожелание или произнес такой-то приказ или повеление. О фразе "любите врагов ваших" нельзя сказать, истинна она или ложна, тогда как утверждение: "Иисус сказал: "Любите врагов ваших", - допускает проверку на истинность или ложность. И, будучи утверждением Писания, оно непогрешимо.

Обратите внимание, что упор мы делаем на самих утверждениях, а не на намерениях говорящего или автора. Среди евангельских христиан намерение автора считается крайне важным - смысл написанного не может и не должен пониматься совершенно отлично от того, что намеревался сказать автор. Евангельские христиане в особенности возражают против практики истолкования текста Библии исходя не из того, что имел в виду автор, а из того, что находит в тексте или привносит в него читатель. Это в высшей степени похвальная озабоченность383. Главное в том, что намеревался сказать автор.

Однако с концепцией о приоритете намерения связаны некоторые проблемы. Одна из них заключается в том, что смысл библейского текста или отрывка иногда неоправданно сужается и сводится к одному главному намерению. Например, когда Иисус сказал, что ни одна малая птица не упадет на землю без воли Отца (Мф. 10:29), Он не намеревался учить нас, что Бог заботится о воробьях. Он хотел сказать, что Бог заботится о Своих детях, людях и охраняет их ("Не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц" - Мф. 10:31). Тем не менее Иисус определенно сказал, что Бог заботится о малых птицах и оберегает их; действительно, истинность Его утверждения о заботе Божьей о людях опирается на истинность Его утверждения о малых птицах. Таким образом, сказанное Иисусом о малых птицах - это утверждение, и Иисус намеренно сделал его, хотя целью этого Его утверждения было наставление о Божьем промысле в отношении людей.

Другая проблема, связанная с убеждением в первостепенной важности намерения автора, заключается в том, что такой подход не учитывает новых открытий психологии XX века, связанных с пониманием роли подсознания. Теперь мы знаем, что многие сообщения мы делаем неосознанно. Оговорки, проанализированные Фрейдом, язык телодвижений и другие неосознанные проявления часто яснее выражают то, во что мы действительно верим, чем заявления, которые мы делаем сознательно. Поэтому не следует ограничивать откровение и богодухновенность тем, что ясно сознавалось автором Писания.

Представляется вполне возможным, что записывая свое великое видение, которое он получил на Патмосе, Иоанн сообщил нам больше, чем сам понимал.

2.  Истинность содержащихся в Писании заявлений и утверждений следует оценивать в свете того, что они означали в том культурном контексте, в котором высказывались. Библию нам надо оценивать с учетом форм и стандартов ее собственной культуры. Пытаясь понять сказанное, нельзя применять мерки и шаблоны, не свойственные тому времени. Например, не следует ожидать, что нормы точности при цитировании, привычные в нашу эпоху массовой печатной продукции, действовали в первом веке. Нам следует также осознать, что числа в древние времена использовались символически гораздо чаще, чем в современной культуре. Имена, которые родители выбирали для своих детей, обычно имели особый смысл; в наше время такое бывает редко. Слово сын в нашем языке и в вашей культуре практически имеет узкий и конкретный смысл. В библейские же времена его значение было более широким, почти совпадающим со значением слова потомок. Таким образом, между нашей культурой и культурой библейских времен существуют значительные различия. Говоря о непогрешимости, мы имеем в виду, что утверждения Библии полностью истинны в рамках и с точки зрения ее собственной культуры.

