Уолтер Мартин
Царство культов
Второй наиболее старой из всех рассмотренных в этой книге культовых систем является буддизм, одна из главных мировых религий, насчитывающая несколько миллионов последователей.
«Дзен», как его называют в Америке, вышел из японского крыла школы «медитации» буддистской философии, попавшей в Японию из Китая в седьмом веке по Р. X.
Великими пионерами дзен-буддизма в Японии были Еисай (Eisai), основатель крыла «ринзай» в 1191 году, и Доген — создавший крыло «сото» в 1227 году. В «ринзай» подчеркивали необходимость защищать японскую нацию, а Доген упирал на централизацию власти у императора, сливая тем самым дзен-буддизм с самой жизнью японского народа и его правительства.
Сегодня дзен утверждает, что у него более трех миллионов приверженцев в Японии, а в Америке живет примерно 300. 000 буддистов, многие из которых практикуют дзен. Многие известные американцы практикуют дзен, в том числе бывший губернатор Калифорнии Джерри Браун.
Ревностные последователи дзена связывают свое возникновение с личностью Будды, который, утверждают они, научил одного из своих учеников — Махакашьяпу (Кашьяпу) — тому, что стало известно как «учение о сознании Будды». Будда, говорит легенда, просто в молчании срывал цветы, тем самым передавая мистическую часть своего разума, вследствие чего в дзене так превозносится «сознание Будды».
Эта школа буддизма, оказавшаяся предтечей дзена, формально была основана в Китае знаменитым Бодхидхармой (480-528 по Р. X. ) приблизительно в 528 г. по Р. X., хотя предполагается, что она была передана через двадцать восемь патриархов, начиная с самого великого Будды.
В Соединенных Штатах дзен быстро распространяется в последние несколько лет. Это происходит прежде всего из-за разочарования американцев общественными ценностями и их желанием обратиться к ложным ценностям восточной религии и философии.
Дзеном нельзя пренебрегать, особенно когда он пользуется благорасположением со стороны журналов такого уровня, как «Тайм», «Ньюсу-ик», «Лайф», «Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт» и «Ридерс Дайджест». Сам дзен-буддизм намного сложнее, чем его преподносят псевдоинтеллектуалы, отчаянно желающие найти «место под солнцем» не по заслугам, а исходя из крайне эгоистического положения о якобы интеллектуальном и философском превосходстве над окружающими. Это не преувеличение. Любой человек, знакомый с приверженцами дзена, непременно свидетельствует об этом. Они считают, что мир обязан им буквально жизнью, и, неустанно повторяя обрывки теории, сдобренные языком символов, дзен-буддистской терминологией и логикой заблуждения, они призывают публику принять то, что, заявляют они, их освободило.
Богословские основания дзен-буддизма
Гаутама Будда, основатель буддистской религии, был сыном Суддхо-даны, вождя, правившего недалеко от Гималаев, на территории современного Непала. В раннем возрасте Сиддхартха Гаутама — это его настоящее имя, — увидев множество противоречий и забот жизни, понял, что не может далее вести жизнь богатого принца, и, оставив жену и ребенка, стал странствующим аскетом, ищущим истины жизни. Буддистские историки сообщают, что примерно после семи лет странствований, рассуждений, медитаций и поисков он нашел «путь истины» и «великое просветление», сидя под легендарным баньяновым деревом (деревом мудрости), и таким образом достиг нирваны, самого желанного из всех состояний, которое, по уверениям дзен-буддизма, может пережить любой представитель школы медитации. Вот отличие дзена от классической буддистской мысли, утверждающей о необходимости пережить циклы перевоплощений, чтобы достичь нирваны. Дзен же утверждает, что это возможно везде и когда угодно.
Учение Будды сводится к истолкованию «Четырех великих Истин»: (1) страдания, (2) причины страданий, (3) избавления от страданий, (4) пути, ведущего к этому избавлению. Согласно буддизму:
... Три элемента, общие для всей индуистской мысли послеведического периода присутствуют в этом учении, а именно: переселение, карма и растворение индивидуальности. В кратчайшем виде учение Будды можно сформулировать так: рождение — это скорбь, старость — это скорбь, болезнь — это скорбь, смерть — это скорбь, приверженность к земному — это скорбь. Рождение и перерождение — цепь перевоплощений — есть результат жажды жизни, а также страстей и желаний. Единственный путь утоления этой жажды — восемь принципов: правильное усмотрение, правильная решимость, правильные речи, правильные поступки, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное осознание, правильное сосредоточение.
