Джонатан Эдвардс

Религиозные чувства

12. Никакое уверенное заключение нельзя сделать относительно природы религиозных чувств из того, что их внешние проявления и отношение к ним людей очень впечатляющи и приятны истинно благочестивым, и таковы, что в значительной мере снискивают их любовь и завоевывают их сердца.

Истинные святые не имеют такого духа распознания, с которым они могли бы с уверенностью определить, кто благочестив, а кто — нет. Ибо хотя они знают на собственном опыте, что истинная религия выражается в своих внешних проявлениях, однако они не могут ни почувствовать, ни увидеть их в сердце другого.* Писание ясно объявляет, что способ суждения о том, что в человеке, по внешним проявлениям —неточен и обманчив: «…[Господь] смотрит не так, как смотрит человек; ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце» (1 Цар. 16:7); «…и будет судить не по взгляду очей Своих, и не по слуху ушей Своих решать дела» (Ис. 11:3).… Обычно плохие судьи и опасные советники в вопросах души — те, кто быстро и категорично определяет состояние людей, хвастаясь своими необычайными способностями к проницанию и различению в этом великом деле, как если бы оно было им открыто и ясно. Они выдают один из трех следующих фактов: либо они имеют мало опыта, либо они — люди со слабой рассудительностью, либо они имеют высокую степень гордости и самоуверенности, и это — из-за незнания самих себя. Мудрые и опытные люди будут поступать в таком деле с большой осторожностью.

Когда в других проявляется много признаков набожности, обязанность святых — сердечно проявить к ним свою любовь, любить их и радоваться им как своим братьям во Христе Иисусе. Но даже самые лучшие из людей могут быть обмануты, когда внешнее кажется им чрезвычайно ярким и прекрасным, так что оно полностью захватывает их любовь и покоряет их сердца. В Церкви Божьей нередко явление, когда такие яркие исповедники принимаются как выдающиеся святые среди святых, но затем отпадают и заканчивают ничем.** И нам не нужно удивляться этому, если мы наблюдаем вещи, которые были уже отмечены. Как было показано, такие вещи могут происходить у людей, которые совершенно не имеют благодати. Ничто не препятствует тому, чтобы эти вещи сходились в людях, которые при этом не имеют ни малейшей искорки благодати в своих сердцах. Они могут иметь сочетание многих религиозных чувств; они могут иметь некоторое чувство к Богу, которое сильно похоже на глубокую любовь к Нему, а также своего рода любовь к братьям, и большую видимость восхищения Божьими совершенствами и делами, и печаль о грехе, и почтение, подчинение, самоуничижение, благодарность, радость, религиозное стремление и ревность к религии и благу душ. И эти чувства могут следовать после великого пробуждения и осуждения совести; и они могут иметь вид действия смирения. Поддельные любовь и радость, как может казаться, следуют друг за другом в точно таком же порядке, который обычно наблюдается в святых чувствах истинных обращенных. И эти религиозные чувства могут подниматься до большой высоты и могут вызывать обильные слезы — да, они могут охватить все существо тех, кто подвержен им, и могут сделать их ревностными и страстными и охотно говорящими о Божьих делах, и расположить их к сильному стремлению к ним. Они могут также сопровождать свое хождение многими сладостными текстами Писания и драгоценными обетованиями, глубоко запечатленными в их уме, и могут произносить их своими устами для очень пламенного восхваления и прославления Бога, и ревностно призывать других восхвалять Его, выступая против их недостойности и превознося свободную благодать. Более того, они могут склонять их практиковать в изобилии внешние обязанности религии, такие как молитва, слушание проповедуемого слова, пение и религиозный обмен мнениями. Они могут также исполняться с большим сходством с христианской уверенностью в ее наивысшей точке, когда святые поднимаются на орлиных крыльях над всей тьмой и сомнением. Я думаю, было ясно показано, что могут быть все эти вещи, и, тем не менее, это не что иное, а лишь общее влияние Духа Божьего, соединенное с обманом сатаны и нечестивым и лукавым сердцем. К этому я могу добавить, что все эти вещи могут происходить при хорошем естественном настроении, хорошем доктринальном знании религии, длительном знакомстве с образом разговора святых и выражения их чувств и переживаний, естественной способности и ловкости в приспособлении этих выражений и образа языка к настроениям и понятиям слушателей, с заманчивой любезностью тона и поведения, производимой хорошим образованием. Поэтому каким сильным может быть сходство во внешних выражениях и проявлениях между лицемером и истинным святым! Несомненно, это славная прерогатива всеведущего Бога как великого Испытателя сердец — иметь способность разделить овец и козлов. И какое это недостойное самовозвышение и высокомерие со стороны жалких темных и склонных ошибаться смертных людей — претендовать на то, что они могут определить и узнать, кто является действительно искренним и честным перед Богом, а кто — нет!

