Пол Барнетт

Второе Послание к Коринфянам

3:7-18    5. Слава Моисея и слава Христа

Выступая против служения своих оппонентов, идеологию которых можно выразить словами «Назад, к Моисею!», Павел вскоре вынужден начать сопоставление Ветхого и Нового Заветов, чтобы выявить разнообразные отличия между ними. Если Ветхий Завет нес осуждение и смерть, то Новый Завет несет праведность и жизнь. Ветхий Завет был временным и сейчас отменен; Новый — постоянный и не будет иметь конца. И, наконец, благодаря Новому Завету Божий Дух проникает в нашу жизнь, преображая ее в подобие Христа.

1. Временное и постоянное (3:7— 11)

Если же служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лице Моисеево по причине славы лица его преходящей, — 8 то не гораздо ли более должно быть славно служение духа ? 9 Ибо, если служение осуждения славно, то тем паче изобилует славою служение оправдания. 10 То прославленное даже не оказывается славным с сей стороны, по причине преимущественной славы последующего. 11 Ибо, если преходящее славно, тем более славно пребывающее.

Указывая дату на письме, мы, сознательно или бессознательно, следуем давно установившейся традиции делить историю на две части: на период «до нашей эры» и период «нашей эры»1. Удивительно, но разделительной точкой для этого послужило

1 В английском языке для этого используются сокращения ВС и AD ('Before Christ' и 'Anno Domini', соответственно; в обоих есть указание на Христа). — Примеч. пер.

 

не какое-то изобретение, открытие континента, война, а личность, Иисус Христос. Все события высчитываются в связи с Христом, то есть как бывшие либо до Него, либо после. Эта важная традиция берет свое начало в текстах, подобных тому, который мы сейчас рассматриваем, где Павел «делит» историю Христом. Его пришествие завершило одно служение и положило начало другому.

Первое служение характеризуется как принадлежащее Моисею, второе — Христу. Хотя Моисей и Христос описываются как славные (ст. 7, 18), слава их разная. Сейчас, когда явился Христос, у Моисея вообще никакой славы нет. Зачем Павел, противопоставляя служения Моисея и Христа, вводит понятие «славы» (которое он в промежутке между стихами 3:7 и 4:17 использует шестнадцать раз)? Ответ дает ситуация, сложившаяся в Коринфе, где миссионеры-евреи пытались склонить церковь к принятию закона Моисея. Вероятно, они утверждали, что Моисей равен Христу, или даже превосходит Его, или же что Христос — просто часть завета Моисея. Павел в ответ использует мотив «славы» и, опираясь на Книгу Исход (34:29-35), напоминает, что Моисею понадобилось «покрывало на лице», чтобы народ не увидел сияния лица последнего. Как полагает апостол, произошло это потому, что слава лица Моисея блекла и тот не желал, чтобы израильтяне видели, как это происходит (ст. 13)'. Иными словами, Моисеево служение закону было временным; оно не было концом самим по себе. Закон Моисея указал на конец вне себя, и этим концом был Христос. В другом послании Павел пишет: «Потому что конец закона — Христос, к праведности всякого верующего» (Рим. 10:4). В отличие от славы Моисея, слава Христа, как ее увидел Павел близ Дамаска (ср.: 4:6), постоянна, несравненно более велика и божественна.

Что могло привлекать коринфян в проповеди незнакомцев о Моисее и законе? Для современных людей принятие христианства осложняется проблемой его древности, а тогда проблемой была его новизна2. Люди в те времена почитали прошлое, ибо

1 В синодальном переводе Библии «чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего». Примеч. пер.

1 Ср.: R. L. Wilken, The Christians as the Romans Saw Them (Yale University Press, 1984), p. 122.

 

верили, что старые идеи и обычаи были даны богами. Цицерон писал, что «к богам ближе всего были древние времена»1. Несомненно, эти служители указывали на Моисея, как на требующую почитания фигуру, а также на свой храм, как на древний институт. Более того, евреи были изначально Божьим народом, который к тому времени расселился во многих уголках мира и составлял примерно десятую часть населения Римской империи. Наличие в синагогах множества «богобоязненных», то есть слушателей-язычников, является свидетельством привлекательности иудаизма для многих язычников. Незнакомцы могли бы легко развенчать Павла как выскочку, который сам себя назначил служителем, сам себя хвалит, и, к тому же, протаскивает ранее неизвестную еретическую разновидность иудаизма.

