Эдвард Янг

Введение в Ветхий Завет

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. КНИГА ПРОРОКА ДАНИИЛА

 

НАИМЕНОВАНИЕ

 

Книга названа по имени ее главного героя — dani`el. Этим именем был назван также второй сын Давида (1Пар. 3:1; ср. также Ездр. 8:2 и Неем. 10:6).

 

АВТОР

 

Согласно Талмуду (Baba bathra 15а), "мужи Великой Синагоги написали... книгу Даниила". Речь, однако, не идет о том, что евреи не признавали авторства Даниила: еврейское и христианское предание свидетельствуют о том, что, живя при царском дворце в Вавилоне, Даниил в 6 веке до н. э. написал свою книгу. Для того, чтобы показать, что этот традиционный взгляд верен, приведем несколько соображений:

1. Иисус Христос ссылается на книгу пророка Даниила (ср. Мф.24:15 с Дан. 9:27 и 12:11). Независимо от того, имеет ли он в виду отрывок 9:27 или 12:11, он говорит, что о мерзости запустения пророчествовал Даниил. Это тем более интересно потому, что, согласно современным критикам негативной школы, оба отрывка восходят к эпохе Маккавеев. Но если брать оба отрывка в их контексте, станет ясно, что по крайней мере часть книги Христос считал принадлежащей перу самого Даниила.

Попытка разрешить это затруднение была предпринята Картледжем,¹ согласно которому "Иисус, наверное, знал, что книгу писал кто-то еще, но все равно говорил о ее авторстве так, как это было принято. Быть может, получилось и так, что "уничижение", о которой говорил апостол Павел, не дало воплотившемуся Иисусу возможности иметь полное знание о каких-то несущественных вещах; Он просто мог опираться на существующее предание". Такая аргументация представляется нам неосторожной. Да, облекшись в человеческую природу, наш Господь не имел представления о некоторых вещах, и Картледж сам подчеркивает, что Христос сказал о том, что не знает времени Своего пришествия. Все это так, однако  надо отметить, что Христос ни слова не говорил о том, чего не знал. О Своем возвращении Он говорил только в общих чертах, не называя ни дня, ни часа. Равным образом, нельзя сказать, что Он просто использовал современное ему предание, ибо в таком случае Он или не знал, о чем говорил, или обманывал. Если бы, облекшись в человеческую природу, Иисус Христос не знал о том, кто написал книгу пророка Даниила, он не стал бы говорить на эту тему. А если, зная, что Даниил не говорил о мерзости запустения, Он все равно присоединил бы Свой голос к этому ошибочному взгляду, то Он, несомненно, был бы повинен в обмане. Ему следовало бы исправить это заблуждение.

Если Христос не исправил его, то отсюда следует, что Ему нельзя доверять. Но если Ему нельзя доверять в столь важном вопросе, то может ли мы делать это, когда Он предстает пред нами как единственная надежда на спасение? Итак, упомянутый взгляд на нашего Господа надо отвергнуть. Вопрос об авторстве книги Даниила весьма важен, поскольку в ней речь идет о судьбах людей. Если Даниил написал книгу, в которой действительно говорил о грядущих событиях, способных повлиять на судьбу человечества, как сказал наш Господь, то в таком случае мы должны обратить самое серьезное внимание на то, что в ней говорится. Если же Даниил не писал этой книги, а наш Господь ошибочно или преднамеренно позволил нам думать, будто он ее написал, тогда как мы можем верить, что содержание книги истинно?

2. Свидетельство Иисуса Христа подтверждается тезисами самой книги. Даниил говорит от первого лица и утверждает, что ему были даны божественные откровения (см., например, 7:2, 4, 6 и далее, 8:1 и далее, 15 и далее, 9:2 и далее, 10:2 и далее, 12:5-8). В 12:4 ему велено сокрыть слова книги и запечатать ее.

В этой связи также можно отметить, что вся книга явно представляет собой произведение одного автора, и если о Данииле говорится, что ему были даны божественные откровения, то отсюда следует, что он является автором всей книги.

Приведем аргументы, говорящие в пользу единства книги.

1) Первая часть книги подготавливает вторую, а вторая отсылает к первой. Таким образом, 7 глава более полно излагает то, о чем говорится во 2, и то же самое делает 8 глава. Однако ни 7, ни 8 главы нельзя полностью понять без 2 главы. Кроме того, 2 глава подготавливает почву для описания тех откровений, которые даны в 9, 10, 11 и 12 главах, и все они основываются на более раннем откровении из 2 главы (ср. также 2:28 и 4:2, 7, 10 с 7:1, 2, 15).

2) Отдельные разделы одной и той же части также взаимосвязаны. Достаточно сравнить 3:12 с 2:49; упоминание о том, что священные сосуды были отправлены в Вавилон (1:1-2), подготавливает нас к правильному пониманию пира Валтасара, описанного в 5 главе; отрывок 9:21 можно сравнить с отрывком 8:15 и далее, 10:12 с 9:23  и т.д. Если читатель внимательно прочтет книгу, на него произведет глубокое впечатление удивительная взаимосвязь и взаимозависимость ее различных частей.

3) Исторические повествования имеют одну цель: показать, как Бог Израиля прославляется и среди языческих народов.

4) Образ Даниила везде одинаков. На протяжении всей книги перед нами одно и то же лицо.

