Роберт Гандри

Обзор Нового Завета

11. Книга Деяний: проповедь христианства в греко-римском мире в целом (продолжение Евангелия от Луки)

 

Согласно раннецерковной традиции, Книгу Деяний на­писал Лука. Если это действительно так, данная книга представляет собой продолжение Евангелия от Луки. Свидетельства, обнаруживаемые внутри самой Книги Дея­ний, подтверждают авторство Луки. Точно так же, как Еван­гелие от Луки начинается с посвящения Феофилу, с подобно­го посвящения начинается и Книга Деяний. Лексика и слог этих двух книг весьма схожи. Хотя доказательством того, что евангелие и Книгу Деяний написал Лука, частое исполь­зование медицинских терминов служить не может, оно со­гласуется с замечанием, что Лука был врачом (Кол. 4:14). Используя местоимение «мы» в повествованиях о путешест­виях Павла, автор Книги Деяний подразумевает, что он был спутником Павла. Другие возможные спутники не подходят на эту роль в связи с показаниями самого текста. Например, Тимофей и еще несколько человек упоминаются отдельно от «нас» в Деян. 20:4-6. Согласно посланиям Павла, ни Тит, ни Сила не сопровождали его в Рим и не оставались с ним в Ри­ме. Однако повествование о путешествии Павла в Рим соста­вляет один из разделов с формулировками «мы». Методом исключения Лука становится единственным возможным кандидатом на авторство Книги Деяний.

Вместе с Евангелием от Луки и Посланием к евреям Кни­га Деяний относится к наиболее рафинированным образцам греческого языка в Новом Завете. С другой стороны, несо­вершенство стиля греческого языка проявляется в тех мес­тах, где Лука, по-видимому, следует семитским источникам или подражает Септуагинте (подобно тому, как некоторые христиане по-прежнему подражают в своих молитвах анг­лийскому языку «Библии короля Иакова», в частности, упо­требляют местоимения thee, thou и соответствующие гла­гольные формы). Ряд исследователей считает речи и пропо­веди в Книге Деяний литературными вставками, сочинен­ными самим Лукой для дополнения повествования. То, что некоторые античные историки практиковали подобный при­ем, верно, но все-таки не до такой степени, как иногда стре­мятся показать. И хотя Лука не обязательно дословно вос­производит речи и проповеди, представляется, что он до­вольно точно передает сущность сказанного. Близость его пересказа к оригиналу подтверждается удивительным сход­ством тех оборотов речи, которые встречаются в проповедях Петра из Книги Деяний и в тексте 1 Петра; и таким же сход­ством между проповедями Павла в Книге Деяний и послани­ями Павла. Это сходство вряд ли можно объяснить случай­ным совпадением; не существует и никаких свидетельств то­го, что Лука подражал посланиям и вообще как-то использо­вал их или что Петр и Павел подражали Книге Деяний, когда писали свои послания. Единственное приемлемое объясне­ние: Лука не выдумывал слова апостолов, а излагал основ­ные положения речей и проповедей Петра и Павла, причем настолько точно, что особенности их манеры выражать свои мысли видны в передаче Луки не менее явственно, чем в их собственных посланиях.

В качестве материалов для Книги Деяний Лука по мере возможности использовал собственные воспоминания. Не исключено, что часть из них он зафиксировал в своем днев­нике еще во время самих событий. Лука, несомненно, полу­чал дополнительные сведения от Павла, от христиан из Иерусалима, из Антиохии Сирийской и из других мест, ко­торые он посещал с Павлом и без него, от других спутников Павла, таких как Сила и Тимофей, а также от диакона и бла-говестника Филиппа и от давнего ученика Мнасона, в чьем доме он останавливался (Деян. 21:8,16). Доступны для Луки были и письменные источники, такие как решение Иеруса­лимского собора (Деян. 15:23-29), а возможно, и документы на арамейском и еврейском языках, связанные с ранней ис­торией христианства в Иерусалиме и его окрестностях.

Археологические изыскания в немалой степени способст­вуют подтверждению точности Луки как историка. Напри­мер, нам теперь известно, что употребляемые им названия должностей тех или иных представителей власти в городах и провинциях — прокураторы, консулы, преторы, политархи, асиархи и прочие¹³⁹ (¹³⁹Синод. перевод: «проконсулы», «правители», «воеводы», «(Асийские) на­чальники» . — Прим. перев.) — совершенно правильны для того вре­мени и для тех мест, о которых он писал. Эта аккуратность вдвойне примечательна, если учесть, что подобные названия непрестанно менялись вследствие частых преобразований в политическом статусе различных областей империи¹⁴⁰. (¹⁴⁰ В связи с подтверждением исторической точности Книги Деяний утратила свою актуальность выдвинутая в девятнадцатом веке «тюбингенская гипо­теза», согласно которой некий автор написал Книгу Деяний во втором столетии, чтобы примирить предполагаемое противоречие во взглядах ме­жду христианством Петра и христианством Павла. Свидетельства такого разделения отсутствуют, и позднейший автор вряд ли сумел бы настолько же точно, как Лука, написать о реалиях первого столетия. Возглавлял тюбингенское направление Ф.Баур из Тюбингенского университета в Гер­мании. Согласно его гипотезе, христианство Петра было законническим, а христианство Павла — антизаконническим)

Повествование Книги Деяний неожиданно прерывается. Лука доводит жизнеописание Павла до того момента, когда Павел, находящийся в Риме в узах, уже в течение двух лет ждет суда у кесаря. Но о дальнейшем мы прочитать не мо­жем. Что произошло с Павлом? Предстал ли он в конце кон­цов перед кесарем? Если да, был ли он осужден? Предан му­ченической смерти? Оправдан? Отпущен? Лука об этом не говорит. Для объяснения этой недосказанности было выдви­нуто множество предположений. Возможно, Лука собирался написать третий том, который ответил бы на повисшие в воз­духе вопросы. Однако его первый том, Евангелие от Луки, оставляет впечатление законченности, хотя священнописа-тель, вероятно, уже тогда задумал написать Книгу Деяний. Или же у Луки мог подойти к концу его свиток папируса. Но, надо полагать, он бы заблаговременно заметил, что папирус кончается, и смог бы завершить повествование должным об­разом. Какие-то личные невзгоды могли помешать Луке окончить книгу. Однако она была уже достаточно длинна, чтобы занять большой свиток папируса. Высказывалось так­же мнение, что Деян. 20:22-25; 21:4,10-14 достаточно ясно подразумевают мученическую смерть Павла в Риме. Однако в этих местах речь идет об опасности мученической смерти от руки враждебно настроенных иудеев в Иерусалиме, а не о казни по решению кесаря в Риме; да и в оставшейся части Книги Деяний рассказывается, что Павел избежал мучени­ческой смерти от руки таких иудеев и что римскими властя­ми он был оправдан. Возможно, Лука просто достиг своей це­ли — показать распространение христианства от Иерусалима, места его зарождения, до Рима, столицы империи. Одна­ко в качестве кульминации римское служение Павла в узах выглядит здесь несколько разочаровывающе; христианское сообщество уже существовало в Риме; и не снимается во­прос, почему Лука все-таки не рассказал, что стало с Пав­лом, основным действующим лицом в Деян. 13 — 28.

Наилучший вывод — считать, что Лука описал события до того момента, до которого они дошли; иными словами, во время создания Книги Деяний Павел все еще ждал суда у ке­саря Нерона. Разумеется, для Луки было бы бессмысленно доказывать политическую безобидность христианства, что он делает на протяжении всей книги, если бы он писал ее по­сле того, как Нерон ополчился на христиан (64 г. по Р. X.). Слишком поздно было бы ссылаться на благоприятные за­ключения местных чиновников! Лука, следовательно, напи­сал Книгу Деяний, когда Павел находился в Риме уже около двух лет (примерно в 63 г. по Р. X.)¹⁴¹. (¹⁴¹В пользу ранней даты свидетельствует и отсутствие упоминаний о гонениях Нерона в 60-х гг., о мученичестве в 60-х гг. Иакова, брата Господня, и разрушении Иерусалима в 70 г. по Р. X. Сравнительно неразвитое богосло­вие и споры об отношении к нееврейским христианам, возможно, свиде­тельствуют о том же, хотя могут быть обусловлены точностью Луки при описании ранней Церкви, не имея связи с датой создания) С богословской точки зрения, сама незавершенность Книги Деяний подразумевает незавершенность миссии благовествования во всех народах. То, что начала ранняя Церковь, позднейшей Церкви пред­стоит исполнить.

Как и в своем евангелии, Лука в Книге Деяний ориенти­руется больше на язычников, особенно на тех из них, кто без предвзятости интересуется историческим происхождением христианства. При этом он продолжает подчеркивать рели­гиозное благочестие, нравственную чистоту и политическую безвредность верующих в Иисуса и отмечает всеобщую до­ступность христианства как религии, традицией связанной с иудаизмом, но открытой для всех. Как в Евангелии от Луки повествование движется к Иерусалиму, центру иудаизма, так в Книге Деяний повествование движется к Риму, центру мира. Позволяет этому продвижению совершаться сила Свя­того Духа. Лука не пишет о распространении христианства в Египте или на Востоке, однако мы не раз встретим высказы­вания, подытоживающие триумфальное шествие Благой Вести повсюду, где только проповедуют ее христиане: «И слово Божие росло, и число учеников весьма умножилось...» (Деян. 6:7; см. также Деян. 9:31; 12:24; 16:5; 19:20; 28:30-31).

Особое внимание уделяется тому, чтобы показать, что вполне допустимо оставить для христианства его свободу, поскольку христианство происходит от иудаизма, имеюще­го легальный статус, и не представляет ни малейшей опасно­сти для римских властей. Лука неоднократно изображает христианство в качестве определенным образом исполнившегося иудаизма и упоминает благоприятные суждения от­носительно христианства и его сторонников, вынесенные различными представителями власти в городах и провинци­ях. Необходимость такой апологии обусловливалась теми препятствиями, которые с самого начала сдерживали рас­пространение христианства, — тем, что его основатель был казнен посредством распятия, то есть римского способа каз­ни для преступников, и тем, что повсюду, где бы ни появи­лось христианство, возникали волнения. Лука еще в своем евангелии показал, что и Пилат, и Ирод Антипа заявляли о невиновности Иисуса и что отступление от правосудия про­изошло лишь под нажимом толпы. В Книге Деяний Лука то­же показывает, что связанные с христианством волнения возникают из-за бесчинства толпы и ложных обвинений, за­частую выдвигаемых неуверовавшими иудеями, а не из-за какой-либо зловредности самих христиан. Таким образом Лука надеется рассеять предубеждения против христианст­ва и завоевать симпатии людей, подобных Феофилу, обраще­ние к которому, как к «достопочтенному» (Лк. 1:3), может подразумевать и его политическую влиятельность, и при­надлежность к аристократии или, по меньшей мере, к сред­нему классу¹⁴². (¹⁴²Ср. обращение «достопочтенный Фест» к римскому правителю в Деян. 26:25).

