Дэвид Джекман

Послания Апостола Иоанна

1 Послание Иоанна 5:13—21     18. Вы можете быть уверены

13 Сие написал я вам, верующим во имя Сына Божия, дабы вы знали, что вы, веруя в Сына Божия, имеете жизнь вечную. 14 И вот, какое дерзновение мы имеем к Нему, что, когда просим чего по воле Его, Он слушает нас; 15 А когда мы знаем, что Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили, — знаем и то, что получаем просимое от Него.

16 Если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и Бог даст ему жизнь, то есть согрешающему грехом не к смерти. Есть грех к смерти: не о том говорю, чтобы он молился. 17 Всякая неправда есть грех, но есть грех не к смерти.

18 Мы знаем, что всякий, рожденный от Бога, не грешит; но рожденный от Бога хранит себя, и лукавый не прикасается к нему. 19 Мы знаем, что мы от Бога и что весь мир лежит во зле. 20 Знаем также, что Сын Божий пришел и дал нам (свет и) разум, да познаем (Бога) истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе: Сей есть истинный Бог и жизнь вечная.

21 Дети! храните себя от идолов. Аминь.

Во время учебы в университете я изучал английскую литературу, весь наш факультет был расколот на группировки из-за разных теоретических подходов к тому, что следовало понимать под литературной критикой. Как это часто происходит и в тех случаях, когда из-за разногласий внутри церкви возникают отдельные сектантские объединения, у каждого из нас было ощущение, что вражда эта в большей степени объяснялась слепой преданностью лидерам, чем истинными знаниями или существующими на самом деле объективными теоретическими предпосылками. Мой собственный научный руководитель находился в эпицентре этой полемики и имел совершенно безаппеляционную точку зрения относительно того, кто на факультете «знал» литературу (то есть, был согласен с его подходом), а кто нет. Однажды он со свойственным ему пафосом обрушился на кого-то из своих соперников-теоретиков. Разбушевавшись и достигнув высшей точки возмущения, он воскликнул: «Он не знает даже того, что знаете вы, и, что еще хуже, он не знает, что он не знает!»

Это именно то, что лжеучителя утверждали об Апостоле Иоанне, доказывая, будто истинное знание (gnosis) может быть достигнуто исключительно с помощью их собственных эзотерических1 озарений. Такого рода дискуссии всегда были в церкви. Может быть, придерживающиеся ортодоксальных традиций, основанных на свидетельствах Апостолов, и веры, о которой сказано в этом Послании, обманывались? Или, все же, они были правы, поступая именно так? Ясно одно, что разговоры о существовании какого-то высшего знания и сопутствующего ему более осязаемого ощущения внутренней убежденности оказали плохую услугу многим верующим своим разлагающим влиянием на их ортодоксальный подход, не основанный ни на каких заумных теориях. Без сомнения, этот подход не раз высмеивали как «упрощенный» и «наивный». Когда появляется привлекательная альтернатива, адепты которой делают все, чтобы как можно глубже и дальше увлечь ее приверженцев на свои пути духовной реальности, даже самые стойкие христиане могут оказаться достаточно уязвимыми.

Поставленные вопросы не носят умозрительного или чисто научного интереса. Речь идет ни много, ни мало о том, получит или нет человек вечную жизнь. Поэтому нам следует относиться к стиху 13 не просто как

1 Эзотерический - гр. esoterikos внутренний - тайный, скрытый, предназначенный исключительно для посвященных — прим. ред.

 

к разъясняющему намерение, с которым было написано Послание; правильнее считать, что в нем содержится основное, решающее утверждение, к которому Иоанн безостановочно продвигался на протяжении всех предшествующих глав. Это, конечно, должно быть отнесено ко всему Посланию в целом, а не только непосредственно к предшествующему высказыванию. Начиная свое Послание, Иоанн уже сообщил нам, в чем состояла его цель — сделать так, пишет он в 1:4, «чтобы радость ваша была совершенна». Здесь же он стремится показать, в чем именно эта радость состоит. Если его «дети» пребывают в вере, основанной на убеждении, что Христос есть Сын Божий, то они радуются, потому что у них нет сомнения в вечной жизни. Радость, применительно к самому Апостолу, к его «детям» и вообще к любым христианам, в какие бы времена им ни довелось жить, может быть найдена в сознательном пребывании в Боге-Отце, исповедовании Его Сына Иисуса и братском общении с другими членами Божьей семьи.

В двух более коротких Посланиях Иоанна мы обнаруживаем отрывки, где говорится о том же самом. «Я весьма обрадовался, что нашел из детей твоих ходящих в истине» (2 Ин. 4). И еще: «Для меня нет большей радости, как слышать, что дети мои ходят в истине» (3 Ин. 4). Вот зачем великий Апостол написал свое Послание. В Евангелии (Ин. 20:31) он говорит, что написал его, «дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его». И это Послание написано, дабы вы знали, что, веруя в Сына Божьего, имеете жизнь венную. Сердечное желание Иоанна по отношению к его читателям состоит в том, чтобы они обрели радость в уверенности, и с этой целью он стремится развить в них упорство и преданность истине.

