Джонатан Эдвардс

Религиозные чувства

5. Истинно благодатные чувства сопровождаются разумным и духовным осознанием реальности и достоверности Божественных ценностей.

Кажется, это подразумевается в тексте, который был положен в основание данной книги: «…Которого не видев, любите, и Которого доселе не видя, но веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною и преславною» (1 Пет. 1:8).

Все люди, которые истинно наделены благодатью, имеют твердое, полное, тщательное и действенное осознание истинности великих ценностей Евангелия. Я имею в виду, что они уже не останавливаются между двумя мнениями. Великие доктрины Евангелия уже перестают быть сомнительными вещами или вопросами мнения, которые, хотя и возможны, однако спорны; но у них это факты, утвержденные и определенные как несомненные и неоспоримые, так что они не боятся поставить все свое на их истинность. Их убеждение — это действенное убеждение, поэтому великие, духовные, таинственные и невидимые ценности Евангелия имеют влияние реальных и верных вещей на них. Они имеют вес и силу реальных ценностей в их сердцах и соответственно руководят их чувствами и управляют ими на протяжении их жизни. В отношении Христа как Сына Божьего и Спасителя мира и великих истин, которые Он открыл о Себе и Своем Отце и о другом мире, они имеют лишь преобладающее мнение, что они истинны, и поэтому соглашаются с ними, как они делают это во многих других вопросах вызывающего сомнения размышления; но они видят, что это истинно так. Их глаза открыты, так что они реально видят, что Иисус есть Христос, Сын живого Бога. И что касается того, что Христос открыл о вечных целях и намерениях Бога относительно падшего человека и славных и вечных благ, приготовленных для святых в ином мире, они видят, что они таковы на самом деле, и поэтому эти ценности имеют большой вес у них и оказывают мощное действие на их сердца и влияние на их действия, в некоторой мере соответствующее их бесконечной важности.

То, что все истинные христиане имеют такой род убеждения в истинности ценностей Евангелия, достаточно ясно из Священного Писания. Я упомяну только несколько текстов: «Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты — Христос, Сын Бога Живого. Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» (Мт. 16:15-17); «…Ты имеешь глаголы вечной жизни, и мы уверовали и познали, что Ты — Христос, Сын Бога живого» (Ин 6:68-69); «Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое. Ныне уразумели они, что все, что Ты дал Мне, от Тебя есть; ибо слова, которые Ты дал Мне, Я передал им, и они приняли и уразумели истинно, что Я исшел от Тебя, и уверовали, что Ты послал Меня» (Ин. 17:6-8); «Если веруешь от всего сердца, можно» (Деян. 8:37); «Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтоб и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей, так что смерть действует в нас, а жизнь в вас. Но, имея тот же дух веры, как написано: «Я веровал и потому говорил», и мы веруем, потому и говорим, зная, что Воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас и поставит перед Собою с вами» (2 Кор. 4:11-14); «Посему мы не унываем» (2 Кор. 4:16); «…когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое» (2 Кор. 4:18); «Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище» (2 Кор. 5:1); «Итак мы всегда благодушествуем; и как знаем, что, водворяясь в теле, мы устранены от Господа, — ибо мы ходим верою, а не видением, — то мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа» (2 Кор. 5:6-8); «По сей причине я и страдаю так; но не стыжусь. Ибо я знаю, в Кого уверовал, и уверен, что Он силен сохранить залог мой на оный день» (2 Тим. 1:12); «…дом же Его — мы, если только дерзновение и упование, которым хвалимся, твердо сохраним до конца» (Евр. 3:6); «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр 11:1); «Что мы пребываем в Нем и Он в нас, узнаём из того, что Он дал нам от Духа Своего. И мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына Спасителем миру. Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге. И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее» (1 Ин. 4:13-16); «Ибо всякий, рожденный от Бога, побеждает мир; и сия есть победа, победившая мир, вера наша. Кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий?» (1 Ин 5:4-5).

Таким образом, истинно благодатные чувства сопровождаются убеждением и убежденностью в истинности евангельских ценностей и видением их очевидности и реальности.

Есть много религиозных чувств, которые не сопровождаются такой убежденностью суждения. Есть много представлений и идей, которые имеют некоторые, называя их божественными откровениями, которые впечатляют, но не убеждают. Хотя в течение короткого времени они могут казаться более убежденными в истинности религиозных вещей, чем прежде, и могут преждевременно согласиться с ними, как многие слушатели Христа, которые временами веровали; однако они не имеют основательного и действенного убеждения. В них нет большой и постоянной перемены в этом отношении, при которой, хотя они раньше не понимали великих ценностей Евангелия, теперь эти вещи, относительно реальности и верности, казались бы им новыми, и они смотрели бы на них совершенно иным взглядом, чем раньше. Есть много людей, которые были воодушевлены религиозными чувствами, и думают, что они были обращены, но они кажутся не более убежденными в истинности Евангелия, чем прежде, или, по крайней мере, нет заметного изменения. Это не те люди, которые живут под влиянием и силой осознанной убежденности бесконечных и вечных истин, которые открывает Евангелие; если бы это было так, для них было бы невозможно жить так, как они живут. Их чувства, так как они не сопровождаются основательной убежденностью ума, вообще не должны быть опорой; какое бы яркое шоу и какой бы сильный шум они ни производили, это подобно вспышке пакли или хрусту колючек, или подобно скороспелой былинке на каменистой почве, которая не имеет ни корня, ни глубины почвы для поддержания жизни.

