Луис Беркхоф
История христианских доктрин
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ДОКТРИН
I. АПОСТОЛЬСКИЕ ОТЦЫ И ИХ БОГОСЛОВСКИЕ ВЗГЛЯДЫ
1. ИХ ИЗВЕСТНЫЕ ТРУДЫ
Апостольские Отцы — это те Отцы церкви, которые, как предполагалось, жили еще до того, как умер последний из апостолов, некоторые из которых считаются учениками и кому приписываются самые ранние христианские произведения. Главным образом, это шесть имен, которые дошли до нас, а именно: Baрнава, Герма, Климент Римский, Поликарп, Папий и Игнатий. Первый из них является предположительно (на сомнительном основании) тем Варнавой, который известен как спутник Павла в Деяниях Апостолов. Он считается автором в высшей степени антииудаистского Послания, хотя его авторство и сомнительно. Герма является предположительно тем человеком, о котором упоминается в Рим. 16:14, хотя тоже без особых оснований. «Пастырь» Гермы, приписываемый ему, содержит ряд видений, требований и уподоблений. Это труд весьма сомнительной подлинности, хотя в Ранней Церкви он пользовался большим уважением. Климент Римский мог быть соработником Павла, упомянутым в Фил. 4:3. Его обычно представляют как епископа Рима, хотя он мог быть и скорее всего, был там просто влиятельным пастором. Он является автором Послания к Коринфянам, содержащим общие нравственные наставления и особые увещания, вызванные несогласиями в Коринфской Церкви. Некоторые подвергают сомнению подлинность этого послания, хотя и без особых оснований. Возможно, это самый ранний из подлинных остатков ранней христианской литературы. Поликарпа обычно называют «епископом Смирны», но Евсевий говорит о нем более точно, называя его «этим благословенным и апостольским пресвитером». Он был учеником Иоанна и написал короткое Послание Филиппийцам, состоящее, главным образом, из практических советов на библейском языке. Палий, называемый «епископом Иераполиса», был современником Поликарпа и, возможно, также учеником Иоанна. Он является автором «Изложения речей Господа», из которого у Евсевия сохранились только несколько незначительных богословских отрывков. Игнатий, обычно известный как «епископ Антиохии», тоже жил во дни последнего из апостолов. Он считается автором пятнадцати писем, но сейчас только семь из них рассматриваются как подлинные, хотя даже и в их авторстве некоторые сомневаются. К этим писаниям можно добавить еще два, принадлежащих неизвестным авторам, а именно: Послание Диогнету и Дидахе. Первое иногда приписывается Юстину Мученику, так как он написал «Апологию Диогнету». Однако его авторство весьма сомнительно по соображениям внутренних доказательств. Автор приводит причины того, почему многие христиане оставили язычество и иудаизм, описывает основные черты характера и поведения христиан и объясняет эти черты учением христианства, которое он излагает замечательно сильно и кратко. Послание Дидахе, обнаруженное в 1873 г., было, вероятно, написано около 100 г. после Рождества Христова. В первой части содержатся нравственные предписания по схеме «Двух путей», пути жизни и пути смерти, в то время как во второй части даются указания, касающиеся порядка проведения собраний и церковного управления. Они перемежаются утверждениями о последнем времени и возвращении Христа на землю.
2. ФОРМАЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИХ ПИСАНИЙ
Часто обращают внимание на то; что при переходе от учения Нового Завета к изучению творений Апостольских Отцов видна их огромная разница. В них нет той свежести, оригинальности, глубины и ясности. И это не удивительно, потому что они означают переход от истины, данной по безошибочному вдохновению Духа, к истине, воспроизведенной ошибающимися первопроходцами. Их воспроизведения должны были по Необходимости полностью опираться на Писание и быть основополагающего типа, озабоченного более начальными принципами веры, чем глубокими истинами религии.
Их учения характеризуются некоторой скудостью. Они обычно находятся в полном согласии с учениями Писания и часто выражаются точно в библейских словах, но очень мало разъясняют их и вовсе не систематизируют. И это тоже никого не должно удивлять, потому что прошло еще очень мало времени для обдумывания истин Писания и усвоения великой массы материала, содержащегося в Библии. Канон Нового Завета или ещё не установился, и это объясняет, почему эти Ранние Отцы так часто цитируют устную традицию, а не написанные слова. Больше того, нужно иметь в виду, что среди них не было философских умов со специальным образованием, которое подготовило бы их к преследованию истины, и выдающимися способностями ее систематического изложения. Несмотря на их сравнительную бедность, писания отцов, однако, очень важны, так как они свидетельствуют о каноничности и целостности книг Нового Завета и образуют богословскую связь между Новым Заветом и более умозрительными писаниями апологетов, которые появятся во втором веке.
Второй характеристикой учений апостольских отцов является нехватка определенности. В Новом Завете есть несколько типов апостольской керигмы (проповеди): Петра, Павла и Иоанна. Все трое находятся в полном согласии относительно фундаментальных истин, но каждый из них подчеркивает различные стороны истины. Может показаться удивительным, что Апостольские Отцы, предпочитая тип Иоанновой проповеди, с которой они, возможно, были лучше знакомы, не имеют определенной привязанности ни к одному из этих типов. Однако можно сделать несколько предположений для объяснения этого факта. Для различения типов проповеди требуется значительное их обдумывание. Ранние Отцы стояли слишком близко к Апостолам, чтобы определить характерные черты их учения. Затем, христианство для них было, в первую очередь не знанием, которое нужно добыть, а принципом нового повиновения Богу. Сознавая нормативную ценность слов Иисуса и апостольской керигмы, они не пытались определять истины откровения, но просто повторяли их в свете собственного понимания. И наконец, общие условия их жизни, учитывая большое влияние языческой философии того времени, а также языческого и иудейско-эллинского благочестия, — были неблагоприятны для правильного понимания характерных различий между несколькими типами апостольской керигмы.
3. СОДЕРЖАНИЕ ИХ УЧЕНИЯ
Все отмечают, что творения Апостольских Отцов очень Мало содержат того, что было бы доктринально важным. Их учение находится в согласии со Словом Христа Божьим и часто представлено в дословных цитатах из Писания, но именно по этой причине нельзя сказать, чтобы они увеличивали или углубляли наше проникновение в истину или проливали свет на внутренние взаимоотношения доктринальных учений Писания. Они свидетельствуют о простой вере в Бога, как Творца и Правителя Вселенной, и в Иисуса Христа, Который действовал в сотворении и во всей древней диспенсации и, наконец, явился во плоти. Используя библейское описание Бога как Отца, Сына и Святого Духа, а также говоря о Христе как о Боге и человеке, они не сознают возникающих от этого свидетельства проблем. Подвиг Христа, как Искупителя, не всегда представлен одинаково. Иногда Его величайшее значение видят в том факте, что Он через Свои страдания и смерть освободил человечество от греха и смерти; а иногда в том, что Он открыл Отца и учил новому нравственному закону, причем видя связь этих фактов, но не их соответствие, соотношение. В некоторых случаях смерть Христа представлена скорее как обеспечивающая для Людей милость покаяния и открывающая путь для нового послушания, чем основу для оправдания человека. Сильное морализирование является, возможно, самой слабой точкой в учениях Апостольских Отцов. Это связано с морализмом языческого мира того времени и является характерным для природного человека, как такового, и неизбежно служит интересам законничества.
Таинства понимаются как средства, которыми благословения спасения передаются человеку. Крещение зачинает новую жизнь и обеспечивает прощение всех грехов или же только прошлых грехов (Герма и II Климент); Вечеря Господня является средством передачи человеку благословенного бессмертия или вечной жизни.
Отдельный христианин постигает Бога верою, которая состоит в истинном знании Бога, доверии к Нему и отданности Ему. О человеке говорится, что он оправдывается верой, но отношение веры к оправданию и новой жизни понимается неясно. Сильное тяготение к законничеству (фактически направленное против учения апостола Павла) наиболее заметно именно в этом вопросе. Вера — это просто первый шаг на пути жизни, от которого зависит нравственное развитие личности. После того как в крещении человеку даруется прощение грехов, человек далее заслуживает это благословение своими добрыми делами, что становится вторым и независимым принципом, наряду с верой. Христианство часто понимается как «новый закон», и любовь, ведущая к новому послушанию, занимает главное место. Не милость Божия, но добрые дела иногда оказываются на переднем плане.
Христианин представлен как человек, живущий в христианской общине, в церкви, которая все еще радуется обладанию харизматическими дарами, но также являет все растущее уважение к церковным должностям, упомянутым в Новом Завете. В некоторых случаях епископ становится выше пресвитеров. Живое чувство суетного и переходного характера современного мира, а также вечной славы будущего мира ясно проявляется в их творениях. Конец всего видится очень близко, а представления об этом конце берутся из ветхозаветных пророчеств. Царство Божие рассматривается как высшее благо и чисто будущее благословение. В понимании некоторых авторов (Варнава, Герма, Папий), его окончательной форме предшествует тысячелетнее Царство. Но какое бы внимание, ни уделялось тысячелетию, гораздо большее ударение делается на грядущий Суд, когда Божий народ получит небесные награды, а нечестивые будут осуждены на окончательную погибель.
