Йохем Даума

Распад, изгнание и восстановление

4.3. Есфирь

1. Историю в Книге Есфирь нужно изложить следующим образом. Во время большого праздника, на котором царь Ахашверош уже был полностью или частично пьяным, царица Астинь отказывается показать свою красоту перед царем и его гостями. Это приводит к её отстранению и назначению новой царицы. Её выбирают из большого количества девушек. Избранной является иудейская девушка Есфирь, которая по настоянию своего племянника и воспитателя Мардохея приняла участие в конкурсе красоты. Однако перед царём она умолчала о своём иудейском происхождении (Есф. 1 и 2).

Аман вугеянин, который занимал самую высокую должность при дворе, не мог смириться с тем, что Мардохей отказывается поклониться ему. Узнав, что Мардохей принадлежит к иудейскому народу, он хочет отомстить не только Мардохею, но и всем иудеям. Не ведая о таком побуждении Амана, царь Ахашверош издаёт “неизменный” указ. Он должен привести к уничтожению народа, который “живёт своей жизнью” и не подчиняется законам царя. Мардохей ставит перед Есфирь задание выпросить милости в царя. Через Мардохея она сзывает всех иудеев в Сузах, чтобы на протяжении трёх дней они постились ради неё, прежде чем она пойдёт к царю (Есф. 3 и 4).

Потом Есфирь приглашает царя и Амана на обед, на котором она всё-таки не соглашается на предложение царя открыть своё желание. Это она с радостью сделает на следующий день во время второго пира, на который она снова приглашает обоих мужчин. Аман очень радостный из-за той высокой чести, которая была ему оказана этими приглашениями. Но по дороге домой его радость развеивается, когда он видит Мардохея у царских ворот, отказывающего отдавать ему честь. Придя домой, Аман рвёт и мечет, вспоминая Мардохея. Его жена Зерешь и его друзья советуют ему поставить высокий столб и на нём повесить Мардохея. Тогда он сможет весело участвовать в пире с Есфирь и царём.

Когда Аман на следующее утро поспешил во дворец, чтобы поговорить с царём о повешении Мардохея, произошло нечто-то необычное. Царь Ахашверош из-за бессонницы прочитал в хрониках царства и пришел к выводу, что Мардохей, который раскрыл и предотвратил заговор против царя, остался без вознаграждения. Так царь ставит вопрос только что прибывшему во дворец Аману, что нужно сделать, если царь хочет отличить почестью. Аман думает, что речь идёт о почести ему самому и советует царское почтение. Как результат, Мардохею оказана почесть, а Аман должен выйти перед ним на площади города, чтобы его восхвалить (Есф. 5 и 6).

Во время второго пира наступает развязка. Есфирь открывает перед царём, что она и её народ проданы, чтобы их полностью истребили. Она указывает на Амана как злодея. Разгневанный царь теперь выступает против Амана. Это приводит к тому, что Амана вешают на том столбе, который он предназначил для Мардохея. Царь отдаёт Мардохею должность, раньше занимаемую Аманом. Царица отдает Мардохею владения Амана, которые она получила от царя. А также “неизменный” указ об уничтожении иудеев был заменён другим указом. Он был написан подобными фразами, как и первый указ, но теперь с абсолютно противоположным значением: иудеи получают возможность противостоять своим преследователям в день, который установил Аман бросанием жребия (“пура”); в тринадцатый день (двенадцатого) месяца адара (Есф. 7 и 8).

Иудеи успешно защищались в этот день во всех провинциях царства от своих преследователей. Они нашли поддержку своих действий в официальных властях. В городе Сузы они также бились ещё на второй день, четырнадцатый день месяца адара. Десять сыновей Амана, которых умертвили в предыдущий день, повесили теперь на дереве.