3.  Утверждения Библии полностью истинны, если оценивать их в соответствии с теми целями, ради которых они делались. Точность (или конкретность, о которой мы писали ранее) меняется в зависимости от того, какое использование текста имелось в виду. Возьмем гипотетический случай, когда в Библии сообщается о битве, в которой участвовало 9476 человек. Каким было бы в подобном случае точное (или безошибочное) сообщение? Была бы цифра 10000 точной? 9000? 9500? 9480? 9475? Или лишь сообщение о 9476 участниках было бы точным? Ответ зависит от цели или назначения сообщения. Если данное сообщение - официальный военный документ, который офицер должен представить своему начальнику, то число должно быть точным. Только при этом можно установить, были ли дезертиры. Если же, с другой стороны, рассказ должен дать лишь некоторое представление о масштабах битвы, то круглое число вроде 10000 было бы вполне уместным и в таком контексте точным. То же самое относится к литому морю во 2 Пар. 4:2. Если цель, с которой сообщаются его размеры, заключается в описании плана, по которому может быть сделана точная его копия, то важно знать, действительно ли оно имело диаметр в 10 локтей и длину окружности в 30 локтей. Но если цель заключалась лишь в том, чтобы дать представление о размерах объекта, то приблизительных цифр вполне достаточно и сообщение можно расценивать как совершенно истинное. В Библии мы часто сталкиваемся с приблизительными цифрами. Нет никакого реального противоречия между утверждением в Чис. 25:9, что погибло 24000 человек и

утверждением Павла в 1 Кор. 10:8, что погибло 23000 человек. В обоих случаях мы имеем дело с приблизительными оценками, и эти цифры вполне приемлемы, а потому оба утверждения можно считать истинными.

Приблизительные оценки распространены и в нашей культуре. Допустим, мой фактический общий доход за прошлый год составил 25137 долларов 69 центов {чисто гипотетическая цифра). И допустим, вы спрашиваете меня, какой у меня общий доход за прошлый год. Я отвечаю: "Двадцать пять тысяч долларов". Сказал ли я правду или нет? Это зависит от ситуации и общего контекста. Если вы - мой приятель, а вопрос задан в рамках неформального обсуждения социальных вопросов и стоимости жизни, то я сказал правду. Но если вы - агент налоговой службы, проводящий проверку уплаты налогов, то я сказал неправду. Чтобы утверждение отвечало необходимым требованиям, а следовательно, было истинным, во второй ситуации требуется большая точность и конкретность, чем в первой.

Это относится не только к цифровым данным, но и к хронологическому порядку в исторических повествованиях, который в Евангелиях иногда меняется. В некоторых случаях, чтобы передать один и тот же смысл различным людям, требовалась замена слов. Так, у Луки мы читаем: "слава в вышних", тогда как у Матфея и Марка - "осанна в вышних". Для языческого круга читателей Евангелия от Луки первое звучало более осмысленно, чем второе. Такие же приемы расширения или сокращения при цитировании, применяемые современными проповедниками, которых отнюдь не обвиняют за это в искажении текста, использовались и библейскими авторами.

4.  Сообщения об исторических событиях и научных фактах делались на обыденном, а не на специальном, терминологическом языке. То есть автор сообщал факты так, как они выглядели. Это обычная практика в популярных текстах (в отличие от специальных или технических). В качестве примера подобной практики часто приводят слова "восход солнца". Когда метеоролог в вечерних новостях сообщает нам, что солнце взойдет утром в 6 часов 37 минут, он со строго научной точки зрения делает ошибку, поскольку со времен Коперника известно: Солнце неподвижно, двигается Земля. Тем не менее это распространенное выражение не порождает никакой проблемы. Действительно, даже в научной среде оборот восход солнца стал чем-то вроде идиомы; хотя ученые постоянно пользуются этим выражением, они не понимают его буквально. Сходным образом, в библейских сообщениях не делается попытки соблюсти научную точность; авторы не пытаются теоретизировать о том, что именно на самом деле происходило, когда, например, пали стены Иерихона, была остановлена река Иордан или плавал топор. Автор просто сообщал то, что человек видел и как это представлялось человеческому взгляду. (В определенном смысле принцип использования в Библии популярного, а не научно выверенного языка - это всего лишь подпункт предыдущего принципа, а именно, что утверждения Библии полностью истинны, если их оценивать в соответствии с целью их написания.)