Целью буддизма является нирвана. Дать определение этому понятию почти невозможно по той простой причине, что сам Будда не сформулировал его ясно и, по всей вероятности, сам не знал определения этому состоянию. Несомненно, ученики многократно спрашивали его о том, находится нирвана за пределами земного или небесного существования или она значит просто небытие. На все эти вопросы, однако, он отказывался ответить, поскольку для его учения было характерным то, что оно практически ограничивалось текущей жизнью и очень мало в чем касалось вопросов академической философии или непознаваемого... Наивысшим благом является избавление от кармы и перевоплощений, а цели этой можно достичь с помощью знаний, и состоит она в слиянии или соединении со Сверхдушой. Сюда включается уничтожение индивидуальности, и в данном смысле нирвана является нигилизмом, ибо, замалчивая любые реальные понятия о божественном в учениях Будды, нирвана, по-видимому, подразумевает уничтожение души, а не слияние ее с чем-либо. 1
При анализе дзен-буддизма бросается в глаза его особый акцент на настоящее время и практическую медитацию. Покойный ныне Алан Уотте, американский глашатай дзена, описывает его следующим образом:
Вероятно, особая привлекательность дзена заключается в его своего рода прямоте. В других школах буддизма просветление или бодхи представляется чем-то далеким и почти сверхчеловеческим, и его можно достичь, только прожив много жизней, терпеливо прилагая всевозможные усилия. Дзен же создает ощущение того, что просветление — нечто вполне естественное, поразительно близкое, оно может произойти в любую минуту. Единственная сложность та, что все слишком просто. Дзен прям и в стиле учения, ибо он непосредственно, открыто указывает на истину и не заигрывает с символизмом. 2
Таким образом, дзен произвел переворот в буддизме, заявив, что мы просвещаемся в результате просветления и упрощения через избавление от усвоенных ценностей эпохи и опыта, и признав зависимость лишь от наивысшего опыта — того, что «сейчас». Одно состояние сознания, как и последующее, нельзя измерить часами или километрами, как говорит Учитель в коане — стандартном правиле дзена, использующем один из 1700 традиционных вопросов для его прояснения. Простое постукивание пальцем может оказаться уроком, открывающим, что именно этот момент и является непосредственным переживанием настоящего, прошедшего и охватывает все измерения.
Учение дзена резко очерчено и нацелено на истоки непоследовательности. Оно предполагает своеобразное поведение. Ему следуешь, только когда действия просты, естественны и абсолютно правильны. Дзен видит истину в уклонении от заблуждений, а не в поисках пути к истине.
Столь мистическая философия, как ни странно, имеет сходство с примитивным христианством. Как и пылкий фундаменталист, ожидающий второго пришествия, низводящего небо на землю, дзен-буддисты считают своим идеалом достижение нирваны, состояния святости на земле... Коан, уходящий своими истоками в двенадцатый век и созданный для проверки, насколько ученики понимают дух дзена и отвратили разум от общепринятого мышления, не вызывает интереса у знатоков дзена в современной Японии. Но естественно, человек не сможет достичь сатори — нерационального, ясного и интуитивного осознания действительности, — пока не пройдет уроки коана.
Дзен — это парадокс внутри парадокса, мистическая доктрина, высмеивающая все доктрины и догмы, но сама ставшая доктриной и догмой практики (Richard Mathisson, God Is a Millionaire, New York, 1960, pp. 365, 367-368).
Легко понять, как с такого рода философией дзен-буддисты могут сидеть скрестив ноги (по-японски zazen), размышляя над лепестком цветка или над небрежно брошенным на пол или дорожку сада камнем. Для них действительность — это не объективная соотнесенная истина, а субъективная, эгоцентричная рефлексия, которая становится действительностью только при условии, что кто-то соблаговолит поучаствовать в ее проявлении. Нижеприведенные цитаты касаются богословия дзен-буддизма в самом общем виде, ибо если может вообще существовать хоть одна система, лишенная богословия, но предполагающая возможность подразумевать и толковать, то это, несомненно, дзен.