5) Литературное единство книги широко признается исследователями всех школ и направлений. Его всегда отстаивали консервативные ученые, но в последнее время такой же точки зрения стали придерживаться Драйвер, Чарльз, Раули и Пфайфер.²

3. Есть несколько новозаветных отрывков, в которых, по крайней мере косвенно, подтверждается подлинность книги Даниила: Мф. 10:23; 16:27 и далее, 19:28; 24:30; 25:31; 26:64.

4. В книге отражен исторический фон, характерный для эпохи существования Вавилонской и Персидской империй. Против подлинности книги выдвигаются доводы исторического порядка, но они представляются несостоятельными.

Одним из первых, кто усомнился, что Даниил написал книгу, носящую его имя, был Порфирий — философ-неоплатоник 3 века н. э. Во время своего путешествия на Сицилию Порфирий (тогда ему было около сорока) написал произведение в пятнадцати книгах, озаглавленное "Против христиан". Этот труд полностью утерян, но фрагменты 12 книги, в которой автор выдвигает свои критические доводы по отношению к книге пророка Даниила сохранились в комментарии Иеронима на эту библейскую книгу. Порфирий отрицает, что в 6 веке до н. э. Даниил мог написать книгу, носящую его имя, и утверждает, что ее написал некто, живший в Иудее в эпоху Антиоха Епифана. Порфирий пришел к этому выводу на основании того, что в книге довольно точно описывается упомянутая эпоха. Следовательно, перед нами историческое описание, а не пророчество, поскольку, согласно Порфирию, пророческое предсказание невозможно (si quid autem ultra opinatus sit, quia futura nescient, esse mentitum). С точки зрения Порфирия автор просто лгал (mentitum), желая возродить надежду в сердцах Иудеев его эпохи.

Критикуя книгу, Порфирий основывался на антитеистических философских предпосылках. Он считал, что пророческое предсказание невозможно и поэтому отвергал такую возможность и в данном случае. Тем не менее к чести Порфирия можно сказать одно: он ясно осознавал, что если кто-то намеренно скрывался под именем Даниила, то этот кто-то — обманщик. По сути дела, это основное возражение, подкрепляющее точку зрения, согласно которой какой-то неизвестный иудей написал книгу, просто воспользовавшись именем Даниила как своего рода прикрытием. На самом деле это обман, и от этого никуда не деться. Хорошо сказал Пьюси: "книга Даниила очень хорошее поле битвы между верой и неверием, она не признает никаких половинчатых мнений. Перед нами или божественное произведение, или жульничество".³

В этой связи я хотел бы процитировать написанное мною в другом месте: "книга пророка Даниила притязает на то, чтобы быть серьезным историческим повествованием. Она утверждает, что является откровением небесного Бога, обеспокоенного будущей судьбой отдельных людей и целых народов. Если она была написана в эпоху маккавеев, и написана ради того, чтобы укрепить веру людей того времени, если тем самым сложилось впечатление, что ее автором был Даниил, иудей, живший в шестом веке, то, хотим мы этого или нет, но перед нами обман. От такого вывода никуда не деться. Нельзя сказать, чтобы евреи делали такое часто, но это ни на йоту не умаляет их вины. Одно дело — пользуясь псевдонимом, написать какой-нибудь безобидный роман и совсем другое — под псевдонимом выпустить книгу, притязающую на то, что она — Божие откровение, наставляющую людей — и к тому же рассматривать ее как каноническую.  Иудеи межзаветного периода могли сделать первое, но нет никаких свидетельств тому, что они когда-либо делали второе".⁴

Еврейский рационалист Уриэль Акоста (1590-1647) считал, что книгу Даниила измыслили для того, чтобы поддержать учение о телесном воскресении. В 1727 году английский деист Энтони Коллинз в приложении к своей работе "Scheme of Literal Prophecy Considered" подверг критике целостность пророчества. Однако самая ранняя основательно продуманная критика была, по-видимому, предпринята Леонардом Бертольдом в 1806-08 гг. С тех пор две точки зрения борются за преобладание. Согласно первой (которую мы здесь и излагаем) сам Даниил, вдохновленный Богом, написал эту книгу в Вавилоне в 6 веке до н. э. Согласно второй, книга была написана в Палестине неизвестным евреем во 2 веке до н. э. во время маккавейских войн.

В последнее время благодаря Густаву Хельшеру эта теория слегка изменилась.⁵ Хельшер утверждал, что подлинный автор книги действительно жил в эпоху маккавеев и его перу принадлежат 8-12 главы. До него существовало старое собрание, которое состояло из пяти повествований (т.е. Дан.2-6) и которое, в силу представленного в них исторического фона, по-видимому, появилось раньше маккавеев. Взяв эти рассказы, составитель предварил их введением (глава 1), вставил 7 главу как связующую, и в результате получилась та книга, которой мы теперь располагаем. Другие исследователи, по существу, тоже приняли эту позицию.

Почему же исследователи отказывают Даниилу в авторстве?

