Алек Мотиер

Послание Иакова

1:26, 27   6. Переход в новое состояние: дети отца

Если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка, но обольщает свое сердце, у того пустое благочестие. 27 Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцем есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неоскверненным от мира.

«Яблоко от яблони недалеко падает» — старая как мир пословица. Ее вспоминают, когда хотят показать, как легко отрицательные качества старшего поколения передаются молодым. Но она истинна и в библейском смысле, ибо Господь Иисус повелел нам: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48). А еще Он напоминал: если мы любим ближних своих так, как Отец возлюбил нас, то это доказывает, что мы действительно Его дети (Мф. 5:44,45).

В своем Послании Иаков тоже дал нам почувствовать родство с нашим Отцом Небесным. Родство это заключается, во-первых (5), в том, что Он готов нам дать мудрость, и, во-вторых, — в том, что Он дал нам Свою природу (18) тогда же, когда дал нам новое рождение как Своим детям. И мы можем спросить: какой станет жизнь, если руководствоваться мудростью Отца? Какой она станет, если начнет действовать наша новая природа?

Тройное сходство

В стихе 25 Иаков говорил, что мы должны исполнять совершенный закон. В следующих стихах (26 и 27) автор Послания, в свойственной ему манере, предлагает нашему вниманию очередной поворот темы. Мы читаем о трех признаках истинного благочестия: об обуздании языка (26), заботе о нуждающихся (а конкретно — о сиротах и вдовах, 27а) и о личном благочестии, о сохранении себя неоскверненными от мира (276). Как объяснить этот резкий переход от общего призыва повиноваться слову Божьему к конкретным задачам успешной христианской жизни?

В стихах 5-8 мы видим такой же резкий переход: сначала Иаков говорит о Божьем даре мудрости, затем переходит к сравнительному противопоставлению богатого и бедного (9—11). Далее он развивает тему о том, что мы должны слышать, принимать и повиноваться Божьему слову, после чего переходит к ключевым аспектам нашего повиновения. Быть может, кого-то удивит, что Иаков говорит так конкретно? Ведь в стихах 2-8 мы уже слышали о необходимости проявлять мудрость в различных жизненных ситуациях. Противопоставление бедности и богатства представляет собой яркую иллюстрацию к этой теме. Но каким образом исполнение нами Божьих законов может быть связано с обузданием языка, заботой о нуждающихся и личным благочестием?

Чтобы ответить на этот вопрос, посмотрим, как Иаков привел нас к этим строкам Послания. В отрывке, предшествующем стихам 26,27, он говорил о необходимости слышать, принимать и исполнять Божье слово (196-25). Это очень важная и серьезная тема, но Иаков останавливается на ней как на неизбежном следствии предыдущего постулата: именно таким образом новое рождение развивается в новую жизнь. Итоговое слово «итак» (19) помогает нам яснее осознать то, что Бог сделал для нас (18): принял решение дать нам новое рождение и исполнил это с помощью Своего слова истины, с целью сотворить Себе начаток, принадлежащий Господу и являющийся Его святыней. Если взять весь отрывок с 18-го по 27-й стих, то можно проследить естественную последовательность: (а) новое рождение (18,19а); (6Х возрастание в новую жизнь (196-25); (в) качества, проявляющиеся в новой жизни (26,27). Эта последовательность связана тремя центральными параллелями в действиях Бога Отца (18) и Его детей, возрожденных к новой жизни (26,27): Он Сам снизошел к нам с помощью Своего живого слова, «слова истины» (18), и мы со своей стороны должны научиться сдерживать свой язык (26). Произнесенное Им слово действует на основании Его воли. Однажды Он решил, что сделает это для нас (18), развращенных грехом и мертвых по преступлениям нашим (14,15). Одним словом, наш Отец заботится о нуждающихся, а потому так же должны поступать и мы (17а). Но Его животворящая деятельность по отношению к нам имела целью создать из нас «начаток» (18), то есть мы должны принадлежать только Господу и стать Его святыней. А потому мы должны стремиться к личной святости, храня себя неоскверненными от мира (276).