Вопросы для дальнейшего изучения
1. Как объяснить неопределенный характер учения Ранних Отцов?
2. Какие моменты их учения несовершенны?
3. Какие семена римско-католического учения уже здесь присутствуют?
4. Каковы различия в их освещении подвига Христа? Как нам их понимать?
5. В какой форме в их посланиях появляется морализм или легализм (законничество)?
6. Как объяснить это явление? Возможно ли, что определенные утверждения Писания все равно бы вызвали это явление?
7. Верно ли утверждение некоторых богословов (Гарнак), что христология апостольских Отцов — это в какой-то степени христология усыновления, а не рождения?
Литература
II. ИСКАЖЕНИЯ БЛАГОЙ ВЕСТИ
Во втором веке христианская религия, как новая сила в мире, открывшаяся в организации Церкви, должна была вступить в борьбу за существование. Она должна была защищаться от опасностей снаружи и изнутри, должна была оправдать свое существование и должна была сохранить чистоту учения перед лицом ошибок, вкравшихся в весьма тонкой форме. Само существование Церкви было под угрозой из-за государственных преследований. Первое преследование было чисто иудейским, из-за того факта, что Церковь была ограничена пределами Палестины и что Римское правительство до поры до времени рассматривало последователей Христа как иудейскую секту и поэтому относилось к религии, как дозволенной. Но когда стало ясно, что христианство заявляет о своем универсальном характере и таким образом угрожает религии государственной и что христиане в массе своей не выказывали уважения к государственным делам и отказывались принимать участие в идолопоклонничестве римлян, и особенно в их поклонении императору, Римское правительство возбудило целый ряд преследований, которые угрожали самому существованию христианской Церкви. В то же время христианство очень страдало от письменных атак со стороны таких выдающихся умов того времени, как Лукиан, Порфирий, Цельсий, людей с философским складом ума, которые выдвигали свои аргументы против христианства. Эти аргументы типичны для философской оппозиции христианству всех веков и часто напоминают аргументы, используемые рационалистическими философами и критиками в наши дни. Но как бы ни были велики эти опасности извне, существовали еще большие опасности, угрожавшие Церкви изнутри. Они состояли в различного типа искажениях Благой вести.
1. ИУДЕЙСКИЕ ИЗВРАЩЕНИЯ
Существовало три группы евреев-христиан, которые проявляли иудаистские наклонности. Их следы встречаются даже в Новом Завете.
а) Назаряне
Это были иудейские христиане, которые приняли христианские догмы. Они пользовались только еврейским Евангелием от Матфея, но в то же время признавали Павла как истинного апостола. В отличие от других иудейских сект, они верили в Божественность Иисуса и Его рождение от Девы. Они связывали себя строгим соблюдением Закона, но не требовали этого от христиан-язычников. «Они были, — как говорит Сиберг, — действительно иудейскими христианами, в то время как две следующие группы были только христианскими евреями».
б) Евиониты
Эта секта в действительности представляла собой продолжение учения иудейских оппонентов апостола Павла и была фарисейского типа. Ее сторонники отказывались признавать апостольство Павла, которого они рассматривали, как отступника от Закона, и требовали, чтобы все христиане подчинились обряду обрезания. У них был взгляд на Христа, как у Керинфа, причиной этого было их желание поддержать монотеизм Ветхого Завета. Они отрицали и Божественность Христа, и Его рождение от Девы. По их мнению, Иисус отличался от других только строгим соблюдением Закона и был избран как Мессия за Свое благочестие по Закону. Он осознал это в момент Своего крещения, когда Он получил Духа, сделавшего Его способным исполнить Свое предназначение, Свой труд пророка и учителя. Они избегали думать о Нем, как испытавшем страдание и смерть.
в) Елкесаиты
Эта группа представляла собой тип иудейского христианства, отмеченного теософскими умозрениями и строгим аскетизмом. Отвергая рождение Христа от Девы и утверждая, что Он родился, как другие люди, они в то же время говорили о Нем, как о высшем духе и ангеле. Они рассматривали Его как воплощение идеального Адама и также звали его высшим архангелом. Обрезание и суббота высоко почитались; они практиковали частые омовения, которым приписывали магическое очищение и значение примирения; среди них почиталась магия и астрология. У них были тайные учения, касающиеся соблюдения Закона. Их движение было, вероятно, попыткой добиться общего признания иудейского христианства, адаптируя его к синкретическим тенденциям того времени. По всей вероятности, Послания Колоссянам и 1 Тимофею ссылаются на эту ересь.
2. ЯЗЫЧЕСКИЕ ИЗВРАЩЕНИЯ: ЯЗЫЧЕСКО-ХРИСТИАНСКИЙ ГНОСИС
В гностицизме мы видим второе извращение христианства. Гностицизм имеет нечто общее с иудейскими сектами, а именно то, что рассматривает Ветхий и Новый Заветы, а также религии, представленные в них, как противоречащие друг другу. Его начальная форма коренится в иудаизме, но в итоге он развился в странную смесь иудейских элементов, христианских учений и языческой философско-умозрительной мысли.
а) Происхождение гностицизма
В Новом Завете есть указания, что зачатки гностицизма уже появились во дни Апостолов. Уже тогда были еретические учителя, которые извлекали свои идеи непосредственно из иудаизма, а именно из умозрительного философствования об ангелах и духах. Их учение характеризовалось ложным дуализмом, который, с одной стороны, вел к аскетизму, а с другой — к безнравственной распущенности, он спиритуализировал воскресение из мертвых и делал надежду Церкви объектом Иронической насмешки; Кол. 2:18; 1 Тим. 1:3-7; 4:1-3; 6:3; 2 Тим. 2:14-18; Тит. 1:10-16; 2 Пет. 2:1-4; Иуд. 4:16; Отк. 2:6 и 15, и 20. Существовала также тенденция к религиозному философствованию, которая проявилась Особенно в ереси Керинфа, который делал различия между человеком Иисусом и Христом, как высшим духом, который спустился на Него в момент крещения и Покинул Его при распятии. Иоанн косвенно борется именно с этой ересью в своих писаниях: Ин. 1:14; 20:31; 1 Ин. 2:22; 4:2 и 15; 5:1 и 5, и 6; 2 Ин. 7.
В начале второго века эти ошибки приняли более развитую форму, открыто пропагандировались и быстро получили поразительно широкое распространение. Это можно понять только в свете общего синкретизма того времени. Наблюдалась широко распространенная религиозная смута и удивительная готовность воспринимать религиозные всевозможные идеи, обобщать их и соединять, согласовывая между собой. Западные религии перестали удовлетворять, а Восточные культы, усердно пропагандируемые странствующими проповедниками, ревностно воспринимались. Великой целью было удовлетворить жажду более глубокого знания, желание мистического единения с Богом и надежду обеспечить верный путь для души в ее подъеме в вышний мир при смерти. Неудивительно, что эта тенденция связывалась с христианством, которое, по всей видимости, обращалось к той же цели, и с заметным успехом. Более того, эта тенденция находила поддержку в утверждении христианства о том, что оно является абсолютной и универсальной религией. Можно сказать, что гностицизм хотел поднять христианство на надлежащий уровень, т.е. универсальной религии, но ошибочно, приспосабливая его к нуждам всех и объясняя, что оно в гармонии с мудростью мира.
б) Сущность гностицизма
Прежде всего, гностицизм — это спекулятивное (умозрительное) движение. Само название gnostikoi, принятое некоторыми из его сторонников, указывает, что они заявляли о более глубоком знании Божественных вещей, чем то, которое может быть получено простыми верующими. Гностики пытались решить некоторые глубокие проблемы философии и религии, но подходили к ним с ложных позиций и предлагали решения, совершенно отличные от истин откровения. Две самые большие проблемы гностицизма: абсолютное Существо и происхождение зла, — были проблемы не христианской, но языческой религиозной мысли. Они развили фантастическую космогонию, для которой они охотно заимствовали из восточной философии, с которой они старались соединить истины Евангелия. Без сомнения, они были совершенно серьезны в своих попытках сделать Евангелие, Благую весть, приемлемыми для образованных и культурных классов их времени.
