Симон Геррит де Грааф

Обетование и избавление

Введение

В какую форму мы облекаем свои истории? Рассуждать пространно по поводу формы нужды нет. Этот вопрос, разумеется, очень важен, но рассказывать о событиях из библейской истории^[1] - это почти то же, что рассказывать любую другую историю. И так как об этом уже достаточно сказано другими, я ограничусь лишь несколькими необходимыми замечаниями.

Вам нужно не прочитать лекцию или проповедь, а рассказать историю. Это значит, что ваш рассказ должен выйти живым и ярким, чтобы дети смогли увидеть происходящее и ощутить себя участниками событий. Добиваясь этого, до предела насыщайте свое повествование деталями, какие только возможно извлечь из Писания. Рисуйте мысленные картины, призывайте на помощь воображение.

Ограничения здесь диктуются самим предметом обсуждения и целью, которую преследует наш рассказ. Ваша главная цель состоит не в том, чтобы развлечь детей, а в том, чтобы донести до них некую идею. Поэтому не допускайте, чтобы главная мысль затерялась в подробностях или утонула в волнах вашей фантазии. Особенно остерегайтесь этой последней опасности.

В любой поучительной истории присутствует главная мысль. Следовательно, должна в ней быть и кульминация. Если главная мысль выделена правильно, нет необходимости дополнительно ее драматизировать.

С какой целью мы рассказываем библейские истории? Мы рассказываем их для того, чтобы помочь детям уверовать, чтобы "подвигнуть их к вере". Именно для этого мы рассказываем библейские истории на благовестнических собраниях. Но какую цель мы ставим перед собой, рассказывая их в начальной школе?

Рассказывая библейские истории, мы должны стремиться к тому же, к чему стремился Бог, запечатлевая их в Слове Своем. Бог сделал это для того, "чтобы мы уверовали". Соответственно, и в начальной школе^[2], передавая детям знания, не следует упускать из виду эту цель. И даже если в вашем классе уже есть верующие дети, сути дела это не меняет. Вы рассказываете библейскую историю и для них, чтобы заново пробудить их веру, углубить ее и расширить.

Если цель нашего рассказа — подвигнуть детей к вере, значит, в нем должна содержаться одна главная мысль. Вам необходимо хорошо знать, что именно вы стремитесь донести до слушателей. Это сознание не позволит вам привнести в библейскую историю то, что не имеет к ней прямого отношения, или подойти к ней с предубеждением. В каждой такой истории Бог открывается нам по-особому. Очень важно, чтобы мы старались понять, что желает открыть нам Бог в отрывке, который мы рассматриваем.

Какова суть библейских историй? Размышляя о цели изложения библейской истории, мы неизбежно задумываемся о ее сути. Мы должны воспринимать Святое Писание как часть Божьего откровения о Нем Самом. Следовательно, это откровение Бога о Себе Самом и составляет суть библейских историй, которые мы рассказываем детям.

Бог открывается нам в благодати не иначе как через Своего Посредника. Иной путь благодатного откровения невозможен, и это – результат человеческого грехопадения. Поэтому, рассказывая любую библейскую историю – то ли ветхозаветную, то ли новозаветную, – вы должны повествовать о Христе. Таково второе требование к рассказчику библейских историй.

Но Христос – не только Посредник между Богом и человеком; Он также Глава завета, в котором Бог живет со Своим народом. Здесь высвечивается другая грань отношений Христа с нами: Он – Начальник Своего народа, последний Адам. Рассказывая о библейском Христе, вы непременно должны говорить о завете. Таково третье требование к рассказчику библейских историй. А теперь поговорим об этих трех требованиях подробнее.

Бог открывает нам Себя. Всякий раз, рассказывая библейскую историю, вы повествуете о Боге. Но говорить нужно не только о деяниях Божьих, но и о том, как Бог открывается нам в Своих деяниях, ибо все сказанное в Писании было написано для нашего научения и просвещения.

Не подумайте, что это происходит само собой. Если мы не уделяем время уединенным размышлениям над историей, которую собираемся рассказать, а бездумно следуем за ходом повествования, в результате выходит, что мы говорим о людях и их поступках, об их верованиях и прегрешениях. Конечно же, Богу также отводится место в этих историях: то там, то здесь Он вмешивается в ход событий, раздавая кому награду, кому наказание. И вот, сами того не замечая, мы добираемся и до "морали", то есть внушаем детям, что Бог будет поступать с ними по заслугам: за "хорошее" поведение наградит, а за "плохое" - накажет.