Картина проясняется

Таким образом, выбор автором трех черт, характеризующих христианина в стихах 26, 27, не произволен. Эти стихи убеждают нас: «Будьте похожими на Отца». Та жизнь, которую Он дал нам, должна воспитать в нас те же черты, что есть в Нем. Иаков настолько уверен в этом, что отводит этой истине центральное место в своем Послании (2:1 , 5:6).

Но сходство между 1:18 и 2:1 — 5:6 наиболее отчетливо обозначает другую особенность, проявившуюся на схеме, а именно: Иаков в 1:26,27 особо важное значение придает теме языка. Каковы причины этого?

Истинное благочестие

Стихи 26 и 27 объединяют слова благочестив и благочестие. Прилагательное «благочестив» (threskos), в оригинале означающее «религиозный», встречается только в этом месте Нового Завета. Существительное threskeia, на русский переводимое как «вероисповедание», употреблено в Деяниях 26:5'. Вне Библии эти слова несут общее значение внешнего проявления религиозности. Но если вернуться к Посланию Иакова, Эл-форд совершенно прав, отмечая, что религия (threskeia) — это «внешнее проявление eusebeia», ибо eusebeia имеет значение «духовности», то есть отношения к Богу, берущего свое начало в сердце человека и определяющего его жизнь2. Таким образом, слово благочестие (в оригинале «религия». — Примеч. пер.) можно считать исчерпывающим для определения конкретного образа жизни. Оно выражает наше отношение к Богу, которое исходит из глубин нашего сердца.

1  Оно встречается также в Кол. 2:18, где переведено как «смиренно мудрие».

2  Eusebeia — излюбленное новозаветное слово. 2 Тим. 3:5 хорошо ил люстрирует его употребление (RSV «религия»; в русском варианте «благочестие»), в виде наречия (eusebos) находим его во 2 Тим. 3:12 (RSV «благочестивая жизнь»).

Если наша жизнь должна отображать наше отношение к Богу, почему Иаков выбирает для определения непорочного благочестия только три аспекта поведения, упомянутые в этих стихах? Речь, конечно, идет не о том, чтобы заменить благочестивым поведением всеобъемлющий список религиозных действий. Мы не можем считать себя религиозными, если мы не молимся, не читаем Писания, не встречаемся друг с другом в молитвенном общении, не принимаем крещения и не участвуем в Вечере Господней. Но Иаков предлагает эти аспекты поведения как критерии, определяющие, можно ли считать все, что мы делаем, искренним, действенным и обоснованным в глазах Бога. Первым подвергается испытанию наш язык (26), который Иаков связывает с сердцем', затем нас проверяют тем, что связано с Богом и Отцем. Эта линия лишь подтверждает ту взаимосвязь, которая существует между стихом 18 и стихами 26, 27: Отец хочет видеть черты Своего характера в тех, кто называет себя Его детьми. Но в рамках этой взаимной связи с Отцом второй критерий (276) служит примером заботы о нуждающихся сиротах и вдовах, а третий показатель, благочестие (27в), выражен в призыве сохранять себя чистым от мирских пороков.

О нашем сердце

Иаков не призывает нас хранить полное молчание, он лишь просит нас обуздывать свой язык. Он рисует очень яркую, реалистичную картину. Излагая подробно эту тему (3:7,8), Иаков отмечает, что наш язык обладает безудержной силой дикого зверя и, если его не контролировать, все наши дикие инстинкты вырвутся наружу. Язык следует укрощать и обуздывать, как строптивого коня.