Иудеи, которые защитили свою жизнь, получили покой от своих врагов, после того как они убили семьдесят пять тысяч. На грабёж они не простирали своих рук, хотя вторым указом им было это позволено. Много веселья было среди иудеев в тринадцатый и четырнадцатый день месяца адара. Оба эти дня всегда должны праздноваться всеми иудеями как праздник Пурим, согласно с определениями, данными Есфирь и Мардохеем. О величии Мардохея записано в книге хроник царей мидийских и персидских. Он пользовался большим уважением среди иудеев, поскольку – так заканчивается Книга Есфирь – он искал добра своему народу и беспокоился о благосостоянии всех, кто принадлежал к этому народу (Есф. 9 и 10).

 

Здесь я придерживаюсь еврейского текста Есфирь, а не греческого перевода обработки Есфирь, который в NBV напечатан как второканоническая книга. Обе версии Есфирь значительно отличаются друг от друга, как мы увидим дальше.

Начиная с 100 г. до н.э.,  праздник Пурим евреи отмечали также в родной земле, и с этого времени он вырос в общий пышный праздник среди евреев 14 и 15 адара (февраль/март).

 

2. Книга Есфирь, как видно, делает совсем другие акценты, чем писания Даниила, Ездры и Неемии, которые также перемещают нас в период еврейского изгнания. Даниил молится своему Богу в горнице, где окна открыты в сторону Иерусалима (Дан. 6,11). Хотя он не возвращается назад из изгнания, сердце его находится там, куда ведёт его молитва: в Иерусалиме. Книги Ездры и Неемии рассказывают, как изгнанники сначала под предводительством Иисуса и Зоровавеля, а потом под руководством Ездры возвращаются в Иерусалим. Такой муж как Неемия, занимающий при персидском царе Артаксерксе высокий пост, озабочен плачевным положением Иерусалима (Неем. 1,4) и желает возвратиться в город, где похоронены его прародители (Неем. 2,4). Но о таком внимании к земле отцов мы ничего не находим в Книге Есфирь. Мардохей и Есфирь также ощущают, что значит быть иудеем-изгнанником; однако они не обращают внимания на Иерусалим, а стремятся избавиться от тех трудностей, которые они испытывают в изгнании. Они празднуют Пурим в чужой земле, даже не думая об освобождении из этой земли. Они обретают покой (Есф. 9,16.22), как евреи в диаспоре, живущие среди других народов.

Эти иудеи ищут благосостояние в народе и в том царстве, частью которого они стали. Мардохей раскрывает заговор против Ахашвероша и защищает его. Утверждения Амана, что иудеи не придерживаются законов царя (Есф. 3,8), конечно же, лживые. Подобно Иосифу в Египте Мардохей становится важным для Персидского царства. Он обеспечивает благосостояние иудеев в Персидском царстве, но делает это в рамках своей высокой должности при персидском царе Ахашвероше (Есф. 10,2).

Нам снова напоминают здесь о письме, которое Иеремия написал изгнанникам в Вавилоне с призывом заботиться о мире того города, куда Яхве отправил их в изгнание. “Благосостояние города – это также и ваше благосостояние” (Иер. 29,7).

 

Я использую слова Зенгера [Zenger 2001,273] о том, что для евреев в диаспоре вопрос не стоит как спасение “из чужбины”, но спасение “в пределах чужбины”. В Книге Есфирь потомок Авраама впервые назван иудеем, находясь  за пределами Израиля. Как Урия был назван хеттом (2 Цар. 11,3), Руфь моавитянкой (Руфь 2,2), так и Мардохей был назван иудеянином (Есф. 2,5). Это единственный раз в Ветхом Завете, когда представитель израильского народа называется согласно своей этнической принадлежности вместо израильского отца или колена и т.д. [Bush 1996,312].