Осмелюсь сказать, что именно этот способ преподнесения детям библейских историй распространен более всего. Многие полагают, что таким образом библейская история сохраняется в ее изначальной простоте и непосредственности, но при этом они забывают передавать детям главное, что сообщает Библия: записанное свидетельство Бога о Самом Себе.

Писание - это пророчество^[3]. Оно остается пророчеством, даже когда описывает исторические события. Иначе говоря, каждая история в Писании приоткрывает нам некую грань Божьего искупительного замысла, хотя все они рассказывают об этом по-разному. И в каждой истории главным действующим лицом выступает Бог, открывающийся в деяниях Своих как Искупитель. И в каждой истории можно увидеть весь труд искупления.

Возьмем, к примеру, историю об Иосифе. Можно, конечно, сосредоточить внимание на жестоких братьях и на самом Иосифе, который возложил свое упование на Бога, а Бог, в свою очередь, спас его. Но, поступив так, мы упустим то главное, что составляет суть Писания: не кто иной как Бог повелел свершиться этим событиям, чтобы сохранить жизнь многочисленному народу. Попробуем теперь рассмотреть историю об Иосифе с этой точки зрения. Сразу же в центре нашего внимания оказываются Бог и Его народ. В некотором смысле Иосиф становится лицом второстепенным – всего лишь орудием в Божьей руке.

Объясню теперь, почему я не согласен с мыслью, что дети не в состоянии ничего усвоить, пока та или иная библейская история прочно не свяжется в их сознании с определенным персонажем. Обычно считают, что маленькие дети должны научиться воображать на месте библейского героя. Но ведь в таком случае главным действующим лицом становится сам герой, вместе со своими поступками, своей верой, своими заблуждениями, и тогда история, которую мы рассказываем, перестает быть историей откровения.

Признаю, что очень нелегко излагать эти истории как следует. Трудно бывает даже просто дать верное направление собственным мыслям. Прежде всего, мы обязаны всецело подчиниться Писанию и смыслу, который в нем заключен. Вдумчивое исследование отрывка неизбежно потребует от нас посвятить час-другой (а то и больше!) дополнительной подготовке, но тут уж ничего не поделаешь! Выбирать не приходится - ведь мы имеем дело с Писанием! И если мы не исполнены решимости рассказывать о Боге, Который есть начало и конец, Альфа и Омега, то лучше нам вообще не утруждать слушателя библейской историей. Но если нами движет непоколебимое убеждение, что с Бога начинается и Богом завершается наша история, тогда в соответствии с этим принципом мы должны строить свой рассказ, разумеется, делая при этом необходимые скидки на возраст детской аудитории.

Типичный детский грех – ставить на первое место себя самого. В жизни ребенка находится место для Бога – но лишь до тех пор, пока Бог держится па втором плане. Ответственно ли мы поступаем, потакая этой греховной наклонности наших детей'? Быть может, следует, напротив, всячески ей препятствовать? Всем известно, что ребенку трудно воспринять библейскую историю в нужном свете, – но не потому, что восприятие его ограничено, а потому, что сердцем он восстает против этого. В сущности, ребенок отводит Богу ровно столько же места в своей жизни, сколько и взрослый. Если же мы научим детей видеть в Боге средоточие человеческой жизни, наша главная цель будет достигнута.

Конечно, в библейских историях мы рассказываем и о людях. Мы говорим о том, что Бог совершил в них и через них, а затем об их отклике на деяния Божьи. Самое важное здесь – не забывать, что в этом отклике, точно в зеркале, отражаются деяния Божьи. Когда Иосиф, озаренный во сне светом Божественного откровения, становится носителем этого откровения и хранителем своего народа, на его долю выпадает множество невзгод (впрочем, отчасти и по его собственной вине). Это показывает нам, сколь велико значение Божьего откровения в жизни Иосифа. Подчеркивая это, мы учим детей иметь страх Господень, а не взирать на Иосифа как на образец нравственности.

Если бы мы могли уберечь детей от этой пагубной духовной самовлюбленности, которая, по существу, не имеет с духовностью ничего общего! Но заманивать людей на небеса – не наше дело! Следовательно, нужно заботиться о том, чтобы побуждать детей поклоняться не собственному спасению, а Богу. С самого начала мы должны ставить Бога в центре историй, которые рассказываем детям. Дети должны научиться видеть Его в каждом повествовании.

