Крест Христа

9. ПОБЕДА НАД ЗЛОМ

Читая Новый Завет, поневоле проникаешься его духом радостной уверенности, выступающей на фоне довольно пресной религии, которую в наше время часто принимают за христианство. Первые христиане вовсе не были пораженцами. Напротив, они говорили о победе. Например: «Благодарение Богу, даровавшему нам победу...» И еще: «Но все сие (т.е. бедствия и опасности) преодолеваем...» Опять же: «благодарение Богу, Который всегда дает нам торжествовать...» А все послания Христа к семи азиатским церквам заканчиваются особым обещанием «побеждающему»[405]. Победа, достижение, триумф, преодоление — вот какими словами первые последователи воскресшего Господа говорили о победе. Они знали, что обязаны ею Христу-победоносцу. Это утверждается в тех отрывках, которые я только что процитировал с некоторыми сокращениями. А Павел писал буквально следующее: «Бог... даровал нам победу Господом нашим Иисусом Христом», «все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас», «благодарение Богу, Который всегда дает нам торжествовать во Христе». Именно Он «победил», «восторжествовал» и, что еще важнее, сделал это «кровию Своей»[406].

Современники Христа, присутствовавшие при Его распятии, конечно же, восприняли бы заявление о том, что Распятый был Победителем, с удивлением и недоверием. Разве не Его отверг Его же народ, не Его ли предали, отреклись и бросили ученики, а затем казнили по воле римского прокуратора? Посмотрите на Него, распростертого и пригвожденного ко кресту, лишенного малейшей возможности пошевелиться, висящего на гвоздях или веревках, или на том и другом, неподвижного и беспомощного. Внешне это выглядит, как абсолютное поражение. Если что-то и победило в тот момент, так это гордость, предубеждение, зависть, ненависть, трусость и грубость. Тем не менее христиане утверждают, что действительность диаметрально противоположна тому, что мы наблюдаем на поверхности. То, что кажется, и в какой-то мере это действительно так, победой зла над добром, является на самом деле победой добра над злом. Распятие, выглядевшее поражением Иисуса, обернулось его триумфом. Сокрушенный бесчеловечной властью Рима, Он Сам поразил змия в голову (Быт. 3:15). Жертва становится победителем, а крест и по сей день, на первый взгляд, остается троном, с которого Он правит миром.

«Свершилось то, о чем Давид

В преданье древнем говорит:

Что будет Бог Царем небес,

Ведь править Он взошел на крест».

Вот еще одно свидетельство завоеваний креста Иисуса. В дополнение ко спасению грешников (на что указывают четыре образа, которые мы рассматривали в 7-ой главе) и откровению Божию (особенно Его святой любви, как мы выяснили в предыдущей главе), крестом была одержана победа над злом.

Густав Аулен и его книга «Christus Victor»

Об этой истине, лишенной должного внимания, настойчиво напоминает Церкви шведский богослов Густав Аулен в своей книге «Christus Victor» (1930). В буквальном переводе со шведского заглавие этой книги означает примерно следующее: «Христианская концепция искупления», но Christus Victor лучше отражает то, на чем автор акцентирует внимание. В этом исследовании, которое можно охарактеризовать скорее как историческое, чем апологетическое, он выдвигает следующий тезис: обе главные теории искупления, а именно: «объективный» или «юридический» взгляд (смерть Христа была необходима для примирения с Отцом), связанный с именем Ансельма, и «субъективный» или «нравственный» взгляд (смерть Христа вдохновляет и преображает нас), ассоциирующийся с именем Абеляра, ошибочны. Существует третья точка зрения, которую Аулен называет как «драматической», так и «классической». Она «драматична», поскольку толкует искупление как мировую трагедию, в которой Бог во Христе в действительности борется с силами зла и одерживает победу над ними. Классической ее можно назвать потому, что «эта теория искупления превалировала на протяжении первого тысячелетия христианского вероисповедания» (с. 22-23).

Таким образом, Аулен пытается убедительно доказать, что, во-первых, концепция искупления как победы над грехом, смертью и сатаной господствует в Новом Завете. Во-вторых, ее придерживались Отцы греческих церквей от Иринея, жившего в конце второго века, до Иоанна Дамасского, жившего в начале восьмого, в связи с чем ее и сегодня исповедует Восточная Православная церковь. В-третьих, ее же придерживались и ведущие отцы западной церкви (хотя часто она была сопряжена с «объективным» взглядом), в том числе Амвросий и Августин, Папы Лев Великий и Григорий Великий. В-четвертых, она исчезла по вине схоластов-католиков в средние века; однако впоследствии ее возродил Лютер. Но пришедшая позднее протестантская схоластика вновь проигнорировала ее и возвратилась к теории Ансельма об удовлетворении.

Аулен весьма критически относится к теории Ансельма об «удовлетворении» и называет ее «латинской» и «законнической». Он с изрядной долей презрения отмахивается от нее, считая ее «ответвлением в истории становления христианского учения» (с. 31). Справедливости ради отметим, что он критикует Ансельма не совсем беспристрастно. Аулен был прав, подчеркивая истину, что в «классической» теории «труд искупления рассматривался как дело исключительно Самого Бога», «Он Сам совершил все необходимое для спасения от начала и до конца» (с. 50) и что «искупление представляет собой устремление Бога к человеку, а не изначальное стремление человека к Богу» (с. 176). Но он не прав, считая, будто в теории Ансельма содержится противоположное утверждение относительно смерти Христа, то есть, что она являлась «жертвоприношением Богу от имени Христа-человека» (с. 22), «как будто она шла от нижестоящего» (с. 50) или была «удовлетворением Бога со стороны человека в совершенном Христом» (с. 104). Ведь, как мы выяснили в 5-ой главе, Ансельм явно делал ударение на том, что, хотя человек и должен заплатить за свои грехи, он не может этого сделать, так как подлежат искуплению за им же совершенные грехи. Действительно, это может сделать и совершает только Сам Бог посредством Христа. Вопреки утверждению Аулена, Ансельм подчеркивает, что в этом уникальном поступке, совершенном Богочеловеком Иисусом Христом, не только человек удовлетворял требования Бога, но и Сам Бог как удовлетворял, так и принимал удовлетворение Своих собственных требований.

Тем не менее Густав Аулен был прав, обращая внимание церкви на то, что крест был победой. Он свидетельствовал, что Иисус Своей смертью избавил нас не только от греха и чувства вины, но и от смерти, и от сатаны, и от всех злых сил. Его тезис был весьми уместен в контексте столетия, раздираемого двумя мировыми войнами, и европейской культуры, сведущей в демоническом воздействии. Он верно считал, что «мотив триумфа», который «слышен, подобно звуку трубы, в проповеди ранней церкви» (с. 59), практически отсутствовал в холодной логике «Сиг Deus Homo?» Ансельма. Лютер же, напротив, еще раз подчеркнул этот мотив. В его гимнах и катехизисах слышна радость по поводу того, что Бог избавил нас от этого «чудовища» или «тирана» — сатаны, который до этого держал нас в плену греха, закона, проклятия и смерти.

Вместе с тем согласимся, что Аулена справедливо критикуют за преувеличенное противопоставление лейтмотивов «удовлетворения» и «победы» и представление их взаимоисключающими понятиями. Однако оба эти понятия мы находим в Новом Завете, следовательно, в нем не содержится указания выбирать какое-то одно из них. Таким образом, Бог сделал первый шаг и в лице Христа одержал победу, а одним из тиранов, от которых Он освободил нас, была та вина, искуплению которой и послужила Его смерть. Шотландский комментатор Джон Иди, живший в девятнадцатом веке, выдвинул замечательную теорию с целью объединить эти две концепции:

«Говоря об искуплении человека, мы должны помнить и о принесенной жертве, и о проявленной при этом силе — об искуплении и о завоевании. Крестом было совершено приобретение, крестом же была одержана и победа. На нем была пролита кровь, которая смыла наш приговор, и на нем же наступила смерть, ставшая роковым ударом по царству сатаны»[407].

