Рональд Уоллес

Книга Пророка Даниила

3:1–33 3. Пылающая печь

Нужда в социальном цементе

Благодаря сну и его интерпретации Даниилом, Навуходоносор был на какой-то момент близок к возможности личного покаяния перед Богом. Он получил духовный опыт, который мог привести его к осознанию своего предназначения, и ему было милостиво дано, по крайней мере, временное освобождение от тревожных снов.

Но он не посвятил всю свою жизнь Богу, и поэтому мы не удивляемся, читая о последствиях этого в данной главе. Навуходоносор принялся противоборствовать Царству Божьему с той же силой, с какой его влекло к нему раньше. Он использовал помощь, оказанную ему Богом, для того чтобы ощутить себя еще более от Него независимым. Вскоре он позволил системе, в которой продолжал жить, отбросить его назад, и мы немедленно обнаруживаем, что он исказил то самое послание, через которое Бог старался завоевать его. Царь вычеркнул из своей памяти самые неприятные ему части сна, прежде всего о камне, разрушившем истукана (2:45), и наслаждался его ласкающей частью. Слова Бога Даниила «Ты — эта золотая голова!» (2:38) стали для него новым стимулом продолжать свое строительство!

Но он все же помнил, по крайней мере, одну часть того видения, которая непосредственно касалась его планов строительства великого нового общества. В видении говорилось о слишком хрупких ногах из непрочной смеси железа и глины, на которых покоилась и голова из золота, и остальное тело истукана. Эту часть сна он воспринял как предупреждение о недостатке единства в обществе, которое он создавал. Мысль об этом не покидала его. Он, возможно, считал, что должен обеспечить своим преемникам более стабильное будущее. Он верил, что сам сможет навечно сплотить своих подданных.

Наиболее крепким цементом для сплочения общества оставались религия и традиции. В них царь видел единственный путь объединения вавилонского общества, к этому он и собирался приступить.

Поэтому после данного ему видения Навуходоносор энергично занялся социальным переустройством, выполняемым, однако, наспех и непродуманно. Главная забота царя состояла в перекрытии всех возможных источников разделения его подданных. Поскольку он был военным человеком, мы можем предположить, что он стремился организовать гражданскую жизнь по образцу военных лагерей. По его плану каждый гражданин должен был почувствовать, в результате, что он принадлежит к единому и очень привлекательному целому. Навуходоносор стремился унифицировать культуру. Но в первую очередь он нуждался в объединяющей религии, поскольку именно религия воспринималась в этой части Древнего мира как «то, что связывает», и была повсюду известна как цемент, скрепляющий общество.

Праздник Нового Вавилона

Кульминацией социальной политики Навуходоносора стал «праздник Нового Вавилона». Он был объявлен с большим апломбом. Царь Навуходоносор сделал золотой истукан, вышиною в шестьдесят локтей, шириною в шесть локтей (3:1). Это был необычно стройный истукан. Он, должно быть, выглядел слегка гротескно, но, возможно, у него было высокое основание, размер которого не вошел в спецификацию, приведенную в тексте. Определенно, стоимость его была невероятно высока, даже если он был просто покрыт пластинами из золота. Без сомнения, предполагались всеобщие восторги перед идолом как новым достижением строительной техники и дизайна.

Исследователи разделились во мнении, был ли этот истукан образом самого Навуходоносора или какого-то вавилонского бога. На самом деле истукан мог представлять что угодно. Он мог символизировать дух Вавилона, или самого императора, или традиционных богов — или быть единым центром

всех религий древнего Вавилона. Навуходоносор знал, что золотой истукан будет стимулировать у людей преданность богам Вавилона, которым, как он надеялся, все его подданные в какой-то степени поклоняются.

Он, несомненно, ожидал от подданных определенного согласия. Его социальная программа провалилась бы, если бы любая значительная социальная группа начала сопротивляться и отказалась сотрудничать. Чтобы избежать этого, царь сделал акцент на культурном аспекте праздника. Музыкальное сопровождение было продумано с особой тщательностью. Вероятно, Навуходоносор заранее распорядился об обучении игре на различных народных инструментах (3:5), дал указание своим композиторам создать соответствующую музыку и собрать исполнителей.

Успех его праздника был подкреплен очень серьезным аргументом — печью, раскаленной огнем (3:6). Если было необходимо, она разжигалась для устрашения недовольных. Но Навуходоносор знал, что ни одно общество не могло всегда удерживаться только террором. Печь существовала лишь для антисоциальных, ненормальных людей. Мысль о том, что нормальный человек мог приблизиться к пламени на опасное расстояние, вряд ли приходила ему в голову. Он надеялся, что до казни в печи дело не дойдет и что даже очень религиозные люди, которых он пригнал из Иудеи с их так называемым «Всевышним», не будут отрицать, что боги Вавилона имеют преимущественное право в границах своей собственной территории. Фестиваль стал торжественной инаугурацией нового ритуала и включал музыку, паломничество на поле Деир, различные представления.

Чудо сопротивления

Праздник начался хорошо. Первые отчеты были одушевляющими, Навуходоносору казалось, что был найден подходящий ответ на вопрос: могло ли быть основано «золотое» общество, с ногами крепкими, широко опирающимися и неразрушимыми?

Затем царю доложили, что есть мужи Иудейские, которых ты поставил над делами страны Вавилонской, Седрах, Мисах и Авденаго; эти мужи не повинуются повелению твоему, царь, богам твоим не служат и золотому истукану, который ты поставил, не поклоняются (3:12).

Те трое схваченных, возможно, не стремились к открытому противодействию царской власти. Они старались потихоньку избежать открытой демонстрации своего несогласия. Они, возможно, надеялись, что никто не обратит внимания на их отсутствие во время этого нового торжественного ритуала. Но они также приготовились и к худшему, приняли непоколебимое решение и были готовы к испытанию своей веры. Когда их обвинили в неповиновении, они отказались от любой возможности компромисса: «...да будет известно тебе, царь, что мы богам твоим служить не будем, и золотому истукану, который ты поставил, не поклонимся» (3:18).

Ответ

Такой ответ требовал огромного мужества и был дан ими с исключительным достоинством. Он показал, что следование иудеев своим традициям после принятия твердых решений по менее важным вопросам переросло в мужественное свидетельство о Боге Израиля перед лицом сурового испытания.

