Джонатан Эдвардс

Религиозные чувства

3. Истинно святые чувства основаны, прежде всего, на привлекательности морального совершенства Божественных ценностей.

Любовь к божественным ценностям и сладостность их морального совершенства — это первое основание и источник всех святых чувств.

Я объясню, что имеется в виду под моральным совершенством Божественных ценностей.

Можно отметить, что слово «моральный» здесь имеет несколько иное значение, чем общепризнанное значение слова, когда люди говорят о моральности и моральном поведении, имея в виду внешнее соответствие обязанностей моральному закону, и в особенности обязанностей из второй скрижали Закона. Здесь оно не предполагает, что такие кажущиеся добродетели, которые проистекают из естественных принципов, в противоположность тем добродетелям, которые суть внутренние, духовные и божественные, как честность, справедливость, великодушие, добрый нрав и гражданское чувство многих язычников, названы моральными добродетелями, в отличие от святой веры, любви, смирения и небесной направленности ума истинных христиан. Я повторю: слово «моральный» не должно так пониматься в данном случае.

Следует отметить, что богословы обычно проводят различие между моральным добром и злом и естественным добром и злом. Под моральным злом они подразумевают зло греха, или то зло, которое противно долгу и противоположно тому, что правильно и справедливо. Под естественным злом они имеют в виду не то зло, которое, по существу, противостоит долгу, но то, которое противно самой природе, без какого-либо отношения к правилу или долгу. Так, зло страдания названо естественным злом (например, боль и муки, бесчестье и т. п.): эти вещи противны самой природе плохих и хороших людей, ненавистны нечестивым людям и бесам, а также добрым людям и ангелам. Подобным образом, природные недостатки названы естественным злом, потому что они в своей сущности не имеют природы зла греха. С другой стороны, как под моральным злом богословы подразумевают зло греха, или то, что противно справедливости, так под моральным добром они подразумевают то, что противоположно греху, или то добро в творениях, имеющих волю и выбор, посредством которых они, как добровольные действующие лица, суть таковы, какими им подобает быть, и действуют так, как им подобает действовать, или таким способом, который является наиболее подходящим и приятным. Под естественным добром они подразумевают то добро, которое есть совершенно иного рода, чем святость и добродетель, а именно, то, что улучшает природу или соответствует ей, и при этом природа рассматривается оторвано от каких-либо святых или несвятых свойств и без какой-либо связи с каким-либо правилом или мерой правильного и неправильного.

Так, удовольствие — это естественное добро, как и честь, сила, умозрительное знание, человеческая ученость и проницательность. Таким образом, нужно проводить различие между естественным добром, во владении которого находятся люди, и их моральным добром, а также между естественным и моральным добром ангелов на небесах. Большая возможность разума ангелов, их великая сила и почетные обстоятельства, в которых они находятся как великие служители Божьего Царства, и по причине которых они называются «престолы, господства, начальства, власти», — это естественное добро, которое ими обладает. В то же время их совершенная и славная святость, их чистая и пламенеющая любовь к Богу и к святым и друг к другу — это их моральное добро. Подобным образом, богословы проводят различие между естественными (присущими) и моральными совершенствами Бога. Под моральными совершенствами Бога они имеют в виду атрибуты, которые Бог демонстрирует как моральное действующее лицо, или посредством которых сердце и воля Бога являются благими, правыми и бесконечно подобающими и привлекательными. Это такие атрибуты, как Его праведность, истина, верность и благость; или, одним словом, Его святость. Под Божьими присущими атрибутами, или совершенствами, они подразумевают те атрибуты, в которых, согласно нашему образу постижения Бога, заключается не святость или моральная благость Бога, а Его величие, Его сила, Его знание, посредством чего Он знает всё, и Его вечность от бесконечного прошлого до бесконечного будущего, Его вездесущность и Его страшное и внушающее благоговение великолепие.

Моральное совершенство разумного сознательного существа более непосредственно гнездится в сердце или воле. То разумное существо, воля которого истинно права и привлекательна, является морально хорошим или совершенным.

