Джон Стотт

Первое послание к Тимофею и Послание к Титу: Жизнь поместной церкви

Вторая глава

Тит. 2:1—15 2. Учение и христианское поведение

Как разумные существа, созданные по образу Божьему, мы должны знать не только то, как следует поступать христианину, но и почему нужно поступать именно так. Безусловно, нам необходимы советы и рекомендации о том, какими людьми мы должны быть; но нам нужны и побудительные мотивы для этого. Так что же такое христианское поведение, образ жизни? Каковы его истоки? Эти вопросы тесно связаны между собой, и в гл. 2 Послания к Титу мы находим ответы на них.

Здесь Павел говорит об обязанностях Тита как истинного учителя. Первые же слова гл. 2 — Ты же — подчеркивают особую роль Тита, который должен противостоять лжеучителям. Эти (или близкие) слова Павел пять раз повторяет в Пастырских посланиях (Тит. 2:1; 1 Тим. 6:11; 2 Тим. 3:10,14; 4:5) и призывает народ Божий стоять в истине, не дать поглотить себя господствующей культуре окружающего мира.

Титу следует поступать так, чтобы ни в чем не походить на лжеучителей. Они претендуют на то, что знают Бога, но своими делами отрекаются от него (1:16). Их практика и проповедь расходятся. У Тита же в его учении не должно быть разрыва между верой и образом жизни. Павел наставляет его учить других сообразно с здравым учением (1). Эта емкая фраза заключает в себе два тесно переплетающихся между собой момента в служении Тита. Прежде всего, это здравое учение как знакомая уже доктрина. Но, кроме того, и определенные нравственные требования как неотъемлемая составляющая здравого учения.

Слово здравое — перевод греч. hygiainouses, причастия настоящего времени глагола hygiaind («быть здоровым»). Одно-коренное прилагательное hygies (оно напоминает нам наше слово «гигиена») также означает «здоровый» или «пригодный». В Евангелиях оно часто применяется к людям, которые получили исцеление, избавились от каких-то недугов, и все функции их организма заработали нормально, в полную силу. Это прилагательное использовано, например, при описании женщины, страдавшей многолетним кровотечением, парализованного в бассейне Вифезда, калеки у Иерусалимского храма, после того как они были исцелены (Мк. 5:34; Ин. 5:9; Деян. 4:10).

В Пастырских посланиях, однако, это слово несколько раз прилагается к христианскому учению (напр.: 1 Тим. 1:10; 6:3; 2 Тим. 1:13; 4:3; Тит. 1:9; 2:1,8), «здоровому», или «целостному», в отличие от «больного» учения обманщиков (noson, 1 Тим. 6:4; ср.: 2 Тим. 2:17), Христианское учение здраво в том же самом смысле, что и здоровый человеческий организм. Ибо христианская доктрина, как и человеческое тело, — это скоординированная система разных составляющих, связанных между собой в единое гармоничное целое. Поэтому когда наша теология «изувечена» (когда в ней что-то отсутствует) или «больна» (когда в ней что-то нарушено), она уже не является «здравой», «целостной». Павел под здравым учением подразумевает то, что в другом месте он называет «всей волей Божией» (Деян. 20:27), полнотой Божественного откровения.

Кроме того, Тит должен также учить тому, что сообразно с здравым учением, т. е. его воплощению в жизнь, поскольку существует неразрывная связь между христианским учением и христианским долгом, между теологией и этикой. И Павел тут же наставляет Тита в том, что ему необходимо делать. Во-первых, он детально разъясняет ему нравственные требования, которыми должен руководствоваться Тит в своей работе с разными группами лиц в критских церквах (2-10), а во-вторых, он раскрывает доктрины, которые лежат в основе христианских обязанностей, особенно в свете пришествия Христа (11-14).

Тит не единственный, кому было доверено такое трудное служение. И сегодня христианские пастыри и учителя призваны, во-первых, обучать доктрине и этике; а во-вторых, учить людей общаться друг с другом и показывать, что они «здоровы»; и в-третьих, связывать обязанности и учение не просто теоретически, но и на практике.