На самом деле, все три основные толкования смерти Христа соответствуют фактам, изложенным в Библии, и могут быть до определенной степени согласованы, особенно если принять во внимание следующий момент: главное отличие между ними состоит в том, что каждое из них представляет Божью работу во Христе, предназначенную для разных лиц. В «объективной» теории Бог удовлетворяет Себя, в «субъективной» вдохновляет нас, а в «классической» Он побеждает сатану. Таким образом, Иисус выступает последовательно как Спаситель, Учитель и Победитель, поскольку мы виновны, равнодушны и порабощены. На это указывал П. Т. Форзит в последней главе своей книги «Дело Христа», озаглавленной «Веревка, свитая втрое». Он говорит об «удовлетворяющем», «восстанавливающем» и «триумфальном» аспектах служения Христа и выдвигает теорию, согласно которой все они переплетаются в тексте 1 Кор. 1:30 — Христос стал для нас «праведностью, и святостью, и искуплением» (с. 199-200). И, несмотря на то, что «одних... притягивает великое Избавление, других — великая Жертва, третьих — великое Восстановление» (с. 233), все они являются составляющими одного и того же завоевания Спасителя — «повержения зла, удовлетворения Бога и освящения человечества» (с. 202).

И поскольку мы в дальнейшем сосредоточимся на теме «завоевания», следует вначале обратиться к исторической победе, одержанной Иисусом на кресте, а затем к победе, которую, благодаря Его завоеванию, одержали Его последователи.

Победа Христа

Новый Завет с присущей ему достоверностью подтверждает, что, взойдя на крест, Иисус обезоружил сатану и восторжествовал над ним и всеми подвластными ему «властями и начальствами». Жившим в первом веке адресатам Благой Вести было несложно представить себе эту картину, тогда как «современному человеку, пожалуй, трудно вообразить себе, какими кошмарами были мучимы люди в то время, когда пришел Христос»[408]⁴. Даже сегодня во многих странах люди живут в страхе перед злыми духами. А на Западе, искушенном, как принято считать, в такого рода делах, отмечается новое пугающее увлечение оккультизмом, которое искусно запечатлел Майкл Грин в своей книге «Я верю в низвержение сатаны». При этом многие высмеивают веру в существование сатаны как такового и подвластных ему злых духов как пережиток прошлого. Нам хорошо известно категорическое утверждение Рудольфа Бультмана: «Невозможно пользоваться электрическим светом, радиовещанием, открытиями современной медицины и хирургии и в то же время верить в новозаветный мир демонов и духов»[409]. Майкл Грин резюмирует это аномальное сосуществование любопытства и скептицизма, предполагая, что сатане будут одинаково приятны два противоположных отношения к нему: «Первый — чрезмерное внимание к князю зла. Второй — чрезвычайный скептицизм по поводу самого его существования» (с. 16). Далее Майкл Грин перечисляет семь причин собственной веры в существование этого весьма могущественного, порочного и хитрого существа, который именуется сатана или дьявол. Они относятся к сфере философии, теологии, окружающего мира, опыта, оккультизма и более всего к Иисусу. Это всеобъемлющее исследование; мне нечего к нему добавить.

Но каким образом Бог во Христе одержал над ним победу? В библейском повествовании покорение сатаны разделено на шесть стадий, хотя решительное поражение нанесено ему крестом. Первая стадия — предсказание покорения. Впервые предсказание было произнесено самим Богом в Едемском саду и являлось частью наказания змия: «И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь поражать его в пяту» (Быт. 3:15). Мы угадываем в семени жены Мессию, посредством Которого придет господство Божьей праведности, а господство зла прекратится. Таким образом, каждый отрывок Ветхого Завета, провозглашающий либо уже существующее Божье царство (напр. «Твое, Господи, величие и могущество... Твое, Господи, царство...»), либо Его грядущее господство надо всеми народами в лице Мессии (напр. «Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира») могут быть истолкованы как дальнейшее предсказание окончательного разгрома сатаны[410].

Вторым этапом стало начало покорения посредством служения Иисуса. Предвидя, что Иисус в будущем победит его, сатана неоднократно делал попытки избавиться от Него, такие, как убийство Иродом младенцев в Вифлееме, искушение в пустыне с целью отвращения от креста, решительное намерение народа заставить Его стать военно-политическим правителем, отрицание Петром необходимости креста («Отойди от Меня, сатана») и предательство Иуды, в которого дьявол буквально «вошел»[411]. Но Иисус был полон решимости исполнить то, что было написано о Нем. Он объявил, что в Нем Божье царство снизошло именно на это поколение и что совершаемые Им чудеса явное тому свидетельство. Мы видим расширение Его царства и отступление дьявола перед Ним по мере того, как изгоняются бесы, исцеляются болезни и разбушевавшаяся стихия признает своего Господа[412]. Более того, Иисус рассылает Своих представителей, учеников, проповедовать и исцелять болезни, а когда они возвращаются, пораженные тем, что нечистые духи повиновались им во имя Его, Он отвечает, что видел «сатану, спадшего с неба, как молнию». Здесь же мы находим и наиболее поражающее из Его утверждений, относящихся к этой теме: «Когда сильный с оружием охраняет свой дом, тогда в безопасности его имение; когда же сильнейший его нападет на него и победит его («никао» — «одержать победу над кемто»), тогда возьмет все оружие его, на которое он надеялся, и разделит похищенное у него». В образе сильного нетрудно угадать сатану, в образе «сильнейшего его» — Иисуса Христа, а в разделении похищенного у него (или, согласно Марку, расхищении дома его) — освобождение его рабов[413].

Однако сильный не был «побежден» и «связан» вплоть до третьего и решающего этапа — покорения, свершившегося на кресте. Три раза, согласно Иоанну, Иисус называл сатану «князем мира сего», добавляя, что он уже «идет» (т. е., начинает свое последнее наступление), но будет «изгнан... вон» и «осужден»[414]. Он определенно предвидел, что в момент Его смерти они сразятся в последний раз, и силы тьмы будут разгромлены. И именно Своей смертью Иисус должен был «лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола» — таким образом освободить порабощенных им людей (Евр. 2:14-15).

Пожалуй, самой значительной частью Нового Завета, в которой изложена суть победы Христа, является текст Кол. 2:13-15:

«Вас, которые были мертвы во грехах и в необрезании плоти вашей, оживил вместе с Ним, простив вам все грехи, истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту; отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою».

В приведенном отрывке Павел выделяет два разных аспекта спасительного действия креста Иисуса Христа, а именно: прощение наших грехов и полное низвержение начальств и властей[415]. Чтобы раскрыть безвозмездность и милость Божьего прощения («харизомай»), он обращается к древнему обычаю аннулирования долга. «Рукописание, которое было против нас», едва ли можно считать законом как таковым, поскольку Павел называл его «святым и праведным и добрым» (Рим. 7:12). Вместо этого оно указывает на нарушенную нами заповедь, которая в результате «была против нас» и определяла наше осуждение. В оригинальном тексте Павел называет это «рукописание» «хейрографон» — «рукописный документ, скорее свидетельство о долге или долговая расписка» (AG), или «скрепленное подписью признание задолженности, которое было бессрочной уликой против нас»[416]. Далее Апостол называет три глагола, обращаясь к которым можно показать, как Бог разрешил проблему нашего греха. Он «истребил» это долговое обязательство, «очистив» его (буквальное значение слова «эксалейфо»), а затем «взял его от среды и пригвоздил ко кресту». Иеремиас полагает, что Павел здесь ссылается на «титулус» — дощечку, прикрепляемую над головой распятого человека, на которой указаны его преступления, и что на «титулусе» Иисуса записаны наши, а не Его, грехи[417]. В любом случае, Бог избавляет нас от нашей несостоятельности только через уплату наших долгов на кресте Христа. И более того, Он не только «аннулировал наш долг, но и уничтожил удостоверяющий это документ»[418].

Затем Павел переходит от прощения наших грехов к покорению сил зла, и для описания их поражения он использует три наглядных глагола. Первый («отняв»)

¹²

¹³

¹⁴

Победа над злом 337

может обозначать, что Бог во Христе «сорвал» с Себя, как грязную одежду, все силы зла, которые обступили Его, прилипли к Нему и «отбросил» их (NEV). Или, точнее, Он «сорвал» с них оружие — и тем самым «обезоружил» их (NIV), или лишил «их достоинства и могущества»[419] — значит разжаловал в звании. Во-вторых, Он «подверг их позору», выставив на всеобщее обозрение в качестве «бессильных сил»[420], каковыми они и стали. В-третьих, «восторжествовал над ними Собою» — что, очевидно, указывает на процессию пленников, сопровождавших победителя. Таким образом, крест, согласно комментариям Хэндли Моула, был «с одной стороны, Его эшафотом, а с другой — колесницей Царя»[421]. Александэр Макларен предлагает мам увидеть Христа в образе «победителя, срывающего со своего противника оружие, регалии и облачение, затем выставляющего его как Своего пленного, а после тянущего его подле колес Своей триумфальной колесницы»[422].