Это моральное совершенство разумного существа, когда оно истинно и реально, а не только внешнее или просто кажущееся и поддельное, — это святость. Поэтому святость охватывает все истинное моральное совершенство разумных существ; нет иной истинной добродетели, кроме реальной святости. Святость охватывает всю истинную добродетель доброго человека; его любовь к Богу, его благодатная любовь к людям, его справедливость, его милосердие и сострадание, его благодатная кротость и мягкость и другие истинные христианские добродетели, которые он имеет, принадлежат к его святости. Таким образом, святость Бога в самом широком смысле этого слова и в смысле, в котором это слово часто употребляется в Писании в отношении Бога, — это то же, что и моральное совершенство божественной природы или Его чистоты и красоты как морального действующего лица, включая все Его моральные совершенства, Его праведность, верность и благость. Как у святых людей их любовь, христианская доброта и милость принадлежат к их святости, так благость и милость Бога принадлежат к Его святости. Святость в человеке — это всего лишь образ Божьей святости; образу не принадлежат больше добродетелей, чем имеется в Оригинале; производная святость не имеет в себе более, чем имеется в непроизводной, которая есть ее источник; нет ничего больше, чем благодать на благодать, или благодать в образе, соответствующая благодати в Оригинале.

Подобно тому, как есть два рода атрибутов у Бога, согласно нашему образу постижения Его (Его моральные атрибуты, которые суммированы в Его святости, и Его присущие атрибуты силы, знания, которые составляют величие Бога), так имеется двойной образ Бога в человеке: Его моральный или духовный образ, который есть Его святость, то есть, образ Божьего морального совершенства (который был утрачен в результате грехопадения), и Божий присущий образ, заключающийся в человеческом разуме и понимании, его природных способностях и владычестве над творениями, который есть образ Божьего присущего атрибута.

Из того, что было сказано, можно легко понять, что я имею в виду, когда говорю, что любовь к божественным ценностям за красоту их морального совершенства — это начало и источник всех святых чувств. Мы уже рассматривали в предыдущем параграфе, что первая объективная причина всех святых чувств — это высшее совершенство Божественных ценностей, каковы они есть сами в себе или в своей собственной природе. Теперь я пойду дальше и скажу более конкретно, что тот род совершенства природы Божественных ценностей, который есть первая объективная причина всех святых чувств, — это их моральное совершенство, или их святость. Святые люди, в проявлении святых чувств, любят Божественные ценности, в первую очередь, за их святость. Они любят Бога, прежде всего, за красоту Его святости, или морального совершенства, как являющегося в высшей степени привлекательным в себе самом. Не то, что святые, в проявлении благодатных чувств, любят Бога только за Его святость; все Его атрибуты являются любезными и славными в их глазах; созерцание бесконечного величия, силы, знания и устрашающего великолепия Бога приятно для них. Но их любовь к Богу за Его святость — это то, что есть наиболее фундаментальное и существенное в их любви. Именно здесь начинается истинная любовь к Богу; вся остальная святая любовь к божественному течет отсюда. Это самая основная и отличительная вещь, которая принадлежит к святой любви к Богу, что касается ее основания. Любовь к Богу за красоту Его моральных атрибутов ведет и неизменно вызывает наслаждение в Боге по причине всех Его атрибутов. Его моральные атрибуты не могут быть без Его присущих атрибутов; ибо бесконечная святость предполагает бесконечную мудрость и бесконечные способности и величие; и все атрибуты Божьи как бы подразумевают друг друга.

Истинная красота и прелесть всех разумных существ, в первую очередь и наиболее существенно, состоит в их моральном совершенстве, или святости. Здесь заключается красота ангелов, без которой, при всех их естественных совершенствах, их силе и их знании, они имели бы не больше привлекательности, чем демоны. Только моральное превосходство само в себе и за счет самого себя является превосходством всех разумных существ. Именно оно придает красоту или, скорее, является красотой их естественных совершенств и качеств. Моральное совершенство — это совершенство естественных совершенств. Естественные качества совершенны или нет, в зависимости от того, соединены ли они с моральным совершенством, или нет. Сила и знание не делают никаких существ привлекательными без святости, а, скорее, ненавистными; однако они делают их более привлекательными, когда они соединены со святостью. Так, избранные ангелы тем славнее вследствие своей силы и знания, что эти их естественные совершенства освящены их моральным совершенством. Но хотя бесы очень сильны и имеют большой естественный разум, они на самом деле ужасны, а не более привлекательны; наоборот, они более ненавистны. Святость разумного существа — это красота всех его естественных совершенств. Так и в Боге, согласно нашему образу постижения божественного Существа, святость особым образом является красотой божественной природы. Поэтому мы часто читаем о красоте святости (Пс. 28:2; 95:9; 109:3). Это делает все другие Его атрибуты славными и привлекательными. Славой Божьей мудрости является то, что она — святая мудрость, а не нечестивое коварство и хитрость. Его величие делает привлекательным, а не просто устрашающим и ужасным, то, что это — святое величие. Слава Божьей непреложности — то, что это — святая непреложность, а не жесткое упрямство в нечестии.