Именно это и разъясняет Павел Титу. Он не довольствуется общими фразами или абстрактными выкладками, но делает упор на исполнение конкретных обязанностей. Павел упоминает шесть категорий людей, соответственно их возрасту, полу ироду занятий, примерно также, как и в 1 Тим. 5:1,2, и отмечает особенности каждой из этих групп. Многие комментаторы называют это «домашним кодексом», потому что эти правила поведения в христианской семье во многом совпадают с теми, которые определялись мирской этикой. Но учение Павла не имеет ничего общего с рабским копированием этих мирских правил. Он адаптирует их в своих целях, в свете христианских требований, и фокусирует внимание на христианских взаимоотношениях в доме. Как и в случае с кандидатами на пастырское служение (1:6 и дал.), здесь он подчеркивает «целомудрие», т. е. здравомыслие, умение владеть собой (2, 4—6, 12).

1. Нравственный долг (2:1-10)

Ты же говори то, что сообразно с здравым учением: 2 чтобы старцы были бдительны, степенны, целомудренны, здравы в вере, в любви, в терпении; 3 чтобы старицы также одевались прилично святым, не были клеветницы, не порабощались пьянству, учили добру, 4 чтобы вразумляли молодых любить мужей, любить детей, 5 быть целомудренными, чистыми, попечительными о доме, добрыми, покорными своим мужьям, да не порицается слово Божие. 6 Юношей также увещавай быть целомудренными. 7 Во всем показывай в себе образец добрых дел, в учительстве чистоту, степенность, неповрежденность, 8 слово здравое, неукоризненное, чтобы противник был посрамлен, не имея ничего сказать о нас худого. 9 Рабов увещавай повиноваться своим господам, угождать им во всем, не прекословить, 10 не красть, но оказывать всю добрую верность, дабы они во всем были украшением учению Спасителя нашего Бога.

1) Старцы (2:2)

Первостепенной заботой Тита было наставление тех, кого Симпсон называет «седобородыми старцами»[1]. Они нуждаются во внимании и ободрении. Как пишет Иоанн Златоуст, «в преклонном возрасте есть слабости, которые не свойственны молодости. Некоторые с возрастом еще сохраняют в себе черты молодости, но и у них появляется медлительность, робость, забывчивость, раздражительность, пропадает тонкость восприятия»¹⁹³. Для пожилых людей важны два главных атрибута, которые можно обобщить словами «достоинство» и «зрелость». Что касается первого, то старцы должны быть бдительны, степенны, целомудренны (2а), т. е. они должны быть gravitas (иметь вес, достоинство, рассудительность) в соответствии со своим возрастом, отражая внешним поведением свое внутреннее самообладание.

Во-вторых, желательно, чтобы пожилые люди были здравы, или зрелы, во всех проявлениях характера — или, по крайней мере, в трех главных христианских добродетелях: в вере (в доверии к Богу), в любви (в служении другим) и в терпении (в терпеливом ожидании исполнения своих христианских надежд).

2) Старицы (2:3,4а)

Павел продолжает свои рекомендации, поручая Титу наставлять пожилых женщин. Необходимость христианского поведения особенно подчеркивается для женщин в трех сферах. Во-первых, они должны вести себя как подобает святым (чтобы... одевались прилично святым). Греческое слово hieroprepes, которое переведено здесь как «прилично», встречается только в этом месте Нового Завета. Оно может означать «соответствовать, быть подобным святой личности или святыне». Локк, вероятно, прав в своем предположении о том, что пожилые женщины «должны вносить в повседневную жизнь достоинство, свойственное служительницам храма»¹⁹⁴. Можно сказать иначе: они должны создавать впечатление, что «Бог присутствует среди них», и это чувство постоянного присутствия Бога должно сопровождать их всю жизнь.