 

 

План-конспект Книги Деяний

 

I.       Деяния Духа Христова в Иерусалиме и вне его (Деян. 1:1 — 12:25)

А. В Иерусалиме (Деян. 1:1 — 8:3)

1.   Служение после Воскресения и Вознесение Иису­са (Деян. 1:1-11)

2.   Замена Иуды Искариота Матфием (Деян. 1:12-26)

3.   День Пятидесятницы: излияние Святого Духа, речи на иных языках, проповедь Петра, обраще­ние многих людей в веру, христианское сообще­ство (Деян. 2:1-47)

4.   Исцеление хромого и проповедь Петра (Деян. 3:1-26)

5.   Взятие под стражу и освобождение Петра и Иоан­на (Деян. 4:1-31)

6.   Общность имущества в Иерусалимской церкви и смерть Анании и Сапфиры (Деян. 4:32 — 5:11)

7.   Чудеса, обращения в веру, заключение апостолов в темницу, их освобождение (Деян. 5:12-42)

8.   Спор о распределении пищи и избрание семи «диаконов» (Деян. 6:1-7)

9.   Проповедь и мученичество Стефана и начало ве­ликого гонения (Деян. 6:8 — 8:3)

Б. Вне Иерусалима (Деян. 8:4 — 12:25)

1.    Благовествование Филиппа в Самарии, приня­тие самарянами Духа Святого и рассказ о Симоне волхве (Деян. 8:4-25)

2.    Обращение Филиппом эфиопского евнуха в веру (Деян. 8:26-40)

3.    Обращение в веру Савла (Павла), его проповедь в Дамаске и побег из него, возвращение в Иеруса­лим и бегство в Таре (Деян. 9:1-31)

4.    Исцеление Петром Энея и воскрешение Тавифы (Деян. 9:32-43)

5.    Спасение Корнилия и всего его языческого дома, а также видение Петру «как бы большого полот­на», проповедь Петра и принятие язычниками Духа Святого (Деян. 10:1 — 11:18)

6.    Распространение Евангелия до Антиохии Си­рийской (Деян. 11:19-26)

7.    Вспомоществование голодающим, присланное из Антиохии в Иерусалим через Варнаву и Савла (Павла) (Деян. 11:27-30)

8.    Убийство апостола Иакова Иродом Агриппой I и заключение в темницу Петра, чудесное освобож­дение Петра, ужасная смерть Ирода (Деян. 12:1-25)

 

II.           Деяния Духа Христова через апостола Павла в раз­ных землях (Деян. 13:1 — 28:31)

 

A.  Первое миссионерское путешествие Павла (Деян. 13:1 — 14:28)

1.    Отправление из Антиохии Сирийской (Деян. 13:1-3)

2.    Кипр: ослепление Елимы и обращение в веру Сергия Павла (Деян. 13:4-12)

3.    Пергия: расставание с Иоанном Марком (Деян. 13:13)

4.    Антиохия Писидийская: проповедь Павла в си­нагоге (Деян. 13:14-52)

5.    Икония, Листра и Дервия: исцеление хромого, поклонение Варнаве и Павлу как Зевсу и Ермию, побитие Павла камнями (Деян. 14:1-19)

6.    Возвращение в Антиохию Сирийскую, с пропове­дью в Пергии (Деян. 14:20-28)

Б.  Разногласия с иудействующими (Деян. 15:1-35)

1.    Спор в Антиохии Сирийской (Деян. 15:1-2)

2.    Иерусалимский собор: решение об освобождении язычников от закона Моисеева, об их отношении к еврейским христианам (Деян. 15:3-35)

B.   Второе  миссионерское путешествие  Павла (Деян. 15:36 — 18:21)

1.   Спор с Варнавой из-за Иоанна Марка и отправле­ние  из  Антиохии  Сирийской с  Силой (Деян. 15:36-41)

2.   Путешествие по Южной Галатии и избрание Ти­мофея (Деян. 16:1-5)

3.   Троада:   видение  мужа,   македонянина (Деян. 16:6-10)

4.   Филиппы: обращение в веру Лидии, исцеление одержимой духом служанки, заключение Павла и Силы в темницу, землетрясение, обращение в веру темничного стража и его домашних (Деян. 16:11-40)

5.   Фессалоника: нападение иудеев на дом Иасона, принявшего Павла (Деян. 17:1-9)

6.   Верия: проверка проповеди Павла по Ветхому За­вету (Деян. 17:10-15)

7.   Афины:   проповедь  Павла  в  Ареопаге  (Деян. 17:16-34)

8.   Коринф: делание палаток Павлом с Акилой и Прискиллой, благоприятное решение римского проконсула Галлиона, успешное положение дел (Деян. 18:1-17)

9.   Возвращение в Антиохию Сирийскую через Кен-хреи(Деян. 18:18-21)

Г.  Третье  миссионерское  путешествие  Павла  (Деян. 18:22 — 21:16)

1.   Путешествие через Галатию и Фригию (Деян. 18:22-23)

2.   Предваряющее служение Аполлоса в Ефесе (Де­ян. 18:24-28)

3.   Ефес: христианское крещение учеников Иоанна Крестителя, успешное благовествование, мятеж под руководством Димитрия (Деян. 19:1-40)

4.   Путешествие через Македонию в Грецию и воз­вращение через Македонию (Деян. 20:1-5)

5.   Троада: падение Евтиха из окна во время пропо­веди Павла (Деян. 20:6-12)

6.   Путешествие в Милит и прощальная речь Павла перед ефесскими пресвитерами (Деян. 20:13-38)

7.   Морской путь в Кесарию и предсказание для Пав­ла несчастья в Иерусалиме (Деян. 21:1-14)

8.   Путешествие в Иерусалим (Деян. 21:15-16)

Д. События в Иерусалиме (Деян. 21:17 — 23:35)

1.   Принесение  Павлом  иудейского  обета  (Деян. 21:17-26)

2.   Возмущение в храме, арест Павла, защититель­ная речь перед толпой, разговор с Клавдием Ли-сием (Деян. 21:27 — 22:29)

3.   Оправдательная речь Павла перед синедрионом (Деян. 22:30 —23:11)

4.    Заговор иудеев против Павла и перевод Павла в Кесарию (Деян. 23:12-35)

Е.  События в Кесарии (Деян. 24:1 — 26:32)

1.    Суд над Павлом у Феликса (Деян. 24:1-23)

2.    Беседа с Павлом Феликса и Друзиллы (Деян. 24:24-27)

3.    Суд над Павлом у Феста и требование суда кеса­рева (Деян. 25:1-12)

4.    Слушания перед Фестом и Иродом Агриппой II (Деян. 25:13 — 26:32)

Ж. Путешествие Павла в Рим и кораблекрушение на острове Мелит (Деян. 27:1 — 28:16)

3. Проповедь Павла иудеям и язычникам во время до­машнего ареста в Риме (Деян. 28:17-31)

 

См. Деян. 1:1-26. «Первая книга» — это Евангелие от Лу­ки. Подчеркивается избрание и наставление Иисусом апо­столов в качестве связующего звена между Ним в прошлом и христианами в настоящем, а также убедительность Его явле­ний после Воскресения. Фраза «через несколько дней после сего» относится к излиянию Святого Духа в день Пятидесят­ницы (Деян. 2:1-4). Апостолы далее спрашивают, не восстановляет ли ныне Иисус царство Израилю, то есть не устано­вит ли Он незамедлительно мессианское Царство на земле, в котором Израилю будет отведена самая привилегированная, ведущая роль. Они подумали о такой возможности в связи с тем, что в Ветхом Завете излияние Духа Божиего ассоцииру­ется с наступлением мессианского века (Ис. 44:3; Иез. 36:24-27; 39:29; Иоиль 2:28-29). В сущности, ответ Иисуса перено­сит их внимание с мессианской хронологии, относящейся к народу Израилеву, на всемирное благовествование, имею­щее отношение ко всем народам. Таким образом, благовест­вование, в соответствии с Деян. 1:8, будет распространяться в Иерусалиме и всей Иудее в Деян. 1 — 7, до Самарии и дру­гих прилегающих областей в Деян. 8 — 12, и в отдаленные земли в Деян. 13 — 28. И как Петру будет отведена ведущая роль при описании благовествования иудеям в основном со­держании Деян. 1 -— 12, так Павлу будет отведена ведущая роль при описании благовествования язычникам в основном содержании Деян. 13 — 28. Два мужа при Вознесении Иису­са напоминают двух мужей при Его Преображении и Воскре­сении (Лк. 9:30-31 [Моисей и Илия]; 24:4-7). Облако, в кото­ром Он восходит, символизирует присутствие Бога Отца, как и при крещении Иисуса, Его Преображении и Втором при­шествии. «Расстояние субботнего пути» соответствует при­мерно одному километру. (См. с. 66.) Подразумевается, что ученики Иисуса не удалились от своего местообитания свы­ше дозволенного в субботу расстояния: они соблюдают За­кон, а не нарушают его. Кроме того, они благочестивы, по­стоянно отдавая себя молитве — но не в обособлении от других людей, так как женщины, в том числе Мать Иисуса, а также Его братья принадлежат к их общине, идеальному ре­лигиозному сообществу.

Даже предательство Иисуса Иудой Искариотом не может бросить тень на идеальное сообщество; ведь предательство это произошло во исполнение богодухновенного Писания, и после него во всеуслышание совершилось справедливое воз­мездие, а освободившееся место было вскоре занято таким же предопределенным образом. Как и все апостолы, Матфий следовал за Иисусом от времени служения Иоанна Крестите­ля до Вознесения; и падение жребия на Матфия показывает, что Иисус, превознесенный Господь, избрал его для апо­стольства, точно так же, как избрал Иуду и всех остальных.

День Пятидесятницы (см. с. 61) принес обетованное кре­щение Духом Святым, описанное здесь как излияние Духа на апостолов, которые исполнились Духа. Все эти образы подразумевают изобилие. Упоминанием сопутствующего шума, подобного шуму сильного ветра, подчеркивается мощь явления и обыгрывается сходство двух греческих слов, обозначающих «ветер» и «Дух». Появление на каждом из учеников разделившихся языков, как бы огненных, сим­волизирует способность говорить на иных, иноплеменных, языках — в знак всемирности Евангелия. Пришедшие на праздник паломники не из Палестины, то есть евреи из диа­споры и прозелиты из числа язычников, изумлены тем, что слышат родные наречия от палестинцев, которые никогда их не знали. Однако собравшиеся палестинцы не понимают происходящего и потому выдвигают ошибочное и нелепое обвинение относительно пьяного бреда. См.Деян. 2:1-47.

