Дэвид Приор

Первое Послание к Коринфянам

11:2-34         11. О богослужении в христианской общине

 

Теперь мы приступаем к следующей важной теме, освещаю­щей противостояние разных групп в Коринфе. Речь идет о нор­мах поведения в церкви при богослужении. Здесь выделяются два важных вопроса: поведение женщин и отношение к Вечере Гос­подней.

1. Введение (11:2)

Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите преда­ния так, как я передал вам.

Для христиан в Коринфе было несомненным и приятным сюрпризом услышать из уст Павла похвалу в свой адрес по пово­ду того, что они помнят и соблюдают традиции, о которых он им говорил ранее. К таким традициям он относит установление Вечери Господней (11:23), а также (далее) передачу незыблемых евангельских принципов и следование им (15:1 и 3). Само слово «предание» означает двусторонний процесс слушания и переда­чи информации другим, ее распространения, и обычно исполь­зуется для описания фундаментальных, лежащих в самой серд­цевине Евангелия христианских истин.

Эти предания передавались устно от евангелистов и учите­лей --новообращенным верующим. Предания составляли важ­ный и авторитетный источник апостольской истины. Павел ис­пользовал их при составлении Пасторских посланий, в которых подчеркивал необходимость следования здравому учению и пе­редачи его другим (ср.: 1 Тим. 4:6; 2 Тим. 1:13,14; 2:2; 3:14; 4:3,4; Тит. 1:9; 2:1).

В культуре, которая не основывалась на литературных источ­никах, большое значение приобретали достоверные предания. Устное предание может быть действительно весьма достоверным, как показывает простой пример детских стихов. То, что некогда впитала в себя культура общества, становится составной ее частью. Размышляя о богослужении в коринфской церкви, мы должны помнить, что Павел полтора года обучал и воспитывал эту церковь и, таким образом, создал учение, необходимое всем церквам (ср.: 1 Кор. 14:33). Сейчас можно с определенной до­лей вероятности утверждать, что оно было своего рода катехизи­сом для ранней христианской церкви, в основе которого лежали обучение и воспитание учеников. Богословы называют это уче­ние «основополагающими христианскими правилами»1.

Возможно, Павел не стал бы затрагивать вопрос о соблюде­нии традиций в ходе богослужения, но, как видно из 11:3-16, в Коринфе были люди, которые стремились посеять рознь в церк­ви, и в качестве основного предмета спора они выбрали вопрос о головных покрывалах для женщин.

2.0 благопристойном участии женщин в богослужении (11:3-16)

Хочу также, чтобы вы зна/iu, что всякому мужу глава Хрис­тос, жене глава — муж, а Христу глава — Бог. 4 Всякий муж, мо­лящийся или пророчествующий с покрытою головою, постыжает свою голову; 5 И всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, постыжает свою голову, ибо это то же, как если бы она была обритая; 6 Ибо, если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется; а если жене стыдно быть остриженной или обритой, пусть покрывается. 7 Итак муж не должен покры­вать голову, потому что он есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа. 8 Ибо не муж от жены, но жена от мужа; 9 И не муж создан для жены, но жена для мужа. 10 Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов. J1 Впрочем ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. 12 Ибо, как жена от мужа, так и муж чрез жену; все же --от Бога. 13 Рассудите сами, прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою ? 14 Не сомали природа учит вас, что, если муж растит волосы, то это бесчес­тье для него, 15 Но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала? 16 А если бы кто захо­тел спорить, то не имеем такого обычая, ни церкви Божий.

В I в. одежда греков, как мужчин, так и женщин, практически не отличалась, за исключением того, что женщины носили го­ловные покрытия (kalumma, или «покрывало, платок»). Этот по­вседневный головной убор гречанок не был подобием арабской чадры, он покрывал только волосы. Единственными, кто не но­сил такие покрывала, были гетеры (hetairai}, куртизанки из «выс­ших слоев» общества при влиятельных и богатых коринфянах. Кроме того, рабыням брили голову, и такое наказание применя-лосьтакже к женщинам, уличенным в прелюбодеянии. Предпо­лагают также, что покрывал не носили храмовые проститутки из местного храма Афродиты.