Это — яркие образы, но как мы должны понимать смысл произошедшего? Должны ли мы представлять Себе это как реальное космическое сражение, в ходе которого силы тьмы окружили и напали на Христа и то время, когда Он был на кресте, а Он обезоружил, опозорил и поверг их перед Собой ниц? Если же эта битва была невидимой, какой она, несомненно, it должна была быть, то каким образом Христос на глазах у всех «подверг их позору»? По-видимому, мы должны рассматривать Его победу через призму объективной реальности.

Однако обратите внимание, что наряду с тем, что Христос сделал с «хейрографоном», т.е. упразднил и аннулировал его, Павел говорит и о том, что Он сделал с властями и начальствами, т.е. обезоружил и покорил их. Долговое обязательство Он пригвоздил ко кресту; начальства же — победил крестом. Поэтому, очевидно, не стоит воспринимать последний образ более буквально, чем первый. Имеет значение лишь то, что оба события произошли одновременно. Ведь не оплатой ли наших долгов Христос низверг силы тьмы? Освободив нас от одних, Он освободил нас и от других. Во-вторых, Он покорил сатану, устояв против всех его соблазнов. Он был искушаем избегнуть участи креста, но оставался покорным воле Отца, «послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Фил. 2:8) Его смирение неотделимо от даруемого Им спасениня «Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие» (Рим. 5:19). Прояви Он неповиновение, лишь на малую толику отклонившись от пути, начертанного Божьей волей, Он дал бы сатане зацепку, расстроившую план спасения. Но Иисус повиновался, и сатана был разгромлен. Его пытались спровоцировать, нанося Ему оскорбления и подвергая мучениям, но Он наотрез отказался отвечать тем же. Своей самоотреченной любовью к людям Иисус «победил зло добром» (Рим. 12:21). Когда силы Рима и Иерусалима объединились и выступили против Него, Он мог ответить силой на силу. Ведь Пилат не имел безграничной власти над Ним. Более двенадцати легионов ангелов устремились бы к Нему на помощь, если бы Он их призвал. Господь также мог сойти с креста, к чему с насмешкой призывала Его толпа[423]. Но Он отказался прибегнуть к любому виду земной власти. Он был «распят в немощи», но немощь Боги могущественнее человеческой силы. Таким образом, Он отказался как ослушаться Бога и возненавидеть Своих врагов, так и прибегнуть к власти в присущей миру манере. Своим повиновением, любовью и смирением Он одержал нравственную победу над силам и зла. Он оставался свободным, незапятнанным, нескомпрометированным. Сатана не смог завладеть Им и должен был признать себя пораженным[424]. Как писал Ф. Ф. Брюс:

 «Когда Он висел там, за руки и за ноги привязанный ко кресту, будучи очевидно слаб, они вообразили, что Он уже в их власти, и набросились на Него с враждебными намерениями... Но Он стал бороться и преодолел их»[425].

Итак, победа Христа, предсказанная сразу же после грехопадения и обозначившаяся в Его служении, была решительно одержана на кресте. Оставшиеся три ее стадии стали производными этого события.

В-четвертых, Его воскресение было подтверждением и провозглашением победы. Мы не должны рассматривать крест как поражение, а воскресение как победу. Скорее, победа была одержана на кресте, и воскресение подтвердило, провозгласило и продемонстрировало ее. «Смерти... невозможно было удержать Его», поскольку Он уже покорил смерть. Начальства и власти тьмы, которых крест лишил оружия и достоинства, в результате были повержены к Его ногам и подчинились Ему[426].

В-пятых, это завоевание продолжается по мере того, как церковь выполняет свое задание и в силе Духа проповедует Христа Распятого как Господа и призывает людей к покаянию и вере в Него. Каждое истинное покаяние — это не только обращение от греха ко Христу, но и «от тьмы к свету», «от власти сатаны к Богу», «от идолов к тому, чтобы служить Богу живому и истинному»; это также избавление «от власти тьмы... в Царство возлюбленного Сына Своего (Божьего)»[427]. Итак, при обращении человека в христианство происходит столкновение двух сил. В результате сатана выпускает из своих рук чью-то жизнь, и победно проявляется превозмогающая его сила Христа. Следовательно, можно сделать вывод, что тысячелетнее «заключение» дракона совпадает с «заключением» сильного, произошедшем при распятии. «Заключение» сатаны, «дабы не прельщал уже народы», указывает на благовествование народам, начавшееся после о держания великой победы креста и непосредственно последовавших за ней Воскресения и дня Пятидесятницы[428].

В-шестых, мы с нетерпением ждем завершения завоевания в Парусии (с греч. «пришествие», «возвращение») Христа. Промежуток времени между двумя Его приходами на землю будет заполнен деятельностью церкви. Божий Помазанник уже царствует, но в то же время Он ждет, пока Его враги не будут низложены у Его ног. В этот день каждое колено преклонится, и каждый язык исповедает, что Он — Господь. Сатана будет низвергнут в горящее озеро, а рядом с ним там будут смерть и ад. Ведь враг, который будет покорен в последнюю очередь, — это смерть. А затем, когда упразднится всякое начальство, власть и сила зла, Сын передаст Царство Отцу, и будет Бог все во всем[429].

Будет ли в таком случае правильным относить победу Христа на счет Его смерти? Не воскресением ли была одержана эта победа? Не воскресением ли из мертвых превозмог Он смерть? В сущности, не слишком ли много внимания уделено в этой книге кресту и, соответственно, недостаточно — воскресению? Можно ли считать эти два события неотделимыми друг от друга, как это веско обосновано в недавно вышедшей книге Майкла Грина «Опустевший крест Иисуса»? Нам жизненно важно приступить к рассмотрению этих вопросов.

В Новом Завете смерть и воскресение Христа настолько связаны, что практически невозможно встретить упоминание только об одном из них. Сам Иисус в трех следовавших друг за другом предсказаниях Своих страданий, запечатленных Марком, каждый раз указывал на свое воскресение через три дня[430]. Согласно Иоанну, Он также говорит, что «положит» жизнь Свою и «опять примет ее»[431]. Все произошло так, как Он предсказал: «Я живый; и был мертв, и се, жив во веки веков» (Откр. 1:18). Неоспоримым является тот факт, что Апостолы также не отделяли смерть от воскресения. Самая ранняя апостольская керигма (с греч. «проповедь»), провозглашенная Петром, гласила, что Иисус был «по определенному совету и предведению Божию предан... и убит, но Бог воскресил Его», Павел же впервые сформулировал основу Евангелия как «Христос умер за грехи наши... Он погребен был... воскрес... и явился»[432]. Послания Павла изобилуют фразами типа: «Мы веруем, что Иисус умер и воскрес», «чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего»[433]. Два соответствующих церковных таинства с самого начала призваны обозначать оба эти события, поскольку принимающий крещение символически умирает и восстает с Христом, ведь в причастии именно воскресший Господь раскрывается перед нами в символах, указывающих на Его смерть[434]. Таким образом, здесь нет — или во всяком случае не должно быть — разных мнений. Было бы весьма несправедливо говорить либо о кресте, обходя вниманием воскресение (что, боюсь, сделал Ансельм), либо о воскресении, оставляя в тени крест (что делают сегодня те, кто провозглашает Иисуса живым Богом, а не жертвующим Собой Спасителем). Ввиду этого правильным будет осознавать неразрывную связь между ними.

