Джон Стотт

Послание к ефесянам

3:1-13   5. Исключительная привилегия Павла

1 Для сего-то я Павел сделался узником Иисуса Христа за вас язычников. 2 Как вы слышали о домостроительстве благодати Божией, данной мне для вас, 3 Потому что мне через откровение возвещена тайна, о чем я и выше писал кратко, 4 То вы, читая, можете усмотреть мое разумение тайны Христовой, 5 Которая не была возвещена прежним поколениям сынов человеческих, как ныне открыта святым Апостолам Его и пророкам Духом (Святым), 6 Чтобы и язычникам быть сонаследниками, составляющими одно тело, и сопричастниками обетования Его во Христе Иисусе посредством благовествования,

7  Которого служителем сделался я по дару благодати Божией, данной мне действием силы Его. 8 Мне, наименьшему извсех святых, дана благодать сия — благовествовать язычникам неисследимое богатство Христово 9 И открыть всем, в чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге, создавшем все Иисусом Христом, 10 Дабы ныне соделалась известною чрез Церковь начальством и властям на небесах многоразличная премудрость Божия, По предвечному определению, которое Он исполнил во Христе Иисусе, Господе нашем, 12 В Котором мы имеем дерзновение и надежный доступ чрез веру в Него. 13 Посему прошу вас не унывать при моих ради вас скорбях, которые суть ваша слава.

В этой части Павел рассказывает о себе и о роли, отведенной ему Богом в Его плане обращения язычников, — не случайно он был известен как «Апостол язычников».

Во второй половине предыдущей главы Павел изображал контраст между существовавшим до прихода Христа отчуждением язычников от Израиля и от Бога и их воссоединением через Христа. Своей смертью Христос упразднил барьеры Бог — человек и иудей — язычник и теперь создает новое, многонациональное общество, которое в одно и то же время можно считать и любимой Богом семьей, и Храмом, в котором Он живет. Язычники, слышавшие это, должно быть, приходили в изумление от такого Евангелия мира.

И вдруг неожиданно Павел обращает внимание читателя на самого себя — я Павел... (ст. 1). Если следовать человеческой логике, Апостол был заключен в темницу не Христом, а Нероном (он потребовал суда кесарева и поэтому был доставлен в Рим на суд) (Деян. 25:11 —12). Но Павел никогда не выражался абсолютно человеческим языком. Он верил в суверенность воли Божьей, которая превыше воли человека, и поэтому называл себя (буквально) «узником Христа Иисуса» (ст. 1, см. также: Фил. 1,9; а также ср.: 2 Тим. 1:8)) или «узником в Господе» (4:1), поскольку был убежден, что вся его жизнь, включая и это заточение, находится в руках Божьих. Возможно, называя себя «Христовым узником» и «рабом Христовым», Павел выражает «связь внешнего и внутреннего пленения»*.

 

*Барт. Ефесянам, 1. С. 361.

 

Чтобы показать причину и цели своего заключения, Апостол добавляет еще одну фразу — он был узником Христа за вас язычников. Именно фанатичное сопротивление иудеев миссии Павла для язычников и привело к его аресту и заключению в Иерусалиме, к суду и обращению к цезарю, который приказал привести его в Рим. Врач Лука, друг и попутчик Апостола, бывший с ним в это время, объясняет в Книге Деяний, что среди иудеев у Павла сложилась репутация человека, «везде проповедующего против народа и закона и этого места (Храма)». Безусловно, националисты и религиозные экстремисты не могли примирится с проповедью Павла о том, что Иисус сотворил нового человека и построил новый храм, упразднив разделяющие элементы закона. Когда Апостол защищался перед евреями, он рассказал им, что Иисус дал ему следующее поручение: «Иди, Я пошлю тебя далеко к язычникам». Реакция евреев оказалась однозначной: услышав это, они «подняли крик, говоря: «Истреби от земли такого!» (Деян. 21:17 и дал.; 22:21 и дал.).

Таким образом, смелая, бескомпромиссная поддержка язычников вызвала противостояние иудеев. Павел не только проповедовал свое видение нового и единого человечества, но и страдал за эту истину.