Некоторые люди, под воздействием высоких чувств и уверенной убежденности в своем благом положении, имеют то, что они очень невежественно называют видением истины Слова Божьего, но что очень далеко от этого. Они имеют некоторые тексты Писания, внезапно и необычайно входящие в их разум и (как они предполагают) непосредственно объявляющие им, что Бог любит их и спасет их; и, возможно, имеют ряд текстов Писания, входящих один за другим для этой цели; и они убеждены в том, что это истина. Они уверены, что это действительно так, что их грехи прощены, и что Бог любит их. Они утверждают, что знают, что это так; и когда слова Писания внушаются им и, как они предполагают, непосредственно произносятся для них Богом, они готовы воскликнуть: «Истина, истина! Это точно так! Слово Божье истинно!» И они называют это видением истины Слова Божьего. Хотя все количество их веры не превышает лишь сильной убежденности в своем благом состоянии, то есть, убежденности в том, что истинны те слова, которые, как они предполагают, говорят им, что они находятся в благом состоянии, но на самом деле (как было показано раньше) нет текста Писания, который заявлял бы, что такой-то человек имеет благое состояние, напрямую или любым иным способом, кроме как исходя из общих характеристик. Так что, вместо того чтобы быть истинным видением истины Слова Божьего, это является видением не чего иного, а призрака, является абсолютным заблуждением. Истинно видеть истинность Слова Божьего — это видеть истинность Евангелия, которое является славной доктриной, которую Слово Божье содержит в отношении Бога, Иисуса Христа, пути спасения через Него и мира славы, в которую Он введен и которую Он приобрел для всех, кто верует, но не откровение того, что такие-то определенные люди являются истинными христианами и направляются в небеса. Поэтому те чувства, которые не вытекают из иной убежденности в истинности Слова Божьего, чем эта, вытекают из заблуждения, а не истинного обращения и, следовательно, являются обманчивыми и тщетными.

Но если религиозные чувства, которые имеют люди, в самом деле, возникают из сильной убежденности в истинности христианской религии, то их чувства не будут лучшими, если только их убежденность не будет разумной убежденностью или уверенностью. Под разумной уверенностью я имею в виду уверенность, основанную на реальном доказательстве или на том, что является веским или справедливым основанием уверенности. Люди могут иметь сильную убежденность в том, что христианская религия истинна, тогда как их убежденность вовсе не построена на доказательстве, а полностью на обучении и мнении других; подобно как многие мусульмане убеждены в правильности мусульманской религии, потому что их отцы, ближние и нации верят в это. Та вера в истинность христианской религии, которая построена на тех же основаниях, что и вера мусульманина в мусульманскую религию, — это один и тот же род веры. И хотя объект веры оказывается лучшим, однако это не делает саму веру лучшей верой; ибо хотя объект веры оказывается истинным, однако вера в него связана не с этой истинностью, а с обучением. И как уверенность не лучше уверенности мусульманина, так и истекающие из нее чувства, не лучше сами по себе, чем религиозные чувства мусульманина.

Но если вера в христианские доктрины происходит не просто из обучения, а на самом деле из предложенных причин и аргументов, отсюда не обязательно следует, что их чувства поистине благородны, потому что для этого необходимо, чтобы вера, из которой вытекают их чувства, была не только разумной, но также и духовной верой, или уверенностью. Я полагаю, никто не станет сомневаться в том, что некоторые естественные люди соглашаются с истинностью христианской религии на основании рациональных доказательств или аргументов, которые предлагаются для демонстрации этого. Иуда, вне сомнения, считал Иисуса Мессией на основании того, что он видел и слышал, но, тем не менее, с самого начала был дьяволом. Так, в тексте Ин. 2:23-35 мы читаем о многих, которые верили во имя Христа, когда они видели чудеса, совершаемые Им, но Христос знал, что они не имели в себе того, на что они могли бы положиться. Симон-волхв уверовал, когда увидел чудеса и знамения, которые совершались, однако он оставался исполненным «горькой желчи и в узах неправды» (Деян. 8:13,23). И если есть такая вера или согласие суждения у некоторых естественных людей, то никто не может сомневаться в том, что религиозные чувства могут возникать из такого одобрения или веры, как мы читаем о тех, кто временами веровал, что были под сильным впечатлением, и тотчас с радостью принимали Слово.

Очевидно, что есть духовная вера, или уверенность в истинах Евангелия, или вера, свойственная духовным, или возрожденным, и имеющим Духа Божьего в Его святых сообщениях и обитающего в них в качестве жизненного принципа. Так что убеждение, которое они имеют, не только отличается от того, что естественные люди имеют в сопутствующих ему обстоятельствах, в том смысле, что оно сопровождается добрыми делами, но и сама вера отлична. Согласие и убеждение суждения имеют свойство, характерное для тех, кто духовен, и естественные люди полностью лишены этого. Это, как ничто другое, очевидно из Писания: «…и уверовали, что Ты послал Меня» (Ин. 17:8); «…по вере избранных Божиих и познанию истины, относящейся к благочестию» (Тит. 1:1); «…Сам Отец любит вас, потому что вы возлюбили Меня и уверовали, что Я исшел от Бога» (Ин. 16:27); «Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге» (1 Ин. 4:15); «Всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Бога рожден» (1 Ин. 5:1); «Верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом» (1 Ин. 5:10).

