Дитрих Бонхёффер

Следуя Христу

ЗРИМАЯ ОБЩИНА

 

Тело Иисуса Христа занимает место на земле. С воче­ловечением Христос требует места среди людей. Он всту­пил в Свою собственность. Но они дали ему при Рождестве ясли, «потому что не было им места в гостинице», они от­вергли Его при Его смерти, чтобы Его тело висело между землей и небом на виселице. Однако же воплощение вклю­чает право на собственное место на земле. Что занимает место, то зримо. Так что тело Христа может быть только зримым телом, либо же оно не тело. Зрим Человек Иисус, уверованный как Сын Божий. Зримо тело Иисуса, уверо­вали же в него как в тело вочеловечившегося Бога. Это зримо, Иисус был во плоти, уверовано, что Он нес нашу плоть. «На этого Человека должен ты указывать и гово­рить: это Бог» (Лютер).

Истина, религия не нуждается в собственном месте. Она бестелесна. Она услышана, изучена, постигнута. Это все. Но вочеловечившийся Сын Божий нуждается не толь­ко в ушах и сердцах – он нуждается в реальных людях, которые следуют Ему. Поэтому Он призывает Своих уче­ников в Свое телесное следование, и Его единение с ними было видно для всякого. Оно было основано и скреплено Иисусом Христом, Вочеловечившимся, Самим; воплощен­ное слово призвало, создало телесную зримую общину. Призванные уже больше не могли оставаться втайне, они были свет, который должен светить, город на горе, кото­рый должен стать зримым. Над их единением зримо сто­ял Крест и Страсти Христа. Ученики ради единения с Ним должны были от всего отказаться, они должны были страдать и быть гонимы, и все-таки посреди гонений они зримо получали в единении с Ним то, что потеряли, – братьев и сестер, пашни и дома. Община воспоследовав­ших обнаружилась для мира. Тут были тела, действовав­шие, работавшие и страдавшие в единении с Иисусом.

Тело возвеличенного Господа также есть зримое тело в образе общины. Как это тело становится зримым? Спер­ва в проповеди слова. «И они постоянно пребывали в уче­нии Апостолов» (Деян 2:42;). Каждое слово в этом предложении полно значения. Учение (δίδαχή) означает проповедь, в данном случае в противоположность любому другому роду религиозного высказывания. Здесь подра­зумевается сообщение об имевших место фактах. Значе­ние сказанного покоится крепко, оно нуждается только в опосредовании «учением». Но сообщение ограничивает себя по самому своему существу неизвестным. Если неизвестное выясняется, то продолжать сообщение бессмыс­ленно; а то оно заключалось бы в понятие «учения», делая само себя излишним. Это странное противоречие означа­ет здесь, что первая община «постоянно» держится этого учения, что, таким образом, делает это учение не излишним, но требует как раз постоянства. Целесообразное при­нуждение в связи с этим «учением» должно сочетаться с «постоянством». Это выражено в том, что оно есть «учение апостолов», о котором здесь идет речь. Что значит – «уче­ние апостолов»? Апостолы суть Богом избранные факти­ческие свидетели откровения в Иисусе Христе. Они жили в телесном единении с Иисусом, они видели Вочеловечившегося, Распятого и Воскресшего и осязали Его тело сво­ими руками (1Ин 1:1;). Они свидетели, которыми, как орудием, воспользовался Бог, Святой Дух, чтобы передать слово. Апостольская проповедь есть свидетельство вопло­щенного события откровения Божия в Иисусе Христе. Цер­ковь была выстроена, имея основанием апостолов и пророков, и ее краеугольный камень есть Иисус Христос (Еф 2:20;). Любая дальнейшая проповедь должна стать соб­ственно апостольской проповедью благодаря тому, что она выстроена на этом основании. Так через слово апостолов установлено единство между нами и первой общиной. В какой мере это апостольское учение делает необходимым постоянство слушания? Апостольское слово в слове человеческом есть действительно слово Божие (1Фес 2:13;). В силу этого оно есть слово, желающее принять людей и име­ющее силу сделать это. Слово Божие ищет общину, что­бы принять ее. Оно существенно в общине. Оно само вхо­дит в общину. Оно обладает самопроизвольным дви­жением внутри общины. Не так что с одной стороны слово, истина, а с другой – община; и проповеднику достаточно взять это слово, воспользоваться им, взволновать им, что­бы внести его в общину, приложить его к общине. Напро­тив, слово идет этим путем само по себе, проповедник не должен и не может сделать ничего другого, кроме как слу­жить этому самодвижению слова, не ставя препятствий ему на пути. Слово исходит, чтобы принять людей; это зна­ли апостолы, и это составляло их проповедь. Они ведь са­ми видели слово Божье, как оно пришло, как оно приня­ло плоть и в этой плоти – все человечество. И отныне им не надо было свидетельствовать ни о чем, кроме того, что слово Божье стало плотью, что оно пришло принять греш­ников, простить их и спасти. Это – слово, которое ныне входит в общину; слово воплоти, которое уже несет в се­бе все человечество и уже не может быть вне принятого им человечества, – оно приходит в общину. Но в этом сло­ве приходит сам Святой Дух, который показывает и одно­му человеку, и общине то, что уже давно даровано во Хрис­те. Он вызывает в слушающих веру, что в слове пропове­ди Христос Сам ступает среди нас в силе Своего тела и что Он приходит, чтобы сказать мне, что Он принял меня и се­годня снова примет меня.