Несмотря на свой умозрительный характер, гностицизм был в то же время весьма популярным движением. Чтобы увлечь массы, в нем должно было быть нечто большее, чем просто умозрительность. Поэтому в некоторых гностических обществах делались попытки популяризировать основные космические теории с помощью символических обрядов, мистических церемоний, обучения магическим формулам. Для вступления в эти общества важную роль играли особые, странные формулы и обряды. Предполагалось, что они обеспечивают необходимую и эффективную защиту против силы греха и смерти и являются средствами для получения доступа к благословениям будущего мира. В действительности же их введение было попыткой превратить Евангелие в религиозную философию и мистическую мудрость. Однако гностицизм претендовал быть христианским по своему характеру. При каждом удобном случае он ссылался на слова Иисуса, объясняемые аллегорически, и на так называемую тайную традицию, идущую со времен Апостолов. Многие принимали их учение за подлинную христианскую истину.
Гностицизм был также синкретическим движением в сфере христианства. До сих пор обсуждается вопрос, были ли гностики христианами хоть в каком-то смысле.
Сиберг считает, что гностицизм был скорее языческого, чем христианского происхождения язычников. Он обращался к решению проблем, характерных для религиозной мысли языческого мира, и просто придавал их дискуссиям некоторую христианскую окраску. По всей видимости, гностицизм высоко ценил Иисуса Христа, считая, что Он обозначил поворотную точку в человеческой истории и что Он является учителем абсолютной истины. Гарнак говорит об этом как «резком эллинизировании христианства» и называет гностиков «первыми христианскими богословами». Профессор Вальтер более точен, когда он говорит, что гностицизм — это «кража некоторых христианских обрывков, чтобы прикрыть языческую наготу». Это высказывание соответствует описанию Сиберга, когда он говорит об этом как об «этнизировании христианства», т.е. о приспособлении его к этническим условиям.
в) Основные учения гностицизма
Мы не можем обсуждать различные гностические системы, такие, как учения Валентина и Басилида, но учения можем только коротко указать общие черты гностических учений. Всю систему пронизывает дуализм, который проявляется в утверждении, что есть два первоначальных принципа или бога, которые противополагаются друг другу как высший и низший, или даже как хороший и плохой. Высший или хороший Бог — это неизмеримая бездна. Между Собой и конечными созданиями Он вводит длинную цепь эонов или средних существ, эманации от божественного, которые вместе составляют Плерому, или полноту божественной сущности. Только через этих посредствующих существ высший Бог может войти в различные отношения с сотворенными существами. Мир не создан хорошим Богом, но является результатом, возможно, падения Плеромы и является произведением подчиненного и, возможно, враждебного божества. Этот подчиненный бог называется Демиург, и он идентифицируется с Богом Ветхого Завета и описывается как низшее, ограниченное, страстное и мстительное существо. Он контрастирует с высшим Богом, источником добра, добродетели и истины, Который открыл себя во Христе.
Материальный мир, как произведение меньшего и, возможно, злого бога, является злым в основе своей. Однако в нем находится остаток духовного мира, а именно: душа человека, искра света из вышнего мира чистоты, который какими-то необъяснимыми путями оказался вовлеченным в злую материю. Ее освобождение может быть достигнуто только вмешательством доброго Бога. Путь освобождения был обеспечен тем, что из царства света в мир тьмы послан специальный посол. В христианском гностицизме этот посол всегда ассоциируется со Христом. Он представлен по-разному, то как небесное существо, появляющееся в кажущемся теле, то как земное существо, с которым временно соединяются высшая сила или дух. Так как материя сама по себе зла, этот высший дух не мог иметь обычное человеческое тело.
Участие в искуплении или победе над миром осуществляется, завоевывается только с помощью тайных обрядов гностических сообществ. Важную часть искупления играло посвящение в мистерии брака со Христом, со своеобразным крещением, магическими именами и специальным помазанием, через которые достигалось тайное знание высшего Существа. В этом отношении гностицизм все более и более становился системой религиозных мистерий. Люди разделялись на три класса: пневматики (духовные), которые составляли элиту церкви, душевные, являющиеся обычными членами церкви, и «хилики» (плотские) или язычники. Только первый класс действительно способен к Высшему знанию (эпигносису) и таким образом получает высшее благословение. Второй класс может быть спасен через веру и дела, но достигнет только низшего благословения. Принадлежащие к третьему классу — безнадежно погибшие.
В этике или моральной философии, сопровождающей эти взгляды на искупление, доминировали ложные оценки чувственного опыта, что приводило либо к строгому аскетическому воздержанию, либо к низменной Чувственности, разврату, рожденному из уверенности, что ничто в действительности не может служить помехой для тех, кому благоприятствуют небеса. С одной стороны, это был аскетизм, и с другой — распутство. Обычная эсхатология церкви не находила себе места в этой системе. Учение о телесном воскресении мертвых не признавалось. Когда душа окончательно освобождалась от материи, она возвращалась к Плероме, и это означило конец.
г) Историческое значение гностицизма
Даже гностицизм, этот грозный враг христианства, не смог остановить движение христианства вперед. Многие были действительно временно увлечены его смелыми умонастроениями или его мистическими обрядами, но большинство верующих не были обмануты ни его фантастическими построениями, ни его соблазнительными обещаниями тайного благословения. Фактически, у гностицизма была короткая жизнь. Как метеор, он на мгновение осветил небо, а затем внезапно исчез. Он был преодолен прямыми опровержениями со стороны Отцов Церкви, затем созданием и широким распространением кратких формулировок основных фактов христианской религии («Правила веры»), более рациональным объяснением Нового Завета и ограничением его канона, с исключением всех ложных евангелий, деяний и посланий, которые до этого находились в обращении. Однако он повлиял на Церковь, и эти следы долго оставались в ее жизни. Некоторые из его особенностей Церковь усвоила, и через некоторое время они принесли свои плоды в Римско-католической Церкви с ее особенными теориями о таинствах, ее философией о скрывающемся Боге, к Которому нужно приближаться через посредников (святых, ангелов, Марию), ее разделением людей на высших и низших и ударением на аскетизме.
Церковь также извлекла действительную пользу от появления гностицизма, но только косвенно. Она научилась ясно обозначать границы Божественного Откровения и определять соотношение Ветхого Завета с Новым. Более того, она очень живо осознала необходимость в выработке кратких утверждений истины, основанных на существующих формулах крещения, которые могли служить образцами истолкования (Правила веры). Было также и очевидное доктринальное приобретение. Христианство впервые было осознано как «доктрина» и «тайна». Был подчеркнут интеллектуальный элемент в христианской религии, и это обозначило настоящую точку отсчета для догматического развития. Христианская идея о Боге была освобождена от мифологических построений гностиков. Церковь стала сознательной обладательницей той истины, что Бог есть Верховное Существо, Творец и Вседержитель, Один и тот же в Ветхом и Новом Заветах. Учение о Демиурге и его творчестве было отставлено, и дуализм гностиков, делающих материю в существе своем злой, был преодолен. Против гностической тенденции рассматривать Иисуса Христа как один из эонов был подчеркнут Его уникальный характер как Сына Божьего, и в то же время была защищена Его истинная человечность против всех докетических отрицаний. Великие факты Его жизни, Его рождения от Девы, чудеса, страдания, смерть и воскресение, — все были утверждены и увидены в более ясном свете. Более того, учение о спасении через искупительный труд Христа было выдвинуто против бредовых умопостроений гностиков, и всеобщая способность людей воспринимать Евангелие Иисуса Христа была подчеркнута в ответ на гностические учения об исключительности и их гордость.
Вопросы для дальнейшего изучения
Литература
III. РЕФОРМАЦИОННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В ЦЕРКВИ
1. МАРКИОН И ЕГО РЕФОРМАЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ
а) Его характер и цель
Маркион был уроженцем Понта, вынужденным покинуть свой дом, по всей видимости, из-за прелюбодеяния. Он прибыл в Рим около 139 г. Он представляется человеком очень серьезным, выдающихся способностей, действующим как реформатор. Он сначала попытался повернуть Церковь соответственно своему образу мышления, а когда это ему не удалось, он вынужден был организовать своих последователей в отдельную церковь и искать всеобщего признания своих взглядов с помощью активной пропаганды. Его часто относят к гностикам, но правильность этой классификации сейчас считается сомнительной. «У Маркиона была скорее сотериологическая, чем космологическая цель, вера, а не знание, занимала самое важное место в его системе, и он не разрабатывал ни восточные мифы, ни греческие философские проблемы и исключал аллегорические толкования» (Луфс). Это находится в согласии с утверждением Гарнака, который говорит, что Маркиона не следует называть гностиком, как Басилида и Валентина, и приводит следующие доказательства своего мнения: 1) им руководил не метафизический и не апологетический интерес, но чисто сотериологический, 2) он поэтому главное ударение делал на чистом Евангелии и вере (не на знании), 3) он не использовал философию — по крайней мере, не в качестве главного принципа, в своей концепции христианства, 4) он не пытался основать школы философов, но хотел реформировать церкви в согласии с истинно Павловым Евангелием, потому что он считал, что их христианство легалистично (иудаизм!) и, как он считал, отрицает свободную благодать. Когда ему это не удалось, он организовал свою собственную «церковь». Сиберг тоже выделяет Маркиона для отдельного рассмотрения.
