Филип Янси

Где Бог, когда я страдаю?

14. СТРАХ

«Я видел, как величие мое вдруг поблекло,

видел, как вечный Слуга, держа мое пальто,

усмехнулся, и я устрашился».

- Т. С. Элиот

«Песня любви Альфреда Пруфрока»

Страх - самая распространенная ответная реакция человека на страдание. И, безусловно, это самый серьезный «враг исцеления».

Джон Донн хорошо знал, что такое страх. Он писал свои размышления в то время, когда волны бубонной чумы, названной «черной смертью», захлестывали Лондон.

Только во время последней эпидемии погибло более 4 тысяч человек. Тысячи других убегали в провинцию, оставляя пустыми целые районы и города. В течение шести недель Донн находился на грани смерти, думая, что заразился чумой. Методы лечения в то время были не менее жуткими, чем сама болезнь: кровопускания, разного рода припарки, прикладывание к телу змей и голубей для удаления «злого облака болезни».

Заметив признаки страха у своего врача, Донн написал следующее: «Страх проникает в каждое действие, в каждое движение разума. Точно так же, как простое скопление газа в теле может создать иллюзию болезни — камней или подагры, — так и обычный страх можно принять за потерю рассудка ... Тот, кто не боится льва, боится кошку; не боящийся голода боится съесть мясо, которое ему предлагают за столом... Я не знаю, что такое страх; я также не знаю, чего боюсь в настоящее время; я не боюсь приближения смерти, но боюсь ухудшения своего состояния; я просто обману природу, если скажу, что я этого не боюсь».

Возможно, кто-то подумает, что современные достижения медицины утихомирят наши страхи. Но это не так. В современных больницах пациента помещают в отдельную палату, где в голову ему постоянно лезут мысли только о своей болезни. Вокруг него гудят и жужжат подключенные к его телу приборы. В коридоре врачи и медсестры, разбирая сложные графики и цифровые данные, полушепотом обсуждают его прогноз. Больного обследуют, колют, берут кровь, заносят данные в историю болезни — «для его же блага», конечно. Все это, вместе взятое, — прекрасная почва для рассадки страха, который распространяется в стенах больницы подобно губительной инфекции.

 

НАГНЕТАТЕЛЬ БОЛИ

Мы говорим о страхе как об эмоции, но на самом деле это, скорее, рефлекс, моментально включающий определенные психологические действия. Мышцы напрягаются, непроизвольно сжимаются, часто увеличивая этим давление на поврежденные нервы и, следовательно, усиливая боль. Изменяется и кровяное давление, поэтому мы либо бледнеем, либо краснеем. Человек, которого сильно испугали, может даже испытать сосудистую недостаточность и потерять сознание.

Все живые существа обладают чувством страха. Даже амеба укрывается от жары и боли, но люди, похоже, подвержены чувству страха больше других. Спазмы кишечника, например, возникающие у человека при нервном напряжении, не наблюдаются у других биологических видов.

Когда обитающий в разуме человека страх достигает нервных окончаний, он изменяет восприятие человеческим организмом боли. Человек, которого охватывает паника от одного только вида шприцев, чувствует больше боли от укола, чем диабетик, который делает себе инъекции ежедневно. Между ними нет разницы в физиологическом смысле — отличие вносит страх.

Асената Петри, работающая исследователем в Чикагском университете, разработала систему, согласно которой люди подразделяются на три категории в зависимости от их отношения к боли. «Нагнетающие» переносят боль тяжело и склонны к преувеличениям при описании своей боли. «Понижающие» способны переносить более острую боль без заметного перенапряжения. «Умеренные» находятся между этими двумя. Петри нашла, что страх наиболее полно характеризует подход «нагнетающего» к боли.

Во время Второй Мировой войны Генри Бичер из Гарвардской медицинской школы изучал в Италии поведение солдат, раненых в бою. С удивлением он наблюдал, что только треть солдат с серьезными ранениями просили морфий. Многие говорили, что они либо вовсе ничего не чувствуют, либо чувствуют незначительную боль. Работая анестезиологом в больнице, Бичер наблюдал совершенно иную картину: восемьдесят процентов больных с подобными ранами умоляли дать им морфий или другое болеутоляющее средство.

Действие морфия, в основном, заключается в снижении у пациента уровня страха и напряженности. По-видимому, У солдат страх вытеснялся либо гордостью за полученное ранение, либо, в определенных случаях, чувством покоя от осознания того, что они больше не находятся на поле боя. Бичер делает следующее заключение: «По сути, не существует прямой зависимости между тяжестью ранения и болью, которую испытывает человек. Чувство боли во многом определяется другими факторами».