Многие, кажется, придают большое значение еще одному признаку и полагают, что это есть то, что может помочь им определиться в отношении истинного благочестия других: когда они не только приводят правдоподобный рассказ, но когда, рассказывая о своих переживаниях, они делают такое представление и говорят таким образом, что слушатели чувствуют их разговор. То есть, когда кажется, что их разговор гармонирует с их собственным опытом, и их сердца тронуты, взволнованы и обрадованы, когда они слушают то, что те говорят, и они привлечены к ним сильной любовью. Но нельзя иметь той уверенности в таких вещах, и нет той полной их надежности, как многие воображают. Истинный святой имеет большое наслаждение в святости; это самое прекрасное в его глазах; и Божья работа по спасительному обновлению и принесению святости и блаженства бедной и прежде погибавшей душе кажется ему весьма славной работой. Поэтому неудивительно, что его сердце бывает тронуто и сильно взволновано, когда он слышит, как другой человек приводит возможный рассказ о том, как эта работа производится в его собственном сердце, и когда он видит в нем возможные проявления святости, независимо от того, содержат ли эти приятные проявления в себе что-либо реальное, или нет. И если он употребляет те же слова, которые обычно используются, чтобы выразить чувства истинных святых, и говорит о многих вещах, следующих одна за другой в порядке, согласующемся со способом переживаний слушающего его, а также говорит свободно и смело и с уверенным видом, то неудивительно, что другой думает, что переживания рассказчика гармонируют с его собственными. И если, кроме всего этого, передавая свое отношение, он говорит с сильным чувством, и, прежде всего, если при разговоре кажется, что он проявляет большое чувство к тому, к кому он обращается (подобно чувству, которое галаты испытывали к Павлу), то такие вещи, естественно, оказывают мощное влияние, приводят в волнение и привлекают сердце слушателя и распахивают двери его любви к нему. Давид говорит как тот, кто питал чувство к речи Ахитофела и однажды испытывал его сладкое благоухание и вкус. И поэтому необычайно большим было его удивление и разочарование, когда он пал; это было для него почти сверх сил: «…не враг поносит меня, — это я перенес бы; не ненавистник мой величается надо мною, — от него я укрылся бы: но ты, который был для меня то же, что я, друг мой и близкий мой, с которым мы разделяли искренние беседы и ходили вместе в дом Божий» (Пс. 54:14-15).

С исповедующими религию, особенно с теми, кто становится таковыми во время излияния Духа Божьего, происходит то же, что с цветами весной:* их — огромное множество на деревьях, и все они выглядят прекрасными и многообещающими. Тем не менее, многие из них никогда не принесут плода. И многие из тех, которые через короткое время увядают, падают и сгнивают под деревьями, в течение некоторого периода выглядят такими же красивыми и пестрыми, как и другие, и не только это, но и пахнут прекрасно и источают приятный аромат, так что мы не можем ни одним из наших чувств с уверенностью отличить те цветы, которые содержат в себе тайное достоинство, которое впоследствии проявится в плоде, и ту внутреннюю прочность и силу, которая позволит им принести их и заставит их достигать совершенства под горячим летним солнцем, которое высушит остальные. Именно по зрелому плоду, который проявляется впоследствии, а не по прекрасным краскам и аромату цветов мы должны судить. Так, новообращенные в своих разговорах о делах религии могут казаться привлекательными и очень приятными, и святые могут думать, что они говорят с чувством. Им может нравиться их разговор, и они могут вообразить, будто ощущают в нем божественный привкус, однако все это может закончиться ничем.