Слово апостольской проповеди есть слово, которое во­площенно несет грехи всего мира, оно есть присутствую­щий Христос в Духе Святом. Христос в Своей общине – вот «учение апостолов», апостольская проповедь. Это уче­ние никогда не делается излишним, но сотворяется общи­ной, которая постоянно остается при нем, поскольку она принята Словом – крепко и на каждый день. Это слово создает зримую общину. К зримости тела Христова в про­поведи слова присовокупляется зримость в крещении и причастии. И то и другое происходит из реального человеколюбия нашего Господа Иисуса Христа. И в том и в другом Он воплощенно встречает нас и делает нас при­частниками Своего тела. Благовествование принадлежит к обоим действиям. В крещении, как и в причастии, есть возвещение смерти Христовой за нас (Рим 6:3; и след.; 1Kop 11:26;). В обоих дар тела Христова. В крещении нам даро­вано членство в теле, в причастии – телесное единение (κοινωνία) с телом Господа, получаемое нами, и именно в этом – телесное приобщение к членам этого тела. Так че­рез дары Его тела мы становимся одним с Ним телом. Ни дар крещения, ни дар причастия не объемлют всего, ибо мы обозначаем их как прощение грехов. Дар тела, ниспо­сланный в таинствах, дарит нам Господа, воплощенного в Его общине. Но прощение грехов заключено в даре Тела Христова как общины. Отсюда понятно, что изначально раздача крещения и причастия – в прямой противополож­ности нашему сегодняшнему его применению – не связа­на со служением апостольскому благовествованию, но ис­полняется самой общиной (1Kop 1:1,14 и след.; 11:17; и след.). Крещение и причастие принадлежат исключительно об­щине Тела Христова. Слово устремлено к верующим и не­верующим. Таинства принадлежат только общине. Таким образом, христианская община в собственном смысле есть община крещения и причастия и только после этого – про­поведническая община.

Теперь ясно, что община Иисуса Христа домогается в мире места для благовествования. Тело Христово зримо в общине, собравшейся во имя слова и таинства.

Эта община есть составленное целое. Тело Христово как община включает подразделение и упорядочение общины. Последняя же со-посажена с телом. Несочле­ненное тело находится в состоянии разложения. Облик живого тела Христова есть, по учению Павла, сочлененный облик (Рим 12:5; 1Kop 12:12; и след.). Здесь невоз­можно различие между содержанием и формой, между сущностью и видимостью. Оно означало бы отрицание те­ла Христова, т.е. воплощенного Христа (1Ин 4:3;). Итак, те­ло Христово с пространством для благовествования тре­бует также пространства для устроения общины.

Порядок общины – Божественного происхождения и сущности. Но, конечно же, она ставится для службы, а не для господства. Служащие общине есть «слуги» (διαχονίαι) (1Kop 12:4;). Они Богом (1Kop 12:28;), Христом (Еф 4:11;), Ду­хом Святым (Деян 20:28;) поставлены в общине, т.е. не че­рез нее. Равно и там, где община сама распределяет слу­жения, она делает это всецело под руководством Св.Духа (Деян 13:2; и др.). Служение и община равно происходят от триединого Бога. Служащие служат общине, они получа­ют от нее духовное право только в этом служении. Поэтому в различных общинах это должно привести к различным служениям, «диаконии» (благотворительная деятельность в христианской общине. – Прим. пер.), напр., у некоторых в Иерусалиме в качестве Павловских миссионерских об­щин. Хотя составление общины установлено от Бога, но облик ее изменчив и всецело подчинен духовному сужде­нию общины, которая распоряжается служением своих членов. Харизма, которую некоторым дарует Св.Дух, так­же ставится в строгое подчинение диаконии в общине, ибо Бог не есть Бог неустройства, но мира (1Kop 14:32; и след.). И именно в том Св.Дух делается зримым (φανέρωσις 1Kop. 12:6;), что все творит к нуждам общины. Апостолы, проро­ки, учителя, чудотворцы, дьяконы, старейшины, предста­вители и руководители (1Kop 12:28; и след.; Еф 2:20; и 4:11;) суть служители общины, Тела Христова. Они поставлены к служению общине, так что их служение – Божествен­ного происхождения и сущности. Только община может освободить их от служения. Так что хотя община и свобод­на в упорядочении себя самой, смотря по своим нуждам, но если на ее порядок посягают извне, то этим посягают на зримый облик Тела Христова.

Во все времена особого внимания служащих в общи­не заслуживает забота о даянии слов и таинств. При этом надо поразмыслить над следующим: Благовествование, со­ответствуя заданию и дарам благовествователя, будет все же для него многогранным и различным. Но Павлов ли, Петров ли, Аполлосов ли, Христов ли – во всех непремен­но должен узнаваться Неделимый Христос (1Kop 1:11;). Один для другого делает ручную работу (1Kop 3:6;). Школь­ное образование ведет к школярским спорам, в которых каждый ищет своего (1Тим 6:5; и 20; 2Тим 2:10; 3:8; Тит 1:10;). Здесь слишком легко из «божественного блаженства» проистекает земная выгода, будь то почести, власть или деньги. Равно как и склонность к спорам ради споров, лег­ко возгораясь, отклоняется от ясной, простой истины (2Тим 3:7;). Она подбивает к своеволию и непослушанию Божь­им заповедям. По отношению к этому здоровое, благотвор­ное учение есть цель благовествования (2Тим 4:3; 1Тим 1:10; 4:16; 6:1; Тит 1:9; и 13:2;) и гарантия правильного по­рядка и единства.