б) Его основное учение
Для Маркиона великим вопросом было соотношение Ветхого и Нового Заветов. Он нашел ключ к этой проблеме в Послании Галатам, которое говорит об иудейской оппозиции Павлу, и Маркион предположил, что другие апостолы разделяли эту оппозицию. Он пришел к убеждению, что Евангелие было испорчено его смешением с Законом. Поэтому он взялся за труд разделения Закона и Евангелия и выработал свою теорию противоположностей или антитез. Он принимал Ветхий Завет как истинное Откровение Бога евреев, но заявлял, что Он не мог быть тем же самым, как Бог Нового Завета. Он есть Создатель мира, но не является Богом совершенным. Он правит со строгостью и справедливостью, полон гнева и ничего не знает о милости. Однако Он не противоположен Богу Нового Завета, т. е. не является злым, но только меньшим богом.
Бог Нового Завета, с другой стороны, добр и милостив. Он был неизвестен до пятнадцатого года Тиберия, когда Он открылся во Христе, о Котором часто говорят как о Самом добром Боге. Христа нельзя равнять с Ветхозаветным Мессией, так как Он не укладывается в пророческие изображения грядущего Искупителя. Он пришел как проявление доброго Бога, и Он не осквернял Себя принятием на Себя реального тела, так как Он ничего не хотел брать из царства Демиурга, но Он просто принял кажущееся тело, чтобы сделать Себя понятным. Он отменил Закон и все труды Демиурга, который за это подверг Его казни на кресте через князей мира. Но из-за нереальности Его тела распятие не повредило Христу. Он провозгласил Евангелие любви и свободы от Закона Ветхозаветного Бога, открывая, таким образом, путь спасения для всех, кто верит, и даже для нечестивых в подземном мире. Предполагалось, однако, что большинство человечества погибнет, обреченное огню Демиурга. Добрый Бог не наказывает их, просто их у Него нет. Это его суд над нечестивыми. Так как Маркион верил, что апостол Павел был единственным апостолом, который действительно понял Евангелие Иисуса Христа, он свел канон Нового Завета к Евангелию от Луки и десяти посланиям великого апостола язычников.
2. МОНТАНИСТСКАЯ РЕФОРМАЦИЯ
а) Его происхождение
Хотя монтанизм можно рассматривать как реакцию против нововведений гностиков, он сам характеризуется новаторскими тенденциями. Монтан появился во Фригии около 150 г., и поэтому его учение часто называется фригийской ересью. Он и две женщины, Приска и Максимилла, объявили себя пророками. На основании Евангелия от Иоанна они считали, что последняя и высочайшая стадия Откровения наступила. Пришел век Параклета, и он говорит теперь через Монтана, что близок конец мира. Откровения, данные через Монтана, были, главным образом, посвящены тому, что Писания недостаточно аскетичны. Из этого можно заключить, что самым существенным элементом в монтанизме является его законнический аскетизм.
б) Его главные учения
По учению монтанизма, последний период откровения открылся с приходом Параклета. Поэтому настоящий век — это век духовных даров и особенно пророчества. Монтан и его соработники рассматривали себя как последних из пророков, приносящих новые откровения. В целом монтанисты были ортодоксальны и принимали правило веры. Они сильное ударение делали на близости конца света и ввиду этого настаивали на строгих нравственных требованиях, таких, как безбрачие (или во всяком случае — один брак), пост и строгая нравственная дисциплина. Они чрезмерно превознесли мученичество и абсолютно запрещали бежать от преследования. Более того, у них была тенденция превозносить особые харизмы в Церкви за счет обычных служений и служителей. В то время как Маркион особенно обращался к писаниям Павла, Монтан более искал поддержки в Евангелии и посланиях Иоанна.
в) Взгляд Церкви на монтанизм
Монтанисты поставили Церковь в затруднительное положение. С одной стороны, они представляли ортодоксальную позицию против гностических спекуляций и поэтому заслуживали одобрения. И ввиду того что Писание говорит о близости конца света, о великой ценности харизматических даров, особенно пророчества, и о необходимости хранить себя незапятнанным от мира, — нетрудно понять, что многие смотрели на это движение благосклонно. С другой стороны, Церковь следовала верному инстинкту, отвергая монтанизм, особенно за фанатизм, в который он вовлекался, и за то, что свои откровения монтанисты ставили выше тех, что содержались в Новом Завете.
Вопросы для дальнейшего изучения
Литература
IV. АПОЛОГЕТЫ И НАЧАЛО ЦЕРКОВНОГО БОГОСЛОВИЯ
1. ЗАДАЧА АПОЛОГЕТОВ
Давление снаружи и изнутри побуждало к ясному утверждению и защите истины, и таким образом родилось богословие. Ранние Отцы, которые взялись защищать истину, именно по этой причине называются апологетами. Самые главные из них были Юстин, Татиан, Афинагор и Феофил Антиохский. Они адресовали свои апологии частично правителям, а частично — интеллигентной публике. Их непосредственной целью было — смягчить настроение властей и народа в целом в их отношении к христианству; и они старались делать это, объясняя его истинный характер и опровергая обвинения, возводимые против христиан. Они в особенности старались сделать христианскую религию приемлемой для образованных классов, подчеркивая ее разумность. Имея в виду именно это, они представляли ее как высокую и вернейшую философию и особо подчеркивали великие истины природной религии: Бог, добродетель и бессмертие, и они говорили об этом, как об исполнении всей истины, находящейся как в иудаизме, так и в эллинизме.
Их задача приобрела тройственный характер: защитный, наступательный и созидательный. Они защищали христианство, показывая, что нет никаких оснований для обвинений в адрес его сторонников, что приписываемое им агрессивное поведение совершенно несовместимо с духом и предписаниями Евангелия и что характер и жизнь исповедующих христианскую веру отличались нравственной чистотой.
Не довольствуясь одной лишь защитой, они и нападали на своих оппонентов. Они обвиняли иудеев в законничестве, которое упустило из виду многое из того, что было в законе типичного и предвозвещающего, и в то же время представляло его временные элементы как постоянные, и к тому же — со слепотой, которая не давала им увидеть, что Иисус был мессией, обещанным пророками, следовательно, исполнившим закон.
Больше того, в своем нападении на язычество они показывали негодный, абсурдный и безнравственный характер языческой религии, и особенно учения о богах, по сравнению с учениями о единстве Бога, Его всеобъемлющем Провидении, Его моральном правлении и будущей жизни. Тациан ничего или очень мало доброго видел в греческой философии, а Юстин признавал в ней элемент истины, который он приписывал Логосу. Общей чертой в их писаниях является переплетение общего и особого откровения.
Наконец, они также чувствовали себя обязанными утвердить характер христианства как положительного откровения Бога. Показывая реальность этого откровения, они опирались, главным образом, на аргументы в пророчестве, но также, хотя и в меньшей степени, на доказательность чудес. Они постоянно указывали на замечательное распространение христианской религии, несмотря на все сопротивление, а также на изменение характера и жизни ее исповедников.
Утверждая доктринальное содержание Божественного откровения, апологеты не всегда ясно видели различия между общим и особым откровением, и часто им не удавалось видеть различия между тем, что является продуктом человеческого ума и что открыто сверхъестественно. Это происходило оттого, что они воспринимали христианство слишком как философию, хотя и как единственно истинную философию, высшую среди всех других философий, потому что она основана на откровении. Гарнак говорит: «Христианство — это философия и откровение. Таков тезис каждого апологета, от Аристида до Минуция Феликса». Они рассматривали христианство как философию, потому что оно содержит рациональный элемент и удовлетворительно отвечает на вопросы, которые интересуют всех истинных философов; но также они рассматривали христианство как прямую антитезу философии, потому что оно свободно от всех человеческих мнений и понятий, что исходя из сверхъестественного откровения.
Они представляли Бога как Самосуществующего, Неизменного и Вечного, Который является первопричиной существования мира, но из-за Своей уникальности и совершенства может быть описан только в отрицательных терминах. Они едва ли продвинулись далее идеи Божественного Существа как Сущего или Существа без каких-либо качеств. Говоря о Сыне, они предпочитали использовать слово-термин «Логос», несомненно, потому, что это был общепринятый философский термин и поэтому он был понятен культурным классам. В то же время его использование показывает, что внимание Церкви было сосредоточено на Божественном и Превознесенном Христе более, чем на человеке Иисусе. У апологетов не было библейской концепции Логоса, но нечто, напоминающее концепцию Филона. Для них Логос, вечно существовавший в Боге, был просто Божественным Разумом, без личного существования. Однако, имея в виду сотворение мира, Бог произвел Логос из Своего собственного существа и таким образом дал Ему личное существование. В существе своем Логос остается идентичным Богу, но ввиду Своего происхождения как личности, Он может быть назван творением. Короче говоря, Христос есть Божественный разум, присущий Богу, Которому Бог дал отдельное существование и через Которого Он открыл Себя. «Как Божественный разум, — говорит Сиберг, — Он действовал не только при сотворении мира и в Ветхом Завете, но также в мудрецах языческого мира». Нужно отметить особенно, что Логос апологетов, в отличие от философского Логоса, имел независимую личность.