Странно, как, едва только люди приводятся к удовлетворению правилами и руководством, которые Христос дал им, как они непременно поступают по другим правилам, которые они изобретают сами, и которые кажутся им мудрее и лучше. Я не знаю направлений или советов, которые Христос когда-либо представил бы более ясно, чем правила, которые Он дал нам для нашего суждения об искренности других, а именно, что мы должны судить о дереве, главным образом, по его плоду. Однако кажется, что этого недостаточно, и находятся другие пути, которые представляются более уверенными и характерными. Горестными были пагубные последствия этой высокомерной постановки человеческой мудрости над мудростью Христа. Я думаю, многие святые сильно отклонились от пути Божьего Слова в этом отношении, и некоторые из них были наказываемы бичами и скорпионами, чтобы привести их обратно. Но многие явления, которые в последнее время возникли и сегодня возникают, могут убедить нас в том, что обычно те, кто зашел дальше всего в ту сторону, кто имел самое высокое самомнение о своей способности различать и выглядел готовым раньше других категорично и внезапно определять состояние душ людей, оказываются сами лицемерами, которые ничего не знают об истинной религии.

В притче о пшенице и плевелах сказано: «Когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы» (Мт. 13:26). Как будто плевелы не были ни обнаружены, ни отличаемы от пшеницы до этого момента, как замечает Флавел (Flavel).* Он упоминает это как наблюдение Иеронима (Jerome), что «пшеница и плевелы настолько сильно похожи до того момента, когда стебель пшеницы не принесет колос, что различить их практически невозможно». И далее Флавел (Flavel) дополняет: «Как бы ни было трудно распознать разницу между пшеницей и плевелами, тем не менее, опытный глаз может гораздо легче распознать их, чем самый быстрый и проницательный взгляд человека может распознать разницу между особой и общей благодатью. Ибо все спасительные результаты имеют свои подделки у лицемеров; есть в них и подобные действия, которые духовный и очень рассудительный глаз может легко принять за спасительные и подлинные результаты освящающего Духа».

Подобно тому, как колос или плод различает пшеницу и плевелы, так и Тот, Кто стоит как Судья на переправе через Иордан, использует правильный пароль «шибболет», чтобы отличить тех, кто перейдет через Иордан в истинный Ханаан, от тех, кто должен быть убит у переправы. Ибо еврейское слово «шибболет» означает «колос зерна». И, наверное, более правильное произношение друзей Иеффая, «шибболет», может представлять полный колос с плодом в нем, символизируя плоды друзей Христа — антитипа Иеффая. А «сибболет», искаженное произношение ефремлян, его врагов, может представлять их пустые колосья, символизируя видимость религии в лицемерах без содержания и плодов (Суд. 12:6). Это согласуется с учением, которое обильно преподается нам в Писании, а именно, что Тот, Кто поставлен судить тех, кто проходит через смерть, имеют ли они право войти в Небесный Ханаан или нет, или должны ли они быть убиты, будет судить каждого человека в соответствии с его делами.

Кажется, нам преподается то же самое в правилах, данных священнику для распознавания проказы. Во многих случаях священнику было невозможно определить, была ли у человека проказа, или он был чист, даже при самом тщательном исследовании внешних признаков, которые были на нем, до тех пор, пока он не подождет, когда появятся видимые признаки, и не закроет человека, который явился к нему, на семь дней, а потом еще на семь дней. И когда он принимал решение, он должен был определить по волосу, который вырастал на месте, показанном ему, и который как бы представлял произведенный плод.

И в заключение, я хотел бы сказать кое-что по поводу странного представления, которым в последнее время были увлечены некоторые, об уверенном знании благого состояния, в котором находятся другие, как если бы это было непосредственно открыто им с небес, по их любви, текущей к ним необычайным образом. Так, они утверждают, что поскольку их любовь очень ощутима и велика, она, конечно, может быть узнана теми, кто чувствует, что это истинная христианская любовь. И если это истинная христианская любовь, то ее автором должен быть Дух Божий. Ввиду того, что Дух Божий, Который знает точно, являются ли другие детьми Божьими или нет, и является Духом истины, наслаждается необыкновенным влиянием на них, которое заставляет их любовь течь необычайным образом к такому человеку как к дитяти Божьему, то непременно должно быть, что этот непогрешимый Дух, Который никого не обманывает, знает, что этот человек является дитятей Божьим. Но такие люди могут убедиться в ложности своих рассуждений, если они подумают, не является ли это их обязанностью, и чего Бог требует от них, — любить как детей Божьих тех, кто, как они думают, являются детьми Божьими, и о которых думать иначе они не имеют причин, на основании всего того, что они могут видеть в них, хотя Бог, Который исследует сердца, знает, что они — не Его дети.