Кажется вполне вероятным, что Апостол намеревался и дальше молиться за читателей-язычников: складывается впечатление, как будто именно с этого начал он предложение, но прервался и отложил молитву до ст. 14 — для сего-то и я (сравните ст. 1 и 14). Пока же он описывает события своей жизни, чтобы подчеркнуть ту уникальную привилегию, которую Бог даровал ему по Своей благодати.

Первым в ряде этих событий было особое откровение: Как вы слышали о... благодати Божией, данной мне для вас, потому что мне чрез откровение возвещена тайна (ст. 2, 3). Вторым было поручение благовествования, которого служителем сделался я по дару благодати Божией, данной мне действием силы Его (ст. 7,8).

Ясно, что эти дары божественной благодати, откровение и призвание, «тайна», открытая Павлу, и «служение», ему же доверенное, тесно связаны друг с другом. Получив однажды особенное откровение от Бога, он понимал, что обязан передать его другим.

1. Божественное откровение Павлу, или тайна, открытая ему (ст. 1—6)

Три раза в этом коротком отрывке Павел использует слово «тайна»: потому что мне чрез откровение возвещена тайна (ст. 3)... вы можете усмотреть мое разумение тайны Христовой (ст. 4)... открыть всем, в чем состоит домостроительство тайны (ст. 9). Это слово служит ключом к пониманию мысли Павла. Следует принять во внимание, что слово «тайна» в английском и греческом языке несет разную смысловую нагрузку. В английском языке это слово означает нечто темное, непонятное, секретное, озадачивающее, настолько таинственное, что его невозможно выразить и постичь. Греческое же слово mysterion совершенно иное: хотя оно и означает секрет, тайну, но этот секрет скорее открыт, нежели сильно охраняется. Первоначально этим греческим словом называлась какая-либо истина, в которую посвящались отдельные люди, а также секретные учения тайных языческих религий. Но в христианстве нет никаких эзотерических тайн, знать которые может только определенная духовная элита. Напротив, христианские «мистерии» представляют собой истины, которые хотя и находятся вне понимания человека, тем не менее открыты Богом и таким образом доступны всем членам церкви. Проще говоря, mysterion есть истина, бывшая когда-то скрытой от человеческого понимания, но теперь открытая откровением Божьим.

Если в этом заключается основное значение слова «тайна» в Новом Завете, то в чем же тогда она состоит, эта истина, которая не была возвещена прежним поколениям сынов человеческих, но ныне открыта святым Апостолам Его и пророкам Духом (Святым) (ст. 5) и, добавляет Павел, мне чрез откровение возвещена (ст. 3)? Он называет ее здесь, в стихе 4, и в Послании к Колоссянам 4:3 тайной Христовой. Очевидно, это есть открытая истина, «источником и содержанием которой называется Христос»*.

 

*Хендриксен. С. 153.

 

Ее суть и природу Павел раскрывает с необычайной ясностью и силой в стихе 6 — чтоб и язычникам быть сонаследниками, составляющими одно тело, сопричастниками обетования Его во Христе Иисусе, посредством благовествования. Значит, эта тайна касается Христа и Его единого народа, состоящего из иудеев и язычников. Чтобы довести это до нашего сознания, Павел приводит (а в одном из случаев просто изобретает) три близких по смыслу собирательных выражения. В каждом из них употребляется один и тот же предлог syn («вместе с»). Этот предлог показывает, что есть теперь у язычников и каковы теперь их взаимоотношения с верующими из иудеев: язычники называются «сонаследниками» (synkleronoma), «составляющими» (syssoma) и «сопричастниками» (symmetocha) обетования. Об этих необычных греческих словах стоит поговорить немного подробнее. Павел провозглашает, что христиане из язычников и иудеев теперь сонаследники того же самого благословения, сочлены одного и того же тела и сопричастники одного и того же обетования. Эта привилегия даруется только тем, кто во Христе Иисусе (но она дана всем верующим, находящимся в единстве со Христом, — как евреям, так и язычникам), и дается она посредством благовествования (так как провозглашение Евангелия включает это единство и таким образом объединяет верующих).

В заключение мы можем сказать, что «тайна Христова» есть полное единство иудеев и язычников благодаря их единству со Христом. Именно это двойное единство, со Христом и друг с другом, составляет суть «тайны». Бог открыл ее Павлу, о чем уже кратко писалось (ст. 3) в предыдущей главе. Но она также стала известной Божьим святым Апостолам и пророкам Духом (Святым) (ст. 5), а через них всем «святым» (Кол. 1:26)*. Таким образом, она стала всеобщим достоянием Церкви.