И поэтому непременно взгляд на Божью красоту должен начинаться здесь. Истинная любовь к Богу должна начинаться с наслаждения Его святостью, а не с наслаждения любым другим Его атрибутом; ибо никакой другой атрибут не является поистине привлекательным без этого, и он становится таковым (согласно нашему пути постижения Бога) не иначе, как извлекая свою привлекательность из этого. Поэтому невозможно, чтобы другие атрибуты казались привлекательными в своей истинной привлекательности, пока этого не будет видно; и невозможно, чтобы любое совершенство Божественной природы пользовалось истинной любовью до тех пор, пока это не будет возлюблено. Если истинная привлекательность всех Божьих совершенств проистекает из любви к Его святости, тогда истинная любовь ко всем Его совершенствам проистекает из любви к Его святости. Те, кто не видит славы Божьей святости, не могут увидеть ничего из этих атрибутов как совершенств Божьей природы, какова она сама в себе. Они могут быть под их воздействием и любить их в той мере, в которой они касаются их интереса; ибо эти атрибуты не являются частью совершенства Божьей природы.

Как красота Божественной природы, так и красота всех божественных ценностей, в первую очередь, состоит в святости Бога. Красота святых заключается в том, что они — святые; их красотой является моральный образ Бога в них, и это их святость. Красота и сияние ангелов небесных состоят в том, что они — святые ангелы, а не демоны (см. Дан. 4:10,14,20; Мт. 25:31; Мк. 8:38; Деян. 10:22; Отк. 14:10). Красота христианской религии над всеми другими религиями состоит в том, что это такая святая религия! Превосходство Слова Божьего состоит в том, что оно свято: «Слово Твое весьма чисто, и раб Твой возлюбил его» (Пс. 118:140); «Все повеления Твои, все признаю справедливыми; всякий путь лжи ненавижу» (Пс. 118:128); «Откровения Твои, которые Ты заповедал, — правда и совершенная истина» (Пс. 118:138); «Язык мой возгласит слово Твое; ибо все заповеди Твои праведны» (Пс. 118:172); «Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых. Повеления Господа праведны, веселят сердце; заповедь Господа светла, просвещает очи. Страх Господень чист, пребывает вовек. Суды Господни — истина, все праведны. Они вожделеннее золота и даже множества золота чистого, слаще меда и капель сота» (Пс. 18:8-11). Именно в том, главным образом, состоит привлекательность и красота Господа Иисуса, благодаря которой Он — лучше десяти тысяч и весь — любезность, что Он — святой Божий (Деян. 3:14); и Божий Святой Сын (Деян. 4:27); и что Он есть Святой и Истинный (Отк. 3:7). И духовная красота Его человеческой природы — Его кротость, смирение, терпение, направленность к небесам, любовь к Богу, любовь к людям, снисхождение к убогим и презренным, сострадание к несчастным — все это суммируется в Его святости. И красота Его Божественной природы, образом и отражением которой является красота Его человеческой природы, также, в первую очередь, состоит в Его святости. В этом, прежде всего, заключается слава Евангелия, которое есть славное Евангелие и весьма яркое сияние святой красоты Бога и Иисуса Христа. В этом состоит духовная красота доктрин, относящихся к благочестию. И в этом состоит духовная красота пути спасения Иисусом Христом, который есть святой путь. И в этом состоит слава неба, которое есть святой город, святой Иерусалим, обитель Божьей святости, то есть, Его славы (Ис. 63:15). Все красоты Нового Иерусалима, как он описан в последних двух главах книги Откровение, — это не что иное, как отображение этого (см. Отк. 21:2,10-11,18,21,27; 22:1,3).