Однако следует ясно представлять себе, в какой взаимосвязи находятся смерть и воскресение Иисуса и не воспринимать их вклады в дело спасения как одинаковые. Майкл Грин избегает этой ошибки: ом утверждает, что «крест Христа является основой Евангелия»[435]. И это действительно так. Рассматривай четыре образа спасения в седьмой главе, мы ясно увидели, что Божий гнев на грех был умиротворен «Кровию Иисуса Христа». И той же Кровью Христа люди освободились, получили оправдание и примирились с Богом. Следовательно, проблема греха была разрешена именно Его смертью, а не воскресением. Как указано выше, даже в самой первой апостольской керигме Павел пишет, что «Христос умер за грехи наши». И нигде в Новом Завете мы не встретим: «Христос воскрес за наши грехи». Но разве не воскресением ли Христос превозмог смерть? Нет, Он поразил имеющего державу смерти Своей смертью (Евр. 2:14).

Разумеется, воскресение было необходимо для подтверждения действенности Его смерти так же, как и Боговоплощение для того, чтобы она стала возможной. Но мы твердо убеждены, во-первых, что несение Христом наших грехов закончилось на кресте, поскольку тогда же была одержана победа над сатаной, грехом и смертью, и, во-вторых, воскресение ставило задачу отстоять отверженного людьми Иисуса, властно провозгласить Его Сыном Божьим и подтвердить перед всеми, что Его смерть за наши грехи действительно принесла нам прощение. Очевидны тщетность нашей веры и проповеди без воскресения Спасителя, поскольку Его личность и деятельность не получили бы поддержки свыше[436]. Вот что подразумевается Павлом в Послании к Римлянам (4:25), который сразу же говорит о том, что воскресение послужило для нашего оправдания: «Который предан за грехи наши и воскрес для нашего оправдания». Чарльз Крэнфилд поясняет: «Наши грехи обусловили необходимость прежде всего искупительной смерти Христа, однако бея последовавшего за ней воскресения она не стала бы великим Божьим делом, обеспечившим наше оправдание»[437]. Благодаря воскресению именно живой Христос дарует нам спасение, завоеванное Им на кресте, именно Он Своим Духом дает нам возможность не только быть сопричастными Его смерти, но и жить в могуществе Его воскресения, и именно Он обещает нам, что в последний день и мы увидим телесное воскресение.

Джеймс Денни говорит о связи между смертью и воскресением Христа следующее:

«Спасение от греха невозможно без живого Спасителя: этим объясняется то особое внимание, которое Апостол (Павел) уделял воскресению. Однако Живой Господь может быть Спасителем только потому, что Он умирал, что, в свою очередь, делает понятным то внимание, которое проявляет Павел по отношению к кресту. Христианин верует в Живого Господа, в противном случае он не веровал бы вовсе. Но он верует в Живого Господа, принявшего искупительную смерть, поскольку никто другой не мог бы внушить веру душе, живущей под приговором греха»[438].

Обобщая, можно сказать, что Благая Весть включает как смерть, так и воскресение Иисуса, поскольку смерть Его была бы безрезультатной без последовавшего за ней Его воскресения. Евангелие придает особый смысл распятию, поскольку именно им была одержана победа. Воскресение не избавило нас из-под гнета греха и смерти, а дало нам уверенность в победе и воскрешении. Именно благодаря воскресению стала возможной наша «вера и упование на Бога» (1 Пет. 1:3,21).

Присоединение к победе Христа

Для христиан, как и для Христа, жизнь — это конфликт. Таким же образом для них, как и дли Иисуса, жизнь должна быть и победой. Мы должны стать триумфаторами, подобно победителю Христу. Не потому ли Иоанн писал «юношам» тех церквей, которых он наставлял, что они «победили лукавого»? Не намеренно ли проводил Иисус параллель между Собой и нами в этом аспекте, обещая побеждающему право сесть вместе с Ним на престоле так же, как Он сам победил и разделил престол со Своим Отцом?[439]

Разумеется, здесь речь не идет о полной аналогии. Человеку совершенно невозможно собственными усилиями сражаться и победить сатану: для этого у него нет ни умений, ни сил. Даже наши попытки ничего но стоят — ведь Христос уже сделал это. Таким образом, победа христиан заключается в том, чтобы разделить с Христом Его победу и наслаждаться даруемыми ею преимуществами. Нам следует благодарить Бога, «даровавшего нам победу Господом нашим Иисусом Христом». Мы знаем, что Иисус после Своего воскресения из мертвых воссел на небесах по правую руку от Отца. Но Бог также и «нас... оживотворил со Христом... и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе». Другими словами, по всесильной Божьей милости мы, ставшие сопричастными к воскресении! Христа, разделим с Ним и трон. Если Бог положил все под ноги Христа, значит, все лежит и у наших ног, если мы — в Нем. Используя метафору Иисуса, теперь, когда сильный обезоружен и связан, пришло время войти в его дом и расхитить его добро[440].

Однако, все обстоит не так уж просто. Ведь, несмотря на то, что сатана побежден, он еще не признает себя пораженным. Потому что, будучи поверженным, он все еще не уничтожен. В действительности, он все еще обладает огромной властью. Вот почему мы продолжаем испытывать внутреннее противоречие как в теологии, так и в жизни. С одной стороны, как уже доказано, мы живем, восседаем на троне и царствуем с Христом, и начальства и силы зла положены Богом под Его (и, таким образом, и под наши) ноги. С другой, к нам направлены предупреждения (например, в Послании к Ефесянам) о том, что эти самые духовные силы находятся в оппозиции по отношению к нам, так что мы не смеем и надеяться противостоять им, если не будем укрепляться силой Господа и облекаться в Его всеоружие[441]. Это же можно выразить и другими словами. Конечно, мы уверены, что, будучи рождены от Бога, находимся под опекой Xриста «и лукавый не прикасается» к нам. И все-таки, мне предупреждают о необходимости быть осторожными, поскольку этот самый лукавый «ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить»[442].

Как правило, большинство христиан либо стоит на одной из этих позиций, либо колеблется, не решаясь сделать выбор. Условно назовем их триумфаторами и пораженцами. Триумфаторы видят только решающую победу Иисуса Христа и не уделяют внимания предупреждению Апостолов об опасности сил тьмы. Пораженцы же наоборот содрогаются от наводящей ужас злобы сатаны и упускают из виду победу, уже одержанную Христом. Существующее противоречие ставит христианство перед сложным выбором между «уже» и «еще не». Царство Божье уже снизошло и распространяется, но еще окончательно не установлено. Новая (грядущая) эра уже началась, и мы «вкусили... сил будущего века», однако прошедшая эра еще не отошла окончательно в прошлое. Мы уже Божьи сыновья и дочери и уже больше не рабы; но мы еще не вкусили «свободу славы детей Божиих»[443]. И та, и другая позиция одинаково ущербны. Излишнее подчеркивание «уже» ведет к триумфаторству, к претензии на совершенство — либо нравственное (безгрешность), либо физическое (абсолютное здоровье) — что является атрибутами окончательно установившегося Царства и относится к «еще не». Чрезмерное акцентирование «еще не» ведет к пораженчеству, к соглашению с тем, что порок продолжает жить, что несовместимы с «уже» победы Христа.

Подойти к проблеме этого внутреннего противоречия можно и по-другому, а именно: рассмотрев значения глагола «катаргэо», который в английском переводе Библии часто переводят как «разрушать». Вместе с тем у него есть и такое значение: «сделать недейственным или недействующим». В этом смысле он употребляется, когда говорят о неплодородии земель или деревьев. Они не подверглись уничтожению и остались на прежнем месте, но они неплодородны. Таким образом, когда этот глагол упоминается в связи с сатаной, нашей греховной природой и смертью[444], мы знаем, что речь не идет о полном «разрушении». Ведь сатана все еще ведет бурную деятельность, наша греховная природа постоянно заявляет о себе, а смерть будет предъявлять на нас права вплоть до того часа, когда придет Христос. Даже лишившись своей власти, они продолжают существовать. Они не уничтожены, но свергнуты со своих престолов.