Петр отождествляет происшедшее с пророчеством в Иоиль 2:28-32. Хотя предреченные небесные знамения ис­полнятся только при Втором пришествии, он упоминает их, чтобы довести цитату до изречения, имеющего всемирное значение: «Всякий, кто призовет имя Господне, спасется». Для Петра Иисус — это Господь, имя Которого означает спа­сение. В продолжение проповеди Петра подчеркиваются за­свидетельствование Иисуса от Бога чудесами и знамениями, предопределенность замысла Божиего, вина иудеев в смерти Иисуса, воскресение Богом Иисуса во исполнение Писания, небесная, а потому политически неопасная, сущность царст­вования Иисуса. Крещение говорит о покаянии, а дарование Духа говорит о прощении. Фраза «и всем дальним» указыва­ет на призвание Богом наряду с евреями и язычников тоже. Благодаря многочисленным обращениям в веру христиан­ское сообщество прирастает, а его благочестие и его сила, его бескорыстие и гармония в нем видны настолько явно, что это вызывает всеобщее восхищение и всеобщий благоговейный настрой.

См.Деян. 3:1 — 4:31. То, что Петр и Иоанн идут в храм в час молитвы, в девятый час (в 3 часа пополудни), доказыва­ет, что свое христианство они согласуют с иудаизмом. Совер-шенное ими чудо исцеления влечет за собой воздаяние хвалы Богу, и Петр с истинной набожностью отказывается ставить его себе в заслугу. Напротив, он говорит о Иисусе, о Его свя­тости, праведности и Воскресении, о том, что Ему принадле­жит всякая слава. Еще одно указание на вину иудеев в смер­ти Иисуса смягчено великодушным Петром («Я знаю, бра­тия, что вы, как и начальники ваши, сделали это по неведе­нию»), ссылающимся также на замысел Божий («Бог же как предвозвестил устами всех Своих пророков пострадать Хри­сту, так и исполнил»). Христианство, ввиду своего призыва к покаянию, предстает нравственно преобразующим религи­озным движением. Упоминание всеобщего возрождения указывает на всемирную сущность христианства, как ука­зывает на нее и ветхозаветная цитата о Божием обетовании, что в потомстве Авраама благословятся все «племена зем­ные». Итак, несмотря на арест апостолов саддукеями, кото­рые не верят в воскресение вообще и тем менее в воскресение Иисуса, счет вновь уверовавших идет на тысячи, а Петр, исполнившись Святого Духа, называет чудо исцеления тем, что оно собой и представляет, — «благодеянием», то есть делом, которое было в эллинистическом мире таким почетным. Его заявление о том, что человекам для спасения дано только имя Иисуса, одновременно подчеркивает, что другого пути к спа­сению нет, и подразумевает, что евангелие обращено ко всем людям. А смелость и уверенность Петра, Иоанна и всего хри­стианского сообщества доказывают их преданность Богу, приверженность истине и наделенность Святым Духом.

В описании Лукой идеального сообщества вновь говорит­ся о совместной собственности (ср. Деян. 2:44-45); и точно так же, как за предательством Иуды последовало скорое и справедливое возмездие (Деян. 1:15-20), лживая и ущербная благотворительность Анании и Сапфиры, противопостав­ленная безграничной щедрости Варнавы, наказана скоро и справедливо. Идеал, таким образом, остается незапятнан­ным (ср. назидательную смерть Надава и Авиудав Лев. 10:1-11). См. Деян. 4:32 — 5:11.

Знамения, чудеса и присоединение верующих к Господу продолжаются. В число уверовавших входят как мужчины, так и женщины. Царит единство. Верующие, собирающиеся в притворе Соломоновом, находятся в культовом центре иудаизма, в храме. Народ по-прежнему восхищается ими и прославляет их. См. Деян. 5:12-42. Противление вызвано за­вистью, а не каким-либо обоснованным недовольством. Вме­шательство ангелов и страх перед народом сдерживают си­недрион; и внутри самого синедриона побеждает голос рас­судка, раздающийся из уст уважаемого всем народом зако­ноучителя Гамалиила.

Когда эллинистические верующие жалуются, что вдов из их числа забывают при раздаче еды, иудаисты с готовностью соглашаются избрать для попечения о столах семь человек, принадлежащих к эллинистам — судя по их именам, грече­ским, а не еврейским и не арамейским. Возможно, поздней­шая церковная должность диакона («служителя», «помощ­ника»), занимающегося мирскими вопросами церковной жизни и, в частности, раздаянием вспомоществований, по­явилась в результате этого происшествия. См. Деян. 6:1 — 8:1. Присоединение к вере священников углубляет связь христианства с иудаизмом. Стефан, один из семи, не только заботится о столах. Он также совершает чудеса и знамения и проповедует. Лишь из-за бесчинства толпы и лжесвидетель­ских показаний предан он мученической смерти¹⁴³. (¹⁴³ Прерогативу назначать смертную казнь римляне почти безраздельно со­храняли за собой, однако при побивании Стефана камнями с самого начала и до конца совершается самосуд. Сами члены синедриона превращаются в толпу линчевателей. Они даже не озаботились вынести приговор.) Подобие его лица ангельскому, его видение славы Божией и Иисуса одесную Бога, его упование на Иисуса и молитва о прощении снимают со Стефана все обвинения, в то время как бешеный крик, безудержность и нетерпимость служат к осуждению самоуправства синедриона. Савл, у ног которого складывали одежды, чтобы удобнее было бросать камни, станет позднее апостолом Павлом, под каковым именем он известен боль­ше. (Однако два имени этого человека вовсе не соответствуют двум периодам его жизни — веры и неверия. Просто Савл — это его еврейское имя, а Павел — сходное по звучанию и до­вольно распространенное в греко-римском мире прозвище.) Речь Стефана выявляет лживость обвинений, якобы он ху­лил Моисея и Бога, храм и Закон. Напротив, сами его обви­нители виновны в такой хуле, последовав примеру своих предков, отвергших посланников Божиих, в том числе Мои­сея, и сделавшись убийцами Иисуса. Что же касается храма, то они извращают его сущность, не признавая, что Бог оби­тает в сотворенной Им вселенной, а не в построенном людьми доме, хотя об этом говорил им пророк Исайя (Ис. 66:1-2).

Из-за убийства Стефана в Иерусалиме разрастаются гоне­ния на верующих евреев со стороны неверующих, возглавля­емых Савлом. В результате рассеяния верующих начинается благовествование в Иудее и Самарии, как это отмечено в рас­сказах о проповеди Филиппа в Самарии и других местах. См. Деян. 8:1-40. Благодаря крещению самарян, причем женщин наряду с мужчинами, расширяется сфера принимаемых в Церковь людей. Вера и крещение самарян, прежде внимав­ших Симону, который изумлял их своими волхвованиями, подтверждают превосходство чудес и знамений Филиппа. О том же свидетельствуют вера, крещение и изумление само­го Симона.

Святой Дух не сходил на самарянских верующих до тех пор, когда Петр и Иоанн, придя к ним, помолились и возло­жили на них руки в знак единения еврейских и самарянских верующих. Эта отсрочка позволила апостолам, представля­ющим еврейских верующих, лично убедиться в том, что Бог равно принимает и самарянских верующих, как то показало сошествие на них Духа Святого в присутствии апостолов. От­каз ужаснувшихся апостолов продать Симону власть ода­рять Духом выявляет их чистоту в делах меркантильных; а просьба Симона апостолам помолиться за него подчеркивает их превосходство над этим волхвом и, следовательно, прево­сходство их евангелия над его волшбой¹⁴⁴. (¹⁴⁴ Попытка Симона волхва (Simon Magus) купить власть одарять Духом при­вела к образованию из его имени существительных симония и симонизм, обозначающих грех покупки или продажи церковных званий и привиле­гий. Древняя христианская традиция находила корни гностицизма, как еретического движения, у Симона) Благодаря креще­нию эфиопского евнуха, являющегося, как минимум, высо­копоставленным вельможей, продолжает расширяться сфе­ра принимаемых в Церковь людей¹⁴⁵. (¹⁴⁵ В рассказе об эфиопском евнухе предвосхищается миссия Павла среди язычников. Евнух посетил иудейский религиозный праздник в Иерусали­ме. Таким образом, он принадлежит, по меньшей мере, к числу боящихся Бога, а возможно, и к числу полноценных прозелитов. В иудаизме евнухи были лишены религиозных привилегий в соответствии с указанием Вт. 23:1, однако этот закон мог быть смягчен (ср. Ис. 56:3); или же в Книге Деяний слово «евнух» может обозначать официальный статус, а не физи­ческое состояние. Для одиноких путников, подобных Филиппу, в обычае было приставать к караванам, таким как караван евнуха. Читать вслух, как читает евнух, в древние времена было общепринято даже при чтении в одиночестве.) Лука апеллирует к космополитизму своего эллинистически настроенного круга чи­тателей. А толкование Филиппом стихов Ис. 53:7-8 в качест­ве пророчества о Иисусе выявляет древние корни христиан­ства в иудейской традиции. Христианство — это не религия «без роду племени».

Лука возвращается к Савлу, совершающему гонения на «Путь» {Синод, перевод «последующих сему учению», Деян. 9:2} (это первое встречающееся название христианства, хотя мы не знаем, с чем оно связано: ссылка ли это на путь Госпо­ду, приготовленный Иоанном Крестителем согласно Ис. 40:3? или ссылка на крестный путь? или на путь праведно­сти? или же ссылка на Иисуса, путь к спасению?). Однако на дороге в сирийский город Дамаск Савл, гонитель Иисуса, превращается в Савла, проповедника Иисуса. См. Деян. 9:1-31. То, что Савл в своих гонениях на учеников Иисуса гонит Самого Иисуса, подразумевает единство учеников на земле с Иисусом на небе; в дальнейшем это один из ведущих мотивов в богословии Павла, где слова «во Христе» и «со Христом» снова и снова выражают это единство. Согласно Деян. 9:7, спутники Павла слышат голос Иисуса; согласно параллель­ному рассказу в Деян. 22:9, они его не слышат. Однако раз­личие соответствующих конструкций в греческом тексте по­зволяет предположить, что в Деян. 9:7 спутники слышат просто звук голоса, а в Деян. 22:9 они не слышат, о чем гово­рит голос Иисуса. Обращение Савла ведет к тому, что он мо­лится, видит видение, присоединяется, как брат, к сообще­ству учеников Иисуса, получает Святого Духа, провозглаша­ет, что Иисус — сын Божий и Христос, и подвергается таким же гонениям, какие сам некогда совершал.