Присутствие на богослужении в церкви не предписывало ка­кой-то особой одежды: мужчины приходили без всяких голов­ных покрытий; женщины, сопровождавшие их, носили повсед­невную одежду. Очевидно спор разгорелся, когда некоторые жен­щины пытались откинуть свои покрывала и свободно распустить волосы (которые они всегда отращивали длинными). Брюс1 счи­тает, что Павел знал о бытовавшем в греко-римском мире обы­чае, когда языческие пророчицы пророчествовали с непокрытой головой и всклокоченными волосами. Это, естественно, вызы­вало большое неудовольствие у мужчин на богослужении, ибо служило знаком отрицания повиновения в Господе жен своим мужьям. В иудейских храмах женщины вообще сидели отдельно от мужчин, за специальной перегородкой; мужчины же всегда молились с покрытой головой. Таким образом, Павел побуждает христиан из иудеев (как мужчин, так и женщин) сделать шаг впе­ред, он призвает мужчин молиться с непокрытой головой (11:4) и надеется, что женщины примут активное участие и в молитве, и в пророчестве (но в благочестивом повиновении, 11:5).

В основе аргументации Павла лежит важный фактор: он начи­нает с учения о сотворении, а не об искуплении. Этот простой

 

1 Ср.: Michael Green's, Evangelism — Now and Then (IVP, 1979), pp. 88f.

 

Bruce, p. 105.

 

риторический прием сразу же пресекает возражения тех, кто за­являет, будто Павел противоречит своему собственному учению, например, в Гал. 3:28: «...нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе». Фактически, ст. 11 данной главы освещает ту же истину: Впрочем ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Что бы мы ни говорили о повиновении (эта тема будет рассмотрена далее), фраза в Господе (которая особенно под­черкивается в греч. варианте) ясно свидетельствует о том, что мужчина и женщина неразрывно связаны между собой во Хрис­те и только во Христе. В этом разделе Павел касается четырех важныхтем: повиновение, слава, взаимозависимость и природа.

1) Повиновение (3—6)

В первую очередь Павел подчеркивает модель взаимоотно­шений с Богом, которые предписываются христианской общи­не: Всякому мужу глава Христос, жене глава - - муж, а Христу глава - - Бог (3). Другими словами, Божественный порядок та­ков: Бог, Христос, муж, жена. Муж не в большей степени выше жены, чем Бог- - Христа. Но Христос добровольно избрал пови­новение Своему Отцу, аналогичным образом и жена должна из­брать подчинение своему мужу. Слово глава (kephale) в редких случаях означает главу, руководителя общины, обычно -- источ­ник или происхождение, первоначало. Этим словом описывает­ся исток, верховье реки. Итак, Бог - - глава Христа, Христос (как Творец) -- глава мужчины, а мужчина («...из ребра его», Быт. 2:21 и дал.)--глава женщины (также и в 11:8). Третье значение слова kephale (помимо его буквального значения) -- определяющая и направляющая роль, и это ближе всего к тому, что мы ныне по­нимаем под начальством или руководством.

Этот фундаментальный порядок, иерархия, как пишет Павел, отчетливо выявляется в публичном богослужении. Здесь не долж­но быть никаких обид. В христианском служении мы открыто де­монстрируем свою приверженность тому, что совершил Бог во Хри­сте: Он дал нам свободу служить и поклоняться Ему. Эта свобода должна быть публично продемонстрирована; ср.: 2 Кор. 3:14—18, где мы читаем о Моисее, который (наоборот) должен был по­крыть голову в присутствии Бога. Мужчины-христиане не долж­ны покрывать голову, они освобождены от этого, и слава Христа должна быть ясно проявлена через служение молитвы и проро­чества, которые совершаются мужчинами с обнаженными головами: «Мы же все, открытым лицем, как в зеркале, взирая на сла­ву Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор. 3:18).