Большинство из нас без труда могут определить, чего мы боимся в связи со страданием. Мы боимся боли и неизвестности. Мы также можем бояться смерти. Не являюсь ли я обузой для кого-то? Что я упускаю в жизни? Есть ли у меня будущее? Есть ли надежда на выздоровление? Эта болезнь — наказание? Люди, страдающие от физической или душевной боли, часто чувствуют на себе давящий груз одиночества. Они чувствуют себя оставленными и Богом, и людьми, потому что должны переносить страдания самостоятельно, и никто до конца их не понимает. Одиночество способствует увеличению страха, страх — увеличению боли, и так далее, вниз по спирали.

Как-то один из участников курса «Не упусти сегодня» принес на одно из собраний книгу с рисунками больных детей. Их угловатые фигуры и простые слова ясно выражали то, чего они боятся. Один ребенок нарисовал огромный уродливый танк, изобилующий оружием, перед которым, держа в руке красный знак «стоп», стоял он — хрупкий мальчуган.

Другой мальчик нарисовал огромную иглу шприца с рыболовным крючком на конце. Восьмилетняя девочка нарисовала себя лежащей на больничной койке и подписала рисунок: «Мне одиноко. Я хочу спать в своей кровати дома. Мне здесь не нравится. Здесь плохо пахнет». Чуть дальше в книге был помешен другой рисунок этой же девочки, на этот раз — в кабинете врача. Стул, стол для обследований, шкаф — все было огромным, а она, маленькая и незащищенная, сидела на краешке стола, произнося слова: «Я боюсь».

 

КАК НЕЙТРАЛИЗОВАТЬ СТРАХ?

Можно сказать, что вся первая часть этой книги — моя попытка нейтрализовать страх. Понимание того, что такое боль и какую роль она играет, помогает мне побеждать страх. Теперь я вижу боль не как врага, против которого должен сражаться, но как предупредительный сигнал, на который я должен обратить внимание. Меня поражает превосходный дизайн нашей нервной системы. Теперь я

представляю боль уже не как жирное пятно на одежде, которое нужно непременно вывести, но как пример того, как мое тело говорит мне о чем-то чрезвычайно важном.

Боль — это наиболее эффективный способ обратить мое внимание на потребности тела. Итак, я начинаю слушать боль. Если я понимаю ценность страдания, оно становится куда менее страшным. Я также заметил, что наряду с таким пониманием приходит благодарность, а это — одно из самых действенных эмоциональных орудий в борьбе со страхом.

На другом — духовном — уровне, изучая Библию, я понял: сам факт страдания не означает, что Бог против меня. В основном на примере Иисуса я научился видеть, что Бог - на нашей стороне; неудивительно, что Павел называет Его «Отцом милосердия и Богом всякого утешения» (2 Кор. 1:3).

Библия — путеводитель для каждого христианина, и я верю в то, что мудрые слова, сказанные в ней о страданиях, представляют собой «вакцину» против страха. «Совершенная любовь изгоняет страх», — личное познание Бога, обладающего совершенной любовью, может преодолеть страх, как свет побеждает тьму. Нет нужды в отчаянных попытках «тренировать веру», Бог уже полон любящей заботы, и мне не надо производить на Него впечатление своей «духовной акробатикой».

У христианина множество способов предотвратить страх. Подобно тому, как эмоциональное воздействие страха способно производить физиологические изменения, молитва способна оказывать влияние путем перемещения центра внимания от тела к сознанию души и духа. Молитва пробивается сквозь отягощенность чувств и позволяет мне обращаться к Богу. Когда я молюсь, мое тело обретает мир и покой. Мышцы, сдавленные страхом, начинают расслабляться. Напряжение сменяется внутренним покоем.

Конечно же, подобных результатов можно добиться и с помощью медитации, однако молитва Богу имеет свои преимущества. Она позволяет победить одиночество боли посредством сосредоточения внимания не на моем «я» и моих личных потребностях, а потребностях окружающих. Вспомните, как звон колокола побудил Джона Донна задуматься о своем соседе, умершем от чумы. Книга Донна «Молитва» рисует замечательный образ христианина, пытающегося нейтрализовать страх. Судя по цитате, приведенной выше в этой главе, Донн знал, что такое страх. Большую часть времени ему приходилось бороться со страхом в одиночку, так как в те времена заразные больные содержались на карантине. Лежа в постели, он думал, не находится ли и Бог на карантине. Где же обещанное присутствие Божье?