 

Как Бог открывает Себя в Посреднике

Грехопадение совершилось, а потому не может быть иного откровения благодати, кроме как в Посреднике. Эта мысль ясно видна повсюду в Писании – не только в Новом, но и в Ветхом Завете. Ведь Писание – это единое целое. Ветхий Завет говорит о Христе грядущем; Новый Завет – о Христе пришедшем.

Мы бываем несправедливы по отношению к Ветхому Завету, когда только и знаем, что выводить из его истории родословную Христа. Мы говорим, например, что Бог спас Израиль или послал Иосифа в Египет, желая уберечь от гибели Свой народ, с тем чтобы впоследствии среди этого народа мог родиться Христос. Это – вполне реальный аспект откровения. Этой линии мы должны держаться, поскольку она исходит из самого Писания. Но этого еще недостаточно.

Все Писание есть откровение Бога-Искупителя о Самом Себе. И каждое повествование говорит об искуплении через Посредника. Не следует понимать это так, будто весь замысел искупления явлен в каждой библейской истории. Мы верим в то, что откровение разворачивается постепенно, и при этом к нему не добавляется ничего нового. В принципе, уже в начале всех обетований (Быт. 3:15) об искуплении сказано все. Следовательно, зерно искупления заложено в каждой ветхозаветной истории. Наше дело - высветить это зерно в лучах новозаветного откровения. Покрывало больше не застилает наши глаза, когда мы читаем Ветхий Завет (см. 2 Кор. 3:14-16), ибо свидетельство Иисусово есть также Дух ветхозаветного пророчества (Откр. 19:10).

Посредник действовал на протяжении всей эпохи Ветхого Завета. Его труд начался не с пришествием Нового Завета. Ветхозаветная история уже насквозь пронизана Им, Он действует в людях, является в прообразах и тем самым возвещает о Себе. Им преисполнено все, и сама история, благодаря Духу Его, становится одним великим чудом.

Нам всегда будет крайне трудно объяснять события библейской истории, в особенности времен Ветхого Завета, если мы не будем исходить из того, что Посредник Сам страстно желает открыться нам. Даже с психологической точки зрения ветхозаветные истории оставались бы для нас загадкой, откажись мы от верного исходного пункта. Но как изумительно раскрывается перед нами Писание, стоит только сосредоточить внимание на Посреднике! Поступки ветхозаветных героев, их движущие мотивы, которые так часто приводят нас в замешательство, вдруг становятся ясными и понятными.

Если вы еще не догадались, к чему я клоню, давайте обратимся к трудной для понимания книге Есфирь. Имя Бога здесь даже не упомянуто. Но попробуйте, читая эту книгу, с самого начала разглядеть в ней Посредника. Тогда разъяснятся не только побуждения, руководившие Мардохеем, но и то, как Посредник воздействовал на его жизнь. И хотя некоторые действия Мардохея по-прежнему будут заслуживать критического отношения, мы сможем оценить их по-новому, понимая, что всякий прообраз, или прототип Христа, одновременно во многом противоположен Ему. В конце книги Есфирь сказано: "...Мардохей Иудеянин был... великим у Иудеев и любимым у множества братьев своих, ибо искал добра народу своему и говорил во благо всего племени своего". Это ли не близкий к совершенству образ Христа?

Снова должен сознаться, что рассказывать библейские истории с такой точки зрения очень и очень непросто. Прежде всего, мы должны увериться, что разглядели образ Посредника, раскрытый в Писании, и видим его в верном свете. Непозволительно прибегать к выхваченным то там, то здесь цитатам из Писания в подтверждение некоего взгляда на Христа. Чтобы узнать Его таким, каким Он открывает Себя в Ветхом, равно как и в Новом Завете, нужно приложить много терпения и усердного труда. К счастью, мы имеем ум Христов (1 Кор. 2:16).

До сих пор я говорил преимущественно о Ветхом Завете. Обычно считается, что гораздо легче говорить о Христе новозаветном, поскольку именно к Новому Завету мы обращаемся за сведениями о Нем. Но если мы взялись рассказывать историю о Закхее, давайте все-таки будем говорить, в первую очередь, не о нем, а о том, как в этой истории Христос открывает Себя.

Конечно же, мы не можем избежать разговора о библейских персонажах, подобных Закхею. Сам Господь Иисус Христос сказал, что по всему миру люди будут вспоминать Марию из Вифании. Но ведь мы должны говорить, прежде всего, о Том, Кто пробудил в сердце Марии столь великую любовь: в ней, точно в зеркале, отразилась Его любовь. С той же позиции мы должны подходить и к истории об Иуде: Кто же Он, этот Иисус, сумевший возбудить в человеческом сердце такую непримиримую ненависть к Себе?