Это откровение было чем-то новым— тайна не была возвещена прежним поколениям (ст. 5), но считалась сокрывавшейся от вечности (ст. 9). Эти утверждения озадачивали читателей Библии, так как в Ветхом Завете говорилось, что у Бога был некий план, касающийся язычников. Там утверждалось, например, что все семьи земли получат благословение через потомков Авраама, что Мессия примет народы в число наследников, что Израиль будет светом для всех народов и что однажды все народы придут в Иерусалим и даже «потекут» подобно могучей реке (Быт. 12:1-3; Пс. 2:8; Ис. 42:6; 49:6; 2:2-4). Иисус также говорил о том, что язычники войдут в члены Божьего Царства, и заповедовал своим ученикам идти и учить все народы. Но ни в Ветхом Завете, ни Самим Иисусом не была открыта радикальная природа Божьего плана — что теократия (израильский народ под водительством Бога) будет разрушена и заменена международным сообществом, Церковью; что эта Церковь будет «телом Христа», органически связанным с Ним, и что евреи и язычники объединятся во Христе и войдут в Его Церковь на равных правах. Именно это совершенное единство иудеев, язычников и Христа было новым откровением Бога Павлу, и оно перекрывало все его иудейские предрассудки**.

*Например, откровение о Божьем плане по включению язычников в число народа Божьего было дано Петру, о чем записано в Деян. 10 и 11.

""Сравните с его упоминанием непосредственного откровения в Гал. 1:12

 

2. Божественное поручение Павлу, или вверенное ему служение (ст. 7—13)

В конце стиха 6 Павел соотносит «тайну» с «благовести-ем» — по крайней мере, он пишет, что «посредством благове-ствования» язычники и евреи стали едины во Христе. Такое сравнение возможно, так как именно через благовестие (провозглашение) тайны народ мог услышать ее, поверить в нее и пережить ее.

Теперь же это сравнение «тайны» и «благовестия» приобретает исключительную важность, потому что тайна была истиной, открытой Павлу, в то время как благовестие было истиной, провозглашенной Павлом. Сам Павел понимает эту связь и убежден, что Благая весть была открыта ему только для того, чтобы он передал ее другим. Он ясно пишет об этом: которого (благовествования) служителем сделался я по дару благодати Божией, данной мне (ст. 7). Посему если первый дар Божьей благодати он мог считать «тайной», открытой ему (ст. 2—3), то вторым даром стало служение, которое было поручено ему и которое он разделял с другими. Он принял это по Божьей благодати и воплощал в жизнь действием силы Его.

Это поручение Павел ощущает как особую привилегию, ибо то, что он называет благодать сия и что мы, возможно, назвали бы «почетным даром от Бога», было дано ему, хотя он считал себя наименьшим из всех святых (ст. 8) или «самым незначительным членом святого народа»*. Это поразительное выражение: Павел использует превосходную степень (elachistos, «наименьший» или «последний») и совершает то, что невозможно с точки зрения лингвистики, но возможно теологически — он превращает это слово в сравнительную степень (elachistoteros, «меньший» или «совсем маленький»). Возможно, он осознанно пользуется здесь игрой слов — его римское прозвище «Павлос» значит «маленький», к тому же предание гласит, что Павел был маленького роста. «Я семь как нравственно, так и духовно гораздо меньше, чем самый маленький из всех христиан». В этих словах Павла нет ни лицемерия, ни самоуничижения — он действительно так считал.

 

*Армитаж Робинсон. С. 169.

 

Он глубоко осознавал и собственное малое достоинство, так как «прежде был хулитель и гонитель и обидчик» Иисуса Христа (1 Тим. 1:13), и милость Христову. В доказательство того, что его скромность не была ни притворной, ни патологической, скажем, что в нужный момент он принял на себя ответственность, связанную с апостольским служением. Напротив, в этом же отрывке он дважды упоминает свое апостольское ego, «я» (3:1; 4:1), совмещая таким образом личную скромность с апостольской властью. Разумеется, «уменьшая себя, он возвеличивал свое дело»*.

 

«Симпсон. С. 70.