Учение дзена
1. Откровение
Дзен — одновременно познаваемое и познающее. Он является фактором, объединяющим двух в одно. Он — путь к Истине, а не факты об Истине. Как указывает доктор Сузуки, «когда мы думаем, что знаем нечто, есть что-то, чего мы не знаем». Антитеза «познаваемое и познающий» остается, дзен же ищет находящееся за пределами этой антитезы, как бы ничтожно оно ни было (Christmas Humpfreys, Zen Buddhism, London, 1957, p. 2).
Однако, строго говоря, дзен невыразим. «Тао, которое можно выразить, уже не Вечное Тао», так и дзен, переведенный на понятия и пути интеллекта, уже не является истинным дзеном. Поэтому существует неизбежное различие между дзеном и разновидностями дзена, между проявлениями дзена и фактами о дзене (Там же).
Писания [дзена] полезны лишь на подступах к его осознанию, но как только человек начинает видеть в них слишком много бумаги, эту бумагу лучше взять и использовать именно как бумагу (Christmas Humpfreys, Buddhism, Baltimore, 1951, p. 179).
2. Авторитет
Однако дзен гипотетически можно расположить за пределами интеллекта, и модели интеллектуального потребления, например слова или диаграммы, не имеют в нем никакого смысла (Humpfreys, Zen, op. cit., p. 3).
Дзен ничему нас не учит в форме интеллектуального анализа, и у него нет установленных доктрин, которые навязывались бы его приверженцам. В этом отношении дзен является довольно хаотическим учением, если его так можно назвать. Приверженцы дзена могут разрабатывать целые системы доктрин, но они делают это по собственной воле, для собственной пользы и в данном случае ничем не обязаны дзену. По этой причине в дзене нет священных книг или догматов, как нет и никакой символической формулы, с помощью которой человек мог бы вступить в ряды дзен-буддистов. Если бы меня спросили, чему учит дзен, то я бы сказал: дзен ничему не учит. Все существующие в дзене учения исходят из нашего собственного разума. Мы сами себя учим; дзен лишь указывает путь. Если не считать указание пути учением, то в дзене действительно нет ничего, что считалось бы главной доктриной или основой философии (Daisetz Teitaro Susuki, An Introduction to Zen Buddhism, London, n. d., p. 38).
3. Сущность бога (пантеизм) и нравственность
Мейстера Эккарта, немецкого мистика четырнадцатого века, читает еще много людей на Западе, и я подметил очень много общего между дзеном и его мистицизмом. Эккарт писал:
Глаз, которым я вижу Бога, есть тот же глаз, которым Бог видит меня. Мой глаз и Божий глаз — одно и то же, единое целое — единое в зрительном процессе, единое в процессе познания, единое в любви...
Когда я закрываю двери пяти моих чувств, искренне желая иметь контакт с Богом, я нахожу Его в моей душе так же ясно и радостно, как Он есть в Вечности...
Такого рода заявления находят большую поддержку в дзен-буддистской литературе. (Sohaku Ogata, Zen for the West, Westport, 1959, p. 17-18).
Дзен-буддистское сознание — это разум, слившийся в одно с жизнью, и даже на самом низшем своем уровне оно вызывает чувство единства со всем человечеством. Кто, имея его, нуждается в нравственных нормах? (Humphrey, Zen, op. cit., p. 178).
Является ли дзен религией? Это не религия в том смысле, в котором она обычно понимается; ибо в дзене нет Бога, которому поклоняться, нет ритуалов и в будущем нет обители, куда суждено попасть умершим, и, наконец, у дзена нет души, о благополучии которой должен заботиться кто-нибудь и бессмертие которой являлось бы предметом сильного беспокойства со стороны людей. Дзен свободен от всех этих догматических и «религиозных» плутаний.