Вечная жизнь дается тем, кто знает Бога (Ин. 17:3), и это знание позволяет христианам в своей уверенности «иметь дерзновение». Вечная жизнь — это глубоко личная встреча с Богом. Результатом ее является дальнейшее пребывание в Нем на протяжении всей жизни человека, и вряд ли можно предположить, что это заблуждение, хотя бы потому, что ни один обман не может существовать так долго. И снова Иоанн подчеркивает, что лишь тот, кто признает Иисуса как воплощенного Сына Божьего, доказывает тем самым свою веру в Него. Так же, как и в других отрывках Библии, здесь под словами «верующий во имя Сына Божия» подразумевается человек верящий в то, что Иисус - Сын Божий по самой Своей природе. Библейские имена — это не просто ярлыки, не имеющие никакого смысла, как это происходит с нашими именами сегодня, по крайней мере, в западном мире. В Священном Писании имя человека всегда символически отражает его натуру или хотя бы какое-то наиболее яркое характерное свойство. Вот почему, если человек отрицает самое существенное — божественное происхождение Христа, то он не может рассчитывать на вечную жизнь, потому что только Христос способен дать ее. Иоанн не только всей душой желает, чтобы у каждого из его читателей произошла та самая незабываемая встреча с Богом во Христе, без которой не может возникнуть вера; он хочет также, чтобы эта вера имела под собой надежное основание, интеллектуальное и богословское. И для этого необходимо понять, что вечную жизнь можно обрести только так, как говорит Иоанн, никак иначе. Только такая непоколебимая убежденность могла бы дать силы верующим противостоять насмешкам, которые, на первый взгляд, кажутся весьма правдоподобными аргументами и впечатляющей риторикой лжеучителей-гностиков, утверждающих, что только они одни имеют «знание». И хотя именно этот поразительный стих вооружает нас столь необходимой убежденностью для борьбы с лжеучителями, значение его гораздо шире. Мы, испытывая величайшую благодарность к Богу, не можем не согласиться с Ф. Ф. Брюсом, что «это место в Библии, ставшее классическим благодаря веским основаниям, которые здесь приведены, порождает несокрушимую уверенность в том, что «верующий в Сына Божия» действительно имеет жизнь вечную, и это относится к людям любого поколения, живущим во все времена» *.

Мощное звучание этого стиха, проникнутого непоколебимой уверенностью, производит столь сильное впечатление, что некоторые современные комментаторы высказывают предположение, что стихом 13 Послание заканчивается, а оставшиеся стихи внесены позже как приложение самим Иоанном или даже кем-то другим. То же самое часто говорится о главе 21 Евангелия от Иоанна. Однако до наших дней не дошла ни одна рукопись, где бы стихи 14-21 отсутствовали. Их словарный состав и структура полностью соответствуют стилю Иоанна, и они неоднократно цитировались Климентом Александрийским и Тертуллианом, которые упоминали Иоанна как их автора. Следовательно, нет никаких оснований останавливаться и дальше на этих предположениях. Тем более, что, перейдя к этим завершающим стихам, мы увидим, насколько их содержание перекликается с тем, о чем уже говорилось в Послании, и как ярок свет, который они проливают на наш путь. В них содержится описание четырех способов, с помощью которых мы в своей практической христианской жизни можем углубить и укрепить ту уверенность в вечной жизни, которую дал нам Господь.

1. Новое «дерзновение» в молитве (ст. 14-17)

Первым характерным следствием того, что мы познали Бога, и наших взаимоотношений с Ним является дерзновение, которое мы имеем к Нему (ст. 14). Оно естественным образом проявляется в молитве, поскольку признаком христианской приверженности является определенная «смелость» (parresia) или, говоря современным языком, «свобода слова». Мы должны разгова-

1 Брюс, с. 123.

 

ривать с Богом свободно, открыто, безо всякого напряжения, но, тем не менее, почтительно и смиренно. Молясь, не нужно забывать, что мы всего лишь дети своего любящего небесного Отца.

Иоанн не единственный среди авторов Нового Завета, проливающий свет на эти особенности молитвы. В Послании к Евреям 4:15-16 мы читаем, что Христос как наш Первосвященник знает, с какими искушениями мы сталкиваемся, и сострадает «нам в немощах наших», «посему да приступаем с дерзновением (parresia) к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи». И сам Иоанн уже трижды на протяжении Послания использовал эти слова. Он объяснил нам, что мы как христиане имеем дерзновение и не постыдимся перед Иисусом, когда Он придет снова, если, конечно, пребываем в Нем (2:28). «Мы имеем дерзновение в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он» (4:17). Более того, в 3:21 Иоанн говорит о том, что это дерзновение уже сейчас проявляется именно в молитве; мы можем с уверенностью обращаться к Богу, потому что Он в Своем могуществе знает и прощает нас. Слова Иисуса, произнесенные в ту ночь, когда Он был предан, и приведенные Иоанном в Евангелии в главах 14-16, также поддерживают в нас эту убежденность. Очевидно, именно они сформировали подход самого Иоанна к молитве и, следовательно, его наставления относительно нее. Не обещал ли Сам Господь: «Если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю» (Ин. 14:14)? Вот какое дерзновение имеют «верующие во имя Сына Божия», чем подтверждается реальность веры, дающей вечную жизнь.

Стих 14, однако, упоминает некоторое условие, которое должно соблюдаться, если мы дерзаем обратиться к Богу с молитвой; или, точнее говоря, здесь подчеркивается и объясняется то ограничение, которого должен придерживаться молящийся и о котором говорил Сам Иисус. Если мы хотим, чтобы Бог услышал нас, тогда то, о чем мы просим, должно соответствовать воле Его.

С учетом этого условия, мы можем просить все. Если наша молитва выдержана в духе Священного Писания, это является самым надежным основанием для того, чтобы она была услышана, поскольку именно в Божьем Слове целиком и полностью проявилась воля Божья. Молясь в соответствии с Библией, мы можем не сомневаться, что Бог слышит и отвечает нам.