Они подчеркнули, что не собираются спорить с царем при его угрозах: «Нет нужды нам отвечать тебе на это» (3:16). Для них настало время отвечать не словами, а делами. Навуходоносору следовало понять, что Бог Израиля — не тема для религиозной дискуссии, а живой Бог человеческой истории. Ему также следовало бы знать, что Бог Даниила, Седраха, Мисаха и Авденаго мог не только послать ему сон, но и вдохновить сильное сопротивление и укрепить веру и отвагу. Своим тихим сопротивлением перед пылающей печью они дали царю громкий и отчетливый отказ, который прозвучал убедительнее длинной проповеди. Царь знал уже то, что они едва ли могли выразить лучше. Он уже слышал Даниила и видел свой замечательный сон. Он достаточно знал о законах иудеев и их традициях. В тот момент больше всего требовалось, чтобы их поступки соответствовали словам.

Есть «время молчать, и время говорить» (Еккл. 3:7). Нам нужна мудрость, чтобы понимать, когда и что делать, и храбрость, чтобы следовать своим принципам. Часто наступает время говорить, и очень многие из нас ничего не произносят, потому что смущаются, боятся и чувствуют себя неуверенно. Но порой, как в случае с этими тремя иудеями, разговоры следует просто прекратить и то, во что мы верим, должно быть продемонстрировано поступками. Пока это не сделано в нужное время, все наши предыдущие разговоры не больше чем болтовня по телефону. Иисус посвятил Себя служению, которое требовало от Него много речей. Но когда настало время распятия во искупление рода человеческого, Он был чаще всего безмолвным. Он стоял перед судьями и отказывался отвечать (см.: Мк. 14:60; Ин. 19:9). Он молчал перед Иродом (см.: Лк. 23:9). Только несколько коротких слов слетело с Его губ на кресте. В них, как и у тех троих мучеников за веру, прозвучала преданность, любовь и сострадание. В свидетельстве Седраха, Мисаха и Авденаго о Боге были замечательные и очень важные слова: «Бог наш» (3:17). Он — действительно их, а они — Его, и их надежда на то, что Он спасет их из пылающей печи, основаны на нерушимом завете и личных взаимоотношениях. Бог наш, Которому мы служим, силен спасти нас от печи (3:17).

Глубокая вера и молитвенные отношения с Богом привели их к полной уверенности, что Бог сделает все, что Он обещал. То, что для Бога нет ничего невозможного, всегда было неотъемлемой частью веры иудеев. Бог Сам сказал, что для Него нет ничего невозможного, Сарре — жене Авраама (см.: Быт. 18:14). Моисей жил Божьими обетованиями, и их истинность была доказана при переходе Чермного моря (см.: Исх. 14:21). Иеремия в свое время также считал их истинными (см.: Иер. 32:17,27). Теперь они были повторены тремя Божьими свидетелями перед Навуходоносором, а потом они будут снова повторяться пророком Захарией и Иисусом Христом в Гефсиманском саду.

Так сильно было их ощущение близости к Богу и так сильна была их вера в то, что они в безопасности в руках Божьих, что они не боялись какого-либо вреда от языческого царя. Они твердо верили, что их Бог и от руки твоей, царь, избавит (3:17). Как мог Бог бросить в беде тех, кто принадлежал Ему? Как могло дружеское отношение Бога не проявиться в беде? В этот драматический момент они не тряслись от страха, а прославляли Бога.

Чудо спасения

Многие из нас готовы воспринимать историю спасения тех троих иудеев в пылающей печи как надежное описание происшедшего. Если мы верим в живого Бога, нет оснований думать, что такое событие не могло произойти. Но для нас нет причины и оскорбляться, если некоторым людям трудно воспринимать этот рассказ как точный отчет об исполнении царскими палачами смертного приговора в огненной печи. Мы поступаем неверно, если слишком акцентируем внимание на деталях чуда спасения. Так Джек Еллул указывает в своем обсуждении истории об Ионе:

«Главная цель истории не в том, чтобы дать историческую информацию о происшедшем в море, хотя чудо с рыбой вполне возможно. Для меня очевидно, что Божья воля может проявиться и таким способом. Главное для нас — понять, что демонстрирует это чудо»[1].

Мы не должны увлекаться тем, что является второстепенным. Суть истории в том, что после храброго свидетельства веры иудеи прошли через казнь в печи без всякого для себя вреда. Эта глава книги Даниила повторяет в форме исторического рассказа то, что уже было сказано в пророческих стихах:

«Не бойся, ибо Я искупил тебя, назвал тебя по имени твоему; ты — Мой. Будешь ли переходить через воды, Я с тобою, — через реки ли, они не потопят тебя; пойдешь ли чрез огонь, не обожжешься, и пламя не опалит тебя» (Ис. 43:1,2).

Навуходоносор был поражен, когда увидел живыми Седраха, Мисаха и Авденаго, брошенных в раскаленную печь. Их невредимость могла быть объяснена только сверхъестественной силой. Царь убедился: что бы он ни делал, ничто не могло отлучить их от Божественной помощи; чем больше он преследовал их, тем больше подтверждал их свидетельство. Навуходоносор царь изумился и поспешно встал и сказал вельможам своим: «не троих ли мужей бросили мы в огонь связанными?» Они в ответ сказали царю: «истинно так, царь!» На это он сказал: «вот, я вижу четырех мужей несвязанных, ходящих среди огня, и нет им вреда; и вид четвертого подобен сыну Божию» (3:24,25).

Присутствие ангела в раскаленной печи, без сомнения, означает исполнение Божьего обещания не оставлять Своих людей, когда они проходят испытания. Во многих других библейских историях Бог дает знаки Своего присутствия в виде ангела. Христиане воспринимают это так же, как присутствие Христа с теми, Кто страдает за Царство Божье. Автор Послания к Евреям в свой список великих свидетелей Израиля прошлого включил тех, кто по вере «угашали силу огня... <...> Взирая на начальника и совершителя веры, Иисуса» (Евр. 11:34; 12:2).

Замечательно и то, что огонь гнева Навуходоносора также был погашен, когда он смотрел на тех троих и начал понимать суть случившегося.

Навуходоносор — момент истины

Вернемся, однако, к началу этой главы. Триумфальное свидетельство Седраха, Мисаха и Авденаго напомнило Навуходоносору с новой силой о сне, который принес ему ранее так много тревог, особенно беспокоил его камень, представляющий Горнее Царство, которое не вписывается ни в какие схемы, придуманные человеком, даже в царские усилия по укреплению империи. Возможно, он вспомнил живо, как тот камень разрушает великого истукана. А в этом случае с иудейскими мучениками он сам был ушиблен тем же камнем. Теперь он знал, что в упорстве тех троих свидетелей, в их покое и уверенности, которые они демонстрировали, он ощутил присутствие этого странного Царства, о котором проповедовал Даниил, интерпретируя его сон. И теперь это Царство стало реальным фактором, с которым ему следовало считаться в делах своего государства. Возможно, он спрашивал себя, не настал ли конец всем его начинаниям? Не сделал ли он одну из самых больших ошибок в своей жизни, принеся себя в жертву новому Вавилону?

