Уильям Сенфорд Ла Сор, Дэвид Аллан Хаббард, Фредерик Уильям Буш
Обзор Ветхого Завета
ГЛАВА 19. РАЗДЕЛЕННОЕ ЦАРСТВО (3 Цар.12.1 — 4 Цар.18.12)
РОВОАМ И ИЕРОВОАМ — ЦАРСТВО, РАЗОРВАННОЕ ПОПОЛАМ (3 ЦАР.12.1-14.31)
После смерти Соломона на престол вступил Ровоам. В этот момент выплеснулись наружу все скрытые чувства, вызванные угнетением и оскорблениями, испытанными израильтянами при железных царствованиях Давида и Соломона. Это негодование подогревалось способным молодым ефремлянином Иеровоамом, сыном Наватовым, которого Соломон назначил смотрителем над одной из рабочих команд северных колен (11.28) во время строительства укреплений в Иерусалиме. Человек низкого происхождения (его мать была вдовой), Иеровоам, очевидно, роптал на суровые меры Соломона. Когда пророк Ахия, возмущенный идолопоклонством, царящим при дворе, предсказал, что Иеровоам поведет десять северных колен к независимости,[505] Иеровоама известили об этом, и он бежал в Египет, спасаясь от преследований Соломона (ст.26–40).
Крутые меры Ровоама (12.1-24). Столкновение между Иеровоамом и Ровоамом произошло в Сихеме, куда последний прибыл для представления северным коленам. Этот древний город видел много важных собраний, но ни одно из них не было столь судьбоносным и драматичным как то, которое описано в гл.12. Там народ Израиля, уставший от своеволий Соломона, хотел загладить обиды и получить подтверждение снисходительности от его сына. Порывистый Ровоам переоценил свою власть над северными коленами и недооценил степень их недовольства. Он не послушал совета старейшин (что само по себе было серьезным нарушением традиций его народа) и последовал за своими неопытными и честолюбивыми сверстниками. После этого Израильтяне во главе с Иеровоамом, который поспешил вернуться из Египта, узнав о смерти Соломона, провозгласили независимость. Так официально оформилось разделение между Севером и Югом, разделение, которое сохранялось даже во времена Давида. Их боевой клич, по-видимому, оттачивался десятилетиями:
"Какая нам часть в Давиде? Нет нам доли в сыне Иессеевом; по шатрам своим, Израиль! Теперь знай свой дом, Давид! (ст. 16)"
Попытки Ровоама исправить положение были обречены, когда его начальник над податью Адонирам был убит, а пророческое вмешательство задержало его войска от похода на север. Лишь Иудея полностью сохранила верность (ст.20). Верность вениамитян была не слишком надежной, но их близость к Иерусалиму потребовала от Ровоама сохранения контроля над ними (ср. ст.21–24). Так Бог использовал недальнозоркость и упрямство Ровоама, чтобы произвести давно заслуженный суд над Иудеей. Идолопоклонство и угнетение Соломона требовали наказания, а восстание Иеровоама было орудием его.
Жертвенники Иеровоама (12.25 — 14.20). Иеровоам чувствовал, что для того, чтобы разделение между севером и югом было постоянным, оно должно быть полным. Если Давид использовал царскую святыню в Иерусалиме, чтобы объединить народ, то Иеровоам поставил отдельные святилища для северных колен, чтобы разделить две половины народа, запрещая регулярные паломничества в Иерусалим. Игнорируя установившуюся практику, он назначил священников, которые не происходили из колена Левия. Еще хуже, он установил на этих возвышенностях золотых тельцов, напоминающих о разгуле израильтян у горы Синай (Исх.32.1 и далее). Археологические открытия наводят на мысль, что эти тельцы были лишь пьедесталами, на которых, по верованию, восседал невидимый Яхве, точно так как ковчег иногда называется Его престолом или подножием (ср. Пс.132.6–8).[506] Даже если таково и было официальное предназначение тельцов, народ несомненно отождествлял их с хананейскими культом плодородия и начал смешивать поклонение Господу и Ваалу. Этот синкретизм был причиной пророческого порицания Иеровоама и его жертвенников (напр., человеком Божиим, 13.1-32; Ахией, 14.13–16). Чтобы полностью отделить свой культ от Иудейского, Иеровоам даже изменил даты проведения празднеств. Разгневанные его нововведениями, пророческие редакторы 3–4 Цар. постоянно напоминают читателям, что именно он ввел Израиль в открытый вопиющий грех (напр. 16.26; 22.52).[507]
В то время как почти все события царствования Иеровоама приведены с обобщающей краткостью, один эпизод рассказан подробно — трагическая история человека Божиего. Выполнив Божественную волю и объявив об осуждении узурпатора Иеровоама и его святынь, он не выполнил условия своей миссии и за это поплатился жизнью (13.1-34). По-видимому этот рассказ передавался устно и хранился пророками Иудеи не только потому, что он обещал, что сын Давидов разрушит жертвенник Иеровоама и убьет его священников (ст.2),[508] полное послушание. В нем дана изящная картина пророческой деятельности в этот период и он помогает подготовиться к рассказу об Илии и Елисее.
С легким оттенком иронии рассказывается об отчаянной мольбе Иеровоама к Ахии в Силоме (14.1-20). Когда заболел его сын Авия, он послал свою жену к старому пророку, который однажды предсказал его приход к власти. Хотя Ахия когда-то поддерживал Иеровоама, пророческие слова были полны осуждения. Ханаанское развращение наносило серьезные потери религиозной жизни Израиля, и, хотя глаза старого провидца были уже слепы, он смог прочесть надпись на стене.[509] Царство Иеровоама, образованное дня наказания Иудеи, само станет жертвой осуждения Божиего.
Внутренняя и внешняя борьба (14.21–15.34). Иудея вряд ли была праведнее Израиля. Вероотступничество царствования Соломона стало еще более вопиющим при Ровоаме, на что указывают упоминания о капищах и блудниках (ст.23–24). Разделение царства Иеровоамом еще не было окончанием наказания Иудеи. Сильный Ливийско-Египетский царь Шешонк (библейский Сусаким), который сверг слабую двадцать первую династию, вторгся в Иудею (ок.926 г.) и наложил тяжелую дань (ст.25–28). Если краткий библейский рассказ дополнить надписями Сусакима в храме Карнака, становится ясным размах его похода. Более 150 населенных пунктов названы в числе взятых им городов. От Изреельской долины на севере до Едома на юге, Палестина была опустошена египетскими войсками. Если бы нестабильность в самом Египте не помешала Сусакиму в полной мере воспользоваться плодами своей победы, война была бы еще более разорительной.[510]
В связи с тем что как Иудея, так и Израиль были ошеломлены египетским нашествием, никто из них не был в состоянии наносить ощутимые удары по сопернику, и они оставались парализованными в течение всего периода царствований Ровоама и Иеровоама. Мало что известно о политической системе Иеровоама. По-видимому он перенял многое из практики Соломона, стараясь в то же время сохранить расположенность к нему народа, которая принесла ему царство. Его строительные проекты в Сихеме, Пенуиле (расположенном на Иавоке в Заиорданьи) и Фирце, вероятно, требовали значительных рабочих бригад, а необходимость иметь войска для отражения нападений со стороны Египта и Иудеи (14.30) определенно требовала наличия хорошо организованной регулярной армии. Тем временем, Ровоам пытался сохранить власть дома Давидова, несмотря на внутренние и внешние проблемы. Слава Иерусалима значительно поблекла, и тот факт, что Ровоам заменил золотые щиты Соломона, захваченные фараоном, медными является символичным. Золотой век Иудеи кончился (ст.26–28).