То, что такое духовная убежденность суждения, мы естественным образом определяем из того, что уже было сказано в предыдущем параграфе о духовном разумении. Убежденность суждения возникает из просвещения разумения; принятие правильного суда о вещах зависит от обладания правильным представлением или идеей о вещах. И отсюда следует, что духовная убежденность в истине великих ценностей Евангелия — это такое убеждение, которое вытекает из обладания духовным видением или представлением об этих вещах в разуме. И это также очевидно из Писания, которое часто объясняет, что спасительная вера в реальность и божественность истин, предлагаемых и показываемых нам в Евангелии, происходит от Духа Божьего, просвещающего разум и дающего ему иметь правильные представления о природе этих вещей, то есть, как бы разоблачающего эти вещи и позволяющего уму смотреть на них и видеть их такими, какие они есть. «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам; ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение... Все предано Мне Отцом Моим; и кто есть Сын, не знает никто, кроме Отца, и кто есть Отец, не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Лк. 10:21-22); «Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную» (Ин. 6:40). Отсюда ясно, что истинная вера происходит от духовного видения Христа. «Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое; ныне уразумели они, что все, что Ты дал Мне, от Тебя есть; ибо слова, которые Ты дал Мне, Я передал им, и они приняли, и уразумели истинно, что Я исшел от Тебя, и уверовали, что Ты послал Меня» (Ин. 17:6-8). Открытие Христом Божьего имени ученикам, или сообщение им нового представления и взгляда на божественные ценности, было тем, посредством чего они знали, что учение Христа было от Бога, и что Сам Христос был от Него и был послан Им: «Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты — Христос, Сын Бога Живого. Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» (Мт. 16:16-17); «Верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом» (1 Ин. 5:10); «…и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий. Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, — я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью» (Гал. 1:14-16).

Если это действительно так, что духовной убежденностью в божественности и реальности истин, открытых в Евангелии, является убежденность, вытекающая из духовного разумения их, то это ощущение и вкус к божественному, высшему и святому превосходству и красоте этих вещей. Так что разум тогда духовно убежден в божественности и истине великих ценностей Евангелия, когда это убеждение вытекает, прямо или косвенно, из такого видения или ощущения их божественного совершенства и славы, которые в них открываются. Это ясно видно из того, что уже было сказано, и об этом Писание заявляет очень просто и недвусмысленно: «Если же и закрыто благовествование наше, то закрыто для погибающих, для неверующих, у которых бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого. Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы — рабы ваши для Иисуса, потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа» (2 Кор. 4:3-6); «Мы же все открытым лицом, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор. 3:18). Нет ничего более очевидного, чем то, что апостол говорит здесь о спасительной вере в Евангелие как о вере, возникающей из просвещения ума для созерцания божественной славы ценностей, которые оно открывает.

Это видение или восприятие Божественной славы и несравненной красоты ценностей, открываемых для нас в Евангелии, имеет тенденцию убеждать разум в их божественности двумя путями: во-первых, напрямую и, во-вторых, более опосредованно и удаленно. Взгляд на эту божественную славу прямо убеждает разум в божественности этих вещей, так как эта слава сама по себе есть прямое, ясное и всепобеждающее доказательство этого, особенно когда она ясно обнаруживается, или когда это сверхъестественное восприятие сообщается в высокой степени.

Тот, у кого суждение так прямо убеждено и заверено в божественности ценностей Евангелия благодаря прямому видению их Божественной славы, имеет разумное убеждение; его вера и уверенность полностью согласуются со здравым смыслом, потому что божественная слава и красота божественных ценностей сама по себе есть реальное доказательство их божественности, и самое прямое и сильное доказательство. Тот, кто истинно видит божественную, трансцендентальную, высшую славу божественных ценностей, знает их божественность как бы интуитивно. Он не только утверждает, что они божественны, но он видит, что они божественны. Он видит в них то, в чем божественность, главным образом, состоит, ибо в этой славе, которая так обширно и невыразимо отличается от славы искусственных предметов и любой другой славы, в первую очередь, заключается истинное понятие божественности. Бог есть Бог, отличный от всех других существ и вознесенный над ними, главным образом, благодаря Его божественной красоте, которая бесконечно отличается от всей другой красоты. Таким образом, те, кто видит печать этой славы в божественных вещах, видят в них божественность; они видят в них Бога, и поэтому видят, что они божественны; потому что они видят в них то, в чем заключается вернейшая идея божественности. Итак, душа может иметь своего рода интуитивное познание божественности вещей, выставленных в Евангелии. Дело не в том, что человек решает, что доктрины Евангелия исходят от Бога вообще без каких-либо аргументов или логических выводов, но это происходит без длинной цепи аргументов; аргумент — всего один, и доказательство — прямое: разум восходит к истине Евангелия за один шаг, и это его божественная слава.