 

Отступление: Савл — Павел

Савл родился в Тарсе, городе на юго-востоке Малой Азии (см. карту на с. 299), имея наследственное римское граж­данство, поэтому у него должны были быть наряду с именем-прозвищем (cognomen) «Павел» также первое имя (ргаепо-теп) и родовое имя (потеп gentile), однако последние не со­хранились. Как его отец приобрел римское гражданство — за деньги, на государственной службе или каким-то иным способом — нам не известно. Тем не менее римское граждан­ство подразумевало узаконенные привилегии и правовую за­щищенность, которые позднее сослужили Савлу хорошую службу в его деятельности христианского миссионера. Он сам, его отец и, по меньшей мере, отец его отца были фарисе­ями (отметим множественное число; «сын фарисеев» в греч. тексте Деян. 23:6), которые, по мере возможности сопротив­ляясь эллинизации, придерживались иудейского образа жизни (Флп. 3:5-6). Большую часть своей юности Савл про­вел в Иерусалиме, где учился у знаменитого равви Гамалии-ла (Деян. 22:3). Мы не знаем, доводилось ли Савлу лично увидеть Иисуса и был ли он когда-либо женат. Он не упоми­нает жену в своих посланиях; однако, поскольку холостяки среди евреев были редкостью, высказывались догадки, что Савл являлся вдовцом.

 

См. Деян. 9:32 — 11:18. Чудесное исцеление Петром Энея и воскрешение Тавифы, многочисленные добрые дела кото­рой являются образцом для поведения верующих, доказыва­ют, что присутствие Божие и сила Божия были с Петром в то самое время, когда он проповедовал язычникам и приобщал их к Церкви, чем вызвал последующие нарекания со сторо­ны некоторых недалеких еврейских христиан. Тот факт, что Петр проживает вместе с кожевником по имени Симон, по­казывает, что он уже освободился от части своих иудаистских пут, поскольку кожевников, постоянно имеющих дело с телами мертвых животных, считали ритуально нечистыми и их надлежало избегать. Потребовалось тройственное виде­ние, чтобы убедить Петра, трижды отрекавшегося от Иису­са, в том, что общение с язычниками позволительно. Петр видит полотно, возможно, ассоциирующееся с навесом, под которым он отдыхал в послеполуденное время на крыше. По­лотно наполнено ритуально нечистыми животными. Божие веление заколоть их и есть свидетельствует, что пищевые за­преты Моисеева закона, а в сущности, и все остальные риту­альные запреты отныне отменяются. Наконец поддавшийся убеждению Петр отправляется для своей проповеди язычни­кам в дом Корнилия, римского сотника, боящегося Бога, творящего милостыню евреям, всегда молящегося и недавно видевшего видение. Показательно, что именно такой чело­век уверует в Евангелие. Проповедь Петра в доме Корнилия послужила для Додда главным примером апостольской ке-ригмы. (См. с. 96-97.) В обращенной к языческим слушате­лям проповеди вновь и вновь звучит мотив всемирности Евангелия: «...во всяком народе... Господь всех... всякий ве­рующий в Него». Определение Иисуса как творца благих дел апеллирует к возвышенному настрою язычников, подобных Корнилию, который и сам добрых дел совершил немало. Указание, что воскресший Иисус ел и пил с учениками, воз­рождает дорогой для эллинистических читателей Луки об­раз застольного общения. В отличие от того, что происходи­ло в Самарии, здесь один из апостолов уже присутствует в ка­честве очевидца. Поэтому Бог посылает Своего Духа язычникам сразу после того, как они уверовали, еще прежде, чем Петр окончил проповедь, и прежде, чем было совершено кре­щение или возложение рук. Таким образом Бог явственно дает понять, что верующие из числа язычников принимают­ся в Церковь на равных основаниях с еврейскими и самарян-скими верующими. На эти неожиданные дела Божий Петр потом сможет сослаться в свою защиту от обвинений ограни­ченно мыслящих еврейских верующих в Иерусалиме, кото­рые упрекали его за обращение к язычникам. Этим верую­щим потребуется еще очень много времени, чтобы понять те далеко идущие следствия, что Моисеев закон отменен как целое (хотя многие из его нравственных предписаний сохра­няют для христиан свою силу), что синагоги и храм больше не являются обязательными местами для поклонения Богу и что обратившимся в веру язычникам нет необходимости де­лать обрезание.

В продолжающемся рассеянии от гонений ученики дости­гают города Антиохия в Сирии, где предпринимают друж­ные и весьма успешные усилия обратить в веру язычников («Еллинов»¹⁴⁶) (¹⁴⁶В некоторых текстах, относящихся к самой ранней традиции, стоит «Ел­линисты», то есть эллинизированные евреи, а не «Еллины» (Деян. 11:20). Однако эллинизированные евреи не составляют необходимый по контексту контраст с иудеями (ср. Деян. 14:1; 16:1; 17:4-5; 18:4; 19:10,17; 20:21; 21:27-28), так что «Еллинисты» выглядят следствием влияния на перепис­чика стихов Деян. 6:1; 9:29, в первом из которых «Еллинисты» противопо­ставлены иудаистам; но этого противопоставления нет в Деян. 11:20, пото­му что в Деян. 11:19 говорится об «Иудеях», а не «Евреях».). Таким образом, эпизод крещения язычников в доме Корнилия разворачивается в полномасштабный процесс в третьем по величине городе Римской империи, ко­торый скоро станет опорным пунктом для широкой миссио­нерской деятельности среди язычников во всей империи. Лука усиливает акцент на всемирном характере Церкви и показывает, как у Савла завязываются отношения с Ан-тиохийской церковью и с Варнавой в качестве будущего спутника в миссионерских путешествиях (ср. Деян. 9:27). См.Деян. 11:19-30. Заботой Иерусалимской церкви о духов­ном благополучии верующих неевреев в Антиохии и заботой Антиохийской церкви о материальном благополучии верую­щих евреев в Иерусалиме и Иудее иллюстрируются социаль­ные достижения христианства: оно смягчает рознь. В описа­нии Варнавы, мужа доброго и исполненного Духа Святого и веры, он выступает примером личных добродетелей, свойст­венных христианам.

Поэтому Лука может без смущения — наоборот, с удовле­творенным достоинством — отметить тот исторический факт, что в Антиохии учеников впервые стали называть «христианами», хотя изначально это название могло отра­жать оттенок иронии, воспринимаясь примерно как «хри-стосовцы» (ср. неологизмы типа «рейганисты», «тэтчеристы» и т.д., на первых порах всегда употребляемые оппонен­тами с ехидцей).

См.Деян. 12:1-25. Царь Ирод, упоминаемый в следующем рассказе, — это Ирод Агриппа I, внук Ирода Великого. Пре­тендуя на роль защитника иудаизма, он предает мученичес­кой смерти апостола Иакова, брата Иоаннова, и сажает в темницу Петра. Лука определяет его действия как злонаме­ренные и преследующие неблаговидные политические цели. Отношение Бога к этим действиям проявляется в противопо­ставлении ангела Господня, выводящего Петра из темницы, и такого же ангела, поражающего Ирода болезнью, от кото­рой тот умер. Описание этой болезни у Луки наводит на мысль о раке кишечника¹⁴⁷. (¹⁴⁷Как и в «Иудейских древностях» Иосифа Флавия, 19.8.2.) Смерть Ирода относится при­мерно к 44 г. по Р. X., так что весь рассказ представляет со­бой хронологический возврат от повествования о помощи го­лодающим (Деян. 11:27-30; около 47 г. по Р. X.). Поскольку апостол Иаков умер мученической смертью, тот Иаков, кото­рому Петр посылает уведомление, должен быть братом Иисуса.

 

 

МИССИОНЕРСКИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ПАВЛА

Сводка основных событий и посещенных мест с хронологией посланий Павла (даты указаны приблизительно)

 

 

Далее Лука переходит к описанию более широкой мисси­онерской деятельности Савла. Лука, будучи опытным писа­телем, подготовил своих читателей, рассказав, как шири­лось благовествование благодаря проповедям Стефана для эллинистических евреев в Иерусалиме, как рассеяние хри­стиан из-за гонений привело к распространению христиан­ского свидетельства в другие земли, как Филипп благовест-вовал в Самарии и обратил в веру евнуха ефиоплянина, как Савл проповедовал Евангелие жителям Дамаска и иеруса­лимским эллинистам, как Петр отправился в Лидду, Иоп-пию и Кесарию, где обращал в веру целые семьи язычников, как христианство распространилось до Антиохии в Сирии, где христианами стало великое число язычников. Более то­го, Варнава и Савл уже упоминались в качестве товарищей и спутников: Варнава представил Савла Иерусалимской церк­ви, оба они совершали служение в Антиохии и вместе доста­вили пособие от Антиохийской церкви голодающим братьям в Иерусалиме. И наконец, крах попыток Ирода Агриппы I воспрепятствовать усилению христианства составляет фон, оттеняющий достижения Савла в распространении еванге­лия. См. Деян. 13:1 — 14:28 и см. путь Савла по карте (с. 299).

Согласно Луке, Варнава и Савл отправлены в миссионер­ское путешествие как Антиохийской церковью, так и Свя­тым Духом, вдохновившим церковь отделить их на это слу­жение. Возложение рук не является формальным посвяще­нием в христианское служение (Варнава и Савл проповедо­вали уже долгое время), оно лишь свидетельствует, что церковь поддерживает Варнаву и Савла в их особой миссии. Вполне естественно, что они сначала отправляются на остров Кипр, поскольку Варнава там родился. Павел берет инициа­тиву на себя, когда иудейский волхв по имени Вариисус, он же Елима, старается отвратить проконсула Сергия Павла от веры (несомненно, по той причине, что волхв опасается, как бы проконсул, обратившись в веру, не отказался от его чаро­дейских услуг). Определение Сергия Павла как «мужа ра­зумного» контрастирует с описанием волхва — «исполнен­ный всякого коварства и всякого злодейства... враг всякой правды». Это противопоставление убеждает эллинистичес­ких читателей Луки, что уверовать в Евангелие — разумно, а неверие суть невежество. Начиная с этого места Лука при перечислениях ставит Павла впереди Варнавы. Два исклю­чения встречаются только в Деян. 14:12, где упоминание Варнавы прежде Павла обусловлено взаимным статусом гре­ческих богов Зевса и Гермеса¹⁴⁸, (¹⁴⁸В Синод, переводе: «Ермий». — Прим. перев) за которых принимают мис­сионеров, и в Деян. 15:12, где Лука, описывая Иерусалим­ский собор, упоминает сначала Варнаву, потому что с точки зрения местных христиан Варнава по старшинству идет пе­ред Павлом.

Лука впервые переходит от имени «Савл» к имени «Па­вел» в Деян. 13:9 и придерживается этого выбора до конца книги. Для условий миссии среди язычников это греко-рим­ское имя становится более уместным, нежели еврейское имя Савл ».