М О А В
Кир-Харешет / Вирсавия ИУДЕЯ
ДВА ЦАРСТВА
Следом за кратким, но полным событий царствованием Авии (15.1–8), в течение которого продолжалась борьба между двумя царствами и границы Иудеи были расширены (см. 2 Пар.13.1-22), началось длительное правление Асы (ок.911–870 гг.). Вводная формулировка для правителей Иудеи является типичной: (1) вступление царя на престол соотносится с царствованием в Израиле; (2) указывается продолжительность его правления; (3) приводится имя матери;[511] (4) его правление оценивается, обычно по тому, соответствует ли оно Давидовским стандартам благочестия или нет (ст.9-11).[512] Аса является одним из немногих царей Иудеи, получивших «положительную» оценку.
Политика Асы была по преимуществу силовой. В Кн. Паралипоменон приводится эпизод, который автор 3–4 Цар. пропустил: решительное поражение, нанесенное Асой эфиопскому вассалу Египта. Оно было таким сокрушительным, что обессиленный Египет уже не был в состоянии предпринять вторжение в Палестину в течение полутора веков (2 Пар. 14.9-15). На севере, Вааса из дома Иссахарова сверг с престола сына Иеровоама Навата и построил укрепления в Раме, частично блокировав, таким образом, столицу Асы. Аса подал неудачный пример последующим царям, призвав на помощь Венадада Дамасского, которому заплатил храмовыми деньгами и сокровищами дворца. Сирийский царь заставил Ваасу отступить из Рамы, и, когда Аса срыл его укрепления, угроза Иерусалиму была снята (3 Цар. 15.16-3З).[513]
ДОМ АМВРИЯ — СТРОИТЕЛЬСТВО СЕВЕРНОЙ СТОЛИЦЫ (16.1-34)
В северном царстве никогда не существовало династической стабильности. Иеровоам не имел династических прав на престол, а его сын процарствовал всего два года, прежде чем Вааса захватил престол и умертвил всю царскую семью (15.27–30). Однако дом Ваасы был не более долговечен. Его сын Ила и все его семейство были убиты Замврием, который, вместе с Амврием, командовал частью царских войск (6.8-14) Однако царствование Замврия продолжалось всего семь дней. Амврий был провозглашен царем и осадил столицу Замврия Фирцу. Смерть Замврия (самоубийство?) разделило народ на приверженцев Амврия и Фамния, однако восторжествовала партия Амврия.
Эта политическая нестабильность отразилась в поиске Иеровоамом и его приемниками подходящей столицы. Свидетельством политических и военных талантов Амврия является тот факт, что он избрал Самарию — прекрасное место вблизи Сихема — и официально приобрел ее, чтобы, как и Иерусалим для Давида, это был его город. Благодаря уместности этого выбора и степени архитектурных способностей ее строителя, Самария оставалась столицей в течение полутора веков и пала лишь после длительной ассирийской осады.
Стратегическое местонахождение Самарии кратко описано К.М.Кепуоп: "Самария расположена на основном пути между севером и югом, что позволяло засечь любое продвижение из Иудеи, и легко общаться с Финикией… В равной степени для него (Амврия) было важно иметь легкую связь с западом, где находились наиболее богатые земли его царства. Во всех отношениях, Самария являлась более подходящим местом, чем Тель ель Фара (Фирца)".[514] Раскопки выявили обширные строения Амврия, которые были завершены его сыном Ахавом. Роскошь, осуждаемая Амосом век спустя, началась при Амврии.[515] Наиболее удачным политическим шагом Амврия был, по-видимому, его союз с Финикийской Тирой, находящейся в те дни в расцвете своей колониальной политики. Этот союз предоставлял ему готовый рынок сбыта сельскохозяйственной продукции Израиля и позволял поддерживать значительные военные силы, необходимые для сдерживания арамейцев из Дамаска от вторжений на его территории в заиорданьи, которые простирались на юг и включали Моав. Наиболее удачным достижением этого союза был брак между сыном Амврия Ахавом и Иезавелью, дочерью царя Тирского (13.31). Этот нечестивый брак обеспечивал политическую силу Израиля, однако привел к религиозной деградации. Духовное рвение колен подверглось самому суровому испытанию. Но Бог не оставил свой народ без свидетельства истинной веры; духовная сила пророка Илии более чем равнялась воцарившемуся нечестию.
ИЛИЯ — ИЗРАИЛЬ НА РАСПУТЬИ (17.1-22.53)
Царствование Ахава изложено достаточно подробно не ввиду его политической значимости (о равнозначном Амврии повествуется всего в шести стихах), а в связи с его конфликтом с Илией, который символизировал сопротивление истинных израильтян нововведениям царя и его финикийской царицы.
Политическое мастерство Ахава. Ахав в полной мере воспользовался возможностями унаследованными от Амврия. Он расширил и укрепил царскую резиденцию на холме Самарии. Понимая вред, причиняемый постоянной борьбой с Иудеей при Ровоаме и Иеровоаме, как Амврий, так и Ахав проводили в отношении ее мирную политику. В лице Иосафата Иудейского (ок.873–848 гг.) Ахав приобрел верного союзника (ср.22.1–4).
Сотрудничество между царствами было необходимо не только из-за арамейцев, которые постоянно совершали набеги на израильские границы, особенно в заиорда-ньи, но и ввиду быстрого возвышения Ассирии. При Ашшурнасирпале II (ок.883–859) ассирийцы достигли Средиземного моря, подчинив себе некоторые небольшие сирийские города-государства.
Угроза вражеского нашествия иногда порождает необычные союзы, такие как союз Ахава с Венададом Дамасским. Эти два царя три раза встречались на поле боя; первую победу одержал Венадад (20.1–6), однако Ахав разгромил его во втором сражении (ст. 19–21) и взял его в плен в третьем (ст.26 и далее). Однако в важном эпизоде, не зафиксированном библейскими авторами, они объединились с Ирулени Имафским и другими западными правителями, чтобы противостоять нашествию Салманассара III (ок.859–824 гг.), который продолжал безжалостную территориальную экспансию, начатую его отцом. Исход сражения при Каркаре на Оронте не ясен. Салманассар, в ассирийской манере, утверждает, что одержал великолепную победу, однако он в течение нескольких лет не возвращался, что развить успех, что может указывать на то, что он "зализывал раны". Согласно киркской стеле Салманассара, Венадад (названный в тексте Адад-идри, т. е. Хададезер) привел на поле боя 1200 колесниц и 20000 пеших воинов, в то время как "Ахав Израильтянин" привел 2000 колесниц и 10000 пеших воинов.[516] Возничие колесниц Ахава, похоже, были специально обучены действиям на холмистой местности. После того, как сирийцы были побеждены воинами Ахава во второй вышеназванной битве (ст. 19–21), они искали возможности сразиться с израильтянами на равнине, где, как они чувствовали, сирийские боги более сильны (ст.23–25)!