 

3. Можно ли одобрить такую ассимиляцию этих иудеев в изгнании? Часто этот момент поддается критике. Почему мы не читаем, что Есфирь во время своего испытательного строка во дворце обратила внимание на законы еврейской кухни, как это сделал Даниил и его друзья? Почему её племянник и опекун Мардохей позволил ей принимать участие в конкурсе, чтобы стать царицей языческого двора? Почему он повелел ей скрыть своё иудейское происхождение (Есф. 2,10)? Кроме того, почему такие люди как Мардохей остались в изгнании, если они могли вернуться на свою прежнюю родину? Откуда видно, что их беспокоило счастье и горести возвратившейся части иудеев?

Но Книга Есфирь нигде не разделяет подобную критику. И это должно нас насторожить. Мы делаем быстрые выводы из скудных сведений, доступных нам. Мы практически ничего не знаем о причинах, которые не позволяли иудеям возвращаться назад. Почему же не может быть никакой достойной причины для тех, кто остался? В любом случае нет никаких оснований причислять оставшихся в изгнании к второсортным иудеям. Я снова обращаю внимание на Пятидесятницу в Иерусалиме, где собрались благочестивые иудеи из всех народов на земле (Деян. 2,5). Хотя Иерусалим и не называется, я не исключаю того, что иудеи в дни Мардохея проявляли свою любовь по отношению к своей родине.

Мардохей и Есфирь должны быть причислены к тем иудеям, кто серьёзно относился к своей вере. Придерживались ли они законов еврейской кухни, нам неизвестно. Однако замечания Амана об иудейских законах, которые отличались от других народов (Есф. 3,8), свидетельствуют, что иудеи в Персидском царстве, очевидно, представили себя как отдельный народ. Поучения Мардохея, чтобы Есфирь скрывала своё происхождение, могут свидетельствовать о мудрости и вовсе не о трусости. Кроме того, он не был настолько трусливым, ведь он отказывался поклоняться перед Аманом. А царским служащим он объяснил, что его отказ связан с тем, что он иудеянин (Есф. 3,2). Есфирь хорошо знала, что значил пост в критические моменты истории её народа. Вероятно, она не скрывала своё происхождение от своих языческих служанок (Есф. 4,16).

Из Книги Есфирь мы можем понять, что Бог со Своим народом ходит различными путями. Что делает Даниил (который после указа царя Кира в 539 до н.э. тоже не возвратился из изгнания), не требуется от Есфирь и Мардохея. Совершенно очевидно, что они – иудеи и прикладывают много усилий, чтобы спасти иудейскую общину. Не будем забывать, что закон об истреблении иудейской общины касался всего иудейского народа,  то есть всех иудеев в Персидском царстве, включая Иудею и Иерусалим. Зерешь, жена Амана, точно предсказала, что плохо кончат те, кто восстал против иудейского народа: “Если этот Мардохей (…) принадлежит к иудейскому народу, ты не можешь противостоять ему; ты ему проиграешь” (Есф. 6,13).

 

Многостороннее суждение о Мардохее и Есфирь, которых мы не можем считать нерешительными верующими, встречается в Ван Дёрсена [Van Deursen 1991,235]. Критика на поведение Мардохея и Есфирь существовала уже давно. Это мы замечаем в выше названной греческой версии книги. В этой версии имя Бога встречается часто, в отличие от канонической Книги Есфирь, где имя Бога не упоминается ни разу. На “обособленности” иудейского народа с их законами во второканонической книге делается больший акцент. Есфирь признает в своей молитве грехи народа и отвращение, которое она испытывает, так как должна разделять ложе с необрезанным царём. Но она не может иначе. Она говорит, что никогда не ела вместе с Аманом и не пила с царём. Подобные “дополнения” появились благодаря “нормативному иудейству” [Loader 1991,166]. Должно быть, иудейская ортодоксия считала каноническую Книгу Есфирь сильно “секуляризированной”. И поэтому в своей версии этой истории (также в греческой версии книги) позволяет Богу появляться больше, чем раз.

