Толкование книг Ветхого Завета. Псалтирь

ПСАЛОМ 76

Этот псалом, в соответствии с манерой изложения многих других псалмов, начинается с жалоб, а заканчивается утешительными ободрениями. Похоже, эти жалобы вызваны личными переживаниями, но ободрения касаются всеобщих забот о Церкви, поэтому неясно, был ли он написан в связи с личным или всеобщим событием. Если здесь псалмопевец скорбит из-за каких-то личных проблем, то это учит нас, что совершенное Богом для Своей Церкви в общем можно применить для утешения отдельных верующих. Если же здесь звучит плач по поводу какого-либо всеобщего бедствия, то о нем псалмопевец говорит с таким чувством, словно это его личная беда, показывая тем самым, насколько интересы Церкви Божьей должны быть близки нашим сердцам. Один из раввинов сказал: “Этот псалом говорит на диалекте пленников”, и поэтому некоторые считают, что он был написан во время вавилонского пленения.

(I) Здесь псалмопевец говорит о том, какое глубокое впечатление его беды отложили на его дух, и об искушении отчаяться в вере (ст.2-11).

(II) Он ободряет себя надеждой, что все закончится хорошо, вспоминая прежнее заступничество Бога за Свой народ и приводя некоторые примеры Его помощи (ст.12-21). Воспевая этот псалом, мы должны испытывать стыд за себя, за свое духовное недоверие Богу, Его обетованиям и Его провидению и воздавать Ему славу за силу и милость, с благодарностью вспоминая о том, что Он сделал для нас раньше, и с радостью уповая на Него в будущем.

Начальнику хора Идифумова. Псалом Асафа.

Стихи 2-11

Нам здесь представлен очень живой портрет благочестивого человека, находящегося во власти скорби, погружающегося в ужасный ров и тинистое болото, но прилагающего силы, чтобы выбраться. Поникшие святые, пребывающие в скорбном духе, здесь, словно в зеркале, могут увидеть свое собственное лицо. Похоже, что конфликт псалмопевца со скорбями и страхами уже закончился к тому времени, когда он писал этот псалом, так как он говорит (ст.2): “…глас мой к Богу, и Он услышал меня (англ. пер., KJV)”, чего, пока борьба длилась, он не ощущал, и что пришло после окончания борьбы. Но он ставит эти слова в начале рассказа, чтобы дать знать, что его беды не закончились отчаянием, так как Бог услышал его, и, наконец, он узнал, что услышан Им. Обратите внимание:

I. На его подавленные молитвы. Находясь в страдании, он молится (Иак. 5:13), а пребывая в смертельных страданиях, молится более ревностно (ст.2): “Глас мой к Богу, и я буду взывать; глас мой к Богу”. У него было много жалоб, энергичных жалоб, но он направил их к Богу и обратил в молитвы, устные молитвы, очень искренние и настойчивые. Таким образом псалмопевец дал выход своей скорби и получил некое облегчение; он взял правильный путь, чтобы получить облегчение (ст.3): “В день скорби моей ищу Господа”. Обратите внимание: дни скорби могут стать днями молитвы, особенно дни внутреннего беспокойства, когда кажется, что Бог удалился от нас; мы должны искать Его, пока не найдем. В день скорби он не ищет развлечений и не загружает себя работой, чтобы таким образом избавиться от беспокойства. Он ищет Бога, Его благоволения и благодати. Тот, кто испытывает беспокойство разума, не должен думать, что ему удастся избавиться от него с помощью вина или веселья; он должен молиться: “…рука моя простерта ночью и не опускается”. Доктор Хаммонд считает, что эти стихи говорят о настойчивых, непрекращающихся молитвах (ср.Пс.142:5,6).

II. На его угнетающую скорбь. Безусловно, грусть может угнетать,

(1) если она не дает передышек – такой была его скорбь: “Моя рана болит ночью (англ.пер. KJV), кровоточит внутри меня и не отпускает даже во время, предназначенное для отдыха и сна”.