Союз с арамейцами распался как только исчезла ассирийская угроза. Раздраженные тем, что Рамоф Галаадский в северном заиорданьи находился в арамейских руках, Иосафат и Ахав пошли войной на неназванного арамейского царя, по-видимому Венадада I (22.1–4). Профессиональные пророки единодушно предрекали успех. Седекия, сын Хенааны, даже сделал себе железные рога, символизирующие военную мощь, которой Израильтяне прогонят сирийцев (ст. 11). Проявление пророческого символизма (в который пророки облекали свои сообщения, давая им реальное существование и думая тем самым гарантировать их выполнение) оказались лишь благими помыслами, т. к. не имели за собой Божественного авторитета. Как будет видно в дальнейшем, истинные пророки иногда также пользовались пророческим символизмом, но лишь в ответ на повеление Божие, а не как средство влияния на Его действия.
Один лишь Михей, который часто раздражал Ахава мрачными пророчествами (ст.8), видел истинный исход сражения — поражение Израиля и смерть царя.[517] Как Илия на Кармиле, Михей доказал, что меньшинство может быть правым, даже если оно представлено одним человеком, слышавшим слово Божие. Имя Михея стоит в одном ряду с именами Моисея, Самуила, Нафана, Илии, Амоса и Иоанна Крестителя, ибо он был человеком, бесстрашно объявлявшим царю Божественную истину, не думая о возможном наказании.
Случайная стрела, выпущенная сирийским лучником, доказала правоту Михея и ошибочность бойких оптимистов (ст.34–40). Ахав был убит, однако Иосафат был пощажен, возможно ввиду того, что он сохранил верность Господу и продолжал реформы Асы. Он оценивается автором положительно, однако отмечены две слабые стороны его духовности: сохранение «высот» вне Иерусалима и мирные отношения с порочным Ахавом (ст.41–46).
Несмотря на политическое мастерство и гениальность в достижении выгодных союзов, последнее поражение Ахава было не самым крупной его неудачей. На моави-тянском камне (ок.830 г.), Меса, царь Моавитянский, хвастает решительной победой, которая положила конец годам угнетения Амврием и его сыном. "Израиль, — восклицает он, — погиб навсегда".[518] Ахав был занят Ассирией и Арамом, а потому ослабил свой контроль над южным заиорданьем, способствуя, таким образом, поражению, нанесенному сыну Ахава Иораму и его союзнику Иосафату мстительным Месой (ст.4-27).[519]
Вопиющее противодействие Иезавели израильской вере. Ахав и сам по себе представлял бы угрозу для израильской традиции, основанной на Завете. По своей природе он был оппортунистом и имел мало убеждений или сомнений. Однако он был не одинок. Бок о бок с ним была Иезавель, которая коварно использовала все свое влияние, чтобы принести как можно больший вред израильской вере. Как и иноплеменные жены Соломона, она оставалась в своей языческой вере, поддерживая ее в широком масштабе. Когда пророки Яхве воспротивились ее языческим обрядам, она принялась беспощадно их уничтожать. Предусмотрительность слуги Ахава Авдия, преданного поклонника Господа, спасла сто пророков, однако, очевидно, многие погибли (3 Цар.18.3 и далее).
Приложив все усилия для подавления активности истинных пророков, Иезавель пригласила к своему двору сотни лжепророков, поклоняющихся Ваалу и Астарте (ст. 19). Такое рвение, проявляемое с самых высот государства, представляло собой огромную угрозу для исторической веры Израиля. Развращающее действие хананей-ской религии уже давно проникло в Израиль от хананейских соседей, но при Иезавели оно с невероятной силой шло прямо из дворца.
Принятие поклонения Ваалу не было неприятным или противным для большинства израильтян. Изваяния хананейского бога плодородия представляли собой осязаемый предмет, с которым связывалось поклонение, а празднества предоставляли возможность дать полную волю своей страсти к вину и безнравственности. Необузданное пьянство и сексуальная невоздержанность были в ваализме религиозным долгом. Интимные отношения с культовыми проститутками (мужчинами и женщинами) должны были, по верованию, способствовать совокуплению Ваала с его супругой, что обеспечивало плодородие всей земли. Кроме того, Ваал стал для хананеев всеобщим божеством, хотя ему поклонялись и в местных формах. Богом Иезавели был Ваал Мелкарт (или просто Мелкарт) — одна из форм Ваала, почитаемая в ее родном городе Тире, но она без колебания перенесла его власть на Израиль. Угарит-ские тексты, похоже, указывают, что титул Ваала — Мелкарт (досл."царь города") — определяет его как повелителя преисподней и, следовательно, его власть не ограничивалась какими-либо географическими рамками.[520]
Неудивительно, что пророки во главе с Илией, твердо противостояли религиозной программе Иезавели. Одной из причин обилия чудес, сотворенных Илией и Елисеем было стремление показать, что Господь, а не Ваал, управляет природой; обратите, например, внимание на ужасную засуху, предсказанную Илией (17.1–7).[521] Однако способность Ахава понимать происходящее была притуплена, а неистовая Иезавель была поглощена ненавистью к пророкам Господним. Урок не был воспринят.
Презрение Иезавели к древним идеалам Израиля видно особенно отчетливо в ее подлом заговоре с целью получить виноградник Навуфея (21.1-26). Как видно из Книги Руфи, недвижимость не была свободно реализуема среди израильтян. Земля передавалась из поколения в поколение как часть семейного наследия. Она могла быть продана лишь в самом крайнем случае, и даже тогда — желательно родственникам. Таким образом, Навуфей был потрясен бесцеремонным предложением Ахава купить или обменять виноградник.
Пока Ахав раздумывал, Иезавель действовала, проявляя при этом полное пренебрежение к обычаям колен. Воспитанная в более авторитарном подходе к царской власти, она не могла понять причин расстройства Ахава когда ему было отказано в его просьбе. Она хотела получить землю вблизи загородного дворца в Изрееле и, будучи царицей, не могла смириться с отказом. Наняв двух негодных людей, он устроила так, что Навуфей был осужден старейшинами по сфабрикованному обвинению.
Илия, разгневанный бесчеловечностью Иезавели, пришел к Ахаву, который находился в Изрееле и объявил осуждение ему, его презренной жене и всему его дому. Ввиду последовавшего за этим раскаяния царя, наказание было отложено до царствования его сына (ст.27–29).
Как Илия, так и Елисей, показаны в Книгах Царств, проповедующими среди малоимущих (особенно среди вдов). Как истинные пророки, они должны были воплощать заветную веру и демонстрировать ее в своих отношениях с другими. Никогда в этом не было нужды более, чем в этот критический час, когда "Израиль был полон людей, которые, как Иезавель, не имели представления о законе Завета, или, как Ахав, мало заботились о его исполнении".[522]
Можно проследить существенный контраст между реакцией Давида на слова Нафана (2 Цар.12.13) и отношением Ахава и Иезавели к Илии. Даже хороший царь не был свободен от низких поступков, однако он признавал свой грех, когда ему на него указывали. Однако Ахав и его царица были слишком бесчувственны к обязанностям, вытекавшим из Завета с Господом, и слишком отстраненными от традиционной израильской концепции царской власти. Если ранние цари сгибались перед карающим жезлом пророческого слова, то эта царственная пара пыталась переломить этот жезл и уничтожить пророка, поднявшего его.