Во-вторых, пожилые женщины должны всячески избегать двух крупных прегрешений, с которыми они нередко связываются: не быть клеветницами (не распространять сплетен и слухов) и не пристращаться к вину (чтобы... не порабощались пьянству).

В-третьих, необходимо, чтобы вместо пустой болтовни они учили добру (36). Кого же они должны учить? Несомненно, своих детей и внуков, но также и молодых женщин (чтобы вразумляли молодых, 4а). Таким образом, хотя Тит сам должен был наставлять пожилых мужчин и женщин (2, 3), а также молодых людей (6), именно пожилым женщинам поручалось обучать молодых девушек и женщин. Такой подход очень разумен, если пресвитер-епископ холост, но он мудр и в том случае, если он женат. В каждой общине есть большая нужда в служении пожилых женщин, которые в «Книге общих молитв» названы «святыми и благочестивыми матронами». Умудренные опытом, они могут делиться им с подрастающим поколением, готовить невесту к свадьбе, давать советы молодым родителям.

3) Молодые женщины (2:46,5)

Пожилые женщины должны вразумлять молодых любить мужей, любить детей (46). Таким образом, любовь — а именно любовь жертвенная, готовая служить другим, а не эмоциональная и романтическая, и в еще меньшей степени эротическая — должна лежать в основе семейной жизни. Молодые жены должны быть наставлены в этом, научены этому.

Молодым женщинам следует быть целомудренными, чистыми, попечительными о доме (oikouroi — занятыми по дому)¹[2]. Это не означает, однако, ни того, что все женщины обязаны непременно быть лишь домашними хозяйками, ни запрета профессиональной деятельности женщин. Здесь скорее заявлено, что если женщина понимает свое назначение как жены, матери и хозяйки дома, то она должна любить свою семью и не пренебрегать ею. Филлипс хорошо выразил в двух словах то, что имел в виду Павел: «любовь к дому». Апостол возражает не против профессионального труда женщин, но осуждает привычку жить в праздности и без надобности ходить из дома в дом (1 Тим. 5:13).

Далее, молодым женщинам нужно быть добрыми (судя по контексту, возможно, гостеприимными), покорными своим мужьям. Здесь речь не о повиновении, унижающем человеческое достоинство, но о признании того факта, что, сотворив мужчину и женщину равноправными, Бог установил порядок, включающий мужское «главенство», но не авторитарность, и тем более не автократию, но ответственность и нежную заботу мужчины о женщине. И одна из причин того, почему молодые женщины должны следовать этому учению — да не порицается слово Божие (56). Христианские браки и христианские дома, в которых сочетаются равенство полов и «взаимодополняемость» супругов, прекрасно отражают принципы Евангелия; те, кто далеко отстоит от этой модели, далеко отступают от евангельского идеала.

4) Юноши (2:6)

Павел также проводит вполне понятную параллель между молодыми мужчинами и молодыми женщинами: тем и другим необходимо уметь владеть собой (быть целомудренными, в). Таким образом, молодым людям нужно развивать в себе самообладание, самоконтроль. Епископ Элликогг комментирует это следующим образом: «В этом емком слове просто, но полно и глубоко раскрыта обязанность молодого человека»[3]. Павел, несомненно, думал об умении сдерживать себя и свой язык, тщеславные устремления, жадность и плотские вожделения, в том числе сексуальные, так чтобы христианские юноши были достойным примером сохранения чистоты и целомудрия до вступления в брак и верности в браке.

Из этого стиха можно извлечь ценные уроки. Во-первых, самообладание (целомудрие) может быть свойственно даже молодому человеку, в противном случае призывать к нему было бы бессмысленно. Во-вторых, ободрение необходимо для укрепления уверенности в достижимости самообладания, особенно если это исходит от другого молодого человека как увещание и дружеская поддержка собрата. В-третьих, такая поддержка должна подкрепляться собственным примером, о чем Павел и говорит далее Титу.

