Рональд Уоллес

Книга Пророка Даниила

9:1–27  9. Молитва и пророчество

Даниил, общество и книги

Здесь мы впервые бросаем взгляд на то, что Даниил называл книгами (9:2). Мы знаем, что он три раза в день открывал окна в направлении Иерусалима, и у нас нет ни малейшего сомнения, что так же часто он открывал эти книги — древние свитки, которые были принесены с родины угнанными в рабство евреями и распространялись в копиях. Когда мы читаем внимательно отчет о его жизни, становится очевидным, что его личная вера гораздо больше опиралась на книги, чем на видения. Основные законы, по которым он жил, были взяты из этих книг. Когда мы слушаем его молитвы, их слова кажутся нам спонтанными, идущими прямо из его сердца, однако они являются на самом деле цитатами из книг, ставшими частью его духовного мира.

Для всей иудейской общины Вавилона эти книги сохраняли их традиции, богословие и богослужебную практику целыми и живыми. Евреи в изгнании не имели своего храма. У них определенно были пророки, которые могли направлять их и передавать слова Господа Бога. Но основное вдохновение приходило к ним от чтения, изучения и толкования их священных книг. Один современный исследователь Ветхого Завета, описывающий жизнь евреев в деревнях, где поселилось большинство изгнанных, предполагает, что у них было создано собственное управление через институт старейшин:

«В подобных деревнях колонистов, религиозная жизнь продолжалась в форме религиозных мероприятий (ср.: Иез. 8:1; 14:1), в молитвенных встречах на берегах водоемов, на встречах, проводимых людьми, знающими Священное Писание, или в форме поклонения Богу в собственных семьях (ср.: Пс. 136; Деян. 16:13)»[1].

После долгих лет ссылки иудеи все еще исповедовали веру в Бога, знание о Котором распространялось на подобных встречах (ср.; Ис. 40:21,22,28). Этот вид собраний позднее трансформировался в богослужения в синагогах.

Книги и присутствие Бога

Даниил искал в священных иудейских книгах объяснение пророчества Иеремии о том, что изгнание евреев должно длиться семьдесят лет (см.: Иер. 25:11; 29:10). Поскольку конец изгнания, кажется, приближался, он хотел узнать, с какого года Иеремия отсчитывал указанный срок? Какие еще места из Священного Писания могут помочь в интерпретации его пророчества?

Но священные книги значили для него гораздо больше, чем простой календарь. Он верил, что, изучая Слово Божье, он мог иметь общение с Самим Богом. И обратил я лице мое к Господу Богу с молитвою и молением, в посте и вретище и пепле (9:3). С открытыми перед собой книгами Даниил ориентировался на живого Бога, и ему давалась та же уверенность и покой в молитве, какие он обычно испытывал в храме Иерусалима.

Надо думать, то же самое испытывали все угнанные евреи, и это один из величайших плодов, который принесла иудеям ссылка: они обратились к священным книгам и стали ближе Богу. Им очень недоставало храма, службы и ритуалы которого создавали атмосферу близкого общения с Богом. В изгнании они чувствовали себя отрезанными от присутствия живого Бога и лишенными всего, чем они традиционно дорожили. Но со временем они обнаружили, что священные книги, по милости Божьей, дают им то, что прежде они обретали в храме. Они получили через книги путь к Самому Богу, смогли находиться в Его присутствии и не отчаяться из-за отсутствия храма. Священные книги стали для них местом встречи с Самим живым Богом. И когда они читали их, вместе или наедине, они обнаруживали, что слушают тот же живой голос, который их пророки и священники слышали и передавали им, и это успокаивало и ободряло их с не меньшей силой, чем когда-то их отцов и матерей по вере. Таким образом, им было дано понять то, что и сегодня является волнующей и прекрасной тайной — что Бог неразрывно связал истинную и живую веру со Священным Писанием.

Иисус Христос настаивает, что наше религиозное чувство должно быть сфокусировано на Нем, ибо Он есть путь к Отцу Небесному, Он представляет Отца, и потому наша христианская жизнь должна всегда вдохновляться Его заповедями. Именно это Он имеет в виду, когда говорит: «иди за Мною» (Ин. 21:19); «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Ин. 14:6); «если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6:53). Для нас это означает, что сегодня не может быть пути к Богу, который каким-либо образом обходит голгофский крест. Истинное служение Богу может быть только таким, которое основано на примере Христа, явленном во время Его земного служения. И не может быть ощущения жизни в Духе, особенно остром или повседневном, которое не было бы связано с Ним. Господь особенно подчеркивал это в слове, обращенном к Филиппу в критический период его жизни. Филипп, очевидно, был в какой-то степени неудовлетворен своим трехлетним опытом жизни с Иисусом. Он не получил такого видения Бога, которое было дано пророку Исайи в храме (см.: Ис. 6:1,2), или Моисею в расселине скалы (см.: Исх. 33:21–23; 34:5–8), или Иезекиилю в его изгнании (см.: Иез. 1). Его беспокоила мысль, что Иисус собирается покинуть их раньше, чем он получит это видение: «Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас» (Ин. 14:8). Это была искренняя мольба о подтверждении реальности его общения с Богом. В ответе Господа Филиппу сквозило глубокое разочарование: «Иисус сказал ему: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? видевший Меня видел Отца» (Ин. 14:9). Филиппу следовало отныне воспринимать серьезнее то, что Иисус пришел дать ему. Он должен был внимательнее наблюдать за Ним, чтобы начать понимать то, что реально проявлялось в Его человеколюбии. Он обязан был пребывать в тесном общении с Ним, особенно когда Господь готовился к Голгофе. Это было важно, поскольку Иисус Своим земным служением отменил необходимость в небесных видениях. «Ваши же блаженны очи, — сказал Он ученикам, — что видят, и уши ваши, что слышат; ибо истинно говорю вам, что многие пророки и праведники желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали» (Мф. 13:16,17).

Поиски сегодня

Но как нам сегодня найти в Иисусе то, что Он призывал искать в Нем Филиппа? Как можем мы сегодня разъяснить для себя Его приглашение «есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его», чтобы мы могли иметь вечную жизнь? Без сомнения, это призыв к участию в таинстве причастия. Но в то же время Его слова зовут нас искать Его «плоть и кровь» в Священном Писании. Для нас «есть Его плоть» и «пить Его кровь» означает и изучать Евангелие, и мы можем поблагодарить Бога за то, что наши христианские «книги» — намного более полные и ясные свидетельства о Христе, чем те, что Даниил имел в Вавилоне.

Мы переживаем горькие времена в нашей современной церковной жизни, когда так или иначе значительное число людей выражают разочарование своим религиозным опытом и поддаются искушению не изучать Священное Писание и таким образом оставляют в стороне Того, о Ком Библия свидетельствует. Некоторые легкомысленно полагают, что для христианской жизни важнее всего духовный экстаз или яркое вдохновение, которые не обязательно прямо связаны со Словом Божьим. Другие считают, что видения дают больше религиозных переживаний и знаний, чем то, что они получают от священных книг. Однако Даниил в этой главе указывает нам верный путь.

«Позвольте мне рассказать вам одну историю из своей жизни [сказал однажды д-р Мартин Ньемоллер на конференции Национального библейского общества] о том, как я узнал, что Библия — книга бесценная. Это было 2 марта 1938 г. Я находился в тюрьме в Берлине уже восемь месяцев и очень устал. После суда меня сразу забрали полицейские из Секретной государственной полиции и на грузовике привезли в концентрационный лагерь, расположенный чуть севернее от Берлина. Они забрали мой бумажник, наручные часы, обручальное кольцо и карманную Библию, которую мне позволяли иметь в течение долгих месяцев, проведенных в тюрьме Берлина. Эту первую ночь я никогда не забуду, потому что я не уснул ни на одну минуту. Я не мог успокоиться. Я жаловался Богу и обвинял Его. Я потерял память за время напряженного судебного процесса. Я не мог вспомнить ни одного библейского стиха. Я зависел от печатного текста. Уверяю вас, что с радостью отдал бы годы жизни, если бы только мог получить Библию. На следующее утро, когда вошел комендант, я спросил его: „Не могу ли я получить свою Библию назад?” Тот заколебался. Я был посажен по личному приказу фюрера. Если комендант будет относиться ко мне слишком грубо, это может плохо кончиться для него, а если слишком хорошо — будет еще хуже. В конце концов, он повернулся к своему ординарцу и приказал: „Пойдите в мой офис и принесите книгу, которая лежит на письменном столе. Это Библия. Принесите ее сюда”. Я еще не провел и двенадцати часов в концентрационном лагере, а Священное Писание, которое свидетельствует о Том, Кому принадлежит вся власть на небесах и земле, уже возымело действие»[2].

Присутствие, книги и молитвы

Что мог еще Даниил сделать в его ситуации, как не погрузиться в молитвы? И обратил я лице мое к Господу Богу с молитвою и молением, в посте и вретище и пепле, и молился я Господу Богу моему, и исповедывался и сказал: «молю Тебя, Господи Боже великий и дивный, хранящий завет и милость любящим Тебя и соблюдающим повеления Твои!» (9:3,4). Молитвы следуют одна за другой, как будто бы Даниил забыл свой вопрос о дате завершения вавилонского изгнания.

Мы можем отметить преобладание исповедания в его молитве (9:5–11,14–16). Когда люди приходят в присутствие Бога, исповедание грехов — почти всегда первое, что изливается из их сердца. Присутствие Бога означает святость, перед лицом которой люди всегда чувствуют свою греховность. Исайя чувствовал то же, что Даниил, когда он встретил Бога в храме. Слова, которые он только и мог произнести, были словами исповедания, они шли от ощущения собственной недостойности: «Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, — и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» (Ис. 6:5).