Когда я говорю, что в дзене нет Бога, я, возможно, шокирую этим благочестивого читателя, но я не хочу сказать, что дзен отрицает существование Бога; ни отрицания, ни утверждения в дзене нет. Когда что-то отрицается, само отрицание предполагает нечто неотрицаемое. То же самое можно сказать и об утверждении. Это неизбежно в логике. Дзен хочет возвыситься над логикой, дзен хочет найти высшее утверждение, в котором нет антитезы. Поэтому дзен не отрицает существования Бога, но и не настаивает на нем; однако в дзене нет такого Бога, как он понимается в иудейском и христианском мышлении. По той же причине, по которой дзен не является философией, он не является и религией (Susuki, op. cit., p. 39).
4. Самоспасение
... Ибо не жизнь ли души живет в совершенной свободе и совершенном единстве? Нет свободы или единства в отстранении или ограничении чего-либо. Дзен это хорошо осознает. Следовательно, в соответствии с требованиями нашей внутренней жизни, дзен приводит нас в царство абсолюта, где совсем нет антитез (там же, с. 67-68).
То есть дзен не означает лишь путь выхода из интеллектуального плена, который иногда кончается полным распутством. Есть в дзене что-то, освобождающее нас от обстоятельств, и в то же время дающее нам прочную точку опоры, не являющуюся, однако, точкой опоры в относительном смысле. Учитель дзена старается убрать все точки опоры, которые были когда-либо у ученика со времени его появления на земле, и тогда предлагает ему другую, которая не является в действительности точкой опоры (там же).
В дзене нет чудес, указующих жестов или помощи свыше. Мы несем полную ответственность за наши действия, и никакой перст, чей бы он ни был, не имеет права покушаться на нашу свободную волю.
Мы несем ответственность одновременно за наше рабство и за нашу свободу, цепи нашего порабощения были изобретены нами самими, и только мы сможем их порвать...
Нам нечего приобретать, говорят учителя дзена. Нам нечего получать извне, нечего созидать или «творить» в обычном смысле этого слова. Наоборот, нужно разрушать комплекс нажитых нами ложных ценностей.
Все дано в настоящем. Мы есть Действительность, только мы сами этого не знаем, как часто повторяет нам дзен. Начиная с глубин нашего духа и кончая материальностью нашей физиологии, мы все имеем в достатке. Этого всего вполне хватает, чтобы скоординировать, установить функциональную гармонию между различными компонентами, из которых мы состоим. Отсутствие гармонии между различными уровнями нашего существа и само осознание разделенности на части, которое так любит вызывать наш дух, есть следствие одного главного заблуждения — близорукости нашего рассудка. Миражи, порождаемые им, однако, исчезают, как только там наводится порядок «вниманием к тому, что надо» (Robert Linssen, Living Zen, London, 1958, p. 74).
5. Грех и зло
Противоположности (двандва) света и тьмы, добра и зла, удовольствия и страдания являются элементами игры, ибо, хотя Божество и отождествляется с Истиной (сат), Сознанием (чит) и Блаженством (ананда), темная сторона жизни обязательно участвует в игре, подобно злодею в любой драме, цель которого — нарушить положение дел, и подобно картам, которые необходимо перетасовать, привести в беспорядок, чтобы играть дальше. Для индуистской мысли не существует Проблемы Зла. Условный и относительный мир обязательно должен быть миром противоположностей. Свет непостижим отдельно от тьмы, порядок теряет всякое значение без хаоса. Таким же образом непостижимо высшее без низшего, звук без тишины, удовольствие без страдания (Watts, op. cit, p. 45-46).
По этой самой причине учителя говорят о дзене как можно меньше и просто бросают нам его конкретную действительность. Эта действительность и есть истина (тафата) нашего природного, невербального мира. Если мы видим его таким, как он есть, то нет ничего ни хорошего, ни плохого, ничего долгого или быстрого по природе, нет ничего субъективного или объективного. Пет никакого символического «я», о котором следовало бы забыть, и нет нужды в каком бы то ни было представлении о конкретной действительности, которое надо сформировать (там же, с. 127).