 

4. Отсутствие имени Бога в Книге Есфирь всегда притягивало к себе внимание. Но всё происходит так, как в истории с Иосифом (Быт. 37): имя Бога встречается редко, чтобы только открыть Его присутствие. Также в Книге Есфирь имеют место слишком чудесные происшествия, чтобы их связь считать простым совпадением. Царица Астинь освобождает место для Есфирь. План Амана повесить Мардохея перечеркивается царём, который не спал целую ночь и прочитал в книге хроник о Мардохее, который ещё не получил своего вознаграждения. Столб, водруженный для Мардохея, уже стоит и ждёт, как повесят на нем Амана и т.д. Целая серия человеческих рассуждений и действий обретает свою форму благодаря руководящей руке великого Неназванного. Имя Его отсутствует, но, несомненно, подразумевается. Поэтому мы не можем представить себе отказ Мардохея поклоняться Аману и веление Есфирь поститься всем иудеям в критический момент их истории (Есф. 4,3.16) без их веры в Бога.

Также слова Мардохея в адрес Есфирь нельзя представить без их веры в Бога: для иудеев придёт облегчение и спасение с другой стороны, если “ты промолчишь”. Он опирается на веру в то, что Есфирь, возможно, именно для этого и стала царицей (Есф. 4,14). Её знаменитый ответ: “если должна погибнуть, то погибну” (Есф. 4,16), свидетельствует о вере в Бога, а не об отчаянии. Книга Есфирь – это книга об освобождении, в которой случилось обратное тому, чего можно было бояться вначале (Есф. 9,1). Печаль переменилась на радость (Есф. 9,22). Это поворот к лучшему, который можно связать с именем Яхве (срн. Втор. 23,6; Неем. 13,2; Пс. 29,12; 113,8; Иер. 31,13). Ежегодное отмечание праздника Пурим нельзя рассматривать по-иному, чем как выражение благодарности Богу. Также покой, который иудеи обрели, победив своих врагов (Есф. 9,16.22), в других местах Библии является дарованием Яхве Своему народу (Втор. 3,20; 12,10; 25,19; Нав. 21,44 и др.).

 

Можно согласиться с предположением Родригеса [Rodrigues 1995,17], что упущение имени Бога преднамеренное. Ход всех событий для читателя должен стать явным свидетельством, чтобы придти к едино правильному выводу.

Герлеман [Gerleman 1973,11] видит параллели с историей Иосифа, но ещё больше с выходом Израиля из Египта. См. также Лоадера [Loader 1991,148]. Для иллюстрации последней параллели приводятся следующие примеры: Есфирь и Моисей – приёмные дети и получают место при дворе; Есфирь и Мардохея можно сравнить с Моисеем и Аароном; Есфирь испугалась своего призвания так же, как это случилось с Моисеем; “человек ” Мардохей становился всё выше и выше в Персидском царстве (Есф. 9,4), как и “человек” Моисей был очень великим в Египте (Исх. 11,3); Песах и Пурим – праздники освобождения, и т.д.

Совпадения между историями Иосифа и Есфирь выделяются прежде всего тогда, когда мы в “обычном” ходе событий видим ведение Бога, несмотря на то, что Он не совершает чудеса. Такое же явление мы наблюдаем ещё в неспокойное время перехода власти Давида к Соломону. В то время как в обеих историях ясно говорится о ведении Бога (Быт. 39,2.23; 41,51; 2 Цар. 17,14; 3 Цар. 1,48), в Книге Есфирь такого нет. Лоадер [Loader 1991,153] говорит о двух уровнях в Книге Есфирь: люди появляются в книге как спасатели иудеев, но Бог также причастен к этому.

Мардохей предполагает, что если Есфирь не выступит, придёт спасение “с другой стороны” (евр.: māqōm) (Есф. 4,14). Мы бы зашли слишком далеко, если бы подумали о святом месте, связывая эту историю с Исх. 3,5 (“место”, на котором стоит Моисей – святое место). Так Лоадер [Loader 1991,149] и Герлеман [Gerleman 1973,11] считают, что речь идёт о неземной власти. Мардохей ожидает помощь с другой стороны, но мы вовсе не должны думать о “святой” помощи, когда Яхве прямо вмешивается в ход событий. Мардохей верит, что Яхве имеет больше помощников, чем только одну Есфирь!