Молитва Даниила включает его мольбы (9:3,17,20,23). Он просил Бога о том, в чем больше всего нуждался. Он просил прощения за себя и за других и спасения, и это было криком его сердца. «Я молю» означало «я прошу». Как мог он не просить, когда лицо Бога Израиля, которое он видел в этот момент, было лицом милостивого Отца — Спасителя Израиля? Мы можем быть уверены, что на самом деле общаемся с Богом, только если Его присутствие вдохновляет нас просить, как это делал Даниил, об исполнении Его обещаний в отношении наших нужд, и просить страстно. Ибо Бог — это Бог, Который желает, чтобы Его народ жил в Его присутствии и служил Ему в силе, которая всегда приходит, когда ее просят и воспринимают (ср.: Ис. 30:19; 3 Цар. 3:5-9; Лк. 11:9). Это именно то, что мы подразумеваем, когда говорим, что Он — милостивый Бог, и стремимся жить Его милостью. Бог желает общения с нами, как Отец, Который хочет, чтобы Его дети всегда просили о том, что Он обещал дать. Иногда говорят, что нам следует думать о молитве не как о просьбе, а скорее как о средстве общения с Богом. Это верно, что общение с Богом является важнейшим аспектом молитвы. Но в истинной христианской молитве мы имеем и общение, и просьбу.

Личность и общество

Как и в Господней молитве, в молитве Даниила чаще звучит «мы», чем «я». Он высказывает Богу не только свое личное исповедание и мольбы, но также исповедание грехов царей... и вельмож... и отцов... и всего народа (9:6,8,16), как если бы они были его собственные. Его главная забота не о себе самом, а о религиозном сообществе, народе, к которому он принадлежит всем сердцем. Чтение священных книг заставило Даниила остро почувствовать вину и стыд Божьего народа, стыд за то, что они так легкомысленно относились к Богу, что, вместо выполнения Божьих целей и свидетельства о Его славе, они пребывали в состоянии униженности и бессилия. Когда он читал обо всем этом в священных книгах и размышлял в присутствии Бога, его молитвы эхом откликались на жалобы и исповедания соплеменников, живших задолго до него, — пророков и псалмопевцев, царей и простых людей, которые веками были озабочены теми же проблемами, испытывали то же недоумение и стыд об Израиле и о всем Божьем мире (ср.: Втор. 7:12; 3 Цар. 8:47). Обращаясь к Библии, мы тоже можем почувствовать заботу о людях, которые живут без Бога, о тех, кто принужден жить без любви и справедливости, о человечестве, о всем поднебесном мире. Таким образом, мы лечимся от нашего эгоизма. Обращение к Библии приводит к тому, что мы начинаем заботиться об обществе, церкви, брате в нужде, и спонтанно и естественно начинаем молиться за других, как молимся за самих себя.

Молитва Даниила проникнута глубоким чувством и озабоченностью. Из всех великих библейских персонажей, он, возможно, был более других одинок и чаще других молился Богу в уединении в силу сложившихся обстоятельств. И его молитва была таким же искренним и горячим выражением души, как любые другие молитвы, записанные в Священном Писании. В молитвах он стремится к своему прощению, своему спасению, к своему личному общению с Богом. Однако такое горячее личное исповедание всегда сопутствует в Библии искреннему вероисповеданию общины.

Реальность и литургия в Библии

Слова молитв Даниила взяты из текстов Священного Писания. Его молитва — это то, что мы можем назвать «литургической молитвой». Она составлена как мозаика из стихов Писания, которое он изучал и, несомненно, хорошо знал. Он обращался к Богу не на языке евреев времени вавилонского изгнания VI в. до н. э., но употребил язык священных книг, который стал общим достоянием Божьего народа за века его использования. Один или два ученых рассматривают длинный молитвенный раздел этой главы как позднюю вставку, поскольку этот раздел написан на гораздо лучшем древнееврейском, чем остальная часть Книги Пророка Даниила. Но, возможно, это объясняется тем, что молитвенный язык Даниила во многом определялся языком, который он находил в Священном Писании.

Размышление над молитвенной практикой Даниила может помочь и нам. Уже было сказано, что мы должны молиться, даже если не ощущаем желания. Если же мы станем регулярно обращаться к Священному Писанию, как это делал Даниил, то найдем, что оно представляет собой не совокупность мертвых архаичных текстов, а живой голос с волнующими словами, и тогда нам будет не так сложно молиться в ответ на звучащие в нем обещания. Особенно полезно перед молитвой читать отрывки из евангельских историй и размышлять над тем, что сделал для нас Иисус во время Своего земного служения. Мы должны стараться расслышать Его живой голос, воспринять те же Его обещания нам, какие Он давал отчаявшимся и больным людям, окружавшим Его, и которые апостолы донесли до нас в своих посланиях о Нем.

Это верно, что даже когда мы используем в своих молитвах библейский словарь, мы сталкиваемся с опасностью формализма и пустого многословия (см.: Мф. 6:7). Такая неискренность может иметь место даже в нашем исполнении гимнов в церкви. Никто так убедительно не протестовал против подобной практики, как Джон Кальвин:

«Пока молитва и гимн не исходят из сердца, они не имеют никакой ценности или пользы в глазах Бога. Они лишь приведут к Его гневу, если только произносятся устами. Это оскорбление Его святого имени и насмешка над Его величием»[3].

Наши молитвы должны или исходить из сердца, или быть способными разбудить наше сердце, когда они произносятся. Естественно, что когда они спонтанно исходят из сердца, мы употребляем собственные слова, изливая свои желания и преданность Богу. Но мой собственный опыт учит меня, что молитвы, использующие библейские стихи, больше вовлекают сердца, чем спонтанные молитвы, которые часто становятся лишь патетическими попытками говорить с Богом искренне. Не следует забывать, что Господня молитва была сформулирована тем же языком Ветхого Завета, как и молитвы Даниила, чья молитвенная жизнь подпитывалась молитвами народа Израиля и Божьим Духом, Который должен вдохновлять все наши молитвы. Первый миссионер в Монголии написал следующее в конце своей жизни:

«Когда я чувствую, что не могу выражать поклонение Богу, я открываю Псалтирь и, просто толкая свое каноэ, позволяю нести себя потоком поклонения, который течет через всю эту книгу. Поток его — всегда в направлении Бога, и в некоторых местах он очень мощный и глубокий»[4].

Сроки или уверенность?

Начав молиться в тот день, Даниил концентрировался на том, чтобы узнать одну вещь, задавая всего лишь один вопрос: какой срок Бог назначил для возвращения евреев из изгнания? Но чтение Священного Писания и сознание, что он находится в присутствии Бога, помогли ему правильно исполнять задуманное. Поэтому он отошел от вопроса о сроках в расписании Бога и обнаружил, что обеспокоен значительно более важным и фундаментальным вопросом: а есть ли вообще надежда на возвращение народа с такой историей и таким отношением к Богу? Его молитва об Израиле — одна из самых длинных молитв в Библии. Это крик души о том, чтобы Бог не позволил грехам Своих людей отдалить их от Него. Как мог он обращаться к Богу с другим вопросом, если этот базовый вопрос оставался неразрешенным?

Но вопрос о сроках в пророчестве Иеремии все еще не оставлял его, и Бог ответил ему замечательным образом. Даниилу является ангел со всеми таинственными сроками будущей истории. Но эти сведения были даны только после замечательных и прекрасных слов, подтверждающих прощение, о котором он так молил Бога. Ответ на вопрос о числах назван «пророчеством семидесяти седмин». Мы поговорим о нем позже. Он вызывает слишком много новых трудностей и сам по себе настолько полон неясностей, что у нас возникает впечатление, что Бог желает успокоить Свой народ относительно будущего, но без его привязки к определенным срокам. Но, тем не менее, на мольбу о подтверждении срока ответ был дан.

И когда я еще говорил и молился и исповедывал грехи мои и грехи народа моего, Израиля, и повергал мольбу мою пред Господом Богом моим о святой горе Бога моего, — когда я еще продолжал молитву, муж Гавриил, которого я видел прежде в видении, быстро прилетев, коснулся меня около времени вечерней жертвы, и вразумлял меня, говорил со мною и сказал: «Даниил! теперь я исшел, чтобы научить тебя разумению. В начале моления твоего вышло слово, и я пришел возвестить его тебе, ибо ты — муж желаний; итак вникни в слово и уразумей видение» (9:20–23).

«...Не бойся, ибо Я искупил тебя, назвал тебя по имени твоему; ты — Мой» (Ис. 43:1). Даниил услышал, что к нему обращаются по имени как к Моисею и Аврааму, Исайи и Иеремии. Ничто не могло дать большей уверенности. Моисей и Авраам были названы Богом друзьями, Даниил же был назван мужем желаний. Его уверили, что с самого начала молитвы его стали внимательно слушать. Очевидно, он, как и многие из нас, сомневался, слышат ли его. Таким образом, ему подтвердили ценность его молитв еще до того, как дали ответ. Важнее, чем те аспекты Божьего ответа на молитвы, является слово, которое он получает как приемлемую жертву, о чем мы далее и поговорим.

Единственная совершенная жертва

И ныне услыши, Боже наш, молитву раба Твоего и моление его, и воззри светлым лицем Твоим на опустошенное святилище Твое... (9:17).

Даниил был очень озабочен проблемой прекращения жертвоприношений в Иерусалиме. В течение многих веков израильтяне верили, что единственный способ для каждого человека и народа в целом получить прощение и очиститься, чтобы обрести благодать от Бога, — это жертвоприношение в храме. После совершения греха человек приводил свое животное в храм к алтарю, возлагал свою руку ему на голову, каялся в грехе и таким образом как бы передавал свой грех жертве. Животное убивали. Его жизнь отнималась вместо жизни грешника, которому священник подтверждал его прощение, а приготовленные части животного съедались в знак примирения грешника с Богом (ср.: Лев. 4:27–31; 7:11–15). Регулярно совершались службы искупления вины всего общества, нарушенный завет между Богом и народом считали восстановленным через определенные ритуалы жертвоприношений (см.: Лев. 16). Ритуал жертвоприношения был установлен, чтобы продемонстрировать людям, что, когда они приходят к Богу за прощением, должно осуществляться искупление. Это было дорогостоящим и вызывающим трепет делом, включающим осознание вины и серьезности последствий от нарушения завета с Богом и ущерба, причиненного Божьему имени и чести.