Конечно, мы должны также проконтролировать себя, чтобы в своей молитве не выходить за рамки веры и повиновения Богу, как это легко может произойти с нами. «Если бы я видел беззаконие в сердце моем, то не услышал бы меня Господь» (Пс. 65:18). Лелеять в сердце своем греховные мысли и в то же время обращаться к Богу с молитвой, прося Его одарить нас Своей милостью, — это лицемерие и вздор. Но если мы исповедуем грехи наши и получаем прощение, очищаясь таким образом от них, то смело можем обращаться с любой просьбой. Божья воля — «благая, угодная и совершенная» (Рим. 12:2). Поэтому, если просьба не выполняется, это вовсе не должно восприниматься как нерасположение или недоброжелательное отношение Бога. Скорее всего, за этим стоит нежелание небесного Отца, совершенного в Своей мудрости, давать неразумному «чаду» то, что не соответствует наилучшим образом его же собственным интересам.

Молитва не должна выливаться в попытку принудить Бога смотреть на происходящее нашими глазами и добиться от Него того, что, по нашему мнению, нам нужно или хочется. Молясь, мы должны подчинять свою волю Господней. Перефразируя молитву Самого Господа, можно сказать так: «Да будет воля Твоя во мне, принадлежащем земле, как она есть во Христе, моем небе!» Молясь, мы открываем перед Иисусом дверь, за которой скрываются наши нужды. Все сказанное означает, что молитва является средством, с помощью которого Бог приучает нас к смирению перед Христом, превосходящим нас во всем. Чем меньше мы молимся, тем больше в нас своеволия и упрямства. Естественно, что результаты молитвы оказываются поразительными. «Да будет воля Твоя, не моя» — вот в чем сущность и секрет молитвы, которая непременно будет услышана. Вот какое «дерзновение» можем мы иметь! Это должно послужить для нас величайшим стимулом в стремлении понять, в чем именно заключается воля Божья относительно нас лично; отталкиваться в своих молитвах от заповедей и обещаний, которые даны в Божьем Слове; рассказывать Ему обо всем, что с нами происходит; подчинять все свои мысли, планы и решения Богу. Реакция на наши просьбы зависит не от анализа проблемы, который мы производим во время молитвы, но от смиренного повиновения Отцу. Мы должны быть искренними как дети, должны понимать, что «все, что ни делается Богом — к лучшему», потому что совершается по воле Его. Если бы Он исполнял наши просьбы, руководствуясь каким-либо другим подходом, многие ли из нас отважились бы молиться снова? Мы не обладаем для этого достаточной мудростью.

Разговор о «дерзновении» продолжается в стихе 15. Поскольку нам известно, что Бог слушает нас, мы «знаем и то, что получаем просимое». Особый смысл имеет настоящее время глагола получаем. Оно означает, что никакой неопределенности не существует. Мы, люди, понимаем, что просимое не может быть исполнено тут же, а лишь спустя некоторое время, но факт нашего обращения к Богу с просьбой, означает, что она будет выполнена непременно, то есть, можно сказать, что на самом деле потенциально мы сразу же получаем просимое. Доверие, с которым мы рассказываем Богу о своих нуждах, не может быть обмануто.

Наглядную иллюстрацию из Ветхого Завета ко всему, связанному с молитвой, мы обнаруживаем в Книге Пророка Даниила. Глава 10 начинается с того, что Даниилу было дано истинное и «великой силы» откровение от Бога о большой войне. Даниил описывает, как перед этим он постился, был «в сетовании», предавался молитве и спустя три недели ему в видении явился ангельский вестник. Описание этого вестника настолько похоже на описание окруженного ореолом славы Господа в Откровении 1:13-16 (равно как и то опустошительное, пугающее впечатление, которое вид вестника произвел на Даниила, столь заметно напоминает ощущения Иоанна), что многие придерживаются мнения, что это было явление Христа. Однако важнее всего, с точки зрения рассматриваемого нами вопроса, слова, произнесенные вестником: «Не бойся, Даниил; с первого дня, как ты расположил сердце твое, чтобы достигнуть разумения и смирить себя пред Богом твоим, слова твои услышаны, и я пришел бы по словам твоим. Но князь царства Персидского стоял против меня двадцать один день» (Дан. 10:12-13). Ответ на молитву Даниила был дан немедленно; однако в тот момент Даниил его не воспринял. Причиной этого стала война духовных сил космического масштаба, которая велась независимо от Даниила и в которую он оказался вовлечен силой своей молитвы. Прибегая к молитве (Еф. 6:18), мы включаемся в борьбу «не против крови и плоти, но против на-чальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6:12). В этом состоит одно из объяснений того, почему нам может казаться, что мы не получаем просимое, и в связи с чем можно говорить об отсроченном исполнении молитвы. Но в то же время именно мысль о том, что наша молитва может сыграть свою роль во вселенской борьбе добра и зла, должна поощрить нас в дерзновении молиться.

Теперь мы должны вернуться к стихам 16-17, которые оказывались весьма трудными для истолкования на протяжении всех прошедших столетий. Здесь, безусловно, имеются некоторые связанные между собой проблемы, и одна из них состоит в том, что именно подразумевает Иоанн под словами есть грех не к смерти (17) и есть грех к смерти (16). В первом случае Иоанн призывает христиан молиться за брата (или сестру), если они впали в грех; во втором — не делать этого. В чем разница между этими двумя видами греха? Существуют ли какие-либо отличительные признаки, согласно которым можно провести четкую грань между ними?

Традиционный подход римской католической церкви к этой проблеме состоит в том, что есть два типа греха: «простительный» и «смертный» (грех к смерти). Таковы семь смертных грехов, хотя существует церковное таинство епитимья, которая налагается священником для того, чтобы виновный даже в таком грехе раскаялся и получил возможность расплатиться за грех. В тексте Послания, однако, о таком разделении грехов не сказано ничего, не перечисляются здесь и смертные грехи. Библия, вообще говоря, рассматривает любой грех как смертный, «ибо возмездие за грех — смерть», то есть, лишение права на вечную жизнь (Рим. 6:23). Далее, в Новом Завете высказывается мысль, что никакие добрые дела не оправдывают виновного в грехе. Действительно, в этом же самом Послании Иоанн неоднократно напоминает нам, что одна лишь искупительная жертва Сына Божьего может отвратить от грешника гнев Божий (например, 2:2, 4:10), и ничто больше.