Состязание на горе Кармил (18.1-46). Имя Илии ("Господь мой Бог") полностью характеризовало его миссию. Он лучше всех со времен Моисея чувствовал исключительную природу Божественных требований к Израилю. Лишь Господь был Богом и он не терпел каких-либо соперников или партнеров. Илия поставил перед народом вопрос ребром: "Долго ли вам хромать на оба колена? Если Господь есть Бог, то последуйте Ему; а если Ваал, то ему следуйте" (ст.21). Некоторые вопросы следует решать в абсолютных категориях, и вопрос о Боге является одним из них.
Со смелостью, рожденной уверенностью в своих убеждениях, Илия вызывает пророков Ваала (поддерживаемых Иезавелью) и их последователей на соревнование, чтобы определить Кому следует поклоняться в Израиле — Ваалу или Господу. Местом проведения этого необычного состязания была выбрана гора Кармил, в течение длительного времени считавшаяся священной и покрытая жертвенниками Ваалу и Яхве (видимо жертвенник Господа был разрушен; ст. ЗО), Усложняя свою задачу тем, что он предоставил пророкам Ваала право выбора жертвенного животного, право первыми призвать своего бога, чтобы он воспламенил их жертву и тем, что он облил свою жертву и дрова водой перед тем как начать призывать Господа послать огонь с небес, Илия доказал превосходство своего Бога.[523]
Интересен также контраст между поведением пророков. Очевидно, отличительной чертой языческого пророка было экстатическое поведение, а не содержание послания. Пророки Ваала были классическим примером использования безумного поведения, чтобы добиться ответа своего бога. Вначале они скакали вокруг жертвенника, затем кололи себя ножами, одновременно громко призывая Ваала. Их отчаянное неистовство в течение всего дня ни к чему не привело. В отличие от них, Илия спокойно, но в то же время горячо, произнес свою просьбу и огонь сошел.[524]
Хотя с Иудео-христианской точки зрения нельзя простить того усердия, с которым Илия убил ложных пророков, однако и этот жестокий поступок можно понять. Эти лжецы были осуждены, и пророк, по-видимому, рассматривал себя как орудие наказания. Хотя его рвение кажется чрезмерным, угроза была очень велика. Языческое рвение Иезавели и ее последователей не оставило невредимым ни одного пророка Яхве. Это был день Илии и он воспользовался им в полной мере.
Мало найдется в Писании людей, стоящих выше одинокого Фесвитянина (17.1) на горе Кармил. Его роль в этот переломный момент хорошо сформулирована Rowley:
"В истории часто случается, что события всемирного значения зависят от отдельных лиц, без которых они могли бы принять совершенно другой оборот. Однако мало найдется кризисов, имеющих для истории большее значение, чем тот, в котором выступает Илия. Поэтому в рассказе о Преображении он по праву выступает наравне с Моисеем. Без Моисея религия Господа в том виде, в котором она представлена в Ветхом Завете никогда бы не родилась. Без Илии она бы умерла."[525]
Слов одобрения заслуживает та искусная простота, с которой ведется повествование. В нем нет лишних деталей, ненужных комментариев или мелодраматического сентиментализирования. Повествователь использует иронию и юмор, за которым скрывается чувство драматичности, отдавая вполне заслуженные лавры Илии, но в то же время помня, что не Илия, а Бог Илии одержал победу в тот день.[526]
ДЕЯНИЯ ЕЛИСЕЯ (4 ЦАРЛ.1–8.29)
В начале 4 Книги Царств Ахав уже мертв, однако Илия жив и его противодействие хананейской религии сильно как никогда. Когда раненый сын и приемник Ахава Охозия искал совета у священников и пророков Аккаронского бога Вельзевула в земле филистимской, Илия прибег к решительным мерам, чтобы остановить его (1.2-16). Многие древние народы верили, что предсказать будущее значило управлять им; когда такой могущественный человек как пророк произносил волю бога, он определял ее. Посылая к Вельзевулу, Охозия подразумевал, что Ваал, а не Яхве, был Господом Израиля и определял его будущее.
По-видимому, память о событиях на горе Кармил поблекла. Иезавель была еще жива, так что не могло быть какого-либо ослабления решительного пророческого противодействия языческим посягательствам. В выполнение пророчества Илии, Охозия не оправился от ранения. За его коротким царствованием (ок.853–852 гг.) последовало длительное правление его брата Иорама, которое продлилось до 841 года.
Илия и Елисей. Елисей был для Иорама тем, кем Илия был для Ахава. Елисей, очевидно, сопровождал Илию как один из его «сынов» (последователей или учеников). Когда Илия был так драматично и таинственно взят от него, Елисей закричал: "Отец мой, отец мой, колесница Израиля и конница его!" (2.12). Много лет спустя, последняя болезнь Елисея вызвала то же драматичное восклицание у израильского царя Иоаса (13.14). Сила Израиля заключалась в его благочестивых вождях, а не в мощных армиях; его пророки были его истинной защитой.
Понимая, что он является наследником служения Илии, Елисей просил также быть наследником его силы (2.9). Просьба двойной доли духа Илии не следует понимать как желание быть в два раза сильнее его — это было бы слишком самонадеянно — но как желание иметь двойную долю наследства Илии, т. е. долю первородного сына, который получал в два раза больше имущества по сравнению с остальными наследниками (ср. Втор.21.17).[527]
Елисей и Иорам (ок.851–841 гг.). Чтобы иметь дело с Иорамом, Елисей нуждался в как можно большей силе. Несмотря на символические реформы, такие как снос столпов, поставленных Ахавом Ваалу, Иорам мало что сделал для восстановления ущерба, причиненного его родителями (3.1–4). С религиозной и этической точки зрения его правление было отмечено тем же бесцеремонным отношением к вере Завета. Рассказ о вдове пророка, которая умоляла Елисея спасти ее от заимодавца, угрожавшего продать в рабство ее сыновей, отражает то же пренебрежение социальной справедливостью, если не нарушение ее, что и рассказ о винограднике Навуфея (4.1–7). Однако рассказы о Елисее содержат больше свидетельств о тех семи тысячах, которые не поклонились Ваалу, чем 3 Книга Царств. Наряду с молодыми хулиганами, которые насмехались над лысым пророком (2.23–24),[528] была и преданная и щедрая Сонамитянка (4.8-37). Несмотря на искушение искать совета у языческих оракулов (1.2,6,16), были и активные сонмы пророков, верных Господу, которые признали руководящую роль Елисея (2.15–18; 3.4–8; 6.1–7).[529] Проникновение иностранных религий было бедой для веры Израиля, однако сами Израильтяне также не были чужды миссионерской деятельности. Это видно из рассказа о сирийском полководце Неемане, которому его израильская прислужница указала на пророка Истинного и Живого Бога (5.1-27).