В первую очередь, по причине этого рода совершенства святые любят все эти вещи. Так, они любят Слово Бога, потому что оно — чистейшее. Именно на этом основании они любят святых. Главным образом, на этом основании небо привлекательно для них, и те святые скинии Божьи восхитительны в их глазах. Именно по этой причине они любят Бога, и по этой причине, главным образом, они любят Христа, и их сердца наслаждаются доктринами Евангелия и со сладким чувством принимают путь спасения, открывающийся в нем.*

Рассматривая первую отличительную характеристику благодатного чувства, я отметил, что возрожденным дается новое сверхъестественное восприятие, которое является как бы определенным божественным духовным вкусом. Оно по всей своей сущности отлично от любых прежних видов восприятия разума, как вкус отличается от любого из других пяти чувств, и нечто ощущается истинным святым в проявлении этого нового восприятия разума в духовных и божественных ценностях как полностью отличное от всего того, что воспринимается в них естественными людьми, подобно тому, как сладкий вкус меда отличается от фантазий, которые люди получают о меде, глядя на него или осязая его. Итак, красота святости — это то, что воспринимается духовным чувством, столь отличным от всего того, что естественные люди могут воспринимать. Этот род красоты — это качество, которое является непосредственным объектом этого духовного чувства; эта сладостность — это должный объект этого духовного чувства. Писание часто представляет красоту и сладостность святости как великий объект духовного вкуса и духовного аппетита. Это было сладкой пищей святой души Иисуса Христа: «У Меня есть пища, которой вы не знаете... Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его» (Ин. 4:32,34). Я не знаю ни одной части Священного Писания, где природа и доказательства истинного и искреннего благочестия так глубоко подчеркиваются, так полно и широко утверждаются, как в Псалме 118. Псалмопевец объявляет свой замысел в первых стихах Псалма, и все время он не сводит глаз со своей цели и преследует ее до конца; но в этом псалме превосходство святости представлено как непосредственный объект духовного чувства, вкуса, аппетита и наслаждения в Божьем законе. То величественное выражение и излучение святости Божьей природы и наставление в святости творения все время представлены как пища и радость и как великий объект любви, аппетита, удовлетворенности и ликования благодатной натуры, которая ценит Божьи заповеди превыше золота и даже золота чистого, и для которой они слаще меда и капель сота; и это — по причине их святости, как я отмечал ранее. Псалмопевец также заявляет, что этой сладостью духовный вкус наслаждается в Божьем законе: «Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых. Повеления Господа праведны, веселят сердце; заповедь Господа светла, просвещает очи. Страх Господень чист, пребывает вовек. Суды Господни — истина, все праведны. Они вожделеннее золота и даже множества золота чистого, слаще меда и капель сота» (Пс. 18:8-11).

Святая любовь имеет святой объект. Святость любви заключается, главным образом, в том, что это любовь к тому, что свято. Именно святость объекта есть то качество, на котором она сосредоточивается и завершается. Святая природа должна непременно любить в святых ценностях, в первую очередь, то, что более всего согласуется с ней самой. Но, несомненно, святость — это та из божественных ценностей, которая превыше всего приятна святой природе, потому что святость должна быть превыше всего приятной для святости; ибо ничего не может быть более приятным для любой природы, чем она сама. Святая природа должна быть, прежде всего, приятной для святой природы; и поэтому святая природа Бога, и Христа, и Слова Божьего, и других Божественных ценностей должна быть превыше всего остального приятной для святой природы, которая имеется в святых.

И вновь, святая природа, несомненно, любит святые ценности, в особенности, по той причине, по которой греховная природа враждует против них; но то, за что греховная природа ведет вражду против святых ценностей, — это их святость. Именно из-за этого плотский ум враждует против Бога, против закона Божьего и против народа Божьего. Это как раз конфликт противоположностей — от противоположных причин к противоположным результатам, и от противоположных природ к противоположным тенденциям. Мы знаем, что святость имеет сущность, полностью противоположную нечестию; поэтому, если сущность нечестия — это, главным образом, противиться и ненавидеть святость, то сущностью святости должно быть, в первую очередь, стремление к святости и наслаждение ею.