Коринфские женщины-христианки должны были покрывать голову (и в молитвенном служении, и в пророчестве), поскольку иначе они не могли бы проявлять себя свободно в богослужении, а отвлекались бы от него. Покрытие головы было знаком пови­новения женщины. Мужчина повинуется только Христу; жен­ское же «покрывало» указывает на ее подчинение мужчине. Этот обычай господствовал в обществе, вне церкви, и, по мнению Павла, не следовало нарушать его и в церкви тоже. Нарушая дан­ный обычай, женщина вела себя так, как если бы она была рабы­ней или виновна в прелюбодеянии (5).

Брюс добавляет несколько слов по поводу общего значения разного рода условностей: «Возможно, некоторые обычаи не так и важны, но не следует нарушать их, дабы не обескураживать окружающих»1.

Если женщина-христианка ведет себя на общественном бо­гослужении столь вызывающе, что обходится без внешних атри­бутов своей покорности, то ей следует (согласно логике ее пове­дения) остричь волосы и тем самым покончить с неким ее «вен­цом славы». Но, вероятно, это не гармонировало с христианским стилем поведения (и, конечно, могло быть насмешкой над нор­мами, принятыми в коринфском обществе), поэтому ей надле­жало принять эту условность и покрывать голову, особенно, ко­гда Дух вел ее в молитве или в пророчестве (и когда у нее могло появиться искушение избавиться от всех сдерживающих момен­тов). Сила аргументации Павла, начавшего разговор с темы со­творения (3), состоит в том, что Бог не ограничил действие ка­кого-то принципа одним моментом во времени только для того, чтобы впоследствии изменить его с точностью до наоборот. Он — Бог порядка, гармонии, отсутствия противоречий: «Он... Себя отречься не может» (ср.: 2 Тим. 2:13).

Bruce, p. 107.

 

 

2) Слава (7-10)

Наподобие того как христианское богослужение должно над­лежащим образом отражать установленную Богом модель богослу­жения, оно должно отражать и тот факт, что мы были сотворены для прославления Бога (ср.: 10:31). Наше совместное богослуже­ние предназначено для того, чтобы вознести Богу славу, достой­ную Его имени. Человек (как потомок рода Адамова) был сотво­рен непосредственно Богом, сотворен Им для Своей радости и Своей славы. Точно так же женщина была сотворена, чтобы слу­жить славой мужу (от которого она ведет свое происхождение) и, исполняя свое назначение, быть его помощницей. В этом смыс­ле женщина — «лучшая половина» мужчины, фактически пред­ставляющая его славу (7). Мы читаем в Книге Бытие: «Сотворим человека по образу нашему.. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину со­творил их» (Быт. 1:26,27). Поэтому образ Божий проявляется только в мужчине и женщине, которые в своей совокупности вза­имно дополняют друг друга.

Именно темы славы Божьей касается здесь Павел: муж... есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа. Если Бог должен быть прославлен в процессе богослужения в церкви, то общий священный долг мужчины и женщины — сделать все возможное, чтобы воплотить это в жизнь. В своей жизни, в своей сотворен­ной сущности женщина являет славу мужчины; покрытием го­ловы (ее «высшая слава»; в СП — ее «честь», ст. 15; doxa — «сла­ва», то же самое греч. слово, что и далее по тексту) она признает, что только Бог должен быть прославлен в христианском бого­служении — но не ее муж. Таким образом, «покрывало» (kalummd) выражает ее «власть» (10: exousia) молиться или пророчествовать в ходе богослужения — право, данное ей в рамках организован­ной надлежащим образом жизни общины и отражающее тот факт, что она наделена даром от Господа нести такое служение.