В политическом отношении, царствование Иорама было отмечено двумя событиями. Во-первых, Меса, царь Моавитянский, чьи земли находились под властью Амврия и Ахава и который был вынужден платить тяжелую дань овцами и шерстью, отложился от Израиля (3.4–8). Вслед за первоначальными столкновениями с Иорамом и его союзником Иосафатом Иудейским,[530] Месса прибег к крайним мерам. Он принес своего старшего сына, который должен был наследовать ему, во всесожжение Хамосу на крепостной стене города. Это ужасающее зрелище, очевидно, вызвало панику среди израильских войск. Точное значение слов: "Это произвело большое негодование в Израильтянах" (ст.27) определить сложно. Возможно, Бог использовал их смятение при виде этого странного зрелища, чтобы обратить их в бегство, чтобы Моавитяне могли победить их. Могло, также, случиться, что суеверные израильские воины (не все разделяли взгляды Илии и Елисея) испугались гнев Хамоса в земле, где они думали, что он, а не Господь являлся повелителем.[531]
Другим значительным событием был ряд столкновений между Израилем и Сирией. В 5.2 и 6.8 имеются намеки на то, что набеги на Израиль могли быть обычной практикой сирийцев. Елисей несомненно рассматривал войны Израиля как священные и часто перед сражениями давал советы царю (напр., 3.13–19; 6.9 и далее). Как помощник царя Израиля, Елисей был желанной добычей для царя Сирии, который предпринимал отчаянные, но безрезультатные попытки избавиться от пророка, знающего о его действиях раньше его самого (6.8-14).
Енисей и сирийцы. Один поразительный рассказ из этого периода касается сирийской осады Самарии, которая почти довела город до голодной смерти. Царь Израиля обвинил во всем Елисея (6.31), возможно из-за того, что тот посоветовал помиловать захваченных сирийских воинов (ст.21–23), или из-за того, что Елисей предрек это поражение в незафиксированном пророчестве. Спокойно выдержав гнев царя, Елисей предсказал, что голод закончится на следующий день (7.1–2). Это пророчество было исполнено, когда сирийцы, испуганные странным звуком, который они приняли за приближающееся войско, бежали, оставив свое вооружение и провиант.
Это не было единственным случаем, когда Елисей влиял на события в Сирии. На пути в Дамаск он узнал, что Венадад, который правил Дамаском и был главой союза арамейских городов-государств в течение сорока лет, заболел. Отчаянно пытаясь узнать свою дальнейшую судьбу, он послал своего придворного Азаила с дарами к человеку Божиему. Ответ Елисея был загадочен: "Пойди, скажи ему: «выздоровеешь»; однако открыл мне Господь, что он умрет" (ст. 10). Прямым ответом Венададу было то, что его болезнь не является смертельной. Однако Елисей знал, что Азаил устроит заговор против царя, который и приведет к смерти Венадада. Пристальный взгляд, который пророк обратил на Азаила был вызван его знанием о предстоящем убийстве и о страданиях, которые впоследствии обрушатся на Израиль (ст. 12). Задушив Венадада мокрым одеялом, Азаил добыл себе престол Дамаска.[532]
Иорам Израильский и его родственник Охозия Иудейский (ок.841 г.) воспользовались беспорядком, вызванным сменой правления в Дамаске, чтобы вернуть Рамоф Галаадский (ст.25–29). Несмотря на то, что Иорам был ранен, а Охозия заболел, в результате чего оба вернулись домой, поход был удачен.
В то время как Иорам Израильский воевал с сирийцами на протяжении всего своего царствования, отец Охозии, Иорам Иудейский (ок.853–841) имел свои собственные трудности (ст.20–24). Едом последовал примеру Моава (3.4–8) и восстал против своих поработителей. Это проявление независимости является подтверждением слабости южного царства, которые было более не в состоянии страхом удерживать своих южных соседей в повиновении.[533]
С поразительным мужеством и энергией, Елисей проповедовал по всей земле — среди простолюдинов и аристократов, израильтян и иностранцев. Он неоднократно вызывал гнев своего царя и правителя Сирии. Однако когда кто-либо из них хотел узнать будущее, он призывал Елисея. Облаченный в милость Илии (1.8; 2.13), он утешил горе вдовы, помог слуге достать утонувшее топорище (6.5–7), озадачивал Венадада и приводил в ярость Иорама. Более того, он положил начало плану, который сверг порочную и компромиссную династию Амврия, выполняя пророчества Илии о полном разрушении, которое навлекут на себя и свою семью бессердечие Ахава и развращенность Иезавели.
ИИУЙ И ЕГО ДОМ — БЕСПОРЯДКИ В ИЗРАИЛЕ (9.1-14.29)
Человек, избранный Елисеем для отмщения дому Амврия, был Ииуй — жестокий и безрассудный военачальник армии Иорама, расквартированной в Рамофе Галаадском для защиты его от возможной сирийской контр-атаки (9.1-37). В древней харизматической манере представитель Елисея помазал Ииуя, который затем был провозглашен царем израильскими воинами. Воодушевленный этим, Ииуй начал кровавую расправу, жертвами которой стали Иорам Израильский (9.24), его союзник Охозия Иудейский (ст.27–28), Иезавель (ст.30–37), потомки и родственники Ахава по мужской линии (10.1-11), сорок два члена рода Охозии (ст. 13–14) и все поклонники Ваала в Самарии.
Ииуй не только довел возмездие дому Ахава до крайностей, он проявил также мало способностей к стабильному управлению после своего окончательного утверждения у власти. Его переворот существенно изменил внешнюю политику Израиля: убийство Охозии привело к трагическому расколу союза с Иудеей, который поддерживался со времен Амврия.
Жестокость Ииуя проложило дорогу враждебным отношениям между Израилем и Иудеей, которые достигли своей низшей точки в царствование внука Ииуя Иоаса (ок.798–782 гг.). Иудейский царь Амасия (ок.796–767), воодушевленный успехом в войне против Едома, послал дерзкий вызов Иоасу Израильскому. Ответ северного царя содержал типичные иносказательные выражения, которыми так гордились древние цари и мудрецы: "Терн, который в Ливане, послал к кедру, который в Ливане же, сказать: "отдай дочь свою в жены сыну моему". Но прошли дикие звери, что в Ливане, и истоптали этот терн" (ст.9).[534] Когда Амасия стал упорствовать, Иоас разгромил его войско у Вефсамиса. Преследуя убегающую армию Иудея, израильтяне штурмовали Иерусалим, разрушили часть его стены и разграбили храм и царскую сокровищницу (ст. 11–14).[535]
Убийство Ииуем семейства и вдовы Ахава, по-видимому, испортило дружеские отношения с Финикией, установленные дипломатией Амврия и женитьбой Ахава на Иезавели. Следовательно, на юге и западе, где дом Амврия имел друзей, дом Ииуя имел врагов.