Павел, в согласии с другими авторами Нового Завета, учил, что Христос был исполнением завета, который Бог заключил с евреями, а не еретическим отклонением от него. «Ибо все обетования Божий в Нем „да" и в Нем „аминь", — в славу Божию, чрез нас» (1:20). Отвечая тем, кто говорил, что христианство — это еретическая разновидность иудаизма, он настаивал на том, что есть один Бог, один завет обетования и исполнения и один народ завета, который верит в Божье слово, проповедуемое как обетование и исполнение. Сейчас для нас Ветхий и Новый Заветы несут свидетельство обетования и исполнения, соответственно, и вместе представляют Божье Писание для Божьего

народа.

Проблема явно заключалась в том, эти евреи-христиане вкупе с другими евреями настаивали, что Моисеев закон все еще имеет силу. Незнакомцы (которые в некотором смысле были христианами, хотя, в какой степени, мы не знаем), по всей вероятности, поместили Иисуса в контекст Моисеева завета и отрицали, что Он есть исполнение обетовании или целей, на которые этот завет указы вал. Ответ Павла заключается втом, что, поскольку Бог дал Новый Завет (ст. 6), христиане не должны поглядывать назад, на Ветхий Завет. Чтобы убедить коринфян не возвращаться к Ветхому Завету и оставаться в Новом, в этом отрывке он применяет два способа аргументации.

De Legibus, 2.10.27.

Во-первых, он противопоставляет Ветхий Завет Новому. Прежнее служение было отмечено смертью (ст. 7) и осуждением (ст. 9), тогда как нынешнее отмечено Духом (ст. 8) и оправданием (ст. 9). В своей отрицательной оценке прежнего закона Павел единодушен с выдающимися фигурами Ветхого Завета. «Тот завет Мой они нарушили», таков вердикт Иеремии относительно поведения евреев после их выхода из Египта (Иер. 31:32). Моисей во Второзаконии говорит: «...Ты народ жестоковыйный...» и «...до сегодня не дал вам Господь сердца, чтобы разуметь, очей, чтобы видеть, и ушей, чтобы слышать» (Втор. 9:6; ср.: 10:16; 29:4). Они не соблюдали данный Богом закон и совсем не верили, что будут прошены за его нарушение. В результате, заповеди, вместо того чтобы быть источником жизни, как изначально и задумывалось (Втор. 5:33), стали суровой «буквой» (ст. 6), которая осуждала их и препятствовала единению с Богом.

Цели Нового Завета совершенно противоположные. Служение буквы убивает, а служение Духа дает жизнь (ст. 6). Ветхий Завет выносит осуждение, а Новый Завет выносит оправдание (ст. 9). То, что последнее слово должно переводиться именно так, а не иначе, подтверждается последующими стихами, где Павел связывает праведность (оправдание) пред Богом с тем, что Бог «не вменил людям преступлений их» (5:18-21). Согласно данному отрывку, Бог не вменяет грехи тех, кто «во Христе», ставшем «для нас жертвою за грех». Другими словами, в Новом Завете Бог прощает тех, кто верит в Его Сына, принадлежит Ему и умер за Него. Более того, Бог дарует таким людям Дух, то есть Свое личное присутствие, пребывая в них и давая им жизнь (ст. 6).

Такое двойное благословение оправданием и Духом встречается и в других писаниях Павла. В одном из мест он утверждает, что мы «оправдываемся верою», а в другом — что мы «получили Духа... чрез наставление в вере» (Рим. 5:1; Гал. 3:2). И оправдание, и Дух обретаются, если мы исповедуем веру в Христа. Один раз он объединяет эти две идеи: «А если Христос (то есть Дух) в вас... дух жив для праведности» (Рим. 8:10). Понятно, что именно благодаря праведности, или оправданию, Бог дает нам жизнь, живое общение с Собой через Дух

Второй аргумент Павла против возвращения к Ветхому Завету состоит в том, что последний теперь превзойден. Если прежнее служение славно, то настоящее тем более славно (ст. 8, 9, 11). Однако это не означает, что одно служение просто выше другого. Скорее, меньшая, временная слава прежнего служения не продолжается, а закончилась, так как появилась большая, постоянная слава Нового Завета. Слава Моисеева лица оказалась преходящей (ст. 7, 11, 13), или, выражаясь точнее, была упразднена1. Посылая сияние на лицо Моисея, Бог установил для него временной предел. Слава нового служения, напротив, не имеет предела (ст. 11). Сейчас, с появлением нового служения, «прославленное даже не оказывается славным... по причине преимущественной славы последующего» (ст. 10).