Брюс полагает, что «в послании, где exousia („власть") -- клю­чевое слово», появление этого слова вданном фрагменте симво­лизирует власть христианской женщины. «Во Христе она полу­чила равный статус с мужчиной: она может молиться или проро­чествовать на собрании в церкви, а ее покрывало стало знаком ее новой власти, авторитета»1. С этим согласен Баррет: «Покрыва­ло символизирует новый авторитет, власть, данную женщине в новых условиях, в новом завете, разрешающем женщине делать то, что прежде ей было запрещено»1. С другой стороны, вполне возможно, что Павел рассматривает знак власти над женщиной («над нею», 10) как знак ее повиновения во Христе авторитету своего мужа. Только в таком духе покорности она может свобод­но участвовать в богослужении в церкви. Не исключено, однако, что Павел имел в виду оба варианта, два аспекта власти. Моррис говорит об этом следующим образом: «Покрытием головы жен­щина охраняет собственные достоинство и авторитет. В то же время она признает свою зависимость»2.

Сквозь этот сложный экзегетический лабиринт нас отчетли­во ведет путеводная нить, которая, вероятно, представлена же­ланием Павла сделать все возможное, чтобы богослужение в церк­ви носило благопристойный характер: «...все должно быть бла­гопристойно и чинно» (ср.: 1 Кор. 14:40). В церкви царил беспорядок, отдельные ее члены не всегда вели себя достойно, хотя некоторые комментаторы изображают ситуацию несколь­ко странно, то есть усматривают реальную причину отсутствия надлежащего порядка богослужения в коринфской церкви в са­мих ее руководителях, в ее предстоятелях-епископах (то есть «Ангелах») - - с бегающим взглядом и нечистым сердцем. Нам трудно представить себе в точности, что имел в виду Павел, ко­гда утверждал, что женщине надлежит иметь символ власти для Ангелов (10). Требовался ли этот символ в знак благоговейного уважения и признания присутствия ангелов на церковном бого­служении? Возможно. Но если мы вместе с Павлом будем думать, что это делалось во славу Бога, Который должен быть прослав­лен Своим народом в собрании, мы окажемся не так далеки от истины.

3) Взаимозависимость (11,12)

Эта вставка ~ необходимое внесение коррективы в строгое и ясное учение Павла о том, что мужчина и женщина были сотво­рены по образу Божьему. В Господе, то есть во Христе, мужчина и женщина (муж и жена) абсолютно взаимозависимы. Апостол приводит убедительные аргументы в пользу того, что жена должна

Bruce, p. 106.

1              Barrett, p. 255.

2              Morris, p. 154.

повиноваться своему мужу, и это должно быть продемонстриро­вано в церкви, когда народ Божий собирается на богослужение. Здесь Павел утверждает с той же силой аргументации, что оба они составляют единое целое во Христе и связаны между собой неразрывными узами взаимной зависимости. Это касается фи­зической общности (12), а также (в еще большей мере) едине­ния в Господе. И мужчина, и женщина обязаны своим существо­ванием Богу, поскольку все сущее от Бога (12). На христианском богослужении такие супружеские пары наглядным образом мо­гут воздать славу Господу тесным единением и взаимозависимо­стью своих жизней.

4) Природа (13-15)

Павел завершает обсуждение этих довольно сложных и вре­менами слишком далеких для нас проблем доводом, который не имеет отношения ни к природе сотворения мужчины и женщи­ны, ни к их взаимной зависимости, равно как и к их независи­мости друг от друга. Он просто обращается за примером к при­роде: Не сама ли природа учит вас, что, если муж растит волосы, то это бесчестье для него, но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала ?(14,15). Как это в действительности отражается в разных культурах, сказать трудно, но главная мысль Павла ясна и понятна: Бог создал муж­чин и женщин разными и - да здравствует разное (vive la difference)*

Несомненно, существует множество условностей в разных культурах, когда речь идет о роли мужчин и женщин, о работе и правах, которые необходимо пересмотреть или отвергнуть. Как Творец, Бог задумал мужчин и женщин разными, но взаимно дополняющими друг друга по своим качествам.

Каждое человеческое создание должно воздать славу Богу за то, что Бог предназначил ему быть именно таким, каким оно является. Мужчина должен проявлять свойственные ему мужские качества, а женщина - - женские; мы не должны позволять тем или иным стереотипам возобладать в нашем сознании, но обя­заны ориентироваться на то, что соответствует полноте челове­ческого образа, в основе которого — совершенный пример Иису­са. Этот принцип поможет нам обойти все подводные камни современной концепции «неразличимости полов». Христианское поклонение может проявиться во всей своей полноте толь­ко через мужчину и женщину, созданных и искупленных Богом, представляющих собой модель человечества, сотворенного по образу Божьему.