(2) Когда она не допускает утешения; и это также имело место в его случае: “…душа моя отказывается от утешения”. Он не имел желания услышать утешителей. Что уксус на рану, то поющий песни печальному сердцу (Прит.25:20). Он не имел никакого желания думать о том, что могло бы утешить его; он отложил мысли об утешении далеко, как человек, получающий удовольствие в скорби. Если человек, находящийся в скорби, отказывается от утешения, то он не только вредит себе, но и публично оскорбляет Бога.

III. На его грустные размышления. Он так много размышлял о беде (то ли личной, то ли всеобщей), что

(1) средства, которые должны были помочь ему справиться со скорбью, лишь усилили ее (ст.4).

[1] Кто-то подумал бы, что воспоминания о Боге могли утешить его, но этого не произошло: “Вспоминаю о Боге и трепещу”, как бедный Иов, сказавший: “…я трепещу пред лицем Его;

Его страшному величию, и поэтому сам Бог стал ужасом для него.

[2] Кто-то мог бы подумать, что, излив свою душу перед Богом, он успокоится, но этого не произошло. Он помышлял – и изнемогал его дух.

(2) Ему было отказано в облегчении страданий (ст.5). Он не мог насладиться сном, который, принося тишину и освежая, облегчает скорби и беспокойства: “Своими ужасами Ты не даешь мне сомкнуть очей моих, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета”. Он не мог говорить из-за беспорядка в своих мыслях, смятения духа и сильного душевного волнения. Он молчал даже о добром, пока не воспламенилось сердце мое во мне; оно готово прорваться, подобно новым мехам (Иов.32:19), но в то же время он был так обеспокоен, что не мог говорить и ободрить себя. Самое большое пагубное влияние скорбь оказывает на дух в том случае, когда он подобным образом подавляем и ограничен.

IV. На его грустные воспоминания (ст. 6,7): “Размышляю о днях древних и сравниваю их с нынешними днями. Наше прежнее процветание лишь отягчает нынешние трудности, так как мы не видим чудес, о которых рассказывали отцы”. Меланхолики склонны вместе размышлять о днях древних и летах веков минувших, склонны возвеличивать их для оправдания нынешнего беспокойства и неудовлетворенности нынешним состоянием дел. Не говори: «отчего это прежние дни были лучше нынешних?», так как не знаешь, действительно ли такими они были (Еккл.7:10). Пусть также воспоминания об утерянных утешениях не делают нас неблагодарными за те, что нам оставлены, или нетерпимыми к своим бременам. Точнее, он припоминал песни свои в ночи, оживляя в памяти утешения, которыми поддерживал себя во время прежних печалей и ободрял ранее в одиночестве. Он вспоминал эти песни и пытался, если мог, исполнить их вновь, но не был настроен на них и в воспоминаниях лишь изливал в них свою душу (Пс.42:4; см.Иов.35:10).

V. На его печальные опасения и мрачные предчувствия: “Я беседую с сердцем моим; воспрянь, душа моя, - чем все это закончится? Что я могу думать об этом, и каких результатов ожидать в конце? Дух мой испытывает причины моих проблем, спрашивая, за что Бог борется со мной и каковы будут последствия? И тогда я начал задумываться: неужели навсегда отринул Господь, как сейчас Он сделал это? Сейчас Он не благоволит ко мне, неужели Он не будет более благоволить? Его милость прекратилась, и неужели навсегда престала она? Его обетование сейчас не действует, неужели оно пресеклось навсегда? Сейчас Бог не милостив, неужели навсегда престала милость Его? Возможно, Он мудро затворил Свои щедроты для меня, но если они затворены, то во гневе ли (ст.8-10)?” Это язык безутешной одинокой души, пребывающей во тьме и не видящей света, – довольно необычная ситуация для того, кто боится Господа, слушается гласа Раба Его (Ис.50:10). Он заслуживает, чтобы на него посмотрели

(1) как на человека, воздыхающего под тяготами мучительного горя. Бог спрятал от него Свое лицо и удалил видимые знаки Своего благоволения. Отметьте, что духовные проблемы из всех прочих несут больше всего скорби для благодатной души; ничто так сильно не ранит и не пронзает ее, как осознание того, что Бог гневается на нее, что Он лишил ее Своего благоволения и изменяет Свое обетование. Это ранит дух, и кто может вынести это?