В Пергии, городе в Памфилии, Иоанн Марк, двоюродный брат Варнавы и помощник как Варнавы, так и Павла, а позд­нее — священнописатель евангелия, отправляется назад. Лука не объясняет, по какой причине. Область предположе­ний простирается от ностальгии до страха. Какова бы ни бы­ла эта причина, Павел считает ее несостоятельной, Варнава же — по крайней мере, простительной (Деян. 15:36-41). Па­вел отныне избирает тактику проповеди в городах. Прозву­чав в них, Благая Весть может встретить отзвук в прилегаю­щих местностях, в селениях. Павел также избирает тактику первоначальных проповедей в местной иудейской синагоге (если таковая имеется). В его посланиях мы увидим глубо­кую озабоченность судьбой еврейских собратьев и убежден­ность, что в качестве богоизбранного народа они должны первыми услышать Благую Весть (см., например, Рим. 1:16; 9:1-5). А синагоги предоставляли готовую возможность для проповеди, поскольку в них заведено было давать слово зна­ющим гостям, таким как Павел. Более того, среди слушате­лей в синагогах наряду с евреями встречалось большое коли­чество прозелитов и боящихся Бога из язычников. В сущно­сти, наибольшего успеха Павел обычно добивался, обраща­ясь к таким язычникам, ведь в силу своего интереса к иудаизму они были достаточно подготовлены к восприятию его проповеди. В итоге, неуверовавшие иудеи начинали счи­тать Павла вредителем, который переманивает язычников от иудаизма к христианству, предлагая им спасение за мень­шую цену, нежели соблюдение закона Моисеева.

Например, в проповеди Павла в синагоге Антиохии Писидийской¹⁴⁹ (¹⁴⁹ Эта Антиохия, меньшая по размеру и менее значительная, нежели Антиохия в Сирии, находилась вблизи границ Писидии, но не в самой Писидии; поэтому ее называют Антиохией Писидийской, но не Антиохией в Писи­дии) после обращения к истории Израиля провозгла­шается, что мессианское обетование обрело свое исполнение в лице Иисуса Христа, но затрагивается также мотив оправ­дания в таких грехах, в которых нельзя оправдаться зако­ном Моисеевым, оправдания, доступного для всякого верую­щего в Иисуса. Это станет обычной темой в посланиях Павла. Он также подчеркивает невиновность Иисуса и ссы­лается на свидетельство очевидцев о Его явлениях после Вос­кресения. Когда иудеи в следующую субботу пришли в свою синагогу, они обнаружили, что сиденья заняты толпой язы­чников, с нетерпением ожидающих новой проповеди Павла. Исполнившись зависти, иудеи воздвигли гонение; и Павел и Варнава, после короткого служения язычникам, ушли из го­рода. Так формируется стереотип: проповеди в синагоге — отклик, в особенности со стороны прозелитов и боящихся Бога из числа неевреев — враждебность иудеев — удаление из синагоги — дальнейшее успешное служение среди языч­ников — гонения — бегство. Лука подчеркивает всемирный характер Евангелия, уделяя особое внимание большому ко­личеству обращенных в веру язычников, переориентации проповеди Павла и Варнавы с неуверовавших евреев на язы­чников, и радости язычников, которым отверзлась дверь веры.

Что касается гонений, Лука объясняет их ревностью не­уверовавших иудеев. Даже когда к гонениям присоединяют­ся некоторые неевреи, это вызвано тем, что их подстрекают завистливые иудеи. В гонениях пока еще не участвуют рим­ские власти, чья политика заключается в предоставлении свободы традиционным религиям и в запрете новых религий из-за угрозы связанных с ними социальных потрясений и трудностей для администрирования. Лишь позднее, когда римляне обнаружат отличие христианства от иудаизма и со­чтут его источником социальной нестабильности, начнут они гонения на христиан. А в данный период Лука подчерки­вает связь христианства с иудаизмом, показывает, что хри­стиане являются не злоумышленниками, а жертвами, и при­зывает отдать должное смелости Павла и Варнавы, неотступ­но проповедующих Евангелие язычникам, хотя неуверовав-шие иудеи преследуют их едва ли не до смерти.

Миф о том, что некогда жившие в этой местности преста­релые супруги Филемон (не имеющий отношения к Филимо­ну, позднее встречающемуся в Новом Завете) и Бавкида ока­зали радушное гостеприимство не узнанным ими богам Зев­су и Гермесу, принявшим человеческий облик, возможно, и побудил жителей Листры заподозрить в Павле и Варнаве этих двух богов. Отказ принять поклонение свидетельствует об истинном благочестии Павла и Варнавы. На обратном пу­ти из Дервии через Листру, Иконию и Антиохию Писидий-скую они избегают проповедовать в открытую (из этих горо­дов они только недавно были изгнаны) и сосредоточиваются на том, чтобы наставлять учеников в вере и укреплять церк­ви, рукоположив в них пресвитеров (старейшин) для попече­ния. В силу последнего обстоятельства, помогающего Луке еще раз подчеркнуть связь христианства с иудаизмом, церк­ви предстают аналогом синагог, в каждой из которых имелся совет старейшин. Однако на обратном пути через Пергию Па­вел и Варнава вновь открыто проповедуют Евангелие, оче­видно, первое их посещение этого города было слишком кратким.

Рассказ Павла и Варнавы, созвавших свою материнскую церковь по возвращении в Сирийскую Антиохию, посвящен выдающимся результатам их миссии среди язычников; тем самым создаются предпосылки для обсуждения статуса об­ращенных в веру язычников. В Антиохию из Иудеи прихо­дят еврейские верующие и учат братьев, что обращенные язычники должны совершить обрезание по обряду Моисее­ву, иначе не могут спастись. Иными словами, нееврейские верующие должны приобщаться к Церкви на таких же усло­виях, на каких языческие прозелиты приобщаются к иуда­изму. Еврейские верующие и их нееврейские последователи, придерживающиеся такого учения, назывались «иудействующие». Разногласия Павла и Варнавы с иудействующими заставили Антиохийскую церковь передать вопрос на рас­смотрение апостольской церкви в Иерусалиме. С историчес­кой точки зрения, не могло быть вопроса более важного: сто­ит только признать необходимость обрезания, и приток неев­реев, для которых этот обряд порочит эллинистический иде­ал физического совершенства, вскоре иссякнет, так что христианство превратится в небольшую иудейскую секту; либо у неевреев возникнет собственная разновидность хри­стианства, не имеющая иммунитета против языческого идо­лопоклонства и поэтому деградирующая в сторону такого рода культа. С богословской точки зрения, вопрос тоже не мог стоять серьезней: стоит только признать необходимость обрезания, и за ним последует весь Моисеев закон в качестве средства для достижения собственной праведности вместо упования на одного лишь Иисуса ради праведности Божией. См. Деян. 15:1-35.

Лука создает образ христианского примирения, образ ре­лигиозного братства, улаживающего свои разногласия ради блага вызвавших эти разногласия неевреев. Рассказ Павла и Варнавы об обращенных в веру язычниках производит «ра­дость великую во всех братиях» в Финикии и Самарии. По прибытии в Иерусалим Павел и Варнава приняты церковью, в том числе апостолами и пресвитерами. Не кто иной, как сам Петр указывает, что Бог не положил никакого различия между уверовавшими, хотя и необрезанными язычниками и обрезанными иудеями, принявшими Евангелие, и даже го­ворит, что евреи тоже спасаются лишь благодатью через ве­ру, а не через неудобоносимое иго закона Моисеева. Все соб­рание еврейских верующих в благоговейном молчании слу­шает рассказ Павла и Варнавы о делах Божиих среди языч­ников. Иаков, брат Иисуса, высказывается за освобождение уверовавших язычников от закона, цитируя Ам. 9:11-12 и Ис. 45:21. Ограничения для уверовавших язычников, необ­ходимые лишь во избежание препятствий к их социальному общению с еврейскими верующими, сводятся к тому, чтобы они воздерживались от употребления в пищу мяса, перед продажей посвященного идолам, не заключали браки с близ­кими родственниками (что было довольно распространено у язычников в отличие от иудеев — ср. Лев. 18:6-18 и крово­смесительный смысл «блудодеяния» в 1 Кор. 5:1), воздер­живались от мяса тех животных, которые были умерщвлены через удушение, и от мяса, из которого не вытекла кровь, — эти ограничения не столько обременяют уверовавших языч­ников, сколько призывают их к взаимным уступкам по отно­шению к евреям. Лука всячески старается подчеркнуть, что апостолы, пресвитеры и вся церковь приняли благоприятное для неевреев решение единодушно; включили в свое посла­ние похвалы Варнаве и Павлу; избрали из своей среды двух мужей, Иуду (он же Варсава) и Силу, чтобы они на словах поясняли его, и никто не мог утверждать, будто бы Варнава и Павел извращают решение в свою пользу; и воззвали в сво­ем послании к Святому Духу. Царят радость и воодушевле­ние. Идеальное сообщество пребывает в чистоте.

Через некоторое время начинается второе миссионерское путешествие Павла. Увы, спор из-за Иоанна Марка расстро­ил содружество Павла и Варнавы; однако Лука сглаживает это огорчение, оправдывая позицию Павла тем, что Марк в свое время покинул Варнаву и Павла, отмечая, что Варнаву заменил Сила (который окажется римским гражданином, как и Павел, Деян. 16:37), что братия антиохийской церкви поручили Павла благодати Божией и что по прибытии в Ли-стру заменой Марку стал Тимофей. Добрые свидетельства о Тимофее контрастируют с предшествующим рассказом об отделении Марка (впрочем, см. в Кол. 4:10; 2 Тим. 4:11; Флм. 1:24 о восстановлении сотрудничества Марка с Павлом и благоприятные отзывы о Марке самого Павла). В обреза­нии Тимофея проявляется желание Павла не оскорблять чувства местных иудеев. Отстояв для уверовавших язычни­ков освобождение от закона, Павел упорядочивает религиоз­ный статус Тимофея, по рождению наполовину иудея и напо­ловину грека, чтобы он стал полноправным иудеем и его не могли счесть язычником и не отлучали за это от синагог. См. Деян. 15:36 — 18:22 и см. путь Павла по карте (с. 299).