Еще важнее помнить об этом, если мы не хотим говорить, главным образом, о людях, используя их веру как образец для подражания, а их грехи - как повод для предостережения. Вместо этого мы должны говорить о том, как во Христе открылась благодать Божья.

Как Бог открывает себя в завете со Своим народом. Господь Иисус Христос есть не только Посредник, но также и Глава завета, последний Адам. Таким образом, говоря о Нем, мы должны также говорить и о завете (предполагая, разумеется, представить Его таким, каким Он явлен нам в Писании). Очень может быть, что вам хочется рассказать "самую простую" историю "об Иисусе и о душе". Если так, то позвольте вам напомнить, что такой рассказ не будет иметь ничего общего с Писанием, ибо Слово Божье стремится открыть нам нечто гораздо большее, нежели просто рассуждения "об Иисусе и о душе".

Для некоторых людей вся суть Завета сводится к тому, что дети в глазах Бога и церкви каким-то образом учитываются вместе с родителями. Знакомы они и с "доктриной" о завете, против которой особо не возражают. Эти люди по-настоящему не понимают, что такое завет.

Завет, о котором идет речь, может быть сравним с браком, где обе стороны имеют некие права и обязанности. Мужчина и женщина, признающие эти права и обязанности, могут делиться друг с другом самыми сокровенными мыслями и чувствами. Подобным же образом Бог и Его народ дарят друг другу в завете глубокую взаимную любовь (Пс. 24:14).

Не будем забывать, что, хотя завет есть обоюдный договор, или обоюдное соглашение, данный завет исходит единственно от Бога. Предоставляя человеку определенные права, Бог тем самым ставит его наравне с Собой. Несмотря на противление человека, Бог связал Себя с ним узами завета благодати, возложил на Себя ответственность перед ним как участником завета. Он также научил человека, что значит соблюдать верность завету, и дал ему Христа – Главу завета, Того, Кто был способен исполнить Закон Божий вместо нас. Посредством Духа Его мы также учимся исполнять повеления Божьи. Достоверность завета благодати, таким образом, зиждется на деяниях, которые совершила и продолжает вершить одна из сторон.

Между Богом и человеком не может быть иного осознанного общения, кроме как в завете. Вне завета мы лишены всяких прав перед Богом; вне его не может быть и речи о каком-либо общении с Богом или о том, чтобы человек смог принести Ему в дар свое сердце и обрести взамен Его благословения. Поэтому утверждение, что впервые завет был заключен с Авраамом, покажется абсурдным любому, кто уразумел из Писания смысл завета.

В завете Бог неизменно подходит к Своему народу как к единому целому: ни в коем случае не к отдельным личностям. Благодаря завету весь народ покоится на незыблемом основании верности Божьей, и каждый человек в отдельности разделяет этот покой, будучи членом сообщества. Нам нет нужды постоянно произносить слово "завет" - в первых главах Библии о нем вообще не упоминается, – до тех пор, пока мы говорим детям о заветных отношениях.

Боюсь, это происходит не всегда - не исключая и тех моментов, когда мы рассказываем о Христе. Мы склонны представлять Его как Искупителя отдельных людей, но, поступая так, мы уже не можем говорить о Нем как о Главе завета. А ведь в Писании Он явлен именно как Глава завета.

Я уже ссылался на историю об Иосифе. Суть этой истории не в том, что сделал Бог для Иосифа, а в том, что Он сделал через Иосифа для Своего народа, чье развитие только начиналось в шатрах Иакова. Обращаясь к истории о Давиде, мы видим, что Писание не сосредоточивается на его личности. Давид представлен как глава своего народа. Повествование о Неемии должно восприниматься как история о восстановлении народа Израилева. Рассказ о Закхее, в свою очередь, следует понимать как историю о Христе, являющем Себя Своему народу. Говоря об Анании и Сапфире, мы рассказываем об общении людей в Духе и об откровении Божьем, явленном этим людям и в них во Христе. Люди всегда служат фоном, даже в историях, которые на первый взгляд представляются сугубо личными.

И это также осложняет нам изложение библейских повествований. Библейские истории трудны для детского понимания не потому, что разумом дети не способны воспринять их, а потому, что они отвергают их сердцем. Грех разделил людей, и каждый ребенок –индивидуалист от рождения. Каждый из нас существует в этом мире сам по себе, и воззрения каждого формируются независимо от других.