Но как Бог мог простить и восстановить общение с народом, когда никто не приносит свои жертвы на алтаре разрушенного храма и нет жертвоприношений во искупление преступлений народа? Даниил верил, что Бог требовал жертвоприношений, что они были необходимы. Поэтому он умолял: «...воззри светлым лицем Твоим на опустошенное святилище Твое» (9:17) и вспоминал жертвоприношения, совершенные в прошлом, надеясь, что с народа будет снята вина, поскольку храм теперь разрушен. Думается, неспроста он молился около времени вечерней жертвы (9:21) в надежде, что именно это время имеет особое значение для Бога. Он умолял Бога принять его молитву, ибо Ему посвящены и этот храм, и этот город: «Приклони, Боже мой, ухо Твое и услыши, открой очи Твои и воззри на опустошения наши и на город, на котором наречено имя Твое; ибо мы повергаем моления наши пред Тобою, уповая не на праведность нашу, но на Твое великое милосердие. Господи, услыши! Господи, прости! Господи, внемли и соверши, не умедли ради Тебя Самого, Боже мой, ибо Твое имя наречено на городе Твоем и на народе Твоем» (9:18,19).

Но неожиданно он получает удивительное сообщение: оказывается, прежние жертвоприношения больше не нужны, а он сам и его молитвы принимаются, потому что в них Бог находит жертву, которая приятна Ему. «Даниил! теперь я исшел, чтобы научить тебя разумению. В начале моления твоего вышло слово, и я пришел возвестить его тебе, ибо ты — муж желаний...» (9:22,23).

Истинное жертвоприношение, которого ждет от нас Бог,— это жертвоприношение наших сердец: «...ты — муж желаний». Даниилу более не было необходимости беспокоиться о жертвоприношении быков и козлов, умолять о прощении из-за их отсутствия, просить Бога основать Свое прощение на их обещании обязательно продолжать эти жертвоприношения. Бог желал завета верной любви еще до жертвоприношений животных. Он смотрит в сердце человека, стоящего перед Ним, а не на кровь, пролитую на алтаре, и поднимающийся к небу дым от кадил. Даниил должен быть судим, услышан и с его молитвами принят или отвергнут, в зависимости от его веры в Божьи цели. Он принят, поскольку верит в Бога и в то, что Бог собирается сделать для будущего Израиля. Вера — это то основание, на котором Бог собирался восстанавливать Иерусалим.

Даниил заново открыл для себя свидетельства многих пророков и псалмопевцев, что наиболее приятное для Бога жертвоприношение — это чистое сердце и праведная жизнь (1 Цар. 15:22,23; Ис. 1:11–17; Пс. 39:7; 50:16,17; Иер. 29:12–14). Знание Даниила, что он принят благодаря своей вере и своему смирению, было половиной пути к пониманию Истины, которая должна была однажды стать известной всем Божьим людям во всей своей полноте. Благодаря Христу и Его жертве стало ясно, что система жертвоприношений в Иерусалимском храме уже не нужна, она была временной мерой. Жертвоприношения принимались Богом только потому, что они указывали на единственно действительное приношение, единственную искупительную жертву, которая должна быть принесена, когда истинный Первосвященник придет, чтобы Своей личностью представить все человечество и предложить Себя Богу во благо всех, вместо каждого, кто впредь будет обращаться к Нему за прощением и с покаянием.

Разумеется, нам намного легче, чем Даниилу, осознавать принятие нас Богом и испытывать уверенность в том, что наши молитвы услышаны. Может быть, нам не будут посланы ангелы, но у нас есть Христос, Который заменил Собой все жертвоприношения, Который дал нам Свое имя, чтобы просить во имя Его, Кто спас нас даже от необходимости ждать, пока наши собственные сердца не станут чистыми и наши собственные жизни не станут совершенными (см.: Евр. 4:14–16; 8:1,2; 10:19–22). Мы принадлежим Ему, мы его возлюбленный народ и мы можем просить, уверенные, что наши молитвы будут услышаны. Если мы просим то, что Он хочет для нас, это даже воздействует на Его планы. «И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне; если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю» (Ин. 14:13,14). «Если пребудете во Мне и слова Мои в вас пребудут, то, чего ни пожелаете, просите, и будет вам» (Ин. 15:7).

Ангелы и ответ

Ответ был принесен ангелом Гавриилом (9:21). Иногда его называют архангелом, поскольку он занимает важное место среди других ангелов. Теперь Книга Пророка Даниила обращает наше внимание на эти создания, являющиеся из другой реальности, в которой Господь превознесен. Они приносят Его послания и участвуют вместе с нами в служении Ему. Поскольку они упомянуты не в наших символах веры, а в наших гимнах, иногда утверждается, что они принадлежат периферии христианского вероучения и что их работу и служение не стоит воспринимать слишком серьезно. Но если мы искренне поем об ангелах во время церковных служб, нам следует быть готовыми обсуждать этот вопрос. Очень мудрые исследователи Ветхого Завета однажды заметили, что в случае с ангелами мы должны опасаться двух крайностей: «излишней доверчивости» и «самонадеянного скептицизма»[5].

Мы такие скептичные сегодня, что нам нужно позаботиться о том, чтобы избежать чрезмерного скептицизма. Когда Бог спасает нас через Христа, ангелы тоже присутствуют, не просто ликуя и радуясь (см.: Лк. 2:10; 15:10), не только ободряя (см.: Отк. 22:8; Мф. 4:11), но также делая свой вклад в исполнение Божьей воли (см.: Евр. 1:14; Мф. 24:31; Лк. 1:19). Они, похоже, имеют особые обязанности в осуществлении чудесной заботы о людях (см.: Пс. 90:11; Мф. 26:53). Конечно, мы должны держать наш ум и сердце открытыми для того, что они готовы сказать нам. Карл Барт напоминает нам текст из Послания к Евреям: «Страннолюбия не забывайте; ибо чрез него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам» (Евр. 13:2). Его интерпретация[6] предполагает, что нам следует уделять ангелам больше внимания, чем до сих пор. Мы определенно не должны становиться самонадеянными скептиками или, напротив, слишком увлекаться ангелами. Мы не способны вызывать ангелов и не нужно стремиться к общению с ними. Нигде в Библии ангелов не просят передать молитвы людей Богу, хотя они могут за нас ходатайствовать (Зах. 1:12). Отрывок, который мы изучаем, вполне типичный. Гавриил — архангел, посланный Богом Даниилу, не обязан предоставлять Даниилу возможность общения с Богом. Даниил не проявляет никакой инициативы в поиске Гавриила и вовсе не думает о том, чтобы передать с ним послание для Бога. Бог слышит наши молитвы непосредственно от нас, и Христос — единственный Посредник между Богом и человеком. Во имя Его мы молимся и ради Него мы приняты и услышаны.

Но ангелы (посланники) помогают людям обрести мудрость и понимание откровений. Архангел Гавриил принес Даниилу слово, которое вышло еще в начале моления его, и, кроме того, был способен ободрить и укрепить Даниила (9:22). Ангелы, таким образом, имеют возможность общаться с людьми и вдохновлять их. Изучая книгу дальше, мы увидим ангелов, вовлеченных в космический конфликт между силами зла и Самим Богом.

Бог ангелов и человечества

Когда Даниил молился, он совсем не искал каких-либо отношений с ангелами. Он стремился к общению с Богом. И обратил я лице мое к Господу Богу с молитвою и молением (9:3). Это выражение: «обратил я лице... к Господу» подразумевает дружеские и открытые личные отношения с Богом. В молитве Даниила присутствует личная мольба, которую мы также находим в псалмах: «И ныне услыши, Боже наш, молитву раба Твоего и моление его» (9:17; ср.: Пс. 24; 25; 62; 129).

Но неожиданно, вместо присутствия Бога, он обнаруживает присутствие ангела, который исшел, чтобы научить его разумению. Между ним и Богом, к Кому он надеялся быть близок, теперь открылось расстояние, которое показалось ему безмерным. Бог представился ему на момент далеким и слишком высоко превознесенным над бренным миром, чтобы иметь какое-либо общение с простым человеком.

Но ангел назвал Даниила — муж желаний, и он понял, что Бог по-прежнему близок к нему, хотя всегда остается превознесенным. Он смог понять урок, преподанный ему другим великим пророком: «Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом» (Ис. 57:15).

Нам необходимо помнить, что Бог — много выше человеческих дел, чем нам порой кажется. Бог одновременно и велик, и доступен для общения с верующими. Даниил помнит Ветхого днями из своего видения, Судью среди Своих помощников, и в начале своей молитвы Богу, Которого он считал близким, Даниил обращался к Нему: великий и дивный (9:4). Но Даниил всегда стремился подчеркнуть вовлеченность Бога в человеческую историю. Для Даниила, до этого момента, Бог был, прежде всего, Господом человеческих дел, глубоко погруженным в текущие земные события и заинтересованным каждой деталью человеческой жизни. Но теперь Даниилу напомнили для его же блага, что Бог, с Которым он общается, пребывает за пределами человеческого мира, имеет Свою собственную жизнь, Свой собственный чертог и Свое собственное общение. Его покой не нарушен, и Он не угнетен Своим погружением в историю. Его престол никогда не колеблется, когда земные империи шатаются. Он имеет Свои небеса, Своих ангелов и архангелов и других небесных существ, «и число их было тьмы тем и тысячи тысяч» (Отк. 5:11) — и это должно было стать основой для нового и более глубокого молитвенного опыта Даниила.

Разве наш Бог так мал?

Для нас тоже полезно усвоить подобный урок. Наше отношение к молитве определяется нашей верой в Бога. Но мы всегда стремимся втиснуть наши представления о Боге в очень ограниченные рамки, стараемся притянуть Бога вниз на наш уровень. Именно поэтому мы так усиленно подчеркиваем Его близость, Его вовлеченность в наши дела, Его связь с нами в нашей истории и полностью забываем о Его абсолютной суверенности, о возвышенных и недоступных нам аспектах Его славы. Нам нравится думать о Нем преимущественно как о Боге, испытывающем к нам любовь, любовь, как мы ее понимаем. Мы утешаем себя тем, что можем обратиться к Нему как к Тому, Кто слушает и всегда понимает. Все это — истина о Нем. Но если мы стремимся к длительным отношениям с Ним, мы должны всегда помнить о Его всемогуществе и величии, так же как мы помним о Его любви. Когда Он дает нам все, следует помнить, что Он Сам не оскудевает, когда дает.