Иоанн делает важное заявление: «Для сего-то и родился Сын Божий, чтобы уничтожить (или буквально «отменить») дела диавола» (1 Ин. 3:8). Он пришел, чтобы противостоять дьяволу, победить его и признать недействительным причиненный им вред. Что же это за «дела диавола», каковы результаты его нечестивой деятельности? Лютер перечисляет их в своих, ставших классическими комментариях на Послание к Галатам. В одном отрывке он говорит о «законе, грехе, смерти, сатане и аде» как составляющих «всех зол и несчастий человечества» (с. 162), а в другом о «грехе, смерти и проклятии» как о «непобедимых и могущественных тиранах», от которых нас может освободить только Христос (с. 275). Андерс Найгрэн в своих знаменитых комментариях к Посланию к Римлянам высказывает мнение, что в главах 5-8 описана жизнь человека, получившего оправдание верой: «В 5-ой главе говорится, что это значит быть свободным от гнева. В 6-ой сказано о свободе от греха. В 7-ой — об освобождении от закона. А 8-ая глава гласит, что мы свободны от смерти» (с. 188). Меня беспокоит то, что в этих списках совсем не упоминается «плоть» (наша греховная природа) и «мир» (отвернувшееся от Бога общество), которые, по крайней мере, в церквах, известны как нечестивое трио «мир, плоть и сатана». Итак, четырьмя «делами диавола», от которых освобождает нас Христос, и на которые, как мне кажется, обращают особое внимание авторы Нового Завета, являются закон, плоть, мир и смерть.

Прокомментируем это суждение. Во-первых, благодаря Христу мы более не подвластны тирании закона. Многих удивляет то, что закон, Божий благой дар Его народу, будучи сам по себе «святым, праведным и благим», вообще мог стать деспотом, держащим нас и рабстве. Но именно это и провозглашает Павел. «А до пришествия веры мы заключены были под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться вере». Причиной является тот факт, что закон осуждает наше неповиновение и, следовательно, накладывает на нас «проклятие» осуждения. По Христом снято с нас проклятие закона, хотя он Сам проклят за нас. Именно в этом смысле «конец закона — Христос», и мы уже «не под законом»[445]. Это совсем не значит, что теперь нет никаких других нравственных ценностей, кроме любви, как утверждали приверженцы «новой нравственности» шестидесятых годов XX века, или что теперь мы не должны подчиняться Божьему закону, за что выступают другие — антиномисты. Нет, поскольку тяжесть лакона обусловлена его проклятием, именно от него мы и освобождены Христом. Закон больше не держит нас в плену своего проклятия. «Хейрографон», о котором мы размышляли немногим ранее, отменен. Все эти нити переплелись в первых четырех стихах восьмой главы Римлянам. Они гласят, что для живущих во Христе нет «никакого осуждения» (ст. 1), поскольку Бог уже осудил наши грехи в Христе Иисусе (ст. 3) и сделал это ради того, чтобы «оправдание закона исполнилось в нас» (ст. 4). Таким образом, тот же крест Христа, который избавляет нас от проклятия закона, повелевает нам повиноваться закону.

Во-вторых, благодаря Христу мы более не подвластны тирании плоти. Под «плотью» (греч. «саркс») Павел подразумевает нашу греховную природу или не спасенную человеческую сущность, все то, что мы приобрели от рождения, унаследовали и впитали с воспитанием до того, как Христос обновил нас. Поскольку «плоть» — это наше «я» в Адаме, ее характеристики эгоистичны. Павел дает перечень некоторых ее наиболее порочных и отталкивающих деяний, включающий сексуальную аморальность, идолопоклонство и оккультизм (прославление ложных богов), зависть и гнев, себялюбие и распри, ненависть, пьянство. Ведя такой образ жизни, мы «были рабы похотей и различных удовольствий». Как сказал Сам Иисус, «всякий, делающий грех, есть раб греха». Но сразу же после этого Он добавил: «Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете». А освобождение от нашей греховной природы и присущего ей эгоизма приходит от креста: «Зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам уже не быть рабами греху»[446]. Взойдя на крест, Христос одержал победу не только над законом, но и над плотью.

В-третьих, благодаря Христу мы более не подвержены тирании мира. Если плоть — это плацдарм для дьявола внутри нас, то мир — это средство оказания на нас давления извне. Ведь «мир» в данном контексте означает общество нечестивых людей, чья враждебность по отношению к церкви выражается то в нескрываемых насмешках и гонениях, то во вкрадчивом извращении, фильтрации ее ценностей и стандартов. Иоанн открыто заявляет, что любовь к миру и любовь к Отцу Небесному несовместимы. Приверженность миру он называет «похотью плоти, похотью очей и гордостью житейской». Между «плотью» и «миром» неизбежно существует связь, поскольку «мир» — это общество неспасенных людей, чье мировоззрение продиктовано их неискупленной природой. Объединив эти три выражения, мы видим, что характерными чертами мира, на которые делает особых упор Иоанн, являются его эгоистичные желания, поверхностные суждения (способность видеть только внешнюю сторону вещей) и надменный материализм. Тем не менее Иисус заявлял: «Я победил мир». Он полностью отверг его искаженные ценности и сохранил собственное Божественное видение незапятнанным. Далее Иоанн говорит о том, что во Христе мы тоже можем все превозмочь:

«Ибо всякий, рожденный от Бога, побеждает мир; и сия есть победа, победившая мир, вера наша. Кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий?»[447]

Только тогда, когда мы уверуем в Иисуса Христа, в нашем мировоззрении начинают происходить изменения. Мы больше не приспосабливаемся к мирской системе ценностей, но замечаем, что вместо этого преобразуемся посредством нашего обновленного ума, познающего и принимающего волю Божью. И ничто так не отлучает нас от мира, как крест Христа. Именно крестом для нас мир распят, а мы — для мира[448], чтобы быть свободными от его тирании.

В-четвертых, благодаря Христу мы более не подвластны тирании смерти. Иногда говорят, что, если в викторианской Британии бытовал нездоровый интерес к предмету смерти, не вспоминая о сексе, то в наше время люди поглощены темой секса, наложив табу на разговоры о смерти. Тем не менее страх перед смертью носит практически всемирный характер. По утверждению Герцога Веллингтонского, «человек, хвалящийся тем, что он не ощущает страха смерти, должно быть, либо трус, либо лжец». А д-р Самуил Джонсон считает, что «ни один разумный человек не может умереть, не испытав мрачных предчувствий »[449]. Но Иисус Христос может даровать свободу даже тем, кто «от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству», потому что Своей смертью Он «лишил силы имеющего державу смерти, то есть диавола» (Евр. 2:14).

Иисус Христос не только сверг сатану, но и разрешил проблему греха, соответственно разрешив и проблему смерти. Ведь грех — это «жало» смерти, главная причина, делающая ее такой тягостной и отвратительной. Именно грех влечет за собой смерть, и именно он после смерти навлекает осуждение. Отсюда и наш страх перед ним. Но Христос умер за наши грехи и уничтожил их. Это позволило Павлу презрительно сравнивать смерть со скорпионом, у которого вырвано жало, с лишившимся своей власти триумфатором. Теперь, когда мы получили прощение, смерть больше не может причинить нам вреда. Поэтому Апостол вызывающе восклицает: «Смерть! где твое жало? Ад! Где твоя победа?» И, разумеется, не получает ответа. Тогда он опять восклицает, на этот раз с триумфом, а не вызовом: «Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом!» (1 Кор. 15:55-57).

Как же в таком случае христиане должны воспринимать смерть? Она по-прежнему остается врагом, противоестественным, отвратительным и недостойным — фактически, «последним... врагом», который «истребится». И все же это враг поверженный. Поскольку Христос снял с нас грехи, смерть лишилась своей власти вредить нам и ужасать. Иисус подытожил это в одном из своих величайших заверений: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек»[450]. Значит, Иисус — воскресение для умерших и жизнь для живущих верующих. Первым он обещал «оживете», имея в виду не только то, что они останутся в живых, но что воскреснут. Последним же Он обещал «не умрете вовек», не в том смысле, что они смогут избежать смерти, но что смерть станет только мимолетным мгновением, переходом в жизнь но всей ее полноте.

Убежденность христиан в том, что Христос «разрушил смерть» (2 Тим. 1:10) побудило некоторых верующих сделать вывод об уничтожении Иисусом болезней и заявить, что крест должен был принести нам не только прощение, но и исцеление. Популярным изложением этой теории является книга «Телесное исцеление и искупление» (1930) канадского автора Т. Дж. МакКроссана (Bodily Healing and the Atonement, Т. J. McCrossan), которая была недавно переиздана (by Kenneth E. Hagin of the Pentecostal Rhema Church). МакКроссан излагает свою теорию следующим образом: «Все христиане должны надеяться, что Бог в наши дни исцелит их тело, поскольку Христос умер, чтобы искупить не только наши грехи, но и наши болезни» (стр. 10). Он основывает свое мнение на тексте Ис. 53:4, который трактует таким образом: «Он несомненно взял на Себя наши немощи и понес наши болезни». Частично он исходит из того, что первый глагол — «взять» (евр. «наса») — имеет смысл «понести наказание за что-либо». Поскольку он также встречается в ст. 12 («понес на Себе грех многих»), «здесь, несомненно, утверждается, что... Христос понес наши болезни точно так же, как и наши грехи» (с. 120).