Здесь же Иаков развивает еще одну тему (3:2-6). Язык особым образом связан с центральными движущими силами личности. Теперь мы не будем вдаваться в подробности обсуждения главы 3. Скажем лишь, что Иаков раскрывает самую суть: если человек считает себя религиозным, то есть благочестивым, но не сдерживает свой язык, он обманывает самого себя: обольщает свое сердце (26). Поступая так, мы открываем свое истинное лицо. Мы можем обладать всей религиозностью известного фарисея из Евангелия от Луки 18:11,12, но это будет показная религиозность, полная тщеславия (mataios, не достигающая главной цели). Язык и сердце настолько взаимосвязаны, что наша речь точно отражает то, что сокрыто в сердцевине нашей личности. Быть может, Иаков вспомнил слова Господа Иисуса: «Как вы можете говорить доброе, будучи злы? Ибо от избытка сердца говорят уста» (Мф. 12:34).

Весь отрывок, в котором приводятся эти слова Господа Иисуса, стоит рассмотреть более подробно, но мы уже поняли, что хотел сказать Иаков. Теперь мы видим, что его утверждение о трех характерных признаках чада Божьего (26, 27) предназначено для самопроверки. Иаков ставит язык на первое место, потому что это позволяет немедленно ответить на следующие вопросы: «Кто ты?», «Можешь ли ты называться чадом Божьим?», «Уверен ли ты в этом?», «Проявляются ли в тебе качества чада Божьего как показатель внутренней духовной реальности?» Ибо если сердце праведно, язык выразит это.

Чьи вы?

Тот факт, что Иаков посвятил обузданию языка целый стих (26), подчеркивает то важное значение, которое он всегда придавал этому аспекту христианской жизни. Но это никак не умаляет значения двух других аспектов, хотя они помещены в одном следующем стихе (27).

Два аспекта поведения в стихе 27 в равной степени относятся к Богу и Отцу. Религиозная вера бессмысленна, если она не согласована с разумом и волей Бога. Весьма заманчиво предполагать, что Иаков вспоминает здесь учение Иисуса об «устранении заповеди Божией преданием» человеческим, когда люди напрасно приходят к Богу с поклонением по собственным меркам и разумению (Мф. 15:6-9). Иаков хочет, чтобы наше благочестие было чистым и непорочным* в глазах Бога. В своем учении о языке он просил нас исследовать свой внутренний мир, свое сердце. А теперь он предлагает нам по-

 

1 Эти слова можно рассматривать как синонимы. Каждое слово имеет свою долгую историю применения в ветхозаветных ритуальных законах. Законы предписывали соблюдать чистоту и непорочность абсолютно и беспрекословно.

смотреть вверх и спросить себя, действительно ли мы принадлежим Отцу, действует ли в нас Его жизнь и принадлежит ли Ему наша жизнь.

Пульсирует ли в наших жилах Его жизнь? По каким признакам мы определяем это? Практичный Иаков предлагает нам проверить свое состояние. Слово Божье открывает созидательную работу Божественного Отца: «Отец сирот и судия вдов Бог во святом Своем жилище» (Пс. 67:6; ср.: Втор. 10:17 и дал.; 24:17 и дал., 20 и дал.; Пс. 9:35, 39; 145:9; Ос. 14:3 и т. д). По этой причине Иаков говорит здесь не об общем служении милосердия, но о конкретном его проявлении, ибо он хочет, чтобы мы испытали себя. Он ведет речь не о нашей доброте в общем, которую каждый может проявить, но о том, несет ли в себе наша забота о других людях качественные характеристики заботы нашего Отца. Как мы уже видели, эта тема подробнее представлена в главе 2, но пример заботы о сиротах и вдовах выражает основную идею — наша забота должна быть вызвана только нуждой ближних наших, когда мы не ждем в ответ за нее ничего (ибо чем могут отплатить вдовы и сироты?). Когда вы готовы подставить свое плечо и полностью удовлетворить нужду другого (например, стать родителем осиротевшего ребенка), когда вы взваливаете на себя часть забот в противостоянии безжалостному миру (защищая дело вдовы), такая забота дорогого стоит. Обратившись к Второзаконию, мы можем связать нашу заботу о сиротах и вдовах с заботой Господа о нашем избавлении от египетского рабства. Мы невольно вспоминаем искупительную любовь Иисуса, проявленную на Голгофе, как яркий пример заботливой любви к ближним.