5.  Трудности в объяснении библейского текста не должны заведомо расцениваться как свидетельство ошибки. Уже говорилось, что не следует слишком спешить с выдвижением

определенных решений для возникающих проблем. Лучше подождать появления недостающих данных с верой в то, что если бы у нас были все факты, проблемы были бы решены. В некоторых случаях необходимые данные могут так и не появиться. Когда холм раскопан, он уже раскопан, - независимо от того, сделано это со всей осторожностью экспедицией квалифицированных археологов, бульдозером или группой воров, ищущих дорогие изделия из драгоценных металлов. Однако поддержку и ободрение можно найти в том факте, что трудности все же разрешаются по мере поступления дополнительных данных. Некоторые проблемы, казавшиеся крайне запутанными век назад - вроде неизвестного Саргона, упоминаемого Исайей (Ис. 20:1), - получили удовлетворительное объяснение, и притом без всяких надуманных ухищрений. Даже загадка смерти Иуды теперь, кажется, получила реальное и разумное объяснение.

Конкретное слово в Деян. 1:18, которое было причиной затруднений в отношении смерти Иуды, - это . Долгое время считалось, что оно означает лишь "падение головой вперед"384. Однако изучение в XX веке древних папирусов показало, что в греческом койне это слово имело и другое значение, оно означало также "вздутие", "разбухание"385. Теперь можно высказать такую гипотезу о смерти Иуды, которая как будто согласуется со всеми имеющимися данными, но лишена искусственности, присутствующей в решении этой проблемы Госсеном. Когда Иуда повесился, его тело обнаружили не сразу. В такой

ситуации уже начали разлагаться его внутренности, вызывая вздутие живота, характерное для трупов, которые не подверглись должным образом проведенному бальзамированию (а также и для тех, которые подверглись бальзамированию, если этот процесс не было повторен через несколько дней). Поэтому, раздувшись, "расселось чрево его, и выпали все внутренности его" (Деян. 1:18). Хотя у нас нет возможности узнать, было ли это так на самом деле, такое предположение представляется вполне правдоподобным и удовлетворительным способом разрешает это затруднение.

Следовательно, нам надо и дальше работать над решением трудных проблем в нашем понимании Библии. Это подразумевает обращение к лучшим из имеющихся материалов по лингвистике и археологии. Археология дала особенно много подтверждений точности Писания. В целом вера в непогрешимость Библии сталкивается сейчас с меньшим количеством трудностей, чем столетие назад. В то же время мы должны понимать, что никогда не будет полного подтверждения всего, что говорится в Библии, или разрешения всех трудных проблем. Поэтому не надо пытаться строить фантастические объяснения, не подтверждаемые фактическими данными. Лучше оставить подобные трудные вопросы без

объяснения - в уверенности, основывающейся на учении Писания, что они будут решаться по мере поступления дополнительных данных.

Теперь, определив непогрешимость более конкретно, нам надо обратить внимание на некоторые вопросы, оставшиеся за рамками нашего определения. Учение о непогрешимости не дает нам априорного знания о том, какого рода материал содержит Библия. Не разъясняет оно нам и того, как толковать отдельные тексты Писания. (Это сфера герменевтики.) Не следует, в частности, понимать непогрешимость так, будто она в любом случае означает максимальную конкретность текста. Наше учение о непогрешимости означает лишь, что все утверждения Библии истинны, если они

правильно истолковываются в свете их культурного контекста и тех целей, с которыми они делались.

Сопутствующие вопросы

1.  Является ли слово непогрешимость подходящим термином или его следует избегать? С этим термином связаны определенные проблемы. Одна из них заключается в том, что он отчасти несет в себе оттенок крайней конкретности, не присущей таким словам, как правильность, верность, правдивость, надежность и даже точность. Пока слово "непогрешимость" не понимается в смысле научной точности, оно может быть полезным термином. Однако при перечислении главных свойств Писания непогрешимость следует ставить в конец списка; впереди должны стоять положительные характеристики. Хотя Библия не содержит ошибок, главное в ней то, что она учит истине. Кроме того, непогрешимость не следует понимать в том смысле, что Библия полностью освещает ту или иную тему. Анализ обычно бывает не исчерпывающим, но достаточным для достижения поставленной цели.