В любом случае его первоначальной реакцией был взрыв гнева: Тогда Навуходоносор исполнился ярости, и вид лица его изменился на Седраха, Мисаха и Авденаго, и он повелел разжечь печь в семь раз сильнее, нежели как обыкновенно разжигали ее (3:19). Впал ли царь в гнев из-за того, что понял правду о себе в этот момент истины? Возможно, он знал теперь, что выбрал слишком непрочное основание для своего строительства. Он сделал слишком большую ставку на свой ложный выбор. Он был слепым дураком, раз отважился строить свою империю, игнорируя Царство Божье.

Испытав гнев, он, однако, направил его не на себя, а на троих людей перед собой: повелел разжечь печь в семь раз сильнее, нежели как обыкновенно разжигали ее. И это был приказ, который обернулся против его собственных палачей, но не причинил ни малейшего вреда невинным. Не первый раз Библия нас учит, что наши ненависть и гнев (которые могут легко достичь стадии «ярости») часто направляются не на того, кто их вызвал, а на совершенно невинного. Есть множество примеров, как иррациональный гнев может привести к безумию и трагедии. Известна история о Каине, разгневанном на Бога, но излившем свой гнев на Авеля (см.: Быт. 4:8); история о десяти братьях, обиженных большим вниманием своего отца к Иосифу и отмстивших брату за это (см.: Быт. 37:20); история о гневе Иова, хотя он должен был гневаться на себя за свой гнев. На Голгофе и на Христа излилась вся ненависть, накопленная веками в сердцах людей. Нет исцеления, пока мы не осознаем, что наша болезнь реальна.

Навуходоносор — момент покаяния

Навуходоносор должен был или смириться, или обидеться на истину, с которой столкнулся. В конце главы мы узнаем, что он смирился. Он прекратил сопротивляться истине. Он признал смертельные раны, нанесенные по его гордости и самоуверенности, и сдался. Его ярость была просто последней защитной реакцией, перед тем как он сдался. Но он мог позволить себе и обидеться, вместо того чтобы смириться. Он мог отказаться признать истину, ожесточить свое сердце и продолжать свое гордое сопротивление. Интенсивность его гнева свидетельствует о сильном внутреннем борении, которое он испытал, идя к своему решению.

Его реакция иллюстрирует нам то, что Иисус имел в виду, когда сказал: «И блажен, кто не соблазнится о Мне» (Мф. 11:6). Иисус учит, что где бы Он ни присутствовал (особенно когда Он проповедовал и лечил), там и Царство Божье присутствует (см.:Лк. 11:20; 17:21), и люди имеют возможность либо войти в него, либо его отвергнуть. Иисус знал, что жизнь людей, сильно привязанных к богатству, власти и соблазнам современного мира, при столкновении с Царством Божьим будет нуждаться в радикальном изменении, именно поэтому эти люди относятся к Царству с такой опаской (как и Навуходоносор). Иисус поэтому учил, что сопротивляющиеся наступлению Царства будут бороться в гневе против истины, с которой сталкиваются (мы видели, как это делал вначале Навуходоносор). Но их ждет прощение и благословение, если они смогут в разгар своей обиды и ярости начать трезво мыслить, смягчаться и меняться!

Смирило царя чувство сильного страха, когда он увидел Четвертого, поддерживающего троих, казнимых в огненной печи. В библейском стихе сказано: вид четвертого подобен сыну Божию (3:25). На Пятидесятницу три тысячи людей в Иерусалиме отреагировали покаянием, когда, через проповедь Петра, они с ужасом поняли, что именно Бог послал к ним Иисуса, Которого они отправили на смерть. Они сделали страшную ошибку, отвергнув своего Господа, и теперь наконец увидели доказательство своей неправоты и безумия. Автор описал их как умилившихся сердцем на пути к покаянию (см.: Деян. 2:37).

Царь сдался и разразился славословием: Благословен Бог Седраха, Мисаха и Авденаго, Который послал Ангела Своего и избавил рабов Своих (3:28). Их спасение означало и его персональное спасение! И поскольку он был царем, он незамедлительно предпринял практические шаги, возвестив своему народу: «...от меня дается повеление, чтобы из всякого народа, племени и языка кто произнесет хулу на Бога Седраха, Мисаха и Авденаго, был изрублен в куски, и дом его обращен в развалины, ибо нет иного Бога, который мог бы так спасать». Тогда царь возвысил Седраха, Мисаха и Авденаго в стране Вавилонской (3:29,30).

[1] Jacgues Ellul, The Judgment of Jonah (Eerdmans, 1971), p. 45.

Предисловие автора

На заре моего пасторского служения я часто использовал Книгу Пророка Даниила на занятиях по Библии и молитвенных встречах. Поскольку как приходской пастор я был очень занят, я учил тому, что просто приходило мне в голову, когда я читал эту книгу и размышлял о том, как она связана с нами — людьми, которые пытаются узнать и исполнить Божью волю в наши дни. Впоследствии я уже стал использовать многочисленные комментарии и проповедовал главу за главой из этой замечательной книги во время церковных служб. Еще позже, став уже преподавателем теологической семинарии, я читал лекции по этой книге, преимущественно для студентов первого курса. Конечно, к тому времени у меня была собрана хорошая библиотека по данной теме и я мог использовать обширные научные материалы.

Это был период, когда я впервые глубоко осознал академические и пасторские проблемы толкования этой книги в настоящее время. Даниил к этому времени стал мне близким другом. Он многому учил меня и моих слушателей о Боге-Отце, Иисусе Христе и молитве, о будущем человеческой истории и о том, как жить по-христиански. Он впечатлил меня не меньше, чем такие великие пророки, как Авраам, Моисей и Илия. Я не сомневаюсь в том, что он был лидером Божьего народа в изгнании. Но теперь многие современные исследователи утверждают, что книга, которую я так сильно люблю, на самом деле вовсе не об изгнании, а Даниил — это однозначно второстепенная фигура, если вообще был такой человек в Вавилоне. Они считают, что именем Даниил, скорее всего, обозначен некий вымышленный персонаж, придуманный для объединения нескольких ближневосточных легенд.

В связи с этим я должен был разобраться, не обманывал ли я себя и других в отношении пророка Даниила и его книги? Поэтому я вернулся к ее изучению с учетом всех опубликованных критических материалов. Я читал текст книги опять и опять. Это было как посещение старого друга, о котором я услышал странные истории, и наконец убедился в их полной несостоятельности.