Было бы очень странно, если бы какой-либо исповедующий христианин отрицал возможность того, что в божественных ценностях имеется превосходство, которое настолько трансцендентно и чрезвычайно отличается от того, что имеется в других вещах, что, если бы оно было видно, оно с очевидностью отличало бы их. Мы не можем с разумным основанием сомневаться в том, что то, что божественно и относится к Высшему Существу, крайне отлично от того, что человеческое; что в этом есть богоподобное, высокое и славное превосходство, которое настолько сильно отличает его от того, что относится к человеку, что разница неописуема. То есть, эти ценности таковы, что если их увидеть, они каждому представят весьма убедительное, исчерпывающее доказательство того, что они есть божественны. Несомненно, есть такие слава и превосходство в Божественном Существе, которыми Он настолько бесконечно отличается от всех других существ, что если бы это можно было увидеть, Он мог бы быть познан по этому. Поэтому было бы весьма неразумно отрицать, что для Бога возможно давать явления этого отличительного превосходства в том, посредством чего Ему угодно являть Себя; и что это отличительное превосходство может быть отчетливо видно в этом. Имеются естественные качества, которые с очевидностью свидетельствуют о предметах или авторах любому, кто смотрит на них. Как сильно речь понимающего человека отличается от речи маленького ребенка! И как сильно речь некоторых великих гениев, таких как Гомер (Homer), Цицерон (Cicero), Мильтон (Milton), Локк (Locke), Эдисон (Addison), и других, отличается от речи многих разумных людей! Невозможно установить границы для степеней проявления умственного превосходства, которые могут быть в речи. Но явления естественных превосходств Бога в откровениях, которые Он дает о Себе Самом, несомненно, могут с невыразимо большей очевидностью отличаться от явлений тех свойств червей земли, которыми они отличаются друг от друга. Тот, кто хорошо знаком с человечеством и его делами, взглянув на солнце, может сказать, что это — не дело рук человека. И разумно предположить, что когда Христос придет в конце мира во славе Своего Отца, это произойдет с такими несказанными явлениями божественности, что у жителей земли, даже у самых упрямых неверующих, не останется никаких сомнений в том, что Тот, Кто явился, — это Божественная Личность. Но, прежде всего, проявления моральной и духовной славы Божественного Существа (которая есть истинная красота божественности) приносят свое собственное доказательство и имеют тенденцию убеждать сердце. Так, ученики были заверены в том, что Иисус — это Сын Божий; «…и мы видели славу Его, славу как Единородного от Отца» (Ин. 1:14). Когда Христос явился Своим ученикам во славе Своего преображения, с той внешней славой перед их физическим взором, которая была сладостным и восхитительным символом Его духовной славы, а также с самой Его духовной славой, явленной их умам, то явление славы было таким, что оно совершенно и с веским основанием убедило их в Его Божественности. Апостол Петр говорит об этом: «Ибо мы возвестили вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не хитросплетенным басням последуя, но быв очевидцами Его величия. Ибо Он принял от Бога Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение». И этот глас, принесшийся с небес, мы слышали, будучи с Ним на святой горе» (2 Пет. 1:16-18). Апостол называет эту гору святой горой, потому что явления Христа, которые были ниспосланы их умам, и которыми их умы были по-особенному впечатлены и приведены в восторг, были славой Его святости, или красотой Его морального совершенства.

Итак, эта характерная слава Божественного Существа имеет свое ярчайшее явление и откровение в истинах, предлагаемых и раскрываемых для нас в Евангелии, в доктринах, преподаваемых там, в словах, сказанных там, и в Божественных намерениях, деяниях и делах, там показанных. Эти вещи имеют самые ясные, поразительные и отличительные представления и демонстрации славы Божьих моральных совершенств, которые когда-либо были даны миру. И если в Евангелии имеется такое отличительное, доказательное проявление Божественной славы, то разумно предположить, что есть такая вещь как видение ее. Что препятствует тому, чтобы она была видна? То, что некоторые не видят ее, не может быть аргументом в пользу того, что она не может быть видимой, хотя они могут быть проницательными людьми в земных делах. Если в Евангелии имеются такие невыразимые, отличительные и доказательные превосходства, разумно предположить, что они таковы, что их можно распознать только с помощью специального влияния и просвещения Духа Божьего. Есть необходимость в незаурядной силе ума, чтобы распознать отличительные совершенства трудов великих гениев. Те произведения Мильтона (Milton), которые для посредственных ценителей кажутся безвкусными и несовершенными, в глазах тех, кто имеет лучший и проницательный вкус, выглядят как его неподражаемые совершенства. И если есть книга, Автор которой — Бог, то весьма разумно предположить, что славные отличительные свойства Его Слова таковы, что грех и испорченность человеческих сердец, которые, прежде всего, отчуждают человека от Божества и делают сердце мрачным и глупым для какого-либо восприятия или вкуса к тому, что составляет моральную славу божественных совершенств, будет ослеплять людей, не давая им возможности различить совершенства такой книги, и поэтому они увидят их только в случае, если Богу будет угодно просветить их и вернуть им святой вкус, чтобы они различали и наслаждались божественными красотами.