Название «Асия» относится к римской провинции на за­паде Малой Азии, а не ко всему этому полуострову, и тем более не ко всему материку. Некоторые толкователи отожде­ствляют мужа Македонянина из видения Павла с Лукой. В противовес такому отождествлению, Лука пишет «мы», описывая отправление из Троады в Македонию; а ведь муж в видении, призывающий «приди в Македонию», находится по другую сторону Дарданелл. Филиппы — это город в пер­вой из четырех административных областей Македонии. Ан­тоний и Октавиан (позже известный как Август) поселили в Филиппах множество ветеранов римской армии и сделали город римской колонией после своей победы в 42 г. до Р. X. над Брутом и Кассием, убийцами Юлия Цезаря. Еще одну партию колонистов Октавиан прислал сюда после разгрома Антония и Клеопатры у мыса Акций (31 г. до Р. X.). Иудеи этого города молились на берегу близлежащей реки, потому, очевидно, что из-за своей малочисленности не могли набрать требуемых десять взрослых мужчин, по обычаю необходи­мых для основания синагоги. Упоминаются только женщи­ны. Гостеприимство Лидии после ее крещения поддержива­ет идеал братства, пользующийся особым вниманием Луки. С одной стороны, крик духа прорицательного служит сверхъестественным свидетельством в пользу Павла, его спутников и проповедуемой ими вести. С другой стороны, терпение Павла, много дней сносившего такую назойли­вость, лишает всякого оправдания то, что Павла и Силу схва­тили и, порвав одежды и избив палками, ввергли в темницу за изгнание Павлом этого духа. Точно так же подчеркивают несправедливость содеянного и меркантильные побуждения гонителей, их апелляция к антисемитским чувствам и лож­ное обвинение, будто бы Павел и Сила проповедуют анти­римские обычаи, хотя на самом деле они оказываются рим­скими гражданами, чьи права были попраны. То, что Павел и Сила не используют возможность сбежать, демонстрирует их гражданскую добропорядочность, которая подтверждает­ся и влиянием их молитв и пения гимнов на других узников, также не бежавших. Доброта и гостеприимство уверовавше­го и крестившегося темничного стража, который чуть было не совершил самоубийство, так как знал, что головой отвеча­ет за то, чтобы не дать узникам сбежать, и подумал, что все узники все-таки сбежали, снова ассоциирована с идеалом братства. Этот же мотив поддерживается и крещением всех его домашних. И наконец, испуганная просьба городских воевод предполагает реабилитацию Павла и Силы. Посколь­ку повествование от первого лица множественного числа оканчивается на этом эпизоде в Филиппах и возобновляется при позднейшем возвращении Павла в Филиппы, Лука, дол­жно быть, оставался в Филиппах, по-видимому, в качестве пастыря и проповедника.

Ревность неуверовавших иудеев в Фессалонике, их обра­щение к услугам негодяев с рыночной площади, подстрека­тельство толпы, нападение на дом Иасона, где гостил Па­вел, — все это доказывает лживость их обвинений, будто бы Павел и Сила учат не повиноваться кесарю. И напротив, то, что в Фессалонике уверовали в евангелие великое множество боящихся Бога и немалое количество знатных женщин, что иудеи в Верии с благомыслием и усердием разбирают ветхо­заветное Писание, убеждаясь в истинности учения Павла и Силы, и многие из них обращаются в веру, как и немалое ко­личество язычников, занимающих почетное положение в обществе, — все это свидетельствует о притягательности Евангелия для людей с возвышенными стремлениями. К та­кому же заключению приводит нас обращение в веру афиня­нина Дионисия Ареопагита (то есть члена городского совета Афин, ареопага) и Дамари, очевидно, занимавшей высокое положение. Рассказ о порицании Павлом афинских идолопоклонников ориентирован на возвышенные чувства тех не­еврейских читателей Луки, которые слишком хорошо зна­ли, что такое идолопоклонство.

Слушающие Павла афиняне думают, что Иисус и «Вос­кресение», о которых он учит, — это два неизвестных им бо­жества (они могли спутать имя «Иисус» с похожим гречес­ким словом, означающим «исцеление», и решить, что Павел говорит о двух родственных божествах исцеления и воскре­сения). Либо речь идет о том, что Павел излагает свое учение на холме Ареса перед ареопагом¹⁵⁰, (¹⁵⁰ «Ареопаг» буквально означает «холм Ареса», метонимически — находив­шийся на нем городской совет. — Прим. перев) городским советом, который лицензировал учителей; либо он обращается ко всем же­лающим послушать его, собравшимся на холме Ареса, чтобы избежать сутолоки рыночной площади. Его описание Бога, как Творца и Зиждителя, как Того, Кого чтут и ищут все лю­ди, указание на единое происхождение всего рода человече­ского от Бога ориентированы на космополитический элли­низм, характеризующий как слушателей Павла, так и чита­телей Луки. Этот подход подкрепляется цитатами из двух греческих поэтов, Эпименида и Арата, названных Павлом «некоторыми из ваших стихотворцев». Но несмотря на на­смешки большинства афинян, ни Павел, ни Лука не отказы­ваются от положения о телесном воскресении Иисуса. Греки в лучшем случае надеялись на бессмертие души, но боль­шинство из них сомневалось даже в этом. Мы можем задать­ся вопросом, а стремились ли они вообще уверовать в телес­ное воскресение, ведь для них тело лишь обременяло ду­шу. Павел и Лука выступают представителями библей­ской антропологии, согласно которой Бог наряду с душой создал и тело, так что тело и душа взаимодополнительны — отсюда и святость тела и его воскресения.

Раньше Коринф славился своим распутством: «вести себя как коринфянин» означало жить безнравственно, а слово «коринфянка» было синонимом слова «проститутка».

По прибытии в Коринф Павел, очевидно испытывая сте­сненность в средствах, делает палатки у своих соотечествен­ников, Акилы и его жены Прискиллы. Поскольку Лука не упоминает об их обращении в веру, они, надо полагать, уже были христианами. Около 49 г. или 50 г. по Р. X. император Клавдий изгнал их в числе других иудеев из Рима по причи­не беспорядков в еврейском квартале из-за «Хрестуса», то есть, по-видимому, внутренних иудейских раздоров в связи с проповедью «Христуса» (латинская форма для «Христа», однако ошибочно понятая как «Хрестус» — распространен­ное имя рабов, происходящее от греческого chrestos, что означает «полезный», каковыми и являлись рабы)¹⁵².( ¹⁵²Светоний (Клавдий 25.4), кажется, считает, что волнения вызвал сам Хре­стус, но через семьдесят лет после событий он вполне мог перепутать про­поведь о Христе с проповедью (или подстрекательствами) Христа)

У Луки отмечены настойчивость попыток Павла обратить коринфских иудеев в веру, злословие тех, кто отказывался уверовать, переход Павла к язычникам, обращение в веру начальника синагоги Криспа и его домашних, значительное итоговое число обращенных, продолжительность пребыва­ния Павла в городе, отклонение римским проконсулом Гал-лионом обвинений против Павла в связи с тем, что они вы­званы религиозными спорами самих иудеев, а не нарушени­ем римского закона, и такое равнодушие Галлиона к напад­кам иудеев на Павла, что он даже не прекратил избиение нового начальника синагоги Сосфена прямо перед судили­щем (открытый помост, или подиум, до сих пор сохранив­шийся в Коринфе). Очевидно, не обвинители Павла из числа неуверовавших иудеев, а кто-то другой воспользовался пре­небрежением Галлиона к евреям, чтобы избить Сосфена (хо­тя существует мнение, что неуверовавшие иудеи сами били своего нового руководителя за недостаток настойчивости при обвинении Павла, и Сосфен, согласно 1 Кор. 1:1, стал вторым по счету начальником синагоги, обратившимся в христианство). Надпись на латыни, найденная в греческом городе Дельфы, гласит, что проконсульство Галлиона про­должалось с 51 г. по 53 г. по Р. X. Его решение дозволить про­поведь христианства имеет особое значение в связи с тем, что юрисдикция проконсула простиралась на всю провинцию Ахаия, то есть Грецию, и с тем, что создавался судебный пре­цедент для остальных провинций, входящих в Римскую им­перию. То, что Павел остриг себе голову в Кенхреях, порто­вом городе, обслуживавшем Коринф, говорит о его благочес­тии, так как это подразумевало завершение принятого на се­бя религиозного обета (однако в данном случае речь не идет об обете назорейства, ведь такой обет нельзя было исполнить и завершить вне пределов Израиля — ср. Чис. 6:1-21).

Третье миссионерское путешествие Павла опять начи­нается в Сирийской Антиохии. Как и во втором путешест­вии, он прежде всего проходит через Галатию и Фригию и, соответственно, вновь посещает церкви в Дервии, Листре, Иконии и Антиохии Писидийской. Затем Павел направля­ется в Ефес, после короткого пребывания в котором он рас­стался с Акилой и Прискиллой в конце своего второго пу­тешествия. См. Деян. 18:23 — 19:41 и см. путь Павла по карте (с. 299).

Подчеркивая ученость (красноречие, культурность) Аполлоса и убедительное использование им Ветхого Завета для всенародного опровержения неуверовавших иудеев, Лу­ка углубляет свое изображение христианства в качестве ис­полнившегося иудаизма. Эпизод с Аполлосом служит также прологом к встрече Павла в Ефесе с некоторыми учениками, знавшими только учение Иоанна Крестителя об Иисусе как о Том, Кто идет за ним, и Иоанново крещение покаяния, усвоенные ими, очевидно, от Аполлоса, прежде чем тот был более полно наставлен в учении Прискиллой и Акилой (имя Прискиллы в этой ситуации в Ефесе упоминается первым, вероятно, потому, что она играла ведущую роль в таком наставлении — в отличие от Деян. 18:2 ¹⁵³) (¹⁵³Синод. перевод «Акила и Прискилла», Деян. 18:26. — Прим. перев). Поскольку эти уче­ники получили только крещение покаяния, хотя уже при­шло крещение Иисуса, а затем и крещение Святого Духа, Павел крестит их во имя Иисуса, и совершается излияние на них Святого Духа, которое проявляется в том, что они стали говорить языками и пророчествовать. (Если бы они получи­ли крещение покаяния до прихода Иисуса и Святого Духа, им, как подразумевается, не понадобилось бы вновь кре­ститься во имя Иисуса.) Примечательно, что каждое из зри­мых излияний Святого Духа в Книге Деяний связано с при­соединением к Церкви новой категории верующих: это изна­чальные еврейские верующие (Деян. 2), самаряне (Деян. 8), язычники (Деян. 10) и последователи Иоанна Крестителя (Деян. 19). Это особое свидетельство Божиего одобрения спо­собствует усилению акцента Луки на всемирном характере христианства.