 “Поворот судьбы” Израиля или израильтянина может быть выражен еврейским глаголом hfk,  но чаще употребляется šūv (Втор. 30,3; Иов 42,10; Пс. 14,7; 52,7; 84,2; Иер. 29,14; 30,3; 31,23; 32,44; 33,7.11.26; Езд. 39,25; Иоил 3,1[4,1]; Ам. 9,14; Соф. 2,7; 3,20). О покое (евр.: nūah) читайте H.D. Preuss [ThWAT V, 304].

 

5. Книга Есфирь привлекает наше внимание к опасной ситуации, в которой скоро может оказаться иудейство, не только из-за глубоко укоренившейся ненависти к иудеям, но также из-за причуд и прихотей правителей. Чтобы начать с последнего, в истории Есфирь мы имеем дело с персидским царём (Ахашверошом), который живёт на широкую ногу и пол года может справлять пиршества. Понятный для нас отказ его жены показывать себя перед всей публикой приводит к её отстранению. Все мужчины призываются быть в своём доме хозяином и господином (Есф. 1,19). Специально изданный по этому поводу указ вызывает смех, но в то же время он позволяет увидеть, до чего может дойти своеволие правителя. Он не демонстрирует мудрости правителя. Этот царь, опираясь на личный опыт Амана, готов просто так уничтожить не только Мардохея, но и всех иудеев в царстве (Есф. 3,10). Речь вовсе не идёт о личной ненависти Ахашвероша по отношению к иудеям, как следует позже (Есф. 7,3). С такой же лёгкостью, как он сначала предоставил возможность Аману мстить иудеям, он отдаёт Амана и его последователей в руки иудеев.

Своеволие правителей и их советников является хорошей почвой для планов ненавистника Амана вугеянина. Его название “вугеянин” не говорит о его происхождении из амаликитянского Агага (Чис. 24,7; 1 Цар. 15,8), но используется для обозначения его духовного неприятия иудеев. Название “вугеянин” несколько раз встречается рядом со словами “враг иудеев” (Есф. 3,10; 9,24). Враждебность Амалика по отношению к Израилю, продемонстрированная вскоре после выхода из Египта (Исх. 17,8; Втор. 25,17), находит своё продолжение в этом “Агаге”. Она тысячами последователей выльется в антисемитизм.

 

См. Буша [Bush 1996,314] о неизменяемых законах Мидии и Персии, утверждающих упорядоченный мир, но берущих за основу прихоти всемогущего царя. Они создают общество, наполненное опасностями. Часто говорят об относительной толерантности персов по отношению к другим религиям [Collins 2004,541]. Именно поэтому многие считают Книгу Есфирь исторически недостоверной. Мы можем взглянуть на это также и с другой стороны. Даже толерантные персидские правители могли подготовить почву для преследований иудеев своими абсолютистскими и (поэтому) прихотливыми поступками. Не следует ожидать постоянной толерантности от тех, кто правит своевольно.

Аалдерс [Aalders 1950,49] говорит, что имена Аман и Амадаф (Есф. 3,1) истинно персидские и версия об их происхождении от амаликитянского Агага “абсолютно неправильна”. Он не связывает название “вугеянин” со старой враждой между Амаликом и Израилем. Другие всё же придерживаются такой версии, напр., Ван Дёрсен [Van Deursen 1991,249]. На мой взгляд, она правильна, хотя я ссылаюсь не на телесное происхождение названия “вугеянин”, но исключительно на духовный менталитет Амана. Параллель можно найти и в греческом варианте Книги Есфирь, где Аман называется не “вугеянином”, а “македонцем”, чтобы квалифицировать его как предателя персов. Как “вугеянин” он враг иудеев, как “македонец” Аман враг персов, который желает их выдать в руки греков!