Это восприятие духовного превосходства и красоты божественных ценностей также направлено на то, чтобы прямо убеждать ум в истинности Евангелия. От глаз естественных людей сокрыты очень многие из наиболее важных ценностей, возвещенных в Евангелии, истинность которых состоит в этом превосходстве или так непосредственно основывается на нем и вытекает из него, что при созерцании этого превосходства также видна и истинность этих ценностей. Как только глаза открываются для созерцания святой красоты и привлекательности, которая имеется в божественных ценностях, сразу же становится видна истинность множества самых важных доктрин Евангелия, которые основаны на ней (и которые все кажутся странными и темными для естественного человека). Так, например, через это открывается истинность того, что Слово Божье заявляет относительно зла греха, ибо тот же глаз, который распознает неземную красоту святости, неизбежно увидит огромную отвратительность греха; тот же вкус, который наслаждается сладостностью истинного морального блага, ощущает и горечь морального зла. И посредством этого человек видит свою собственную греховность и испорченность, ибо он теперь имеет восприятие, чтобы различать предметы этой природы, и, таким образом, видит истинность того, что Слово Божье заявляет относительно крайней греховности человечества, чего он прежде не видел. Теперь он по-новому видит страшную развращенность своего сердца и безнадежную испорченность своей природы, потому что теперь его душе дано восприятие, чтобы чувствовать боль такой болезни; и это показывает ему истинность того, что Писание открывает относительно порочности человеческой природы, его первородного греха и бедственного, пагубного состояния, в котором находится человек, а также относительно его нужды в Спасителе и могущественной силы Бога для обновления его сердца и изменения его природы. Люди, видя истинное превосходство святости, созерцают славу всех этих вещей, которые, как показывают здравый рассудок и Писание, сокрыты в Божественном Существе; ибо их слава основана на этом. Тем самым, они видят истинность всего того, что Писание заявляет относительно Божьего славного совершенства и величия и относительно того, что Он есть Источник всякого блага, единственное счастье всего творения. И это вновь показывает разуму истинность того, чему Писание учит в отношении зла греха против такого славного Бога; а также в отношении того, чему Писание учит о том страшном и справедливом наказании, которого грех заслуживает, и которое Писание открывает; а также в отношении того, что мы не способны совершить возмещение или достаточное искупление за то, что является столь бесконечно злым и гнусным. И это вновь показывает истинность того, что Писание открывает относительно нужды в Спасителе, Который бы принес бесконечно ценную жертву искупления греха. И это восприятие духовной красоты, о котором говорилось, дает душе возможность видеть славу тех вещей, которые Евангелие открывает в отношении личности Христа, и так помогает ей видеть превосходную красоту и достоинство Его личности, открывающейся в том, что Евангелие повествует о Его слове, делах, деяниях и жизни. Это представление о высочайшем достоинстве Его личности показывает истинность того, что Евангелие возвещает о ценности Его жертвы и праведности, то есть, о безмерном превосходстве того приношения, которое Он совершил перед Богом за нас, и его достаточности для того, чтобы искупить наши грехи и представить нас Богу. И, таким образом, Дух Божий открывает путь спасения во Христе; так душа видит пригодность и адекватность этого пути спасения, достойную восхищения мудрость этого плана и совершенное соответствие обеспечения, которое Евангелие открывает (как сделанное для нас), нашим нуждам. Так как душе дано восприятие истинной божественной красоты, то душа распознает красоту каждой части этого евангельского замысла. Это также показывает душе истинность того, что Слово Божье заявляет относительно высшего блаженства человека, состоящего в святой практике и наслаждениях. Это показывает истинность того, что Евангелие заявляет относительно несказанной славы небесного положения. То, что ветхозаветного пророчества и писания апостолов возвещают о славе Мессианского Царства, теперь полностью ясно; как и то, чему Писание учит о причинах и основаниях нашей обязанности. Истинность всех этих и многих других вещей, открываемых в Писании, является душе только благодаря сообщению этого духовного вкуса к божественной красоте, о котором было сказано, потому что все эти вещи были сокрыты от души прежде.

Помимо всего этого, теперь становится известной истинность всего того, что Писание говорит об экспериментальной религии, так как это теперь испытывается. И это убеждает душу в том, что Тот, Кто знал сердце человека лучше, чем мы знаем свои собственные сердца, и совершенно знал природу добродетели и святости, был Автором Писания. И открытие для взгляда, с такой ясностью, такого мира чудесной и славной истины в Евангелии, который прежде не был известен, был значительно выше взора естественного глаза, но теперь явлен таким ярким и светлым, имеет мощное и непреодолимое влияние на душу, убеждая ее в божественности Евангелия.

Если только люди не придут к разумному и твердому убеждению в истинности Евангелия через его внутренние свидетельства и через видение его славы, невозможно, чтобы те, кто неграмотен и не знаком с историей, вообще могли иметь основательную и действенную убежденность в этом. Без этого они могут видеть большую долю вероятности этого; они могут посчитать разумным доверять тому, что ученые люди и историки говорят им. Они могут также сказать им, что истинность христианской религии кажется им очень возможной и разумной; так что с их стороны было бы очень нелогичным не поддерживать ее. Но иметь убеждение, настолько ясное, очевидное и твердое, что оно было бы достаточным для того, чтобы побудить их со смелостью отдать все, уверенно и без страха подвергнуться риску потерять все и переносить самые длительные и изощренные муки, и попирать мир, и все посчитать за сор ради Христа, — доказательство, которое они могут иметь, не может быть достаточным для этого. Невозможно, чтобы люди, не имея хотя бы общего видения исторического мира или событий истории из века в век, силой аргументов в пользу истинности христианства, извлеченных из истории, пришли к такой степени уверенности, которая действенно побудила бы их все свое поставить на это. После всего того, что ученые люди скажут им, у них в уме останутся бесчисленные сомнения. Столкнувшись с каким-либо большим испытанием своей веры, они будут готовы сказать: «Откуда я знаю это или то? Откуда я знаю, когда эти истории были написаны? Ученые люди говорят мне, что эти истории были так-то подтверждены в такое-то время. Но откуда я знаю, что были такие подтверждения? Они говорят мне, что есть равные основания верить этим фактам, как и любым другим, которые связаны с тем временем. Но откуда я знаю, что другие факты, связанные с тем периодом, верны?» Итак, бесконечные сомнения и колебания остаются.