1. Во-первых, в 11 главе (кроме стихов 36-45) содержится столь точное описание войн между Сирией и Египтом и настолько верное описание эпохи Антиоха Епифана, что это, без сомнения, заставляло и заставляет многих исследователей считать, будто книга написана очевидцем излагаемых событий. Кроме того, в 8 главе эта эпоха описана столь ясно, что многим кажется, будто глава была написана после самих событий. Было бы несправедливо сказать, что все, кто считает, что книга была написана после изложенных в ней событий, вслед за Порфирием не верят в пророческое предсказание. Тем не менее, есть много защитников такой точки зрения, которые, таким образом, свидетельствуют о недостатке веры. Так или иначе, но мне думается, что характер этих глав во многом определил точку зрения некоторых исследователей относительно времени написания книги.

2. Во-вторых, многие исследователи не верят, что книгу написал Даниил, считая, что если бы он действительно ее написал, то в ней не было бы исторических неточностей и непоследовательности. В качестве примера приводятся следующие соображения.

1) Считается, что упоминание в отрывке 1:1 о третьем годе царствования Иоакима представляет собой анахронизм, поскольку Иеремия на четвертом году царствования этого царя говорит о халдеях так, что становится ясно: на Иерусалим они еще не нападали (ср. Иер. 25:1, 9; 46:2. Иер. 25:1 — эти отрывки показывают, что четвертый год царствования Иоакима пришелся  на первый год правления Навуходоносора). Некоторые считают, что у автора книги были неясные представления о хронологии и он имел в виду осаду Иерусалима, предпринятую в 597 г. до н. э., когда Иоаким был царем. Однако на самом ли деле автор путался в хронологии? Делалось несколько попыток, чтобы ответить на это затруднение.

а. Аалдерс считает, что поскольку в еврейских рукописях буквы алфавита обозначали определенные цифры, ошибка возникла потому, что буква вав (шесть) была заменена на гимел (три). Исходя из этого, исследователь склонен считать, что поход был предпринят на шестом году царствования Иоакима. Такое решение возможно, но поскольку все списки говорят в пользу данного текста, ошибка должна быть очень древней.

б. Кейл и другие исследователи переводят еврейское слово ba (1) как "он выступил". Таким образом, речь идет о том, что  в третий год царствования Иоакима Навуходоносор еще только отправился в поход на Иерусалим. Если такой перевод правилен, нет никакой необходимости предполагать, что на третьем году правления Иоакима Навуходоносор прибыл к стенам Иерусалима и осадил его. Несмотря на критические высказывания Драйвера и других исследователей, такой перевод вполне возможен (ср. Быт. 45:17; Исх.  6:11; 7:26; 9:1; 10:1; Чис. 32:6; 1Цар. 20:19; 4Цар. 5:5; Ин. 1:3). Тем не менее тесная связь между "пришел" и "и осадил его", а также упоминание о дате заставляют думать, что осада тоже началась на третий год.

в. На мой взгляд, правильное решение заключается в том, что в данном случае Даниил ведет хронологию согласно вавилонскому методу летосчисления, а Иеремия — палестинскому. По вавилонскому обычаю, год восшествия царя на престол именовался не первым годом правления, а "годом вступления в царство". Таким образом, говоря о третьем годе царствования Иоакима, Даниил, по сути дела, указывает на тот самый год, который Иеремия  считает четвертым. Поясним наглядно:

 

Вавилон	Палестина
Год восшествия	Первый год
Первый год	Второй год
Второй год	Третий год
Третий год	Четвертый год

Такое предположение полностью устраняет проблему, возникшую в связи с упоминанием третьего года. Мимоходом отметим, что это упоминание лишь доказывает подлинность книги. Ее автор был знаком  с книгой пророка Иеремии (см. 9:2), и не только знаком, но и читал ту самую главу, в которой четвертый год царствования Иоакима увязывается с первым годом Навуходоносора (ср. стих 11, где упоминается семидесятилетний период плена). Если автор книги действительно был каким-то неизвестным евреем, жившим во втором веке до н. э., то почему в таком случае четвертый год он называет третьим? Если он хотел, чтобы его книга производила впечатление подлинной, то здесь он совершил ошибку. Почему он ее сделал?⁷

В этой связи можно упомянуть, что, согласно некоторым исследователям, Иерусалим был взят не в 605 году до н. э. (третий год царствования Иоакима), а только в 597. В ответ можно сказать, что Даниил вовсе не утверждает, будто Иерусалим был взят в третий год.

Кроме того, считается, что автор не прав, говоря, что Навуходоносор взял Иерусалим, будучи царем, однако слово "царь" в данном случае употребляется, предвосхищая события, как если бы мы сказали: "в детские годы президента Вашингтона".

2). В книге Даниила слово "халдейский" употребляется в двух значениях: как обозначение народа и в более узком смысле — как наименование сообщества мудрецов. В Ветхом Завете (равно как и в надписях) более нигде оно не используется в этих двух значениях. Во втором, более узком смысле, его впервые употребляет Геродот (около 440 г. до н. э.), и на этом основании делается вывод, что его двойное использование является неточным и указывает на более позднюю дату написания книги. Однако так ли это на самом деле? Обратимся к Геродоту. Он пишет о том, что "будучи жрецами этого бога, халдеи говорят..." (i.181). И в другом месте: "Каждый год, совершая празднество этого бога, на великом жертвеннике халдеи сжигают также тысячу талантов благовоний " (i.183). В этой же главе он употребляет следующие фразы: "как говорили халдеи" и "я этого не видел, но говорил, что было сказано халдеями". Итак, Геродот, по-видимому, усматривает в этих халдеях жрецов. Более того, празднество, которое они совершают, представляет собой старый обычай, а не какое-то новшество. Складывается впечатление, что этот обычай  существовал довольно долгое время, ибо, как говорит Геродот, халдеи сказали ему, что во времена Кира в храме стояло огромное золотое изваяние человека. Захотев его заполучить, сын Дария Ксеркс (486-465 до н. э.) убил жреца, запретившего ему вынести статую.