Результаты этого нового исследования я и предлагаю читателю. Должен признать, что книга Даниила сама защищает себя от всякой критики даже более убедительно, чем я ожидал. При подготовке своего толкования Книги Пророка Даниила к изданию я вынужден был отложить в сторону большое количество материалов, несмотря на интересные идеи, высказанные в них. Но в то же время я просто не мог рассматривать эту книгу изолированно, вне ее связи с Ветхим и Новым Заветами и исполнением высказанного в ней пророчества в личности Иисуса Христа. Что касается самого Даниила, я опять нашел его в Вавилоне — ведущим упорную борьбу (очень напоминающую борьбу современной Церкви с соблазнами секулярного мира), укрепляющим нашу уверенность и наставляющим нас в истине.

Когда издательство выразило интерес к моей работе, я с радостью дал прочесть редакторам свою рукопись. Они тепло отозвались о ней. Я получил большую помощь от Алека Мотиера, который иногда уточнял мои высказывания, иногда советовал, что именно полезно изложить подробнее и как правильнее расставить акценты. Моя дочь Хезер также немало помогла мне с лексикой, стилистикой и предпечатной подготовкой. Я благодарен Колумбийской теологической семинарии за предоставление мне каникул для написания книги.

Введение

Введение[1]

Исторический фон

События в Книге Пророка Даниила начинают разворачиваться во время царствования Навуходоносора на вавилонском троне. Вавилонская (Халдейская) династия заменила Ассирийскую в качестве доминирующей силы на востоке Средиземноморья в последней четверти VII в. до н. э. и основательно упрочила свою власть, когда Навуходоносор победил египтян в битве при Кархемише в 605 г. до н. э. В 604 г. до н. э. он унаследовал трон своего отца и продолжил его завоевания. В соответствии с хронологией событий, изложенной в книге Царств, в 587—586 гг. до н. э. он окончательно подчинил Иудею и захватил Иерусалим, угнав в вавилонское рабство большую часть его населения. В Книге Пророка Даниила подразумевается, что было более раннее завоевание Иудеи (ок. 605 г. до н. э.), при котором из страны уже была угнана часть населения, включая самого Даниила (Дан. 1:1).

После смерти Навуходоносора в 562 г. до н. э. его сыновья и внуки проявили свою несостоятельность как правители и в 556 г. до н. э., в результате переворота, на трон взошел не принадлежавший к царской семье Набонид. Его сыном был Валтасар, который правил в Вавилоне от имени своего отца; при нем империю в 539 г. до н. э. завоевали персы, возглавляемые царем Киром. После этого на Ближнем Востоке два века правили наследники персидских царей. Дарий I — исторически наиболее известный из них. Позже, в IV в., Персидская империя была завоевана Александром Великим, который установил греческое владычество над всей территорией в 331 г. до н. э. Через несколько лет после смерти Александра его единое ближневосточное царство было разделено на две части. Династия Птолемеев, названная в честь первого правителя Птолемея I Сотера, управляла территорией Египта, а династия Селевкидов, названная по имени царя Селевка I Никатора, правила в Сирии и Палестине. Между этими двумя царскими домами иногда заключались брачные союзы, иногда их союз разрушали заговоры и предательства. Египетская династия Птолемеев правила до 198 г. до н. э., когда Антиох Великий из династии Селевкидов победил Птолемея V и получил непререкаемое наследственное право на Палестину. Наиболее важное событие, в свете дальнейшей судьбы иудеев, произошло в 175 г. до н. э., когда после некоторой интриги Антиох IV Епифан занял трон Селевкидов. Этому правителю уделено большое внимание в книге Даниила.

В этот исторический период обстоятельства жизни Божьего народа сильно изменились. Как вавилонские пленники Навуходоносора, они должны были жить на чужбине, среди язычников, и при этом оставаться верными Богу их предков, хотя не имели храма и не могли осуществлять положенного жертвоприношения. Даниил и три его друга стали примером того, как верные побеждают враждебные обстоятельства. После вступления на персидский престол царя Кира в 539 г. н. э. некоторые пленники вернулись в Палестину, и число возвращавшихся постепенно увеличивалось. Вскоре Иерусалимский храм, а потом и городские стены были восстановлены. Персидские императоры были в целом расположены к евреям, и возвратившимся людям предоставлялась свобода вероисповедания. Но когда Палестина вошла в Греческую империю, иудеи столкнулись даже с большей угрозой для себя, чем в вавилонском изгнании. Александр Великий желал не только завоевать мир, но также «эллинизировать» его, т. е. подчинить все влиянию греческой культуры. Он запустил процесс эллинизации завоеванного им мира, и тот успешно развивался.

По всей империи распространялись обычаи и религия греков. Греческая культура проникла во все сферы жизни, став универсальной на обширной территории. Влияние греческой культуры прослеживается и в древних религиях Востока, и в эллинистических эзотерических культах.

Многие поколения иудеев успешно сопротивлялись этому влиянию, тем более что в Палестине, при правлении династии Птолемеев, евреям была предоставлена определенная свобода. Но внутри самого израильского общества, особенно среди влиятельных людей, церковных служителей и политиков, т. е. общественной элиты того времени, сформировалась сильная прогреческая партия.

Когда Антиох Епифан получил власть над Сирией и Палестиной, он начал решительную и бесчестную кампанию по эллинизации всего общества, используя подкупы и интриги и беспощадно подавляя любое открытое сопротивление. Об истории его кампании, ее успехах и неудачах, можно прочесть в книгах Маккавеев. Вскоре на пост первосвященника Иерусалима был возведен один из лидеров прогреческой партии Иасон. Этот шаг сопровождался открытием в Иерусалиме школы, где молодых евреев воспитывали как греков. Затем, через интриги и подкуп, пост первосвященника Иерусалима занял Менелай. При нем конфликты и интриги множились, дошло даже до резни на улицах, учреждения сирийского гарнизона в городе и потоков беженцев. В результате был издан царский указ, запрещавший религиозную практику иудеев. Наказанием за нарушение была смерть. Также был издан указ о посвящении Иерусалимского храма Зевсу Олимпийскому, и в 168 г. до н. э. в храме воздвигли алтарь Зевсу, на котором осуществлялось жертвоприношение. Языческие боги должны были повсеместно почитаться; «нечистая» пища стала обязательной для евреев. Указы неукоснительно приводили в исполнение. Было много казней и много мучеников среди правоверных иудеев.

Решительный отпор Антиоху оказали две партии. Партия Маккавеев, под вдохновенным руководством Маттафии, жившего в Модине священника из чреды Иарива, и пяти его сыновей, возглавила вооруженное восстание и вела успешные бои. Другая партия сопротивления называлась Хасидим (благочестивые, или «святые»). Это была партия «отделенных», их политика заключалась в пассивном сопротивлении и абсолютной преданности закону, особенно тем его пунктам, которые казались им наиболее важными, в том числе таким, как запрещение есть определенную пищу. Даже во время массовой резни они не оказывали сопротивления в день субботний и позволяли себя убивать. Эти две партии объединялись на время. Маккавеи приостановили соблюдение субботы в период освободительной борьбы и призывали к тому же членов партии Хасидим. Последние, однако, желали оставаться независимыми и выполнять только волю Бога. Между этими партиями существовали глубокие различия в идеях и взглядах.