Сторонники другого подхода предлагали считать грехом к смерти лишь тот, следствием которого является смерть согрешившего в буквальном физическом смысле этого слова. В поддержку такого взгляда они ссылались на некоторые места в Библии, например, на описание гибели Анания и Сапфиры (Деян. 5:1-11), или на рассказ о человеке, впавшем в грех блуд одеяния, за что предлагалось его «предать сатане во измождение плоти, чтобы дух (его) был спасен» (1 Кор. 5:5), или на упоминание о тех, кто, оскорбляя Господа пренебрежением к Его заветам, в результате оказываются «немощны и больны, и не мало умирает» (1 Кор. 11:30). Если эта интерпретация верна, тогда предостережение Иоанна не молиться за этих людей может быть понято так, что нет смысла молиться за тех, кому все равно предстоит в ближайшее время умереть *. Хотя такое объяснение кажется возможным, необходимо помнить, что грех к смерти рассматривается в контексте его противопоставления жизни (речь, конечно, идет о «вечной жизни»), так что наиболее естественно было бы считать, что здесь говорится не о физической, а о духовной смерти.

Есть и те, кто полагает, что грех к смерти — это «хула на Духа», которую многие считают непростительным грехом, в полном соответствии с Библией (Мф. 12:31-32). Причина такой трактовки в том, что этот грех противопоставляется всем прочим грехам и что он как непростительный должен вести «к смерти». Но стоит обратить внимание на то, что в данном контексте Иоанн вообще не упоминает о Духе Святом, хотя такое восприятие этого греха, несомненно, характерно для всех Евангелий. Некоторые полагают, что Иоанн здесь имеет в виду тот грех, который определен в Ветхом Завете как открытый вызов Богу — «если же кто... сделает что дерзкою рукой, то он хулит Господа» (Чис. 15:30-31). К последним относится и С. Грейдждан, который утверждает, что речь здесь идет о сознательном, умышленном совершении греха ради самого греха, когда тот, кто грешит, хочет показать, что полностью отвергает Бога2. Согласившись с такой интерпретацией, мы должны, однако, признать, что многое будет зависеть от того, что мы вкладываем в понятие непростительного греха. «Но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению» (Мк. 3:29).

Многие христиане с особо тонкой душевной организацией мучительно переживают, в том числе, и в наши дни, воображая, что вдруг некоторые из их грехов являются непростительными, в то время как они не подозревают об этом, или что в какой-то момент они могут просто по опрометчивости совершить непростительный грех. И действительно, именно по причине того, что этот грех окутан, в определенном смысле, тайной, он стал для многих предметом опасений. Вряд ли все это полезно!, как для нашего понимания, так и для душевного здоровья. Возможно, самым таинственным и непонятным является то, что такой грех вообще может существовать, при том, что Бог столь милостив и склонен к примирению и прощению. Пастор, к которому христианин приходит со своими страхами и переживаниями по этому поводу, поступает очень мудро, если обращает его внимание на то, что уже сам факт этих опасений является несомненным признаком невиновности в совершении непростительного греха.

Одно не вызывает сомнений — тот, кто повинен в грехе к смерти, меньше кого бы то ни было беспокоится о своем положении. И дело не в «размерах» греха, мешающих прощению, равно как и не в том, что существует какой-то один, особый вид греха, на который не распространяется воздействие искупительной жертвы Христа. Дело здесь скорее в отношении и позиции самого грешника, исключающих возможность прощения. Таков бьш взгляд Августина, который определял хулу на Святого Духа как impoenitentia finales, наивысшую степень нераскаянности. «Совершать грех против Духа Святого не означает грешить против своей совести или преследовать церковь Христову. Этот грех состоит в отступничестве от Христа и Царства Божьего и отягощен тем, что совершающий его прежде познал Христа и испытал на себе воздействие Духа Святого. Следовательно, это сознательный бунт против Царства Божьей Благодати» 1. В то же время, опираясь на толкование, данное Августином, Кальвин определяет этот грех как «сопротивление, неприятие Божьей истины душой человека, несмотря на то, что ему открылось все великолепие этой истины, так что ссылка на незнание исключена. Следовательно, этот грех может рассматриваться как сильное, ожесточенное сопротивление Богу» 2.

1 Брюс, с. 124-125.

2 Цитируется по Г. К. Берковеру, Грех, (Эрдмане, 1971), стр. 333, § 28 - Quoted in G. С. Berkouwer, Sin (Eerdmans, 1971), p. 333, n.28.

* Берковер, там же, с. 342. 2 Берковер, там же, с. 348.

 

Все эти рассуждения имеют под собой определенные библейские основания и, несомненно, верны сами по себе, но можно ли с уверенностью утверждать, что именно их Иоанн имел здесь в виду? Если главное ударение в Послании делается на то, что только верующие в Иисуса как Сына Божьего имеют вечную жизнь (стихи 5 и 13), тогда возникает предположение, что именно отрицание этой спасительной истины может быть названо грехом к смерти. Если это верно, тогда грех к смерти является таковым потому, что, по самой своей природе, отвергает единственное средство, с помощью которого совершивший его может быть прощен, — искупительную смерть воплощенного Сына Божьего. Отсюда следует очень важный вывод, состоящий в том, что этот грех не только непростителен, но что он остается непрощенным. Необходимо запомнить это отличие, потому что на него в большой степени опираются рассуждения оставшейся части Послания. «Кровь Иисуса» (1:7) очищает нас от всякого греха, поэтому тем христианам, которые грешат (а таковыми являются все без исключения) даровано прощение (2:12). Тем не менее, не верующий во Христа может считать себя безгрешным или воображать, будто он не нуждается в прощении (1:8). Вот почему мы должны постоянно «исповедовать грехи наши» и взывать ко Христу, моля Его простить и очистить нас «от всякой неправды» (1:9).