Но Евангелие было дано не только ученым мужам. Есть, по крайней мере, девятнадцать из двадцати, если не девяносто девять из ста, тех, для которых Евангелие было написано, и которые не способны на верное или действенное признание божественного авторитета Писаний на основании таких аргументов, которыми пользуются ученые. Если люди, которые были воспитаны в язычестве, должны будут ожидать ясного и уверенного осознания истинности христианства до тех пор, пока они не узнают и не познакомятся с историями более культурных наций, достаточными для того чтобы они ясно увидели силу такого рода аргументов, это сделает доказательство Евангелия для них чрезвычайно обременительным и сделает распространение Евангелия среди них бесконечно трудным. Жалко положение индейцев Хуссатуннук и других, которые в последнее время проявили желание быть наставленными в христианстве, если они не смогут прийти к доказательству его истинности, достаточному для того, чтобы побудить их отдать все ради Христа, любым способом, кроме этого.

Неразумно предполагать, что Бог дал Своему народу не более, чем вероятное доказательство истинности Евангелия. Он с большой заботой и в достаточной мере предоставлял и давал ему самое убедительное, верное, удовлетворительное и многостороннее свидетельство Его верности в завете благодати и, как говорит Давид, «завет вечный положил Он со мною, твердый и непреложный» (2 Цар. 23:5). Поэтому рационально предположить, что, вместе с тем, Он не преминет устроить дело так, чтобы не было недостатка великого и ясного доказательства того, что это — Его завет, и что эти обетования — Его обетования; или, что христианская религия истинна, и что Евангелие — это Его слово. Иначе напрасны те великие заверения, которые Он дал в Своей верности Своему завету, подтвердив их Своей клятвой и так многообразно подкрепив его печатями и залогами. Ибо то доказательство, что это — Его завет, есть надлежащее основание, на котором стоят вся сила и действенность всех других заверений. Поэтому мы можем, не сомневаясь, предположить и заключить, что есть род доказательства, которое Бог дал, о том, что этот завет и эти обетования — Его, превыше простой вероятности. Некоторые основания уверенности, которые, если мы не слепы к ним, имеют тенденцию давать более глубокую убежденность, чем любые утверждения из истории, человеческой традиции и т.д., которых неграмотные и не знакомые с историей люди не способны постигнуть. Более того, это доказательство, которое есть доброе основание высочайшей и более совершенной уверенности, чем та, которую человечество может иметь в любом другом случае; в соответствии с теми высокими выражениями, которые использует апостол: «…да приступаем… с полною верою» (Евр 10:22); «.дабы утешились сердца их, соединенные в любви для всякого богатства совершенного разумения, для познания тайны Бога и Отца и Христа» (Кол. 2:2). Разумно предположить, что Бог должен дать величайшее доказательство величайших вещей, истинность которых имеет величайшую важность для нас, и что, таким образом, у нас, если мы будем мудрыми и будем действовать разумно, будет величайшее желание обладать полной, несомненной и совершенной уверенностью в них. Но верно то, что такая уверенность не должна достигаться большинством тех, кто живет согласно Евангелию, через аргументы, вырванные из древних традиций, историй и памятников.

И если мы обратимся к фактам и опыту, то нет ни малейшей причины предполагать, что один из сотни тех, кто стал искренним христианином и имеет сердце, готовое отдать все свое ради Христа, достиг своей убежденности в истине Евангелия таким путем. Если мы вновь прочитаем истории многих тысяч, которые приняли мученическую смерть за Христа с начала Реформации, которые бодро сносили непомерные пытки с уверенностью в истинности Евангелия, и подумаем над их обстоятельствами и преимуществами, то как мало среди них было тех, о которых мы могли бы с некоторым основанием предположить, что они пришли к своей глубокой убежденности таким путем; или, в самом деле, что для них было разумно возможным получить такую сильную и полную уверенность из таких аргументов! Множество из них были слабыми женщинами и детьми, и большинство их были неграмотными людьми, многие из которых были воспитаны в папистском невежестве и тьме и были лишь вновь выведены оттуда, и жили и умирали во времена, когда эти аргументы в пользу истинности христианства из античности и истории были лишь очень несовершенными. В самом деле, только очень недавно эти аргументы были постигнуты в ясном и убедительном свете даже самими учеными мужами; и с тех пор, как это было сделано, стало меньше основательных верующих среди тех, кто был наставлен в истинной религии, чем когда бы то ни было. Неверие никогда не доминировало так сильно, как в нашем веке, когда эти аргументы могут использоваться для максимальной пользы.

Истинные мученики Иисуса Христа — это не те, кто был лишь силен во мнении, что Евангелие Христово верно, но те, кто увидел его истинность; что подразумевает само название «мученики», или «свидетели» (как они названы в Писании). Те, кто лишь заявляет, что придерживается мнения, что такая-то вещь истинна, очень неподходяще названы свидетелями истинности чего-либо. Только те являются истинными свидетелями, кто может засвидетельствовать и свидетельствует, что видели истинность вещи, которую утверждают: «Мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели» (Ин. 3:11); «…и я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий» (Ин. 1:34); «И мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына Спасителем миру» (1 Ин. 4:14); «Бог отцов наших предызбрал тебя, чтобы ты познал волю Его, увидел Праведника и услышал глас из уст Его, потому что ты будешь Ему свидетелем пред всеми людьми о том, что ты видел и слышал» (Деян 22:14-15). Истинные мученики Иисуса Христа названы Его свидетелями; и все святые, которые своей святой жизнью под великими испытаниями возвещают эту веру, которая является осуществлением ожидаемого и уверенностью в невидимом, названы свидетелями (Евр. 11:1; 12:1). Своим исповеданием и практикой они возвещают свою уверенность в истинности и божественности Евангелия. После того, как их ум был просвещен, чтобы увидеть божественность в Евангелии, они созерцают эту несравненную, несказанно превосходную и истинно божественную славу, сияющую в нем, которая совершенно отличительна, доказательна и убедительна; так что о них можно по праву сказать, что они видели в ней Бога, и поэтому могут выступать в качестве свидетелей. Они не просто говорят, что они думают, что Евангелие божественно, но что оно на самом деле божественно, покоряясь ему и этим свидетельствуя о нем, потому что они увидели, что оно истинно. Несомненно, Петр, Иаков и Иоанн, после того как они увидели превосходную славу Христа на горе, были бы готовы, сойдя вниз, свидетельствовать и определенно утверждать, что Иисус — это Сын Божий. Как говорит Петр, они были очевидцами (2 Пет. 1:16). Все народы будут готовы определенно заявить это, когда узрят Его славу в день суда, хотя то, что они увидят, будет лишь его естественной славой, а не Его моральной или духовной славой, которая гораздо более характерна.