Другими словами, слава старого служения оказалась «обесславленной» бесконечно большей славой нового служения. Сам по себе Ветхий Завет сейчас славы не имеет. Он сейчас славен постольку, поскольку его обетования указывают на то славное, которое должно было еще явиться. Нельзя сказать, что Павел не признает прежнее служение. Не было бы обетования, могло не быть и исполнения. Тем не менее стрелки божественных часов сейчас отсчитывают новое время. Читатель должен понять, что время старого прошло безвозвратно. Божественные часы нельзя повернуть вспять.

Из учения Павла следует, что мы должны выработать правильный подход к интерпретации служения и проповеди божественного Завета. Мы не можем, вслед за оппонентами Павла, думать и действовать так, будто новое не превзошло старое. Эти люди были лишь первыми из тех многих в христианской истории, кто смешивал два завета, что можно проиллюстрировать двумя следующими примерами.

В III веке Киприан, епископ Карфагенский, писал о святом причастии и служении в эпоху Нового Завета в контексте ветхозаветной жертвы и священства2, затемняя тем самым особую природу Нового Завета. Последовавший за этим отход от четких новозаветных представлений о пастве и пастырском служении и появление восторженных представлений о значимости церковных зданий и о служителях, как о приносящих жертву

1  А. Т. Hanson, Jesus Christ in the Old Testament (SPCK, 1965), pp. 25-35; также ср.: Barrett.

2  Cyprian, Epistle LA77; ср.: Т. М. Lindsay, The Church and Ministry in the Early Centuries (Hodder and Stoughton, 1902), pp. 283 ff.

 

священниках, представлений, возникших в эпоху поздней античности, в большой степени происходит из более раннего учения Киприана.

В XX веке мотив исхода был использован некоторыми представителями «теологии освобождения», характеризующейся также заимствованием из марксизма идеи классовой борьбы, которую они хотели поощрять в странах третьего мира1. Однако изначальный рассказ об исходе дает мало оснований для экзегезы такого рода. Но, что еще важнее, такая экзегеза как бы не замечает, что на смену старому закону пришел новый. В некоторых частях света это привело к политизации христианства и утере его евангельской природы.

Примеры эти показывают, что отсутствие соответствующего подхода в интерпретации приводит к серьезным последствиям в церковной и политической сфере, не говоря уже о других сферах.

2. Открыть лицо пред Богом (3:12-18)

Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением. 13 Л не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего. 14 Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом. 15 Доны не, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их; 16 но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается. 17 Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода. 18 Мы же все, открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа.

1) Покрывало сброшено

О какой надежде (ст. 12) говорит Павел? Предшествующие стихи, как и последующие, не оставляют никаких сомнений в том, что это надежда славы, которая находится в уме (ст. 13 и далее; ср.: Рим. 5:2). Служение Нового Завета славно (ст. 8,9): оно передает славу тем, кто воспринимает его (ст. 18). Что это за слава?

Напр.: G. Gutierrez, A Theology of Liberation (SCM, 1974), pp. 155 ff.

 

Бог был и всегда будет невидим для человека; то, что нам было показано в разные ключевые моменты библейской истории — Его слава. Когда, в конце времен, мы будем с Ним соприсутствовать, мы станем участником Его славы и тоже будем прославлены. Выражение «слава Божья» ярким и кратким образом суммирует все окончательные благословения, которые будут дарованы Богом Своему народу. Это есть надежда Божьего народа.

В этом отрывке Павел продолжает сопоставлять Ветхий и Новый Заветы, хотя акцент сейчас делается на народы этих заветов. Сопоставление строится с помощью образа покрывала, который взят из рассказа о Моисее в Книге Исход (34:29—35). О покрывале налице Моисея метафорически говорится, что оно было наулшх(ст. 14) народа Ветхого Завета. Павел особое внимание обращает на два тесно связанных друг с другом момента. С одной стороны, он ссылается на слова самого Моисея о том, что народ упрямо не желал понять смысл и значение происшедшего с Божьей помощью выхода из Египта (Втор. 29:2—4). С другой — он подразумевает, что из-за этого Бог не дает им понимания обетовании Моисеева завета, которые должны были исполниться Христом. Они не видели славу в Ветхом Завете, которая указывала бы на Христа. В результате, покрывало неведения мешает им понять смысл читаемых писаний (ст. 14,15), хотя недели напролет они сидят в синагогах и слушают чтение писаний Моисея. Из-за этого покрывала одно лишь чтение ни к чему не приведет. По этому поводу Хьюз говорит: «То же покрывало, духовное покрывало, символом которого является покрывало материальное, все еще хранит сердца народа израильского в темноте всякий раз, когда те заново сталкиваются с Моисеем в виде ветхозаветных писаний».