Иеремия обнаружил, что многие пророки его времени потеряли почтение и страх перед Богом, потому что утратили видение Его святости и величия. Они называли Его «близким Богом». Они учили о дружески настроенном к людям Боге, Который любит каждого. Они не говорили о Его святости, или гневе, или настойчивости в достижении Своих целей; не говорили, что людям следует отвернуться от зла в своих делах. Иеремия призвал как пророков, так и простых людей не думать так однобоко о Господе и восстановить истину о Нем во всей ее полноте. «Разве Я — Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали? Может ли человек скрыться в тайное место, где Я не видел бы его? говорит Господь» (Иер. 23:23,24). Мы тоже теряем не только наше благоговение и страх Божий, но и нашу уверенность, когда думаем о Нем только как о Боге вблизи, а не о Боге и вдали.

Иисус говорил нам, что, когда мы молимся, нужно говорить: «Отче наш, сущий на небесах!» (Мф. 6:9), и Он всегда старался связать наши мысли с Собой, как нашим Другом, Кто будет с нами всегда и никогда не подведет в дружбе и понимании. Но последний раз люди увидели Его восходящим к далеким и высоким небесам, где вне земной сферы находится престол Бога-Отца.

Семьдесят седмин

Ответ на мольбу Даниила пролить свет на пророчество Иеремии о длительности вавилонского изгнания дан в коротком разделе в конце главы — это пророчество семидесяти седмин. Иеремия сказал, что изгнание евреев должно было длиться семьдесят лет. С какого же момента нужно отсчитывать этот срок? Есть ли признаки того, что конец этого периода начал обозначаться? Понимать ли указание Иеремии на семьдесят лет в прямом смысле или, возможно, в аллегорическом? Даниил намеревался выяснить это. Он чувствовал, что время избавления уже довольно близко и что это будет событием огромной исторической важности.

Архангел Гавриил прилетел и сказал Даниилу: «Семьдесят седмин определены для народа твоего и святого города твоего» (9:24). Он начал говорить не о возвращении израильтян из Вавилона, но о более отдаленных событиях. Это был призыв к Даниилу оторвать взгляд от ближайшего будущего (освобождение из вавилонского изгнания) и взглянуть на много более удаленные по времени и важные события, которые относятся к концу времен. Три раза в своем коротком сообщении архангел Гавриил говорит Даниилу об этом конце (9:24,26).

Это новое пророчество не отменило пророчества Иеремии о семидесяти годах изгнания евреев. В действительности оно и длилось примерно столько (все подобные числа, приведенные в Священном Писании, приблизительны). Но слова архангела Гавриила к Даниилу напомнили последнему, что Бог имеет более важные задачи, чем возвращение изгнанников и восстановление Иерусалима. Более того, архангел сообщил Даниилу, что точная дата в предсказании события не так важна, как то, случится ли это событие или нет.

Если мы воспринимаем это новое число — семьдесят раз по семь лет — как указание на время конца истории, мы должны помнить, что это тоже не означает точно четыреста девяносто лет. Апостол Петр однажды спросил Иисуса, сколько раз он должен прощать своему брату, когда тот грешит против него — должно ли это быть семь раз? Иисус ответил: «до седмижды семидесяти раз» (Мф. 18:21,22). Он не имел ввиду буквально четыреста девяносто раз, но просто указал, что много, много раз.

Цель истории

То, что относится к кульминационному периоду семидесяти седмин, описано в самом начале пророчества: Семьдесят седмин определены для народа твоего и святого города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония, и чтобы приведена была правда вечная и запечатаны были видение и пророк, и помазан был Святый святых (9:24).

Внимательно читая пророчество, мы обнаруживаем, что автор, возможно, преднамеренно неоднозначно называет начальную дату периода в приблизительно пять сотен лет до описанной кульминации (9:25). Эта неоднозначность позволяет нам выбирать разные даты наступления кульминации истории. Срок, указанный в ст. 24 этой главы, связан либо со временем очищения и переосвящения храма, происшедшим вслед за страшными преследованиями во времена Антиоха Епифана, либо с распятием и воскрешением Христа.

Многие ученые считают, что пророчество о прекращении беззаконий и грехов, о искуплений и вечной правде, полученное Даниилом, относится ко времени, когда после ужасных гонений Антиоха Епифана израильтяне отвоевали свою свободу по милости Божьей, храм был очищен и освящен вновь. Такая трактовка пророчества хорошо вписывается в гипотезу о том, что Книга Пророка Даниила была написана во времена Маккавеев. Но при этом не дается удовлетворительного ответа на вопрос: отчего автор маккавейского трактата так скуп в выражении радости? Язык этих великих стихов представляется довольно холодной и прагматичной попыткой описать завершение истории Израиля как событие космической важности, включающее долгожданный приход Мессии, о чем уже поведали такие великие пророки, как Михей, Исайя и Иеремия (см.: Мих. 4:1–7; Ис. 9:1–7; 11:1–9; Иер. 31:31–34). Едва ли автор книги Даниила мог вообразить, что возобновление жертвоприношений в храме новым первосвященником Иерусалима (даже если это то, на что ссылается ст. 26), отважное сопротивления Маккавеев и верность партии Хасидим могли реально являться теми событиями, которые занимают особое место в мировой истории, о чем идет речь в этом пророчестве.

Мы должны поэтому спросить: есть ли какие-нибудь убедительные причины, отчего нам следует не признавать, что этот отрывок описывает то, что произошло в результате жизни, смерти и воскресения Христа? Помимо этого мы должны помнить, что этот отрывок не принадлежит просто к одной книге, в отношении происхождения которой ученые спорят. Он принадлежит к книге, являющейся неотъемлемой частью всего Священного Писания, в котором все видение и пророк (см. ст. 24) говорят не о пострадавшем Они и не о героях Маккавеях, но об Иисусе Христе. Когда мы возвращаемся к этому отрывку в свете Его прихода, мы вынуждены признать, что только Он один, а не Ония и не Маккавей, мог положить начало вечной праведности, победить грех и принести искупление за беззакония. Рядовой христианин, возможно, не может читать все эти фразы, не задавая серьезный вопрос: «Разве это не отсылает к тому, что произошло во время жизни и смерти Самого Христа?» Поэтому Церковь в течение многих веков придерживалась этого взгляда, а один известный комментатор даже назвал рассматриваемый текст особенно «пропитанным Христом отрывком».

Предзнаменование будущих событий

Мы опять подчеркнем нашу точку зрения о том, что Книга Пророка Даниила была написана с уверенностью в том, что в истории спасения рода человеческого наступающие события заранее отбрасывают свою тень. В более ранних и мелких по масштабам исторических событиях мы можем различать образы великих событий, которые произойдут позже. Таким образом, в предварительных событиях Бог показывает нам то, что грядет.

Мы полагаем, что, возможно, библейские тексты имеют двойную ссылку. Например, вполне вероятно, что в Псалме 21 его автор описывает или свое страдание, или, возможно, вообще страдание людей Божьих, стремящихся быть истинными слугами Богу. Но в то же время псалом указывает нам также на страдания Христа (ср.: Мф. 27:46). В Псалме 15 псалмопевец выразил свою личную надежду на конечное воскрешение из мертвых: «...даже и плоть моя успокоится в уповании; ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление» (Пс. 15:9,10), но в то же время некоторым образом он, «будучи же пророком... прежде сказал о воскресении Христа, что не оставлена душа Его в аде, и плоть Его не видела тления» (Деян. 2:30,31). Джойс Болдуин говорит, что «в апокалиптическом предсказании используется серия прошедших событий, символизирующих необычайно важное будущее событие». Исследовательница обнаружила, что такой прием использован в гл. 9 Книги Пророка Захарии. Автор пишет: «Так же как удачливые чужестранные армии пройдут через Сирию и Палестину и провозгласят свои права на каждую территорию, так, в конце концов, Господь увидит каждый гордый город завоеванным Им»[7].

Поэтому, когда в Библии мы встречаем то, что можно назвать «двойной информацией», — т. е. такое описание событий или ссылок на событие, которое подспудно несет в себе больше смысла, чем может показаться на первый взгляд, — мы можем считать, что автор намеревался (так же как и Святой Дух) указать на что-то, что, как он чувствовал, принадлежало исполнению великой будущей цели Бога в отношении Израиля и остального мира. Читая гл. 53 Книги Пророка Исайи, можно прийти к заключению, что она написана о некоем страдающем пророке Божьем (см.: Деян. 8:34) или о судьбе народа Божьего. Но мы потеряем самое главное значение, если не увидим в ней также пророчества о Христе. Точно так же будет очень близоруко с нашей стороны не видеть в истории о приношении в жертву Исаака Авраамом предсказания и будущего Израиля, и приношения Христа в жертву за человеческие грехи, хотя этот эпизод много значит в жизни самого Авраама.

Поэтому, читая данный отрывок, мы думаем об Иисусе. Он, несомненно, — Тот, Кто «спасет людей Своих от грехов их» (Мф. 1:21; Ин. 19:30; Евр. 9:26), Кто разрушает действия греха в нашем сознании и сердцах (см.: Ин. 8:34–36), и жестокость в наших взаимоотношениях друг с другом, и тьму рабского страха, которые заслоняют смысл и предназначение нашей жизни (см.: Евр. 2:14,15). Он, несомненно, пришел, чтобы забрать наше бремя и отменить оковы прошлого (см.: Кол. 2:13–15); чтобы искупить наше беззаконие и открыть нам путь возвращения к нашему Отцу Небесному и быть желанными для Его любящего сердца (см.: Лк. 15:20). Он, и только Он, умер, чтобы установить повсеместно и дать каждому из нас как персональный дар праведность, которая означает для нас здесь и сейчас великую возможность для достойной, порядочной жизни, а также спасение и защиту угнетенных и основание справедливого общественного порядка (см.: 2 Пет. 1:3–8; Лк. 4:18). Он — Тот, Кто говорил о храме Своего тела как о храме Богу (см.: Ин. 2:19–22), Который был особым образом помазан (см.: Лк. 3:22; Мк. 14:8,9), когда, как истинный первосвященник, Он принес Себя, безгрешного, в жертву, вместо всех неэффективных кровавых жертв (см.: Евр. 9:12–14).

Достижение цели Бога

Архангел Гавриил поведал Даниилу, что история Божьего народа за 490 лет (семьдесят седмин) будет состоять из трех этапов: семь седмин (ст. 25; 49 лет), шестьдесят две седмины (ст. 25; 434 года) и одна седмина (ст. 27; 7 лет).