Если это их обязанность, то она хороша, и не исполнять ее — грех, и поэтому, конечно, Дух Божий может быть ее автором: Дух Божий, не будучи духом лжи, может в таком случае помочь человеку исполнять свою обязанность и удержать его от греха. Но затем они делают выводы из необыкновенной степени и особого образа, которым их любовь простирается к человеку, чего, как они думают, Дух Божий никогда не допустил бы, если бы Он не знал, что объект этой любви — дитя Божье. Но тогда я хотел бы спросить у них, не является ли их обязанностью любить всех таковых, о которых они должны думать, что они — дети Божьи, на основании видимых признаков в них, в очень большой степени, хотя Бог, на основании других вещей, которые Он видит, и которые скрыты от человеческого взора, знает о них, что они не таковы. Человеческий долг — любить всех, на кого они в милосердии обязаны смотреть как на детей Божьих, с гораздо более сильным чувством, чем они обыкновенно делают. Как мы должны любить Христа изо всех сил и всем своим существом, так же наш долг — любить тех, кто, как мы думаем, так близок и дорог Ему как Его члены, невыразимо сильным чувством, как Христос возлюбил нас; и поэтому мы грешим, если не любим их так. Нам следует молиться Богу, чтобы Он Своим Духом удержал нас от греха и помог нам выполнять наш долг. Разве не может Его Дух отвечать на наши молитвы и помогать нам выполнять наш долг? Если Он не может, тогда Дух Божий вынужден не помогать Своему народу выполнять свой долг в некоторых случаях, потому что Он не может делать это, не будучи духом лживым. Но, несомненно, Бог — такой великий Властелин, что Он может помочь нам выполнять наш долг, когда Ему будет угодно, и в тех случаях, когда Ему угодно. Когда люди думают, что другие — Его дети, Бог может иметь другие цели, заставляя очень сильную и глубокую любовь течь из них, помимо того, чтобы открыть им, правильно ли их мнение относительно них. Он может иметь в этом милостивую цель: помочь им выполнять их долг и оградить их от этого страшного бесконечного зла — греха. И скажут ли они, что Бог не покажет им эту милость в таком случае? Если я нахожусь на некотором расстоянии от дома и слышу, что в мое отсутствие дом сгорел, но моя семья каким-то необыкновенным образом избежала огня; и каждый элемент в обстоятельствах этой истории, когда я слушаю ее, делает ее очень правдоподобной; то в таком случае грехом с моей стороны было бы не почувствовать очень высокую степень благодарности Богу. И разве Бог не настолько суверенен, чтобы, если Ему угодно, показать мне эту милость в таком случае и помочь мне исполнять мой долг в гораздо более сильной мере, чем я делал это прежде, и при этом не наводить на Себя обвинение в обманчивости в ложном утверждении?

То, что погрешность или ошибка могут быть поводом к благодатному проявлению и, следовательно, к благодатному влиянию Духа Божьего, очень понятно из следующего стиха: «…Кто ест, для Господа ест, ибо благодарит Бога. И кто не ест для Господа не ест, и благодарит Бога» (Рим. 14:6). Апостол Павел говорит о тех, кто из-за ошибочных и ненужных угрызений совести отказывался есть запрещенное законом нечистое мясо. Из этого очевидно, что могут быть истинные проявления благодати, которые могут быть вызваны ошибочным суждением или практикой. И, как следствие, ошибка может быть поводом к тем истинно святым проявлениям, которые исходят от непогрешимого Духа Божьего. И если это так, то, конечно, кто мы такие, чтобы определять, в какой большой степени Дух Божий может дать это святое проявление в таком случае?