(2) Как на человека, сражающегося с сильным искушением. Отметьте, что народ Божий в облачные и мрачные дни может испытывать искушение сделать отчаянные выводы о своем собственном духовном состоянии, о состоянии Божьей Церкви и Его Царства в мире и решить, что лишился всего этого. Будучи искушаемы мы склонны думать, что Бог оставил и отверг нас, что завет благодати не исполняется по отношению к нам, что щедроты нашего Бога навсегда будут закрыты для нас. Но мы не должны давать свободу подобным предположениям. Если страх и грусть задают подобные раздражительные вопросы, то пусть вера ответит им словами Писания: “…неужели Бог отверг народ Свой? Никак” (Рим.11:1); “не отринет Господь народа Своего” (Пс.93:14); “Неужели навсегда отринул Господь, и не будет более благоволить? - Конечно, будет, ибо хотя Он послал горе, но помилует по великой благости Своей” (Плач.3:32); “Неужели навсегда престала милость Его? - Нет, ибо вовек милость Его, так как милость же Господня от века и до века” (Пс.102:17); “Неужели пресеклось слово Его в род и род? - Нет, ибо невозможно Богу солгать” (Евр.6:18); “Неужели Бог забыл миловать? - Нет, ибо Он не может отказаться от себя и Своего собственного имени, которое провозгласил милосердым и многомилостивым” (Исх.34:6); “Неужели во гневе затворил щедроты Свои? – Нет, они обновляются каждое утро (Плач.3:23), и поэтому как поступлю с тобою, Ефрем? - Не истреблю Ефрема” (Ос.11:8,9). Так псалмопевец продолжал пребывать во мрачном и тягостном состоянии, когда внезапно смог проконтролировать себя словом selah – “остановись здесь, не продолжай, не слушай больше эти атеистические предположения”. И тогда он пожурил себя: “И сказал я: “это моя слабость”” (англ.пер. KJV). Но вскоре он осознает, что это было неверно сказано и поэтому спрашивает: “Что унываешь ты, душа моя? Я сказал это в слабости”, - написано в некоторых переводах. “Эта беда выпала на мою долю, и я должен извлечь из нее наилучшее. У каждого свои трудности и свои проблемы с плотью, а это – мои, и я должен взять свой крест”. Или, скорее, “это мой грех, мое беззаконие, это беззаконие в сердце моем”. Эти сомнения и страхи – результат недостаточной и слабой веры, а также порочности беспокойного духа. Обратите внимание,

(1) что мы все знаем, в отношении чего в себе мы можем сказать: “Это моя слабость, то есть грех, который легче всего поражает нас”.

(2) Упадок духа и недоверие Богу в страданиях очень часто становятся слабостями благочестивых людей, и поэтому мы с грустью и стыдом должны размышлять над ними, как здесь псалмопевец: “Это моя слабость”. Всякий раз, когда подобная мысль зарождается в нас, мы должны подавлять ее и не допускать, чтобы злой дух говорил. Мы должны поражать восстание неверия, как здесь псалмопевец: “Но я буду вспоминать о годах, проведенных у десницы Всевышнего” (англ.пер. KJV). Он и ранее размышлял о летах веков минувших (ст.6), о благословениях, которыми он насладился и воспоминания о которых лишь усугубляли его скорбь, но теперь он размышляет о них, как о годах, проведенных у десницы Всевышнего, о том, что благословения веков минувших пришли от Ветхого днями, от силы и могущества десницы Того, кто есть сущий над всем Бог, благословенный во веки, аминь. И это успокаивает псалмопевца, ибо разве не может Всевышний Своей десницей произвести угодные Ему изменения?