На севере и востоке ситуация была еще более опасной. Азаил Сирийский, который был столь же храбрым, сколь запальчивым, совершал набеги и опустошал израильские земли, особенно в заиорданье (10.32–33). На своем знаменитом черном обелиске Салманассар III упоминает о том, что он обложил данью Ииуя из дома Амврия (ок.841 г.).[536] В то время как Ахав выступил вместе с Дамаском против Салманассара у Каркара (ок.853 г.), Ииуй предпочел платить Ассирии дань. Он отказался присоединиться к Азаилу против Ассирии, вызывая этим ненависть, которая красной нитью прошла через всю сирийскую жизнь. Смерть Ииуя лишь поощрила сирийцев на еще более свободные действия и в царствование сына Ииуя, Иоахаза, Израиль оказался на краю пропасти. 13.7 показывает то бессилие, в которое ввергло Израиль нападение Азаила: "У Иоахаза оставалось войска только пятьдесят всадников, десять колесниц…" (Полвека назад Ахав послал на битву при Каркаре две тысячи колесниц!) Оглядываясь на те мрачные дни, авторы 3–4 Цар. не видели другого объяснения тот, что Израиль выжил, кроме заветной верности Бога, Который клялся в ней патриархам (ст.22–23).[537]
Гофолия и Иоас (ок.840–835; ок.835–796). События в Иудее этого периода были не многим менее бурные, чем в северном царстве. Смерть Охозии от рук Ииуя дало возможность его честолюбивой матери захватить престол и использовать власть для дальнейшего распространения культа Ваала Мелкарта. Ее заговор с целью уничтожения всех соперников не удался, когда мальчик Иоас был спасен и укрыт под защитой священника Иодая (11.1–4), который затем способствовал воцарению юноши. Основной заслугой Иоаса было исправление повреждений в храме, который, по-видимому, был запущен и осквернен под влиянием Гофолии (12.1-21). Попытки Иоаса поставить себя выше священников, которые поддерживали его и были регентами в дни юности его вряд ли способствовали их любви к нему. Возможно дворцовый заговор, в результате которого он был убит явился результатом его своеволий по отношении к храму. Его компромиссное отношение к Азаилу Дамасскому, которому он заплатил дань во время сирийского похода на филистимский Геф, наверняка, сделали его непопулярным среди более воинственных слоев населения.
Иеровоам Л (ок. 793–753). Во время царствования Амасии Иудейского, сына Иоаса, судьба Израиля повернулась в значительно лучшую сторону, когда умелый правитель и воин Иеровоам II начал свое длительное и изобильное царствование. Пользуясь несколькими десятилетиями слабости в Сирии и Ассирии, Иеровоам продвинул израильские границы на севере до входа в Емаф в северной Сирии, а юге до Мертвого моря, несомненно включая значительные территории в заиорданье, возможно, доходя на юге до Аммона и Моава. Эта экспансия была предсказана Ионой, сыном Амафииным (14.23–29). Пророческая оценка правления Иеровоама смешана: он рассматривается как спаситель Израиля, который отвел страну от края гибели (ст.26–27), однако оставил ее "религиозной пустыней" и землей угнетения и социального неравенства. Амос видел в этом основание для полномасштабного осуждения. Похоже, в начале своего царствования Иеровоам избавил народ от осуждения лишь для того, чтобы сделать это осуждение еще более сильным в конце его.
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ИЗРАИЛЯ (15.1-18.12)
Со времен битвы при Каркаре (ок.853 г.) и вплоть до падения Самарии (ок.721 г.) угроза ассирийского нашествия никогда не покидала израильское сознание. Реакция на эту угрозу была различной: Ахав присоединился к Венададу I, чтобы задержать продвижение на запад Салманассара; Ииуй предпочел платить ассирийцам дань и оставил Азаила в одиночестве перед лицом врага. Однако угроза присутствовала постоянно, даже если она не всегда была явной; иногда было значительное ее облегчение, что позволяла Сирии, Израилю и Иудее воевать друг с другом. Если во времена Иеровоама II (ок.793–753) было определенное ослабление этой угрозы в то время как Ассирия вела войны в других местах, то при Феглаффелласаре III (ок.745–727) и его преемниках она стала еще более страшной. Менаиму (ок.752–742), Факею (ок.742–732)[538] и Осии (ок.732–722) — трем наиболее значительным израильским царям последнего периода пришлось серьезно считаться с ассирийскими захватчиками, либо платя им дань, либо подвергаясь нашествиям (15.19–20, 29; 17.3–6).
Наряду с почти постоянным внешним давлением, существовала и серьезная внутренняя нестабильность. Династии Иеровоама I, Ваасы и Амврия были свергнуты.
Аналогичным образом пал и дом Ииуя, как это предсказывал Осия (1.4), когда Захария (ок.753–752) был убит Селлумом (2 Цар.15.8-12). В свою очередь, Селлум был убит беспощадным Менаимом (ст. 13–16), спустя лишь месяц после своего воцарения (ок.752 г.). Менаим царствовал около десятилетия и, похоже, умер естественной смертью, единственный из последней полудюжины царей Израиля.[539] Сын Менаима Факия был убит своим военачальником, Факеем, который занимал престол до ок.732, когда Осия (ок.732–722) устроил против него заговор и добыл себе корону. Именно эту цепь безжалостных интриг и контр-интриг имел в виду Осия, свидетель данных событий, когда он говорил:
"Все они распалены, как печь,
и пожирают судей своих;
все цари их падают,
и никто из них не взывает ко Мне." (7.7)
Иеровоам насильно отобрал престол Израиля у Ровоама и этим дал пример своим приемникам в течение двух последующих веков.
Озия, Иоафам, Ахаз (ок.790–715). Тем временем цари Иудеи, в основном, следовали политике умиротворения Ассирии. После смерти язычницы царицы Гофолии (ок.835), цари давидовской династии правили Иерусалимом в неразрывной последовательности, несмотря на отдельные происшествия, такие как дворцовый переворот против Иоаса (12.20). Династическая стабильность в южном царстве была одним из наиболее существенных пунктов различия между Иудеей и Израилем. Одним из факторов, способствовавших этому, была практика «соправлений», т. е. возведения отцом сына на престол, чтобы убедиться в должном признании наследника задолго до смерти старого царя. Это избавляло от таких трудностей, какие возникли во время смерти Давида (3 Цар.1). Однако после длительного благоденственного правления Озии (назваемого также Азарией),[540] Иудея была вынуждена бороться за свое существование против союза Факея Израильского и Рецина Дамасского (ок.750–732), чьей основной целью было противодействие Ассирии (15.37). Сын Озии, Иоафам, (ок.750–731) отказался участвовать в этой коалиции, чем вызвал их гнев. Его сын Ахаз подвергся еще большей угрозе, когда осадили Иерусалим (16.5). Хотя вторжение было неудачным, оно вынудило Ахаза ослабить контроль Иудеи над Едомом. Едомитяне свергли иго Ахаза и захватили его порт и ремесленные центры в Елафе на берегу залива Акаба. Во время этого кризиса, когда Ахаз находился между двух огней с севера и юга,[541] Исайя принес надежду и успокоение своим знаменитым пророчеством об Эммануиле (Ис.7.1-17). Вторжение Феглаффелласара в Сирию и Израиль принесло Иудее облегчение, хотя и дорогой ценой: Ахазу пришлось взять все сокровища и часть украшений храма, чтобы собрать дань, которая бы снискала ассирийское расположение (2 Цар. 16.5–9, 17–20).
Политика Иоафама и Ахаза задержала ассирийское нападение на Иудею на несколько десятилетий, однако перспективы Израиля были мрачньши. Его средства были исчерпаны десятилетиями борьбы и Сирией и Ассирией или платежом дани, чтобы избежать сражений, их боевой дух был подорван желанием более решительного руководства, их вера, основанная на Завете, была ослаблена проникновением язычества и ложным толкованием поклонения Господу. В дальнейшем израильтяне едва пережили глубокие удары, нанесенные Феглаффелласаром, который отторг значительные части Израиля, оставляя нетронутыми лишь окрестности Самарии.