Покрывало, которое во времена Моисея помешало израильтянам разглядеть за ним славу налице Моисея, сейчас лежит на их сердцах и мешает увидеть славу в Писании, которое они регулярно читают. Только Христом (ст. 14), в Котором исполняются обетования Ветхого Завета и Которого провозглашают апостолы (1:19,20), снимается покрывало. Только когда евреи непосредственно из Ветхого Завета поймут, что Мессия — это Христос, и обратятся к Нему, покрывало будет снято и слава станет зримой (ст. 16, 18;ср.:Деян. 17:2,3).

А что имеет в виду Павел, когда пишет, что Господь, к Которому мы обращаемся, есть Дух (ст. 17)? Имеет ли он в виду, что Господь Иисус и Дух есть одно и тоже лицо? Не подразумевает ли он, что Божество имеет два лица (Отец и Господь — Дух), а не три? Знаменитое пожелание благодати, которым заканчивается это послание, решительно подтверждаеттринитарное, а не бинитар-ное учение.

Споря с еврейскими служителями, Павел, кажется, желает обратить особое внимание на один важный момент. Моисей обратился к Господу при Ветхом Завете. Но сейчас Ветхий Завет завершился в Христе и Святом Духе. Господь Ветхого Завета сейчас более полно раскрылся как Отец, Сын и Святой Дух. Господь, к Которому мы сейчас обращаемся, это Господь Иисус Христос. Если бы Павел просто процитировал Исх. 34:34, читатели могли прийти к выводу, что нужно обращаться Господу Ветхого Завета, чтобы сохранить Ветхий Завет. Новых служителей Иисус явно интересовал «по плоти», то есть Своим еврейским происхождением и соблюдением закона. Но Ветхий Завет сейчас завершился, причем не Иисусом-евреем, Иисусом по плоти, а Иисусом, Который прославлен на небе и Который изливает Святого Духа в сердца тех, кто к Нему обращается. Господь есть Дух, так кратко Павел говорите Господе Ветхого Завета, когда Тот более полно явил себя в Господе Иисусе Христе и Святом Духе в новом духовном завете1.

Образ покрывала занимает центральное место также и в сопоставлении, которое Павел делает между народами Ветхого и Нового Заветов. Моисей и народ Израиля покрыты пеленой, в то время как лицо Павла и других христиан открыто (ст. 18). Ван Унник доказывает, что покрытое лицо означало «позор и скорбь», тогда как открытое - - «уверенность и свободу»2. Другими словами, из-за осуждения по Ветхому Завету люди испытывали стыд и нерешительность, тогда как «оправданные» через служение Нового Завета открыты и не теряют уверенность в присутствии

1  Кальвин замечает по этому поводу, что «это утверждение... не относит ся к сущности Христа, а просто указывает на его статус».

2  W. С. van Unnik, 'With Unveiled Face', Nov. Test. 2/3 (1964), pp. 160-161. Автор пишет, что слово «дерзновение» (parresia) эквивалентно арамейскому слову, которое означает «открытие лица».

 

своего Бога. Те, кто обращаются к Господу, Который есть Дух, имеют Духа и свободу (ст. 17), тогда как другие, подразумевает Павел, все еще находятся в рабстве.

2) Созерцание славы

Покрывало является метафорой слепоты, и мы понимаем, что те, кто живет по Ветхому Завету, не видят Божью славу, тогда как те, кто живет по Новому Завету, «созерцают» (RSV) славу, которую они видят в лице Иисуса Христа (ст. 18, ср.: 4:6). Те, чьи сердца в Ветхом Завете закрыты от славы, не меняются и не идут вперед. Они напоминают существ, живущих в застойном безжизненном болоте. Те же, чьи сердца открыты, видят славу Господа Иисуса и преображаются в тот же образ от славы в славу.

