Йохем Даума

Введение в христианскую этику

13. ДУХОВНОСТЬ

13.1. Духовность и этика

Заканчивая это введение в христианскую этику, мы вновь возвращаемся к дефиниции, данной нами христианской этике. Христианскую этику мы определяли как осмысление морального поступка, исходя из того, что предоставляет нам Священное Писание (см.: 2.1). В главе 3 мы видели, основываясь на этой дефиниции, что христианская этика располагает ограниченной сферой действия. Мораль относится к области межличностных поступков. В этике сознается именно это, а не, например, непосредственное общение между человеком и Богом, подобно тому, как это происходит во время молитвы, при изучении Писания, в процессе медитации, при посещении церкви и во время литургии. Эти темы не относятся к числу тех, которые получили значительное развитие в христианской этике. Однако они очень важны для нее. Ведь в них говорится о нашей духовности. Под духовностью мы понимаем осуществление на практике и осознание нашей связи с триединым Богом.

Общеизвестно, что христианская этика тесно связана с духовностью. Связь между этикой и духовностью становится еще более очевидной, если вспомнить о Десяти заповедях с двумя скрижалями, в первой из которых говорится о нашем отношении к Богу, а во второй — об отношении к нашему ближнему. Что вышло бы из христианской этики, если бы мы стали рассматривать вторую скрижаль в отрыве от первой? И чего бы стоили наши моральные поступки как христианские, если бы они не питались из духовного источника молитвы, изучения Писания, медитации, посещения церкви, литургии?

В 3.1 было указано на то, что некий Гесинк называл отношения между людьми моральными, а отношения между людьми и Богом — религиозными. Тем самым он ограничивал область этики. Но в то же время в своей этике Гесинк, как и его реформатские предшественники, уделял внимание тому, что здесь было названо духовностью. Он делал это, определяя духовность как вспомогательное средство в воспитании характера или человеческой добродетели. Как видим, без внимания к человеческой добродетели этика обойтись не может. Говоря о добродетели, мы имеем в виду не столько то, что человек делает, сколько то, кто он есть (см.: 2.7). Так кто же мы есть? Чада Божьи, спасенные Христом и руководимые Святым Духом. Этим нашим бытием питаются и наши поступки. Духовность, а тем самым и наше общение с триединым Богом, мы называем питательной почвой для наших моральных поступков и этического сознания.

13.2. Старый предмет: аскетика

Прежде в богословие входил предмет, впоследствии вычеркнутый из учебной программы. То, что мы называем духовностью, раньше именовалось аскетикой. Например, Вуциус преподавал не только theologia moralis, или casuistica, где он на основе Десяти заповедей рассматривал всякие этические проблемы; кроме этого он преподавал также theologia ascetica. Центральной темой в ней был анализ молитвы. Для казуистики он брал в качестве основы Воскресенья 34—44 Гейдельбергского катехизиса (закон), а Воскресенья 45—52 (молитва) составляли основу его аскетики. Таким образом, вся жизнь, которой человек обязан Богу, начиная от благодарения (Воскресенья 32—52), стала объектом рассмотрения в процессе богословски ориентированного преподавания этики и духовности.

Но аскетика как учебная дисциплина исчезла из богословских курсов, по крайней мере, на протестантских богословских факультетах Нидерландов. А. Кейпер (1837—1920) еще писал, что следует уделять внимание обеим частям — казуистике и аскетике. Однако в XX веке все это сошло на нет. Правда, и в настоящее время достаточно этических проблем, заслуживающих рассмотрения. Следовательно, можно утверждать, что традиции казуистики в какой-то степени продолжают сохраняться, что же касается аскетики, то ею вообще перестали заниматься.

Это, однако, не означает, что богословие совсем не уделяет внимания молитве и другим способам общения с Богом. Мы лишь хотели указать на то, что молитва почти исчезла из поля зрения этики. Это особенно бросается в глаза, если вспомнить, как обстояли дела прежде.