Приведем несколько возражений против данного истолкования. Во-первых, слово «наса» употребляется в разных ветхозаветных текстах, включая те, где говорится о несении ковчега и других принадлежностей скинии, ношении доспехов, оружия и детей. Он встречается в Ис. 52:11, где речь идет о «носящих сосуды Господни». Таким образом, сам по себе этот глагол не значит «понести наказание за что-то». Он переводится таким образом только в определенном контексте, а именно: по отношению к греху. То же, что Иисус «понес наши болезни», обозначает совершенно другое.

Во-вторых, выдвинутая Мак Кроссаном концепция лишена смысла. Фраза «понести наказание за грех» звучит весьма убедительно, поскольку наказание за грех — смерть, а Христос встал на наше место и принял нашу смерть. А каково же наказание за болезнь? Такового не существует. Сама болезнь может быть наказанием за грех, но не проступком, наказуемым в судебном порядке, поэтому заявлять, что Христос «искупил» наши болезни — значит смешивать разные понятия. Это несостоятельная точка зрения.

В-третьих, Матфей (евангелист, которого наиболее интересовало исполнение ветхозаветных пророчеств) упоминал Ис. 53:4 в связи не с искупительной смертью Иисуса, а с совершаемыми Им исцелениями. Именно для того, чтобы исполнилось предсказанное в Исаии, пишет он, Иисус «исцелил всех больных». Следовательно, у нас нет права разрывать эту связь и привязывать данный отрывок к кресту.

Петр также цитирует следующий стих: «Ранами Его мы исцелились», но из контекста как Книги Исаии, так и Послания Петра становится ясно, что «исцеление», о котором они говорят, — это спасение от грехов[451].

Следовательно, нет оснований утверждать, что Христос, умерший за наши грехи, умер также и за наши болезни, что «в искуплении содержится исцеление» или что физическое здоровье настолько же доступно каждому, как прощение.

Однако это вовсе не означает, что смерть и воскресение Иисуса никак не повлияли на наши тела. Несомненно, мы должны серьезно рассматривать заявление Павла, касающееся физического тела:

« Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем. Ибо мы, живые, непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей» (2 Кор. 4:10-11).

Апостол говорит о немощности и смертности человеческого тела, особенно в случае физических преследований. По его словам, это подобно переживанию смерти (или умерщвлению) Иисуса для того, чтобы и наших телах открылась Его жизнь. По-видимому, он не указывает здесь на Его телесное воскресение, так как обращается к этой теме позже. Он также не описывает здесь и то, как он перенес физическое насилие, под давлением которого христиане «низлагаемы, но не погибают» (ст. 9). Нет, по-видимому, он говорит, что сейчас, в наших смертных телах (которые обречены на смерть) «открывается» (употреблено дважды) сама «жизнь» Иисуса (также повторяется дважды). Несмотря на усталость, недомогание, слабость нашей смертной плоти, мы чувствуем энергию, и возрожденную жизнестойкость — это жизнь воскресшего в нас Иисуса. Павел выражает ту же мысль в 16-ом стихе: «Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется».

Жизнь Иисуса должна постоянно проявляться в нашем теле. Бог заложил в человеческое тело чудесные терапевтические процессы, которые сражаются с болезнями и восстанавливают здоровье, потому всякое исцеление — это исцеление свыше. Также Бог может исцелять чудесным образом без препаратов, мгновенно и навсегда, и мы должны с радостью рассказывать об этом. Но ожидать, что исцеление немощных и воскрешение умерших будет происходить так часто, как прощение грешников, значит выдавать существующее «еще не» за желаемое «уже», то есть предвосхищать день воскресения. А до наступления того времени наши тела не могут полностью укрыться от болезней и смерти.

Возвратимся еще раз к тем четырем тиранам — закону, плоти, миру, смерти — от которых мы освобождены победившим Христом. Господство этих четырех тиранов характеризует прежний «век» (греч. «айон») или эру, начавшуюся с Адама. В ней закон порабощает, плоть подавляет, мир обманывает, а смерть правит. Новый же «век», который начался с приходом Христа, характеризуется благодатью, а не законом, Духом, а не плотью, волей Божьей, а не веяниями мира, жизнью с избытком, а не смертью. В этом и состоит победа Христа, к которой Он позволяет нам присоединиться.

Книга Откровение Иоанна

Ни одна другая книга Нового Завета не свидетельствует о победе Христа с такой силой и ясностью, как христианский Апокалипсис, более известный нам как «Книга Откровения» или «Откровение Иоанна». Половина фраз, содержащих слово «победа» (греч. «никао» — «превозмочь» и «нике» — «победа») встречается именно в этой книге. Г. Б. Свит писал, что она от начала до конца — Sursum corda, поскольку призывает читателей поднять понуренные головы, набраться храбрости и выстоять до конца. По мнению Майкла Грина, песнь освобождения «Мы победим» могла бы стать «музыкальной заставкой Нового Завета»,[452] поскольку ее триумфальные звуки слышатся на каждой странице книги Откровение.

В древнем мире считали, что любая победа на поло битвы одерживается богами, а не простыми смертными: «покоряет только бог, сам же не покоряется и покорен быть не может»[453]. Отсюда и популярность богини Ники, которую часто увековечивали в памятниках и в честь которой сооружен небольшой изящный храм при входе в Пантеон. Подчас я размышлял, не сознательно ли Иисус в Откровении назван по контрасту с Никой (греч. «хо Никон») «Побеждающим», и это Его звание передается и христианам-победителям[454].

Книга, написанная приблизительно в 90 г. н.э. во времена правления императора Домициана (81-96 гг. н.э.), появилась в период усиления гонений на церковь (переросшего из периодического в систематическое), связанного с установления культа императора, отказ от поклонения которому среди христиан зачастую приводил к новым вспышкам гонений. В соответствии с природой жанра — апокалипсисом, книга Откровения приподнимает завесу над невидимым миром духовной реальности и показывает, что происходит за кулисами. Конфликт между церковью и миром представляется воплощением на мировой сцене, невидимой для глаз, противостояния Христа И сатаны, Агнца и дракона. Эта вековая битва представлена серией драматических видений, которые истолковывались по-разному: как описание развития событий того времени («преторская» школа), как предсказание истории последующих веков («историческая») или как прелюдия ее конца («футуристическая»). Однако ни одно из них нельзя назвать исчерпывающим. Данные видения не отражают движение событий в хронологическом порядке, так как последний суд и победа предстают перед нами несколько раз. Эти сцены частично совпадают. В видении несколько раз повторяется вся история существования мира, начиная с первого пришествия Христа (одержания победы) и до Его второго пришествия (признания победы). В центре находится конфликт между Агнцем и драконом, уже принимавший конкретные очертания в ряде исторических событий, но который повторится еще несколько раз перед самым концом.

Книга начинается с обращения к Иисусу Христу как «Первенцу из мертвых», «Владыке царей земных» (1:5), «Первому и Последнему» и «живому» (1:17-18), с изумительного видения, в котором Он в подтверждение всех Своих званий предстает как воскресший, вознесенный, прославленный и царствующий Господь. Затем следуют послания к семи церквам в Римской провинции — Азии, каждое из которых завершается соответствующим обетованием «побеждающему». В последующих двух главах повествование переходит от Христа, надзирающего за церквами, к Иисусу, восседающему на небесном престоле рядом с Отцом. В четырех главах (4—7) престол занимает главенствующее место, а все остальное описано лишь как относящееся к нему. Иисус Христос предстает перед нами как Лев и Агнец: сочетание образов, которое указывает на то, что Он облечен властью благодаря самопожертвованию. Мы видим Его находящимся «посреди престола». Только Он один достоин открыть запечатанную книгу — книгу истории и судьбы, потому что Он «победил» (5:5). А победа Его заключалась в том, что Он был заклан, и Кровью Своей искупил Богу людей из всякого народа (5:9). Мрачные события, последующие за вскрытием печатей и звуком труб (война, голод, мор, мучения, землетрясение и экологические бедствия), по убеждению автора, подвластны Агнцу, Который уже воцарился и Чье совершенное царство вскоре установится во всем мире (11:15-18).