В отрывке 3:18 - 4:6 Павел упоминает «созерцание славы» и «воссияние света». Как это понимать — в буквальном или образном смысле? Сам Павел буквально «увидел... с неба свет, превосходящий солнечное сияние» (Деян. 26:13; ср.: 9:3; 22:6). Но не имеет ли он также в виду, что каким-то образом в момент обращения мы видим некий свет, возможно, в духовном или мистическом смысле? Верующий видит свет благовествования о славе Христа (4:4), который есть познание славы Божией (4:6). «Свет» приходит через «благовествование» или «познание Божие». Как пишет псалмопевец, это «откровение (Божьих) слов», которое «просвещает». Язык Павла, будучи буквальным для его собственного опыта, для верующих является в целом метафорическим. Мрак слепоты рассеялся; его сменил свет духовного понимания.

3) Преображение в Его образ

Что значит быть преображенным в Его образ! Определенно, мы не меняемся так, что начинаем напоминать Господа каким-либо внешним образом. Ключ к пониманию слов Павла, вероятно, лежит в следующем: Дух, который преображает нас (ст. 18), как говорится в другом послании, производит в верующих «плод... духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5:22,23). Вероятно, метафорический язык Павла подразумевает как раз эти девять нравственных и духовных качеств, которые верно описывают образ Христа и которые с помощью Духа мы в себе открываем.

Как происходит это преображение внутренних качеств? Оно происходит, когда мы обращаемся к Господу (ст. 16), так что покрывало снимается и мы начинаем «созерцать» славу Господа (ст. 18, RSV). Хотя греческий глагол можно перевести и как «отражать» (Ν ΙV), перевод «созерцать» следует предпочесть, так как в параллельном месте (4:18) используется его синоним «смотреть». Под этим Павел подразумевает вхождение в служение Божьего слова, Евангелия, которое подтверждает, что Иисус Христос — это образ Бога и также Господь (4:2—6). Через это служение нам сообщается познание Божье (4:1,6). Мы должны предпринять какие-то шаги, чтобы и нас охватило служение Евангелия. Это значит, что мы должны стать членами церкви, а также читать Библию и молиться. В другом послании Павел выражает ту же существенную мысль следующими словами: «Преобразуйтесь обновлением ума вашего» (Рим. 12:2). Понятно, что процесс преобразования, будучи «духовным», является по своей природе не мистическим, а воспитательным. Содержание этого воспитания — Евангелие Христа.

Созерцание славы Господа на самом деле означает, что от начала до конца нашей христианской жизни мы неизменно должны проявлять активность. Это ведет к нашему преображению из славы в славу. Вначале, когда верующий получает понимание Евангелия и обращается к Господу, он «видит» славу своим сердцем. В конце он увидит славу своими глазами, когда на небесах лицом к лицу встретится с Господом, окутанным славой. Между началом и концом он «созерцает» славу через пастырское служение Евангелия в церкви.

Данный отрывок следует читать параллельно с Рим. 8:29,30, где речь идет о великом божественном плане, простирающемся из вечности в вечность, благодаря которому мы «предопределены... оправданы... прославлены». Божьи цели полностью охватывают жизнь верующих, так же как они полностью охватывают всю историю. Божественный план, который завершится нашим прославлением, был задуман в вечности, до рождения самого верующего и до создания мира. Для нас исключительно важно проживать каждый день с этим пониманием. И все, что мы думаем или делаем, способствует росту христоподобия (или прославления) нашей собственной жизни.

 

Евангелие Христа не просто освещает нашу темную жизнь. Столь же важно, что оно постепенно преобразует ее таким образом, что жизнь все более начинает приобретать нравственный и духовный образ Господа Иисуса. В противоположность этому, Ветхий Завет нес лишь осуждение и смерть. Слова Павла «от славы в славу» выражают его торжество. Однако это не миссионерский «триумфализм» его оппонентов (2 Кор. 10:13—18;ср.: 2:14) или «триумфализм» «воинствующей церкви», который мы видим во взметнувшихся ввысь соборах, массовых собраниях или быстро разрастающихся церковных институтах. Это торжество благодати и силы Божьей, воспроизводящей в нашей жизни посредством Духа красоту Христа, которая со своей внешней стороны загнивает и распадается, так как соприкасается с миром, который «проходит» (1 Кор. 7:31). Лишь с помощью благодати и силы Божьей мы можем добиться преображения нашей исковерканной и темной жизни.