Поскольку термин непогрешимость получил широкое распространение, нет особых причин отказываться от него. С другой стороны, его нельзя использовать без надлежащих пояснений, поскольку, как мы видели, разные люди вкладывают в него совершенно разный смысл. В данном случае уместно привести в качестве предостережения слова Уильяма Хордерна: "Как фундаменталистам, так и неоконсерваторам часто кажется, что новый консерватор пытается сказать: "Библия непогрешима, но, конечно, это не означает,

что в ней нет ошибок" "386. Чтобы избежать недоразумений, нам надо четко объяснить, что мы имеем в виду, используя этот термин.

2.  Нам надо также определить, что мы понимаем под ошибкой. Если этого не сделать, если у нас не будет твердых границ, ясно отделяющих истинные утверждения от ложных, смысл и значение непогрешимости будут утеряны. Если "коэффициент эластичности языка" бесконечен до такой степени, что значение слова истинный можно просто

постепенно растягивать все больше и больше, то в конце концов оно будет вмещать в себя все, а следовательно, ничего. Чтобы вера имела какой-то смысл (в данном случае вера в непогрешимость Библии), мы должны быть готовы сформулировать принципы, которые могли бы побудить нас от нее отказаться. Мы, следовательно, должны четко определить, что считать ошибкой. Те содержащиеся в Писании утверждения, которые явно противоречат фактам (или которым противоречат факты) должны считаться ошибочными. Если Иисус не умер на кресте, если Он не успокоил волнение на море, если не пали стены Иерихона, если народ Израиля не вышел из рабства египетского и не направился в Землю обетованную, то Библия ошибается. Во всем этом мы видим действие видоизмененной формы принципа верифицируемости, но без тех крайних его сторон, которые, как показало его применение логическим позитивизмом, губят и сам критерий; в настоящем же случае средства верификации не ограничиваются данными чувственного опыта.

3.  Учение о непогрешимости в строгом смысле слова приложимо лишь к оригиналам, а в производном смысле - к копиям и переводам, но в той мере, в какой они отражают

оригинал. Это положение часто рассматривают как просто уловку, напоминая, что никто еще не видел непогрешимого оригинального текста387. Однако, как указал Карл Генри, никто не видел и оригинала с погрешностями и ошибками388. Разумеется, концепция, согласно которой непогрешимы лишь оригиналы, может использоваться в качестве увертки. Можно заявить, что все видимые ошибки - это лишь ошибки переписчиков; их не было в оригинальных текстах, и они вкрались в текст позднее. Но на деле концепция о распространении непогрешимости лишь на оригиналы редко используется таким образом. Критика текста - достаточно развитая наука, так что число мест в Библии, прочтение которых вызывает сомнение, относительно невелико; фактически в отношении многих трудных мест в Библии вопрос о точности прочтения не стоит. Таким образом, мы имеем хорошее представление о точных формулировках оригиналов. Концепцией непогрешимости оригиналов утверждается, скорее, то, что богодухновенность не

распространяется на переписчиков и переводчиков. Хотя и здесь, несомненно, действует промысел Божий, это действие иного типа, чем действие Святого Духа при первоначальном создании текста.

Тем не менее следует еще раз подчеркнуть, что копии и переводы - это также Слово Божье в той мере, в какой они сохраняют послание оригинала. Заявляя, что они - Слово Божье, мы, конечно, не имеем в виду первоначальный процесс богодухновенности, затронувший библейских авторов. Это, скорее, Слово Божье в производном смысле, относящемся к конечному результату. Именно поэтому Павел и писал Тимофею, что все Писание богодухновенно, хотя, бесспорно, то Писание, которое он имел в виду, было копией и, вероятно, переводом (Септуагинтой).

В мире, в котором так много ложных концепций и точек зрения, Библия представляет собой надежный источник водительства. Ибо при правильном истолковании она заслуживает полного доверия во всем, чему она учит. Она является верным, надежным и заслуживающим доверия авторитетом.