Первый период соответствует периоду с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима. Это событие соотносят с прорицанием Иеремии (см.: Иер. 25:11), которое датируется предположительно 605 г. до н. э. Его можно соотнести и с пророчеством того же пророка в гл. 29 (см.: Иер. 29:10), которое датируют 598 г. до н. э. Поскольку эта пророческая дата должна отсчитываться с того момента, когда Иерусалим был разрушен в 587 г. до н. э., некоторые принимают последнюю дату за точку отсчета. Но в то же время фразу «выйдет повеление о восстановлении Иерусалима» можно отнести к разрешению, данному царем Киром изгнанникам, возвратиться в Палестину в 538 г. до н. э. или к декрету Артаксеркса I в 458 г. до н. э., упомянутому в Книге Ездры (Езд. 7:11).

Приход помазанного в конце этого первого периода мы, вероятно, можем поместить приблизительно через 49 лет после начального события. Те, кто полагает, что кульминация случилась при Антиохе (ок. 150 г. до н. э), берут раннюю дату, и тогда, возможно, помазанным является Кир, персидский царь (ср.: Ис. 45:1), или Зоровавель, потомок дома Давида (см.: Зах. 4:6), или Иисус — первосвященник, связанный с Зоровавелем (см.: Зах. 6:9–11). Кир заявил о себе в истории в 539 г. до н. э. Зоровавель вместе с Иисусом делали свою работу около 520 г. до н. э. С другой стороны, если мы выберем 458 г. до н. э. как точку отсчета (чтобы дотянуться до прихода Христа в конце всего периода), то мы должны предположить, что некоторое другое событие указывает на приход помазанного.

Затем следует второй период — очень длинный, в шестьдесят две седмины (434 года), в течение которых ничего, достойного упоминания, кажется, вообще не происходило. Но, поскольку за этим длинным периодом сразу идет важная последняя одна седмина (7 лет), мы понимаем, что в течение этого времени совершалось очень глубокое, хотя незаметное развитие событий, совокупность которых должна была привести к кульминационной фазе.

Когда мы подходим к последним 7 годам, мы узнаем, что они начинаются с того, что помазанный будет предан смерти. Те, кто считает это пророчество строго мессианским, т. е. относящимся исключительно к Христу, воспринимают его как прямое указание на Его казнь на Голгофе. Следующее сообщение о завете для многих и о прекращении жертв и приношений указывает поэтому на Новый Завет и отмену старых обрядов жертвоприношения. Замечание о разрушении святилища — это ссылка на разрушение Иерусалима войсками римского императора Тита, когда храм был вновь осквернен. Крыло, на котором будет мерзость запустения, может указывать на оскверненный алтарь.

Те, кто воспринимает отрывок как пророчество или описание событий, имевших место в Иерусалиме при Антиохе Епифане, трактуют слова о помазанном, который предан будет смерти, как информацию о смешении (в 175 г. до н. э.) или убийстве (в 170 г. до н. э.) иерусалимского первосвященника. Разрушение города и святилища народом вождя, который придет (9:26), может указывать на разорение Иерусалима в 168 г. до н. э. наемниками. Под утверждением завета для многих можно понимать поддержку Антиоху от многих отступников-иудеев. В прекращении жертвы и приношения они видят указание на последнюю попытку Антиоха уничтожить иудейскую религию путем декретов о запрещении жертвоприношений и посвящении алтаря Зевсу. Этот декрет о прекращении жертвоприношений действовал три года — с декабря 167 г. до н. э. до декабря 164 г. до н. э.

Когда мы думаем, как нам вписаться в одно из начал и в один из концов рассматриваемого периода времени в приблизительно 434 года, мы испытываем огромное затруднение. Те, кто предпочитает более ранние даты для завершающих семи лет, сталкиваются с серьезной проблемой. Если мы примем издание декрета как самую раннюю дату, а приход помазанного — Кира — в 538 г. до н. э., тогда расхождение между этой датой и 170 г. до н. э. составляет только 368 лет. Те, кто разделяет эту точку зрения, говорят, что расхождение вызвано ошибкой текущей хронологии, использованной иудеями во время написания Книги Пророка Даниила. Если мы возьмем дату, соответствующую смерти Иисуса, как финальную дату, тогда также имеем затруднения, но они меньше, чем при других гипотезах. Нужно заметить, что даже многие консервативные исследователи находят это пророчество настолько трудным, что предпочитают воспринимать числа как символические, а не точные.

Размышляя над этим противоречивым отрывком, мы должны понимать, что суть сказанного в Книге Пророка Даниила не зависит от точности нашей интерпретации чисел. Возможно, все пророчество сознательно сделано туманным. Не дано нам знать времена или сроки. Конец может придти в любое время, и мы должны быть наготове всегда, поскольку признаки последних времен меняются.

[1] W. Eichrodt, Ezekiel (SCM Press, 1970), p. 53.

[2] Report of the National Bible Society, October 1959, p. 9.

[3] Institutes, 3.20.31.

[4] James Gilmour in a letter to Mr Owen, 29 December 1890, quoted in R. Lovett, James Gilmour of Mongolia (RTS, 1895).

[5] John Duncan, Colloquia Peripatetica (Edinburgh, 1890), p. 39.

[6] Church Dogmatics, 3.3, p. 415.

[7] Haggai, Zechariah Malachi (Tyndale Old Testament Commentary, Inter-Varsity Press, 1972), p. 158.

Предисловие автора

На заре моего пасторского служения я часто использовал Книгу Пророка Даниила на занятиях по Библии и молитвенных встречах. Поскольку как приходской пастор я был очень занят, я учил тому, что просто приходило мне в голову, когда я читал эту книгу и размышлял о том, как она связана с нами — людьми, которые пытаются узнать и исполнить Божью волю в наши дни. Впоследствии я уже стал использовать многочисленные комментарии и проповедовал главу за главой из этой замечательной книги во время церковных служб. Еще позже, став уже преподавателем теологической семинарии, я читал лекции по этой книге, преимущественно для студентов первого курса. Конечно, к тому времени у меня была собрана хорошая библиотека по данной теме и я мог использовать обширные научные материалы.

Это был период, когда я впервые глубоко осознал академические и пасторские проблемы толкования этой книги в настоящее время. Даниил к этому времени стал мне близким другом. Он многому учил меня и моих слушателей о Боге-Отце, Иисусе Христе и молитве, о будущем человеческой истории и о том, как жить по-христиански. Он впечатлил меня не меньше, чем такие великие пророки, как Авраам, Моисей и Илия. Я не сомневаюсь в том, что он был лидером Божьего народа в изгнании. Но теперь многие современные исследователи утверждают, что книга, которую я так сильно люблю, на самом деле вовсе не об изгнании, а Даниил — это однозначно второстепенная фигура, если вообще был такой человек в Вавилоне. Они считают, что именем Даниил, скорее всего, обозначен некий вымышленный персонаж, придуманный для объединения нескольких ближневосточных легенд.

В связи с этим я должен был разобраться, не обманывал ли я себя и других в отношении пророка Даниила и его книги? Поэтому я вернулся к ее изучению с учетом всех опубликованных критических материалов. Я читал текст книги опять и опять. Это было как посещение старого друга, о котором я услышал странные истории, и наконец убедился в их полной несостоятельности.

Результаты этого нового исследования я и предлагаю читателю. Должен признать, что книга Даниила сама защищает себя от всякой критики даже более убедительно, чем я ожидал. При подготовке своего толкования Книги Пророка Даниила к изданию я вынужден был отложить в сторону большое количество материалов, несмотря на интересные идеи, высказанные в них. Но в то же время я просто не мог рассматривать эту книгу изолированно, вне ее связи с Ветхим и Новым Заветами и исполнением высказанного в ней пророчества в личности Иисуса Христа. Что касается самого Даниила, я опять нашел его в Вавилоне — ведущим упорную борьбу (очень напоминающую борьбу современной Церкви с соблазнами секулярного мира), укрепляющим нашу уверенность и наставляющим нас в истине.

Когда издательство выразило интерес к моей работе, я с радостью дал прочесть редакторам свою рукопись. Они тепло отозвались о ней. Я получил большую помощь от Алека Мотиера, который иногда уточнял мои высказывания, иногда советовал, что именно полезно изложить подробнее и как правильнее расставить акценты. Моя дочь Хезер также немало помогла мне с лексикой, стилистикой и предпечатной подготовкой. Я благодарен Колумбийской теологической семинарии за предоставление мне каникул для написания книги.

Введение

Введение[1]

Исторический фон

События в Книге Пророка Даниила начинают разворачиваться во время царствования Навуходоносора на вавилонском троне. Вавилонская (Халдейская) династия заменила Ассирийскую в качестве доминирующей силы на востоке Средиземноморья в последней четверти VII в. до н. э. и основательно упрочила свою власть, когда Навуходоносор победил египтян в битве при Кархемише в 605 г. до н. э. В 604 г. до н. э. он унаследовал трон своего отца и продолжил его завоевания. В соответствии с хронологией событий, изложенной в книге Царств, в 587—586 гг. до н. э. он окончательно подчинил Иудею и захватил Иерусалим, угнав в вавилонское рабство большую часть его населения. В Книге Пророка Даниила подразумевается, что было более раннее завоевание Иудеи (ок. 605 г. до н. э.), при котором из страны уже была угнана часть населения, включая самого Даниила (Дан. 1:1).

После смерти Навуходоносора в 562 г. до н. э. его сыновья и внуки проявили свою несостоятельность как правители и в 556 г. до н. э., в результате переворота, на трон взошел не принадлежавший к царской семье Набонид. Его сыном был Валтасар, который правил в Вавилоне от имени своего отца; при нем империю в 539 г. до н. э. завоевали персы, возглавляемые царем Киром. После этого на Ближнем Востоке два века правили наследники персидских царей. Дарий I — исторически наиболее известный из них. Позже, в IV в., Персидская империя была завоевана Александром Великим, который установил греческое владычество над всей территорией в 331 г. до н. э. Через несколько лет после смерти Александра его единое ближневосточное царство было разделено на две части. Династия Птолемеев, названная в честь первого правителя Птолемея I Сотера, управляла территорией Египта, а династия Селевкидов, названная по имени царя Селевка I Никатора, правила в Сирии и Палестине. Между этими двумя царскими домами иногда заключались брачные союзы, иногда их союз разрушали заговоры и предательства. Египетская династия Птолемеев правила до 198 г. до н. э., когда Антиох Великий из династии Селевкидов победил Птолемея V и получил непререкаемое наследственное право на Палестину. Наиболее важное событие, в свете дальнейшей судьбы иудеев, произошло в 175 г. до н. э., когда после некоторой интриги Антиох IV Епифан занял трон Селевкидов. Этому правителю уделено большое внимание в книге Даниила.