Когда читаешь эти слова Геродота, естественным образом возникает впечатление, что все описываемое существовало со времен царя Кира. Начиная с его эпохи, существовало святилище, и вполне логично предположить, что служащие в нем жрецы, халдеи, тоже несли свое службу с той поры. Кроме того, есть основание считать, что жрец, воспротивившийся Ксерксу, обладал тем же самым саном, который имели жрецы, беседовавшие с Геродотом, то есть был халдеем.

Итак, при внимательном прочтении этого историка складывается впечатление, что задолго до его времени халдеи служили жрецами. Тот факт, что до сих пор мы не располагаем никаким небиблейским материалом 6 века до н. э., в котором слово "халдей" употреблялось бы во втором, более узком значении, не является достаточным основанием для того, чтобы рассматривать этот случай в книге Даниила как указание на ее более позднее написание.

3) Считается, что будучи иудеем, Даниил не позволил бы себе вступить в касту "мудрецов", да и последние не допустили бы этого. Однако в книге не говорится, что Даниилу был дан какой-то сан: он был наделен политической властью над всеми мудрецами Вавилона (2:48:49) — и все. "Если книга Даниила на самом деле рассказывает о том, что Даниил стал языческим жрецом (как, по-видимому, считают некоторые критики), то не является ли это одним из самых сильных аргументов против теории послепленного происхождения книги? Как понять, что "легендарный" иудейский герой становится языческим жрецом в 3 веке до н. э., когда иудейский национализм набирал силу? А если перед нами рассказ из маккавейской эпохи, то как вообще объяснить такую картину?"⁸

4) Высказывалось сомнение в достоверности рассказа о безумии Навуходоносора (4). Картледж, например, недавно заявил, что "история ничего не знает о безумии Навуходоносора, описанном в книге Даниила".⁹ Однако так ли то на самом деле? В своем "Приготовлении к Евангелию" (Praeparatio Evangelica, ix.41) Евсевий приводит отрывок из Абидана, в котором описываются последние дни Навуходоносора. Так говорится, что "одержимый каким-то богом", царь приблизился ко дворцу и возвестил о пришествии персидского мула (т.е., Кира), который поработит народ. Далее говорится, что, возвестив это предсказание, он тотчас исчез. Последние слова, вероятно, указывают на безумие царя, выразившееся в форме предсказания. Таким образом, в эпоху Абидана существовала легенда о том, что к концу жизни с Навуходоносором произошло нечто необычное. Считалось, что царь был одержим каким-то божеством; Даниил тоже говорит, что он находился во дворце, и это событие произошло после его завоевания и незадолго до смерти.

Берос (Против Апиона i.20) отмечает, что, процарствовав три года и начав строить какую-то стену, Навуходоносор внезапно заболел и умер. В греческом тексте проводится мысль, что царя неожиданно поразила какая-то болезнь. Болезнь перед смертью настолько обычное дело, что о ней не упоминают, если она не представляет собой чего-то особенного. Следовательно, перед нами, наверное, искаженное осмысление той трагедии, которая постигла царя. В то же время не следует забывать, что даже если история (кроме Библии) ничего не говорит о его безумии, само по себе это не является достаточным основанием для того, чтобы отрицать историчность книги Даниила.

5) В пятой главе, а также в других местах Валтасар называется царем, однако на самом деле последним царем ново-Вавилонской империи был Набонид, отец Валтасара. Быть может, называя Валтасара царем, автор книги совершил историческую ошибку?

Абсолютно верным является то, что все доступные нам клинописные свидетельства говорят о Валтасаре как о сыне царя (mar sharri), то есть как о наследном принце. Однако в одном тексте (так называемая персидская поэма Набонида) утверждается,¹⁰ что Набонид, вверив правление своему сыну Валтасару, воздвиг себе резиденцию в Теме (Аравия). Более того, о Валтасаре говорится так, чтобы показать, что он исполнял царские обязанности. Молясь о многолетии, Набонид своеобразно отождествляет Валтасара с собой. Клятвы приносятся от имени обоих. Мы читаем о "указах (a-di-e) вавилонского царя Набонида и царского сына Валтасара". Валтасар наделяет землей, издает повеления, и в частности в том, что касается храма в Эрехе, имеет в своем распоряжении чиновников, которые по своему достоинству равны чиновникам царя. Когда речь идет о сборе дани, оба имени тесно связываются между собой. Кроме того, не следует забывать, что арамейское слово, которое переводится как "царь" (malka), не обозначает абсолютного монарха.