Логос стал человеком, восприняв действительную человеческую природу, состоящую из тела и души. Однако Он не был обычным человеком, но человеком и Богом, хотя Его Божественность была скрыта. Отсюда, не просто человек, но Сын Божий висел на кресте. Главное ударение делается на том, что Он стал учителем человечества, каковым Он себя уже показал до воплощения. Основное содержание Его учения — это идеи об одном Боге, новом законе, требующем добродетельной жизни, бессмертии, особенно — воскресении, несущем с собой вознаграждения и наказания. Так как Бог создал человека свободным, у последнего есть способность исполнять требования Бога. Благодать состоит только в откровении доктрины и закона. Страдания Христа представляются вряд ли необходимыми, разве только как исполнение ветхозаветного пророчества. Однако апологеты настаивают на реальности и великом значении этих страданий: через них человек получил прощение грехов и освобождение от греха и дьявола.
Апологеты представляют происхождение или источник новой жизни как-то дуалистически. Иногда кажется, что новая жизнь полностью зависит от свободного выбора человека, а затем кажется, что она полностью зависит от свободной милости Божьей. Крещение находится в тесной связи с возрождением и отмечает начало новой жизни. Церковь состоит из людей Божьих, истинного Израиля и Божьего первосвященнического поколения, она характеризуется строгой нравственностью, святой любовью, готовностью страдать с радостью. Апологеты твердо верили в воскресение мертвых, но среди них были некоторые различия мнений о существенном бессмертии души. Татиан и Феофил рассматривали бессмертие как вознаграждение для праведных и наказание для нечестивых, и Юстин, похоже, разделял этот взгляд. В их описаниях благословенности будущего тысячелетнее Царство иногда играет свою роль (Юстин).
3. ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ИСТОРИИ ДОГМЫ
Гарнак и Луфс считают, что апологеты совершенно уклонились от правильного восприятия христианского Евангелия. Они утверждают, что эти Ранние Отцы искали сущности христианства исключительно в его рациональном содержании, ценили объективные факты откровения, такие, как Воплощение и Воскресение, просто как подтверждающие истины естественного откровения, они эллинизировали Евангелие, превращая веру в доктрину и придавая христианству, особенно благодаря учению о Логосе, интеллектуальный характер. Однако, хотя в таких описаниях апологетов есть доля истины, ясно, что они являются результатом одностороннего рассматривания только некоторых их учений; этим богословам не удается принять во внимание все факты.
Нужно признать, что эти Ранние Отцы отдавали большее предпочтение разуму и показывали рациональные истины Евангелия. Но нужно также заметить:
а) что они писали апологии, а не богословские произведения, и что природа апологий всегда более или менее определена оппозицией;
б) что истины, которые они подчеркивали, составляют весьма существенную часть системы христианского учения;
в) и что в их писаниях есть много положительных христианских элементов, вовсе не служащих только доказательству основных истин, связанных с разумом, интеллектом.
В то же время нужно признать, что они представляли христианство, главным образом, в терминах философии, что они не различали с достаточной ясностью философию и богословие и что их изображение истин откровения, особенно учение о Логосе, пострадало от смешения их с греческой философской мыслью. Но они, и это совершенно очевидно, стремились правильно истолковать истины откровения, хотя им это не всегда удавалось. Нельзя критиковать их, опираясь на тот факт, что они старались дать рациональное объяснение христианству, потому что оно не состоит исключительно только из религиозного опыта, как иногда склонны думать последователи Ритчля, но у него есть интеллектуальное содержание, и оно является разумной религией. Из писаний апологетов совершенно очевидно, что их концепция христианства все еще страдала от тех же дефектов и ограничений, что и у Апостольских Отцов. Особенно это видно в учении о Логосе и о пути спасения (морализм). В то же время их труд обозначил начало христианского богословия, хотя оно и было втиснуто в философскую рамку.
Вопросы для дальнейшего изучения
· Христу как Логосу, а не Искупителю.
· Его учению, а не Его смерти.
· Удалось ли им сочетать труд Христа как Логоса с его трудом как Искупителя?
Литература
V. АНТИГНОСТИЧЕСКИЕ ОТЦЫ
От апологетов мы естественно переходим к антигностическим Отцам, которые за ними следуют. Из них выдающимися являются три имени: Ириней, Ипполит, Тертуллиан.
1. АНТИГНОСТИЧЕСКИЕ ОТЦЫ
Первый, кого мы здесь рассматриваем, — это Ириней ней. Он родился на Востоке, где он стал учеником Поликарпа, но большую часть своей жизни провел на Западе. Сначала он был пресвитером Лиона, потом — епископом. В своих писаниях он проявляет практический христианский дух и представляет тот тип богословия, который был у Иоанна, хотя в нем есть следы и более эстетической, чувственной концепции. В своем главном труде «Против ересей» он имеет дело преимущественно с гностицизмом. Этот труд отмечен академической способностью, умеренностью и чистотой в Характеристике христианства.
Вторым из Отцов является Ипполит, которого считают учеником Иринея. Он очень напоминал своего учителя, имея тот же менталитет, простой, умеренный и практический. Менее одаренный, чем Ириней, он более, чем он, склонен к философским идеям. Совершая свой Труд в окрестностях Рима, он, похоже, стал мучеником в этом городе. Главный его труд называется «Отвержение всех ересей». Он видит корни всех искажений в доктрине — в умопостроениях философов.
Третий и величайший среди трех знаменитых — Тертуллиан, человек глубокого интеллекта и не менее глубоких чувств, с живым воображением, отличавшийся проницательностью и большой ученостью. Как пресвитер Карфагена, он представляет Североафриканский тип богословия. Из-за своего яростного темперамента он с естественной страстностью характеризовал христианство, иногда доходя до крайностей в своих утверждениях. Как юрист, он был знаком с римским правом и вводил характерные для юриспруденции концепции и фразеологию в богословские дискуссии. Как Ипполит, он тоже был склонен считать, что все ереси — от греческой философии, и поэтому он стал ревностным оппонентом философии. Его природная пылкость также сильно реагировала на дух эпохи, отличавшейся распущенностью, и это даже побудило его в поздние годы примкнуть к монтанизму. Убежденный в бесполезности споров с еретиками, он сказал, что их лучше всего встречать простым несогласием, возражением. Он больше других двух оказал влияние на западное богословие.
2. ИХ УЧЕНИЕ О БОГЕ, ЧЕЛОВЕКЕ И ИСТОРИИ ИСКУПЛЕНИЯ
Они рассматривали, как основную ошибку гностиков, их разделение истинного Бога и Бога Творца, называя это богохульной теорией, предложенной им дьяволом. Сами же они подчеркивали тот факт, что есть только один Бог, являющийся одновременно и Творцом, и Искупителем. Он дал Закон, и Он же открыл Благую весть. Этот Бог — триедин, единая сущность, пребывающая в трех Личностях.
Тертуллиан был первый, кто утверждал тройственную личность, троичность Бога и использовал слово «Троица». В противоположность монархианству, он подчеркивал тот факт, что все три Личности имеют одну сущность, без разделения, невзирая на тройственное число. Однако Тертуллиан не сформулировал до конца правильное положение о троичности, потому что он понимал одну Личность, как подчиненную другим.
В доктрине о человеке все они также возражали гностикам, подчеркивая, что добро и зло в человеке не объясняется различными природными дарованиями. Если зло присуще материи, и поэтому человеку, как таковому, то нельзя рассматривать человека как свободное нравственное существо. Человек был создан по образу Божьему, не бессмертным, конечно (не совершенным), но со способностью получить это на пути послушания. Грех — это непослушание, и он влечет за собой смерть, точно так же как послушание приносит бессмертие. В Адаме все человечество подвержено смерти. Связь нашего греха с грехом Адама не очень ясно понимается, хотя Тертуллиан делает некоторые Предположения на этот счет. Он говорит, что зло стало природным элементом в человеке, оно — в нем с рождения, и это передается из поколения в поколение во Кем человечестве. Это первый след доктрины о первородном грехе.