Грех к смерти не прощается и остается непрощенным, потому что он отвергает те средства помилования, которые в Своем милосердии предусматривает Бог. «Смерть является естественным, но не абсолютно неизбежным результатом такого греха. Можно держать свое сердце закрытым для воздействия Божьего Духа Святого так упорно и настойчиво, что покаяние становится нравственно невозможным. Точно так же, как голоданием можно довести свое тело до такого состояния, при котором переваривание пищи или даже попытки приема ее оказываются безнадежными, душа может раз за разом отторгать все попытки сближения со стороны Бога, до тех пор, пока надежда на получение благодати полностью не иссякнет» 1. В центре внимания некоторых выдающихся трагедий мировой литературы находится именно эта тема. Размышляя о докторе Фаусте, главном герое драмы К. Марло «Трагическая история доктора Фауста», мы приходим к пониманию неотвратимости ожидающей его судьбы и того, что стоит за его восклицанием: «Мое сердце настолько окаменело, что я не могу раскаяться». Вряд ли может существовать человеческая трагедия ужаснее этой.

Вот почему Иоанн проявляет такую заботу о том, чтобы его «дети» не впали в грех отступничества под влиянием ереси лжеучителей, отрицающих божественное происхождение Христа, Его труд искупления и тем самым приговаривающих себя к погибели. Но возможно ли, чтобы истинный верующий (наш брат, ст. 16) оказался до такой степени введенным в заблуждение, что утратил всякую надежду на спасение? Нет ли тут противоречия с библейским учением, где говорится о «долготерпении святых», о том, что спасение является результатом вечного труда Божьей благодати и что раз мы уже во Христе, то будем пребывать в Нем всегда, что бы ни случилось?

В стихе 16 говорится о брате, совершившем грех не к смерти. Здесь не дается никаких указаний относительно верующего, совершившего грех к смерти; просто упоминается о том, что такой грех существует. Поэтому уместно отнести первую часть стиха 16 к жизни церкви, к любой общине и ко всем поколениям людей, когда бы они ни жили. Бог хочет, чтобы, молясь, мы были уверены в том, что Он слышит нас, вот о чем еще говорится в этой части стиха 16. Сказанное относится к тому, что, к сожалению, является печальным и весьма распространенным фактом церковной жизни. Христианин попадает в сети того или иного греха, и это пока неясно ему самому, но совершенно очевидно для его братьев по

Пламмер, с. 122-123.

 

вере. В том-то и состоит одновременно привилегия и обязанность каждого христианина, чтобы молиться за своих заблудших брата или сестру, молиться с дерзновением и верой в то, что ему или ей «Бог даст... жизнь» и что восстановится союз с Богом, Который Сам есть вечная жизнь и Которому ничего не стоит одолеть любой грех, каким бы тяжким он ни был.

Иногда возникают вопросы по поводу того, какое слово подразумевается в качестве подлежащего в конструкции с глаголом даст (даст ему жизнь), поскольку в первоисточнике оно отсутствует. Существовало предположение, что поскольку заблудший «брат» именно благодаря молитве обретает жизнь, то «дающим ее» можно считать молящегося за него как ходатая. Если учесть, что во всем Священном Писании именно Господь упоминается в качестве Дающего жизнь (и это с особой силой подчеркивается в Евангелии от Иоанна — см. 6:35; 10:28; 17:2), тогда кажется правильным, что все современные переводы (как английские, так и русский — прим. перев.) включают в это предложение слово «Бог» в качестве подлежащего.

Таким образом, если христианин совершает поступки, которые могут увести его в сторону от Христа, и даже если потенциально он способен на грех к смерти, то Бог в Своей благодати возродит его при условии, что другие христиане, входящие в Божью семью, станут за него молиться. Святой Дух, голос Которого согрешивший заглушает в своей душе, будет судить его Своим праведным судом, и Он же приведет его к покаянию, возродив в нем веру, чтобы он смог снова «ходить во свете» с Богом. В этом состоит величайший стимул для всех членов церкви, чтобы с верой молиться за полное возрождение тех христиан, которые заблуждаются или отпали от веры. Это наша самая главная обязанность, поскольку, как напоминает нам стих 17, всякая неправда есть грех. На грех нельзя смотреть сквозь пальцы, он имеет очень важное значение, разрушая наш союз с Богом и братское общение между христианами. «А если бы кто согрешил, то мы имеем Ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, Праведника» (2:1). Точно так же и мы должны всякий раз, когда видим, что один из Божьих детей впадает в грех, рассказать об этом Отцу (ведь он и наш Отец тоже), обращаясь к Нему через Сына. Вера в то, что в подобном случае заблудший христианин будет возрожден, основана на нашем «соглашении» с Богом и нашей преданности Ему. Итак, мы должны молиться с дерзновением и смелостью.