Истинный страх Донна был вызван вовсе не болью, передаваемой всеми клетками его тела; он боялся Бога. Он постоянно мучился одним и тем же вопросом: «Почему я?» Кальвинизм в то время был достаточно новым явлением, и Донн размышлял, а не стоит ли за чумой Сам Бог. Вина за грехи прошлого постоянно пряталась где-то рядом, подобно демону. Возможно, он действительно переживал все эти страдания в наказание за какой-то совершенный в прошлом грех?

Донн в своей книге так и не отвечает на вопрос: «Почему я?» И все же «Молитва» рисует, как шаг за шагом Донн шел к победе над своим страхом. Как одержимый, он ищет и выписывает все места из Библии, где встречается слово «страх». В процессе своего поиска он вдруг осознает, что в жизни постоянно возникают обстоятельства, вызывающие у нас страх: если не болезнь, то финансовые трудности; если не бедность, то отверженность; если не одиночество, то неудачи.

В результате Донн оказывается перед выбором: бояться Бога или же бояться всего остального.

Читая в 8-й главе Послания к римлянам молитву Павла («Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы... не могут отлучить нас от любви Божией...»), Донн отмечает все свои потенциальные страхи. Страшные враги? Они не представляют никакой угрозы, потому что Бог способен сломить любого врага. Голод? Нет, Бог способен обеспечить всем необходимым. Смерть?

Даже этот, самый жуткий людской страх - не преграда для тех, кто боится Бога.

Донн приходит к выводу, что главной целью человека должно быть воспитание в себе должного страха перед Богом, ибо этот страх способен вытеснить собой все остальные. И вот, в конце концов, он молится: «...ибо Ты даровал мне покаяние, чтобы я не мог быть нераскаянным. Посему, о Боже, даруй мне Твой страх, чтобы более мне не бояться». Самое главное, вовсе не важно, являлась ли болезнь наказанием или просто естественным процессом. В любом случае он доверился бы Богу, потому что в конечном итоге именно доверие и представляет истинный страх перед Ним.

В книге «Молитва» Донн сравнивает этот процесс с тем, как менялось его отношение к своим лечащим врачам. В начале, когда медики выявляли все новые и новые симптомы, а затем за дверью шепотом обсуждали результаты, он не мог не испытывать страха. Однако со временем, видя их искреннюю заботу, он убедился в том, что они заслуживают доверия. То же самое происходит и с Богом. Порой мы не в силах понять Его действия или причины, кроющиеся за ними. Однако при всем этом стоит вопрос: можем ли мы доверять этому Врачу? Донн решил, что можем. Как же нам общаться с Богом, которого мы боимся? В ответ на этот вопрос Донн цитирует фразу из описания Матфеем сцены того, как женщины обнаружили гробницу Иисуса пустой: они поспешили прочь «со страхом и радостью великою». Донн увидел в этой «радости с дрожью в ногах» хороший пример для себя. Во время Воскресения, в воздухе царил страх. Как не бояться Бога, обладающего такой огромной силой? Женщины вновь встретили ожившего Иисуса, стоящего конце сада. Происходило действительно что-то странное. Женщины побежали, дрожа от страха и одновременно с этим радуясь, потому что все эти странные события были признаками самой доброй вести: Иисус смог победить смерть. Имея в сердце надежду на то же самое, он Донн наконец-то нашел тот страх, которого не нужно бояться.

 

БЫТЬ РЯДОМ

Совершенно другая ситуация имеет место, когда страдаю уже не я сам, а кто-то, кому я хочу помочь. Как мне избавить такого человека от страха? Я понял, что просто находиться рядом может быть самой действенной силой, с помощью которой мы можем усмирить страхи других.

Я всегда инстинктивно сторонился людей, переживающих боль и страдания. Никогда нельзя с уверенностью сказать, захотят ли они вообще говорить о том, что их тревожит. Нуждаются ли они в утешении и поддержке? Разве может чем-то помочь мое присутствие? Подобные мысли всегда начинают одолевать меня, и, в конечном итоге, я поступаю наихудшим образом — остаюсь в стороне. Люди, переживающие страдания, особенно мои друзья, посещающие курсы «Не упусти сегодня», не перестают свидетельствовать о том, как важно, когда здоровые люди не остаются от них в стороне. Ведь им не нужны наши слова или суждения, они просто хотят, чтобы мы были рядом. Находясь рядом в трудную минуту, мы своим присутствием передаем то же чувство безопасности, которое вселяет отец в сердце больного ребенка, говоря: «Все в порядке, все в порядке». Жизнь продолжается. Не бойся, я с тобой.