Этот период — от 605-го до 165 г. до н.э. — именно тот отрезок истории, о котором автор Книги Пророка Даниила рассказывает подробно. На другие события также есть отдельные ссылки.

Традиционный взгляд на книгу Даниила

Традиционный взгляд на книгу основывается на ее очевидной ценности и подтверждает, что она была написана в Вавилоне неким Даниилом, который являлся эталоном верности, мудрости и благочестия в те времена. Цель книги состояла в том, чтобы показать, как такой человек и его ближайшее окружение победили по милости Божьей во всех испытаниях изгнания; как великие традиции их Предков поддерживались строгим благочестием и дисциплиной и как насилие было побеждено верностью, храбростью и мудростью. Надежда на будущее поддерживалась серией откровений, данных Даниилу. Эти пророческие видения очертили трудный и изменчивый путь, по которому будет развиваться мировая история, и предсказали тяжелые времена гонений на Божий народ, которые наступят при более позднем иноземном владычестве. Они также описали беды и конечный триумф Божьих людей в последние дни мира и пришествия Мессии.

Среди ученых, разделявших в основном такой взгляд на книгу, появилось множество разных точек зрения при рассмотрении отдельных деталей. Так, толкователи выражают разные мнения, когда пытаются определить, какая преемственность мировых империй зашифрована в описании различных символов: например, материалов, из которых сделан истукан из сна Навуходоносора, о чем идет речь в гл. 2, или различных зверей, которые следовали в видении один за другим, что описано в гл. 7. Более того, существует несогласие в том, какой богоборческий правитель имелся автором в виду при описании маленького рога, который сместил четыре других рога по мере своего роста до гигантских размеров (7:20). Также наблюдается значительная разница во мнениях о том, подразумевается ли Христос в пророчестве о том, что произойдет в конце «семидесяти седмин» (9:24), и имеется ли резкий переход от описания реального времени правления Антиоха Епифана к отдаленному будущему (11:36).

Гипотеза о маккавейской ориентации книги

Сегодня многими принята точка зрения, что Книга Пророка Даниила не могла быть написана в Вавилоне в VI в. до н. э. и что она не может рассматриваться как достоверное историческое описание времен изгнания иудеев. Заявляют, что ссылки писателя на историю вавилонского изгнания ненадежны. Например, предполагается, что книга начинается с ошибочного постулата о ранней осаде Иерусалима на третьем году правления Иоакима в 605 г. до н. э. (1:1). Указывается, что Валтасар не был сыном Навуходоносора и что он никогда не был царем Вавилона, как это следует из библейской истории. Исследователи говорят о том, что в исторических источниках нет никаких свидетельств ни о каком-то Дарий Мидянине, который принял царство после убийства Валтасара (5:31), ни о самой Мидянской империи, расположенной между Вавилоном и Персией, о которой говорится в книге Даниила.

И следует вывод: такие неточности недопустимы для автора, жившего в Вавилоне в VI в.! С другой стороны, утверждается, что, когда дело доходит до описания периода правления Селевкидов в Палестине, ссылки автора становятся более точными, что свидетельствует о его хороших знаниях истории восхождения на престол Антиоха Епифана, его карьеры и политики. Эти аргументы приводят многих ученых к заключению, что книга была написана не в Вавилоне, а в Палестине во времена освободительной войны Маккавеев.

В подтверждение этой точки зрения приводятся и другие доказательства. Утверждается, что если иудей по имени Даниил действительно занимал такой высокий пост в Вавилонской империи в VI в., как об этом сказано в книге, тогда о нем бы упоминалось в пророческой литературе. Однако о человеке по имени Даниил во всем Ветхом Завете говорится только у пророка Иезекииля (см.: Иез. 14:14,20; 28:3), где именем Даниил назван мудрец, который жил в далеком прошлом и был приравнен иудейской традицией к Ною и Иову. Наиболее ранняя ссылка на саму книгу Даниила найдена только в рукописях после маккавейского периода истории.

Лексический анализ текста книги, похоже, подтверждает мнение, что она должна быть написана много позже VI в. до н. э. Использование некоторых греческих слов в тексте дает основание предполагать, что он был написан после завоеваний Александра Македонского, а употребление определенных персидских слов также указывает на время после вавилонского пленения. Более того, вся центральная часть книги написана не на древнееврейском, а на арамейском языке, причем характерном для Палестины II в. до н. э. Отчего, спрашивается, вавилонское пленение иудеев в VI в. до н. э. описано таким языком? Да и древнееврейский язык книги тоже, как предполагается, более поздний в сравнении с древнееврейским языком периода изгнания.

Другие аргументы в пользу более позднего датирования книги основываются на ее месте в иудейском каноне священных книг. В иудейских изданиях эта книга помещена не среди «пророков», а среди «писаний». Это указывает на то, что ко времени написания Книги Пророка Даниила пророческий раздел канона был уже завершен. Эта точка зрения усиливается тем, что книга является типичным, хотя и выдающимся, примером анонимной апокалиптической литературы, которая начала появляться во II в. до н. э. и расцвет которой приходился уже на более позднее время. Считается также, что вера в воскрешение праведников и грешников распространилась уже после вавилонского изгнания евреев.

Те, кто воспринимает эти свидетельства как решающие, утверждают, что Книга Пророка Даниила была оформлена первоначально как трактат, написанный кем-то из партии Хасидим, чтобы напомнить угнетенным соотечественникам, что Яхве, их Бог, понимает их тяжелое положение; чтобы убедить их этой историей в том, что великие люди тоже проходили через такие испытания в прошедшие века и побеждали по милости Божьей; чтобы явить им идеал верности закону и терпеливого перенесения страданий и, наконец, чтобы ободрить их видением того, что Бог контролирует ситуацию и намерен прославить Свой народ. По поводу автора предполагается, что он решил скрыть свое имя и зашифровал свое послание, чтобы оно не было понято преследователями, но так, чтобы его скрытое значение могло быть воспринято людьми, которым оно и предназначалось в помощь. В ответ на возражение, что Сам Господь Иисус признавал Даниила автором этой книги (см.: Мф. 24:15; Мк. 13:14) и что такая гипотеза классифицирует книгу как «подделку», говорится, что приписать собственный труд какому-либо великому человеку, жившему раньше, было известным и уважаемым приемом в дни апокалиптических писаний и что наш Господь намеренно принял определенные ограничения в области Его человеческих знаний о таких вещах.