Святая природа святых и ангелов в небесах (где наилучшим образом проявляется ее истинная направленность), главным образом, увлечена святостью Божественных ценностей. Именно Божественная красота, в основном, занимает внимание, восхищение и хвалу ярких и сияющих серафимов: «И взывали они друг к другу и говорили: свят, свят, свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!» (Ис 6:3); «…и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет» (Отк. 4:8). Это же делают и прославленные святые: «Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего? Ибо Ты един свят» (Отк. 15:4).

Священное Писание представляет святых на земле как поклоняющихся Богу, в первую очередь, на этом основании, и восхищающихся и превозносящих все Божьи атрибуты, либо как извлекающие прелесть из Его святости, либо как являющиеся ее частью. Так, когда они хвалят Бога за Его силу, Его святость — это та красота, которая манит их: «Воспойте Господу новую песнь; ибо Он сотворил чудеса. Его десница и святая мышца Его доставили Ему победу» (Пс. 97:1). Они хвалят Его за Его справедливость и страшное величие: «Господь на Сионе велик, и высок Он над всеми народами. Да славят великое и страшное имя Твое: свято оно!» (Пс. 98:2-3); «Превозносите Господа, Бога нашего, и поклоняйтесь подножию Его: свято оно!» (Пс. 98:5); «…Ты был для них Богом прощающим и наказывающим за дела их. Превозносите Господа, Бога нашего, и поклоняйтесь на святой горе Его; ибо свят Господь, Бог наш» (Пс. 98:8-9). Они хвалят Бога за Его милость и верность: «Свет сияет на праведника, и на правых сердцем — веселие. Радуйтесь, праведные, о Господе и славьте память святыни Его» (Пс. 96:11-12); «Нет столь святого, как Господь; ибо нет другого, кроме Тебя; и нет твердыни, как Бог наш» (1 Цар. 2:2).

Таким образом, по этому критерию все могут испытать свои чувства, в особенности свою любовь и радость. Различные творения во многом показывают разницу своих природ через различные вещи, которыми они наслаждаются как своим надлежащим благом, и при этом одной нравится то, что другой отвратительно. Такая разница существует между истинными святыми и естественными людьми: естественные люди не имеют чувства к благости и превосходству святых ценностей, по крайней мере, из-за их святости; они не имеют вкуса к этому роду блага; и поэтому о них можно сказать, что они не знают этого божественного блага или не видят его; оно полностью сокрыто от них. Но святым, могущественной силой Бога, оно открыто; им дано это сверхъестественное, благородное и божественное восприятие, которым они постигают его; и именно оно пленяет их сердца и наслаждает их превыше всего остального. Это самая привлекательная и сладостная ценность для сердца истинного святого, которую только можно найти на небесах или на земле; та, что привлекает и занимает его душу, в которой он полагает свое блаженство, и на которую он взирает для утешения и ободрения своего духа в этом мире и для полного удовлетворения и блаженства в мире ином. С помощью этого вы можете исследовать вашу любовь к Богу, ко Христу и к Слову Божьему и вашу радость в них, а также вашу любовь к народу Божьему и ваше желание небес и узнать, происходят ли они от высшего наслаждения в этом роде красоты или же возбуждаются вашей воображаемой причастностью к ним или ожиданиями от них. Имеется много высоких чувств большой кажущейся любви и восторженной радости, которые не имеют в себе и следа этого святого вкуса.

В частности, из того, что было сказано, вы можете проверить ваши открытия Божьей благодати и любви и ваших чувств, вытекающих из них. Благодать Божья может казаться привлекательной двумя путями: либо как bonum utile, полезное благо для меня, то, что сильно содействует моему интересу и, таким образом, потакает моему себялюбию; или как bonum formosum, прекрасное благо в самом себе и часть морального и духовного совершенства Божественной природы. В этом последнем отношении именно истинные святые ощущают влияние на свои сердца, и их любовь пленяется свободной благодатью Божьей.