Тони Камполо рассказывал, как однажды пошел на похороны, чтобы отдать дань уважения семье одного своего знакомого. По ошибке он попал совсем не в тот похоронный зал. Там в гробу лежал пожилой мужчина, а единственной из присутствующих была его вдова. Женщина казалась такой одинокой, что Камполо решил остаться там. Он даже поехал на кладбище вместе с ней. По окончании церемонии погребения, отвозя вдову домой, Тони наконец решил признаться, что не знал ее супруга. «Я так и подумала, - ответила женщина. - Я не узнала Вас. Но это не имеет никакого значения». Она взяла его руку и до боли сжала ее. «Вы и представить себе не можете, что это значит для меня». Я упоминал, что никто, отвечая на вопрос, кто ему помог больше всего, не назовет имя какого-нибудь философа. Чаще всего, нам опишут тихого и непритязательного. Того, кто был рядом, когда был нужен; кто больше слушал, нежели говорил; кто не поглядывал без конца на часы, а мог обнять, утешить и вместе поплакать. Другими словами, того, кто был рядом и встал на сторону страждущего, а не отстаивал свое мнение.

Женщина, больная раком, на одном из собраний курса «Не упусти сегодня» вспомнила свою бабушку, которая была очень скромной и не могла ничего дать, кроме как просто сидеть рядом со спящей внучкой и вязать. С ней всегда можно было поговорить, попросить принести стакан воды или позвонить кому-нибудь. «Бабушка была единственным человеком, который меня понимал, - говорила ее внучка. - Когда мне снился страшный сон и я просыпалась, мне становилось спокойно просто оттого, что она была со мной».

Мы вполне обоснованно осуждаем трех друзей Иова за их неверное отношение к его страданиям. Однако посмотрите на предысторию: перед тем, как заговорить с ним, друзья Иова семь дней и семь ночей молча просидели рядом с ним. Как выяснилось позже, это было самое полезное для всех них время. У евреев есть обряд, называемый «шива», который совершается после смерти кого-либо из их общины. В течение восьми дней друзья, родственники и соседи по очереди приходят в дом умершего, принося с собой корзины для фруктов, на которых можно сидеть. Они приносят еду, убирают, поддерживают беседу - одним словом, присутствуют рядом со скорбящим. У последнего, возможно, все эти посещения будут вызывать лишь раздражение, в то время как ему нужен покой и одиночество, однако эта церемония несет в себе следующее; «Мы не оставим тебя одного. Мы разделим горе вместе с тобой». В этом случае страх, имеющий в корне своем одиночество, попросту исчезает. Наступает момент, когда устраивается особый обед, И гости кормят скорбящего, как младенца, с ложки. Такой Ритуал навязанного присутствия взят из мудрости многих поколений, потому что скорбящий нуждается в присутствии других людей, независимо от того, осознает он эту необходимость или нет.

О Бетховене, человеке явно необщительном, рассказывают одну интересную историю. Его глухота превращала общение с людьми в весьма сложный и крайне унизительный для него процесс. Однажды, узнав о смерти сына одного их своих друзей, Бетховен, исполненный горя, поскорее поспешил к нему домой. Увы, у него не было слов утешения для семьи, однако он увидел в доме фортепиано и сел за него. В течение получаса композитор играл без остановки, изливая в музыке всю бурю нахлынувших эмоций. Затем он закончил играть и удалился. Его друг позднее признался, что визит Бетховена стал для него самым значимым.

 

БОЖЬИ ПОСРЕДНИКИ

Что еще мы можем предложить кроме своего присутствия? О чем можно говорить в таких случаях? Я постоянно слышу от людей один и тот же ответ: то, что мы говорим, имеет мало значения; гораздо важнее наша забота и присутствие. Если мы просто сможем выслушать человека, это, возможно, окажется самым ценным подарком. Бетси Бернем в своей книге, вышедшей вскоре после ее смерти от рака, пишет об одном письме, которое тронуло ее больше всех писем, которые она получала во время болезни:

Дорогая Бетси!

Мне очень страшно и стыдно. Вы спросите, какое право я имею говорить, что мне страшно, когда у Бас такие проблемы ? Однако я искала любой повод для того, чтобы не приходить к Вам. Я искренне хочу помочь Вам и Вашей семье. Я хочу быть рядом и быть полезной. Более всего, я хочу сказать Вам слова, которые бы хоть как-то помогли Вам. Но факт остается фактом: я боюсь. Я еще никогда такого не писала. Надеюсь, Вы поймете и простите меня.