5) Заключение (16)

Что означает это дополнение? Павел считает, что для собра­ния в церкви мужчины и женщины должны одеваться просто и естественно. Он хочет, чтобы на таких собраниях прославлялся Бог и чтобы христиане могли свободно поклоняться Ему и сла­вить Его. Он увещевает коринфян: «Не игнорируйте в себе оче­видные признаки сотворения. Такими создал нас Бог. Не перечьте здравому смыслу и соблюдайте благопристойность в своем по­клонении. Пусть оно будет христоцентричным и во славу Бо­жью». Всегда найдутся христиане, которые любят поспорить, и таких, по-видимому, было немало в Коринфе (16). Поэтому Па­вел призывает их не затевать споров, а вместо этого обратить вни­мание на то, что остальные христианские общины приняли его руководящие указания беспрекословно. Почему бы и коринфя­нам не присоединиться к ним?

3. Отношение к Вечере Господней (11:17—34)

Но, предлагая сие, не хвалю вас, что вы собираетесь на на луч­шее, а на худшее. 18 Ибо, во-первых, слышу, что, когда вы собирае­тесь в церковь, между вами бывают разделения, чему отчасти и верю. 19 Ибо надлежит быть и раэномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные. 20 Далее, вы собираетесь так, что это не значит вкушать вечерю Господню; 21 Ибо всякий поспе­шает прежде других есть свою пишу, так что иной бывает голо­ден, а иной упивается. 22 Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить ? Или пренебрегаете церковь Божию и унижаете неимущих? Что сказать вам ? похвалить ли вас за это ? Не похвалю. 23 Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб 24 И возблагодарив пре­ломил и сказал: «приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломи­мое; сие творите в Мое воспоминание». 25 Также и чашу после ве­чери, и сказал: «сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие тво­рите, когда только будете пить, в Мое воспоминание». 26 Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Гос­подню возвещаете, доколе Он придет. 27 Посему, кто будет *есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет про­тив Тела и Крови Господней. 28Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. 29 Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. 30 Оттого многие из вас немощны и больны, и не мало умирает. 31 Ибо, если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы; 32 Будучи же судимы, наказываемся от Госпо­да, чтобы не быть осужденными с миром. 33 Посему, братия мои, собираясь на вечерю, друг друга ждите. 34 А если кто голоден, пусть ест дома, чтобы собираться вам не на осуждение. Прочее у строю, когда приду.

Здесь внимание Павла приковано к еще одному важному ас­пекту общественного богослужения. Коринфяне надсмехались над Евхаристией (или Вечерей любви, агапе). Апостол был на­столько раздосадован рассказами о происходившем, что пишет по этому поводу довольно резко: ...вы собираетесь так, что это не значит вкушать вечерю Господню (20).

Необходимо исследовать, что лежит в основе этого заявления. Это поможет нам понять обстановку в Коринфе, значение со­вместной трапезы, а также серьезность обид, связанных с ней.

1) Обстановка в Коринфе (17-22)

Хотя Павел «похвалил» коринфян за соблюдение ими опре­деленных традиций, связанных с общественным богослужени­ем (11:2), здесь он не может произнести слов похвалы (17,22). Раздоры и распри (schismata, «разделения») в коринфской церк­ви приняли масштабы раскола: создавались культы отдельных личностей (1:12), проходили бурные дебаты по поводу употреб­ления идоложертвенной пищи; осуждалось несносное поведе­ние отдельных членов церкви (11:21), которое способствовало разделению на богатых и не столь богатых. В церкви царил та­кой раскол, что во время богослужения напряжение достигало весьма большого накала, в результате чего христиане возвраща­лись с него в худшем состоянии, чем до него, духовно опусто­шенными (17).