* * *
В приведенных выше цитатах очень четко отражен укоренившийся философский мистицизм дзсн-буддистской школы медитации, обнаруживающий тем самым, что дзен — это философия, отрицающая существование Бога как личности. Во-вторых, дзен отрицает реальность греха ввиду отсутствия абсолютного образца явленных людям закона и святости. В-третьих, он отрицает потребность в личном искуплении от наказания за грех, совершенном Иисусом Христом, Который и есть единственный Путь.
Апостол Иоанн заявил: «Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Ин. 1:8), а в этом и причина проклятия дзена, проклятия, под которым его приверженцам суждено жить и которого они никогда не смогут избежать ни в психологическом, ни в духовном смысле. Нарушение Божия закона создает такое чувство вины в душе и в сознании человека, что его не смогут затуманить никакие медитации, даже когда человек закидывает ногу на ногу или стоит на голове. Приверженцы дзен-буддизма особенно не любят христианское учение о личной ответственности за грех. Они тут же восстают против любой формы авторитета, тем более если это авторитет Божественного откровения, находящегося вне их собственных субъективных представлений о нравственности, действительности и истине. Имея дело с дзен-буддистами, очень разумно сосредоточиться на падшей природе человека и истине об их знаменитом «сейчас», о том, что «лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено» (Иер. 17:9).
Дзсн-буддистам нечем парировать резко критические постулаты Священного Писания «все согрешили и лишены славы Божией» и «нет праведного ни одного» (Рим. 3:23; 3:10). Реальность божественного суда может сделаться для них явной, если вы будете правильно пользоваться Писанием и логикой. Как мы уже ранее указывали, одно только путешествие по газовым камерам Дахау, Освенцима и Бухенвальда стоит тысяч богословских положений, и нельзя не поставить дзен-будци-стов перед фактом, что те преступления были совершены против абсолютного образца, который не субъективен, а объективен и универсален и звучит так: «Не убий» (Исх. 20:13).
Истинной сутью дзена является на деле уход в себя, вплоть до того, что человек становится одержим самим собою, а не своими грехами и крайним стремлением избавиться от них. Дзен-буддисту чужды также и представления об ответственности перед обществом, что практически лишает его шансов на любое оправдание.
Лучшая работа о дзен-буддизме с христианской точки зрения была написана Лит-Сен-Чангом, христианином, оставившим дзен. Он был президентом киангнанского университета, лектором по миссионерской работе в Гордонской богословской школе, Массачусетс. Мистер Чанг оказал незаменимую услугу евангельскому христианству, проанализировав дзен, как говорится, изнутри, в своей блистательной книге «Дзен-экзистенциализм: духовный упадок Запада».
Приводимые ниже отрывки из этой книги иллюстрируют некоторые из основных недостатков и противоречий дзена:
Таким образом дзен, который в некотором смысле выглядит как достойный похвалы со своим гибким учением, тем нe менее вызывает возражения из-за своих серьезных несообразностей и полной бессмысленности... Хотя в дзене есть определенная доля истины, она вытекает из общего откровения, и не передает человеку никакого абсолютно надежного знания о Боге, и не знакомит человека с единственным путем ко спасению. Тут необходимо более глубокое рассмотрение...
1. Дзен перечеркивает учение о реальном Творце. Это прежде всего своеобразная и тонкая форма атеизма. Он отрицает бесконечность и превосходство живого, личного Бога, отождествляя Его с природой. Таким образом все видимое становится субъективной модификацией собственного существования, несознательной и безличной сущности, которая может быть названа Богом, Природой, Абсолютом, Единством, Тафатой и так далее. Он лишает Бога Его верховной власти и абсолютной воли в отношении мира. Бог низводится до скрытого основания. Поскольку дзен не утверждает существование Бога, ему оказывается чуждым не только откровение Божие в Слове Его, но и Сам Бог откровения...
2. Дзен порождает дух мистицизма. Более того, ему свойственна сильная тенденция порождать (хотя он это отрицает) дух мистицизма своим радикальным учением об интуиции, то есть «независимостью от слов и букв», «особой передачей сознания»... В сатори почти полностью отсутствует интеллектуальное содержание, но избыточествуют сильные эмоции убеждения, и мистик возвращается из этого состояния с чувством великого просветления. «Подоплека этого явления встречается у христианских мистиков, которые часто, выйдя из экстатического состояния, утверждают, что получили знаменательное откровение, но не способны сообщить что-либо о нем».