Таким образом, формально, Валтасар находился в подчинении Набонида, однако поскольку, имея с ним дело, евреям, по существу, приходилось общаться с человеком, обладающим царским статусом, Даниил называет его царем, и, следовательно, нет оснований обвинять автора в неточности ¹¹

6) В пятой главе книги Даниила о Навуходоносоре сказано, что он был отцом Валтасара, хотя на самом деле его отцом был Набонид. Такой довод вряд ли заслуживает серьезного рассмотрения, поскольку в восточных языках слово "отец" может иметь много дополнительных значений. Несомненно, что здесь оно употребляется просто для указания на предка. Нельзя забывать, что автор книги Даниила был знаком с книгой пророка Иеремии, где сказано, что после Навуходоносора царствовал Эвиль-Меродах (Иер. 52:28-31). В свете сказанного складывается впечатление, что нам надо понимать это слово как использованное просто для указания на предка.

7). Считается, что упоминание о Дарии Мидянине свидетельствует о том, что автор не слишком хорошо представлял себе сторию. До сих пор в надписях мы не встречаем никаких упоминаний этого имени, и просто невозможно отождествить Дария с каким-либо известным историческим персонажем. Его отождествляли с Гобриасом, Камбисом, Астиагом и другими, однако, как подчеркивает Раули, все это выглядит неубедительно. Тем не менее это не доказывает, что Дария вообще никогда не существовало. Вполне возможно, что он был возведен на царство, как об этом говорит Даниил. Согласно мудрому замечанию Драйвера "осторожная критика не станет придавать слишком большого значения молчанию надписей, где многое еще, наверняка, предстоит выяснить".¹²

8) Некоторые критики считают исторически неправдоподобными слова Даниила о том, что Дарий Мидянин поделил все царство на сто двадцать сатрапий, Однако в самом тексте говорится не о том, что страна была поделена таким образом, а лишь о том, что Дарий назначил по всему царству сто двадцать сатрапов (царских наместников). На них могла возлагаться особая задача попечительствовать над недавно завоеванной страной, поскольку ее население относилось к завоевателям враждебно. Иными словами, речь могла идти не о разделении страны на сто двадцать сатрапий, а просто о временном установлении. Кроме того, назначенным сатрапам, наверное, были вверены районы, которые по своей территории были меньше настоящих сатрапий. Некоторые могли просто выполнять какую-то особую миссию; например, в одной из своих надписей Дарий Истасп говорит: "Был человек, именем Дадрсис, персиянин, мой поданный, сатрап в Бактрии, его я послал". На самом деле мы не располагаем никакими объективными данными, на основании которых можно было бы отрицать достоверность отрывка 6:1. Таким образом, даже если в тексте действительно говорится, что царство было поделено на сто двадцать сатрапий, нельзя доказать, что такое высказывание является ошибочным.

9) Считается, что персидский титул "сатрап" употребляется в книге Даниила (3:3) как вавилонский. В ответ можно сказать, что перед нами не обязательно анахронизм. Во-первых, вполне возможно, что в силу персидского влияния этот термин мог употребляться в Вавилоне даже во время царствования Навуходоносора. Однако делать такое предположение нет необходимости. Если Даниил писал свою книгу после падения Вавилона, например, на третьем году царствования Кира, то в некоторых случаях вместо устаревших вавилонских терминов он вполне мог использовать персидские. Такой прием делал его сочинение более понятным для читателей, живших в эпоху персидского завоевания. Если это так, употребление слова "сатрап" ни в коем случае не является анахронизмом.

10) В отрывке 9:2  говорится, что Даниил сообразил по книгам  время продолжительности плена. Многие критики считают, что данное выражение относится к собранию священных книг, которые не могли сформироваться к концу плена. Однако если, исходя из этого, мы сделаем вывод, что Канон уже сформировался, то этот вывод будет ложным. Выражение "по книгам" (bassefarim) просто указывает на ряд сочинений, среди которых были и пророчества Иеремии. Таким образом, данное выражение, по-видимому, представляет собой широкое обозначение Писаний.

11) Утверждается, что отнесение книги Даниила к разделу Писаний, а не к Пророкам, свидетельствует о том, что она была написана только после того, как "Канон Пророков" уже сформировался. Однако такой довод кажется неубедительным, поскольку есть основания полагать, что были и те, кто довольно рано относил книгу Даниила к разделу Пророков. Около 175 года н. э. епископ Сардийский Мелитон привел в своих "Эклогах" перечень ветхозаветных книг, где он, в частности, пишет: "Из Пророков, Исайя, Иеремия, из Двенадцати Пророков одна книга, Даниил, Иезекииль, Ездра". В сирийских фрагментах, в которых этот список тоже встречается, приводится такой же порядок, и, кроме того, во многих греческих рукописях Ветхого Завета книга Даниила тоже помещается в раздел Пророков.

На мой взгляд, упомянутый выше довод не является убедительным. Книга Даниила в конце концов была отнесена к разделу Писаний потому, что сам автор не имел формального звания пророка (munus propheticum). Он готовился к государственной службе и был государственным сановником. Пророк являлся посредником между Богом и теократическим государством (Втор. 18:18), а Даниил таковым не был. Говоря о нем как о пророке, Новый Завет и другие свидетельства, по-видимому, имеют в виду тот пророческий дар, которым он обладал (donum propheticum). То же самое верно и по отношению к Валааму (2Пет. 3:16). Следовательно, место книги Даниила в Каноне, по сути дела, не имеет никакого отношения к ее датировке.