Что касается греха к смерти, то Иоанн дает такой совет: не о том говорю, чтобы он молился. Некоторые комментаторы обращают внимание на то, что даже в этом экстремальном случае в словах Апостола нет прямого запрещения молиться. Он просто не советует делать этого. Причины такого подхода кроются в природе греха. Это мы уже рассматривали. У человека может ожесточиться сердце против Бога, как это произошло с фараоном (Исх. 10:27). Ожесточение становится необратимым, если Бог убеждается в том, что окончательный выбор в сторону погибели сделан. И вновь эти слова перекликаются с тем, что Иоанн уже писал об «антихристах», которые «вышли от нас, но не были наши» (2:18-23). Отвергнув доктрину спасения и разорвав узы, связывавшие их с людьми, преданными Богу, такие отступники, что бы они ни утверждали относительно своей веры, поставили себя в положение, выводящее их за пределы воздействия церковных молитв. Эти люди не могут быть истинными верующими, потому что суть неверия как раз и состоит в отрицании Христа, Которого христиане признают как своего Спасителя и Господа. И даже если они весьма активно участвуют в жизни церкви, их отступничество может быть выявлено благодаря тому, что в действительности они к ней не принадлежат — они «не наши». Сказанное здесь Иоанном полностью согласуется с тем, о чем говорится в Послании к Евреям 6:4-6, а именно, что «невозможно — однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного,... и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему». Вот почему Иоанн не советует молиться за таких людей.

2. Новое неприятие греха (ст. 18)

Стих 18, так же, как и оба последующих, начинается со слов, свидетельствующих о дерзновении — мы знаем. В этих заключительных стихах еще раз подчеркиваются некоторые наиболее важные положения, которые более подробно уже рассматривались в других отрывках Послания. Вот оно истинное знание, доступное самому смиренному христианину, рожденному от Бога, и полученное с помощью Духа Святого через посредство Божьего Слова. Таким оно выглядит, если сравнивать его с фальшивым теоретизированием лжеучителей, основанном исключительно на том, что им удается извлечь из их собственного напыщенного эго, и на их хитроумных фантазиях. Здесь изложено то, что истинные верующие знают от начала и в чем они должны быть непоколебимо уверены.

Христиане прикладывают все усилия, чтобы не грешить. Это та основа, на которую мы опирались, рассматривая предыдущие главы (2:29; 3:6,9) и этим же мы должны неукоснительно руководствоваться в своей христианской жизни. Необходимо строго придерживаться этого подхода, и так должен поступать каждый, кто действительно верит в Иисуса (всякий, рожденный от Бога). Теперь мы лучше понимаем, что подразумевается здесь под словами о том, что если мы грешим, то не можем быть рожденными от Бога. Послание не обещает, что мы станем безупречными и не советует рассчитывать на это, хотя многие из нас безосновательно надеются достичь этого состояния. Иоанн также не утверждает, что существует особый уровень сверхдуховности или святости, доступный немногим избранным. Просто каждый из нас, став христианином, не хочет больше грешить, как он делал это прежде, до своего обращения. Причина в том, что рожденный от Бога хранит себя от греха. Некоторые трудности в понимании здесь возникают в связи с тем, что встречающиеся в этом стихе две фразы - рожденный от Бога, в первоисточнике не являются одинаковыми. Современный вариант этого стиха вменяет в обязанность вновь обращенному христианину «хранить себя» в неприкосновенности от зла. Это опасно тем, что многие из нас могут почувствовать неспособность добиться этого в полной мере, несмотря на то, что мы осознаем, насколько прочно грех укоренился в нашей душе и до какой степени ему подчинена вся человеческая природа. У нас было бы очень мало оснований для «дерзновения», если бы победа над грехом зависела исключительной от нашей собственной способности «хранить себя». Но как уже было сказано, в оригинале эти фразы выглядят по-разному. В первой употреблено причастие (gegennemenos) в такой форме, к которой Иоанн постоянно прибегает, описывая христиан. Эта форма обозначает взаимоотношения, возникшие в какой-то момент времени в прошлом, которые сохраняются и в настоящем, продолжая оказывать свое влияние. Поскольку я был рожден, я живу сейчас. Это может быть отнесено в равной степени как к физическому, так и к духовному рождению. Во второй фразе первоисточника также употреблено причастие, но в другой форме (gennetheis), указывающей на факт, не имеющий связи с каким-то определенным моментом времени. Оно может быть отнесено к Тому, Кто всегда был рожденным от Бога, так же, как всегда существовал Сам Бог, — следовательно, только к Его вечному Сыну. В НАБ эта вторая фраза именно так и переведена — Сын Бога хранит его. Каким образом христианин может удержаться от греха? Конечно, не ценой собственных усилий (несмотря даже на то, что ему, несомненно, доступны все возможности, которыми располагает Бог, и на него распространяется влияние Божьей благодати), но лишь пребывая в вечном Сыне, Чье воздействие приводит к тому, что в человеческой душе укореняются и набирают силу ростки веры.

Это Христос помогает Божьим детям хранить себя, и поэтому сатане не удается, буквально говоря, «ухватиться» за них. Он может и будет воздействовать на Божьих детей, но он не может укорениться в их душах, не может полностью подчинить их своей власти. Весь мир — об этом сказано в стихе 19 — лежит во зле. Но благодаря вечному Сыну, церковь хранит себя. Он обладает огромной мощью, позволяющей, по Его же собственным словам, полностью обеспечить нам защиту. «И Я даю им [Моим овцам] жизнь вечную, и не погибнут вовек, и никто не похитит их из руки Моей; Отец Мой, Который дал Мне их, больше всех, и никто не может похитить их из руки Отца Моего; Я и Отец — одно» (Ин. 10:28-30). Борясь с грехом в своей душе, мы делаем это с дерзновением, не отчаиваясь и не теряя надежды. Наш защитник сильнее, чем наш враг; более бдительный и более заботливый по сравнению с тем, на что способны мы сами. Мы знаем истину, так давайте радоваться, пребывая в ней и веря в нее. Можно ли выразить эту уверенность более убедительно, мощно и в то же время так смиренно, как это сделал Топлэди в своем гимне?

Могучий есть защитник у меня.

Невидим Он, но рядом неизменно,

И власть Ему великая дана

Карать, и миловать, и побеждать мгновенно.

Его улыбка в холод согревает,

И свежесть благодать Его несет.

Стеной любви Он душу защищает,

Спасение и радость мне дает 1.