И еще. Если наша забота о других несет в себе признаки Божьей заботы о сиротах и вдовах, это свидетельствует, что Его жизнь действует в нас. Отсюда вопрос: посвящена ли Ему вся наша жизнь? В конце концов, Он призвал нас к новой жизни с определенной целью, чтобы мы стали «начатком Его созданий» (18), то есть полностью «принадлежали Господу» и «стали святыней Господу». Вот почему Иаков призывает нас быть неоскверненными от мира (276). Слово «мир» (см. особенно 4:4) у Иакова имеет то же значение, что у Павла и Иоанна (напр.: Рим. 12:2; 1 Кор. 2:12; и Ин. 1:10; 15:18,19; 16:33; 1 Ин. 2:15-17 и т. д.). Мир — это общество, устроенное по человеческим законам, организованное усилиями человеческой мудрости, нацеленное на достижение человеческих задач без обращения к Богу. Мир фактически проявляет себя во всем и во всех, кто отрицает господство Иисуса Христа над нашей жизнью. Если мы хотим посвятить жизнь Господу, нам следует чаще проверять себя на верность: чьи мы? Что влияет на наше решение принадлежать Ему? Приняв однажды такое решение, мы можем и не измениться в лучшую сторону. Лишь каждодневное противостояние тем малозаметным деталям и мелочам, которые как раз и оскверняют, пачкают нашу жизнь, приведет нас к Нему. Совершенно очевидно, что мало кто из нас совратился бы, если бы нам в жизни приходилось принимать только крупные решения. Но каждый из нас находится под воздействием непрерывных атак. Мир незаметно и коварно подтачивает, разъедает и размывает нашу систему ценностей, упрямо и назойливо требует от нас, чтобы мы только ему посвящали все свое время, деньги и силы. В такой обстановке легко перенять общепринятый образ жизни. Возможно, мы не впадем в открытый грех, но такая жизнь будет мало отличаться от жизни тех, кто не познал Христа. Мы можем принять решение принадлежать Иисусу, но сумеем ли мы осуществить задуманное с точностью и непреклонностью, которые только и доказывают истинность чистосердечного решения? Одно дело -пожелать отдать Ему свою жизнь, но совсем другое — каждую минуту своей жизни быть на Его стороне в решительном отделении от мира сего.

Момент истины

В Послании Иакова отрывок 1:26,27 образует один из важнейших переходов: он возвращает нас к стиху 1:18 — основе всего Послания. Эти два стиха в общих чертах разъясняют, как проявляет себя истинная реальность нового рождения в конкретном развитии конкретной жизни. Читая Послание дальше, мы видим, что стихи 26,27 представляют собой своеобразные «подзаголовки» для остальной его части: забота о ближних, язык и святость.

Этими двумя стихами Иаков словно построил переходной мостик к последующей части повествования. А еще он заставил нас поразмышлять. Его слова настолько точны, добро и зло настолько далеки друг от друга, что не оставляют места для «усредненного» вероисповедания или для духа самооправдания. Нам легче самонадеянно допустить, что мы набожны, чем подумать о себе противное, проще исповедовать показное благочестие или такое (чем бы нам оно ни казалось), которое Отец расценивает как нечистое и оскверненное. Мы должны знать о себе правду, мы должны быть уверенными. Новое рождение — явление мощное; если оно произошло на самом деле, оно непременно проявит свое присутствие. Невозможно чувствовать в себе проявление жизни Бога и ничуть не измениться! Итак, ощущаем ли мы в себе свидетельство новой жизни? Если поставленный таким образом вопрос звучит резко, даже грозно, нам следует напомнить себе, что он не резче, чем стихи, его породившие.