У Иринея есть нечто особенное в истории искупления. Он говорит, что Бог изгнал человека из рая и определил ему умереть, чтобы нанесенный вред не остался навеки. С самого начала Бог был глубоко озабочен спасением человечества и старался завоевать его тремя Заветами. Закон, написанный в сердце человека, был первым Заветом. Патриархи были праведны перед Богом потому, что они соответствовали Его требованиям. Когда знание этого закона исчезло, было дано Десятословие, представляя второй Завет. Из-за греховной предрасположенности Израиля был добавлен обрядовый Закон, чтобы приготовить народ для грядущего Христа и дружбы с Богом. Фарисеи лишили его всякой эффективности, выкрав его главное содержание, а именно — любовь. В третьем Завете Христос восстановил первоначальный закон, закон любви. Этот Завет относится к предыдущему, как свобода к рабству, и требует веры не только в Отца, но также и в Сына, Который теперь явился. Этот Завет не ограничен, как прежний, только Израилем, но он универсален, по сфере своего действия. Христиане приняли более строгий закон, чем евреи, и у них есть больше, во что верить, но также они приняли большую меру благодати. К этим трем периодам Тертуллиан, будучи сторонником монтанизма, добавил еще эру Духа.
3. ИХ ДОКТРИНА О ЛИЧНОСТИ И ТРУДЕ ХРИСТА
Ириней и Тертуллиан значительно различаются в своем учении о Личности Христа, поэтому их следует рассмотреть по отдельности.
а) Ириней
Христология Иринея выше, чем у Тертуллиана и Ипполита, и она в большой степени повлияла на последнего. Он с отвращением относится к спекуляциям относительно Логоса, потому что они ведут, самое большее, к некоторым догадкам. Он просто утверждает, что Логос существовал от Вечности, и через Него открывался Отец; затем он начинает говорить об исторически явленном Сыне Божьем. Через Воплощение Логос стал историческим Иисусом и поэтому был одновременно истинным Богом и истинным человеком. Он отвергает ересь гностиков, что в Своих страданиях и смерти смертный Христос был отделен от бессмертного, и придает огромное значение единению Бога с человеческой природой. Во Христе, как во втором Адаме, человечество еще раз (снова) объединено с Богом. В нем — «рекапитуляция» человечества (восстановление), которое простирается как вперед, так и назад, и так человечество изменяет тот свой курс, на который вступило при грехопадении.
Это — самая суть христологического учения Иринея. Смерть Христа, как заместительная, вместо нас, упомянута, но не подчеркнута. Центральный элемент в труде Христа — это Его послушание, которым отменяется непослушание Адама.
б) Тертуллиан
Тертуллиан начинает с учения о Логосе, но развивает его так, что оно становится исторически значительным. Он подчеркивает тот факт, что Логос христиан — этот реально существующая, независимая Личность. Он был зачат Богом и таким образом происходит от Него, не эманацией, но самопроецированием, как корень проецирует дерево. Было время, когда Его не было. Он подчеркивает, что Логос — одной сущности с Отцом и, однако, отличается от Него по форме существования, как отдельная Личность. Он стал существовать не разделением, но самораскрытием. Отец — это полная сущность, но Сын — только часть ее, потому что Он — производное. Тертуллиан не вполне освободился от идеи субординации. Его труд имеет непреходящее значение в связи с тем, что он ввел в богословие понятия «сущности» и «личности», т.е. идеи, которые были впоследствии использованы при создании Никейского символа веры. Можно сказать, что он расширил учение о Логосе до учения о Троице. В противоположность монархианству, он подчеркнул факт, что три Личности в Божестве — одной сущности, допускающей число, но не разделение. Однако ему не удалось достигнуть полного тринитарного утверждения. Он также имел взгляд на Логос, как первоначально безличный разум в Боге, ставший личным во время творения. Субординация одной личности другой представлена в незрелой форме большего и меньшего участия первой и второй Личности в Божественной сущности. Относительно Богочеловека и Его двух природ Тертуллиан проявил себя, как принадлежащий к школе Малой Азии. Он превосходит всех других Отцов, кроме Мелито, показывая полную человечность Христа и ясно различая Его две природы, каждая из которых обладает своими качествами. По его мнению, нет слияния человеческой и Божественной природы Христа, но лишь их соединение, связь. Он утверждает с большой силой значение смерти Христа, хотя и не очень ясно понимает это значение, потому что он не подчеркивает необходимости наказания грешника, но только его покаяния. Признавая, что справедливость требует элемента наказания, он превозносит Милость Божию. В то же время некоторый легализм наблюдается в его учении. Он говорит, что за грехи, совершенные после крещения, требуется удовлетворение в виде покаяния и исповедания. Постом и другими видами умерщвления плоти грешник способен избежать вечного наказания.
Изо всех антигностических Отцов Ириней дает самое, полное описание труда искупления, но его изложение этого не всегда последовательно. Хотя он считается самым ортодоксальным из Ранних Отцов, у него есть два направления мысли, которые едва ли соответствуют Писанию, одна из них — моралистическая, а другая, в какой-то степени, мистическая. Согласно первой, человек восстанавливает свою судьбу, когда он добровольно избирает добро, которое он еще способен делать. Реальное значение труда Христа в том, что Он принес верное познание Бога и таким образом укрепил свободу человека. Согласно второй, Христос восстанавливает все человечество в Себе и таким образом устанавливает новые отношения между Богом и человеком и становится закваской новой жизни в человечестве. Логос отождествляет Себя с человечеством в Своих страданиях и смерти и становится средством к поднятию его до высшего уровня, освящая его и делая бессмертным. Он восстанавливает в Себе всю человеческую расу и меняет курс ее движения от Бога, импульс который был получен при падении первого Адама. Он сообщает ей закваску новой и вечной жизни. Такое понимание вполне допустимо; часто оно, однако, было истолковано, как учение об искуплении с помощью мистического процесса, начавшегося в Воплощении и имеющего своим результатом обожение человека. Возможно, что в трудах Иринея эта идея подчеркнута, и, возможно, потому, что он находился под большим влиянием произведений Иоанна, чем Посланий апостола Павла. Однако очевидно, что Ириней не собирался учить о чисто мистическом и сверхъестественном искуплении. Сильно подчеркивая необходимость живого единения Христа с теми, Кого Он искупает, — это было нечто, что не удалось выразить Ансельму! — он связывает эту идею с другими о том, что Христос вместо нас явил послушание, требуемое Богом, пострадал вместо нас, уплачивая наш долг Богу и умилостивляя Его, и искупил нас от власти сатаны.
4. ИХ УЧЕНИЯ О СПАСЕНИИ, ЦЕРКВИ И КОНЦЕ СВЕТА
Сотериология Иринея неясна. Он говорит о необходимости веры для совершения крещения. Эта вера — не просто интеллектуальное принятие истины, но включает в себя самоотдачу души, что выражается в святой жизни. В крещении человек возрождается; его грехи смыты, и внутри него рождена новая жизнь. По всей видимости, у Иринея нет ясной концепции учения Павла об оправдании верою, потому что его представление отношений между верой и оправданием другое. Вера неизбежно ведет к соблюдению заповедей Христа и потому достаточна, чтобы сделать человека праведным перед Богом. Дух Божий одаряет человека новой жизнью, а главной характеристикой новой жизни является принесение плодов праведности в добрых делах.
В трудах Тертуллиана нет заметного развития в учении о практическом значении всего совершенного Христом. Вновь появляется морализм: грешник покаянием зарабатывает себе спасение в крещении. Однако его представление учения о покаянии является особенно интересным: он вводит здесь юридические термины, которые в позднейшем богословии будут применяться при характеристике искупительного труда Христа. Он рассматривает Бога как Законодателя и Судью, Который смотрит на грех как на беззаконие и вину и поэтому требует удовлетворения, а вместо него налагает наказание. Грехи, совершенные после крещения, требуют удовлетворения раскаянием, при раскаянии наказание отвращается. В этом изложении мы находим основания для католического таинства «епитимьи». Использованные судебные термины, такие, как «судья», «вина», «наказание», «удовлетворение за нанесенный ущерб», будут впоследствии перенесены на труд Христа в богословии Церкви.
В своих учениях, касающихся Церкви, эти Отцы являют тенденцию сдаваться иудаизму, заменяя идеей внешней общины — идею духовного общения. Они посеяли семена, которые принесут плоды в Римско-католической концепции Церкви (Киприан). Они сохраняют идею о том, что Церковь есть духовная община верующих, но представляют ее совпадающей с внешним общением. Фактически они говорят, что видимая организация есть канал Божественной Благодати, и обуславливают участие в благословениях спасения членством в видимой Церкви. Те, кто отделяет себя от внешней церковной общины, которая является апостольского происхождения и имеет своей главой — «семя апостольское», — тот отказывается также и от Христа. Благодаря влиянию Ветхого Завета, на передний план выходит идея посредничающего священства.