Если, рассказывая библейскую историю, мы подыгрываем этому индивидуализму, дети охотно принимают все, что мы говорим. Но можем ли мы себе позволить соглашаться с обстоятельствами, навязанными грехом, и "подсовывать" Благую весть, как подсовывает нам туалетное мыло рекламный агент? Или все-таки с помощью библейских историй мы должны стараться побороть этот индивидуализм?

Говоря о завете и о Христе, его Главе, вам необязательно примешивать сюда имя Церкви, поскольку вы и без того уже о ней говорите. Таким образом, мы, до некоторой степени, разрешаем один из самых трудных вопросов: как рассказывать детям о Церкви – народе Божьем? Осознание Церкви крепнет благодаря такому изложению библейских историй. Это, в свою очередь, поможет детям осознать смысл крещения. Крещеные дети уразумеют значение этого таинства; некрещеные, обретя Божье благословение, будут желать крещения всем сердцем.

Готов оспорить и утверждение, будто бы мы не можем говорить о завете детям, рожденным вне его и не имеющим его печати. Господь Иисус Христос Сам доказал это. Когда сотник обратился к Нему, прося исцелить его слугу, Иисус отвечал: "Прийти ли Мне исцелить его^[4]? Тем самым Он хотел сказать: "Должен ли я помочь язычнику, который не принадлежит к завету?" И сотник в своем ответе признает завет: "Да, я – язычник, а потому недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой". И тогда Христос оказывает ему помощь. То же мы видим и в истории с хананеянкой. Когда она признает, что псы не имеют права на хлеб, принадлежащий детям, Христос приходит ей на помощь. Он всегда требует признания завета, – и то же надлежит делать нам, обучая детей. Те из них, кто рожден "в завете", должны знать, что эта привилегия дана им по благодати, и признавать Божий призыв и избрание. Те, кто рожден "вне завета", должны чтить его и показывать, что желают его и стремятся в него войти.

Я полагаю, что необходимо соблюдать эти условия, рассказывая детям о событиях из библейской истории, но при этом не беру назад сказанного ранее о том, как следует излагать библейские повествования. История в нашем изложении должна выглядеть живой и увлекательной, чтобы дети погрузились в нее. Пусть, однако, они ощущают себя не только участниками событий, происходящих с героями той или иной истории, но в первую очередь очевидцами Божьего откровения и отклика людей на это откровение. Мы должны рассказывать детям о великих деяниях Божьих. Не могу поручиться, что эти очерки отвечают всем изложенным требованиям, но уверяю вас, что я всячески старался их соблюсти.

Для чего написаны эти очерки. Хотя они и не предназначены для того, чтобы служить реальным материалом для интерпретации библейских текстов, все же в них предлагаются решения некоторых трудных вопросов из этой области. Тех, кто хотел бы заняться более обширным толкованием, отсылаю к имеющимся библейским комментариям.

Эти очерки, конечно же, написаны в форме историй. Но подчеркиваю еще раз: их нельзя рассказывать так, как они напечатаны в книге. Для маленьких детей такой метод может оказаться совсем неподходящим. Как пользоваться им, вы можете узнать из предисловия к этой книге. Рассказчик должен приспосабливать свои истории к миру детского опыта. Я избрал повествовательную форму и для того, чтобы восполнить пробел между методическими очерками и реальным изложением историй. Надеюсь, это поможет тем, кто станет пользоваться настоящими очерками.

Чтобы не дать этой большой книге разрастись совсем уж непомерно, мне часто приходилось рассматривать в пределах одной главы довольно большие фрагменты истории. Думаю, что подразделы внутри глав содержат достаточно материала, чтобы, при желании, можно было устроить отдельное занятие по библейским историям. Главы скомпонованы в общие разделы, благодаря чему читатель имеет возможность видеть картину в целом.

 

 

 

[1] Поскольку Бог раскрывает в Библии как исторические факты, так и события, происходившие в жизни отдельных людей, библейская история есть не что иное, как ряд эпизодов, которые можно преподносить в виде рассказов. Здесь "история" как прошлое, сохраняющееся в памяти людей, не противопоставляется "истории"-повествованию.

[2] См. выше сноску о христианских средних школах.

[3] Пророчество есть прежде всего возвещение людям о Боге или говорение от Его лица. Предсказание будущего - всего лишь одно из слагаемых пророчества.

[4] В русском Синодальном издании сказано: "Я приду и исцелю его" (Мф. 8:7). Некоторые богословы, к числу которых принадлежит и С. Г. Де Грааф, склонны трактовать это утверждение как вопрос - прим. русского переводчика