12) Упоминая об Исайе, Иеремии и Иезекииле, книга Экклезиастикус (около 176 г. до н. э.) ничего не говорит о Данииле. Это, однако, не доказывает, что к тому времени книга Даниила еще не была написана, поскольку кроме этого имени не упоминаются также имена Асы, Иосафата, Ездры, Мардохея и других. Однако даже если автору Экклезиастикуса было ничего неизвестно о существовании книги Даниила, это не доказывает, что книга еще не была написана.

13) Считается, что неизвестный автор книги Даниила ошибочно думал, будто после падения Вавилона существовала независимая Мидийская империя. Исходя из этого, критики негативной школы утверждают, что в книге Даниила говорится о четырех царствах: Вавилоне, Мидии, Персии и Греции. В поддержку этого необоснованного обвинения обычно приводятся три аргумента.

а. В книге Даниила говорится о том, что после Валтасара правил Мидийский царь. Да, царь, правивший после Валтасара, действительно был мидянином, но это все, о чем говорит Даниил. Если на основании этого мы сделаем вывод о существовании самостоятельной мидийской империи, мы просто внесем в текст книги то, чего в ней нет.¹³

б. Утверждается, что между Киром и Дарием проводится постоянное национальное различие, однако на самом деле Кир назван персом только раз (6:28), Дарий назван мидянином дважды (5:31; 11:1), и кроме того, один раз сказано, что он — из рода мидийского. Эти отрывки просто показывают, что у них было разное национальное происхождение. Разве отсюда следует, что существовала какая-та независимая Мидийская империя, непосредственно предшествующая персидской?

в. Считается, что в отрывке 5:28 говорится, будто царство Валтасара частично перешло к мидянам и частично — к персам. Тем не менее такое истолкование начисто упраздняется тем, что чуть ниже о Дарии Мидянине говорится, что, взойдя на престол, он подчинялся законам Мидии и Персии. Таким образом, в самом этом контексте Мидо-Персия рассматривается как нечто единое и, следовательно, упоминание о Дарии Мидянине не может говорить о неосведомленности или неточности автора книги Даниила.

14) Утверждается также, что язык книги Даниила якобы свидетельствует о том, что она была написана гораздо позднее шестого века до н. э. Отчасти мы уже рассматривали этот аргумент в связи с персидским словом "сатрап". В том разделе книги, где речь идет о Ново-Вавилонской империи, можно встретить и другие персидские слова. Драйвер, например, насчитывает, по меньшей мере, пятнадцать таких слов. Однако если Даниил писал свою книгу после того, как персы завоевали Вавилон, логично предположить, что такие слова он использовал бы прежде всего для обозначения каких-либо должностей, установлений и тому подобного. В третьей главе книги присутствуют и греческие слова, однако это вовсе не говорит, что Даниил не был ее автором,¹⁴ поскольку мы все больше убеждаемся, что греческая культура проникла на Ближний Восток гораздо раньше, чем до сих пор предполагалось.

Что касается еврейского и арамейского языков, то в них нет  ничего такого, что само по себе заставляло бы думать, будто Даниил не написал эту книгу в 6 веке до н. э. В то же время вполне возможно, что те части книги, в которых повествование ведется на еврейском языке, были осовременены, быть может, Ездрой и книжниками (и то же самое, по-видимому, верно и в отношении разделов, написанных на арамейском). С другой стороны (и на то указывают Баумгартнер и другие исследователи), грамматические формы (Formenbildung) арамейских разделов содержат много древних особенностей. В недавно найденных (в 1929 г.) текстах Рас Шармы тоже встречаются некоторые арамейские элементы, в определенных отношениях связанные с арамейским книги Даниила. Например, в некоторых местах Даниил вместо z употребляет d (dehav вместо zehav). Такая особенность его орфографии рассматривалась как указание на позднее время написания книги. Однако с тем же самым мы сталкиваемся и в текстах Рас Шармы, датируемых 15 веком до н. э. Следовательно, нам не мешало бы пересмотреть наши выводы относительно арамейского языка книги Даниила. По крайней мере, мы все больше убеждаемся, что языки не могут рассматриваться как аргумент против древнего происхождения книги. Тому, кто отстаивает ее подлинность, нет необходимости доказывать, что ее арамейский действительно таков, на каком говорили в Вавилоне в шестом веке. Утверждать это вовсе не обязательно, да такое утверждение и не было бы оправданным.

15) Кроме того, высказывается точка зрения, согласно которой богословие книги указывает на то, что она была написана после плена (особенно это касается учения о Мессии, ангелах, воскресении и суде). Согласно Драйверу "это учение преподается с большей конкретностью и выглядит более развернуто, чем во всем остальном Ветхом Завете, обладая особенностями, сближающими его (хотя и не отождествляющими) с тем, что содержится в начальных частях книги Еноха, написанной около 100 года до н. э."¹⁵ Однако этот аргумент ни в коей мере не является достаточным для того, чтобы отрицать раннюю датировку книги Даниила.