Более того, мистицизм без божественного откровения очень опасен и ведет человека к гибели...
3. Дзен игнорирует святость Божию. Он является очень радикальной формой иконоборчества. Согласно Праджнапарамнта-хрдайя Сутра, «конечная природа всех дхарм не находится в состоянии подъема или исчезновения, она не чистая и не нечистая, не возрастает и не убывает... Если человек понимает, что действительность не чистая или нечистая, то он найдет Будду в навозе точно так же, как и на Небе...» В понимании дзен-буддистов, греха против Бога не существует Они без колебаний заявляют, что «непорочные женщины-йоги не входят в нирвану и монахи, нарушающие обеты, не попадут в ад; стремление избежать греха и зла послушанием какому-либо моральному закону является тщетным...»
4. Дзен отрицает нужду в Спасителе. Он является радикальнейшей формой философии самоспасения. Принципом язычества, как подчеркивает Герман Бавинк, является в негативном смысле отрицание истинного Бога и дара благодати Его; а в позитивном — представление о том, что спасение может достаться человеку его собственными усилиями и мудростью. У Линчи мы читаем: «Бей все, что попадется тебе. Бей Будду, бей родителей своих, знакомых. Так ты найдешь настоящее освобождение». «В дзене нет чудес, указующих жестов или помощи свыше. Мы несем полную ответственность за наши действия, и никакой перст, чей бы он ни был, не имеет права покушаться на нашу свободную волю.» Хотя они утверждают, будто подобное учение не является свидетельством их гордыни, оно, несомненно, перерастает в самообожествление, что является богохульной особенностью и идолопоклонническим заблуждением язычества.
III. Полный провал дзена
1. В «созерцании собственной природы» Некоторые философы называли человека микрокосмом, редким образчиком божественной силы, мудрости и благости, содержащим внутри себя достаточно чудес, чтобы занять ими весь наш разум. Нельзя сказать, что они неправы. Сам Павел, призвав афинян «искать Бога, не ощутят ли Его, не найдут ли Его», тут же добавляет, что «Он не далеко от каждого из нас» и каждый человек содержит внутри себя неоспоримые доказательства небесной благодати, которыми мы «живем, и движемся, и существуем...»
Поскольку та жизнь, которую мир утратил с самого начала, находилась во Христе, необходимо вернуться к Основе этой жизни и, веруя во имя Его, стать снова Божиим дитем. Необходимо разрушить нашу ветхую природу (а не «созерцать ее») и заново обрести в себе тот Божий образ, который был запятнан грехопадением Адама.
2. В достижении просветления. В 1 Кор. 2:5 Павел хорошо сказал: «Чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией...»
Дзен провозглашает, что без сатори (просветления) он «является запечатанной книгой». Но дело как раз в том, что без частного откровения «сатори» никогда не будет истинным. Это не наше личное предубеждение против дзена; даже близкий дзену психолог доктор Карл Г. Юнг того же мнения. Он говорит: «Мы никогда не сможем окончательно определить, просветлен человек в самом деле или он просто представляет себе это, поскольку у нас нет критерия оценки».
...Учителей дзена в Китае называют «мо-ванг» (демон-царь). Они заявляют, что достигли сатори (просветления) или увидели свою собственную природу; но пока они говорят и пишут, прибегая к обаянию соблазнительного красноречия, они не осознают, что сидят взаперти у смертной тени и пребывают в жалком состоянии погибели.
3. На пути к спасению. Может ли дзен предложить путь к спасению?.. Сатори всегда требует некоторого подсознательного вызревания. Говорят, что совершенная случайность — любая сцена или звук — могут вызывать его. Часто оно сопровождается сильными эмоциональными явлениями, такими, как дрожь, приступ слез или холодного пота...