Из того, что было сказано, ясно, что если люди имеют великое ощущение естественных совершенств Бога и находятся под сильным воздействием их, или имеют любое иное видение или восприятие Бога, чем то, которое состоит или подразумевает восприятие красоты Его моральных совершенств, то это не является верным признаком благодати. В частности, положение, когда люди имеют сильное восприятие страшного величия и внушающего благоговение великолепия Бога, ибо это только естественное совершенство Бога и то, что люди могут видеть, но при этом оставаться полностью слепыми к красоте Его морального совершенства и не иметь ничего от этого духовного вкуса, который наслаждается этой божественной сладостью.

Уже было показано, когда мы говорили о первом отличительном признаке благодатных чувств, что то, что есть духовное, полностью отличается по своей сущности от всего того, чему может быть подвержен любой человек, не имеющий благодати, пока он остается таковым. Но возможно для тех, кто полностью лишен благодати, иметь ясное видение и очень сильное и волнительное ощущение Божьего величия, Его могущественной силы и внушающего благоговение великолепия, так как это то, что испытывают бесы, хотя они утратили духовное познание о Боге, заключающееся в восприятии привлекательности Его моральных совершенств. Они совершенно лишены любого ощущения или вкуса к этому роду красоты, однако они имеют очень большое знание о присущей славе Бога или о Его страшном величии и великолепии; они созерцают это, и постижение этого влияет на них, и поэтому они трепещут пред Ним. Эту славу Бога все будут созерцать в день суда; Бог приведет всех разумных существ созерцать ее в высокой степени: ангелов и бесов, святых и грешников. Христос явит Свое бесконечное величие и устрашающее великолепие каждому наиболее открытым, ясным и убедительным способом, и в таком свете, которому никто не сможет воспротивиться, когда мы войдем во славу Его Отца, и узрит Его всякое око. Тогда они будут вопиять к горам, чтобы они пали на них и скрыли их от лица Сидящего на престоле. Бог заставит всех Своих врагов смотреть на это и оставаться в аду, имея самый ясный и впечатляющий вид этого, на всю вечность. Бог часто возвещал Свою неизменную цель — дать возможность всем Своим врагам знать Его с этой стороны, — часто добавляя эти слова к предупреждениям, которые Он выносил против них: «И узнают, что Я — Господь». Да, клялся, что все люди увидят Его славу в этом отношении: «Но жив Я, и славы Господней полна вся земля» (Чис. 14:21). В Писании очень часто говорится, что этот род явления Бога совершается или совершится в виду Божьих врагов этого мира (Исх. 9:16; 14:18; 15:16; Пс. 65:3; 45:11). Так Бог явил Себя в глазах этого развращенного общества у горы Синай, глубоко потрясши их этим, так что все люди в стане пришли в трепет. Нечестивые люди и бесы увидят и получат сильное восприятие всего, что принадлежит к славе Бога, за исключением красоты Его моральных совершенств. Они увидят Его бесконечное величие и великолепие, Его бесконечную силу, и они полностью осознают Его вездесущность, вечность и неизменность. Они увидят и узнают всё, касающееся самих Его моральных атрибутов, за исключением их красоты и привлекательности. Они увидят и узнают, что Он совершенно справедлив, верен и истинен, и что Он — святой Бог, и что Его чистым глазам не свойственно смотреть на зло и созерцать беззаконие. Они увидят чудесные проявления Его бесконечной благости и свободной благодати к святым; и ничто не будет сокрыто от их глаз, кроме красоты этих моральных атрибутов и той красоты других атрибутов, которая вытекает из нее. Итак, естественные люди в этом мире способны иметь весьма волнительное восприятие всего того, что относится к Богу, но не более этого. Навуходоносор имел сильное и очень впечатляющее ощущение бесконечного величия и устрашающего великолепия Бога, Его верховного и абсолютного владычества, Его могущественной и непреодолимой силы и Его суверенитета. Он увидел, что он и все жители земли — ничто перед Ним, а также в своей совести имел сильное убеждение в Его справедливости и волнительное чувство Его великой благости (Дан. 3:31-33; 4:31-32,34). И восприятие Божьих совершенств, которое было у Дария, кажется очень похожим на это (Дан 6:25). Но святые и ангелы созерцают ту славу Бога, которая заключается в красоте Его святости; и только это видение растопит и смирит сердца людей, оторвет их от мира, привлечет их к Богу и действенно изменит их. Видение устрашающего величия Бога может преодолеть силу людей и быть сверх того, что они могут перенести; но если моральная красота Бога будет сокрыта, то вражда сердца останется в своей полной силе. Любовь не возгорится; воля, вместо действенного подчинения, останется непреклонной. Но первый проблеск моральной и духовной славы Бога, просиявшей в сердце, производит все эти результаты как бы всемогущей силой, которой ничто не может противостоять.