В этот исторический период обстоятельства жизни Божьего народа сильно изменились. Как вавилонские пленники Навуходоносора, они должны были жить на чужбине, среди язычников, и при этом оставаться верными Богу их предков, хотя не имели храма и не могли осуществлять положенного жертвоприношения. Даниил и три его друга стали примером того, как верные побеждают враждебные обстоятельства. После вступления на персидский престол царя Кира в 539 г. н. э. некоторые пленники вернулись в Палестину, и число возвращавшихся постепенно увеличивалось. Вскоре Иерусалимский храм, а потом и городские стены были восстановлены. Персидские императоры были в целом расположены к евреям, и возвратившимся людям предоставлялась свобода вероисповедания. Но когда Палестина вошла в Греческую империю, иудеи столкнулись даже с большей угрозой для себя, чем в вавилонском изгнании. Александр Великий желал не только завоевать мир, но также «эллинизировать» его, т. е. подчинить все влиянию греческой культуры. Он запустил процесс эллинизации завоеванного им мира, и тот успешно развивался.

По всей империи распространялись обычаи и религия греков. Греческая культура проникла во все сферы жизни, став универсальной на обширной территории. Влияние греческой культуры прослеживается и в древних религиях Востока, и в эллинистических эзотерических культах.

Многие поколения иудеев успешно сопротивлялись этому влиянию, тем более что в Палестине, при правлении династии Птолемеев, евреям была предоставлена определенная свобода. Но внутри самого израильского общества, особенно среди влиятельных людей, церковных служителей и политиков, т. е. общественной элиты того времени, сформировалась сильная прогреческая партия.

Когда Антиох Епифан получил власть над Сирией и Палестиной, он начал решительную и бесчестную кампанию по эллинизации всего общества, используя подкупы и интриги и беспощадно подавляя любое открытое сопротивление. Об истории его кампании, ее успехах и неудачах, можно прочесть в книгах Маккавеев. Вскоре на пост первосвященника Иерусалима был возведен один из лидеров прогреческой партии Иасон. Этот шаг сопровождался открытием в Иерусалиме школы, где молодых евреев воспитывали как греков. Затем, через интриги и подкуп, пост первосвященника Иерусалима занял Менелай. При нем конфликты и интриги множились, дошло даже до резни на улицах, учреждения сирийского гарнизона в городе и потоков беженцев. В результате был издан царский указ, запрещавший религиозную практику иудеев. Наказанием за нарушение была смерть. Также был издан указ о посвящении Иерусалимского храма Зевсу Олимпийскому, и в 168 г. до н. э. в храме воздвигли алтарь Зевсу, на котором осуществлялось жертвоприношение. Языческие боги должны были повсеместно почитаться; «нечистая» пища стала обязательной для евреев. Указы неукоснительно приводили в исполнение. Было много казней и много мучеников среди правоверных иудеев.

Решительный отпор Антиоху оказали две партии. Партия Маккавеев, под вдохновенным руководством Маттафии, жившего в Модине священника из чреды Иарива, и пяти его сыновей, возглавила вооруженное восстание и вела успешные бои. Другая партия сопротивления называлась Хасидим (благочестивые, или «святые»). Это была партия «отделенных», их политика заключалась в пассивном сопротивлении и абсолютной преданности закону, особенно тем его пунктам, которые казались им наиболее важными, в том числе таким, как запрещение есть определенную пищу. Даже во время массовой резни они не оказывали сопротивления в день субботний и позволяли себя убивать. Эти две партии объединялись на время. Маккавеи приостановили соблюдение субботы в период освободительной борьбы и призывали к тому же членов партии Хасидим. Последние, однако, желали оставаться независимыми и выполнять только волю Бога. Между этими партиями существовали глубокие различия в идеях и взглядах.

Этот период — от 605-го до 165 г. до н.э. — именно тот отрезок истории, о котором автор Книги Пророка Даниила рассказывает подробно. На другие события также есть отдельные ссылки.

Традиционный взгляд на книгу Даниила

Традиционный взгляд на книгу основывается на ее очевидной ценности и подтверждает, что она была написана в Вавилоне неким Даниилом, который являлся эталоном верности, мудрости и благочестия в те времена. Цель книги состояла в том, чтобы показать, как такой человек и его ближайшее окружение победили по милости Божьей во всех испытаниях изгнания; как великие традиции их Предков поддерживались строгим благочестием и дисциплиной и как насилие было побеждено верностью, храбростью и мудростью. Надежда на будущее поддерживалась серией откровений, данных Даниилу. Эти пророческие видения очертили трудный и изменчивый путь, по которому будет развиваться мировая история, и предсказали тяжелые времена гонений на Божий народ, которые наступят при более позднем иноземном владычестве. Они также описали беды и конечный триумф Божьих людей в последние дни мира и пришествия Мессии.

Среди ученых, разделявших в основном такой взгляд на книгу, появилось множество разных точек зрения при рассмотрении отдельных деталей. Так, толкователи выражают разные мнения, когда пытаются определить, какая преемственность мировых империй зашифрована в описании различных символов: например, материалов, из которых сделан истукан из сна Навуходоносора, о чем идет речь в гл. 2, или различных зверей, которые следовали в видении один за другим, что описано в гл. 7. Более того, существует несогласие в том, какой богоборческий правитель имелся автором в виду при описании маленького рога, который сместил четыре других рога по мере своего роста до гигантских размеров (7:20). Также наблюдается значительная разница во мнениях о том, подразумевается ли Христос в пророчестве о том, что произойдет в конце «семидесяти седмин» (9:24), и имеется ли резкий переход от описания реального времени правления Антиоха Епифана к отдаленному будущему (11:36).

Гипотеза о маккавейской ориентации книги

Сегодня многими принята точка зрения, что Книга Пророка Даниила не могла быть написана в Вавилоне в VI в. до н. э. и что она не может рассматриваться как достоверное историческое описание времен изгнания иудеев. Заявляют, что ссылки писателя на историю вавилонского изгнания ненадежны. Например, предполагается, что книга начинается с ошибочного постулата о ранней осаде Иерусалима на третьем году правления Иоакима в 605 г. до н. э. (1:1). Указывается, что Валтасар не был сыном Навуходоносора и что он никогда не был царем Вавилона, как это следует из библейской истории. Исследователи говорят о том, что в исторических источниках нет никаких свидетельств ни о каком-то Дарий Мидянине, который принял царство после убийства Валтасара (5:31), ни о самой Мидянской империи, расположенной между Вавилоном и Персией, о которой говорится в книге Даниила.

И следует вывод: такие неточности недопустимы для автора, жившего в Вавилоне в VI в.! С другой стороны, утверждается, что, когда дело доходит до описания периода правления Селевкидов в Палестине, ссылки автора становятся более точными, что свидетельствует о его хороших знаниях истории восхождения на престол Антиоха Епифана, его карьеры и политики. Эти аргументы приводят многих ученых к заключению, что книга была написана не в Вавилоне, а в Палестине во времена освободительной войны Маккавеев.

В подтверждение этой точки зрения приводятся и другие доказательства. Утверждается, что если иудей по имени Даниил действительно занимал такой высокий пост в Вавилонской империи в VI в., как об этом сказано в книге, тогда о нем бы упоминалось в пророческой литературе. Однако о человеке по имени Даниил во всем Ветхом Завете говорится только у пророка Иезекииля (см.: Иез. 14:14,20; 28:3), где именем Даниил назван мудрец, который жил в далеком прошлом и был приравнен иудейской традицией к Ною и Иову. Наиболее ранняя ссылка на саму книгу Даниила найдена только в рукописях после маккавейского периода истории.

Лексический анализ текста книги, похоже, подтверждает мнение, что она должна быть написана много позже VI в. до н. э. Использование некоторых греческих слов в тексте дает основание предполагать, что он был написан после завоеваний Александра Македонского, а употребление определенных персидских слов также указывает на время после вавилонского пленения. Более того, вся центральная часть книги написана не на древнееврейском, а на арамейском языке, причем характерном для Палестины II в. до н. э. Отчего, спрашивается, вавилонское пленение иудеев в VI в. до н. э. описано таким языком? Да и древнееврейский язык книги тоже, как предполагается, более поздний в сравнении с древнееврейским языком периода изгнания.

Другие аргументы в пользу более позднего датирования книги основываются на ее месте в иудейском каноне священных книг. В иудейских изданиях эта книга помещена не среди «пророков», а среди «писаний». Это указывает на то, что ко времени написания Книги Пророка Даниила пророческий раздел канона был уже завершен. Эта точка зрения усиливается тем, что книга является типичным, хотя и выдающимся, примером анонимной апокалиптической литературы, которая начала появляться во II в. до н. э. и расцвет которой приходился уже на более позднее время. Считается также, что вера в воскрешение праведников и грешников распространилась уже после вавилонского изгнания евреев.

Те, кто воспринимает эти свидетельства как решающие, утверждают, что Книга Пророка Даниила была оформлена первоначально как трактат, написанный кем-то из партии Хасидим, чтобы напомнить угнетенным соотечественникам, что Яхве, их Бог, понимает их тяжелое положение; чтобы убедить их этой историей в том, что великие люди тоже проходили через такие испытания в прошедшие века и побеждали по милости Божьей; чтобы явить им идеал верности закону и терпеливого перенесения страданий и, наконец, чтобы ободрить их видением того, что Бог контролирует ситуацию и намерен прославить Свой народ. По поводу автора предполагается, что он решил скрыть свое имя и зашифровал свое послание, чтобы оно не было понято преследователями, но так, чтобы его скрытое значение могло быть воспринято людьми, которым оно и предназначалось в помощь. В ответ на возражение, что Сам Господь Иисус признавал Даниила автором этой книги (см.: Мф. 24:15; Мк. 13:14) и что такая гипотеза классифицирует книгу как «подделку», говорится, что приписать собственный труд какому-либо великому человеку, жившему раньше, было известным и уважаемым приемом в дни апокалиптических писаний и что наш Господь намеренно принял определенные ограничения в области Его человеческих знаний о таких вещах.