5) Тит должен служить образцом для других (2:7,8)

Во всем показывай в себе образец добрых дел (7а). Человек склонен к подражанию. Нам нужны идеалы, на которые мы можем ориентироваться, которые побуждают нас к совершению добрых дел и духовно обогащают. Павел без колебаний предлагает в пример себя как апостола, на которого должна ориентироваться церковь: «Будьте подражателями мне, как я Христу» (1 Кор. 11:1; ср.: 4:16; Флп. 3:17; 2 Фес. 3:7,9). Павел стремился побудить и Тимофея (1 Тим. 4:12), и Тита (2:7) послужить образцом, которому могли бы следовать церкви. Он использует здесь греческое слово typos, «прототип», «образец» или «модель». Мы привыкли к мысли, что ветхозаветные характеры, «типы», служат для нас примерами, на которых мы учимся. Мы говорим, что это «были образы для нас» (1 Кор. 10:6; typoi), что в Ветхом Завете многое «описано в наставление нам» (1 Кор. 10:116). Но Бог дает нам не только яркие образы прошлого (патриархов в Ветхом Завете и апостолов в Новом Завете), Он хочет, чтобы мы сами служили живым примером для окружающих. И здесь главенствующая роль принадлежит пресвитерам-епископам местной общины.

Тит, однако, должен повлиять на молодых критян не только собственным примером, но и своими наставлениями. Наставление и пример, словесное и зримое, вместе обладают мощной, действенной силой. Это учение демонстрирует три важные черты: чистоту, степенность, неповрежденность, слово здравое, неукоризненное (76, 8а). Чистота... неповрежденность — это перевод греческого слова aphthoria, которое означает «неиспорченность». Это может указывать на чистоту побуждений Тита в служении. Достоинство (степенность) — это ясное указание на тон, манеру обучения, тогда как слово здравое означает само содержание апостольского учения в целостном и неискаженном виде. Отметим важный момент, который подчеркивает здесь Павел: серьезные вещи не воспринимаются как таковые, если они не преподносятся достойно, со всей серьезностью. Ричард Бакстер пишет об этом: «Что бы вы ни делали, покажите людям всю серьезность ваших намерений... Вы не сможете завоевать сердца людей, постоянно подшучивая над чем-то»¹⁹⁵.

В наше время доктор Мартин Ллойд-Джонс говорит о том же самом. Выступая с проповедью о гневе Божьем и назвав ее «тестом» Послания к Римлянам, где говорится о нем десять раз, он сказал:

«Честно признаюсь, что не могу понять евангелиста, который постоянно балагурит... Внимательно изучая жизнь людей, которых Бог использовал в полную силу, вы можете убедиться, что это непременно были люди серьезные, рассудительные, в которых пребывал страх Господень»¹⁹⁶.

Тит должен был сочетать в себе чистоту помыслов, здравомыслие и достойную манеру преподнесения вести, чтобы противник был посрамлен, не имея ничего сказать... худого (8а).

6) Рабы (2:9,10)

Рабов увещавай повиноваться своим господам (9а). О дискуссии относительно неприемлемости рабства, об институте рабства в Римской империи, а также о причинах, по которым Павел не призывал к его немедленной отмене, см. в коммент. к 1 Тим. 6:1 и дал.

Тит должен был наставлять домашних рабов в отношении их работы и их характера. Что касается их работы, то они должны угождать своим господам во всем, служа добросовестно, и не прекословить им, но оказывать всяческое уважение и почтительность (96).

Рабы должны быть честными, не красть-, греческое слово nosphizo— «термин, который описывает мелкое воровство, обман и др.»¹⁹⁷. Рабам следует оказывать всю добрую верность (10а) своим господам. Проявление такой честности и надежности необходимо еще и потому, чтобы они во всем были украшением учению Спасителя нашего Бога (106), ибо если принудительный труд унижает человеческое достоинство, то добровольное служение другим — это проявление благородства. Итак, Павел говорит о рабах, показывая тем самым пример достойного поведения, которое поистине может украсить Евангелие. Глагол kosmed описывает порядок расположения драгоценностей, чтобы подчеркнуть их красоту. А Евангелие и есть драгоценность, и подлинно христианская жизнь подобна оправе, в которую эта драгоценность вставлена; она «придает блеск» этой драгоценности (REB).