Не всегда легко распознать переход между допустимым школярским мнением и лжеучением. Так, в некоторых об­щинах учение, будучи в других уже выбраковано как ересь, еще терпится как школярское мнение (Откр. 2:6; и 15 и след.). Но если ересь стала явной, тогда необходимо полное размежевание. Еретика же настигает исключение из христианской общины и отказ от личного общения с ним (Гал 1:8; 1Kop 16:22; Тит 3:10; 2Ин.10 и след.). Таким об­разом, слово чистого благовестия надлежит связывать и видимым образом подразделять. Место благовестия и упорядочение общины становится, таким образом, ясным в своей Богоустановленной необходимости.

Теперь вопрос: описан ли сим зримый облик общины Тела Христова, или она еще включает дальнейшее при­тязание на место в мире? Ответ Нового Завета недву­смысленно ведет к тому, что община притязает на место на земле не только в своем богослужении и упорядочении, но и в повседневной жизни ее членов. И потому теперь нужно обговорить жизненное пространство зримой общи­ны.

Единение Иисуса со Своими учениками было полным жизненным единением в целокупных жизненных услови­ях. Целая жизнь отдельного человека развернулась в об­щине учеников. Это единение есть живое свидетельство реального вочеловечения Сына Божия. Телесное присутствие Сына Божия требует для Него и с Ним телесно­го участия в ежедневной жизни. Человек со всей своей жи­вой телесной жизнью принадлежит Тому, Кто ради него принял человеческое тело. Ученик, следуя, составляет одно неразлучное целое с Телом Иисуса.

Об этом также засвидетельствовано в первом сообще­нии о молодой общине в Деяниях Апостолов (2:42; и след.; 4:32; и след.). «И они постоянно пребывали в учении Апо­столов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах». «Все же верующие были вместе и имели все общее». По­учительно, что здесь единение (κοινωνία) между словом и причастием находит свое место. Это не случайное опреде­ление его сущности, ибо оно вновь и вновь должно иметь свое происхождение в слове, а свою цель и исполнение – в Тайной Вечере. Все христианское единение живет меж­ду словом и таинством, оно берет начало и заканчивает­ся в богослужении. Оно ожидает последнего Господнего причастия в Царстве Божьем. Единение, имеющее такое происхождение и такую цель, есть полное единение, ко­торому подчинены и вещи и блага этой жизни. В свободе, радости и в силе Духа Святого здесь вырабатывается со­вершенное единение, в котором «никакого нуждающего­ся» и «каждому давалось в чем кто имел нужду», в котором также «и никто ничего из имения своего не называл сво­им». В каждодневности этого свершения проявляется полная евангельская свобода, которая не нуждается в стеснении. Ведь они были «одно сердце и одна душа».

Зримо стояла эта юная община у всех на виду – и на редкость достаточно! – «находясь в любви у всего наро­да» (Деян 2:47;). Слепота ли это народа Израилева, более не видевшего за полным единением Креста Господня? Пред­восхищение ли дня, когда весь народ должен славить народ Божий? Или это приветливость Божья, в которой Он во время роста, серьезной борьбы и размежевания на ве­рующих и врагов располагает общину в окружении че­ловеческой благосклонности, человеческого сочувствия к участи общины, – или это народ, при котором община снискала любовь, народ, который восклицает «осанна», а не только «распни»? «Господь же ежедневно прилагал спа­саемых к Церкви». Эта зримая община, исполненная пол­нейшего живительного единения, вторгается в мир и отнимает у него его детей. Ежедневное возрастание общины доказывает силу живущего среди нее Господа.

Это относится к первым ученикам: Где их Господь, там должны быть и они, и где будут они, там пребудет их Гос­подь до конца света. Все, что делает ученик, он делает в единении с общиной Иисуса как ее член. Отныне любое дело, пусть даже мирское, совершается в общине. Это относится к Телу Христову. Где член, там и все тело, и где тело, там также и его член. Нет сферы жизни, в которой член нуждался бы или хотел уклониться от тела. Где бы ни находился тот или другой, что бы он ни делал, все про­исходит «в теле», в общине, «во Христе». Целая жизнь вме­стилась «во Христе». Христианин силен или немощён во Христе (Флп. 4:13; 2Кор 13:4;), он работает и трудится или ра­дуется «во Господе» (Рим. 16:9; и 12; 1Kop 15:58; Флп. 4:4;), он проповедует и увещевает во Христе (2Кор 2:17; Флп 2:1;), он гостеприимен во Христе (Рим 16:2;), он сочетается браком во Господе (1Kop 7:39;), он в узах во Господе (Флп. 1:13,23;), он раб, [призванный] в Господе (1Kop 7:22;). Вся полнота человеческих отношений между христианами обнимается Христом, общиной.

Крещение в Тело Христово предоставляет каждому христианину совершенную жизнь во Христе, в общине. Было бы злым, противным Новому Завету обкрадыванием дар крещения ограничить участием в проповеди и причас­тии, т.е., значит, принятием Св.Даров, ну, может быть, еще также службой и служением общине. Напротив, с креще­нием каждому крещеному безоговорочно раскрывается пространство единой жизни членов Тела Христова в целокупных жизненных отношениях. Кто предоставляет крещеному брату участие в богослужении, отказывая ему при этом в общении в ежедневной жизни, пренебрегает им или презирает, тот виновен перед Телом Христовым. Кто признает право крещенных братьев на дар спасения, от­казывая им в даре земной жизни, или сознательно остав­ляет их в земной нужде и бедственном положении, тот издевается над даром спасения, тот обманщик. Кто там, где говорил Святой Дух, присовокупляет еще голос своей кро­ви, своей природы, своих симпатий и антипатий, тот грешит против таинств. Крещение в Тело Христово изменяет не только вопрос о личном спасении крещаемого, но и все его жизненные отношения.