Относительно дальнейшего служения Павла в Ефесе, Лу­ка подчеркивает смелость и убедительность (высоко цени­мые как в эллинистической, так и в классической греческой культуре) этого служения; его продолжительность (два года) и широкую известность (молва расходится по всей провин­ции Асия); совершение в это время примечательных чудес (противостоящих репутации Ефеса в качестве оккультного центра, где занимаются чародейством и составляют книги заклинаний); свидетельство злого духа о Иисусе и Павле (вызвавшее страх и обращение многих в веру); источник об­щественных беспорядков, объясняемых не какими бы то ни было действиями Павла и его спутников-миссионеров, а эго­истической заботой Димитрия и его товарищей по ремеслу о собственном благополучии и попыткой неуверовавшего иудея, Александра, выступить перед толпой; этим бесчинст­вам противопоставлены дружелюбное отношение к Павлу и дружеский совет ему со стороны некоторых асийских на­чальников (асиархов), а также оправдание блюстителем по­рядка Павла и его спутников-миссионеров, которые ни храм не обокрали, ни Артемиду не хулили, и порицание им Дими­трия и ему подобных.

Согласно ранней традиции, в училище Тиранна Павел на­ходился с 11 часов утра до 4 часов дня. Утро он, по-видимо­му, проводил, делая палатки, а днем учил людей, в достаточ­ной степени заинтересовавшихся Евангелием, чтобы отка­заться от своего послеполуденного отдыха. Иудейский эк-зорцист Скева первосвященником является только по своему собственному заявлению. Иудеи высоко ценились в качестве экзорцистов, так как считалось, что лишь они сами умеют правильно произносить могущественное имя «Яхве», а для успешного изгнания духов, по общему мнению, необ­ходимо было правильное произношение соответствующих заклинаний. Семь сыновей Скевы, осваивающие ремесло от­ца, пытаются прибегнуть к имени Иисуса, однако получают обескураживающий результат; ведь христианский экзор-цизм обусловлен отнюдь не произнесением магических имен.

Когда новообращенные в Ефесе сжигают свои чародей­ские книги, они также разглашают свои заклинания, чтобы сделать их бесполезными для собравшихся язычников, ведь те были уверены, что кроме правильного произношения не­обходимо еще и сохранение заклинания в тайне¹⁵⁴.

Артемида Ефесская была местной богиней плодородия, отождествленной с греческой Артемидой (ее римское имя — Диана). Ее идол в Ефесском храме, по-видимому, представ­лял собой метеорит, напоминавший ефесянам многогрудое женское существо. Этот храм, одно из семи древних чудес света, имел внутреннюю площадь почти в 1000 квадратных метров. Когда взбудораженная толпа собралась в амфитеат­ре, вмещающем около 25 000 человек, неуверовавшие иудеи испугались, что они могут пострадать заодно с христианами, так как иудеи тоже отвергали идолопоклонство. Поэтому они выслали Александра заявить толпе, что иудеи не имеют ничего общего с христианами, однако его голос утонул в об­щем крике.

Проведя в Ефесе два года и три месяца, Павел проходит через Македонию и Ахаию и по пути, как он сам отмечает в Рим. 15:25-27; 1 Кор. 16:5; 2 Кор. 8 — 9 (см. также Деян. 24:17), собирает вспомоществование для Иерусалимской церкви. Он намерен, доставив собранное в Иерусалим, от­правиться в Рим; и он отправится в Рим, но совсем не так, как ему сейчас представляется. Ведь он прибудет туда в око­вах, как узник. В настоящее же время Павел собирается взойти на корабль иудейских паломников, отплывающий из Греции в Палестину в преддверии Пасхи. Однако неуверо­вавшие иудеи замышляют покончить с ним во время этого плавания; поэтому, изменив свое намерение, Павел возвра­щается сушей через Македонию. Затем, на своем пути на юг вдоль западного побережья Малой Азии, Павел обращается с прощальной речью к ефесским пресвитерам, пришедшим к нему в Милит. По мере своего продвижения к Иерусалиму Павел неоднократно слышит предостережения, что там он будет взят в узы и подвергнется гонениям; однако Павел не отступается. См. Деян. 20:1 — 21:16 и см. путь Павла по кар­те (с. 299).

Этот раздел даже больше похож на повествование о па­ломничестве, чем предыдущие, и в большей его части Лука включает себя в число действующих лиц (отсюда формули­ровки «мы», «нас», «нам»). Лука учитывает популярность в греко-римском мире жанра описания паломничества. Мотив братства вновь проявляется в описании трапезы в Троаде и продолжительной застольной речи Павла, исцеления Евти-ха, сцены прощания с ефесскими пресвитерами в Милите, христианской заботы о благополучии Павла, выраженной в Тире и Кесарии, — в противопоставление коварному загово­ру, заставившему Павла изменить свой маршрут. Свидетель­ствами того, что Павел не шарлатан, как большая часть из бесчисленных учителей, странствующих вдоль и поперек всего греко-римского мира, выступают его смирение, слезы, стойкость в испытаниях, отказ отступиться от своего служе­ния, неутомимость в качестве проповедника и учителя, усер­дие в физическом труде для пропитания как самого себя, так и своих собратьев-миссионеров, забота о благополучии обра­щенных им в веру людей после их расставания с ним и смертельно опасное паломничество в Иерусалим. Замечание о том, что четыре дочери Филиппа были девицами, которые пророчествовали, связано с особым почтением эллинистиче­ского мира к пророчествующим девственницам.

Согласно слухам, Павел учил еврейских христиан диас­поры не соблюдать ветхозаветный закон. Когда он прибыва­ет в Иерусалим, там четыре еврейских христианина, не убе­регшихся от церемониального осквернения во время кратко­срочного обета назорейства, совершают семидневное очище­ние. Закон гласит, что эти люди должны остричь себе головы на седьмой день и принести жертвы на восьмой, прежде чем продолжить исполнение своего обета (Чис. 6:9-12). Посколь­ку эта неделя очищения скоро закончится, пресвитеры цер­кви предлагают Павлу присоединиться к совершающим об­ряд очищения и оплатить издержки на их жертвоприноше­ния, чтобы доказать, что он не учит против закона Моисеева. Павел соглашается, однако какие-то иудеи из Малой Азии ранее видели, что вместе с ним в Иерусалим пришел его спут­ник Трофим, ефесянин, то есть не еврей. Они ошибочно ду­мают, что Павел ввел его во внутренний двор храма, куда до­пускались только иудеи. Под страхом смерти, даже для рим­ских граждан, неевреям запрещено было входить в этот двор. Крик иудеев вызывает беспорядки, из гущи которых Павла спасают воины римского тысяченачальника Клавдия Лисия. Крепость Антония, в которую отводят Павла, при­мыкает к северно-западному углу храмового двора. В цита­дели располагался римский гарнизон, и двойной лестнич­ный марш соединял ее с внешним двором храма. За три года до этого инцидента в Иерусалиме объявился некий египет­ский еврей, выдававший себя за пророка. Он собрал большой отряд своих сторонников на горе Елеонской и распорядился ждать, пока по его велению не рухнут стены Иерусалима. То­гда они бросятся в город и изгонят римлян. Правитель Фе­ликс прислал войска, некоторых иудеев убил, а иных заклю­чил в темницу. Но египтянин скрылся. Сначала Клавдий Лисий считает, что Павел может оказаться этим самозван­цем, которому иудеи теперь пытаются отомстить за обман. См. Деян. 21:17 — 23:35.

Мотив изображения Лукой христиан в качестве идеаль­ного сообщества вновь проявляется в том радушии, с кото­рым еврейские христиане Иерусалима принимают Павла и его спутников-миссионеров, в прославлении Иаковом и цер­ковными пресвитерами Бога за спасение множества язычни­ков и в согласии Павла на предложение принять участие в обряде еврейских христиан и оплатить издержки. Возмуще­ние в храме и попытка убить Павла выявляют в качестве ис­точника общественных беспорядков неуверовавших иудеев, а не христиан. Величина отряда, направленного на спасение Павла (1000 человек), характеризует римлян с положитель­ной стороны.

В своей защитительной речи перед толпой иудеев Павел подчеркивает, каким ревностным иудеем он был и как бла­гочестив был Анания, христианин, который пришел к нему на помощь в Дамаске. Он также описывает свое чудодейст­венное видение Христа на дороге в Дамаск и еще одно виде­ние во время молитвы в храме. Неуверовавшие иудеи слуша­ют его до тех пор, пока Павел не говорит, что Бог велел ему идти проповедовать язычникам. Не в силах вынести такую апологию язычников, иудеи с криком жаждут крови Павла, точно так же, как они требовали смерти Иисуса. Это преду­беждение против язычников делает тем привлекательнее Павла и его евангелие для языческих читателей Луки. : В последующей беседе Павла с Клавдием Лисием выясняется, что Павел — свободнорожденный римский гражданин, в то время как Клавдию Лисию пришлось приобретать себе гражданство за «большие деньги», которые, по-видимому, представляли собой взятку. Гражданство Павла по рожде­нию имеет более высокий статус. Имена граждан регистрировались в Риме и по месту жительства. У самих граждан на руках имелись восковые, деревянные или металлические удостоверения, в которые наряду с их собственными имена­ми были внесены имена свидетелей. За ложные претензии на гражданство казнили. Если гражданин не носил с собой удо­стоверение или возникали подозрения в подделке, власти могли обратиться к свидетелям. Возможно, именно по этой причине Павел, путешествуя вдалеке от Тарса (местонахож­дение его свидетелей), не слишком часто заявлял о своем римском гражданстве.

Для выявления причины беспорядков Клавдий Лисий приводит Павла в синедрион; однако собрание заканчивает­ся распрей. Когда юный племянник Павла узнает об умысле подстеречь и убить Павла при его перемещениях в пределах Иерусалима, он сообщает об этом Клавдию Лисию. Тысяче-начальник незамедлительно отправляет Павла в Кесарию — под покровом ночи и с большим количеством воинов для охраны. Согласно письму Клавдия Лисия Феликсу, правите­лю в Кесарии, он отнял Павла от толпы, узнав, что тот — римский гражданин. На самом же деле тысяченачальник ничего не знал о римском гражданстве Павла до тех пор, по­ка того чуть не начали бичевать¹⁵⁵  (¹⁵⁵ Бичевание заключалось в нанесении ударов особым бичом (flagellum на латыии), состоявшим из нескольких кожаных ремней, прикрепленных к деревянной рукоятке и утяжеленных острыми кусками кости и металла. Жертвы нередко не выдерживали такого испытания и умирали.) с целью выпытать у него нужные показания, что было незаконно по отношению к не­осужденному римскому гражданину. В этих эпизодах мно­гие черты способствуют реализации тематической направ­ленности книги Луки — защиты и пропаганды христианст­ва: добрая совесть Павла в его нынешнем христианском со­стоянии; беззаконное обращение с ним первосвященника; почтительное извинение Павла за нечаянную резкость в от­ношении первосвященника; спор между фарисеями и садду­кеями, показывающий, что коль скоро неуверовавшие иудеи не согласны между собой, то их несогласие с христиан­ством еще не может быть поводом для отлучения христиан от иудаизма; поддержка Павла некоторыми фарисейскими книжниками; готовность неуверовавших иудеев к физичес­кому насилию; тайный умысел убить Павла, предусматрива­ющий попытку обмануть римского тысяченачальника; и признание тысяченачальником невиновности Павла ни в од­ном из преступлений, заслуживающих смертной казни или даже содержания в оковах.