Ответ на консервативную точку зрения[2]

Наша реакция на такую гипотезу происхождения книги в большей степени будет зависеть от нашего понимания природы Священного Писания. Многие воспримут попытку приписать чью-то книгу другому, более знаменитому, автору не иначе как мошенничество (хотя и по «благочестивому» мотиву). Им представляется, что такая книга в каноне Священного Писания пятнает святость Бога, так же как фактические или исторические ошибки кажутся им несовместимыми с Богом, Который никогда не лжет (см.: Тит. 1:2). Однако не следует спешить с выводами.

Не слишком трудно подтвердить замечание о вавилонском захвате Иудеи в 605 г. до н. э. или историчность Дария Мидянина. На самом деле не приводилось никаких серьезных доказательств того, что такого захвата не было и не было такой личности. Тот же факт, что Книга Пророка Даниила не была упомянута до II в. до н. э., не обязательно свидетельствует в пользу того, что ее раньше не существовало. Мы вполне можем говорить, что автор называл Валтасара сыном Навуходоносора, не имея в виду прямые родственные отношения. Имя Дария Мидянина также могло быть собирательным именем для временных регентов, управлявших Вавилоном до царя Кира. Итак, контраргументы продолжают выдвигаться, но следует понимать, что на нас стараются произвести впечатление их наукообразностью, особенно когда дело доходит до обсуждения возможных периодов времени, когда могли быть использованы и греческие и персидские слова. Что касается языка, то даже некоторые консервативные ученые признают, что какие-то арамейские слова, из использованных в книге, могли быть внесены при дальнейших редакциях, поэтому более поздние тексты, с которыми мы имеем дело, отличаются от первоначальных.

Главная особенность книги — убедительная тематическая целостность

Размышляя о происхождении этой книги, мы должны помнить, что центральная ее тема отличается от темы, заявленной в гипотезе о том, что эта книга — трактат времен Маккавеев, а также учитывать то, что эта книга обладает тематической целостностью, что совершенно не вписывается в эту гипотезу.

Гипотеза о более позднем происхождении, например, не может адекватно интерпретировать первую часть книги. Эта гипотеза ориентируется преимущественно на последнюю часть текста, а «вавилонское» повествование рассматривается лишь в качестве введения, добавленного уже после того, как книга была написана. Утверждается, что рассказы о Данииле и его друзьях не были первоначально тесно связаны друг с другом, что это были истории, известные в Вавилоне, откуда они и просочились в Палестину приблизительно в то время, когда маккавейский автор заканчивал свой труд. Он, согласно этой гипотезе, изменил некоторые детали в рассказах, чтобы они больше соответствовали его цели. Была, например, история о том, как Набонид болел психическим заболеванием 10 лет и его затем излечил еврейский заклинатель. Автор заменил Набонида более известным царем Навуходоносором и так сформировал основу для гл. 4. История о Валтасаре в гл. 5 иногда рассматривается как более поздняя и довольно бессмысленная вставка.

Однако немедленно возникает вопрос: если книга создавалась как трактат с параллельным сопоставлением вавилонского пленения и гонениями в дни Маккавеев, отчего его автор не постарался, чтобы вавилонские рассказы лучше вписались в современную для него эпоху? Отчего он не выбрал более подходящие истории; и если он адаптировал вавилонские истории, почему он не сделал нужные изменения всего текста?

В Книге Пророка Даниила Навуходоносор показан как тот, кто стал доброжелательным, боящимся Бога правителем, готовым слушать слово Бога и каяться. Невозможно представить, что составитель трактата вывел такой образ для ободрения участников восстания, боровшихся за независимость Израиля.

Совершенно очевидно, что гипотеза маккавейского происхождения книги игнорирует целостное единство ее текста. Читая и изучая книгу с первых до заключительных глав, мы обнаруживаем, что она имеет исключительную монолитность. Приверженцы же маккавейской теории считают это единство спорным. Первоначально они делили книгу на две различные части, делая из последних шести глав маккавейское ядро, а первые шесть — вступлением. Но известно, что гл. 7 книги, как и предшествующие ей пять, написана на арамейском языке и тесно связана с гл. 2. В ответ на эту очевидную трудность, было выдвинуто новое предположение, что первоначальный трактат составляют гл. 8–12. Но исследования показывают, что эти последние главы являются дальнейшими вариациями темы, рассмотренной в гл. 7. Кроме того, Даниил в этих последних главах тот же, что и в первых главах.

Когда же признается единство книги, тогда первые главы, которые сами по себе столь живы и глубоки по смыслу и так выразительны в своем послании, определяют толкование остальной части книги.

После знакомства со всей книгой становится очевидным, что она написана, прежде всего, не для тех, кто страдает от жестоких преследований, а, скорее, для тех, кто живет на чужбине. Другими словами, она представляет не маккавейскую, а вавилонскую ситуацию. Для вавилонской ситуации характерны: постоянное стремление к благополучию, насколько позволяют условия; кооперация с властями, насколько позволяет совесть; строгая приверженность традициям, установленным в законе, несмотря на противоборство этому; воспитание преданности вере отцов; гордость национальными религиозными традициями и желание слушать рассказывающих о своих видениях и снах; активное участие в политической жизни и даже принятие высоких постов в государстве. Когда мы открываем так называемые «апокалиптические» главы во втором разделе книги, там также говорится о взаимоотношениях со светским правительством, о важности регулярных молитв и изучения Библии. Это послание не о том, как жить в последние дни скорби, но о том, как жить во времена изгнания, имея трезвый взгляд на вероятность негативного развития событий и работая над тем, чтобы предотвратить, по возможности, такое развитие. Это не похоже на послание, которое кто-то специально написал для людей, живших в дни правления Антиоха Епифана.

Можно предположить, что книга, актуальная тогда, возможно, не была одобрена даже теми, для кого была первоначально написана — ибо сокрыты и запечатаны слова сии до последнего времени (12:9), — но она является истинным словом Бога об израильском пленении на все будущие времена для людей Божьих, которые могут обнаружить себя опять Церковью в пустыне или в изгнании. Книга, написанная в ситуации изгнания, похоже, обрела неожиданную актуальность для Божьих людей в дни Антиоха Епифана. Хотя первоначально и адресованная людям в совсем других условиях, она несла в себе сильную весть ободрения в эти более поздние времена гонений, давала мудрое наставление и убеждала, что Бог контролирует силы, которые, как казалось, доминировали в человеческой истории. Послание было актуально во времена вавилонского изгнания, в период более поздних гонений, осталось актуальным и до наших дней.

Даниил в библейской традиции

В еврейском каноне Ветхого Завета Книга Пророка Даниила помещена в третьем разделе: «Писания», а не среди пророков.