Осия (ок. 731–721). Когда Осия захватил престол, у него не было другого выхода кроме как подчиниться требованиям Феглаффелласара о дани. Некоторое время спустя, Салманассар V (ок.727–722) стал приемником Феглаффелласара. Осия отложился от своего ассирийского повелителя и заручился поддержкой Египта против него. Однако Египет был слишком слаб, чтобы помочь. Салманассар вторгся в Израиль и осадил Самарию. Превращенная в крепость столица держалась несколько лет, в течение которых умер Салманассар. Его приемник Саргон II (ок.722–705) совершил задуманное им возмездие (ок.721 г.)
Гордое израильское царство пало и уже никогда более не поднималось (ст. 1–6; Ам.5.2). Здесь авторы делают паузу, чтобы обозреть остатки этого когда-то величественного царства и поразмыслить о его наследии. В истинно пророческой манере они рассматривают ассирийцев как простое орудие Божие, которым Он осудил безудержную распущенность и духовную развращенность. Их презрение к Завету, говорят авторы, воспламенило гнев Божий, не оставляя другой альтернативы осуждению, осуждению, которое было усугублено выселением оставшихся израильтян и заселения земли язычниками, которые, введя чуждые религии, внесли свой вклад в правонарушения земли. Такое смешение народов было обычной ассирийской практикой, продиктованной стремлением разбавить горячую патриотическую кровь и снизить опасность восстаний. Этнический и религиозный синкретизм, который представляли собой самаритяне (17.41), а также их противодействие восстановлению Иудеи (отмеченное Ездрой и Неемией) помогает объяснить враждебное отношение к ним в новозаветные времена (напр. Ин.4).
ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО ЧТЕНИЯ:
Aberbach, M, and Smolar, L. "Jeroboam's Rise to Power." JBL 88 (1969): 69–72. (Text-critical study.)
Ар-Thomas, D.R. "Elijah on Mount Carmel." PEQ 92 (1960): 146–155.
Cross, F. M., Jr. "The Stele Dedicated to Melcarth by Ben-hadad of Damascus." BASOR 205 (1972): 36–42. (New reading of inscription, with implications for ninth-century Aram.)
Malamat, M. "Origins of Statecraft in the Israelite Monarchy." BA 28 (1965): 34–65. Repr. pp. 163–198 in E.F. Campbell and D.N. Freedman, eds., The Biblical Archaeologist Reader 3.
Miller. J.M. "The Fall of the House of Ahab." VT 17 (1967); 307–324. (Shows importance of charismatic-dynastic controversy.)
Parker, S.B. "Jezebel's Reception of Jehu." Maarav 1 (1978-79); 67–78. (Reexamination of Jezebel's motives in 2 Kgs. 9:30–37.)
Parzen. H. "The Prophets and the Omri Dynasty." HTR 33 (1940): 69–96. (Discusses sources of antagonism.)
Tadmor. H. "Assyria and the West: The Ninth Century and Its Aftermath." pp. 36–48 in H. Goedicke and J.J.M. Roberts, eds., Unity and Diversity. Baltimore: 1975.
Whitley. C.F. "The Deuteronomic Presentation of the House of Ornri." VT 2 (1952): 137–152. (Historical accuracy sacrificed in presentation of theocratic view.)
[505] "Одно колено", которое останется за домом Давида будет коленом Вениамина (11.32, 36). Колено Иуды не упоминается, поскольку предполагается, что оно останется верным своему царю. Колено Вениаминово, расположенное на границе между Севером и Югом, оставалось спорным пунктом в течение всего существования раздельных царств.
[506] W.F.Albright, "From the Stone Age to Christianity", pp.299–301.
[507] Рассказы 3–4 Цар. были окончательно отредактированы пророческими школами Иудеи, которые действовали после падения северного царства и, таким образом, имели возможность оглянуться на всю последовательность событий в нем. См. B.S.Childs, "Old Testament as Scripture", p.290. Сам Иеровоам мог быть преданным поклонником Господа, однако его стремление иметь свои собственные святилища, священство и способы поклонения впоследствии оказалось разрушительным для исторической веры Израиля. Он осуждается за свою неспособность противостоять компромиссам.
[508] Упоминание Иосии (ст.2) многие ученые понимают как "пророчество после события". Разумеется, это может быть и редким библейским примером специфического предсказания, но, возможно, это имя и не имеет прямого отношения к Иосии, но означает лишь потомка Давидова, который получил символическое имя "Он, кого поддерживает Яхве"; см. C.F.Keil and F.Delitzsch, "Commentary on the Old Testament", in loc. Также не исключается, что оригинальное пророчество о победе (ср. Амос, 7.11–13.) не содержало в себе имени, но редактор, видевший реформы Иосии и видя в них исполнение пророчества, добавил имя для того, чтобы высветить взаимосвязь.
[509] Идолы, осуждаемые в ст. 15 (евр."ш7гепт"), названы по имени хананейской богини Астарты, суприги Ела или Ваала. Обычно это были священные деревья или столбы, посаженные или воздвигнутые у жертвенников. Очевидно, поклонение золотым тельцам открыло дорогу другим проявлениям идолопоклонства. См. K.G.Jung," Asherah" ISBE 1 (1979): 317f.
[510] Ранее он выказал пренебрежение к Иудее, предоставив убежище изгнаннику Иеровоаму (11.40).
[511] Одна и та же царица-мать (в англ. и других западных переводах — пер.) — Мааха — указывается как для Авии(]5.2), так и для Асы (ст. 10). Возможно Аса и Авия были братьями и слово «сын» является ошибкой переписчиков, однако более вероятно, что царица-мать была такой могущественной фигурой, что продолжала оказывать влияние и в царствование своего внука Асы (который при вступлении на царство, по-видимому, был еще мальчиком), оставляя мать молодого царя в тени. Термины родства, используемые в Библии не всегда следует понимать буквально, поскольку они могут означать более широкие взаимоотношения (ср. Мф.1.1).
[512] Вступление на престол северного царя соотносится с царствованием его южного современника; указывается продолжительность его царствования; обычно не упоминается мать; и оценка всегда отрицательна, обычно включая заключение: "И делал он неугодное пред очами Господними, и ходил путем Иеровоама и во грехах его, которыми тот ввел в грех Израиля". Ст.33–34 являются типичным примером вводной формулировки. Формулировка, которой завершается рассказ о царствовании, является также типичной. Обратите внимание на ст.31: "Прочие дела Навата, все, что он сделал, описано в летописи царей Израильских" (Имеется в виду не библейская Книга Паралипоменон (евр. Летописей — пер.), а официальные придворные анналы, которыми пользовались редакторы 3–4 Книг Царств).
[513] Хороший обзор бурных взаимоотношений меду Дамаском, Израилем и Иудеей см. в кн. M.F.Unger, " Israel and Arameans od Damascus" (Grand Rapids: 1957).
[514] "Archaeology in the Holy Land"(New York: I960), p.262.
[515] Cm. Kenyon, там же, pp.260-69 и особ. A.Parrot, " Samaria, the Capital of the Kingdom of Israel" (London: 1958), в которой приведены археологические раскопки.