Стихи 12-21

В этих стихах псалмопевец восстанавливает себя из состояния отчаяния, в котором пребывал, и заглушает свой страх, что Бог откажется от Своего народа, вспоминая о великих делах, которые Бог сделал для него в прежние времена. Он и ранее пытался успокоить себя этими воспоминаниями, но все было напрасно (ст.6,7). Он попробовал вновь - и во второй раз это средство помогло. Хорошо оставаться постоянным, используя правильные средства для ободрения веры, даже если с первого раза они оказываются неэффективными: “Буду вспоминать, безусловно, я буду вспоминать, что сделал Бог во времена ветхие для Своего народа, до тех пор, пока благодаря им не увижу счастливый исход нынешнего мрачного периода” (ст.12,13). Обратите внимание,

(1) что дела Господа, совершенные для Своего народа, были чудесными.

(2) Они записаны для нас, чтобы мы могли вспоминать их.

(3) Чтобы получить выгоду от этих воспоминаний, мы должны размышлять о них, они должны пребывать в наших мыслях, и мы должны говорить о них, чтобы проинформировать себя и других о будущем, основанном на них.

(4) Правильные и своевременные воспоминания о делах Господа будут мощным противодействием против недоверия Его обетованиям и неверия в Его милость, ибо Он – Бог и не изменяется. Если Он начал, то закончит Свое дело и водрузит последний камень.

В общем псалмопевца больше всего удовлетворило то:

I. Что путь Божий свят (ст.14). “Путь Божий во святилище”, - читаем в некоторых переводах. Когда мы не можем разрешить некоторые определенные трудности, возникшие в нашем собственном видении божественного провидения, то в общем мы уверены в том, что Бог свят во всех Своих делах, что все они достойны Его и соответствуют Его вечной непорочности и добродетельности Его природы. Всему, что Он делает, сопутствует святое завершение, и Его дела будут освящены в любой диспенсации Его провидения. Его путь совершается в соответствии с Его обетованием, которое Он изрек во благолепии Своей святости и явил во святилище. То, что Он делает, соответствует Его словам и может быть истолковано ими; и исходя из того, что Он сказал, мы можем легко прийти к выводу, что Он не изгонит Свой народ навсегда. Путь Божий совершается ради святилища и для его блага. Все Его дела предназначены для блага Его Церкви.

II. Что путь Бога в море. Хотя Бог свят, справедлив и свят во всех Своих делах, в то же время мы не можем объяснить причину всех Его действий и правильно судить Его планы: “Путь Твой в море… и следы Твои неведомы” (ст.20). Пути Божьи подобны глубоким водам, которые невозможно измерить (Пс.35:7), подобны следу от корабля в море, который невозможно проследить (Прит. 30:18,19). Мы всегда должны соглашаться с Божьими путями, хотя не всегда можем объяснить их. Он точно определяет некоторые особенности, ради которых обращается к такому далекому времени, как младенчество иудейской Церкви, из чего псалмопевец делает следующие выводы:

(1) что нет Бога, который мог бы сравниться с Богом Израиля (ст.14): “…Кто Бог так великий, как Бог наш!” Давайте прежде всего воздадим Богу славу за те великие дела, которые Он сделал для Своего народа, и на этом основании признаем, что Он превыше всяких сравнений. И тогда мы сможем получить утешение от того, что Он сделал, и ободрить себя этим.

(2) Что Он Бог всемогущий (ст.15): “Ты — Бог, творящий чудеса; Твоя сила превыше любого творения; Ты видимым образом вне всяких противоречий явил могущество Свое среди народов”. Все, что Бог делал для Своей Церкви, возвещало о Его всемогуществе, ибо тем самым Он обнажал Свою вечную мышцу.