Три раза в этих стихах о христианском поведении разных лиц мы замечаем озабоченность Павла по поводу того впечатления, которое производит христианский образ жизни на нехристианский мир (5, 8, 10). В двух случаях он говорит о христианском учении. Молодые жены должны хранить себя в чистоте, проявлять любовь к своей семье, чтобы не порицалось слово Божье (5). Рабы должны быть честными и надежными, чтобы быть украшением¹⁹⁸ евангельского учения. Христианское учение есть доктрина о спасении, драгоценное учение Спасителя нашего Бога (106). Таким образом, либо мы не свидетельствуем о спасении и тем самым порочим драгоценную истину Евангелия, либо мы даем доброе свидетельство о спасении, подтверждая его всей своей жизнью, и тогда драгоценная Благая весть сияет ослепительным блеском. Своей жизнью мы можем либо украсить, либо дискредитировать Евангелие.

2. Здравое учение (2:11—14)

От рассмотрения нравственного долга Павел далее переходит к учению, от повседневных обязанностей — к возвышенным доктринам. Обычно (как это видно на примере Рим., Еф. и Кол.) он начинает с учения и с мощным аккордом — «а потому» — переходит к его нравственным выводам. Здесь же иной порядок. Павел начинает с морального долга и через ясно звучащее связующее слово «ибо» переходит к доктринальному обоснованию этики повседневной жизни. Оба подхода законны, когда стремятся подчеркнуть и сохранить неразрывную связь между учением и этикой.

Ибо явилась благодать Божия, спасительная для всех челове-ков, 12 научающая нас, чтобы мы, отвергнувши нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке, 13 ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, 14 Который дал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам.

Особая доктрина в Тит. 2, на которой Павел строит свой нравственный призыв, — это учение о двух пришествиях Христа; он их здесь называет Его явлениями: в ст. 11 — ибо явилась (ерерИапё) благодать Божия и в ст. 13 — ожидая... явления (epiphaneian) славы. Оба пришествия Христа имеют спасительное значение, ибо то, что уже было явлено — это благодать Божия, спасительная для всех человеков (11), а ждем мы в надежде явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа (13).

Существительное epiphaneia означает видимое явление чего-то или кого-то — то, что стало видимым, а ранее было сокрыто от взора. В классическом греческом языке оно используется для описания утренней зари, когда солнце поднимается над горизонтом; или врага, внезапно появляющегося из засады; или внезапного вмешательства Бога или богов в человеческие дела.

Лука дает нам хороший пример для понимания значения этого слова. Это единственный случай в Новом Завете, когда epiphaneia используется в обыденном языке и не относится к Христу. Лука описывает, как на корабль, на котором Павел с другими добирался до Рима, налетел страшный северо-восточ-ный ветер, и корабль не мог противиться ветру, отдавшись волнам. Небо покрылось тучами, и «многие дни не видно было ни солнца, ни звезд» (Деян. 27:20). Конечно, звезды никуда не исчезли, но зримо они не появились.

Кроме этого случая, слово epiphaneia встречается в Новом Завете четыре раза для описания первого пришествия Христа (Лк. 1:78,79; 2 Тим. 1:10; Тит. 2:11; 3:4) и шесть раз — для Его второго пришествия (Деян. 2:20; 2 Фес. 2:8; 1 Тим. 6:14; 2 Тим. 4:1,8; Тит. 2:13). Здесь и в конце гл. 2 это слово используется для обозначения обоих пришествий Христа (11, 14).