Антигностические Отцы в основном защищали учение о телесном воскресении, основывая его на воскресении Христа и на обитающем в верующих Духе. Конец придет, когда дьяволу удастся дать всему нечестивому сборищу нового главу — Антихриста. Затем явится Христос, и шесть тысяч лет существования мира завершается первым воскресением и субботним покоем тысячелетия. В Палестине верующие будут пользоваться богатствами земли. После тысячелетия будут новое небо и новая земля и благословенные будут жить в разного рода степенях (категориях) в обителях, приготовленных для них.
Вопросы для дальнейшего изучения
Литература
VI. АЛЕКСАНДРИЙСКИЕ ОТЦЫ
Точно так же, как в предыдущем веке, иудейская религиозная ученость и эллинская философия соединились, чтобы произвести определенный тип мышления, представленный Филоном, — так и во втором—третьем веках эллинская ученость соединилась с истинами Евангелия, причем самым удивительным образом, чтобы породить александрийский тип богословия. Ведущие богословы этого времени сделали попытку использовать глубочайшие размышления гностиков в выстраивании веры Церкви. Поступая, таким образом, они обратились к аллегорическому истолкованию Библии. Истины христианской религии превратились в науку, изложенную в литературной форме. Самыми важными выразителями этой формы христианской учености являются Климент Александрийский и Ориген.
1. АЛЕКСАНДРИЙСКИЕ ОТЦЫ
Климент и Ориген представляют богословие Востока, которое было более умозрительным (философским), чем западное. Оба они были влиятельными учителями школы для новообращенных в Александрии. Климент не был ортодоксальным христианином в той мере, как Ириней и Тертуллиан. Он не придерживался Правила веры так, как они, но следовал путем апологетов, стремясь соединить современную ему философию с христианской традицией, и иногда практически заменял одно другим. В отличие от Тертуллиана, он был расположен к философии и настаивал на том, что христианский богослов должен строить мост между Евангелием и языческой ученостью. Он находил источники Божественного знания, как в Писании, так и в разуме, который он непомерно превозносил, и своими аллегорическими истолкованиями широко открыл дверь для всевозможных человеческих умствований. Его оценку греческой философии нельзя назвать последовательной, иногда он обзывает ее плагиатом из еврейских пророков.
Ориген родился от христианских родителей и получил христианское образование. Он был с детства ребенком «скороспелым», не по годам развитым, и очень рано стал практиковать строгий аскетизм. Он наследовал своему учителю, Клименту, как преподаватель в школе для новообращенных в Александрии («катехист»). Чтобы подготовить себя к этому труду, он глубоко изучил неоплатонизм, который тогда входил в моду, и основные еретические системы, особенно гностицизм. Его слава быстро распространялась, и большое число студентов посещало его лекции. Он был самым образованным и одним из самых глубоких мыслителей Ранней Церкви. Его учение носило философский характер, и позднее он будет осужден за ересь. Он боролся против гностиков и нанес решительный удар монархианству. Но это все попутно, а главной его целью было выстроить систему христианского учения. Его основной труд — «О принципах» — это первый пример положительной и полной системы богословия. Часть его учения была впоследствии объявлена еретической, но он имел огромное влияние на развитие доктрины. Похоже, что он хотел быть ортодоксальным христианином: он твердо стоял на Слове Божьем и Правиле веры, как стандартах истолкования; он утверждал, что нельзя принимать на веру ничего противоречащего Писанию или закономерным выводам из него. Однако его богословие носит на себе отпечаток неоплатонизма, а его аллегорические толкования открывали дверь для всех видов умствования и произвольного толкования.
2. ИХ УЧЕНИЕ О БОГЕ И ЧЕЛОВЕКЕ
Как и апологеты, Ориген говорит о Боге в абсолютных терминах, как о Непознаваемом, Вечном, Непреходящем, в Котором нет ни в чем недостатка; и как антигностические Отцы, он отвергает гностические различения между добрым Богом и демиургом или Творцом мира. Бог — один, тот же в Новом Завете, что и в Ветхом. Он приписывает Богу абсолютную причинность всего, и так как он понимает такие его качества, как Всемогущество и Справедливость только вечными в действии, то он учит, что творение вечно (вечное сотворение).
Нельзя сказать, что Климент Александрийский вполне ясно представляет Логос: он подчеркивает Его личное существование, Его единство с Отцом и Его вечное происхождение, но также представляет Его, как Божественный Разум, а также говорит о Его подчиненности Отцу. Он делает различие между действительным Логосом Бога и Сыном — Логосом, Который явился во плоти. С самого начала Логос является посредником Божественного Откровения: Он отпечатывает Божию Мудрость на труде творения, передавая людям свет разума, раскрывая им истину особым образом, а также через Воплощение Иисуса Христа. Свет Логоса служит язычникам, как ступень к более полному свету Евангелия.
Ориген говорит, что Единый Бог есть, прежде всего, Отец, но Он открывает Себя и совершает Свой труд через Логос, который является личностью и вечным вместе с Отцом, зачатым Им одним вечным актом. В связи с происхождением Сына, всякая идея об эманациях и разделении отброшена. Но хотя Ориген признает полную Божественность Сына, он использует некоторые выражения, указывающие на субординацию (подчинение). Говоря о вечном происхождении, он так строит фразу, чтобы учить не просто о временной, исторической субординации, но о существенном подчинении Сына Отцу. Он иногда называет Сына «вторым Богом». При Воплощении Логос Сам соединил Себя с человеческой душой, которая в своем предсуществовании оставалась чистой. Природы Христа различны и раздельны, но считается, что Логос Своим воскресением и вознесением обожил свою человеческую природу.
Климент и не пытается объяснять отношение Святого Духа к другим Личностям Троицы, а взгляд Оригена на третью Личность еще более далеко отстоит от католической доктрины, чем его концепция о второй Личности. Он говорит о Святом Духе, как первом творении Отца через Сына. Отношение Духа к Отцу не столь близко, как отношение Сына. Больше того, Дух не участвует, не действует в сотворении как в целом, но только в святых. По природе Он обладает добротой, обновляет и освящает грешников и является объектом поклонения, как Божество.
Учения Оригена о человеке необычны. Он учит о предсуществовании человека, и это включено в его теорию вечного сотворения, так как первоначальное творение состояло исключительно из разумных духов, равных друг другу и вечных. Настоящее положение человека предполагает их падение из святости в грех, совершившееся в предсуществовании, что явилось причиной сотворения нынешнего материального мира. Падшие духи стали душами и одеты телами. Материя была создана именно для того, чтобы обеспечить им жилище, а также как средство для дисциплинирования и очищения этих падших духов.
3. ИХ УЧЕНИЯ О ЛИЧНОСТИ И ТРУДЕ ХРИСТА
Оба эти Отца учат, что при Воплощении Логос воспринял человеческую природу в ее полноте, тело и душу, и таким образом стал реальным человеком, Богочеловеком. Клименту не вполне удалось избежать докетизма: он говорит, что Христос использовал еду не потому, что Он в ней нуждался, но просто для доказательства Своей человечности, чтобы никто не мог ее отрицать, а также, что Христос был неспособен на чувства радости и печали. Ориген считает, что душа Христа имела предсуществование, как и все другие души, и в этом своем состоянии она была объединена с Логосом. То есть даже до Воплощения между Логосом и этой душой было полное взаимопроникновение. Исполненная Логосом душа восприняла тело, и затем даже это тело было пронизано и обожествлено Логосом. Во Христе было такое смешение Божественного и человеческого, что при Своем прославлении Он стал воистину Вездесущим. Оригену вряд ли удалось сохранить единство двух природ во Христе.
Существуют различные объяснения труда Христа, которые плохо соединяются друг с другом. Климент говорит о самоотдаче Христа, как выкупе, но не подчеркивает мысль, что Он был умилостивлением за грех человечества. Гораздо больше он видит во Христе Законодателя и Учителя и Путь к бессмертию. Искупление состоит не столько в уничтожении прошлого, сколько в поднятии человека до состояния более высокого, чем он был до грехопадения. Главенствующая мысль Оригена — это Христос как Врач, Учитель, Законодатель и Пример. Он был Врачом для грешников, Учителем для тех, кто уже очищен, Законодателем для Своего народа, требующим послушания Богу и веры во Христа, и совершенным Примером добродетельной жизни для Своих последователей. Во всех этих Своих качествах Он делает грешников, насколько это возможно, причастниками Божественной природы. В то же время Ориген, признает факт, что спасение верующих зависит от страданий и смерти Христа. Христос освобождает их от власти дьявола и делает это, обманывая сатану. Он предлагает Себя сатане как выкуп, и сатана принимает выкуп, не сознавая, что он не сможет удерживать Христа Безгрешного Агнца в своей власти. Смерть Христа представлена как заместительная, как жертва за грех и как необходимое возмещение. Искупительное влияние Логоса простирается за пределы этой жизни. Не только люди, но и все падшие духи, не исключая сатану и его злых ангелов, приведены под искупительное воздействие. Будет восстановление всего.