Раб Онисим, убежал от своего верующего господина Филимона и сильно ему навредил, но Филимон должен по­сле своего крещения «принять его навсегда» (Флм 15;) «не как уже раба, но выше раба, брата возлюбленного […] и по плоти и в Господе» (Флм 16;). «По плоти» брат, подчерки­вает Павел, и предостерегает при этом от того опасного лжетолкования всех «привилегированных» христиан, ко­торые допускают единение с христианами, уважая их и признавая их право лишь в богослужении, а далее его не распространяя. По плоти брат Филимона! Филимон дол­жен по-братски принять раба, как если бы это был сам Па­вел (ст. 17), не вменять ему в вину причиненный вред (ст.18). Филимон должен сделать это добровольно, хотя Павел мог бы возыметь и дерзновение попросить его здесь (ст.8-14), и Филимон определенно сделал бы больше, чем потре­бовалось бы (ст.21). По плоти брат, поскольку крещен. Останется ли отныне Онисим в рабах своего господина Фи­лимона – их отношения друг к другу станут теперь уже другими. Благодаря чему? Свободный и раб стали члена­ми Тела Христова. Отныне в их общности живет, как в ма­ленькой келье, Тело Христово, община. «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского; ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал 3:27; и след.; Кол 3:11;). В общине один для другого более не свободный или раб, мужчина или женщина, но член Тела Христова. Конечно, это не означает, что раб от­ныне уже не раб и что мужчина перестал быть муж­чиной. Но это еще далеко не значит, что отныне и впредь в общине каждый будет рассматриваться на основании этого как иудей или эллин, свободный или раб. Как раз это и должно быть исключено. Мы рассматриваем друг друга только как участников в Теле Христовом, разумея, что мы вместе – единое в нем. Иудей и эллин, свободный и раб, мужчина и женщина теперь едины как часть об­щины Тела Христова. Где они совместно живут, говорят, действуют – там община, там они во Христе. Но при этом также решительно определяется и изменяется их единение. Жена повинуется мужу «в Господе», раб служит Богу, если служит своему господину, господин знает, что он также имеет Господа на небесах (Кол 3:18; – 4:1;), но от­ныне они братья «и по плоти и в Господе».

Так община вторгается в жизнь мира и завоевывает место для Христа; ибо что «во Христе», уже более не во вла­сти мира, греха и закона. В этом новообретенном едине­нии ни один закон мира не может определить ничего. Область христианской братской любви находится под Христом, а не под миром. Община уже никогда не позво­лит ограничивать служение брату любовью, служение – милосердием. Поскольку где брат, там Собственное Тело Христа, и где Тело Христово, там всегда Его община, – там должен быть и я.

Кто принадлежит Телу Христову, тот освобожден от ми­ра и призван из него, тот должен стать зримым для мира не только через единение богослужения и общинного уст­ройства, но и через новое единение братской жизни. Где мир презирает христианского брата, там христианин бу­дет любить его и служить ему; где мир чинит над ним насилие, он будет помогать и успокаивать; где мир бесчестит его и оскорбляет, он отдаст свою честь за позор брата. Где мир ищет пользы, он отказывается; где мир корыстолюбствует, он устраняется; где мир подавляет, он подчинится и выпрямится. Если мир отклоняет праведность, то он бу­дет упражняться в милосердии, если мир окутается ложью, то он заговорит за немых и засвидетельствует истину. Ра­ди брата, будь он иудей или эллин, раб или свободный, сильный или немощный, знатный или незнатный, он отречется от всей мирской общности; ибо он служит общно­сти Тела Христова. Так что он не может, находясь в этой общности, оставаться сокрытым перед миром. Он – вы­зван и последовал.

Но «каждый оставайся в том звании, в котором при­зван. Рабом ли ты призван, не смущайся; но если и мо­жешь сделаться свободным, то лучшим воспользуйся» (а именно: останься рабом!); «Ибо раб, призванный в Госпо­де, есть свободный Господа; равно и призванный свободным есть раб-Христов. Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков». В каком звании кто призван, братия, в том каждый и оставайся перед Богом» (1Kop 7:20-24;). Неужели здесь сделалось все по-иному, чем тогда, при первом призыве Иисуса следовать? Там ученики должны были все оставить, чтобы идти с Иисусом. Здесь это озна­чает: Каждый оставайся в том звании, в каком призван! Как, чем разрешается это противоречие? Только тем, что мы узнаем, что в призыве Иисуса, как и в наставлении апо­столов, речь идет лишь о том, что обратившийся приходит в единение с телом Христовым. Первые ученики должны были идти с Иисусом для телесного единения с Ним. Теперь - же тело Христово через слово и таинство уже более не свя­зано с каким-то определенным и единственным местом на земле. Воскресший и возвеличенный Христос ближе при­двинулся к миру, тело Христово вторглось прямо в мир – в виде общины. Кто крещен, тот крещен в тело Христово. К нему пришел Христос, принял его жизнь и тем лишил мир того, что принадлежало ему. Крещен ли кто рабом, так он теперь в качестве раба становится причастником тела Христова. В качестве раба он вырвался из мира, став сво­бодным Христа. Так пусть же раб остается рабом! Ведь как члену общины Христовой ему уже выпала свобода, кото­рая не для того, чтобы ввергать его в протест или в рево­люцию! Воистину не для того, чтобы прочнее привязать­ся к миру, не для того, чтобы еще и «религиозно укрепить» свою жизнь в мире, не для того, чтобы сделать из него луч­шего, верного гражданина этого мира, увещевает Павел раба оставаться рабом! Воистину не ради оправдания, не ради христианского украшения темных социальных по­рядков говорит Павел. Не потому, что профессиональное устроение мира так уж хорошо и божественно, что его не следовало бы опрокинуть, но единственно потому, что мир уже перевернут свершением Иисуса Христа, освобожде­нием, которое и раб и свободный познали через Иисуса Христа. Не может ли революция, переворот в общест­венных порядках только затемнять взгляд на новое бо­жественное устройство всех вещей благодаря Иисусу Христу и основанию Его общины? Не следует препятство­вать, тормозить всякую такую попытку сокрушения всего мироустройства, сокрушения Царства Божия? Так что, конечно, не потому, чтобы в мирском профессиональном устройстве усматривается исполнение христианской жиз­ни, но потому что в отказе от протеста против порядков мира сего заключается подобающее выражение того, что христианин не ожидает от мира ничего, но всего от Хрис­та и Его Царства, – поэтому раб оставайся рабом! Посколь­ку мир сей не нуждается в реформах, но готов обрушить­ся, – поэтому раб оставайся рабом! Он имеет лучшее обе­тование! Разве не достаточен для раба суд над миром и утешение, что Сын Божий принял «образ раба» (Флп 2:7;), ког­да Он пришел на эту землю? Не является ли христианин, который призван рабом, как раз в своем рабском бытии в мире достаточно отдаленным от мира, которого он мог бы желать и домогаться, чтобы заботиться о нем? Поэто­му пусть раб страдает не как строптивец, но как член об­щины и Тела Христова! И в этом мир готов обвалиться.