Термин «аскетика» связан с греческим словом askein, означающим «упражняться». Говоря об аскезе, мы почему-то сразу же думаем о воздержании. Но ведь первое значение греческого слова askèsis— «упражнение», «тренировка». Следовательно, речь идет не о чем-то негативном (воздержании), а о позитивном (упражнении). Например, можно вспомнить Деян. 24:16, где Павел говорит, что он упражняется («подвизается») в том, чтобы всегда иметь непорочную совесть пред Богом и людьми. И здесь он употребляет слово askein.

Еще отчетливее выступает этот положительный смысл, если обратиться к другому слову, которое можно назвать синонимом askein. Павел говорит Тимофею: «Упражняй себя в благочестии» (1 Тим. 4:7). Для выражения понятия «упражняться» здесь употребляется gumnazein, известное также и нам по слову «гимнастика».

Уже упоминавшийся нами Вуциус является автором известной книги об аскетике. В 1664 г. он написал «Ta Askètika sive Exercitia Pietatis» (дословный перевод: «Аскетика, или упражнения в благочестии»). Эти упражнения Вуциус опубликовал специально для использования учащейся молодежью.

Здесь рассматриваются различные темы, такие, как молитва, духовная медитация, раскаяние, слезы, планирование дня с соблюдением постоянного времени для молитвы (трижды в день), пост и бодрствование, обеты, одиночество, молчание, искушения, потеря осознания благодати. Уделяется также внимание чтению и слушанию Слова Божьего, обдумыванию проповедей, прослушанных в церкви, и значению таинств. Находит свое место и вопрос о том, как следует проводить время в воскресные дни. В ряде сюжетов упоминается даже эвтаназия. Однако здесь имеется в виду эвтаназия в старом значении этого слова — искусство умереть по-христиански! Серьезное внимание в специальном обстоятельном разделе уделяется молитве. Вот, например, некоторые из большого числа вопросов, на которые дает ответ Вуциус . Как часто следует молится? В каком месте? Кому? Каково должно быть положение тела во время молитвы? Что значит: «Непрестанно молитесь» (1 Фес. 5:17)? Как должна быть построена молитва? Как и кого следует благодарить? Когда мы используем короткую молитву? Что нам может помешать молиться? Обстоятельность и серьезность, с которыми рассматриваются эти вопросы, ясно дают понять, как, по мнению Вуциуса, следует строить жизнь, чтобы она проходила под знаком молитвы.

13.3. Почему аскетика вышла из употребления?

Предмет «аскетика» вышел из употребления. В результате чего это произошло? Думается, что здесь наверняка сыграли свою роль три фактора.

Во-первых, упражнению в благочестии может быть придан такой акцент, что к простой обыденной жизни возникает негативное отношение. В результате сразу же появляется два типа людей: одни счастливы тем, что они следуют тому, что обязательно, другие достигают чего-то сверх этого. Здесь уместно вспомнить также о различии между предписаниями (лат. praecepta) и советами (лат. consilia), довольно рано возникшем в христианской церкви[24]. Предписания в этом случае указывают на то, что является долгом каждого, в то время как советы предназначаются людям, стремящимся к святой жизни. Это последнее было доступно, например, монахам, связавшим себя обетами бедности, послушания и безбрачия. Они повернулись к миру спиной, что быть более открытыми для Бога, чем это возможно для обычного человека с его житейскими проблемами.

«Духовное», таким образом, легко возносится над «природным». Убедительные примеры этому можно найти и в протестантском мире. Здесь можно было бы назвать Теодора а Бракела (1608—1669), написавшего книгу о своих упражнениях в благочестии. Ему удается почти полностью умолчать о своей жене и детях, о церкви и пасторской деятельности, а также обо всем другом, что происходит в окружающем мире. Чего-либо подобного нельзя отыскать в Писании, в случаях, когда кто-либо жалуется на свои беды, признается в вине или выражает благодарность. Здесь говорится о врагах, о семье, о народе. Иными словами, в библейских молитвах присутствует мир.