В Септуагинте, однако, она находится в том же месте, что и в современном английском переводе Библии. Разное местоположение книги указывает на то, что было нелегко ее идентифицировать. Едва ли можно утверждать, что Даниил пишет как пророк. Хотя в его мыслях и служении есть элементы, которые могли бы подтвердить наше определение его как пророка — он также отчетливо воплощает в своей личности черты истинно «мудрого» человека, как они описаны в библейской традиции, и его писания и предвидение будущего часто воспринимаются как апокалиптические. Поэтому мы должны заняться изучением связи книги Даниила с тремя основными типами библейской литературы.

1) Место книги Даниила в пророческой традиции

Существует серьезное основание для размещения книги Даниила среди книг других пророков. Он размышлял над их книгами. Главная забота его жизни была та же, что и у всех пророков. Он жил и молился, как и они, чтобы Божьи обетования для Его народа осуществились бы в полной мере, несмотря на их грехи (9:3). По его отношению к делам этого мира и взгляду на будущее мира, книга вполне соответствует пророческим традициям. В следующем разделе мы опишем мировоззрение Даниила и предвидение им будущего, о которых часто говорят как об апокалиптических, чтобы противопоставить их пророческому мировоззрению и взгляду на будущее. Наша нынешняя цель — подчеркнуть наличие характеристик пророческого взгляда на будущее, которые, как мы полагаем, присутствуют в книге Даниила.

Когда пророки говорят о том, что должно случиться в будущем, они иногда рисуют картины, значительно отличающиеся от представлений более поздней иудейской апокалиптики. Устремляя взор вперед, чтобы определить, что произойдет в «последние дни» на земле, пророки часто дают нам идеальный образ золотого века, возникающего из нынешних времен, либо смешанный с ним теперь, либо развивающийся параллельно ему (см.: Ис. 2:1; 11:6—9; Ам. 9:13). Они иногда живописуют Мессию, Который будет править в те дни как земной царь и идеальный правитель из дома Давидова (Ис. 11:1). Они призывают своих слушателей сделать наступление золотого века своей целью, к которой нужно стремиться через истинное покаяние перед Богом (см.: Ос. 14:1), жажду Его справедливости (см.: Ам. 5:14,24) и Его присутствия в их жизни (см.: Ис. 58), веря, что Его Дух способен осуществить это. Таким образом, внимающие пророкам могут стать светом для народов (Ис. 49:6). Даниил — это человек, имеющий качества и характер пророка. Его долгие и горячие молитвы, вдохновленные пророческими писаниями, особенно книгой Иеремии, показывают его заботу о воплощении обещаний о пришествии Мессии (9:1-19). Грех, праведность, милость и прощение — вот темы его молитв, так же как темы молитв пророков. Даниил разделяет их заботу о социальной справедливости и облегчении жизни угнетенных, и, когда была возможность, он проповедовал как пророк (4:24).

2) Место книги Даниила в апокалиптической традиции

Книга Пророка Даниила иногда классифицируется как апокалиптическая. Это указывает на то, что она отличается традиционными для апокалиптической литературы идеями и стилем. Ко II в. до н. э. стало ясно, что живой голос пророчества, который вдохновлял религиозную и нравственную жизнь Израиля в течение многих столетий, умолк. В это время в Израиле появилась новая серия писаний, очень похожих по форме изложения и общим идеям. Эти писания были очень популярными и влиятельными, теперь они классифицируются как апокалиптические. Их авторы верили, что конец света приближается. Чтобы вызвать доверие к своим апокалиптическим пророчествам, они утверждали, что откровения, о которых они сообщают, были первоначально даны в далеком прошлом некоторым хорошо известным историческим личностям. Были, например, книги Еноха и апокалипсисы, приписанные Варуху, Моисею и Аврааму. Посланию добавлялся авторитет, когда автор, скрыв свое настоящее имя, излагал свое послание, как будто это было пророчество, сделанное сотни лет назад. Реальные исторические и современные события могли таким образом восприниматься как предсказанные в далеком прошлом. Эти откровения описывали Божий план в отношении конца света с использованием понятий и символов, схожих с теми, какие мы встречаем в Книге Пророка Даниила.

Апокалиптическая мысль и литература особенно расцвели в период между Ветхим и Новым Заветами, но апокалиптическая перспектива развития истории, отраженная в большей части этого рода произведений, имеет свои корни как в учениях великих пророков Израиля, так и в Книге Пророка Даниила. Более того, позже некоторые аспекты апокалиптических взглядов этих писаний были признаны Иисусом в Его учении о Царстве и конце мира (Мк. 13). Также и христианская апокалиптическая традиция обнаруживается в Новом Завете (2 Фес. 2:1-12) и, конечно, находит свое основное выражение в Книге Откровение Иоанна Богослова. Мы можем, таким образом, отметить тот важный факт, что некоторые элементы апокалиптической перспективы развития истории признал Сам Господь.

Многое из того, что представляет ценность в апокалиптической перспективе развития истории (то, что одобрил Иисус), имеет свои истоки в писаниях пророков Ветхого Завета. Мы уже отметили, что пророки часто выражали надежду увидеть наступление Царства Божьего на земле и восстановление утерянного рая. Есть, однако, и другая идея о будущем. Она напоминает первую и, кажется, не конфликтует с ней, но никогда и не объединяется с ней, чтобы дать нам простой и убедительный образ того, как история будет двигаться в направлении своей кульминации и как наступит Божье Царство. В этой второй идее о развитии человеческой истории мы находим источник того, что является лучшим в апокалиптической литературе.

В таких апокалиптических пророчествах будущее видится как время осуждения, когда не только неправедные будут уничтожены, но и вся земля будет опустошена (см.: Ис. 24:1). Иногда великие пророки видели другой, горний мир, помимо того, что присутствует на земной сцене истории (см.: Ис. 6:1). Они видели Бога в Его горнем мире, стоящего или сидящего и направляющего Своих небесных посланников (см.: 3 Цар. 22:19; Иез. 1:1; 8:1). Иногда они также имели такие странные и трудные для восприятия видения, что для их интерпретации требовалась помощь небесных созданий (см.: Зах. 1:9; 2:2). Иногда они дают нам туманную картину конца земной истории, который уже запланирован тем другим, горним, миром, и движение к нему началось; они говорят о космическом катаклизме, охватывающем все народы; о финальном конфликте между силами добра и зла, который должен произойти до конца времен (см.: Иез. 38, 39; Зах. 12-14).