«Не делайтесь рабами человеков». Это, однако, могло бы случиться двояким образом: через сопротивление и пе­реворот существующих порядков, с одной стороны, и че­рез религиозное преображение данных порядков – с дру­гой. «В каком звании кто призван, братия, в том каждый и оставайся перед Богом». «Перед Богом» – и потому «не делайтесь рабами человеков», ни через протест, ни через ложную покорность. Оставаться в том же звании перед Богом как раз означает оставаться среди мира в Теле Хри­стовом, в зримой общине, являть в служении Богу и в жизни-следовании живое свидетельство о победе над миром.

Потому «всякая душа да будет покорна высшим вла­стям» (Рим 13:1; и след.). Не наверх, к власть имущим должна быть устремлена душа христианина, но вниз, чтобы оста­ваться в своем звании. Начальствующие – над (ύπέρ) ним, ему же оставаться ниже (ύπό). Мир господствует, христи­анин служит, и в этом имеет единение со своим Господом, Который стал рабом. «Иисус же, подозвав их, сказал им: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господ­ствуют над ними; но между вами да не будет так: а кто хо­чет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом; ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для ис­купления многих» (Мк 10:42-45;). «Ибо нет власти не от Бога» – Это сказано христианину – а не тем, кто начальствует! Христиане должны знать, что они всегда там, внизу, куда их послали начальствующие, чтобы познать и выполнить волю Божью. Христиане должны утешаться тем, что Бог через начальство Сам хочет сделать на благо им, что их Бог есть и Бог начальствующих. Это, однако, не должно сделаться общим местом и сознанием о сущности началь­ства (έξουσία – единственное число!), но оно должно найти применение в позиции христианина по отношению к фактически имеющимся властям (αί δέ οΰσαι). Кто противится им, тот противится установлению Бога, (διαταγήτού θεού), Который так того захотел, чтобы гос­подствовал мир и чтобы Христос, служа, победил – и с Ним Его христиане. Христианин, не желающий этого усвоить, подпадает под суд (ст.2); ибо он вновь уподобился бы ми­ру. Отчего же так легко возникает противление христиан против властей? Оттого, что они недовольны ошибка­ми и несправедливостями властей. Но с такими рассуж­дениями христиане оказываются в высшей опасности – внимать чему-либо другому, кроме воли Божьей, которую они сами должны исполнять. Если бы они всюду могли ду­мать только о добре и делать его так, как велит им Бог, то они могли бы жить и «не бояться» власти. «Ибо началь­ствующие страшны не для добрых дел, но для злых» (ст.З). Как же может бояться христианин, стоящий перед своим Богом и делающий добро? «Хочешь не бояться власти? Де­лай добро». – Делай добро! в этом только и дело. Не то, что делает другой, но что ты будешь делать сам, вот что будет для тебя важно. Делай добро, без страха, без оговорок, без условий! Как ты можешь бранить начальство за его ошиб­ки, если сам не делаешь добра? Как ты можешь судить дру­гого, если сам того и гляди подпадешь под его суд? Хочешь не бояться – делай добро! «И получишь похвалу от нее (власти. – Прим. Пер.;) ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро». – Не то чтобы это могло быть мотивом наших добрых дел в целях снискания похвалы, не то что­бы всего лишь в этом была цель; это нечто дополнитель­ное, если в нем заключено правильное отношение к вла­стям. Павел думает настолько изнутри христианской об­щины, настолько много ему надо сделать для христианской общины, для ее спасения и образа жизни, что он должен предостеречь христиан от собственных несправедливостей и зла, оставляя начальство без укора. «Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слу­га, отмститель в наказание делающему злое» (ст.4). Все дело в том, чтобы зло не творилось в христианской общине. Это обращено к христианам, но опять-таки не к начальству. Чтобы христиане пребывали в покаянии, в послушании, где бы они ни были, какие бы конфликты им ни грозили, – и вовсе не для того, чтобы оправдать или отвергнуть свет­ские власти, – вот что важно для Павла! Никакая власть из этих слов не может сделать вывод о божественном оправдании своего существования. Если же когда-нибудь это слово действительно подвернулось бы начальству, то оно было бы для него в той же мере призывом к покая­нию, как оно здесь воистину призыв к покаянию для об­щины. Начальствующий (άρχων) который услышал это слово, никогда бы не смог вывести отсюда заключения о божественных полномочиях на исполнение службы, но, напротив, должен был бы услышать повеление быть Божь­им слугой, который на пользу христианскому миру, тво­рящему добро. И с этим повелением он должен был бы ид­ти к покаянию. Конечно, не потому, что мирские порядки настолько уж хороши, но потому что мирская доброта или низость неважны по сравнению с единственно важным: чтобы в общине царила и блюлась воля Божья, – так го­ворит Павел христианам. Не о задачах начальства хочет он поучать христианский мир, а лишь о задачах христианского мира по отношению к властям говорит он.