 

В служении по распространению Благой вести, вверенном ему благодатью Божьей, Павел видит три задачи:

а. Благовествовать язычникам богатство Христово (ст. 8) Так как тайна, открытая Павлу, касается Божьего плана по воссоединению язычников со Христом, логично было бы предположить, что его служение в первую очередь будет для них. Павел был призван проповедовать язычникам. «Проповедовать» (euangelizo) означало здесь «провозглашать Благую весть», ибо Апостол хорошо осознавал, что его проповедь была вестью величайшей радости для язычников. Она содержала в себе не-исследимое богатство Христово, богатство, которым обладал сам Апостол и которым он наделял всех приходивших к нему. Что конкретно имеется в виду под словом богатство, прочитаем в 1 и 2 главах этого Послания. Это богатства, доступные каждому благодаря кресту, они означают воскресение от смерти греха, победное воцарение со Христом на небесах, воссоединение с Богом и с верующими из иудеев в Божьем новом обществе, конец вражды и начало мира, доступ к Отцу через Христа посредством Духа, гражданство в Его Царстве и Доме, честь быть частью Его присутствия среди людей. И все это есть только предвкушение грядущих благ, а именно богатства славного наследия, которое Бог даст всему Своему народу в последний день.

Неудивительно поэтому, что Павел употребляет слово не-исследимое (anexichniastos), которое буквально значит: «то, что нельзя выследить». В греческом варианте Книги Иова 5:9 и 9:10 оно использовалось для выражения изумления Божьим творением и Провидением, находящимися вне нашего понимания. Павел сам использовал его в Рим. 11:33 для обозначения глубоких таинств Божьего плана спасения. Богатства Христа такие же: подобно Земле, они слишком широки, чтобы можно было их исследовать, и, подобно морям, бездонны. Переводчики и комментаторы ломают копья в попытках отыскать для этого слова динамический эквивалент в современных языках. Богатства Христа, говорят они, «неисследимы», «неизмеримы», «невыразимы», «безграничны», «непостижимы» и «неисчислимы». Возможно, вариант ББВ — «бесконечны» — это самый простой вариант. Можно с уверенностью сказать: богатство, которое есть у Христа и которое Он дает, никогда не кончится.

В этих последних стихах Апостол указывает две самые сильные побудительные причины для благовестия. Он подчеркивает, что откровение и поручение, данные ему, неразрывно связаны — открытая ему тайна должна быть обязательно передана другим. Всякое откровение должно поддерживаться служением: оно дается для того, чтобы его можно было передать другим людям, а не утаить. Если люди не могут не поделиться своими научными открытиями, как же можем мы утаивать Божественное откровение? Павел опять акцентирует наше внимание на ценности содержания самой проповеди: он убежден (и нам следует придерживаться этого убеждения), что Христос никогда не доведет до духовной нищеты тех, кто вверил Ему свою жизнь, — Он всегда обогащает их. В этом-то и заключается двойная ответственность Павла — возвещать Божьи истины и делиться богатствами Христа. Сегодня для возрождения такого ревностного стремления к благовестию необходима такая же убежденность в силе Евангелия, какая была у Апостола. Тот, кто однажды убедится, что Евангелие есть истина Божья и богатство для всего человечества, не сможет умолчать о нем.

6. Раскрыть тайну всем людям (ст. 9)

Вторую задачу своего служения Павел выразил следующим образом: открыть всем, в чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге, создавшем все.

Стих 9 не повторяет стих 8 — между ними есть три существенных отличия.

Во-первых, задача проповеди Евангелия здесь обозначена не словом euangelizo («провозглашать Благую весть»), а словом photizd («просвещать»). Павел уже использовал этот глагол в своей молитве в 1:18, но теперь его мысль переходит от содержания послания (Благой вести) к состоянию тех, кому это послание адресовано (во тьме невежества). Сам Иисус, посылая Павла к язычникам, повелел «открыть глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу» (Деян. 26:17—18). Павел никогда не забывал об этом. Его собственное обращение по дороге в Дамаск произошло при ярком сиянии света с небес, не просто внешнем, но внутреннем. Позже Апостол скажет: «Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца» (2 Кор. 4:6). Словомphotismos Павел описывает свое «озарение», происшедшее в момент обращения. Каждый из нас при благовестии должен всегда помнить о том, что «князь тьмы» держит людей во тьме и что только благодаря божественному озарению их глаза обретают способность видеть. Наша ответственность заключается в том, чтобы быть верными проповедниками Евангелия, ибо это помогает Богу нести свет находящимся во тьме.