Теперь Павел уже не проявляет наивности. Он понимает, что в каждой церкви отдается предпочтение разным вещам. И об­становка, сложившаяся в Коринфе, его не особенно удивила: Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись меж­ду вами искусные (19). Такое разномыслие (см. ком мент, к 1:10 и дал.) среди христиан, принимающих верховную власть Господа Иисуса, неизбежно. Но при этом вовсе не обязательно, оставив в стороне все приличия, вступать на путь разделения. Когда та­кой раскол проявляется и на публичном богослужении, ситуа­ция обретает с кандальный характер.

Для Павла разделение в церкви не было неожиданным, потому что он смотрел на вещи реально, но это огорчало его и он искал пути устранения раскола. Создавшаяся ситуации в местной хрис­тианской общине, между тем, способствовала возможности произ­вести проверку на истинность посвящения Христу и Телу Христову на фоне религиозного фанатизма или просто любви к богослов­ским спорам. Павел постоянно предостерегал молодых руководи­телей церкви (например, Тимофея и Тита) о таких формальных хри­стианах (напр.: 1 Тим. 1:3,4; 6:3-5,20,21; 2 Тим. 2:14-18,23-26; Тит. 1:10-14; 3:9-11). Когда претендующие на роль истинных христиан больше всего любят пустые и бесполезные рассуждения о разных богословских нюансах, это демонстрирует их подлинное духовное состояние. Такие люди не являются истинными (dokimoi) христианами, они не выдержали испытания (Рим. 16:10) и их громкогласные заявления о богословском «здравомыслии» не произведут впечатления на Господа в последний день суда, ко­гда будет тщательно исследовано наше христианское служение (ср.: 1 Кор. 3:11-15; 9:27).

Вполне естественно, что Павел не мог назвать эти церковные собрания в Коринфе Вечерей Господней: они не освящались ав­торитетом Господа; там вряд ли ощущалось присутствие Божье; и едва ли истинной целью таких собраний было воспоминание о смерти Господа. Так можно ли было назвать их Вечерей Гос­подней? Каждый на этих собраниях был в основном озабочен тем, чтобы удовлетворить свой голод и «упиться» вином (21). Если цель таких встреч - - утоление голода и жажды, почему бы каждому не насытиться дома? Разве у вас нет дома на то, чтобы есть и пить?

Вероятно, люди с малым достатком ощущали неприязнен­ное, даже грубое, граничащее с унижением отношение к себе со стороны ряда своих собратьев. Собрание этих людей не про­изводило впечатления одной семьи в Господе. Рассаживались обособленными группками. Принесенная пища не выставля­лась на общий стол, каждый ел и пил свое. Некоторые напи­вались допьяна. В целом, все это свидетельствовало о глубо­ком разделении в коринфской церкви, но никак не об их един­стве.

2) Указания о пище (23—26)

Теперь Павел напоминает коринфянам, для чего предназна­чена Евхаристия -- Вечеря любви (агапе), установленная Самим Господом в ту ночь, в которую предан был Иисус. Намек Павла на Иуду, возможно, в неявной форме указывает на поведение самих коринфян.

Павел поведал коринфянам о том, что он лично получил от Самого Господа. Мы не знаем точно, каким образом это открове­ние было дано апостолу, но в Гал. 1:12 он пишет: «...я принял его и научился не от человека, но чрез откровение Иисуса Христа». Он мог заявить и о непосредственном откровении от Бога отно­сительно учреждения Вечери Господней. Однако словоparelabon, переведенное как «получил», - - это описательный термин для устной передачи вести разным поколениям и через разные груп­пы свидетелей. Возможно, речь шла об устном предании, но его истолкование и практическое применение исходили от Госпо­да. Какова бы ни была природа сказанного, эти слова должны были определять смысл, атмосферу и поведение участников празд­нования Вечери Господней. В первую очередь, требовалось бла­гоговение перед смертью Господа, чего абсолютно не наблюда­лось на собраниях коринфян.