Похвалу должен получать христианин от начальства! А если он ее не получает, то, подлежа вместо похвалы на­казанию и гонению, – что он переносит, будучи виноват в этом? Ведь не ради похвалы он действовал так, что это привело теперь к наказанию. Ведь он делает добро не из страха наказания. Если ему выпадает страдание вме­сто похвалы, он, тем не менее, свободен перед Богом и не страшится, он же не навлекает позора на общину! Он по­винуется начальству не ради какой-то выгоды, но «по со­вести» (ст.5). Таким образом, ошибка начальства не может задеть его совесть. Он свободен и не страшится – и в без­винном страдании может оказывать надлежащее повино­вение. Ведь он знает, что в конце концов правит не начальство, а Бог, что начальствующие суть Божьи слу­ги. Начальник – Божий слуга, говорит апостол, и сам ча­сто претерпевавший несправедливое заключение от тех же властей, трижды получавший от них жестокое телес­ное наказание, знавший о высылке из Рима императором Клавдием всех иудеев (Деян 18:1; и след.). Начальник – Божий слуга; так говорит тот, кто знает, что все власти и начальства мира уже давно лишены могущества, что Христос явил его в триумфе на Кресте и что осталось еще немного времени до того, когда все это станет явным.

Все сказанное, однако, подпадает здесь под предосте­режение, которым Павел оговаривает высказывания о на­чальстве. «Не будь побежден злом, но побеждай добро злом» (Рим 12:21;). Речь идет не о добром или злом началь­стве, но об одолении всего зла христианами.

В то время как для иудеев было чисто искусительным вопросом, должны они платить цезарю подать или нет, по­скольку они связывали с этим свою надежду на сокруше­ние римской императорской власти и на установление собственного господства, – для Иисуса и Его последователей этот вопрос лишен страстности. «Отдавайте кесарю кесарево» (Мф 22:21;), – говорит Иисус. «Для сего вы и по­дати платите» (Рим 13:6;), – так заканчивает Павел свои вы­сказывания. Эта обязанность не только не приводит христиан к какому бы то ни было конфликту с заповедью Иисуса, ибо они возвращают кесарю то, что ему и так принадлежит, но, более того, как «Божьих слуг» (λειτουργοί) должны они рассматривать тех, кто взыскивает с них по­дати, и настаивать на этом (ст.6). Конечно, здесь не должно быть недоразумения: не в том служение Богу, что христи­ане платят подати, говорит Павел, но они платят подати, и в этом – для них! – служение Богу. И, конечно, не к та­кому служению Богу зовет Павел христиан, но к такому, чтобы подчиниться и не задолжать никому ничего, причитающегося ему (ст.7-8). Любой протест, любое сопротив­ление вместо этого ясно обнаружили бы, что христиане путают Царство Божье с царством мира сего.

Поэтому пусть раб остается рабом, поэтому пусть хри­стианин подчинится властям, которые имеют власть над ним, поэтому пусть христианин не покидает мира (1Kop 5:11;). Но, конечно же, живя как раб, пусть он живет как свободный Христа; под властями – как творящий добро; в мире – как член Тела Христова – новообретенного че­ловечества; все это пусть он делает без оговорок, дабы, на­ходясь в мире, свидетельствовать о потерянности мира и о новом сотворении его в общине. Пусть он страдает толь­ко за то, что он есть член Тела Христова.

Пусть христианин останется в мире. Не ради Богом данных благ мирских, даже не ради своей ответствен­ности за то, каким он был в этом мире, но ради тела Христа Вочеловечившегося, ради общины. Пусть он оста­нется в мире ради фронтального наступления на мир, пусть он проживет «трудом в мире», чтобы с самого на­чала сделать явной свою «неотмирность». Это, однако, происходит не иначе, как через зримое членство в об­щине. Расхождения с миром должны быть претерпевае­мы в мире. Ради этого Христос стал Человеком и умер среди Своих врагов. Ради этого – единственно ради этого! – пусть раб остается рабом, пусть христианин подчиняется начальству.

Лютер в решающие годы ухода из монастыря не ина­че отзывался о мирских занятиях. Он отверг не высшие требования, которые предъявлялись в монастыре, но то, что послушание заповеди Иисуса понималось некото­рыми как личное достижение одиночек. Не на «неотмирность» монастырской жизни нападал Лютер, но на то, что эта неотмирность превратилась в монастырском пространстве в новое мирское образование, скандальное искажение Евангелия. «Неотмирность» христианской жизни уходит в мир, в общину, в повседневную жизнь – так считал Лютер. Поэтому христиане, занимаясь сво­им ремеслом, должны исполнять свою христианскую жизнь. Поэтому они в своей профессии должны умереть для мира. Профессия тем и ценна для христиан, что хри­стианин в ней может жить благодаря благам Божьим и тем основательнее проводить наступление на мирскую суть. Не «позитивная оценка» мира или полный отказ от ран­нехристианского ожидания близкого пришествия поло­жили основу возвращению Лютера в мир. Оно имело, напротив, чисто критическое значение протеста против об­мирщения христианства в монастырском существовании. В том, что Лютер зовет христианский мир назад, в мир, он зовет его сперва к верной неотмирности. Это Лютер по­знал сам, своим собственным телом. Лютеровский призыв в мир был всегда призывом к зримой общине Вочеловечившегося Господа. Но не иначе это обстояло и при Пав­ле.