В зародыше учение о Мессии появляется с самого начала (Быт. 3:15) и пронизывает собой весь Ветхий Завет. Это на самом деле так, даже если напрямую о Мессии, кроме книги Даниила, говорится только во 2 псалме. В книге Еноха Мессия, по-видимому, предстает в символическом образе белого быка с большими рогами (90:37). И это разительно отличается от образа Мессии в книге Даниила. Что касается учения об ангелах, то здесь книга Еноха перекликается с книгой Даниила только упоминанием имен Гавриила и Михаила. Енох гораздо многословнее Даниила. Кроме того, учение об ангелах также дает о себе знать на всем протяжении Ветхого Завета. Учение о воскресении встречается в различных ветхозаветных отрывках (например, Ис. 16:19; 53:10; Иез. 37; Иов. 19:25; 3Цар. 17; 4Цар. 4). У Даниила о нем говорится только в отрывке 12:2, и здесь нет никакого сходства с тем, что сказано у Еноха (Енох. 25; 90:33). Как и книга Даниила, книга Еноха говорит о грядущем суде, но об этом говорят и некоторые другие ветхозаветные книги (например, Ис. 42;1-4; Иол. 3:9-17; Пс. 1:5; 9:7, 8; 67:14; 75:9). Таким образом, богословие книги Даниила не может служить основанием того, чтобы датировать ее послепленным периодом.

Вместо заключения можно было бы сказать, что, хотя действительно существуют определенные трудности, заставляющие сомневаться в том, что рассматриваемая нами книга была написана самим Даниилом в 6 веке до н. э., приводимые обычно доводы не столь основательны, чтобы утвердиться в этом окончательно.

 

ЦЕЛЬ

Книга Даниила стремится показать превосходство Бога Израиля над идолами языческих народов. Несмотря на то, что, наказывая Израиль, Бог использует эти народы как Свое орудие, они со временем тоже сойдут с исторической сцены. В последние дни небесный Бог воздвигнет царство, которое никогда не разрушится, и хотя время возмущения станет временем гонений на Божий народ, Мессия все равно придет и утвердит вечное царство. Следовательно, можно сказать, что книга Даниила недвусмысленно учит о том, что по отношению к человеческим царствам Бог сохраняет Свое верховенство.

 

АНАЛИЗ

1. Глава 1. Введение ко всей книге. Навуходоносор осаждает Иерусалим, и среди пленников, уведенных в Вавилон, находятся четверо юношей, которых решено воспитывать при дворе. Отказавшись есть пищу с царского стола, они демонстрируют торжество Божьей милости и быстро продвигаются в своем обучении.

2. Глава 2. Навуходоносору снится тревожный сон, в котором он видит истукана. Мудрецы не в силах разгадать сновидение, но его истолкование открыто Даниилу. Даниил говорит царю, что истукан символизирует четыре царства, созданные человеком, преходящие и ограниченные в своих возможностях. Во время их существования небесный Бог воздвигнет вечное, вселенское Царство.

Существуют три основных истолкования этих царств.

 

I	II	III
1.Вавилон	Вавилон	Вавилон
2.Мидо-Персия	Мидия	Мидо-Персия
3.Греция	Персия	Греция
4.Преемники Александра	Греция	Рим

 

Единственно верным является третий вариант. Первый в основном отстаивают Стюарт и Цеклер, а второй — представители негативной школы. Третий вариант подтверждается и Новым Заветом.¹⁶

3. Глава 3. Воздвигнув золотого истукана на равнине Деир, Навуходоносор, урожая смертью, требует, чтобы все ему поклонились. Находятся халдеи, которые сообщают царь, что Седрах, Мисах и Авденаго не поклонились истукану. Призвав их к себе, Навуходоносор спрашивает, так ли это на самом деле, и повторяет свой указ. Они отвечают ему, что полагаются на Бога. В ярости царь приказывает разжечь печь в семь раз сильнее обычного и бросить туда трех юношей. Его повеление исполняется, но царь видит, что они не сгорели и что с ними находится Четвертый. Царь повелевает им выйти из печи и благословляет их Бога.

4. Глава 4. Растревоженный сновидением, Навуходоносор призывает мудрецов, которые, однако, не в силах его разгадать. Приводят и Даниила, который истолковывает сон, не сулящий царю ничего хорошего. Скоро сон исполняется, и на какое-то время царь лишается рассудка. Выздоровев, он возносит хвалу Богу Даниила.

5. Глава 5. Валтасар устраивает большой пир, во время которого на стене дворца появляются чудесные письмена. Даниил объясняет, что в них говорится о гибели Валтасара. Предостережение сбывается, и Валтасар погибает.

6. Глава 6. Валтасара сменяет Дарий Мидянин. Возревновав, некоторые соперники Даниила устраивают заговор, чтобы уничтожить пророка. Даниила обвиняют в том, что он нарушает мидийский и персидский закон, и бросают в ров со львами, откуда он чудесным образом освобождается.

7. Глава 7. В первый год царствования Валтасара Даниил получает видение, в котором перед ним предстают четыре больших зверя. Эти звери символизируют те же царства, которые символически были представлены в истукане из 2 главы. Однако по сравнению с этой главой данное видение более подробно. Оно показывает, что история четвертой империи разделяется на три этапа. На голове четвертого зверя десять рогов, которые символизируют десять царей или царств. Они представляют собой второй этап в истории существования зверя. Затем появляется малый рог, который исторгает три из десяти уже названных, хулит Бога и ведет войну со святыми. Но, как и во второй главе, Бог воздвигает вечное вселенское царство, власть над которым отдает небесному Образу, который “подобен Сыну Человеческому". Наконец, когда, казалось бы, небольшой рог одолел святых Всевышнего, Бог вмешивается, четвертый зверь целиком и полностью погибает, а царство получают святые.