Глава любого еврейского дома мог совершить такие действа с хлебом и вином в ходе трапезы и с особой торжественностью — на Пасхальной вечере. Поэтому именно «слова» придают этому действу уникальное значение, а также единение с Л ичностью, с Тем, кто произнес эти слова. Он взял хлеб... Он возблагодарил... Он преломил его... Он сказал: ...сие есть Тело Мое, за вас ломимое (23,24). Затем Он добавил вызывающие благоговейный трепет повеления: Сие творите в Мое воспоминание*. Совершив действия с чашей, после ужина Он произнес: Сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспо­минание (25).

Слова, произнесенные над чашей, должны были вызвать воспо­минания о ключевых текстах Ветхого Завета (напр.: Иер. 31:31 и дал.), но Павел подчеркивает, что каждое такое празднование при­звано возвещать смерть Господню, доколе Он придет (26). В каждой Вечере Господней сокрыт момент надежды и ожидания (ср. уче­ние Самого Господа в Л к. 22:16,18). Она приковывает наш взор к Его смерти; она обращена в будущее, к Его возвращению.

Главное слово, которое Павел использует здесь для описания того, что произошло, - - завет. Именно через пролитие крови Иисуса, пасхального Агнца (5:7), евреи и греки, богатые и бед­ные, сторонники вседозволенности и строгие приверженцы за­кона, мужчины и женщины смогли познать полную славы сво­боду освобождения от пут греха и лично познать Бога. Те, кто обрел эти личные взаимоотношения, эти отношения завета с Господом, естественно, одновременно вошли в отношения заве­та друг с другом. Таким образом, учреждалось сообщество заве­та, -- и именно это попирали своим поведением коринфяне. Для них в центре была не смерть Христа, не Его второе пришествие. Не любовью к Христу определялось их поведение. Одним сло­вом, это не было Вечерей Господней.

3) Недостойное поведение на Вечере Господней (27—32)

В данном разделе особенно серьезное внимание обращено на торжественность этого обряда. Павел здесь настоятельно предо­стерегает коринфян, побуждая их не совершать в ходе Вечери Гос­подней того, что может быть недостойным этой особой трапезы.

1 Брюс пишет: «В библейском смысле „воспоминание" — это больше, чем просто реминисценции, умозрительное действо: оно включает также и реализацию того, что вспоминается. На празднике Пасхи участники состав­ляют единое целое со своими предками эпохи Исхода; опыт христианской Евхаристии подразумевает непосредственное присутствие их Господа. Как Пас­хальная трапеза была воспоминанием об уходе из Египта, так и преломление хлеба было воспоминанием об Иисусе после Его ухода (exodos), который Он должен был совершить в Иерусалиме» (р. 111).

Привилегия и высокая честь участвовать в Вечере Господней тре­бует предварительного тщательного самоисследования. Недостой­ное поведение может иметь очень серьезные последствия для уча­стника: он виновен будет против Тела и Крови Господней (27).

Греческое слово enochos («виновный») применяется в суде, служит юридическим термином, и такая судебная атмосфера под­держивается во всем разделе в сочетании с корневым словом суд (krino), которое пять раз встречается в ст. 29—32. Здесь мы стал­киваемся со склонностью Павла к использованию игры слов, в данном случае он использует любовь коринфян к тяжбам и их подверженность духу осуждения. Он говорит при этом достаточ­но ясно, что в этой сфере им следовало бы строго придерживать­ся надлежащей дисциплины. Когда Павел упоминает тех, кто ест хлеб и пьет из чаши неподобающим образом, то подчеркивает: такие люди будут виновны против Тела и Крови Господней, где слово «против» (в англ, profaning— «оскверняющий, непосвящен­ный») носит смягчающий характер, сглаживающий тяжесть ос­корбления. По сути, они становятся виновными в пролитии кро­ви Христа, то есть присоединяются не к тем, кто разделяет пло­ды Его страданий, но к тем, кто ответствен за Его распятие.