1 Август Монтегю Топлэди (1740 - 78).

3. Новое отношение к миру (ст. 19)

Христиане знают, что принадлежат Богу, а не миру. Это второе важнейшее заявление Иоанн рассматривает в свете первого — личные взаимоотношения между Божьими детьми и их Отцом. Здесь говорится буквально следующее: «Мы знаем, что мы от Бога»; строгая грамматическая конструкция этого предложения подчеркивает, что Бог — единственный источник жизни. Это объясняет и оправдывает то обстоятельство, что в НМВ здесь включено слово дети, и в целом предложение выглядит так (в буквальном переводе): «Мы знаем, что мы дети Божьи. Все, что мы имеем, исходит от Него, поэтому мы принадлежим Ему целиком и полностью — телом, разумом и душой». Каждый христианин знает это, и это отнюдь не является следствием излишней самонадеянности. Доказательством ему служат позитивные изменения, которые вносит новое рождение в его поведение и жизнь. Их Иоанн в общих чертах намечает в своем Послании. Кроме того, по самому своему определению Божья семья отделена от всего мира. Дети Божьи живут, руководствуясь другими принципами, по сравнению с неверующими в окружающем их обществе.

Это вопрос власти. Мир лежит во зле. В нем господствует дьявол, который подчиняет его своему деспотическому влиянию, организует и, словно хороший дирижер, «настраивает» его жизнь и деятельность, чтобы проявить таким образом свой собственный бунт и ненависть по отношению к Богу. Сегодня нам достаточно открыть любую газет)' или послушать сводку новостей, чтобы убедиться в правдивости сказанного. Напротив, Бог управляет Своими детьми с помощью света и любви, вот почему они не испытывают желания попасть в зависимость к этому миру. Конечно, мы не должны забывать о том, что сам дьявол — тоже Божье создание и поэтому подвластен Ему; Бог не позволяет ему продвинуться ни на шаг дальше, чем считает нужным (см. Иов. 1-2), и конечная судьба дьявола предопределена (Отк. 20:10). В этом причина того, что свобода, как ее понимает мир, на самом деле является рабством, а обещания дьявола, подталкивающего нас к попытке стать независимыми от Бога, — иллюзией.

Большинство пагубных пристрастий, подчинивших себе людей двадцатого столетия, — алкоголь, сексуальная распущеннность, наркотики, азартные игры — фактически представляют собой попытку освободиться от рабства греха, спрятаться от него в своем крошечном мирке, попытаться там обрести удовлетворение, добиться максимальной степени самовыражения. Однако ограниченные, эгоистичные средства «удовлетворения» помогают ненадолго; тот, кто пренебрегая помощью Бога, применяет их, подобен человеку, страдающему от изнурительной жажды и пытающемуся утолить ее соленой водой. Чем больше мы имеем, тем больше мы хотим иметь; а чем больше хотим, тем меньше становится испытываемое нами чувство удовлетворения. Вот по какому пути направляет нас дьявол.

И то, что справедливо на индивидуальном уровне, оставаясь столь же справедливым, приобретает ужасающие размеры на межнациональном и мировом, не только в политическом и военном смыслах, но и в отношении экологии тоже. Тирания греха основана на эгоизме. Истинной любви противопоставляется себялюбие. Мыслящие и неравнодушные люди осознают проблемы, но разрешение их в этом мире невозможно. Тот, кто стремится лишь к разрушению, держит мир мертвой хваткой. Сэр Питер Скотт, натуралист, отдавший много сил сохранению природы, как-то высказал мысль, что мы должны «стать защитниками тех, кто придет после нас», чтобы они не получили в наследство планету, находящуюся на грани смерти. «Я думаю, что человечество ожидают ужасные бедствия, если мы не будем заглядывать в будущее чуть-чуть дальше, чем делаем это сейчас, и если долгосрочные перспективы не станут для нас важнее сиюминутной выгоды» 1. Подобные призывы требуют от человеческого рода таких способностей и мужества, которыми он не обладает.

Христиане знают, что дело обстоит именно так, и знают почему. Непростительно для церкви сосредоточивать свои усилия на попытках сохранить себя как таковую, со всеми своими отличительными особенностями, полностью отгородившись от мира и его проблем. Это та роскошь, которую, по словам Христа, мы себе позволить не можем. Если разобраться, это вообще не роскошь — это, напротив, тот путь, на котором нас ожидает скорая смерть от «удушья». Если мы пребываем во Христе и признаем Его власть, нам нельзя забывать о том, что Он уполномочил всех нас идти в мир, а не прятаться от него. Наше новое отношение к миру вовсе не означает равнодушия и стремления отгородиться от него. Напротив, в основе его лежит сострадание; мы должны принимать проблемы мира близко к сердцу, как поступал наш Спаситель. Если мы отчетливо представляем себе свою позицию по отношению к миру и убеждены в ее правильности, то это не может не сказаться на нашем поведении и приведет к тому, что в своих общинах мы станем «солью земли и светом» и задача распространения Благой вести будет для нас важнее всего. Говоря словами Иуды: «Сохраняйте себя в любви Божией, ожидая милости от Господа нашего Иисуса Христа, для вечной жизни. И к одним будьте милостивы с рассмотрением; а других страхом спасайте, исторгая из огня» (Иуд. 21-23).

4. Новое познание Бога (ст. 20-21)

Последнее рассмотренное нами важнейшее утверждение является основополагающим для двух последующих. Знаем также, что Сын Божий пришел... да познаем

 

Выступление сэра Питера Скотта в Законодательном Собрании, «Тайме» от 9 октября 1976 года.