Второе отличие между стихами 8 и 9 обнаруживается в описании Павлом содержания его вести. В стихе 8 он называет его неисследимым богатством Христовым, а в стихе 9 — домостроительством тайны. Неверно было бы считать, что эти слова выражают одну и ту же идею и лишь слегка отличаются написанием. Нет, они указывают на смену смыслового ударения. Кто-то может сказать, что «неисследимые богатства» Христа — гораздо более всеобъемлющая концепция, включающая в себя, кроме всего прочего, и домостроительство. Это выражение означает и упразднение Христом двойного отчуждения язычников (от Бога и от Израиля) и, следовательно, — их спасение. Идея же «тайны» относится только к одному из этих двух событий. Упоминаемая здесь «тайна» есть «тайна Христова», в центре которой — Христос. Только через Него и в Нем евреи и язычники вступят в новое, равноправное сообщество. Позвольте мне кратко выразить отличие стихов 8 и 9 согласно стиху 8, центром благовестил Павла был Христос, согласно же стиху 9, — Церковь.

Третье отличие между этими стихами состоит в том, что в одном из них Павел говорит о своем служении язычникам, а во втором — всем людям. Необходимость этого была продиктована тем, что тайна касалась как евреев, так и язычников. Послание призывало к воссоединению в новом Божьем обществе, которое также является вновь сотворенным. Возможно, поэтому-то в стихе 9 Павел описывает Бога словами сотворивший все — Сотворивший Вселенную теперь начал новое творение и однажды закончит его. «Тайна» говорит и о том, что в конце концов Бог объединит все во Христе и под Христом (1:9—10). В стихе 9 Павел ставит идеи сотворения и искупления в один ряд — Бог, сотворивший все в начале, вновь будет творить все в конце.

в. Явить премудрость Божью небесным властям (ст. 10) Апостол расширяет горизонты. Несмотря на то что благо вестие в первую очередь обращено к людям, оно несет весть и ангелам, начальствам и властям на небесах. О чем здесь говорится?

Первым результатом проповеди «неисследимых богатств Христовых» и открытия «тайны» стали рождение и рост Церкви. Язычники и евреи приняли Евангелие, обратились и стали членами семьи Божьей и частью Тела Христа. Разумеется, это уже произошло, как Павел и пишет. «Тайна» не была лишь абстракцией, она приняла четкие формы на глазах у всех. И в этом новом феномене, в этом новом многорасовом человеке, была явлена мудрость Божья. Появление Церкви как общины спасенных и искупленных людей представляет собой всеобщее проявление Божьей силы, благодати и мудрости, выразившейся сначала в воскрешающем всемогуществе Бога (1:19—2:6), в Его неизмеримой благодати и благости (2:7), а теперь еще и в многоразличной премудрости. Слово polupoikilos, переведенное прилагательным «многоразличная», означало «многоцветная» и употреблялось для описания цветов, венков, вышитой одежды и тканых ковров. Более обыденное слово poikilos встречается в LXX при описании «разноцветной одежды» (АВ) или «богато украшенной одежды» (НМВ), которую Иаков дал своему младшему сыну Иосифу (Быт. 37:3,23,32). Церковь, как многорасовая, многонациональная община, подобна прекрасному гобелену — у каждого ее члена есть своя особая история обращения и жизненный опыт и каждый представляет собой уникальную личность. Никакое другое человеческое общество не похоже на Церковь — ее разнообразие и гармония удивительны и уникальны, это новое Божье общество, и разноцветные нити связей в Церкви есть лишь отражение разноцветной (или «многороскошной», по выражению Френсиса Томпсона) мудрости Божьей.

Так, по мере распространения по всему миру Евангелия, развивалась эта новая и разнообразная христианская община. Как будто разыгрывалась какая-то пьеса: история — театр, мир — сцена, а члены Церкви в каждой стране — актеры, Сам Бог — сценарист и режиссер... Акт за актом, действие за действием развиваются события... Но кто же зрители всего происходящего? Ими выступают небожители, начальства и власти на небесах. Мы будем относиться к ним как к зрителям пьесы спасения. Таким образом «история христианской церкви становится школой для ангелов»*.

 

*Маккей. С. 84.