 

6. Кто всерьёз воспринимает Книгу Есфирь, может найти много аргументов, чтобы выступить против какого-либо проявления антисемитизма. Иудейский народ в диаспоре пережил много гонений. Адольф Гитлер пытался истребить евреев наиболее системным образом, но в своей ненависти, которая когда-то наполнила сердце Амана вугеянина, он имел множество предшественников. После уничтожения национал-социализма ненависть к евреям снова вспыхивает, часто так же необъяснимо и своевольно, как это случилось во времена Амана и Ахашвероша. Еврейский народ остаётся особенным народом, даже после того, как они отвергли Христа как Спасителя. Мы уже касаемся параграфа 4.5, ведущего нас “дорогой к Новому Завету”. В нём мы должны разобраться с тем заданием, которое имеют христиане по отношению к еврейскому народу. Один вывод я сделаю прямо сейчас: неприятие всякого расизма и всякого уничтожения народа на основании любви к своему ближнему особенно важно по отношению к еврейскому народу. Мы верим, что этот народ получил особенное внимание от Бога и ещё получает через другие народы. Месть, которую сами иудеи проявили в дни Мардохея к своим врагам (Есф. 8), вовсе не является сдерживающим фактором, чтобы стать на сторону евреев. Закон, не подлежащий изменению, который должен был привести к уничтожению иудеев, сделал неизбежным вспышку насилия. Иудеи оставались в опасности, но теперь они могли объединиться и вместе защищаться от всех, кто ещё посягал на их жизнь (Есф. 8,11). Месть в этом случае связана с защитой. Кроме того, они сами наложили ограничения. Хотя им было позволено забирать имущество своих врагов, они его оставляли (Есф. 8,11; 9,10.15). Однако не стоит защищать то, что иудеи делали со своими врагами всё, что хотели (Есф. 9,5). Впрочем, порицать своеволие и пороки – это нечто другое, чем просто не одобрять использованную здесь месть. Только те, кто придерживаются пацифистских убеждений, не имеют представления о мести, встречающейся не только в Ветхом, но так же и в Новом Завете.

 

Неизменность законов имеет современный вариант “Befehl ist Befehl”. Такие люди как Айхман, который при истреблении евреев ссылался на “выполнение приказов”, специально отданных Гитлером, хотели этим оправдать то, что они сделали евреям [Crawford 1999,926]. В новом законе Мардохея мы видим, насколько сложно было всё же изменить закон, “не подлежащий изменению”. Целый проект Амана нужно было не “изменять”, но нейтрализовать. Новый закон Мардохея использует практически те же слова, что и первый указ Амана. Только теперь иудеи не жертвы, а исполнители закона [Siebert-Hommes 2003,409].

Многие критикуют месть иудеев, как напр., Лоадер [Loader 1991,159] и Буш [Bush 1996,322]. Буш, прежде всего, критикует тот момент, что иудеям было позволено умерщвлять также женщин и детей (Есф. 8,11), и что Есфирь наполняло желание мести, когда она в Сузах позволила ещё один день расправляться с врагами (Есф. 9,13). На мой взгляд, здесь упущено главное: большое количество жертв появилось не из-за жажды иудеями мести, но из-за невозможности изменить изданный при Амане закон. Таким образом, враги иудеев остались, согласно первому указу, нападающими, а иудеи, согласно второму указу, получили право защищаться (срн. Есф. 9,16). Если бы первый указ был изменен, тогда мы бы не могли говорить о защите со стороны иудеев, и строгие слова были бы оправданы, которые многие (прежде всего Лютер) говорили по отношению к Книге Есфирь.

О понятии “месть” я рассказываю в пар. 1.4 и 1.5 книги “От Иисуса Навина к Соломону”.

 

Йохем Даума. «Комментарий к Ветхому Завету» в 4 т.

Готовится к публикации издательством «Коллоквиум».

www.colbooks.org

2009–2012 гг.

© Ukraine Committie Hattem