Поэтому теперь ясно также, что жизнь в мирской про­фессии имеет для христианина свои совершенно опреде­ленные границы и что, выходит, за призывом в мирскую профессию должен последовать призыв из мирской про­фессии. Это находится в согласии и с Павлом, и с Люте­ром. Границы же даны в самой принадлежности к зримой общине Христовой. Где сталкиваются пространство бого­служения, церковных служб, истребованное и принятое в этом мире Телом Христовым, и пространственное при­тязание мира, там достигается граница,. То, что она достиг­нута, станет ясно в одно мгновение – из необходимости зримого и открытого исповедания Христа со стороны чле­нов общины, со стороны мира, но через умное возвраще­ние или через акт насилия. Здесь христианин вступает в открытое страдание. Он, умерший в крещении вместе с Христом, он, чьи тайные страдания с Христом не узнать миру, теперь в этом мире открыто выброшен из профес­сии. Он вступает в зримое приобщение к страданиям сво­его Господа. Отныне он и подавно нуждается в полном единении и в братской помощи общины.

Но не всегда и не только мир выбивает христианина из профессиональной жизни. Уже впервые века Церкви были профессии, несовместимые с принадлежностью к христианской общине. Актер, который должен изобра­жать языческих богов и героев; учитель, преподававший в языческих школах языческую мифологию; гладиатор, игравший человеческой жизнью; солдат, владеющий мечом; жандарм; судья – все они должны были, отказаться от своих языческих профессий, если хотели креститься. Позднее Церкви – и соответственно миру! – удалось снять запрет с большинства этих профессий. Теперь все боль­ше и больше оборона переходила со стороны общины на сторону мира.

Но чем старше становится мир и чем острее разгора­ется борьба между Христом и Антихристом, тем основа­тельнее пытается мир избавиться от христиан. Первым христианам мир всегда предоставлял место, где они могли трудами рук своих добывать себе на пропитание и одеж­ду. Становящийся вполне антихристовым мир уже не же­лает, предоставлять христианам даже и этой частной сферы для профессиональных занятий и работы для хле­ба насущного. За каждый кусок хлеба, который они хо­тят съесть, он потребует от них отречения от их Господа. Итак, христианам в конце концов остается еще бегство от мира или тюрьма. Но конец приблизится тогда, когда у хри­стианского мира будет отнято последнее место на земле.

Хотя Тело Христово глубоко проникло в жизненное пространство мира, но, с другой стороны, остается явным полнейшее размежевание, которое всегда должно оста­ваться явным. Однако внутри мира ли размежевание, с ним ли самим, – и то и другое происходит в послушаний слову: «И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь (μεταμορφούσδε) обновлением ума вашего, чтобы вам познавать чтобы (есть) воля Божия» (Рим 12:2;). (Одно из не­многих мест, где синодальный перевод Библии, совпадая по смыслу, не совпадает дословно с лютеровским перево­дом Библии. Приведем дословный перевод Лютера: «Не со­образуйтесь с миром сим, но преобразуйте ваш образ через обновление ума, чтобы вы могли проверить, что есть воля Божия». – Прим. пер.) Есть сообразование-с-миром-сим в мире, но есть также и лично избранный духовный мир монастыря. Есть непозволительное пребывание в ми­ре и непозволительное бегство от мира. В обоих случаях мы сообразуемся с миром. Но община Христова имеет дру­гой «образ», нежели мир. Она должна неустанно обнов­ляться в этот образ. Это образ Самого Христа, Который пришел в мир и в бесконечном милосердии нес и принял людей, не сообразуясь с миром, но был отброшен и отверг­нут. Он был не от мира сего. В правильной встрече с ми­ром зримая община должна сообразовываться с образом страждущего Господа.

Итак, братья должны знать: «Время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие; И плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не раду­ющиеся; и покупающие, как не приобретающие; И пользу­ющиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего. А я хочу, чтобы вы были без забот» (1Kop 7:29-32;). Это жизнь Христовой общины в мире. Христиане живут, как и прочие люди. Они женятся, плачут и раду­ются, они покупают и пользуются миром для ежедневной жизни. Но то, что они имеют, – они имеют единственно че­рез Христа, во Христе и ради Христа, и потому это их не связывает. Их сердце привязано не к этому. Они полно­стью свободны. Если они таковы, то они могут пользовать­ся миром и не должны устраняться из него (1Kop 5:13;). И, поскольку они свободны, они могут бросить мир, если где он препятствует следовать их Господу. Они женятся; ко­нечно, по мнению апостола, блаженнее тот, кто остается свободным, – если он при этом может обретаться в вере (1Kop 7:7,33-40). Они покупают и занимаются торговлей, но это происходит по потребностям повседневной жизни. Они не собирают себе никаких сокровищ, к которым при­вязывается их сердце. Они работают, ибо им нельзя без­дельничать. Но, конечно, труд для них не самоцель. Новый Завет не знает работы для работы. Каждый, трудясь, должен зарабатывать свое. Он также должен что-то иметь, чтобы было чем поделиться со своими братьями (1Фес 4:11; и след.; 2Фес 3:11; и след.; Еф 4:28;). Он должен быть не­зависимым «пред внешними», язычниками (1Фес 4:12;); как Павел устанавливает себе в заслугу – надо добывать на хлеб трудом рук своих и быть независимым даже от своей общины (2Фес 3:8; 1Kop 9:15;). Эта независимость придает благовествующему особую силу доказательства того, что его проповедь вершится не ради выгоды. Все это всецело поставлено на службу общине. Рядом с заповедью трудиться выступает следующая: «Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением откры­вайте свои желания перед Богом» (Флп 4:6;). Христиане зна­ют: «Великое приобретение – быть благочестивым и довольным. Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него. Имея пропитание и одежду, будем довольны тем. А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти» (1Тим 6:6-9;). Таким образом, христиане нуждаются в благах мира сего, понимая, что «все истле­вает от употребления» (Кол 2:22;). Они делают это в молит­ве перед Творцом и с благодарением за всякое творение, которое – хорошо (1Тим 4:4;). Но они все-таки свободны. Они могут быть сытыми или голодными, пребывать в изо­билии или терпеть нужду. «Все могу в укрепляющем ме­ня (Иисусе) Христе» (Флп 4:12; и след.).