Представление об уверенном распознании состояния другого человека по тому, что к нему течет любовь, не только не основывается на здравом смысле или на Писании, но и является антибиблейским, противоречащим библейским правилам. Священное Писание не говорит ни слова о суждении о состоянии других таким способом, но наставляет нас судить, в первую очередь, по плодам, которые видны в них. И это также противоречит учению Писания, которое ясно учит нас, что состояние душ других людей по отношению к Богу не может быть узнано нами: «Побеждающему дам вкушать сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает» (Отк. 2:17); «Но тот Иудей, кто внутренно таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве: ему и похвала не от людей, но от Бога» (Рим. 2:29). В этом последнем выражении — «похвала не от людей, но от Бога» — апостол указывает на недостаточность людей, чтобы судить о человеке, действительно ли он внутренне иудей, или нет (как они легко могли увидеть по внешним признакам, являются ли люди внешне иудеями), и показывает, что только Одному Богу принадлежит решающий голос в этом вопросе. Это подтверждает следующий текст: «Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога» (1 Кор. 4:5). В двух предыдущих стихах апостол Павел говорит: «Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы или как судят другие люди; я и сам не сужу о себе. Ибо, хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь» (1 Кор. 4:3-2). И вновь, это далее подтверждается, потому что апостол (см. Рим. 2) направляет свою речь, в особенности, на тех, кто имел высокое самомнение о собственной святости, хвалился Богом и был уверен в своей проницательности, в том, что знает Божью волю, придерживается превосходного или испытывает то, что отличается (как на полях): «…и уверен о себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме» (Рим. 2:19), и, тем самым, брали на себя суд над другими (см. Рим. 2:1,17-20).

И какое высокомерное понятие, должно быть, имеют те, кто воображает, что может уверенно знать благочестие других, когда даже великий апостол Петр предпочитает ничего не говорить о Силуане, кроме того, что он был верным, как он думал, братом (1 Пет. 5:12), хотя этот Силуан, кажется, был очень выдающимся служителем Христа, евангелистом, знаменитым светилом в Божьей Церкви в те дни и верным спутником апостолов (см. 2 Кор. 1:19; 1 Фес. 1:1; 2 Фес. 1:1).

 

 

* «Люди могут иметь знание о своем собственном обращении. Знание, которые другие люди имеют об этом, — неопределенное, потому что ни один человек не может заглянуть в сердце другого человека и увидеть в нем действия благодати». — Стоддард (Stoddard), Сущность спасительного обращения.

… Стоддард (Stoddard) замечает, что «все видимые знаки общи для обращенных и необращенных людей, как и соотношение переживаний». — Призыв к сведущим.

«О, как трудно глазу человека различить между соломой и пшеницей! И как много честных сердец теперь порицаются, которые Бог очистит! Как много лживых сердец теперь одобряются, которые Бог осудит! Люди обычно не имеют убедительных доказательств, а лишь возможные признаки, которые, самое большее, порождают лишь догадки относительно состояния другого. И те, кто категорически судит в одну или другую сторону, могут опорочить род верных или, с другой стороны, оправдать нечестивых. И поистине, учитывая то, что было сказано, неудивительно, что так часто в этом вопросе допускаются опасные ошибки». — Флавел (Flavel). Земледелие с духовным смыслом.  Собрание трудов, том V, с. 97.

** «Не соблазняйтесь, когда вы видите, как огромные кедры падают, как звезды спасают с неба, и великие исповедники умирают и угасают: не думайте, что все они — такие; не думайте, что избранные падут. Поистине, некоторые таковы, что, когда они падают, кто-то может подумать, что истинно освященный человек может отпасть, как считают арминиане: они не были наши (1 Ин 2:19). Я говорю, потому что Господь встряхивает; и я ожидаю великих отступлений, потому что Бог испытывает всех Своих друзей во всем христианском мире. Какое исповедание было в Германии! Кто мог бы об этом подумать? Господь, Которому угодно открывать тайное, посылает меч, и они падают». — Шепард (Shepard). Притча о десяти девах, с. 190.

«Святые могут одобрять тебя, а Бог осудит тебя. «…Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв» (Отк. 3:1). Люди могут сказать: вот истинный Нафанаил; но Бог может сказать: это обманывающий себя фарисей. Читатель, ты слышал об Иуде и Димасе, об Анании и Сапфире, об Именее и Филите, некогда популярных и известных исповедниках, и ты слышал, что с ними стало в конце». — Флавел (Flavel). Пробный камень искренности. Собрание трудов, том V, с. 526.

* Время излияния Духа Божьего, оживляющего религию и производящего благоприятные ее проявления в новообращенных, в Писании сравнивается с этим, то есть, с весенним сезоном, когда благоприятное влияние небес вызывает цветы к росту (П. Песн. 2:11-12).

* Земледелие с духовным смыслом.  Собрание трудов, том V, с. 95.