[516] J.Bright, "History",p.240 n. 34, в настоящее время отрицает свою раннюю позицию (2nd ed. [1972], р.236 п. 36), поддерживающую мнение Albright ("Жертвенная стела воздвигнутая Венададом I Дамасским богу Меркарту", BASOR 87 [1942]: 28) о том, что Хададезер было личным именем царя, а Венадад было его тронным именем. D.J. Wiseman (DOTT, р.48) называет Хададезера возможным приемником Венадада. M.Black следует за Wiseman (DOTT, p.240) и приводит основные возражения против точки зрения Albright, признавая, однако, тот факт, что Мелкартова стела говорит в пользу отождествления Венадада и Хададезера.
[517] Первый ответ Михея был утвердительным (ст. 15), однако Ахав, по-видимому, почувствовал неуверенность или сарказм, потому что он потребовал правдивого ответа (ст. 16). См. S.J. DeVries, "Prophet against Prophet" (Grand Rapids: 1978).
[518] См. перевод и обсуждение E.Ullendorf, DOTT, pp. 195-98.
[519] Как и израильятне, Меса приписывал свои победы и поражения гневу или расположению своего бога. Хамос, которому он, вероятно, приносил человеческие жертвы, часто упоминается в Ветхом Завете (Числ.21.29; 3 Цар.11.7; 4 Цар.23.13; Иер.48.46). Наличие израильских жервенников Хамосу можно рассматривать как религиозный компромисс.
[520] Венадад Сирийский посвятил монумент "своему господину Мелкарту", показывая, что ему поклонялись не только в Израиле и Тире. Возможно у Ахава и Венадада было больше общего, чем просто боязнь Ассирии. Текст и комментарии к Мелкартовой стеле см. в Black, DOTT,pp.239–241.
[521] Засуха могла продолжаться один полный год и часть года либо перед, либо после него. Это объяснило бы утверждение, содержащееся в 18.1 — "в третий год". Менандр Эфесский упоминает засуху, длившуюся целый год в Финикии. Ср. Иосиф Флавий, " Иудейские древности". viii.13.2.
[522] Bright, «History», p.245.
[523] H.H.Rowley отрицает мнение, что поливание водой было магическим призыванием дождя: "В тот момент Илии нужен был не дождь, а огонь, и он лишь сделал условия более неблагоприятными, чтобы показать свою уверенность и сделать свою победу еще более впечатляющей"; "Elijah on Mount Carmel", BJRL 43 (1960): 210.
[524] Рассмотрение различных теорий, объясняющих это чудо естественными причинами, такими как использование вместо воды воспламеняющейся жидкости, или зеркала для зажигания с помощью солнечных лучей, см. Rowley, там же. Однако, как указывает Rowley, пророки Ваала должны были внимательно следить за каждым движением Илии. Любой обман привел бы дело Господа к позорному поражению. Поэтому объяснение может быть только одно и оно указано повествователем — огонь был послан Богом.
[525] Там же, р.219.
[526] Честность, с которой описывается Илия видна в картине его отчаяния на горе Хорив. Возможно Иаков имел в виду этот мрачный эпизод, когда он писал: "Илия был человек, подобный нам…" (5.17).
[527] C.H.Gordon считает, что эта еврейская идиома означает дробь; " The World of the Old Testament", p. 200. Таким образом, просьба подразумевала две трети духа Илии.
[528] Gordon, там же, указывает, что даже в современной арабской Палестине встречаются деревни, имеющие репутацию щедрого гостеприимства, в то время как другие известны своим неуважительным, или даже враждебным отношением к чужим. Возможно, насмешки над Елисеем были последними в целом ряде случаев, в которых вефильские дети проявили себя беззаконными хулиганами. Такое пренебрежение к древним идеалам гостеприимства и уважения к возрасту не удивительны в обществе, где сами старейшины достаточно свободно относились в обычаям прошлого.
[529] Возможно Елисей был более экстатичен в своей пророческой деятельности чем Илия, и следовательно, более схож с пророческими гильдиями чем Илия (см.3.15; см. также 1 Цар.10.5-12).
[530] Крепкие связи между Израилем и Иудеей, установленные при Амврии, просуществовали несколько поколений. Браки между царствующими домами вносили свой вклад в поддержание этих связей (напр., сын Иосафата, Иорам Иудейский, был женат на дочери Ахава; 8.1).
[531] Меса хвастает этой и последующими победами в надписи на моавитском камне. Он датирует свое восстание против Израиля серединой царствования сына Амврия. Хотя не сохранилось указаний на восстание моавитян против Ахава, ослабление власти над Моавом могло произойти уже в его царствование, а полная ее потеря при правлении Иорама. Другим возможным способом соотнесения этой надписи с библейским повествованием является толкование слова «сын» как «внук», т. е. Иорам.
[532] Ассирийская надпись, принадлежащая Салманассару IV подтверждает библейский рассказ: "Ададидри (Венадад) покинул свою землю (т. е. умер насильственной смертью). Азаил, ничейный сын, захватил престол." См. Unger, "Israel and Arameans of Damascus", p.75; M.Burrows, "What Mean These Stones?" (Baltimore: 1941), p.281.
[533] Потеря Едома, вероятно, повлекла за собой потерю медных рудников и гаваней Елафа на побережье залива Акаба.
[534] См. притчу Иофама в которой приводится разговор деревьев (Суд.9.7-15). Переписка между Ахавом и Венададом также дает пример использования аллегорических выражений: "И послал к нему Венадад сказать: пусть то и то сделают мне боги, и еще больше сделают, если праха Самарийского достанет по горсти для всех людей, идущих за мною. И отвечал царь Израильский, и сказал: скажите: пусть не хвалится подпоясыващийся, как распоясывающийся" (ЗЦар.2О.1О-11).
[535] В 2 Пар.25.5-13 даются мотивы этого конфликта. Иудейский царь нанял израильских наемников для помощи в войне против Едома, однако подчиняясь пророку, он отослал их на север, не позволяя им участвовать в ее южном походе. Озлобленные израильтяне совершали набеги на иудейские города, заставляя Асасию бросить вызов Израилю.
[536] "Дом Амврия" было обычным ассирийским названием Самарии в течении более века после смерти самого Амврия, что является свидетельством того престижа, который он добыл себе и своему народу.
[537] Положение Израиля несколько улучшилось при сыне Иоахаза, Иоасе, который победил сына Азаила, Венадада II три раза, как это было предсказано Елисеем перед своей смертью (ст.14–25).
[538] Рассмотрение дат царствования Факея и проблем, связанных с ними, см. в гл.21.
[539] Фраза "И почил… с отцами своими" (напр. 15.22), похоже указывает на естественную смерть. Единственным явным исключением в Книгах Царств (3 Цар.22.40) является Ахав, который погиб в сражении (ст.34–37).
[540] Считая периоды соправлений в начале и в конце, царствование Озии (15.1–7) продлилось 52 года (ок.790–739), однако проказа мешала его общественной деятельности в течение большей части этого времени. Лишь Манассия (ок.695–642) процарствовал дольше.
[541] Летописец указывает, что филистимляне присоединились к нападавшим и оказывали давление на западные границы Иудеи (2 Пар.28.18).
Этот материал еще не обсуждался.