Человек по имени Тертулл выступает со стороны синедри­она в роли обвинителя Павла на слушаниях в Кесарии. Его лесть Феликсу и обещание говорить кратко представляют со­бой традиционную форму начала речи. Обвинения против Павла сводятся к тому, что он возмущал спокойствие и пы­тался осквернить храм. Такое преступление, как возмущение спокойствия, было довольно растяжимым понятием, ко­торым тиранические императоры пользовались в качестве инструмента политического террора. В сущности, под это об­винение можно было подвести все что угодно. В свою защиту Павел говорит, что нигде не производил народное возмуще­ние. На самом деле он прибыл в Иерусалим не для участия в распрях, а для поклонения Богу и ритуального очищения и для того, чтобы доставить собранные вспомоществования для живущих в Иерусалиме евреев. Павел особо отмечает, что те иудеи из Асии, которые подняли шум в храме и высту­пали его первоначальными обвинителями, не явились на этот суд. В качестве христианина Павел не противостоит иудаизму, но служит Богу иудейских патриархов и верует всему, написанному в ветхозаветном законе и пророках. Его единственным «преступлением» на собрании синедриона в Иерусалиме было то, что он провозгласил веру в воскресе­ние, в чем его поддержала даже фарисейская часть синедри­она (хотя в воскресение Иисуса фарисеи, в отличие от Павла, разумеется, не верили).

Отсрочив свое решение относительно Павла, Феликс оста­вляет его под охраной, однако выслушивает его еще раз на частной аудиенции с Друзиллой. Это его молодая жена, ко­торой нет еще и двадцати лет. Малым ребенком она была об­ручена с одним наследным принцем из Малой Азии; но свадьба не состоялась, так как принц отказался принять иудаизм. Позднее она вышла замуж за царя крошечной стра­ны в Сирии. Когда ей исполнилось шестнадцать, Феликс, с помощью чародея с Кипра, соблазнил ее расстаться с мужем и стать его третьей женой. Вполне понятно поэтому, что во время беседы Павла о правде, воздержании и о будущем суде Феликс находит эту тему до крайности щекотливой и черес­чур личной, так что отсылает Павла. См.Деян. 24:1-27.

Страх Феликса перед проповедью Павла в сочетании с его надеждой получить от Павла взятку объясняет, почему Фе­ликс держал Павла под охраной целых два года. Эта задерж­ка никоим образом не обусловлена подозрениями относи­тельно виновности Павла. Иначе Феликс не предоставил бы ему ряд привилегий, таких как разрешение друзьям Павла заботиться о нем. Однако надежда на взятку — не единствен­ная причина, заставляющая Феликса удерживать Павла. Хотя Лука об этом не упоминает, множество предыдущих обид, нанесенных Феликсом иудеям, и перемены в централь­ной администрации в Риме делают политическое положение Феликса весьма непрочным. Даже слагая обязанности пра­вителя, он не отваживается на риск еще раз обидеть иудеев и в Риме услышать об их жалобах на него.

Человек по имени Фест сменил Феликса на посту правите­ля и безотлагательно посетил Иерусалим, чтобы встретиться с иудейскими руководителями, членами синедриона. Они вновь выдвинули обвинения против Павла и просили Феста перевести Павла в Иерусалим для суда. Они намеревались убить Павла по дороге, как замышляли и ранее. Поскольку Фест не собирался долго оставаться в Иерусалиме, он пред­ложил им прислать своих обвинителей в Кесарию. Иудеи так и поступили, однако, как отмечает Лука, они не сумели обо­сновать свои обвинения, в то время как Павел мог правдиво утверждать, что не совершил никакого преступления ни против закона иудейского, ни против храма, ни против кеса­ря. Впрочем, для Феста не имело значения, состоится ли суд над Павлом в Кесарии или в Иерусалиме, а дружеские отно­шения с синедрионом могли облегчить ему административ­ные задачи; поэтому Фест предлагает Павлу провести суд в Иерусалиме. Возможно, Павел опасался покушения на свою жизнь по пути туда; или же он мог подумать, что члены си­недриона сумеют убедить Феста, новичка в иудейских делах, будто бы дело Павла должно быть передано под их юрисдик­цию. В поддержку этого притязания они могли бы утвер­ждать, что Павел обвиняется в осквернении храма, то есть в преступлении такого рода, какие римляне обычно отдавали в ведение иудеев. Павел легко мог себе представить, какой приговор его ждет, если Фест передаст дело на суд синедрио­на. Каковы бы ни были причины, Павел воспользовался сво­им правом римского гражданина отдать себя на суд кесаря в Риме. См.Деян. 25:1-12.

Ирод Агриппа II — это праправнук Ирода Великого, брат Друзиллы (жены бывшего правителя Феликса) и царь ма­ленькой страны близ Ливана. Его младшая сестра Вереника в это время живет вместе с ним в Кесарии Филипповой. Ког­да Агриппа является к Фесту с официальным поздравитель­ным визитом по случаю назначения его правителем, Фест ре­шает воспользоваться случаем и предложить Агриппе, иску­шенному в иудейских делах, выслушать Павла и сформули­ровать выдвигаемые против него обвинения; сам же Фест не обнаружил в делах Павла ничего, достойного смерти, только некие богословские разногласия с другими иудеями. Пере­чень обвинений будет послан вместе с Павлом в Рим для суда кесарева. См.Деян. 25:13-27.

Чтобы подтвердить действительность своего видения на дороге в Дамаск, Павел упоминает о своей ведущей роли в гонениях на христиан. Он также подчеркивает, что получил строжайшее воспитание фарисея, верующего в воскресение. Ныне же он самым нелепым образом обвиняется за пропо­ведь об исполнении в Иисусе Христе того самого обетования, в которое он, будучи фарисеем, всегда верил. И из всех лю­дей обвиняют его именно иудеи, которые и сами, за исключе­нием саддукеев, точно так же верят в воскресение. Фест, хо­зяин, обрывает речь Павла грубым замечанием о том, что из­лишняя ученость довела Павла до сумасшествия. Однако Павел апеллирует к Агриппе, гостю, указывая, что дела Иисуса общеизвестны, и спрашивая Агриппу, верит ли тот в мессианское пророчество. См. Деян. 26:1-32. Вопрос Павла смущает Агриппу, который вряд ли сможет ответить, что он согласен с Павлом, сразу после того, как хозяин обвинил Па­вла в безумии. Но Агриппа не может и сказать, что не верит пророкам, не повредив своей репутации среди иудеев. Поэто­му он иронически отвечает, что Павел вынуждает его посту­пать как христианин. Для Луки в этом эпизоде важно пока­зать, что мнение знатока иудаизма, Агриппы, совпадает с мнением римлян, Феликса и Феста, — Павел не совершил никакого преступления. В этом отношении Павел является представителем всего христианства.

См.Деян.27:1 — 28:31 и см. путь Павла из Кесарии в Рим по карте (с. 299). Лука снова преподносит своим эллинистическим читателям описание паломничества, на этот раз поч­ти целиком сводящегося к плаванию. Павел, хотя и являет­ся узником, встречает хорошее к себе отношение, доказыва­ет правоту своих предсказаний, способствует спасению всех находящихся на борту, без вреда для себя переносит укус змеи и совершает чудесные исцеления.

Упоминание о подъеме лодки во время бури на море под­разумевает затаскивание на борт маленькой спасательной шлюпки, которую в хорошую погоду буксировали за боль­шим кораблем. Моряки проводят канаты под днищем и по­перек бортов корабля и связывают их, чтобы набор не расша­тался, принимая усилие выламываемой ветром мачты. Спу­стить снасть — означает отдать плавучий якорь или убрать верхние паруса, которые ставятся только в хорошую погоду, хотя штормовые паруса будут оставлены на месте. Затем сбрасывается груз, а под конец и вся лишняя оснастка. На протяжении одиннадцати беспросветных дней и ночей ко­рабль, несомненно, давал сильную течь. Единственная наде­жда состояла в приближении к берегу, но моряки не знали, в какую сторону направить корабль. Штормовые облака за­крывали солнце и звезды, а компас еще не был изобретен. Отчаяние охватило находящихся на борту. Из-за морской болезни они не могли есть. Но в конце концов попечение Божиего провидения о Павле спасло всех. Гостеприимство христиан в Путеоле и приветствие христиан, вышедших навстречу из Рима, вновь подхватывают один из мотивов в книге Луки — описание Церкви в качестве идеального сооб­щества.

Для иудейских руководителей в Риме Павел подчеркива­ет, что находится здесь исключительно с целью самозащи­ты. Он не намерен обвинять ни иудейский народ, ни его ру­ководителей. Римские иудеи отрицают, что им доводилось узнать что-либо о Павле и что-либо узнать о христианстве не­посредственным образом, хотя признают, что слышали об этом учении негативные отзывы. Тем не менее до римских иудеев уже могли дойти известия о Павле. И им наверняка выпадал случай войти в общение с римскими христианами, поскольку церковь здесь была давняя и крепкая. Павел на­писал для нее послание; а ведь еще раньше император Клав­дий изгнал иудеев из Рима, по всей видимости, в связи с бес­порядками, возникшими среди них из-за проповеди Христа. Похоже, представители нехристианских иудеев в Риме лишь симулируют неведение. Позже, в назначенный день, большое число таких иудеев приходит послушать разъясне­ния Павла о Евангелии. Некоторые из них уверовали, но большинство — нет. Поэтому Павел, как и обычно, перехо­дит к проповеди Евангелия среди язычников.

Почти двухлетнее ожидание Павлом суда может объяс­няться одной или несколькими из следующих причин: 1) об­винителям нужно было время, чтобы добраться из Палести­ны; 2) при кораблекрушении был утрачен составленный Фестом перечень обвинений против Павла, и поэтому пришлось присылать из Кесарии его копию; 3) при Нероне у суда было очень перегруженное расписание. В период ожидания Пав­лу, как узнику, предоставлялась значительная свобода. Хо­тя его стерег римский воин и Павел не мог покинуть дом, ко­торый снимал, к нему допускали гостей и разрешались лю­бые проявления внимания со стороны его друзей. Причина такой мягкости заключалась в том, что он оставался рим­ским гражданином, ни одно из обвинений против которого не было доказано. Своей полусвободой Павел пользовался для проповеди. Лука хочет обратить внимание своих читате­лей на то, что даже в Риме, столице империи, Евангелие не запрещено и не считается незаконным. Итак, священно-писатель проследил его распространение от Иерусалима до Рима.