Джеймс И. Пакер, Уэнди Зоба

Джеймс Пакер отвечает на актуальные вопросы

5. Ответы на некоторые трудные вопросы

Как может любящий людей Бог осуждать их на адские муки?

Все думающие христиане, изучающие Библию, всерьез задаются вопросом о судьбе души человека после его смерти. В Писании четко обозначено: 1) ад действительно существует как состояние вечного, разрушительного для души наказания, определенного нам Богом за грехи; 2) ад, безусловно, станет уделом тех, кто не принял Иисуса Христа и отказался от предложенной Им вечной жизни; 3) ад — справедливое наказание для осужденных Богом за творимые ими беззакония и жестокость.

Иисус пришел спасти грешников, заслуживающих горения в пламени преисподней. Каждый поверивший в Него будет прощен, оправдан и принят в вечности и тем самым избавлен от грядущего гнева. Но что будет с теми, кто не имеет в себе живой веры: фарисеями, «добрыми язычниками», жившими еще до Рождества Христова, с теми, кто по не зависящим от них причинам либо никогда не слышал спасительную весть либо ознакомился с ней не полностью или в искаженном виде? И как быть жителям тех стран, в которых христианство находится вне закона, а общественные и культурные условия направлены против верующих? Какая судьба ждет тех, кто настолько не приемлет христиан, что всеми силами пытается нанести им вред и лишает их возможности свободно исповедовать свою веру? Неужели все они погибнут?

Сторонники универсализма полагают, что в конечном счете спасутся по милости Божьей все до единого. Очень удобная точка зрения! Следуя этой теории, можно не беспокоиться за судьбу язычников, атеистов, последователей нехристианских религий, жертв современной секуляризации, то есть миллионов взрослых, никогда не слышавших Благой вести, и миллионов детей, умерших, не успев ничего узнать о ней. Каждый чувствительный к чужой беде христианин якобы должен всей душой принять эту теорию, ведь она избавляет нас от болезненных переживаний.

Однако нигде в Библии вы не найдете ни слова, подтверждающего возможность спасения, одинакового для всех, а некоторые фрагменты Писания весьма недвусмысленно повествуют о пропащих душах. Теория универсализма представляет собой богословское измышление, принижающее значение этих новозаветных высказываний в пользу «прорыва в новозаветном мышлении», как его называют сторонники этой теории. С их точки зрения, в карающей деснице Божьей проявляется наставляющая нас Его любовь, в которой мы все в конце концов обретем спасение.

Как бы хотелось поверить в эту теорию, но в словах Писания о грядущем суде ничего не сказано об этом, а контраргументы выглядят абсолютно убедительными. Теория универсализма игнорирует библейское учение о безусловном и окончательном выборе человека в отношении своей дальнейшей судьбы в вечности. Бог «воздаст каждому по делам его: тем, которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и бессмертия, — жизнь вечную; а тем, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, — ярость и гнев. Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое… Напротив, слава и честь и мир всякому, делающему доброе… Ибо нет лицеприятия у Бога» (Рим. 2:6–11). Этими словами Павел подтверждает справедливость Господа, соответствующую классическому пониманию справедливости, определяющей судьбу каждого человека. Именно об этом и сказано в Писании.

Теория универсализма отрицает Самого Христа, Который учил людей любыми способами избегать ада. Если действительно спасется каждый, то Христос, выходит, был несведущ (то есть не знал, что все спасутся) либо нечестен (знал, но скрывал, пытаясь обманом и устрашениями ввести людей в Царство Божье).

Представления универсалистов о великой милости, спасающей после смерти даже неверующих, ставит новые вопросы. Если Бог способен привести к вере всех без исключения, почему Он не сделал этого еще при жизни каждого, кто слышал Благую весть? Если же Бог не может обратить всех знакомых с Писанием, как мы можем быть уверены в том, что Он сделает это после их смерти? Доктрина Бога в теории универсализма лишается логической последовательности.

Таким образом, универсализм как теория о судьбе несостоятелен. На самом деле, окончательным будет выбор, сделанный человеком еще при жизни. Следовательно, главная наша задача заключается в удовлетворении первой и основной потребности наших падших, погрязших в грехе братьев, идущих прямиком в ад, — в знакомстве их с Благой вестью. «Я должен и Еллинам и варварам… благовествовать, — пишет Павел. — Ибо „всякий, кто призовет имя Господне, спасется“. Но как призывать Того… о Ком не слыхали? Итак, вера от — слышания, а слышание — от слова Божия» (Рим. 1:14–15; 10:13–14, 17; см. также Иоил. 2:32).