Особый интерес для меня представляет видение, запечатленное в 12-ой главе, являющееся в определенном смысле ключевым во всей книге Откровение. Иоанн видит беременную женщину, облеченную в солнце, под ногами ее была луна, а на голове — венец из двенадцати звезд; она вот-вот должна родить Сына, Который станет «пасти все народы» (ст. 5). Очевидно, что Он был Мессией, а она — ветхозаветной церковью, из которой и вышел Иисус. Огромное чудовище — красный дракон, в котором автор узнал «древнего змия, называемого диаволом и сатаною» (ст. 9), стоял перед женщиной, приготовившись «пожрать ее младенца». Но дитя было «восхищено... к Богу и престолу Его», а женщина убежала в пустыню, где Бог приготовил место для нее (ст. 5-6).

Затем произошла война в небесах, в которой «дракон и ангелы его» были разбиты. В то время, как Христос был восхищен с земли на небо, дракон был сброшен с небес на землю. Победа непосредственно указывала на крест, поскольку Божий народ восторжествовал над драконом «кровию Агнца» (ст. 11). Для этого не было бы пригодным никакое другое оружие, так как дракон был «в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени» (ст. 12).

Таково краткое изложение событий. Сатана был поражен и свергнут. На этом его деятельность не заканчивается. Ярость, порожденная знанием того, что он обречен, заставляет его действовать с удвоенной силой. Он поражен, но мучительный конфликт с ним продолжается. И в этом конфликте он полагается на трех союзников, которые (в видении Иоанна) приходят и облике двух ужасных зверей и похотливой, разукрашенной блудницы. Становится очевидным, что все трое символизируют Римскую империю в разных аспектах, а именно: Рим как гонитель, Рим как обманщик и Рим как соблазнитель.

У первого зверя, который предстает из моря перед Иоанном, семь голов и десять рогов, так же, как и у дракона, и дракон дает ему свою силу, престол и власть, чтобы завоевать себе последователей по всему миру. Мы не будем углубляться в истолкование сим-нолики, например, какого императора символизирует та или иная голова или тот или иной рог. Первостепенное значение имеет то, что зверь изрекает горделивую хулу на Бога (13:5), ему дана власть «вести войну со святыми» и даже на некоторое время «победить их» (ст. 7), и ему поклоняются все, кроме приверженцев Агнца (ст. 8). Это — неограниченная власть Римского государства. Но в Римской империи это пророчество исполнилось не до конца. Этот ужасный «зверь из моря» снова и снова поднимает свои отвратительные головы и воинственные рога в лице каждого жестокого государства, которое противостоит Христу и Его церкви и требует беспрекословного поклонения себе от своих граждан.

Второй зверь выходит «из земли» (ст. 11). Очевидно, что он является приспешником первого зверя, так как пользуется его влиянием и побуждает людей поклоняться своему предшественнику, совершая для этого чудесные знамения. Если для первого зверя характерно преследование, то для второго — обман (ст. 14). Людей силой заставляют поклоняться образу первого зверя (явное указание на культ императора) и носить на себе знак (печать) зверя, без которого они не могут вести какие бы то ни было дела. Позднее этот второй зверь назван «лжепророком» (19:20). И, хотя в то время он символизировал человека, побуждающего народ поклоняться императору, в наши дни он является образом любой ложной религии или идеологии, которая призывает поклоняться чему-либо, кроме «живого и истинного Бога».

Третий союзник дракона скрывается за кулисами, пока перед нами проходит еще несколько глав, в которых неоднократно с уверенностью предрекается торжество окончательной победы Агнца[455]. Этот союзник назван «великою блудницей» (17:1). Она символизирует Рим, так как ее величают «Вавилоном великим» (14:8 и 17:5), «великим городом, царствующим над земными царями» (17:18), и городом, расположенным на «семи горах» (ст. 9). В этом образе воплощено нравственное разложение Рима. Блудница восседает на багряном звере (одном из царей, на которых основывается ее влиние), облечена в пурпур и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, а в руках держит, золотую чашу, «наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее» (ст. 4). Ее притягательная сила настолько велика, что, как сказано, живущие на земле «упивались вином ее блудодеяния» (ст. 2). Независимо от того, сексуальную безнравственность или духовное идолопоклонство подразумевается под ее прелюбодеяниями, они не были ее единственными преступлениями. Далее читаем о «великой роскоши» (18:3), которую она скопила, проводя международную коммерческую деятельность, включая и работорговлю (ст. 11—13), совершая некие «грехи» и «неправды» (ст. 5) и надменно хвалясь (ст. 7). Ее цари пойдут войной на Агнца, но «Агнец победит их», потому что Он — «Господь господствующих и Царь царей» (17:14). А в 17-ой и 18-ой главах падение «Великого Вавилона» не только описано в мельчайших деталях, но также доказано, что такой конец будет неизбежным и справедливым. Иисус Победитель является сидящим на белом коне, Он «праведно судит и воинствует» (19:11-16). В последних трех главах описывается окончательное уничтожение сатаны и смерти, новые небеса, новая земля и Новый Иерусалим, в котором уже не будет слез, смерти, боли или тьмы, так как там будет господствовать совершенная воля Божья.

С тех пор сатана не изменил своей стратегии. Несмотря на то, что Римская империя давно уже прекратила свое существование, на ее месте возникали другие коррумпированные структуры, практиковавшие преследования и мошенничество. Сегодня некоторые индусские и мусульманские страны, выказывая полное пренебрежение к Декларации о правах человека, классифицируют распространение Евангелия и открытое исповедание своего обращения в христианство людьми как преступления, наказанием за которые может стать тюремное заключение и даже смерть. В Советском Союзе заключения в психиатрические лечебницы практиковались как альтернатива тюремным. В большинстве марксистских стран на религиозное образование молодежи наложены строжайшие ограничения. Это касается любых религиозных мероприятий, проводимых вне культовых зданий. Там, где превалирует нехристианская культура, замечена тенденция к дискриминации христиан в получении высшего образования и продвижения по службе, в ограничении их гражданских прав. Что касается «зверя из земли» или «лжепророка», то он воздействует на людей посредством других религий, новых культов и секулярных идеологических веяний. Майкл Грин в двух главах книги «Я верю в свержение сатаны» представляет подтвержденную документально информацию как о «притягательной силе культов», так и о «лжерелигии». Я согласен с ним в том, что это два «наиболее мощных орудия в арсенале сатаны» (с. 194). Что же касается «великой блудницы», то в результате ее штурма традиционных (т.е. библейских) христианских нравственных устоев, сейчас прорвана линия обороны самой церкви. Церковь склонна давать двусмысленные ответы на вопросы, касающиеся святости человеческой жизни (напр., в вопросах абортов и экспериментов с эмбрионами). Христиане также не выступают все как один против аморальности оружия массового уничтожения.

Возрастает терпимость по отношению к разводам, даже среди руководителей христианских организаций. Не всегда подвергаются осуждению половые отношения, выходящие за рамки гетеросексуальной моногамии. И мы, живущие в западных странах, купаемся в таком изобилии, которое выражает наше полное равнодушие к ужасному положению, в котором находятся миллионы нуждающихся людей.

Книга Откровения повествует нам о том, что, Иисус Христос, покорив сатану, однажды окончательно уничтожит его. Именно в свете этих несомненных фактов мы должны выступать против его злонамеренных непрекращающихся выступлений, будь они физического (гонения), интеллектуального (обман) или нравственного характера (подкуп). Как же в таком случае мы можем разделить с Христом Его победу и восторжествовать над властью сатаны? Как нам войти в число «победивших»? Как научиться уповать на то, что мы дадим отпор сатане, и не только в нашей жизни в частности, но и в мире, который он незаконно захватил?