Однако следует отметить, что среди тех, кто имеет духовное видение божественной славы Евангелия, существует большое разнообразие степеней силы веры, как существует и обширное многообразие степеней ясности видения этой славы. Но нет истинной спасительной веры или духовной убежденности суждения об истинности Евангелия вообще без проявления его внутреннего свидетельства в какой-то мере. Евангелие благословенного Бога не ходит в поисках своего доказательства, как некоторые думают. Оно имеет свое высочайшее и самое подходящее доказательство в себе самом. Многие пользуются внешними аргументами, и они не должны пренебрегаться, а, наоборот, высоко цениться; ибо они могут оказать большую пользу в пробуждении неверующих и в приведении их к серьезному размышлению, а также в утверждении веры истинных святых. Они также могут быть в известной мере вспомогательными в зарождении спасительной веры в людях. Однако то, что было сказано раньше, остается верным: нет духовной убежденности суждения, кроме того, что возникает из представления о духовной красоте и славе божественных ценностей, ибо, как было отмечено, это представление, или взгляд, имеет тенденцию убеждать ум в истинности Евангелия двумя путями, прямо или косвенно. Поэтому, рассмотрев, как он делает это прямо, рассмотрим, как взгляд на божественную славу убеждает ум в истинности христианства косвенным образом.

Во-первых, он делает это, так как предрассудки сердца против истины божественных ценностей, тем самым, удаляются, так что разум открывается для силы доводов, которые предлагаются. Разум человека естественным образом полон вражды против доктрин Евангелия, что является преградой для тех аргументов, которые доказывают их истинность, и заставляет их терять свою силу над умом. Но когда человеку открывается божественное превосходство христианских доктрин, это разрушает эту вражду, и удаляет предрассудки, освящает рассудок, открывает его и делает его свободным. Отсюда большое различие, что касается силы, которую аргументы имеют для убеждения ума. С этим было связано очень большое различие между эффектом, который чудеса Христа имели в убеждении учеников, и эффектом, который они имели в убеждении книжников и фарисеев. Дело не в том, что у учеников был сильнее рассудок, и не в том, что их рассудок был более совершенным, но в том, что их рассудок был освящен, и те ослепляющие предрассудки, в плену которых находились книжники и фарисеи, были устранены восприятием превосходства Христа и Его учения.

Во-вторых, он не только удаляет препятствия для разума, но и определенно помогает разуму. Он делает даже умозрительные понятия более живыми. Он содействует и привлекает внимание ума на тот род предметов, который побуждает его иметь более ясное видение их и более ясно видеть их взаимосвязи. На сами идеи, которые в ином случае мрачны и туманны, посредством этого проливается свет, и они запечатлеваются большей силой, так что разум может лучше судить о них. Так и тот, кто созерцает предметы на поверхности земли, когда они освещены светом солнца, имеет преимущество в распознании их истинных форм и взаимосвязей и в наблюдении свидетельств божественной мудрости и мастерства в их замысле, перед тем, кто смотрит на них под тусклым светом звезд или в сумерках.

Вышесказанное, может послужить в некоторой мере для того, чтобы показать природу духовной убежденности суждения об истинности и реальности божественных ценностей и отличать истинно благодатные чувства от других; ибо благодатные чувства всегда сопровождаются такой убежденностью суждения.

Необходимо отметить, как некоторые заблуждаются в отношении этого вопроса, и обратить внимание на некоторые вещи, которые иногда принимаются за духовную и спасительную веру в истинность религиозных явлений, но которые на самом деле сильно отличаются от этого.

1. Существует степень убежденности в истинности великих религиозных явлений, которая вытекает из общего просвещения от Духа Божьего. Это более живое и ощутимое представление о религиозных делах, в отношении того, что есть естественное в них (такое, которое естественные люди имеют, находясь под действием пробуждения и общего озарения) даст им некоторую меру убеждения сверх того, что они имели до того, как были таким способом озарены. Посредством этого они видят проявления присущих совершенств Бога, таких как Его величие, сила и великолепие, которые имеют тенденцию убеждать разум в том, что это Слово великого и страшного Бога. Из знаков Божьего величия и великолепия, которые имеются в Его Слове и делах, и которые они сильно ощущают в результате общего влияния Духа Божьего, они могут иметь гораздо более сильное убеждение, что это поистине слова и дела очень великого невидимого Существа. И яркое представление о величии Бога, которое естественные люди могут иметь, заставляет их чувствовать большую вину, которую приносит грех против такого Бога, и ужас Его гнева. И это склоняет их легче и полнее поверить в откровение Писания о другом мире и о крайнем наказании, которым оно угрожает, и которое будет наложено на грешников. Итак, на основании этого ощущения великого естественного блага, сокрытого в религиозных ценностях, которое иногда посылается в общих прозрениях, люди могут быть более склонны поверить в истинность религии. Люди могут иметь эти вещи, но при этом не иметь восприятия красоты и привлекательности морального и святого превосходства, которое имеется в религиозных вещах, то есть, не иметь духовной убежденности в их истинности. Но при всем этом такое убеждение иногда неправильно принимается за спасительное убеждение, а чувства, вытекающие из него, — за спасительные чувства.