 

В Послании к Евреям (9:27) говорится: 

«…человекам положено однажды умереть, а потом суд». 

Можно ли обратиться к вере после физической смерти?

Слово «однажды» в устах автора Послания к Евреям имеет значение «однажды и навсегда», но вовсе не «один раз из двух или многих возможных». Смерть, однажды случившись, в корне меняет порядок вещей, и ее повторение невозможно. Вот какое значение имеет это слово, употребленное в Послании к Евреям (9:26–28) по отношению к искупительной крестной смерти Иисуса.

Невозможность повторения физической смерти ясным образом показывает — нам придется пожинать то, что мы посеяли в этом мире. Этому Иисус учит нас в притче о жесткосердном богаче и нищем Лазаре (см. Лк. 16:19–31), а также обещанием о страшной смерти во грехе (см. Ин. 8:21–23). Об этом же говорит Павел, когда утверждает, что в Судный день каждый получит судьбу по делам его. Смерть и суд в Новом Завете рассматриваются только таким образом.

Среди современных богословов нет общего мнения по этому вопросу. Некоторые из них полагают, что, не приняв Христа при жизни, можно сделать это после смерти и все равно обрести спасение. Другие связывают с этой точкой зрения свое понимание Божьей милости, по которой, как они считают, Бог должен каждому дать полное представление о Благой вести на понятном ему языке, поскольку она несравненно больше, чем та, что мы слышали в этой жизни. Третьи, подобно уже упоминавшимся здесь сторонникам теории универсализма, считают, что рано или поздно все окажутся на небесах пред Богом, поэтому Он должен тем или иным образом понуждать нас Своею любовью приходить ко Христу. Нелс Ферре недавно описал ад как место, где существуют «школа и дверь». Когда души, пребывающие в аду, уверуют во Христа, они покинут преисподню, и ад опустеет. Но такая точка зрения не соответствует библейскому учению и отражает неадекватное понимание обращения ко Христу.

Мы не будем здесь говорить о том, что чувствует человек сразу после смерти и насколько эти ощущения отличаются от ощущений живого. В Писании ничего не сказано о милости, которая обращает в веру душу, оказавшуюся за смертельной чертой. Таким образом, мы делаем вывод: нежелание неверующего человека при жизни принять Христа и Небесного Отца остается таковым и после смерти. Богу нет смысла хотя бы на миг продлевать спасительную весть, перенося ее в загробную жизнь. От этого уже ничего не изменится.

 

Если Иисус был воплощенным Богом, 

то как можно объяснить Его смерть? 

Разве вечный Бог может умереть?

В основе этого вопроса лежат современные путаные представления о том, является ли физическая смерть окончанием жизни человека, прежде жившего в ныне мертвом теле (точнее, жившего благодаря тому, что тело было живо).

Научный, философский, теоретический марксистский, светский, нерелигиозный и антирелигиозный материализм европейцев и американцев называет физическую смерть концом жизни. Все остальные люди начиная от древних египтян, греков и варягов и заканчивая нашими современниками, исповедующими любую религию или племенной культ, уверены в обратном. Историческое, то есть основанное на Библии, христианство также представляет собой часть этого мировоззрения. Представления о загробной жизни у всех разные, но абсолютная уверенность в ее существовании присуща столь широкому кругу мировых культур, что современный западный скептицизм выглядит по меньшей мере странно.

Поэтому в первую очередь следует говорить о неизбежности смерти для каждого из нас. Вместе с собой мы уносим и память, и образование, и творческие способности, и дружеские связи, и радость жить — все, что делает нас такими, какие мы есть. Смерть освобождает нас от всех ограничений физической жизни: недостатков, душевных травм, старения тела и разума, страданий, голода, болезни Альцгеймера, синдрома Дауна, спида и так далее. Слова, сказанные Иисусом уверовавшему разбойнику на кресте: «…Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23:43), справедливы для них обоих. И это так же верно и для нас с вами.