 

Наше знание об этих духовных существах ограничено. Стоит быть осторожными, чтобы не уйти за рамки учения Писания в область абстрактных измышлений. Все же ясно, что эти существа не вездесущи. Апостол Петр говорит, что им не видна полная картина учения как ветхозаветных пророков, так и благовестие Апостолов Нового Завета о спасении во Христе, — именно в это «желают проникнуть Ангелы» (1 Пет. 1:10— 12). Подобным образом из стиха 10 мы можем сделать вывод, что Бог не открыл им Свой изначальный план о церкви, но решил чрез Церковь сделать его известным для них. Бог явил Свою славу людям через ветхое творение (вселенную); через новое творение (Церковь) Он открывает Свою мудрость ангелам. Не будет ошибкой утверждение, что даже если мы не видим ангелов, они видят нас. Они восторженно наблюдают за тем, как язычники и евреи становятся равноправными членами единого общества. Разумеется, глядя на состав Церкви, они постигают не только многоразличную премудрость Божию (ст. 10), но также и Его предвечное определение (ст. 11). Определение, которое Он исполнил во Христе Иисусе, Господе нашем, на арене истории, через Свою смерть и Воскресение, дарование Своего Духа, проповедь Евангелия и появление Церкви. Ибо в Нем (Христе) и чрез веру в Него все мы, евреи и язычники, имеем дерзновение и надежный доступ (ст. 12). Такую всеобщую доступность Бога через Христа для всех христиан реформаторы шестнадцатого века назвали «священством всех верующих», основной привилегией всех, кто во Христе, то есть фактически привилегией «Церкви», вселенской языческо-ев-рейской общины, о которой и пишет Апостол Павел.

Не думаю, что мне удастся закончить обзор этих стихов, особенно стиха 10, не упомянув о том, что появилось совершенно иное толкование, завоевывающее все большую популярность. Этот взгляд основывается на том, что слова о «началь-ствах и властях» понимаются не как ссылка на духовных существ (то есть ангелов или демонов), но скорее как упоминание политико-экономических структур человеческого общества. Подробнее я остановлюсь на этом вопросе в разделе, посвященном духовной войне с «начальствами и властями» в 6:12, сейчас мы лишь коснемся этой темы. Ее важность доказывают слова Д. Б. Карда о стихе 10: «Едва ли будет преувеличением сказать, что любое толкование Послания к Ефесянам проверяется этим стихом». Он считает, что Бог ставил Своей целью использовать Церковь не только для того, чтобы известить «начальства и власти», но искупить их, так как «даже такие могучие структуры власти, как светское государство, можно привести в состояние гармонии с любовью Божьей»*. Марк Барт тоже работал над идеей «космического» влияния Церкви: «Политические и социальные, культурные и религиозные силы, а также все другие учреждения, традиции, наши первостепенные и второстепенные задачи изобличаются в ее свидетельстве». Диктаторам и демократам, расистам и борцам за права человека, и т. д., и т. п. — всем этим и другим силам Бог дает уникальную возможность: они узрят в своей среде начало нового неба и новой земли»**.

 

*Кард. С. 66-67

*Барт, Ефесянам, 1. С. 365.

 

Так Барт объясняет нам роль Церкви, какой он ее себе представляет из стиха 10. Честно говоря, я чувствую себя весьма неуверенно, критикуя ученых подобного уровня, но, тщательно все взвесив, я все же заявлю: я не верю в то, что Павел говорил о социальных структурах на земле, когда писал о начальствах и властях на небесах. Также я не верю и в то, что, несмотря на их принадлежность, Павел решил сообщить им о мудрости Божьей, которую необходимо понимать как искупительную (в противоположность просто информативной) деятельность. Но более подробно на этом вопросе я остановлюсь в другой главе.

Повествуя об исключительной привилегии Апостола язычников, которая была дана ему Божьей благодатью, Павел рассказывает, зачем к нему обращался Бог. Во-первых, Он сделал известной тайну Своего плана Павлу (и другим Апостолам и пророкам, ст. 5) с помощью откровения. Во-вторых, Он поручил Павлу (и другим) проповедовать Евангелие по всему миру. В-третьих, Божья многоразличная премудрость и цель были открыты начальствам и властям через Церковь и ее рост. Это и есть круг божественной связи, ибо Благая весть была передана Богом Павлу, от Павла и других — всему человечеству, и от Церкви на земле— опять небесам, космическим силам. На каждом этапе средства общения изменялись. Непосредственным откровением Бог открыл Свой план Павлу, устным возвещением Евангелия эта весть распространяется сегодня, и видимой моделью (многонациональной христианской общиной) она в конце концов достигает невидимых зрителей. Ничто так не подчеркивает важность Евангелия и ничто так не являет его непреходящую важность, как эта программа по его вселенскому распространению.