Как нынешним христианам осознать бесценность участия п Вечере Господней? Как обрести привилегию участия в ней? Это, на самом деле, одна из наиболее часто возникающих пасторских дилемм в современной церкви. Многие христиане отказывают­ся участвовать в Вечере, поскольку считают себя недостойными этого. Есть те (возможно, их гораздо меньше), кто считает, что нет необходимости при этом осуществлять какие-то специаль­ные самоисследования. Таким образом, указания Павла до сих пор остаются наиболее авторитетными и актуальными:^ испы­тывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей (28). Брюс комментирует это следующим об­разом: «Данный контекст позволяет полагать, что самоанализ христианина специально направлен на то, чтобы убедиться, дей­ствительно ли он живет и действует по принципу „любви и со­страдания" по отношению к своему ближнему»1.

Процесс самоисследования с точки зрения этимологии сно­ва связан с корнем слова dokimos (ср.: 1 Кор. 3:13; 9:27; 11:19;

Bruce, p. 115.

Рим. 16:10). Каждый христианин обязан достичь не столько нрав­ственных или духовных стандартов совершенства (умозритель­ного или какого-то иного), сколько тщательно и честно рассмот­реть свой характер и поведение.

Опасность поджидает всякого, кто не задумывается о Теле Господнем (29): такой человек ест и пьет осуждение себе. Что же означают слова «не рассуждая о Теле»? Можно рассмотреть два варианта. Во-первых, такой человек мог не придавать дол­жного значения церкви как Телу Христову (ср.: 1 Кор. 10:17): именно это было характерно для коринфян с их распрями и раздорами, которыми они поставили себя в крайне опасное положение. Во-вторых, нам не удается «рассуждать о Теле», если мы не признаем особого присутствия воскресшего Гос­пода на наших церковных собраниях и, что особенно важно, святыни Его Тела и Крови. Для коринфян существовала еще одна опасность: они не отличали эту трапезу от обычного за­столья. Такое нередко характерно и для современных христи­ан, когда мы ловим себя на мысли о том, что торжественная ли­тургия Вечери Господней проходит без должного благоговения, с которым мы должны вкушать пищу Христову, без «веры и бла­годарения».

Павел выражается достаточно ясно по поводу серьезности такого поведения коринфских христиан (недостойно вкушавших хлеб и вино на общественном богослужении), ибо оно может стать причиной болезни, слабости и даже смерти. Этого не про­изошло бы, если бы они судили сами себя по справедливости (31). Дети Божьи уже не должны быть судимы из-за своего греха, поскольку за него уже заплачено однажды и сполна Самим Иису­сом (ср.: Ин. 5:24). В любом случае, Бог сохраняет чистоту Сво­ей трапезы, поэтому присутствует и наказание Отцом Своих де­тей за нарушение этой чистоты (ср.: Евр. 2:5—11).

Каждый христианин должен задать себе самый важный во­прос в свете учения Павла, изложенного в ст. 30,31: в какой мере ^слабость и болезнь являют на самом деле мудрость, любовь и, хотя и болезненное, но действенное наказание совершенного i Отца? Это, согласно Павлу, скорее не Божественное наказание, а установление порядка: Будучи же судимы, наказываемся от Гос­пода, чтобы не быть осужденными с миром (32).

5) Заключение (33,34)

Таким образом, Павел заключает свое страстное обращение к коринфянам наставлениями в связи с двумя аспектами их цер­ковных богослужений. Он был настолько обеспокоен проявле­нием их сути, подвергающим их суду Божьему, а также их отно­шением к Вечере Господней, что особо подчеркнул ее смысл как Вечери любви: ...друг друга ждите... если кто голоден, пусть ест дома (33,34). Согласно предположению Шлаттера, здесь наме­тилось разделение между Вечерей любви и Евхаристией. Вряд ли это справедливое замечание, но оно напоминает нам, что хри­стианское богослужение в Коринфе носило скорее неформаль­ный характер: оно проходило (по всей вероятности) в частных домах, включало в себя как обязательные, так и произвольные элементы, и не было приурочено к определенному часу и специ­ально построенному зданию, фактически не использовавшему­ся в обычные дни. Дальнейшие рассуждения по поводу богослу­жения Павел приводит в гл. 12—14.