В поздних апокалиптических писаниях, появившихся к концу II в. до н. э. (апокрифах), имеются такие пророчества, которые не всегда являются отражением образа мышления древнееврейских пророков. В таких поздних писаниях обозначено также ясное различие между земным и Небесным царствами. Современный мир воспринимается как сфера конфликта между Богом и зловещими силами зла. В этот конфликт вовлечены как Небесное Царство, так и земное. Царство Бога описывается как полностью непохожее на любое земное царство, и ожидается, что оно неожиданно внедрится в ход земной истории. Конец старого века будет сопровождаться необычайной активностью сверхъестественных сил зла, которые уже доминируют на земле. При наступлении нового века будут глобальные возмущения в природе и великие сдвиги в истории. История земли станет развиваться как серия драматических и распознаваемых событий в соответствии с предопределенным планом. Все, что относится к старому веку и силам зла, в конце концов сгинет в катаклизме, который потрясет все основания мира и позволит выжить только тому, что существует по воле Бога.

Прогноз этих событий и ключ к их пониманию может быть заранее сообщен людям, которым дано понимание тайны Божьей цели и мудрости Его действий. Эти откровения сообщаются через видения, сны и послания ангелов, их истинность и смысл открываются, когда приходит время. Используются загадочные секретные числа и странные символические животные, соответствующие различным земным властям.

Книга Даниила, безусловно, занимает центральное место в апокалиптической традиции. Многое из нее стало образом для более поздних авторов. Сам Даниил использует таинственные числа (9:24) и символы (8:3), получает видения (10:5) и предсказывает будущее истории в деталях — все это делали и авторы произведений древнееврейской апокалиптики (11:2). Существуют и другие формальные сходства между ним и теми, кто развивал апокалиптическое видение истории. Например, в видениях Даниила также очевиден контраст между царствами Небесным и земным (7:9) и в своем прогнозе на будущее он описывает наступление Царства Божьего, так поразительно отличающегося от земного.

Еще следует заметить, что хотя Даниил столь выразительно оформил эту важную традицию, он, однако, мыслил в полном соответствии со Словом Божьим и пророческой традицией и никак не содействовал нежелательному повороту в развитии иудейской апокалиптической литературы более позднего периода.

Когда мы читаем эти поздние апокалиптические произведения, становится очевидным, что их авторы сильно отклонились в сторону. Современная история часто воспринимается ими как настолько управляемая злом, что остается только пассивно ждать, когда вмешается Царство Божье. Чрезмерный фатализм этих авторов приводит к тому, что земная история и ценности этого мира, человеческая культура и возможности людей оцениваются ими слишком пессимистично. Примечательно, что, несмотря на формальное сходство между книгой Даниила и писаниями более поздних авторов, Даниил, в отличие от них, не отклоняется от того, что является основным во взгляде на творение, провидение Божье и историю, представленном в других книгах библейского канона. Он не делает упор на пессимистический взгляд на мир, характерный для некоторых поздних апокалиптических трудов. Более того, он видит Царство Божье властно влияющим на современный исторический процесс. В этом его главное сродство с великими пророками, его предшественниками и современниками.

3) Место книги Даниила в традиции мудрости Израиля

Читая первые главы книги Даниила, нельзя не заметить параллелей между Даниилом, пребывающим во дворе царя Навуходоносора, и Иосифом во дворе египетского фараона. Оба находились в рабстве, оба демонстрировали исключительную преданность Богу и Его закону, оба прошли через горькую обиду, наказанные невинно, и оба были полностью оправданы. Обоих возвысили за их способность толковать важные сны, которые сильно беспокоили их царей и которые ни один маг и толкователь не могли удовлетворительно объяснить. Оба стали доверенными лицами своих царей и занимали второй по значению пост в государстве. У обоих отмечали необыкновенные дары от Бога и оба были признаны как выдающиеся среди тех, кто был «мудр».

На всем Ближнем Востоке, где только существовало сильное и преуспевающее государство, наблюдалось развитие традиций литературы мудрости, чаще всего в особой форме: притчах, загадках, баснях и советах. Целью этой литературы было обучение определенным правилам поведения для обретения удачи и счастья в жизни, а также практическому благоразумию в делах. Она ценилась царями и теми, кто готовил людей для занятия ответственных и руководящих позиций при дворе. Подготовка включала образование во всех известных сферах знаний. Прежде всего, требовалось быть хорошим писцом, уметь, в соответствии с эзотерическими учениями, интерпретировать сны и знать астрологию. Обучение было преимущественно светским, поскольку его религиозные составляющие не накладывали на него глубокого отпечатка.

Мудрые писания известны в Египте, в Месопотамии и на Дальнем Востоке начиная с 2500 г. до н. э., и нет причин быть скептиком в отношении очень сильной библейской традиции, ассоциирующей Давида, и особенно Соломона, с этой традицией мудрости. К израильским произведениям мудрости относят книги: Екклесиаста, Иова, Притчей и Песнь Песней. В других книгах отмечаются люди, дающие советы, например Ахитофел или Хусий (см.: 2 Цар. 16:23; 17:7,14). Мудрость пропитала жизнь и литературу Израиля и, в отличие от традиций мудрости в соседних странах, была очищена от ее сугубо светского характера и ориентирована на веру в Бога. Это не умаляет ее практического значения и есть множество параллелей между библейской Книгой Притчей, например, и подобными книгами египетской мудрости. Но иудейская мудрость поднимает этический тон традиции и подчеркивает тот факт, что для всех наиболее верных советов и наиболее мудрых практических руководств необходимо вдохновение Духом Божьим. На примере с Иосифом и Даниилом нам показано, как мудрые люди, получив вдохновение и силу свыше, способны служить Богу и выполнять свои личные дела и политические обязанности намного лучше, чем те, кого просто подготовили в светских школах мудрости (Быт. 41:8 и дал.; Втор. 12:27идал.). Наилучшая и самая высокая мудрость приходит свыше, и страх Божий — в ее начале. Это центральный аспект учения книг мудрости Ветхого Завета. Молитва Даниила о вразумлении перед тем, как он взялся толковать сон Навуходоносора, составлена по текстам, взятым из литературы мудрости его народа. Он описывает свое просветление в ее терминах и демонстрирует лучшее практическое и политическое понимание в делах государства, чем любой другой эксперт (2:20), поскольку эта сфера, так же как все другие аспекты жизни, контролируется Богом. Даниил превосходит других в благоразумии и такте, которые также являются аспектами мудрости (1:8). Более того, он — воплощение глубокого благочестия, при котором все проблемы решаются с помощью Бога, в Слове Божьем ищет совета и руководства и сам закон рассматривается как источник вдохновения и общения с Богом (6:10; 9:2).

Замечание для читателей

В данной книге цитируется текст Книги Пророка Даниила. Ее содержание будет лучше понято, если вы прочтете соответствующие главы заранее, будете держать их перед собой открытыми и постоянно обращаться к ним. Рекомендуется прочитывать также ссылки на другие главы Книги Пророка Даниила и другие части Библии.