С любовью к Вам, Энн

 

Энн не смогла найти в себе силы для того, чтобы быть со своей знакомой. Однако она все же смогла поделиться с Бетси своими искренними чувствами. Это уже своего рода близость. Еще одна женщина, вспоминая письма, которые приходили к ней и к мужу во время семейной трагедии, делилась тем, что ей помогала даже неуклюжесть и бессвязность языка этих самых писем. Многие из авторов просили простить их за то, что не знают, о чем писать. Но для нее самой главной была как раз эта путаница в словах, которая ярче всего выражала их внутреннее состояние. Страдающий человек, возможно, ожидает от вас тех же самых дружеских отношений, которые между вами были раньше. Близкие отношения редко развиваются между страдающими людьми и незнакомцами. Напротив, тяготы жизни заставляют человека возвращаться к тем связям, которые были построены тогда, когда он был здоров. Поэтому будьте в ваших отношениях такими же, какими вы были, когда все было в порядке. Если вы раньше шутили, делайте так и сейчас. Если для вас было естественным читать вместе Библию и молиться, продолжайте это делать. Если ранее ваши отношения начинались с простого разговора, новостей или слухов — начните с этого, а потом, когда наступит момент, двигайтесь дальше. Больному человеку кажется, что мир встал с ног на голову; ему или ей нужна уверенность в том, что ваша дружба осталась неизменной.

Конечно же, время вносит свои ограничения и не всем нам под силу постоянно сидеть рядом и уделять другому человеку массу свободного времени. Но мы все можем молиться, а это замечательная возможность сблизиться. Также мы все можем проявлять постоянную заботу об этом человеке. Больные люди сетуют на то, что страх и одиночество подкрадываются к ним в самые неожиданные моменты, поэтому постоянство зачастую играет больше значения, нежели количество проведенного вместе времени. Постоянство играет огромную роль в случаях, когда болезнь протекает Длительно, как, например, болезнь Паркенсона. Один человек рассказывал, что самую большую поддержку во время затяжной болезни ему оказал один из Коллег по работе, который звонил каждый день, чтобы узнать, как у него идут дела. Этот человек приходил к нему всего два раза в неделю минут на пятнадцать, но то с каким постоянством он звонил и приходил, всегда оставляло надежду в то время, когда все в его жизни, казалось, рушилось.

Конечно, у простой дружбы есть свои ограничения. Больной человек из жалости к самому себе может отгородиться от окружающих. «Тебе этого никогда не понять. Ты через это никогда не проходил», — говорят они в таких случаях. В такой ситуации может помочь только человек, прошедший через подобные испытания, особенно в случае со страхом. Добродушный и открытый человек, больной параличом, помог освободиться от жалости к себе Джони Эрикссон Тада (которая теперь в свою очередь помогает другим). Отец Дэмиен не видел результатов своих трудов, работая среди больных проказой в Молокае, что на Гавайях, до тех пор, пока сам не заболел этой болезнью и не смог общаться с ними как товарищ по несчастью. Принимая во внимание этот принцип, многие современные больницы внедряют курсы лечения, когда, например, женщине, которой предстоит удаление груди, огромную помощь и поддержку оказывает другая, уже прошедшая через эту операцию. Курсы «Не упусти сегодня» представляют собой такую программу. Орвютль Келли, основатель программы, однажды осознал, что никто в полной мере не понимал его страха, кроме таких же больных раком, как он. В результате он организовал первое общество взаимопомощи для смертельно больных людей. Теперь Американское онкологическое общество открыло круглосуточную телефонную линию для предоставления консультаций всем больным раком.

И все же тем, кто не видит у себя особых способностей для помощи другим, не стоит отчаиваться. Ничто — ни суперпрограмма, ни самый дорогой подарок — не смогут заменить больному того чувства, которое он испытывает, когда вы находитесь рядом. Возьму на себя смелость сказать, что я верю в то, что мы, как части тела Христова, призваны любить друг друга, даже когда нам кажется, что Бог нас не любит.

У больных людей порой возникает впечатление, что Бог ставил их. Ярче всех выразил это чувство К. С. Льюис достаточно едком журнале, который стал издавать после жены. Льюис сказал, что в момент его самой острой нужды, Бог, который всегда был рядом с ним, как будто исчез. Льюис испытывал страх и опустошенность, но в конце концов ему помогла группа христиан из другой церкви. Также вспомните, с каким трудом Корритен Бум удавалось изучать Библию в нацистских концлагерях, а также о незнакомце, который подкинул слово ободрения Христиану Ригеру. Бог дал им знать о Себе через Своих посредников, других людей. Поэтому те из нас, кто стоит в стороне, должны время от времени молиться за больного человека, который пока не в силах молиться сам. Во времена страданий и горя очень часто Божья любовь раскрывается именно посредством обыкновенных людей, таких, как вы и я. В этом случае мы действительно будем похожи на тело Христа.