Во-первых, мы слышим о возможности противостоять дьяволу. «Противостойте ему твердо верою». А также, «противостаньте диаволу, и убежит от вас»[456]. Мы должны научиться не бояться его. Его демонстрация собственной власти — по большей части блеф, так как он был свергнут распятием, однако нам понадобится храбрость объявить это блефом. Облеченные во всеоружие Божье, мы можем противостоять ему (Еф. 6:10-17). Мы должны не спасаться бегством при его виде, а, напротив, оказывать ему такое сопротивление, чтобы он убегал от нас. Однако наш слабый голос не достаточно внушителен, чтобы отогнать его. Мы не можем от своего лица сказать «отойди от меня, сатана», как это делал Иисус. Но мы можем произнести это во имя Иисуса. Мы должны заявлять о победе, одержанной на кресте. «Во имя Иисуса Христа, Который победил тебя на кресте, иди прочь, сатана». Это работает, потому что дьявол знает, Кто его победил и убегает от Него.

Во-вторых, нам сказано провозглашать Иисуса Христа. В проповеди креста заключается сила Божья. Провозглашая Христа распятого и воскресшего из мертвых, мы будем обращать людей «от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу» (Деян. 26:18), и тогда царство сатаны будет отступать перед расширяющимся царством Божьим. Ни одно другое послание не имеет такой же внутренней силы, как весть о кресте. Ни одно другое имя не удостаивается такого почитания и такой защиты Святого Духа подобным путем, как имя Иисуса.

Таким образом, как в нашей частной жизни, так и в служении церкви только крест Христа, который поверг сатану, может торжествовать над ним. И сегодня все еще справедливо утверждение «они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти» (Откр. 12:11). Бескомпромиссное свидетельство об Иисусе Христе имеет первостепенное значение. Такое же, как и наша готовность при необходимости отдать нашу жизнь за Него. Но и первое, и второе немыслимо без сути нашей веры и проповеди, а именно объективной, решающей победы Агнца над всеми силами тьмы, которые Он покорил, пролив Свою Кровь на кресте.

[405] 1 Кор. 15:57; Рим. 8:37; 2 Кор. 2:14; Откр. 2 и 3.

[406] Откр. 3:21; 5:5;12:11; Кол. 2:15.

[407] Цитата из John Eadie's Commentary on Colossians (p. 174), приведенная в Т. J. Crawford, Doctrine of Holy Scripture, p. 127.

[408] Н. Е. W. Turner, Patristic Doctrine, p. 47.

[409] Rudolf Bultmann, Kerygma and Myth, pp. 4-5.

[410] 1Пар. 29:11; Ис. 9:6-7.

[411] Откр. 12:1; Мф. 2:1-18; 4:1-11; Ин. 6:15; Мф. 16:23; Ин. 13:27.

[412] Напр. Мк. 1:24 (бесы); Мф. 4:23 (болезни); Мк. 4:39 (стихии).

[413] Мк. 3:27; Лк. 10:18; 11:21-22.

[414] Ин. 12:31; 14:30; 16:11.

[415] Примерно со времен второй мировой войны, а в особенности с момента выхода в свет книг «Христос и власти» Хендрика Беркофа и «Власти и начальства» Г. Б. Каирда ведутся горячие дискуссии по поводу того, кого же Павел именовал «властями и начальствами». Ранее все, как казалось, пришли к общему мнению, что он говорил о духовных существах, как ангелах, так и демонах. Но, в значительной мере из-за того, что он употреблял слова «архай» (правители) и «эксузиай» (власти), говоря о политических структурах, стали предполагать, что сам Павел начал «демифологизировать» концепцию ангелов и демонов и что он видит в них скорее существующие и правящие на земле структуры, особенно государство, а также традиции, обычаи, законы, экономику и даже религию. Несмотря на то, что эта гипотеза все еще популярна в некоторых евангельских (а также либеральных) кругах, она по-прежнему неубедительна. Дополнение «в небесах» в тексте Послания к Ефесянам, а также антитеза «крови и плоти» в Еф. 6:10, не говоря уже о всемирном влиянии этих властей, по-моему, скорее укладываются в понятие о сверхъестественных существах, хотя, конечно же, эти существа могут использовать и используют земные структуры как посредников в своей деятельности. См. более развернутый анализ в моем толковании Послания к Ефесянам, с. 267-275; Е.М.В. Green in Satan's Downfall, и особенно подробное исследование под названием «Principalities and Powers» by P.Т. O'Brien, pp. 110-150.

[416] F. F. Bruce, Colossians, p. 238.

[417] J. Jeremias, Central Message, p. 37.

[418] Peter O'Brien, Colossians, p. 133. cp. p. 124.

[419] Там же, с. 127.

[420] Там же, с. 129.

[421] Н. С. G. Moule, Colossian Studies, p. 159. Как писал Кальвин: «Крест, окруженный стыдом, будто превратился в триумфальную колесницу!» (Институты, И.16.6).

[422] Alexsander Maclaren, Colossians and Philemon, p. 222.

[423] Ин. 19:11; Мф. 26:53; Мк. 15:30.

[424] 2 Кор. 13:4; 1 Кор. 1:25; Ин. 14:30.

[425] F. F. Bruce, Colossians, p. 239.

[426] Деян. 2:24; Еф. 1:20-23; 1 Пет. 3:22.

[427] Деян. 26:18; 1 Фес. 1:9; Кол. 1:13. Для анимистов, которых теперь называют «последователями национальных религий», живущих в страхе перед духами, особенно важна концепция «проявления могущества» Иисуса Христа. «Обращение людей к служению истинному живому Богу является обычно следствием какого-либо явного и убедительного проявления власти Иисуса Христа над силами духов (опытное), а не интеллектуальным принятием фактов об Иисусе Христе (рациональное)» (Christian Witness to Traditional Religionists of Asia and Oceania, Lausanne Occasional Paper No. 16, p. 10). См. также материалы Lausanne Occasional Paper, относящиеся к миссионерской деятельности среди народов Латинской Америки и Карибских островов (№ 17) и Африки (№ 18).

[428] Откр. 20:1-3; Мф. 28:18-20.

[429] Пс. 109:1; Флп. 2:9-11; Откр. 20:10,14; 1 Кор. 15:24-28.

[430] Мк. 8:31; 9:31; 10:34.

[431] Ин. 10:17-18; ср. 2:19.

[432] Деян. 2:23-24; 1 Кор. 15:1-8.

[433] 1 Фес. 4:14; 2 Кор. 5:15.

[434] Рим. 6:1-4; Лк. 24:30-35.

[435] Green, Е. М. В., The Empty Cross of Jesus (Hodder & Stoughton, 1984), p. 11.

[436] Напр. Деян. 2:24; 5:31; Рим. 1:4; 1 Кор. 15:12.

[437] С. Е. В. Cranfield, Romans, Vol. I, p. 252.

[438] James Denney, Death of Christ, p. 73.

[439] 1 Ин. 2:13; Откр. 3:21.

[440] 1 Кор. 15:57; Еф. 1:20-23; 2:4-6; Мк. 3:27.

[441] Еф. 1:20-23;6:10-17.

[442] 1 Ин. 5:18; 1 Пет. 5:8.

[443] Евр. 6:5; 1 Ин. 2:8; Рим. 8:21.

[444] Евр. 2:14 (сатана); Рим. 6:6 («плоть» или наша греховная природа); 2 Тим. 1:10 (смерть).

[445] Гал. 3:23 и 13; Рим. 6:14; 10:4; Гал. 5:18.

[446] Гал. 5:19-21; Тит. 3:3; Ин. 8:34-36; Рим. 6:6.

[447] 1 Ин. 2:15-16; Ин. 16:33; 1 Ин. 5:4-5.

[448] Рим. 12:1-2; Гал. 6:14.

[449] Boswell's Life of Johnson, Vol. И, р. 212.

[450] 1 Кор. 15:26; Ин. 11:25-26.

[451] Мф. 8:16-17; Ис. 53:5; 1 Пет. 2:24.

[452] Е. М. В. Green, Satan's Downfall, p. 220.

[453] Из статьи О. Буэрнфилда о группе слов, однокоренных с «никао».

[454] Откр. 2:7,11,17,26; 3:5,12,21(дважды); 6:2; 21:7.

[455] Напр. Откр. 14:1-5; 15:1-4; 16:4-7.

[456] 1 Пет. 5:8-9; Иак. 4:7.