4. ИХ УЧЕНИЯ О СПАСЕНИИ, О ЦЕРКВИ И ПОСЛЕДНЕМ ВРЕМЕНИ
Александрийские Отцы признают свободную волю человека, которая делает его способным повернуться к добру и принять спасение, предложенное в Иисусе Христе. Бог предлагает спасение, и человек имеет власть принять его. Но Ориген, говоря о вере, как деле человека, показывает ее как результат Божией Милости. Это необходимый предварительный шаг ко спасению, и поэтому, можно сказать, спасение зависит от него. Однако это начальное принятие Божьего откровения должно быть поднято до знания и понимания и должно также повести к добрым делам. Вера спасает, потому что она всегда имеет в виду добрые дела. Это действительно важные вещи. Ориген говорит о двух путях спасения: верою и знанием (экзотерический и эзотерический). У этих Отцов, конечно, не было концепции апостола Павла о вере и оправдании. Более того, Ориген подчеркивает, что вера — это не единственное условие спасения. Покаяние является еще более необходимым, и оно состоит в исповедании наших грехов перед Богом. Он приписывает ему более внутренний и менее юридический характер, чем западные Отцы, и особенно Тертуллиан.
Ориген рассматривает Церковь, как собрание верующих, вне которого нет спасения. Он делает различие между настоящей Церковью и эмпирической. И, признавая всех верующих как священников, он так же говорит об отдельном священстве со специальными правами. И он, и Климент учат, что крещение означает начало новой жизни в Церкви и включает в себя прощение грехов. Климент различает низшее и высшее состояние христианской жизни. В первом человек стремится к святости под воздействием страха и надежды, а во втором страх изгнан совершенной любовью. Жизнь настоящего знания — это жизнь того, кому открыты тайны. Евхаристия награждает участием в бессмертии, потому что через нее мы входим в общение со Христом и Божественным Духом. У Оригена таинства спиритуализированы: они являются символами Божественного влияния, хотя они также представляют милостивое действие Святого Духа.
По Оригену и Клименту, процесс очищения, начавшийся в жизни грешника на земле, продолжается после смерти. Наказание — это великое очищающее средство и лекарство против греха. Ориген учит, что после смерти добрые входят в рай или место, где они получают дальнейшее образование, а нечестивые испытывают огонь суда, который, однако, нельзя рассматривать как вечное наказание, но как средство очищения. Климент утверждает, что язычники имеют возможность покаяться в аду и что их испытание не кончается до дня Суда. Ориген же считает, что Божий труд искупления не прекратится, пока все не будет восстановлено в первозданной красоте. Восстановление всего включает даже сатану и его демонов. Только очень немногие сразу же войдут в полное блаженство лицезрения Бога; большинство должно пройти процесс очищения после смерти. Оба эти Отца были против учения о тысячелетнем Царстве, и у Оригена даже есть тенденция спиритуализировать воскресение. Похоже, что он рассматривал бестелесность как идеальное состояние, хотя верил в телесное воскресение. Он считает, что зародыш тела остается и из него восстает духовный организм, соответственный природе каждой отдельной души, которой он принадлежит, доброй или злой.
Вопросы для дальнейшего изучения
Литература
VII. МОНАРХИАНСТВО
Великой ересью второго века был гностицизм, а выдающейся ересью третьего века было монархианство. Учение о Логосе, апологетов, антигностических Отцов и Александрийских Отцов не принесло полного удовлетворения. По-видимому, многие простые люди относились к этому учению с опаской, так как оно покушалось на их богословские или христологические интересы, во всяком случае, им так казалось. Там, где были самыми главными богословские интересы, учение о Логосе, как отдельной Божественной Личности, ставило под угрозу единство Бога или монотеизм; а там, где на первый план выходил христологический интерес, оказывалась неприемлемой идея о подчиненности Логоса Отцу, она ставила под вопрос Божественность Христа. С течением времени образованные люди заметили опасения народа и пытались обеспечить, с одной стороны, единство Бога, а с другой стороны — Божественность Христа. Так возникли два направления мысли, называемых монархианством (это название дал им Тертуллиан), хотя, строго говоря, оно приложимо только к тому направлению, в котором главным является богословский интерес. Несмотря на то что название это было не вполне подходящим, оно до настоящего времени используется для обозначения обоих типов мысли.
1. ДИНАМИЧЕСКОЕ МОНАРХИАНСТВО
Это тот тип монархианства, который был заинтересован в поддержании единства Бога, и в этом он соответствовал Евионитской ереси Ранней Церкви и современному унитаризму. Некоторые находят самые ранние проявления его в довольно-таки мало известной секте Алоги, но Сиберг сомневается в точности этого утверждения. По всей вероятности, самым ранним представителем его был Феодот Византийский, отлученный епископом Рима — Виктором. После этого Артем, он сириец по рождению, пытался доказать особенные взгляды этого типа монархианства с помощью Писания и традиции. Его аргументы были эффективно опровергнуты в публикации неизвестного автора под названием «Малый лабиринт». Секта постепенно угасла, но снова ожила усилиями человека, который стал ее самым выдающимся представителем. Это был Павел Самосатский, епископ Антиохии, которого описывали как совершенно мирского и властного человека. Он понимал Логос как действительно единосущного с Отцом, но не являющегося отдельной личностью в Божестве. Он являлся Богом, потому что Он существовал в Нем, как человеческий разум в человеке. Он был просто безличной силой, присутствующей во всех людях, но особенно действенной в человеке Иисусе. Все более пронизывая Собой человеческого Иисуса, как никакого другого человека, эта Божественная Сила постепенно обожила Его. А так как человек Иисус был таким образом обожен, Он заслуживает поклонения Себе, как Богу, хотя Он не является Богом в строгом смысле этого слова. Этим конструированием учения о Логосе Павел Самосатский сохранял единство Бога, включая сюда и единство Личности, и единство по природе, так как и Логос, и дух Святой являются просто безличными качествами Божества; и таким образом он стал предшественником позднейших социниан и унитариев. Как и они, он стремился защитить единство Бога и действительную человечность Иисуса. Богослов Мак Гиферт утверждает, что последнее было его главной целью.
2. МОДАЛИСТСКОЕ МОНАРХИАНСТВО
Вторая форма монархианства была гораздо более влиятельной. Она тоже стремилась поддержать единство Бога, но главной ее целью была христология, а именно поддержка полной Божественности Христа. Она называлась модалистским христианством, Потому что она представляла Три Личности Божества как три способа, которыми Бог проявлял Себя. На Западе это учение было известно под названием «патрипассианство», так как утверждало, что Сам Отец воплотился во Христе и поэтому тоже страдал в Нем и с Ним. На Востоке оно называлось «савеллианством» по имени своего самого знаменитого представителя. Главное различие между ним и динамическим монархианством заключается в том факте, что оно поддерживало истинную Божественность Христа.
Тертуллиан связывает происхождение этой секты с неким Праксеем, о котором мало что известно, а Ипполит утверждает, что оно произошло из учения Ноетия Смирнского. Как бы то ни было, оба, по-видимому, пропагандировали это учение. Праксей был совершенно враждебен к мысли о личностных различиях в Боге. Тертуллиан говорит о нем: «Он изгнал Духа Святого и распял Отца». Праксей, однако, кажется, избежал утверждения, что Отец страдал, а Ноетий как раз настаивал на этом. Цитируем слова Ипполита: «Он говорил, что Христос Сам является Отцом и что Сам Отец был рожден, страдал и умер». Следуя тому же Отцу Церкви, он даже сделал смелые утверждения, что Отец, изменяя способ Своего проявления, буквально стал Своим собственным Сыном. Утверждение Ноетия звучит следующим образом: «Когда Отец еще не был рожден, Он по справедливости назывался Отцом; но когда Ему угодно было подчиниться рождению и родиться, Он стал Сыном, Сам от Себя и не от кого другого».
Самым важным представителем этой секты был Савеллий. Существует только несколько отрывков его писаний, поэтому трудно определить в деталях, чему он учил. Однако совершенно ясно, что он делал различия между единством Божественной Сущности и множественностью ее проявлений, которые будто бы следуют друг за другом как части драмы в театре. Савеллий действительно иногда говорил о трех Божественных Личностях, но затем использовал слово «личность» в первоначальном значении этого слова, когда оно — «персонаж» и обозначает роль или способ проявления. Он считает, что имена Отца, Сына и Святого Духа являются просто обозначениями трех различных фаз, в которых Божественная Сущность проявляет Себя. Бог открывал Себя в сотворении как Отец и как Законодатель, в воплощении как Сын и в возрождении и освящении как Святой Дух.
Вопросы для дальнейшего изучения
Литература
Этот материал еще не обсуждался.