[1] Бог вывел Израиль из Египта (ст.16). Это было началом проявленной к ним милости, и они должны были каждый год вспоминать о ней, празднуя пасху: “Ты избавил мышцею, совершив ею много чудес, народ Твой от руки египтян”. Хотя они были освобождены с применением силы, но в то же время говорится, что они были искуплены, словно за них была уплачена цена, так как это было прообразом великого искупления, которое было совершено, когда пришла полнота времени, с помощью силы и внесенной платы. Здесь искупленные названы не только сыновьями Иакова, которому было дано обетование, но и Иосифа, который имел самую твердую и энергичную веру в его исполнение, так как, умирая, упомянул о том, что дети Израиля выйдут из Египта, и дал распоряжение относительно своих костей.

[2] Он разделил перед ними Красное море (ст.17): “Воды убоялись и сделали проход, они незамедлительно пропустили толпу, словно видели самого Бога во главе армий Израиля, и удалились из страха перед Ним. Не только поверхность вод, но и бездны вострепетали и расступились вправо и влево, повинуясь повелению.

[3] Он погубил египтян (ст.18): “Облака изливали воды на них, в то время как столп огненный, накрывавший, подобно зонту, лагерь израильтян, защищал их от ливня, в котором, как во времена потопа, воды, поднявшиеся выше тверди, действовали согласованно с силами, расположенными ниже тверди небесной, чтобы погубить непокорных”. Затем тучи издавали гром, и стрелы Твои летали, что поясняет ст.19: “Глас грома Твоего в круге небесном (это был звук, который издавали небеса); молнии освещали вселенную” – это были летающие стрелы, с помощью которых войско египетское было поражено, и поражение сопровождалось таким ужасом, что расположенная рядом земля содрогалась и тряслась. Так совершался путь Божий, проходивший через море ради гибели Его врагов и спасения Своего народа, но в то же время, когда воды возвратились на свое место, Его следы остались неведомы (ст.20). Никакого знака не осталось на этом месте, как впоследствии на Иордане (Иис.Н.4:9). В истории израильского народа нет сведений о том, что его переход через Красное море сопровождался громом, молниями и землетрясением, в то время, как говорит Иосиф Флавий (Josephus), подобные проявления, выражающие божественный ужас, в данном случае вполне могли иметь место. Но здесь также могут подразумеваться гром, молнии и землетрясения на горе Синай, когда был дан закон.

[4] Бог взял израильский народ под Свое водительство и защиту (ст.21): “Как стадо, вел Ты народ Твой”. Так как они были слабы и беспомощны, склонны к блужданию, как стадо овец, и являлись легкой добычей для хищников, то Бог шел впереди них, охраняя с заботой и нежностью, чтобы они не погибли. Их вел столп облачный и огненный, но не на это здесь нужно обратить внимание, а на посредничество Моисея и Аарона, чьей рукой Бог вел их. Они сами ничего не могли сделать без Бога, но Бог делал это через них. Моисей был их правителем, а Аарон – первосвященником; они были лидерами, наблюдателями и правителями Израиля, и с их помощью Бог вел народ. Правильное и благоприятное администрирование двух великих постановлений о гражданских властях и богослужении хотя и не представляет собой великое чудо, в то же время является великой милостью для любого народа, какой был для Израиля в пустыне облачный и огненный столп.

Псалом заканчивается неожиданно и не проводит параллели между примерами проявления силы Божьей в древние времена и нынешним затруднительным положением Церкви, как кто-то, возможно, ожидал. Но как только благочестивый человек начинает размышлять об этих вещах, он обнаруживает, что нашел нужную точку: само прикосновение к этой теме просвещает и дает радость (Пс. 118:130). Его страхи внезапным и странным образом исчезают, и поэтому ему не нужно двигаться дальше; он пошел в путь свой, и ел, и лице его не было уже печально, как у Анны (1 Цар.1:18).