Восприятие устрашающего величия Бога, которое естественные люди могут иметь, может воздействовать на них различными путями: оно может не только устрашать их, но и возвышать и поднимать их радость и хвалу, в зависимости от их обстоятельств. Это будет естественным результатом при реальном или предполагаемом получении некоторой необыкновенной милости от Бога, через влияние простых принципов природы. Уже было показано, что получение блага может, через влияние естественных принципов, пробуждать в сердце благодарность и хвалу Богу; но если человек одновременно с получением замечательной благости от Бога, имеет ощущение Его бесконечного величия и того, что он — всего лишь ничто в сравнении с Ним, то, конечно, это естественным образом высоко поднимет его благодарность и хвалу за благость, проявленную к нему, такому ничтожному. Ощущение Божьего величия имело свое действие на Навуходоносора после получения такой необыкновенной милости в его восстановлении, поле того, как он был удален от людей и обитал со зверями. Восприятие необъятного величия Бога поднимает его благодарность так высоко, что он в самых возвышенных словах превозносит и возвеличивает Бога и призывает весь мир делать это вместе с ним. Если естественный человек, одновременно с тем, что он оказывается под сильным воздействием Божьего бесконечного величия и великолепия, питает сильное самомнение, что этот великий Бог сделал его Своим дитятей и особым фаворитом и обещал ему вечную славу в Своей высочайшей любви, разве это не будет иметь тенденцию, согласно линии поведения натуры, к подъему радости и хвалы до большой высоты?

Поэтому не вызывает сомнений, что в последнее время многими людьми слишком много внимания было уделено откровениям Божьего величия, устрашающего великолепия и присущего совершенства, и они действовали на этом основании, без реального взгляда на святое величие Бога. И опыт обильно подтверждает то, что здравый смысл и Писание заявляют на этот счет, так как было очень много людей, которые, кажется, были покорены величием и великолепием Бога и, как следствие, возвысились, как об этом было сказано, тогда как на самом деле они были очень далеки от проявлений опыта христианского духа и характера в какой-либо пропорции или плодов в практической жизни, хоть сколько-нибудь приятных; но их открытия действовали противоположно направлению действия истинно духовных откровений.

Дело не в том, что восприятие Божьего величия и присущих атрибутов не является крайне полезным и необходимым. Ибо, как я заметил ранее, это подразумевается в явлении красоты Божьей святости. И хотя естественные люди могут иметь восприятие присущих совершенств Бога, тем не менее, несомненно, это происходит чаще и обычнее у святых, чем у естественных людей. Благодать имеет тенденцию давать людям возможность видеть вещи лучшим образом, чем это делают естественные люди; и не только позволяет им видеть Божьи присущие атрибуты, но и ту красоту этих атрибутов, которая (согласно нашему образу постижения Бога) происходит из Его святости.

 

* «Для правильных взаимоотношений со Христом также требуется, чтобы человек вкусил горечь греха как величайшего зла; иначе человек никогда не заключит союз со Христом ради Его святости в Нем и от Него как величайшего блага. Ибо мы говорили вам, что правилен тот союз со Христом, который заключается ради Его святости. Спросите у развращенного сердца, какую красоту оно видит в личности Христа, и он, внимательно посмотрев на Его Царство, Его праведность и все Его дела, увидит в них красоту, потому что они оказывают ему услугу, утешая его. Спросите у чистого сердца: оно будет видеть свое блаженство во всем, но то, что делает Господа привлекательным, — это Его святость, которая также присутствует в нем и делает его также святым. Как и в браке, именно личная красота привлекает сердце. И поэтому я посчитал резонным то, что тот, кто любит своих братьев за немногую благодать, будет любить Христа гораздо сильнее». — Шепард (Shepard). Притча о десяти девах. С. 139.