1) Явление благодати (2:11,12)

Ибо явилась благодать Божия, спасительная для всех чело-веков (11). Конечно, благодать не возникла лишь с пришествием Христа, Бог всегда являл Свою благодать и милость людям (Исх. 34:6), Он — «Бог... всякой благодати» (1 Пет. 5:10). Но зримая благодать явилась только с Иисусом Христом. Спасительная благодать Божья, данная нам до начала времен, открылась нам «ныне явлением Спасителя нашего Иисуса Христа» (2 Тим. 1:9,10). Это ярко проявилось в Его воплощении на земле, в Его словах милосердия и делах сострадания и, превыше всего, в Его искупительной смерти. Он Сам полон «благодати и истины» (Ин. 1:14,16,17). Его пришествие было, сверх того, явлением спасительной благодати, благодати, которая приносит спасение. Она явилась, неся спасение для всех человеков, она дарована каждому, всем, и рабам тоже (10, 11).

Теперь Павел персонифицирует эту благодать Божью. Благодать спасительная становится также благодатью научающей; она научает (12а) или, может быть, дисциплинирует нас. В 1880 г. в Британии вышла в свет книга под названием «Школа благодати» с подзаголовком «Мысли, навеянные Посланием к Титу 2:11 — 14». Ее написал каноник Хей Эйткен. Там звучала такая мысль: «Благодать не только спасает, но и научает нас»¹⁹⁹. Таким образом, все христиане становятся «учащимися в Школе благодати»²⁰⁰. И далее: «Благодать основывает все свое учение на великих фактах, в первую очередь, на самораскрытии своей сущности, и являет всю силу своего учения в этих мощных запасниках памяти»²⁰¹.

Чему же учит благодать? Она учит нас двум главным вещам. Во-первых, она учит нас отвергнуть нечестие и мирские похоти (12а). Во-вторых, она учит нас жить целомудренно, праведно и благочестиво (126). Таким образом, благодать призывает нас отвергнуть старую жизнь и жить новой жизнью уже в нынешнем веке, от нечестия повернуться к благочестию, от эгоцентризма—к самообладанию и сдержанности, отойти от опасных мирских путей и обрести добрые отношения друг с другом.

Вторая половина ст. 12, по-видимому, послужила библейским основанием для молитвы, которая приводится в конце «Книги общих молитв», в которой звучит просьба, чтобы в будущем мы могли «жить благочестивой, праведной и трезвой [т. е. упорядоченной] жизнью». Именно для этого и явлена нам Божья благодать в Иисусе Христе. Эта благодать не только помогает нам совершать добрые дела (наделяя нас силой для этого), но и побуждает нас к благочестивой жизни. Здесь акцент делается на необходимость, а не на возможность совершения добрых дел.

2) Явление славы (2:13,14)

На арене истории Он появился на короткое время и исчез с нее, но однажды Он снова явит Свое присутствие. Он явил Свою благодать; Он снова явится в славе. Его грядущее явление в славе — это высшее упование нашей христианской надежды (ожидая блаженного упования, ст. 13). Как же Павел определяет это? Он называет это явлением славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа (13).

Давно и горячо обсуждается вопрос о грядущем пришествии: будет ли это явлением двух Лиц Божества — великого Бога (Отца) и Спасителя нашего Иисуса Христа (т. е. в таком случае Иисус обозначается только как наш Спаситель) — или одной Личности — «великого Бога и Спасителя нашего»; тогда этот титул относится к Иисусу Христу, и в таком случае самым ясным и недвусмысленным образом утверждается в Новом Завете Божество Иисуса. Вызывает удивление, что AV предпочитает первый вариант истолкования данного текста, тогда как NIV, REB и NRSV принимают второе истолкование.

В пользу второго варианта можно привести пять аргументов. Во-первых, перед словом «Спаситель» в греческом тексте нет определенного артикля. В греческом языке «существительные, объединенные одним артиклем, обозначают один и тот же объект»²⁰². Во-вторых, большинство греческих Отцов ранней Церкви именно так понимали эту фразу, а уж «они-то, как никто другой, могли оценить греческую идиому»²⁰³. Третий аргумент — теологический. Все десять новозаветных упоминаний о двух пришествиях относятся к Иисусу Христу; нигде не говорится об эпифании, явлении «Бога». В-четвертых, данный контекст требует присутствия именно Христа, поскольку связывает явление Его славы и Его страдания и жертвенную смерть. В-пятых, оборот «Бог и Спаситель» — это «стандартная формула религиозной терминологии I в.», которая обычно описывала единое божество, а иногда относилась к римскому императору²⁰⁴.