Неудивительно, что аскетика, напрямую связанная с мистикой, вряд ли могла рассчитывать на теплый прием в реформатском мире. Таким образом, упражнение в благочестии превращается в духовную акробатику. Большинство христиан либо отворачивались от нее, либо со вздохом говорили, что виноград висит слишком высоко, чтобы до него дотянуться. Такого рода аскетика создает элиту посвященных, в то время как упражнение в благочестии, как об этом говорит Писание, должно быть делом каждого христианина.

Во-вторых, в аскетике мы видим развитие, подобное тому, какое имеет место в казуистике. Все разбирается по косточкам и схематизируется. Создается модель духовной жизни, которая быстро становится предписанием для каждого.

От христианской свободы, которой необходим простор также и в отношении форм, мало что остается. То, что мы говорили о зашедшей слишком далеко казуистике, относится и к рассматриваемой нами аскетике.

Однако имеется еще одна причина, почему аскетика вышла из употребления. Мы имеем дело с темой, трудной для всех.

В Гейдельбергском катехизисе говорится, что молитва — главная часть той благодарности, которую Господь требует от нас (Воскресенье 45). Однако нам трудно уделить ей даже четверть часа. Молитва требует внутреннего покоя и тишины. Мы же постоянно настолько заняты собой и другими, что оторваться от всего этого и уделить немного внимания общению с Богом для нас тяжелая задача.

13.4. Духовность: необходимая основа

Досадно было бы, если бы мы утратили то хорошее, что раньше содержалось в аскетике, являющейся как бы близнецом казуистики. Однако неразумно цепляться за само это слово «аскетика»[25]. Оно имеет негативную окраску, от которой мы избавимся, если в дальнейшем будем говорить не об аскетике, а о духовности. Причем о духовности в том понимании, как это было сформулировано в начале данной главы. Этот термин, разумеется, нуждается в пояснении. Подпонятие «духовность» можно подвести все, что угодно. Во всех великих религиях известны понятия «духовность» и «аскетика». Все дело в том, чем их наполнить. Для христианина это значит, что мы, сознавая свою общность с Богом, думаем о триедином Боге, каким Он открывается нам в Писании.

В другом месте мы уже более подробно писали о том, что для нас значит духовность в ее отношении к этике. При этом мы опирались на Двенадцать статей, вкратце излагающих, что значит верить в триединого Бога. Христианская этика невозможна без этой духовной основы. Предметом христианской этики являются отношения между людьми. Однако то, как она это делает, зависит от духовности, определяющей ее силу.

Великий богослов Карл Барт (1886—1968) работал над догматикой, завершить которую ему было не суждено. Для него Догматика и этика были настолько едины, что он не рассматривал их по отдельности, а в своей книге «Kirchliche Dogmatik» освещал вначале догматическую, а затем этическую сторону проблемы. Но прежде чем приступить к рассмотрению конкретных этических вопросов, он останавливался на анализе трех понятий. Эти три понятия: воскресенье, вероисповедание как хвала Богу и молитва. Какая прекрасная мысль подойти таким образом к этике! С воскресенья мы начинаем неделю, наполненную нравственными проблемами. Действительно, воздавая хвалу Богу и зная силу закона, мы с корнем вырываем сорняк законничества, или гуманизма.

Заниматься этикой — дело серьезное. И если она находит питательную почву в доброкачественной духовности, в ней не будет места ни узости, ни ограниченности. При этом речь идет не только о духовности как о теоретическом сознании, но и о духовности как о конкретном упражнении в благочестии, молитве и изучении Писания, что происходит в воскресенье в кругу семьи. И все это не пустые слова. Это весьма существенные вопросы, без решения которых невозможно поступать ответственно.

 

[24] Это различие связывается со словами Павла (1 Кор. 7:25), которое в Вульгате передается следующим образом: Praeceptum Domini поп habeo, consilium autem do: Я не имею повеления Господня, а даю совет.

[25] Как это имело место во всех предыдущих изданиях нашей книги, 13-я глава которой называлась: Аскетика.