 

Бога... и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе. Наша победоносная вера опирается на то, что совершил Бог, воплотившись в исторического Христа. Христиане знают «Иисуса Христа, пришедшего во плоти» (4:2), и знают также, что Он пришел «водою и кровию» (5:6). Его приход дал нам свет и разум, без чего и с духовной, и с интеллектуальной точек зрения невозможно восприятие истины. Божья истина обращена к разуму, через него она проникает в сердце, воздействуя на желания и волю; но вся она не может быть постигнута исключительно разумом. Чтобы осознать и принять ее в полной мере, необходимо непременно учитывать ее нравственный и духовный аспекты. Для понимания христианской истины недостаточно усвоить ее основные формулировки, хотя это само по себе достаточно важно, или овладеть несколькими абстрактными философскими идеями, подобно тому, как обстоит дело с учением гностиков; необходимы встреча, познание и подчинение Тому, Кто Сам есть истина, — да познаем Бога истинного. Это знание переходит в единение и союз. Иисус, Сын Божий, пришел для того, чтобы мы могли вступить в глубоко личные взаимоотношения с Богом. Следовательно, подлинный христианин может быть уверен, что под воздействием Духа Святого его разум озаряет свет истины, а воля обретает мощные побудительные мотивы. Иисус, Сын Божий, открывает нам истину. С помощью этой истины мы познаем Бога, Который есть жизнь вечная. И да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе (ст. 20). Это означает не только то, что Иисус благодаря Своему воплощению, безупречной жизни, искупительной смерти и чудесному воскресению открыл для нас Отца, но и то, что таким образом Он дал нам возможность войти в тесное единение с единственным истинным Богом. Опираясь на веру, мы вступили во взаимоотношения с Ним, которые ни при каких обстоятельствах не будут расторгнуты. Мы — в Боге, и Он — в нас, Его людях, поэтому во Христе мы настолько близки к Нему, насколько это вообще возможно. Бог разделяет с нами Свою собственную неразрушимую жизнь, жизнь в вечности. Такова реальность, поскольку такова Истина, окончательная и абсолютная. Таково «наше общение — с Отцем и Сыном Его Иисусом Христом», о котором Иоанн еще в начале своего Послания (1:2-3) рассказывал нам как о самой сущности вечной жизни. Таким образом, мы прошли полный цикл. Поднимаясь вслед за Иоанном по своеобразной «винтовой лестнице» его рассуждений, мы достигли вершины и обнаружили там Самого Бога, а в Нем — вечную жизнь. И цель, ради которой мы предприняли это «путешествие», состояла в желании убедиться в объективности открывающихся истин и реальности их влияния на нашу повседневную жизнь. Христианин должен знать и непоколебимо верить, что все, сказанное в Послании, — истина. Мы знаем Бога и пребываем в Нем — этот факт, усилиями Божьей благодати, неопровержим.

Но это отнюдь не означает призыва «почивать на лаврах» христианской уверенности. Дети! храните себя от идолов (ст. 21). Это логическое заключение, и оно касается нашей прямой обязанности — гармонически сочетается с тем, на что указывает нам стих 18, а именно, с необходимостью хранить себя, опираясь на силу Господа нашего Иисуса. Что обычно приходит на ум, когда говорят об идолах? «Идол — это нечто, занимающее место, предназначенное Богу» 1. Он — подделка, суррогат, но никак не подлинная сущность. Он может быть изготовлен из дерева, камня или драгоценных металлов. Руки искусных мастеров вырезают его или создают каким-либо другим способом. Но вряд ли Иоанн имел в виду рукотворные артефакты подобного типа. Скорее всего, его волновали ложные идеи и еретические концепции, касающиеся Бога, предназначенные для того, чтобы подчинить себе церковь.

Это предостережение Иоанна звучит не менее актуально и в наши дни. Некоторые современные проявле-

1 Уэсткотт, с. 197.

 

ния идолопоклонства отличаются почти тем же примитивизмом и в то же время действенностью, что и в первом столетии. Маммона .(деньги, богатство) все еще относится к разряду божеств, обладающих сокрушительной силой, если люди живут только для того, чтобы приобретать и иметь. В своих наиболее извращенных формах материализм сводится к погоне за властью, социальным положением, успехом, славой. Мир наводнен людьми, считающими, что они обязаны только самим себе; для которых существует единственный культ -они сами,,и даже церковь не свободна от подобных искушений. Мы должны всячески остерегаться их. Однако в нашем веке, ничуть не в меньшей степени, чем в другие времена, красочный портрет на картоне сплошь и рядом заменяет живого и подлинного Бога, и эта подмена разрушает наш духовный мир. Будь это «демифологизированный» Бог радикального богословия, лишенный Своей сверхъестественной силы, или же Бог «для личного употребления», в общении с Которым некоторые допускают сверхфамильярность, поскольку в их глазах Он утратил все Свое величие. Здесь кроется одна и та же опасность. Очень легко вообразить себе, будто Бог целиком и полностью у нас «под контролем», будто мы знаем о Нем все, можем предсказать Его реакцию и даже то, чем она обусловлена. Но все это не Бог, это идол нашего собственного изготовления, умело замаскировавшийся, чтобы оправдать поклонение себе.

Храните себя от идолов. Все, мешающее Богу стать основой нашей жизни, должно быть безжалостно отброшено. Все представления о Боге, противоречащие истине, должны быть отвергнуты. Это Послание, так же, как и Библия в целом, было написано, чтобы вооружить нас умением отличать истину от заблуждения. Нам вменяется в обязанность поддерживать неприкосновенность учения, сохранять самих себя и не иметь дела с ложными целями ни в каких сферах своей христианской жизни — духовной, материальной и интеллектуальной. Лжеучителя — это наши враги, и вдохновляются они самим злом; но христиане могут быть уверены в себе. Уверенность эта основана на том, что им принадлежит вечная жизнь. Они имеют дерзновение, и важнее этого на свете ничего не существует.