Епископ Элликотт пишет, что трудно не согласиться с тем, что наш «благословенный Господь здесь назван нашим megas Theos [великим Богом] и что этот текст служит прямой, определенной и даже исследованной декларацией божественной природы Предвечного Сына»²⁰⁵. Стоит, однако, добавить, как это делает Локк²⁰⁶, что «этот вопрос представляет собой не только отвлеченный богословский интерес»: ибо если здесь речь идет о двух Личностях Божества, то Иисус Христос «помещен на один уровень с великим Богом как пр<?явление Его славы, как Совершитель спасительной работы Яхве».

Уже при первом пришествии Христа «мы видели славу Его» (Ин. 1:14), ибо Он «явил славу Свою» (Ин. 2:11), и кульминацией этого события была Его смерть на кресте (напр.: Ин. 12:23,24; 17:1 и дал.). Тем не менее слава Его была сокрыта, и многие не осознали ее присутствия и даже не подозревали о ней. Но однажды этот покров тайны будет откинут, и Его слава явится во всем сиянии, и мы «увидим Его, как Он есть» (1 Ин. 3:2).

Поскольку это будет явление-славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, Который во время Своего второго пришествия завершит дело нашего спасения, Павел переходит к Его первому пришествию, которое положило начало нашему спасению. Он дал Себя за нас, взойдя на крест. Почему? Не только для того, чтобы даровать нам возможность получить прощение (о котором здесь апостол не упоминает, хотя в 3:7 он говорит о нашем оправдании), но также чтобы избавить нас от всякого беззакония, высвободив нас из рабства греха, и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам (14).

Павел намеренно избирает язык Ветхого Завета и заимствует образы времен становления Израиля как народа, чтобы нарисовать картину нашего окончательного спасения через Христа как завершительный этап Исполнения этих Божьих предначертаний. Таким образом, фраза «Который дал Себя за нас», обращает наш взор к пасхальной жертве; избавить нас — искупить нас из египетского рабства греху; очистить Себе народ особенный — народ завета, заключенного на Синае, по которому Израиль стал «драгоценной собственностью» Яхве, Его «уделом» из всех народов. Павел использует выражение laosperiousios (избранный народ; народ святой), которое приводится в Сеп-туагинте (Исх. 19:5; Втор. 7:6; 14:2; 26:18; ср.: 1 Пет. 2:9). Таким образом, мы с радостью ощущаем свою прямую связь с ветхозаветным народом Божьим, ибо мы Его искупленный народ, и Он наша Пасха, наш исход и наш Синай.

Этот особый народ Божий, за который умер Христос, чтобы Своей смертью искупить его, описывается как народ особенный, ревностный к добрым делам. И это не фанатизм, но пламенное желание, поскольку «благодать... возбуждает в нас эту'ревность»²⁰⁷, чтобы мы могли жить для Него — Того, Кто умер за нас.

Таким образом, апостол в этом коротком отрывке, всего в четырех стихах (11—14), воссоединяет две важнейшие фазы христианской эры: первое пришествие Христа и Его второе пришествие, которое станет завершительным ее этапом. Он предлагает нам устремить взор и на одно, и на другое событие. Мы живем «между временами», между тем, что «уже совершилось», и тем, «что еще не произошло».

Безусловно, критики христианства возмущаются. «Вы, христиане, крайне непрактичные люди», — говорят они. «Все время вы сосредоточены на далеком прошлом и на далеком будущем. Почему вы не можете жить в настоящем, в реалиях современного мира?»