 

Заключение

Основной вывод, который можно сделать при изучении первой половины гл. 3, — главой в Библии следует считать Церковь. Есть люди, которые строят некий тип христианства лишь на личных взаимоотношениях отдельного человека со Христом Иисусом и в конечном итоге не имеют ничего общего с церковью. Другие нехотя идут на уступки при обсуждении вопросов о членстве в церкви, но добавляют при этом, что они оставили экклесиологическое учение как безнадежное. Сегодня становится очевидным, что мы достаточно критично относимся ко многим традиционным церковным структурам и обычаям. Мы полагаем, что каждая церковь, на каждом месте, в любое время нуждается в реформе и обновлении, но нам необходимо быть осторожными, чтобы не умалить значение Церкви Божьей и не перестать замечать Его работу в истории. Можно с уверенностью сказать, что Бог не оставил Своей Церкви, хотя, возможно, многим и недоволен. Он по-прежнему строит ее и обновляет. А если Бог не оставил ее, как можем оставить мы? Она занимает центральное место в Его плане. Что же говорит именно этот отрывок о центральной позиции Церкви в Библии?

а. Церковь — центр истории

В стихе 11, как мы уже это видели, говорится о Божьем предвечном определении, которое также называется Его «планом» или «планом тайны» (ст. 9). Этот план, или определение Божье, сложившееся от вечности, было «сокрыто в веках» (ст. 9) и «не было явлено сынам человеческим в других поколениях» (ст. 5). Теперь же Бог исполнил его во Христе Иисусе, Господе нашем, совершив Свою историческую работу по спасению и провозглашая его по всему миру. В чем же состоит эта извечная цель, или определение, которое теперь действует в нашей истории, этот божественный план, который принадлежит как истории, так и вечности? Он касается церкви, касается сотворения нового, воссоединенного со Христом Иисусом. Вот что такое «тайна», сокрытая от веков, но теперь открытая нам.

Правильно ли мы видим историю? Все мы изучали ее в школе и, возможно, считали ее (как, например, я) ужасно скучной. Мы должны были запоминать какие-то даты, имена царей и цариц, правивших нашей страной. Но в чем смысл истории? Был ли прав Генри Форд, который сказал в 1919 году, обвиняя в клевете газету Chicago Tribune, что «история - это вздор и пустая болтовня»? Следует ли называть историю случайной последовательностью событий, где любое следствие вызвано своей причиной и каждая причина влечет за собой следствие, а все вместе есть лишь бессмысленное развитие человеческих судеб? Неужели Маркс был прав в своем диалектическом понимании исторического процесса? Или существуют другие ключи для понимания истории?

Христиане, в отличие от других, придерживаются мнения, что историю создает Бог. Бог действует, переходя от извечных планов, через историческую проработку и открытия, к некоему кульминационному моменту в истории, а затем вне ее к другой вечности будущего. Такое понимание времени, как и то, что в центре Божьего предвечно-исторического плана стоит Иисус Христос и Его искупленный и воссоединенный народ, ясно выражено в Библии. Думается, было бы полезно сравнить методы светских и библейских историков.

Светская история фокусирует свое внимание на королях и королевах, президентах, политиках, военных и других очень важных персонах. Библия же концентрирует внимание на группе людей, называемой «святые», которую составляют зачастую маленькие, незначительные, неважные люди, но которые в то же время называются Божьим народом. Они «неизвестны» (для мира), но нам сказано, что их «узнают» (2 Кор. 6:9).

Светская история изучает войны, сражения и мирные договоры, за которыми следует еще больше войн, сражений и мирных договоров. Библия же уделяет внимание борьбе между добром и злом, победе Иисуса Христа над силами тьмы. Эта Книга говорит о мире, к которому пришли через пролитие Его крови, и несет весть о прощении всех бунтовщиков, приходящих к покаянию и вере.

Светская история изучает также изменяющуюся карту мира, аннексию территорий, то, как одни народы уничтожают другие, подъем и падение различных империй. Библия же сосредоточивает внимание на многонациональном обществе, называемом «Церковь», у которого нет территориальных границ, которое провозглашает не что иное, как принадлежность всего мира Христу, чья империя никогда не прекратит своего существования.

Конечно, я нарисовал разницу между историей светской и библейской слишком категорично. Библия также ведет рассказ о величайших империях (например, Вавилоне, Египте, Греции и Риме); и правдивая светская история не сможет пройти мимо факта существования Церкви. И все же это вопрос точек зрения, приоритетов. Живой Бог есть Бог всех народов мира, но в сфере вселенского человеческого общества существует «народ завета», Его новое общество, начало Его нового творения. С этим-то народом Он и связал Себя вечным обетованием: «Я буду их Богом и они будут Моим народом».

б.      Церковь — центр Евангелия

Многие из нас воспринимают Евангелие слишком уж лич-ностно. «Христос умер за меня», — говорим мы, а затем поем о небе: «О, какая слава ожидает меня там!» Но в конечном счете оба эти высказывания истинны. Что касается первого, то Апостол Павел однажды сам написал: «Живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал. 2:20); что же до так называемой «песни славы», то Евангелие обещает «славу» верующим на небесах. Но это далеко не полное понимание Евангелия. Из 3 главы Послания к Ефесянам видно, что Евангелие говорит не только о Христе, но и о «тайне» Христовой. Павел проповедует Благую весть о неисследимых богатствах Христовых. Это значит, что Христос умер и воскрес не только для того, чтобы спасти грешников, подобных нам, но также и для того, чтобы создать абсолютно нового человека. Не только искупить наш грех, но также усыновить нас, приняв в семью Божью. Не только воссоединить нас с Богом, но и друг с другом. Именно такая Церковь становится неотъемлемой частью Евангелия. Евангелие есть радостная весть о новом обществе и о новой жизни.

в.      Церковь — центр христианской жизни Примечательно, что Павел завершает этот раздел так же,

как и начинал его (ст. 1). Вновь звучат слова о его личных страданиях за язычников. Им-то он и адресует следующее увещевание: посему прошу (вас) не унывать при моих ради вас скорбях, которые суть ваша слава (ст. 13). «Слава» и «страдание» постоянно стоят рядом в Новом Завете. Иисус говорил, что войдет во славу через страдания и что Его последователям придется идти тем же путем. Здесь же Павел пишет нечто иное, он обещает, что его страдания принесут славу им (его читателям из язычников). В это время он страдал в заключении как герой, твердо стоящий за принятие язычников в новое Божье общество. Он был настолько убежден в божественном происхождении своего видения, что готов был заплатить любую цену за возможность увидеть, как все это станет действительностью. Вот чем измеряется забота Павла о Церкви.

Конечно, сегодня мы понимаем, что Павел не был исключением. В конце концов он был Апостолом язычников, он получил особенное откровение и выполнял особенное поручение, поэтому его страдание за Церковь не удивительно. И тем не менее этот принцип применим ко всем христианам — если Церковь стала центром в Божьем плане, что видно и из истории, и из Евангелия, она также должна быть центром и нашей жизни. Можно ли относится с легкостью к тому, к чему Бог относится серьезно? Как мы смеем считать не слишком нужным то, что Бог установил в центре? Мы должны стремиться стать ответственными членами церкви, деятельными в местных проявлениях вселенской Церкви. Мы не имеем права далеко отойти от новозаветных идеалов нового Божьего общества. Нет ничего хуже механических, бессмысленных богослужений и ледяного общения, испорченного соперничеством, которое превращает Вечерю Господню в фарс; нам должны быть чужды стремление к изоляции, превращающее церковь в гетто, безразличное отношение к внешнему миру и его боли. Если же подобно Павлу мы будем видеть в Божьем новом обществе семью, местопребывание Бога, то, над чем Бог работает в этом мире, то нам захочется все более живых богослужений, заботливых взаимоотношений и у нас появится чувство сострадания ко всем. Другими словами (опять повторяя вслед за Павлом), мы будем готовы молиться, работать и, если возникнет необходимость, страдать, чтобы воплотить это видение в жизнь.