2. Необычайные впечатления, которые производятся на воображение некоторых людей в видениях и непосредственных сильных импульсах и внушениях, которые они получают, как будто они видели видения и слышали слова, произнесенные им, могут порождать и часто порождают сильную убежденность в истинности невидимых явлений. Хотя общая тенденция таких вещей в их конечном результате — отвлечь людей от Слова Божьего и заставить их отвергнуть Евангелие и укрепить неверие и атеизм, однако на настоящее время они могут порождать и часто порождают глубокую убежденность в истинности некоторых вещей, которые открываются в Писании. Однако их уверенность основана на заблуждении, и поэтому ничего не стоит. Так, например, какая-то невидимая действующая сила непосредственно и сильно внушила человеку в воображение вид яркого света и славный образ Человека, восседающего на престоле в великом внешнем великолепии и красоте, громко и энергично произносящего какие-то замечательные слова. Человек, который был подвержен такому действию, может быть на основании этого уверенным в том, что есть невидимые действующие лица, духовные существа, потому что он знает, что он сам не причастен к этому необычайному действию, которое он испытал. Он также может быть уверенным в том, что он видел Христа и слышал Его голос, и это может сделать его уверенным в том, что существует некий Христос, Который царствует на небесном престоле, так как он видел Его. Он также может быть уверен в том, что слова, которые он слышал от Него, истинны. Но, подобным образом, лживые чудеса папистов могут порождать в умах невежественных обманутых людей сильную убежденность в истинности многих вещей, возвещенных в Новом Завете. Так, когда изображения Христа в папистских церквах в некоторых чрезвычайных случаях могут из-за козней духовенства являться людям плачущими, проливающими кровь, движущимися и произносящими такие-то слова, то люди могут стать истинно убежденными в том, что это чудо, совершенное Самим Христом, и на основании этого они могут быть уверенными в том, что есть некий Христос, и что то, что им говорят о Его смерти и страданиях, воскресении, вознесении и настоящем правлении над миром, истинно, ибо они могут смотреть на это чудо как на верное доказательство всех этих вещей и своего рода зрительную демонстрацию их. Таким может быть влияние этих ложных чудес в настоящее время, хотя их общая тенденция — не убеждать в том, что Иисус Христос пришел во плоти, а, в конце концов, распространять атеизм. Даже сношения, которые сатана имеет с колдуньями, и частое испытание ими его непосредственной силы, имеет тенденцию убеждать их в истинности некоторых доктрин религии, в частности, реальности невидимого мира, или мира духов, в противовес учению саддукеев. Общая тенденция влияния сатаны — это обман; однако он может примешивать часть истины к своей лжи, чтобы его ложь не была так легко обнаружена.

Есть много обманутых поддельной верой на основании воздействий на воображение такими путями, о которых сейчас говорилось. Они говорят, что знают, что существует Бог, потому что они видели Его; они знают, что есть Христос, потому что видели Его в Его славе; они знают, что Христос умер за грешников, потому что видели Его висящим на кресте, и Его Кровь текла из Его ран; они знают, что есть небеса и ад, потому что видели мучения проклятых душ в аду и славу святых и ангелов на небесах (имея в виду некоторые внешние представления, сильно запечатленные в их воображении); они знают, что Писание есть Слово Божье, и что такие-то обетования, в частности, являются Его Словом, потому что они слышали, как Он говорил это им; эти обетования пришли в их умы внезапно и непосредственно от Бога, к чему они сами не были причастны.

3. Может показаться, что их вера в истинность религиозных вещей сильно возросла, тогда как все ее основание — это лишь убежденность в их участии в них, которую они получили. Вначале они, тем или иным способом, принимают уверенность, что если есть Христос и небо, то они принадлежат им, и это создает у них предвзятое мнение в пользу их истинности. Когда они слышат о великих и славных явлениях религии, то это — только с понятием, что все они принадлежат им. Поэтому они легко приходят к уверенности в том, что они истинны; они видят, что это соответствует их интересам, так что это должно быть истиной. Весьма очевидно то, какое сильное влияние интересы и наклонности человека оказывают на его суждения. Пока естественный человек думает, что если есть небо и ад, то первое, а не последнее принадлежит ему, в таком случае его едва ли можно будет убедить в том, что есть небеса или ад. Но когда он приходит к убеждению, что ад — это удел других людей, но только не его, тогда он может легко допустить реальность ада, и он будет протестовать против неразумности и бессмысленности других, которые пренебрегают средствами, чтобы избежать его. И, будучи уверенным в том, что он — дитя Божье, он может казаться сильным в вере в его реальность, и может иметь большую ревность против того неверия, которое отрицает его.

Теперь я предлагаю рассмотреть следующий отличительный признак благодатных чувств.