IV. Заключение
Из предыдущего очевидно, что дзен привлекает людей своими правдоподобными доводами, но не предлагает никакой истины. Точно так «слепой ведет слепого», сам не видя истинный путь. Дзен бросает тусклый свет, но не дает истинного света и жизни, той, которая была «свет человеков». Вся тварь стенает и мучится от боли, ищет и мечется в темноте, но человек не видит того света, который пришел в мир и светит во тьме; он полюбил тьму вместо света и таким образом стал легкой добычей лжепророков.
Дзен отталкивает нас не только ошибочностью своего учения, но и тщетой своих усилий. Учение дзена неверно, потому что: (1) он отрицает бесконечность и превосходство живого Бога-личности, отождествляя Его с природой. На деле дзен является слабой формой атеизма, замаскированного мишурой теизма и приукрашенного соблазнительным красноречием. (2) Он порождает дух мистицизма, обращаясь к учению о полной интуиции в созерцании природы человека. «Созерцая себя» в поисках руководства, но не имея при этом божественного откровения, мы, несомненно, кончим сатанинским заблуждением. (3) Он отрицает потребность во внешних нравственных нормах, что неизбежно ведет человечество к анархическому релятивизму. (4) Он отрицает Божию благодать и потребность в Спасителе, возвеличивая и обожествляя человека, что приводит человечество к вечной погибели, ибо «весь мир лежит во зле». Вне всякого сомнения, дзен — один из тех путей, которые кажутся человеку прямыми, но конец их — погибель!
Словом, дзен не только негоден в библейском и богословском смысле, но и вреден в психологическом и социальном аспектах. Как мы уже указывали в другой главе, дзен является техникой достижения «полного умственного упадка». ...Сейчас многие на Западе, кому наскучила традиционная религия и философия, находят определенное обаяние в дзене и становятся жертвами его правдоподобного с виду учения. Если это не поменять, последствия окажутся разрушительными для нашей культуры. 3
Суть дзена
Дзен-будцизм — это один из видов кулътизма, наиболее приправленный философией и Востоком, своеобразно адаптированный к западному разуму в том смысле, что решительно избегает прямой сверхъестественности, но обращается к «сатори» (просветлению), к «осмыслению нашей неделимости со вселенной». Конечной целью дзен-буддизма является «освобождение воли» так, чтобы «все кипело вокруг, во взаимопереплетенном континууме». Обращенные в дзен должны оставить в покое свое ego, пока оно «спокойно не всплывет над беспорядком мира», как теннисный мячик, минующий завихрения стремнин жизни. В мире, полном лишений, голода, болезней, смерти и вездесущей угрозы ядерной войны, отрицание действительности граничит с преступлением. Дзен-буддизм является, по-нашему мнению, наиболее эгоцентричной, эгоистической философской системой, какую только может принять падшая природа человека, ибо он отрицает два важнейших принципа, на которых стоит всякая духовная действительность: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим... и ...ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22:37,39).
Для дзен-буддистов любовь к самому себе должна быть первой, последней и постоянной. Она и есть суть дзена, «освобождающего» человека от духовной ответственности и подменяющего второе рождение интеллектуальным просветлением, а мир с Богом — отсутствием заботы о ближнем. Человечеству буддизм не принес ничего, кроме неописуемых лишений, в которых живут попавшие к нему в рабство. Практически везде, где буддизм распространен в любой из своих разновидностей, рука об руку с ним шествуют призраки болезней, голода, морального и духовного разложения. Народы Востока являются рабами своих религий, и буддизм с его эгоцентричностью, присущими ему эгоистическими представлениями о жизни и ответственности перед обществом с большим преимуществом опережает других нарушителей порядка. Пусть тот, кто считает дзен высшей формой религиозной философии, посмотрит внимательно на его историю и его плоды, ибо «по плодам их узнаете их» (Мф. 7:20).
1. Samuel Macauley Jackson, ed., The Schaff-Herzog Encyclopedia of Religious Knowlege, Grand Rapids, 1977, Vol. 2, p. 293.
2.
3. Alan Watts, The Way of Zen, New York, 1957, p. 83.
4.
5. Lit-sen Chang, Zen-Existentialism: The Spiritual Decline of the West, Nutley, 1969, pp. 128-147.
6.
Комментарии: