Питер Мастерс

Люди высокой цели

ПУТЬ ЖИЗНИ КОМПОЗИТОРА

Феликс Мендельсон

Четырнадцатилетний Моисей Мендельсон прибыл в Берлин в очень плачевном состоянии. Он был изнурен долгим путешествием и покрыт пылью с головы до ног. Тощий и неуклюжий на вид, он к тому же носил на себе особое клеймо, каким на то время обозначали евреев. Он пришел один и стоял перед стражей у главных городских ворот, желая, чтобы его пропустили в город. Когда его спросили, для чего он пришел, он, заикаясь, попытался произнести единственное известное ему слово на немецком языке: "Lernen" - учиться.

Стража отослала его к воротам, через которые впускали скот, так как евреям запрещалось пользоваться главным входом, и в книге регистрации тех дней сохранилась запись: "Сегодня через ворота пропустили шесть волов, семь свиней, одного еврея." Это произошло в 1743 году. Прошло шесть лет - и смуглый маленький горбун стал самым дерзким писателем и философом в Берлине. К 1767 году он так хорошо овладел немецким языком, что мог уже не просто произнести единственное известное ему слово, а напечатал множество популярных книг.

Моисей был творческим писателем и гениальным мыслителем с неукротимым характером. Авраам, его старший сын из восьми детей, был совершенно иного склада. Он был высокого роста, красивый, несколько медлительный в движениях, и сумел организовать огромный банк, имея небольшой капитал. Богатый, степенный и консервативный во взглядах, он никогда ни с кем не ссорился и хранил банковские вклады с непоколебимой надежностью. Но та искра огня, которую зажег Моисей Мендельсон, поднявшись из нищеты, принесла славу его внуку.

Феликс Мендельсон родился в 1809 году, в год смерти Гайдна и за год до рождения Шопена. Богатство и роскошь окружали Мендельсона со дня его рождения, чего были лишены многие композиторы. Одно лишь омрачало его судьбу - он родился евреем. Этот факт многие годы очень беспокоил его отца, так как по закону государство при желании могло бы в одну ночь лишить его всего капитала и имущества. Как еврей, проживающий в Берлине, он считался бесправным.

Естественно, что Авраам Мендельсон всячески скрывал свое богатство и хранил свое сокровище в стенах простого дома. Он очень беспокоился за судьбу своих детей. Почему они должны были сносить насмешки и презрение со стороны берлинцев-антисемитов тех дней?

Авраам Мендельсон не был приверженцем иудаизма, так как не верил, что Бог сверхъестественным образом имел дело с евреями, как об этом повествует Библия. Поэтому он был потрясен доводами своего брата, который заявил: "Человек может сохранить верность угнетаемой и преследуемой религии и сносить пожизненные преследования своих детей до тех пор, пока считает, что она служит единственным путем спасения. Но как только он перестает в это верить, он считает для себя варварством придерживаться ее."

Как-то в детстве Феликс вернулся вечером домой из певческой школы, горько плача. Подбежав к отцу, он рассказал, как дети насмехались над ним, когда они исполняли песнопения "Страсти по Св. Матфею". Они кричали: "Посмотрите на этого еврейского мальчика, поющего Христу!" Услышав все это, отец тут же принял решение. На следующий же день он повел своих детей в лютеранскую церковь, где с помощью нескольких капель воды их окрестили в христианскую веру, признаваемую государством. Родители прибегли к защитной мантии христианства, через какое-то время заявив о формальном членстве в церкви.

Принятие христианства богатым банкиром было чисто номинальным актом, о чем свидетельствуют его письма к дочери. "Существует ли Бог? - спрашивал он. - Живем ли мы? Если да, то где и как? Я не знаю ответа ни на один этот вопрос, и поэтому и тебя никогда не учил ничему, касающемуся этих вопросов." Поэтому хотя дети Мендельсона и числились христианами, но никаких христианских убеждений у них не было. Принятое семьей протестантское вероисповедание осталось для них безжизненной, хотя и популярной, формой религии и привело к тому, что многие члены семьи навсегда отвергли ее.

Музыка значила для Мендельсона намного больше. Она завоевала его сердце, когда ему было всего лишь шесть лет, а в девять лет он уже мог давать публичные фортепьянные концерты. В десять лет он начал сам сочинять музыку и за восемнадцать месяцев написал около пятидесяти сочинений. Самым замечательным событием его юности было выступление перед знатоками музыки Германии, которые дали его игре самую высокую оценку. Мендельсону было тогда двенадцать лет.

Его учитель, известный музыкант Зельцер, организовал для него выступление перед министром государства Гете и некоторыми знаменитыми музыкантами. Перед тем, как Мендельсон вошел в богато обставленную гостиную Гете, Зельцер самым серьезным образом обратился к собравшимся именитым музыкантам с речью: "Я вошел первым, чтобы попросить вашей благосклонности. Сейчас вы встретитесь с двенадцатилетнем пианистом, игра которого поразит вас, а его композиторские способности удивят вас вдвойне. Если вы захотите польстить ему, пожалуйста, сделайте это умеренно, в тональности До-мажор, самой бесцветной тональности. До сего дня мне удалось сохранить его от тщеславия."

Феликс вошел в комнату. Он был хрупкого телосложения с длинными черными волосами и на вид был младше своих лет. Как только он начал играть, его слушатели выпрямились и застыли в креслах. Сосредоточенное внимание смешалось у них с чувством изумления.

В этот же день Феликс выступал перед еще большей аудиторией, состоявшей из знаменитых музыкантов. Один из присутствующих музыкантов поделился впечатлениями: "Нежная мелодия преобразилась в волнующий напев, который он сыграл сначала на басах, затем продолжил сопрановым голосом, вплетая прекрасные диссонансы и создавая бурную фантазию, похожую на огненный поток... Все собравшиеся были поражены словно громом... Маленькие руки мальчика производили обилие звуков, создавали труднейшие их сочетания; пассажи громыхали и падали вниз, как жемчужные россыпи!"

Прекрасные способности и мастерство юного Мендельсона были настолько очевидны, что знаменитый пианист Мошель записал в своем дневнике: "Феликс - чудо. Одаренные дети просто ничто в сравнении с ним! Этот мальчик уже зрелый исполнитель."

Феликсу было шестнадцать лет, когда его отец решил купить один из самых красивых особняков в Берлине, который утопал в зелени роскошных лужаек и садов. Здесь дружелюбный, энергичный гений проводил время в окружении многих друзей из самых богатых семей города. Они вместе читали Шекспира, который только что стал доступен читателям в Германии, молодежь организовала хор и оркестр и избрала местом своих развлечений особняк Мендельсона. Здесь перед ними открывались большие возможности, они могли развивать свой художественный вкус, общаться, беседовать, спорить и шутить с потомками лучших семей Пруссии. Такая обстановка как нельзя лучше содействовала творческому развитию начинающего композитора.

Именно среди роскошных садов в стенах величавого особняка жарким августовским вечером у Мендельсона зародилось первое его музыкальное произведение, имевшее большой успех. Он сидел один. Легкий летний ветерок разносил благоухание цветущих кустов в теплом ночном воздухе, стремительно порхали светлячки, и в его душе родилась мелодия, которую он назвал "Сон в летнюю ночь". Он вспоминал: "В ту ночь я открыл для себя Шекспира."

Но чуткая душа Мендельсона искренне желала для себя еще одной встречи. Он, как и все его молодые богатые друзья, жил настоящим. Они процветали, льстили друг другу, гордились, проводили время в развлечениях, надеждах и стремлениях к лучшему. Но какая цель была за всем этим? Его семья перешла из иудейства в христианство, но ни его отец, ни мать не верили в новую веру больше, чем в старую. Даже различные знаменитые богословы, посещавшие их семью с тем, чтобы поразвлечься с отцом, казалось, были более заинтересованы в том, чтобы опровергнуть христианство, а не утвердить в следовании по этому пути. В Германии тогда было модным высмеивать богодухновенность и авторитет Библии.

Может быть, ответ был в католической вере? Как только у Феликса появилась возможность во время обучения в берлинском университете, он решил ознакомиться с верованиями Рима. Но прежде чем начать исследования, он познакомился с музыкой Баха. Звуки музыки Баха, великого протестантского композитора предыдущего столетия, долго звучал в ушах музыканта.

Один из друзей Мендельсона упомянул, что музыка Баха сухая и механическая, и Феликсу пришлось организовать хор из шестнадцати голосов, чтобы доказать ему обратное. У него появилось благоговейное отношение к "Страстям по Матфею", и ему очень хотелось, чтобы это произведение было исполнено в Берлине. В 1829 году отмечался столетний юбилей со дня написания этого произведения, и появилась прекрасная возможность исполнить его. По такому поводу с помощью своего друга, певца Эдварда Девриена, Феликс создал оркестр и хор из 400 певцов. Когда наступил день исполнения и дирижировал Феликс, то исполнение было встречено бурными аплодисментами со стороны берлинской публики.

Мендельсон же прочувствовал произведение не просто с музыкальной и драматической точки зрения. В нем появилось глубокое преклонение перед самой духовной сутью этих "Страстей", что и привело его к вере в страдания и смерть Христа как искупительную жертву за грехи человека. Он твердо поверил в богодухновенность и непогрешимость Слова Божьего.

Известно, что среди всех друзей Феликса по университету был только один, который разделял его взгляды. Этот молодой человек обучался в Берлине на пастора лютеранской церкви. Кроме встреч и разговоров со своим другом, Мендельсону, в его поисках истины, могли помочь только Библия и Бах. Он искал смысла жизни на том пути, который высмеивали его семья и друзья.

Сразу после триумфального исполнения "Страстей по Матфею", Феликс впервые посетил Лондон, который он описал, как "самый величайший и наиболее запутанный исполин на земле. Все крутилось и вертелось вокруг меня, неся меня в водовороте". Он посетил Уэльс и Шотландию, где выступал на публике и где хорошо известный случай в Фингал Кейв послужил к зарождению Гебридской увертюры.

По возвращении домой ему было предложено сочинить что-либо к празднованию трехсотлетней годовщины Аугсбургского вероисповедания Лютеранской церкви. Это предложение пришлось ему по душе, и он начал изучать жизнь Лютера.

Он был глубоко потрясен, читая о духовных исканиях реформатора. Искание правды и принятия Богом у Лютера было еще более настойчивым, чем у него самого. Неудачная попытка Лютера найти Бога в стенах монастыря, его открытие того, что Бог открывает Себя сокрушенным сердцам чрез веру во Христа, драматическое переживание Лютера при обращении его к Богу и его высокие достижения, сделанные при содействии Божьем - все это глубоко запало в душу Мендельсона. Его переживания нашли отражение в симфонии Реформации, в самой сильной части которой содержится парафраз гимна Мартина Лютера "Твердыня наша вечный Бог". Позднее он всегда имел при себе копию гимна Лютера, что служило ему духовной помощью и ободрением.

Когда Лютер в двадцать один год приехал в Рим, он приехал не в поисках истины. Он уже пришел к пониманию того, что католицизм является лжерелигией, не имеющей под собой библейского основания. Его интересовало музыкальное служение в католической церкви, но он категорически отвергал канты, говоря: "Поистине, в Библии нет основания для столь монотонного песнопения. Все в ней свежо и истинно, и способ выражения в ней настолько хорош и оригинален, насколько только возможно."

Во время поездки Мендельсона в Италию он встречался там с Берлиозом, который записал в дневнике впечатления от этих встреч: "Я глубоко убежден, что М. является одним из величайших умов нашего столетия... Он принадлежит к тем искренним душам, которых так редко можно встретить. Он искренне верит в учение лютеранской церкви, и я несколько раз приводил его в возмущение тем, что смеялся над Библией."

Реакция Феликса на бесчисленное множество священников, суеверие и религиозную пышность и ритуалы в Риме заставили его стремиться на родину, и он записал: "Благодарение Богу, что столь высоко восхваляемое средневековье позади и никогда не вернется."

Мендельсон был очень противоречивым человеком. Красота природы вызывала в нем романтическое настроение, окружение друзей способствовало проявлению юмора, удары жизни содействовали возрастанию в нем настойчивости, которую он унаследовал от своего отца, а горе и тоска вызывали в нем мрачную и продолжительную депрессию. Ему были чужды поверхностность и бегство от проблем жизни. Например, в канун Нового года он еще раз пересматривал свои неудачи и проступки. В этот период он искал прощения у всемогущего Бога, иначе не имело смысла приносить обеты и исполняться благими намерениями. "Люди встречаются друг с другом и бездумно, шутя, желают друг другу счастья, таким образом желая избавиться от тоски, смеясь и выпивая, и не могут достичь цели....Я нашел, что все это не приносит результата. Предновогодние дни - это дни искупления, и каждый человек должен провести их наедине с собой."

С появлением Итальянской симфонии слава Мендельсона еще более возросла, и он поднимался все выше и выше, испытывая творческое удовлетворение и успех. Но внезапно для него наступили дни горького разочарования в жизни, когда престижная музыкальная академия в Берлине отказала ему в назначении на должность нового директора. Невзирая на искания Бога, Мендельсону стало ясно, что в этом мире он еще держится за очень многое, и ему слишком трудно перенести такой удар по своему самолюбию. Он покидал город своего детства подобно подстреленному оленю и принял назначение на должность генерального директора музыкального театра в Дюссельдорфе, став непосредственным участником его жизни.

Все эти обстоятельства послужили во благо его души. Его отвергли в Берлине, и он извлек из этого урок - не собирать сокровище на земле, а его работа в театре открыла ему глаза на то растление и разложение, которые способствуют приобретению этих сокровищ на земле. Работая в театре, он открыл для себя, насколько люди там неискренние и нравственно разложившиеся, его это очень угнетало, и он старался бороться с этим.

Духовный опыт Мендельсона нельзя сравнить с драматическим обращением апостола Павла, которого осиял небесный свет - и он ослеп, но он сделал для себя то же открытие - христианином является человек, который пережил обращение и стал новой тварью во Христе. "Прежнее прошло," - говорит Павел, а с ним ушли и старые побуждения и желания. В этом Феликс мог сравнить себя с Павлом. И потому неудивительно, что первым его хоровым произведением был "Св.Павел", и один из его ближайших друзей отметил: "Не мы выбираем тему, а тема - нас."

Когда Мендельсон начал работать над "Св.Павлом", он недолго раздумывал над тем, кого бы ему избрать в качестве сотрудника и советника для написания текста. Его выбор пал на своего старого доверенного друга, когда-то бывшего студента богословского факультета, а теперь пастора лютеранской церкви. Вначале пастор не соглашался на эту новую роль, говоря: "Господь по Своей великой милости поручил мне дело проповеди. Я думаю, что я не гожусь для того дела, о котором ты меня просишь." Но Феликс хотел, чтобы его советником был человек, который верил чистому, неповрежденному Евангелию и богодухновенности Св.Писания. Таким был его друг.

Когда умер его отец, Мендельсон, как никогда прежде, отождествил себя со словами ап.Павла. Его последняя опора рухнула, и оставила ему надежду более постигать ту новую жизнь, которую Бог дал ему - жизнь человека, пережившего обращение. В течение нескольких недель он углубленно изучал труды Павла. Повсюду его можно было видеть с Библией и томиком истории ранней церкви в руках. Ему было двадцать семь лет, когда был впервые исполнен "Св.Павел". Труд над этим произведением отражал усилия искреннего верующего донести весть о Боге и прославить Его самой манерой изложения.

Мендельсон считал, например, что человек не должен исполнять своим голосом голос Христа, так как это является нарушением второй заповеди. И он избрал хор из женских голосов, чтобы уйти как можно дальше от этой ошибки.

Публика, привыкшая думать о Мендельсоне как о романтической фигуре, с энтузиазмом отреагировала, когда он в возрасте двадцати восьми лет женился на Цецилии Жанрено, семнадцатилетней прекрасной и застенчивой девушке. Цецилия была дочерью пастора и разделяла христианские взгляды Феликса, и их брак стал известен как один из самых счастливых браков века. Почему в этот период своей жизни он начал писать музыку на слова 41 псалма - "Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже"? Может быть, потому, что блистательный круг его молодых друзей, центром которого он являлся, презирал его религиозные убеждения и высмеивал его очевидную любовь к Спасителю? "Слезы мои были для меня хлебом день и ночь, когда говорили мне всякий день: "Где Бог твой?"

Мендельсон убедился, что человек может быть одиноким в этом людном мире. Точно так же, как он, подобно ап.Павлу, пережил опыт обращения, он начал понимать путь пророка Илии, отвергнутого всеми, и эту тему он избрал для своей последующей работы. В своем письме к другу он назвал пророка Илию "сильным, ревностным, сердитым и мрачным по отношению к оппозиции, массам, а в действительности и ко всему миру".

Когда Фредерик Вильгельм IV вступил на престол Пруссии, в числе своих первых мероприятий он предпринял действия по организации Национальной академии искусств и убедил Феликса Мендельсона стать в нем директором Музыки. Именно для получения этой должности его пригласили на прием к королеве Виктории и принцу Альберту в Букингемский дворец. Принц особенно пожелал, чтобы он попробовал недавно установленный во дворце новый орган. Мендельсон проигрывал на нем отрывки из "Св.Павла" и, к своему удивлению, обнаружил, что королева и принц подпевают ему. Они провели за игрой и пением дольше предполагаемого времени, и на прощанье королева подарила композитору один из своих перстней в знак признательности и любви.

Прежде чем была завершена работа Мендельсона над "Илией", он написал еще несколько духовных сочинений и псалмов, включая всемирно известный "Гимн хвалы" и английский гимн "Услышь мою молитву". Когда появился "Илия",то он произвел громадное драматическое впечатление на многих. Но не все были довольны. Мендельсон подвергся тяжелым нападкам за свои верования в авторитет Библии и ее историческую точность. Как он, так и его помощник-пастор были выставлены на осмеяние за то, что полностью игнорировали взгляды либеральных богословов. Некоторые критики охарактеризовали произведение как "слабую помесь религиозной фантазии и ханжескую набожность пастора."

Мендельсон стремился через свое хоральное произведение выразить библейский взгляд на мир. Когда во время своего десятого и последнего посещения Англии сэр Юлий Бенедикт спросил его, какой отрывок из Ветхого Завета он ценит более всего, Мендельсон открыл Библию и прочитал: "Суета сует, все суета. Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? ...Все вещи в труде; не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием. Бывает нечто, о чем говорят: "смотри, вот это новое"; но это уже было в веках, бывших прежде нас." И со вздохом композитор добавил: "Кто бы мог переложить это на музыку?"

Во время своего последнего посещения Англии композитор, по личной просьбе королевы Виктории, дирижировал исполнением "Илии" в Лондоне. В конце выступления принц Альберт передал ему программу, на которой было написано: "Благородному художнику, который, несмотря на окружение почитателей Ваала обесцененного искусства, оказался благодаря своему гению и умению, в состоянии сохранить верность служения истинного искусства Великому Творцу, подобно еще одному Илии. Тому, Кто открывает нам единство Своего познания через всю тайну творения... с благодарной памятью подписано Альбертом."

Столь высокая королевская оценка была написана в мае 1847 года, когда Мендельсону было тридцать восемь лет. Спустя шесть месяцев великий композитор скончался в Лейпциге в расцвете сил после внезапной болезни, как и было им самим предсказано.