8. Глава 8. В символическом видении об овне и козле Даниилу показано, что во время правления Александра Великого Греция завоюет Мидо-Персию. Когда Александр умрет, его царство разделится, что символизируется появлением четырех рогов. От одного из них выходит небольшой рог. Этот рог (символизирующий Антиоха Епифана) возвеличивается и начинает угнетать Божий народ, пока, наконец, не сокрушается, причем "не рукою".

9. Глава 9. Даниил исследовал пророчества Иеремии относительно семидесяти лет плена. Он возносит Богу хвалу и исповедует грехи своего народа. Айсфельдт и другие исследователи считают, что отрывок 9:4-20 представляет собой позднейшее добавление, однако молитва Даниила хронологически представляется более ранней, нежели молитва, содержащаяся в 9 главе книги Неемии, которая более пространна.

Гавриил отвечает на молитву Даниила знаменитым пророчеством о "семидесяти седьминах". Седьмины (о точной продолжительности одной седьмины не говорится), а точнее семьдесят седьмин, определены для совершения мессианской работы. Она описывается как в отрицательном, так и в положительном ключе: в отрицательном речь идет о необходимости покрыть преступление, запечатать грехи и загладить беззаконие, а в положительном — о приведении вечной правды, запечатывании видения и пророка, а также помазании Святого святых. Таким образом, Даниил должен знать, что с того момента, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима и до появления помазанника, который к тому же является князем (то есть, царственным священником), должно пройти семь седьмин и шестьдесят две седьмины. Книга не говорит, когда Господь скажет Свое слово о восстановлении Иерусалима, но признаки того, что оно сказано, прежде всего можно увидеть в возвращении из вавилонского плена на первом году царствования Кира. Этот период разделяется на два этапа. Первый (семь седьмин), по-видимому, покрывает время, начиная от первого года царствования Кира и до завершения работы, предпринятой Ездрой и Неемией, а второй вбирает в себя время от завершения этой работы до первого пришествия Христа, поскольку только его можно назвать Помазанником и Владыкой (Князем). За весь этот период город будет полностью восстановлен, хотя это будет совершено во время бедствий и скорби.

По истечении этих двух периодов должны совершиться два события, причем сразу не говорится, произойдут ли они во время семидесятой седьмины. Одно событие — смерть Мессии, а второе (как следствие) — разрушение Иерусалима и Храма римскими войсками под командованием Тита.

Во время семидесятой седьмины Мессия утвердит завет для многих, а в половине этой седьмины своею смертью упразднит иудейские жертвы и приношения. Таким образом, он умирает во время семидесятой седьмины. В результате прекращения жертв и приношения на крыле храма появляется опустошитель, и храм превращается в мерзость запустения. На руины изливается окончательная предопределенная гибель. Таким образом, это событие, то есть разрушение города, происходит не во время семидесяти седьмин, а по их истечении, как следствие того, что на семидесятой седьмине Мессия будет предан смерти.¹⁷

10. Глава 10. Даниилу является божественный посланник, который как бы вводит откровение, содержащееся в 11 и 12 главах.

11. Главы 11 и 12. В этих главах описываются войны между египетскими царями (Птолемеи) и сирийскими (Селевкиды). Затем особое внимание обращается на приход к власти Антиоха Епифана, его военные походы против Египта и суровые гонения на Божий народ. Далее повествуется о появлении антихриста и начатой им войне. Даниилу велено запечатать книгу, и затем пророчество завершается.

 

ДВА ЯЗЫКА КНИГИ

 

Отрывок 2:4b — 7:28 написан на арамейском языке, остальная часть книги — на еврейском. Почему использованы два языка? Высказываются разные точки зрения. Бейвен, например, утверждает, что изначально вся книга была написана на еврейском, затем ее часть была утрачена и возмещена арамейским переводом. Другие исследователи считают, что изначальным был арамейский и что часть, написанная на еврейском, представляет собой перевод. Раули полагает, что 2-6 главы были написаны на арамейском в эпоху Маккавеев, а затем тот же автор написал на арамейском и 7 главу. Решив, что еврейский язык в большей степени подходит для описания видений, 8-12 главы он написал на еврейском, и, желая, чтобы вся книга выглядела как единое целое, на еврейском написал и введение. Некоторые исследователи, считающие, что книга не принадлежит перу одного автора, утверждают, что первые шесть глав представляют собой более древнюю книгу сказаний, написанную на арамейском. Таким образом, надо признать, что автор видений начал свою работу на арамейском, а потом перешел на еврейский и по какой-то причине написал на еврейском также отрывок 1:1-2:4а.

Из всех этих теорий теория Раули выглядит наиболее удовлетворительно, однако даже она оказывается несостоятельной, поскольку предполагает позднее написание книги. Складывается впечатление, что наличию двух языков нет действительно удовлетворительного объяснения. Наиболее свободной от затруднений является точка зрения , согласно которой автор намеренно, с какой-то целью использовал два языка. Арамейским были написаны те части, где речь прежде всего идет о мировых державах, а еврейским — те, где, в основном, описывается будущее Божьего Царства. Конечно, такой взгляд тоже не свободен от затруднений, но, в целом, он кажется наиболее удовлетворительным.