Ответ на консервативную точку зрения[2]

Наша реакция на такую гипотезу происхождения книги в большей степени будет зависеть от нашего понимания природы Священного Писания. Многие воспримут попытку приписать чью-то книгу другому, более знаменитому, автору не иначе как мошенничество (хотя и по «благочестивому» мотиву). Им представляется, что такая книга в каноне Священного Писания пятнает святость Бога, так же как фактические или исторические ошибки кажутся им несовместимыми с Богом, Который никогда не лжет (см.: Тит. 1:2). Однако не следует спешить с выводами.

Не слишком трудно подтвердить замечание о вавилонском захвате Иудеи в 605 г. до н. э. или историчность Дария Мидянина. На самом деле не приводилось никаких серьезных доказательств того, что такого захвата не было и не было такой личности. Тот же факт, что Книга Пророка Даниила не была упомянута до II в. до н. э., не обязательно свидетельствует в пользу того, что ее раньше не существовало. Мы вполне можем говорить, что автор называл Валтасара сыном Навуходоносора, не имея в виду прямые родственные отношения. Имя Дария Мидянина также могло быть собирательным именем для временных регентов, управлявших Вавилоном до царя Кира. Итак, контраргументы продолжают выдвигаться, но следует понимать, что на нас стараются произвести впечатление их наукообразностью, особенно когда дело доходит до обсуждения возможных периодов времени, когда могли быть использованы и греческие и персидские слова. Что касается языка, то даже некоторые консервативные ученые признают, что какие-то арамейские слова, из использованных в книге, могли быть внесены при дальнейших редакциях, поэтому более поздние тексты, с которыми мы имеем дело, отличаются от первоначальных.

Главная особенность книги — убедительная тематическая целостность

Размышляя о происхождении этой книги, мы должны помнить, что центральная ее тема отличается от темы, заявленной в гипотезе о том, что эта книга — трактат времен Маккавеев, а также учитывать то, что эта книга обладает тематической целостностью, что совершенно не вписывается в эту гипотезу.

Гипотеза о более позднем происхождении, например, не может адекватно интерпретировать первую часть книги. Эта гипотеза ориентируется преимущественно на последнюю часть текста, а «вавилонское» повествование рассматривается лишь в качестве введения, добавленного уже после того, как книга была написана. Утверждается, что рассказы о Данииле и его друзьях не были первоначально тесно связаны друг с другом, что это были истории, известные в Вавилоне, откуда они и просочились в Палестину приблизительно в то время, когда маккавейский автор заканчивал свой труд. Он, согласно этой гипотезе, изменил некоторые детали в рассказах, чтобы они больше соответствовали его цели. Была, например, история о том, как Набонид болел психическим заболеванием 10 лет и его затем излечил еврейский заклинатель. Автор заменил Набонида более известным царем Навуходоносором и так сформировал основу для гл. 4. История о Валтасаре в гл. 5 иногда рассматривается как более поздняя и довольно бессмысленная вставка.

Однако немедленно возникает вопрос: если книга создавалась как трактат с параллельным сопоставлением вавилонского пленения и гонениями в дни Маккавеев, отчего его автор не постарался, чтобы вавилонские рассказы лучше вписались в современную для него эпоху? Отчего он не выбрал более подходящие истории; и если он адаптировал вавилонские истории, почему он не сделал нужные изменения всего текста?

В Книге Пророка Даниила Навуходоносор показан как тот, кто стал доброжелательным, боящимся Бога правителем, готовым слушать слово Бога и каяться. Невозможно представить, что составитель трактата вывел такой образ для ободрения участников восстания, боровшихся за независимость Израиля.

Совершенно очевидно, что гипотеза маккавейского происхождения книги игнорирует целостное единство ее текста. Читая и изучая книгу с первых до заключительных глав, мы обнаруживаем, что она имеет исключительную монолитность. Приверженцы же маккавейской теории считают это единство спорным. Первоначально они делили книгу на две различные части, делая из последних шести глав маккавейское ядро, а первые шесть — вступлением. Но известно, что гл. 7 книги, как и предшествующие ей пять, написана на арамейском языке и тесно связана с гл. 2. В ответ на эту очевидную трудность, было выдвинуто новое предположение, что первоначальный трактат составляют гл. 8–12. Но исследования показывают, что эти последние главы являются дальнейшими вариациями темы, рассмотренной в гл. 7. Кроме того, Даниил в этих последних главах тот же, что и в первых главах.

Когда же признается единство книги, тогда первые главы, которые сами по себе столь живы и глубоки по смыслу и так выразительны в своем послании, определяют толкование остальной части книги.

После знакомства со всей книгой становится очевидным, что она написана, прежде всего, не для тех, кто страдает от жестоких преследований, а, скорее, для тех, кто живет на чужбине. Другими словами, она представляет не маккавейскую, а вавилонскую ситуацию. Для вавилонской ситуации характерны: постоянное стремление к благополучию, насколько позволяют условия; кооперация с властями, насколько позволяет совесть; строгая приверженность традициям, установленным в законе, несмотря на противоборство этому; воспитание преданности вере отцов; гордость национальными религиозными традициями и желание слушать рассказывающих о своих видениях и снах; активное участие в политической жизни и даже принятие высоких постов в государстве. Когда мы открываем так называемые «апокалиптические» главы во втором разделе книги, там также говорится о взаимоотношениях со светским правительством, о важности регулярных молитв и изучения Библии. Это послание не о том, как жить в последние дни скорби, но о том, как жить во времена изгнания, имея трезвый взгляд на вероятность негативного развития событий и работая над тем, чтобы предотвратить, по возможности, такое развитие. Это не похоже на послание, которое кто-то специально написал для людей, живших в дни правления Антиоха Епифана.

Можно предположить, что книга, актуальная тогда, возможно, не была одобрена даже теми, для кого была первоначально написана — ибо сокрыты и запечатаны слова сии до последнего времени (12:9), — но она является истинным словом Бога об израильском пленении на все будущие времена для людей Божьих, которые могут обнаружить себя опять Церковью в пустыне или в изгнании. Книга, написанная в ситуации изгнания, похоже, обрела неожиданную актуальность для Божьих людей в дни Антиоха Епифана. Хотя первоначально и адресованная людям в совсем других условиях, она несла в себе сильную весть ободрения в эти более поздние времена гонений, давала мудрое наставление и убеждала, что Бог контролирует силы, которые, как казалось, доминировали в человеческой истории. Послание было актуально во времена вавилонского изгнания, в период более поздних гонений, осталось актуальным и до наших дней.

Даниил в библейской традиции

В еврейском каноне Ветхого Завета Книга Пророка Даниила помещена в третьем разделе: «Писания», а не среди пророков.

В Септуагинте, однако, она находится в том же месте, что и в современном английском переводе Библии. Разное местоположение книги указывает на то, что было нелегко ее идентифицировать. Едва ли можно утверждать, что Даниил пишет как пророк. Хотя в его мыслях и служении есть элементы, которые могли бы подтвердить наше определение его как пророка — он также отчетливо воплощает в своей личности черты истинно «мудрого» человека, как они описаны в библейской традиции, и его писания и предвидение будущего часто воспринимаются как апокалиптические. Поэтому мы должны заняться изучением связи книги Даниила с тремя основными типами библейской литературы.

1) Место книги Даниила в пророческой традиции

Существует серьезное основание для размещения книги Даниила среди книг других пророков. Он размышлял над их книгами. Главная забота его жизни была та же, что и у всех пророков. Он жил и молился, как и они, чтобы Божьи обетования для Его народа осуществились бы в полной мере, несмотря на их грехи (9:3). По его отношению к делам этого мира и взгляду на будущее мира, книга вполне соответствует пророческим традициям. В следующем разделе мы опишем мировоззрение Даниила и предвидение им будущего, о которых часто говорят как об апокалиптических, чтобы противопоставить их пророческому мировоззрению и взгляду на будущее. Наша нынешняя цель — подчеркнуть наличие характеристик пророческого взгляда на будущее, которые, как мы полагаем, присутствуют в книге Даниила.

Когда пророки говорят о том, что должно случиться в будущем, они иногда рисуют картины, значительно отличающиеся от представлений более поздней иудейской апокалиптики. Устремляя взор вперед, чтобы определить, что произойдет в «последние дни» на земле, пророки часто дают нам идеальный образ золотого века, возникающего из нынешних времен, либо смешанный с ним теперь, либо развивающийся параллельно ему (см.: Ис. 2:1; 11:6—9; Ам. 9:13). Они иногда живописуют Мессию, Который будет править в те дни как земной царь и идеальный правитель из дома Давидова (Ис. 11:1). Они призывают своих слушателей сделать наступление золотого века своей целью, к которой нужно стремиться через истинное покаяние перед Богом (см.: Ос. 14:1), жажду Его справедливости (см.: Ам. 5:14,24) и Его присутствия в их жизни (см.: Ис. 58), веря, что Его Дух способен осуществить это. Таким образом, внимающие пророкам могут стать светом для народов (Ис. 49:6). Даниил — это человек, имеющий качества и характер пророка. Его долгие и горячие молитвы, вдохновленные пророческими писаниями, особенно книгой Иеремии, показывают его заботу о воплощении обещаний о пришествии Мессии (9:1-19). Грех, праведность, милость и прощение — вот темы его молитв, так же как темы молитв пророков. Даниил разделяет их заботу о социальной справедливости и облегчении жизни угнетенных, и, когда была возможность, он проповедовал как пророк (4:24).