Будьте уверены: страх, боль и все другие известные нам спутники смерти — это наказание за грех. Для неверующих, то есть уже «мертвых по преступлениям» (Еф. 2:5), физическое умирание означает еще более глубокое вхождение в состояние смерти (а именно прекращение пребывания в Боге, которое в Писании и называется жизнью). Мы не должны забывать о том, что Иисус, приняв за нас наказание, «вкусил» смерть (Евр. 2:9) и тем самым избавил нас от нее. Возопив на кресте «…Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27:46), Иисус хотел сказать присутствующим при казни, а через них — всему миру о том, что за время мрака Он, в исполнение пророчества (см. первые слова 21-го псалма), испытал «глубокую» смерть, если можно так ее назвать. Ощущение того, что Бог оставил Его, было для Иисуса тем самым адом, в который Он вошел через распятие. Рабби Дункан со слезами на глазах однажды сказал своим ученикам: «Это было проклятие, но Он принял его с любовью».

Свершение этого события оказалось возможным благодаря воплощению предвечного Сына Божьего в обладающем сознанием человеческом теле. «…Слово (то есть Иисус) стало плотию…» (Ин. 1:14). С одной стороны, он не переставал быть Богом, а с другой — приобрел, подобно всем людям, плоть (тело), имеющую пространственные и времены€е измерения и все присущие повседневной жизни качества: славу, ограничения, уязвимость. Шекспир, как известно, сам играл в написанных и поставленных им пьесах, и этот пример можно считать отдаленным подобием со-Творцу Иисусу, прожившему жизнь обычного человека в мире, Им же сотворенном.

Здесь начинается тайна, недоступная нашему пониманию. Как, например, согласуются между собой человеческое и божественное начала? Как Сын сдерживал Свою божественную силу, чтобы не нарушать границы человеческой ограниченности? Он, оставаясь божественной личностью, прожил человеческую жизнь и принял человеческую смерть.

Не следует забывать о том, что для Иисуса смерть вовсе не означала конца жизни. Воскреснув из мертвых, Он явил этим силу, сотворившую мир и сделавшую возможным Его воплощение, а впоследствии приведшую Его к прославлению и воцарению на престоле одесную Отца, где и поныне Богочеловек пребывает в неразрывной и вечной связи с Отцом (см. Рим. 6:9–10). Подобные воскресение и прославление ожидают всех верующих. Смерть Иисуса обещает, что когда нам придет пора покинуть этот мир, Его любовь, поддержка, сочувствие и присутствие рядом с нами, перефразируя слова гимна Уильяма Уильямса, «упокоят нас в земле Ханаанской». Такова великая милость Господня.

Богословие существует не ради праздного любопытства, но для искреннего прославления Бога и служения Ему. Смерть Христа — самое верное тому подтверждение. Ответ на ваш вопрос мне хочется закончить прекрасными словами Чарлза Уэсли, современника Уильямса:

Бессмертный умер! Эту тайну

Кто сможет смертным объяснить?..

Перевод Любови Лазько

 

С какими проблемами столкнутся христиане в третьем тысячелетии?

Нам еще и еще раз предстоит опровергать мысль о равенстве всех религий, якобы ведущих к Богу. Безусловно, в Бога верят не только христиане, и некоторые благородные и гуманные идеалы и учения приверженцев иных религий заслуживают глубокого уважения. Но всем им недостает радости, надежды, уверенности и преданности агапе — любви, которую рождает познание Иисуса Христа. Их уверенность в том, что Иисус был одним из многих великих религиозных учителей мира, продолжает укрепляться.

Нам потребовалось два десятка лет, чтобы выбраться из трясины, называемой постмодернизмом, — недавно возникшей философии, в которой на первое место выдвигается релятивизм и нет ни единого упоминания об абсолютной истине. Мы должны неустанно говорить об этом в церквах, потому что Господь глаголит истину и христианская вера есть то, что Фрэнсис Шеффер назвал «истиной», то есть истиной неизменной, проникающей во все культуры и пронизывающей собой всю историю, истиной живой.

Нам также необходимо восстановить истинное понимание человеческой жизни, чувство величия души. Мы должны заново осознать, что Бог важнее, чем мы все вместе взятые, что наша будущая жизнь дороже настоящей, что счастье — это обетование небес, а святость — наивысшая ценность в этом мире, и что все на земле несовершенно и неполно. Такой взгляд воспитывает у христиан понимание важности повседневной жизни, которого сегодня так недостает многим из нас. Материализм и приверженность ценностям нашего мира проникли в плоть и кровь западных верующих, и нам предстоит очень много потрудиться, чтобы в новом тысячелетии избавиться от этих взглядов.

Благодарю вас за интересные вопросы.