Христиане находятся в мире, они нуждаются в мире, ибо они суть плоть и ради их плоти пришел Христос в мир. Они делают мирские вещи. Они женятся, но их брак вы­глядит иначе, чем брак мира. Он «в Господе» (1Kop 7:39;). Он освящен служением телу Христову и состоит в послушании заповеди и в умеренности (1Kop 7:5;). В этом он по­добен самоотверженной любви Христа к Своей общине. Да, их брак становится частью Тела Христова. Он стано­вится Церковью (Еф 5:32;). Христиане покупают и прода­ют, занимаются торговлей и ремеслами, но они делают это всё иначе, чем язычники. Они не только не станут об­манывать друг друга (1Фес 4:6;), но и будут делать не­постижимое для мира: пусть лучше обманут и поступят несправедливо с ними, чем ради «временных благ» отста­ивать свое право, представ перед языческим судом. Они будут, если уж на то пошло, решать свои конфликты внут­ри общины, перед собственным судом (1Kop 6:1-8;).

Итак, христианская община ведет свою жизнь среди мира, каждое мгновение всем своим существованием и де­лами давая свидетельство о том, что «проходит образ ми­ра сего» (1Kop 7:31;), что время уже коротко (1Kop 7:29;) и Господь близко (Флп 4:5;). Это преисполняет ее высочайшей радостью (Флп 4:4;). Мир для нее мал, пришествие Господа для нее всё. Она еще во плоти. Но ее взгляд устремлен на небо, откуда придет Тот, Кого она ждет. Здесь она далеко от родины, колония в чужой стране, община чужаков, пользующаяся гостеприимством страны проживания, по­винующаяся закону этой страны и почитающая ее вла­сти. Она благодарно пользуется тем, что относится к телесным и жизненным потребностям, проявляя себя бла­гопристойно, праведно, непорочно, кротко, тихо и с готов­ностью к услугам. Всем людям она дарит любовь своего Господа, «а наипаче своим по вере» (Гал 6:10; 2Петр 1:7;). В страдании она терпелива и радостна, прославляя себя в скорби. Она живет своей собственной жизнью под чу­жими властями и чужим законом. Она совершает проше­ния за всех начальствующих и этим делает им большую услугу (1Тим 2:1;). Но она только на перелете, как птицы. Каждое мгновение может снизойти сигнал идти дальше. Тогда она отправляется, оставляя все мирские радости и родство, и следует единственно голосу, который призвал. Она оставляет чужбину и следует на родину, которая находится на небесах.

Они, бедные и страждущие, голодные и жаждущие, кроткие, милосердные, миролюбивые, гонимые и опозориваемые миром, и все же единственно ради них еще сохра­няется мир. Они защищают мир от гневного суда Божия. Они страдают, чтобы мир мог еще жить терпением Божь­им. Они гости и чужаки на земле (Евр 11:13; 13:14; 1Петр 2:1;). Они стремятся к тому, что наверху, а не к тому, что на земле (Кол 3:3;). Ибо их истинная жизнь еще не откры­лась, она еще сокрыта со Христом в Боге. Здесь для них полная зримая противоположность по сравнению с тем, чем они станут. Здесь будет явной только их смерть, их тай­ная каждодневная смерть в ветхом человеке и их открытая смерть перед миром. Они еще втайне и от самих себя. Левая рука не знает, что делает правая. Именно как зримая община остаются они совершенно неведомыми и са­мим себе. Они смотрят единственно на своего Господа. Который на небе и у Которого их жизнь, коей они ожида­ют. Но если Христос, их жизнь, явится, тогда они также явятся с Ним в славе (Кол З:4;).

 

Бредут по земле, обитая на небе,

Слабы они – но защищают весь мир.

Изведать всего довелось им; хоть нищи,

Всего у них вдосталь, что по сердцу им.

Страдание радости их не лишает.

Забитыми кажутся; но воскрешает.

Их вера; по жизни ведет и ведет.

 

И если Христос, Повелитель их жизни,

Предстанет когда-нибудь в славе Своей,

С Ним станут они на земле, словно князи,

Во славе явясь к удивлению мира,

И править с Ним будут, и с Ним ликовать.

И небо расцветится светом чудесным,

И чистая явится радость тогда.

 

(Х.Ф.Рихтер «Свет внутренней жизни живет в христианах».)

 

Это община призванных, экклесиа, Тело Христово на земле, последователи и ученики Иисуса.