2) Место книги Даниила в апокалиптической традиции

Книга Пророка Даниила иногда классифицируется как апокалиптическая. Это указывает на то, что она отличается традиционными для апокалиптической литературы идеями и стилем. Ко II в. до н. э. стало ясно, что живой голос пророчества, который вдохновлял религиозную и нравственную жизнь Израиля в течение многих столетий, умолк. В это время в Израиле появилась новая серия писаний, очень похожих по форме изложения и общим идеям. Эти писания были очень популярными и влиятельными, теперь они классифицируются как апокалиптические. Их авторы верили, что конец света приближается. Чтобы вызвать доверие к своим апокалиптическим пророчествам, они утверждали, что откровения, о которых они сообщают, были первоначально даны в далеком прошлом некоторым хорошо известным историческим личностям. Были, например, книги Еноха и апокалипсисы, приписанные Варуху, Моисею и Аврааму. Посланию добавлялся авторитет, когда автор, скрыв свое настоящее имя, излагал свое послание, как будто это было пророчество, сделанное сотни лет назад. Реальные исторические и современные события могли таким образом восприниматься как предсказанные в далеком прошлом. Эти откровения описывали Божий план в отношении конца света с использованием понятий и символов, схожих с теми, какие мы встречаем в Книге Пророка Даниила.

Апокалиптическая мысль и литература особенно расцвели в период между Ветхим и Новым Заветами, но апокалиптическая перспектива развития истории, отраженная в большей части этого рода произведений, имеет свои корни как в учениях великих пророков Израиля, так и в Книге Пророка Даниила. Более того, позже некоторые аспекты апокалиптических взглядов этих писаний были признаны Иисусом в Его учении о Царстве и конце мира (Мк. 13). Также и христианская апокалиптическая традиция обнаруживается в Новом Завете (2 Фес. 2:1-12) и, конечно, находит свое основное выражение в Книге Откровение Иоанна Богослова. Мы можем, таким образом, отметить тот важный факт, что некоторые элементы апокалиптической перспективы развития истории признал Сам Господь.

Многое из того, что представляет ценность в апокалиптической перспективе развития истории (то, что одобрил Иисус), имеет свои истоки в писаниях пророков Ветхого Завета. Мы уже отметили, что пророки часто выражали надежду увидеть наступление Царства Божьего на земле и восстановление утерянного рая. Есть, однако, и другая идея о будущем. Она напоминает первую и, кажется, не конфликтует с ней, но никогда и не объединяется с ней, чтобы дать нам простой и убедительный образ того, как история будет двигаться в направлении своей кульминации и как наступит Божье Царство. В этой второй идее о развитии человеческой истории мы находим источник того, что является лучшим в апокалиптической литературе.

В таких апокалиптических пророчествах будущее видится как время осуждения, когда не только неправедные будут уничтожены, но и вся земля будет опустошена (см.: Ис. 24:1). Иногда великие пророки видели другой, горний мир, помимо того, что присутствует на земной сцене истории (см.: Ис. 6:1). Они видели Бога в Его горнем мире, стоящего или сидящего и направляющего Своих небесных посланников (см.: 3 Цар. 22:19; Иез. 1:1; 8:1). Иногда они также имели такие странные и трудные для восприятия видения, что для их интерпретации требовалась помощь небесных созданий (см.: Зах. 1:9; 2:2). Иногда они дают нам туманную картину конца земной истории, который уже запланирован тем другим, горним, миром, и движение к нему началось; они говорят о космическом катаклизме, охватывающем все народы; о финальном конфликте между силами добра и зла, который должен произойти до конца времен (см.: Иез. 38, 39; Зах. 12-14).

В поздних апокалиптических писаниях, появившихся к концу II в. до н. э. (апокрифах), имеются такие пророчества, которые не всегда являются отражением образа мышления древнееврейских пророков. В таких поздних писаниях обозначено также ясное различие между земным и Небесным царствами. Современный мир воспринимается как сфера конфликта между Богом и зловещими силами зла. В этот конфликт вовлечены как Небесное Царство, так и земное. Царство Бога описывается как полностью непохожее на любое земное царство, и ожидается, что оно неожиданно внедрится в ход земной истории. Конец старого века будет сопровождаться необычайной активностью сверхъестественных сил зла, которые уже доминируют на земле. При наступлении нового века будут глобальные возмущения в природе и великие сдвиги в истории. История земли станет развиваться как серия драматических и распознаваемых событий в соответствии с предопределенным планом. Все, что относится к старому веку и силам зла, в конце концов сгинет в катаклизме, который потрясет все основания мира и позволит выжить только тому, что существует по воле Бога.

Прогноз этих событий и ключ к их пониманию может быть заранее сообщен людям, которым дано понимание тайны Божьей цели и мудрости Его действий. Эти откровения сообщаются через видения, сны и послания ангелов, их истинность и смысл открываются, когда приходит время. Используются загадочные секретные числа и странные символические животные, соответствующие различным земным властям.

Книга Даниила, безусловно, занимает центральное место в апокалиптической традиции. Многое из нее стало образом для более поздних авторов. Сам Даниил использует таинственные числа (9:24) и символы (8:3), получает видения (10:5) и предсказывает будущее истории в деталях — все это делали и авторы произведений древнееврейской апокалиптики (11:2). Существуют и другие формальные сходства между ним и теми, кто развивал апокалиптическое видение истории. Например, в видениях Даниила также очевиден контраст между царствами Небесным и земным (7:9) и в своем прогнозе на будущее он описывает наступление Царства Божьего, так поразительно отличающегося от земного.

Еще следует заметить, что хотя Даниил столь выразительно оформил эту важную традицию, он, однако, мыслил в полном соответствии со Словом Божьим и пророческой традицией и никак не содействовал нежелательному повороту в развитии иудейской апокалиптической литературы более позднего периода.

Когда мы читаем эти поздние апокалиптические произведения, становится очевидным, что их авторы сильно отклонились в сторону. Современная история часто воспринимается ими как настолько управляемая злом, что остается только пассивно ждать, когда вмешается Царство Божье. Чрезмерный фатализм этих авторов приводит к тому, что земная история и ценности этого мира, человеческая культура и возможности людей оцениваются ими слишком пессимистично. Примечательно, что, несмотря на формальное сходство между книгой Даниила и писаниями более поздних авторов, Даниил, в отличие от них, не отклоняется от того, что является основным во взгляде на творение, провидение Божье и историю, представленном в других книгах библейского канона. Он не делает упор на пессимистический взгляд на мир, характерный для некоторых поздних апокалиптических трудов. Более того, он видит Царство Божье властно влияющим на современный исторический процесс. В этом его главное сродство с великими пророками, его предшественниками и современниками.

3) Место книги Даниила в традиции мудрости Израиля

Читая первые главы книги Даниила, нельзя не заметить параллелей между Даниилом, пребывающим во дворе царя Навуходоносора, и Иосифом во дворе египетского фараона. Оба находились в рабстве, оба демонстрировали исключительную преданность Богу и Его закону, оба прошли через горькую обиду, наказанные невинно, и оба были полностью оправданы. Обоих возвысили за их способность толковать важные сны, которые сильно беспокоили их царей и которые ни один маг и толкователь не могли удовлетворительно объяснить. Оба стали доверенными лицами своих царей и занимали второй по значению пост в государстве. У обоих отмечали необыкновенные дары от Бога и оба были признаны как выдающиеся среди тех, кто был «мудр».

На всем Ближнем Востоке, где только существовало сильное и преуспевающее государство, наблюдалось развитие традиций литературы мудрости, чаще всего в особой форме: притчах, загадках, баснях и советах. Целью этой литературы было обучение определенным правилам поведения для обретения удачи и счастья в жизни, а также практическому благоразумию в делах. Она ценилась царями и теми, кто готовил людей для занятия ответственных и руководящих позиций при дворе. Подготовка включала образование во всех известных сферах знаний. Прежде всего, требовалось быть хорошим писцом, уметь, в соответствии с эзотерическими учениями, интерпретировать сны и знать астрологию. Обучение было преимущественно светским, поскольку его религиозные составляющие не накладывали на него глубокого отпечатка.

Мудрые писания известны в Египте, в Месопотамии и на Дальнем Востоке начиная с 2500 г. до н. э., и нет причин быть скептиком в отношении очень сильной библейской традиции, ассоциирующей Давида, и особенно Соломона, с этой традицией мудрости. К израильским произведениям мудрости относят книги: Екклесиаста, Иова, Притчей и Песнь Песней. В других книгах отмечаются люди, дающие советы, например Ахитофел или Хусий (см.: 2 Цар. 16:23; 17:7,14). Мудрость пропитала жизнь и литературу Израиля и, в отличие от традиций мудрости в соседних странах, была очищена от ее сугубо светского характера и ориентирована на веру в Бога. Это не умаляет ее практического значения и есть множество параллелей между библейской Книгой Притчей, например, и подобными книгами египетской мудрости. Но иудейская мудрость поднимает этический тон традиции и подчеркивает тот факт, что для всех наиболее верных советов и наиболее мудрых практических руководств необходимо вдохновение Духом Божьим. На примере с Иосифом и Даниилом нам показано, как мудрые люди, получив вдохновение и силу свыше, способны служить Богу и выполнять свои личные дела и политические обязанности намного лучше, чем те, кого просто подготовили в светских школах мудрости (Быт. 41:8 и дал.; Втор. 12:27идал.). Наилучшая и самая высокая мудрость приходит свыше, и страх Божий — в ее начале. Это центральный аспект учения книг мудрости Ветхого Завета. Молитва Даниила о вразумлении перед тем, как он взялся толковать сон Навуходоносора, составлена по текстам, взятым из литературы мудрости его народа. Он описывает свое просветление в ее терминах и демонстрирует лучшее практическое и политическое понимание в делах государства, чем любой другой эксперт (2:20), поскольку эта сфера, так же как все другие аспекты жизни, контролируется Богом. Даниил превосходит других в благоразумии и такте, которые также являются аспектами мудрости (1:8). Более того, он — воплощение глубокого благочестия, при котором все проблемы решаются с помощью Бога, в Слове Божьем ищет совета и руководства и сам закон рассматривается как источник вдохновения и общения с Богом (6:10; 9:2).

Замечание для читателей

В данной книге цитируется текст Книги Пророка Даниила. Ее содержание будет лучше понято, если вы прочтете соответствующие главы заранее, будете держать их перед собой открытыми и постоянно обращаться к ним. Рекомендуется прочитывать также ссылки на другие главы Книги Пророка Даниила и другие части Библии.