Но именно к этому и призывает Павел Тита и через него всех других христиан. Здесь и сейчас пожилые мужчины должны отличаться достоинством и зрелостью. Пожилые женщины должны быть благочестивыми и учить молодых. Молодым женщинам следует быть добрыми женами и матерями. Тит обязан быть хорошим учителем и образцом, достойным подражания. Молодые люди должны уметь контролировать себя, проявлять сдержанность. Рабам нужно быть сознательными и честными. Все мы должны сторониться зла и жить праведно и благочестиво в нынешнем веке (126). Почему? На чем основывает Павел свой призыв? Что лежит в основе современной христианской жизни?²⁰⁸

Павел дает нам прямой ответ, а именно что в Иисусе Христе явлена благодать Божья и в грядущем будет явлена Его слава. Следовательно, лучший путь жизни ныне, в нынешнем веке, — познать духовно то, что физически еще невозможно, а именно взирать одновременно и на прошлое, и на будущее. Нам нужно оглядываться назад и не забывать о явлении благодати (целью тогда было избавление нас от зла и очищение народа Божьего), а также смотреть в грядущее и ожидать явления славы (когда при втором пришествии Христа завершится наше спасение, начатое Им при первом Его пришествии).

Эта намеренная сосредоточенность на нас самих, этот ретроспективный взгляд в прошлое и устремленность в грядущее, это решение жить в свете двух пришествий Христа, жить сегодня в свете прошлого и в свете будущего — все это должно составить прочный фундамент нашей повседневной жизни. Мы должны жить в постоянном ощущении присутствия великой истины: «Христос умер; Христос воскрес; Христос скоро придет снова». Наша жизнь и наши повседневные обязанности и дела должны постоянно озаряться светом и прошлого, и грядущего пришествия Христа.

Каноник Хей Эйткен высказал мысль о том, что два пришествия Христа подобны «двум окнам... в Школе благодати». Через окно, выходящее на запад, нам открывается великий свет, который струится с Голгофы. Через окно, выходящее на восток, нам сияет свет восходящего солнца, который возвещает о начале дня, становящегося все светлее и светлее. «Таким образом, Школа благодати постоянно хорошо освещена; но мы не можем себе позволить жить без света, исходящего с запада или с востока»²⁰⁹.

Эта глава завершается, как и начинается, обращением к Титу. Обобщая уже данные им указания, Павел поручил Титу наставлять критские церкви и в учении, и в этике: Сие говори. И Тит должен не бесстрастно сообщать им голые факты, но увещавать и обличать со всякою властью, чтобы никто не пренебрегал [им] (15).

¹⁹² Calvin, р. 364

¹⁹³ Chrysostom, р. 531.

¹⁹⁴ Lock, р. 140

¹⁹⁵ The Reformed Pastor (1656; Epworth, second edition 1950), p. 145.

¹⁹⁶ Romans 1: The Gospel of God (Banner ofTruth, 1985), p. 332.

¹⁹⁷ Simpson, p. 106

¹⁹⁸ Kelly, р. 243.

¹⁹⁹ Aitken, р. 33.

²⁰⁰ Ibid., р. 216.

²⁰¹ Ibid., р. 252.

²⁰² Simpson, р. 108.

²⁰³ Ibid.

²⁰⁴ M.J. Harris, quoted by Towner (1989), pp. 52,272.

²⁰⁵ Ellicott, p. 201.

²⁰⁶ Lock, p. 145.

²⁰⁷ Aitken, р. 363.

²⁰⁸ Таунер (Towner, 1986) подчеркивает, что в Пастырских посланиях нынеш-нии век — это век спасения и «последних дней»; что ему уделено главное внимание в этих посланиях (р. 442); что спасение в Пастырских посланиях лучше всего рассматривать с позиций феномена «уже — еще нет», т. е. между двумя явлениями Христа; чтоparousia относится к факту Христова пришествия, a epiphaneia — к Его спасительному вмешательству.

²⁰⁹ Aitken, pp. 253, 254.

[1] Simpson, р. 103.

[2] Metzger, р. 654.

[3] Ellicott, р. 195.