Джордж Элдон Лэдд

Теология Нового Завета

Мессия

Концепция Мессии - самая важная из всех христологических концепций, если не с богословской, то, по крайней мере с исторической точки зрения, поскольку она стала основным средством выражения христианского понимания Иисуса. Это доказывается хотя бы тем, что само имя Христос, которое, по сути дела означает "помазанный", довольно рано стало именем собственным. Иисус стал известен не только как Иисус, именуемый Христом или Мессией (Деян. 3:20), но просто как Иисус Христос или Христос Иисус. Только иногда, по случаю, Павел говорит об Иисусе, но почти всегда он использует составное имя, и чаще говорит о "Христе", нежели об "Иисусе". По-видимому, хотя мы и не можем говорить об этом с полной уверенностью, имя Христос стало собственным, когда благовестие об Иисусе как Мессии впервые проникло в языческий мир, который не видел за образом помазывания иудейского смыслового фона, и для которого, в силу этого, слово "помазанный" не имело никакого смысла. На эту мысль наводит хотя бы тот факт, что впервые ученики были названы "христианами" в Антиохии (Christiaoi) (Деян. 11:26), и это слово означало сторонников определенной группы. [See Herodianoi (Mk. 3:6). See H. J. Cadbury in Beginnings of Christianity, ed. F. J. Foakes-Jackson and K. Lake (1933), 5:130. Neufeld believes that the earliest Christian confession is not "Jesus is Lord" but "Jesus is the Christ." V. H. Neufeld, The earliest Christian Confessions (1963).] Перед нами вопрос исторического характера: почему ранние христиане называют Иисуса Мессией, если то, что Он сделал , совершенно отличается от распространенных в ту пору иудейских чаяний? Восходит ли имя "Христос" к самому Иисусу? Признавали ли Его как Мессию, когда он был во плоти? Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны рассмотреть смысл ветхозаветной мессианской надежды, современных Иисусу иудейских мессианских ожиданий и затем исследовать мессианский вопрос, как он представлен в синоптических Евангелиях.

Мессия в Ветхом Завете

Известно, что в ветхозаветнем домостроительстве спасения разные люди проходили обряд помазания елеем и таким образом обособлялись на исполнение определенных установленных Богом обязанностей теократического порядка. Помазывались священники (Левит. 4:3; 6:22), цари (1Цар. 24:10; 2Цар. 19:21; 23:1; Плач 4:20) и, может пророки ( 3Цар. 19:16). Помазание означало божественное назначения на исполнение определенных теократических обязанностей, и поэтому указывало, что в силу данного обряда помазанники отныне принадлежали к особому кругу божьих слуг, становясь святыми и неприкосновенными (1 Пар. 16:22). Считалось, что помазанники причастны к той святости, которая присуща их обязанности (1 Цар. 24:6; 26:9; 2 Цар. 1:14). Иногда Бог говорит о тех или иных людях, как о " Своих помазанниках", потому что они были отдалены от других людей во исполнение Божественного замысла, даже если на самом деле не проходили обряда помазания освящающим елеем. Так, например, Кир назван "Своим, т. е. Господним помазанником" (Ис. 45:1), патриархи зовутся "Моими помазанными" (Пс. 104:15) и Израиль тоже назван "Божьим помазанным" (Ав. 3:13).

Нередко приходилось слышать, что Ветхий завет изобилует мессианским именем ("Мессия"), хотя в действительности, это не согласуется с фактами. На самом деле, просто слово "мессия" вообще не встречается в Ветхом Завете. Оно имеет при себе родительный падеж, как, например, в выражении "Мессия Яхве", или притяжательное местоимение, как например, в выражении "Мой Мессия". Некоторые ученые утверждают, что нигде в Ветхом Завете слово "мессия" не применяется к эсхатологическому царю. Однако, такой вывод представляется спорным. например, во втором Псалме (Пс. 2:2) есть основание говорить, что это слово применено как раз к мессианскому царю. Надо сказать, что в Ветхом Завете это самый яркий пример использования данного слова в мессианском контексте. Грядущий царь - это Сын Божий и в то же время Помазанный, который будет править во имя Божье по всей земле. По-видимому, и 26 стих из 9 главы книги пророка Даниила тоже является Мессианским: о грядущем в нем говорится как о "Помазанном". Консервативные ученые усматривают в этом отрывке пророчество о Христе, тогда как другие видят в нем упоминание об Онии Третьем, который был первосвященником во время маккавейского восстания, или о каком-нибудь другом неизвестном вожде эпохи Маккавеев.

Впервые в мессианском контексте слово "мессия употребляется в песнопении Анны (1Цар. 2-10), в котором есть следующие слова: "Господь будет судить концы Земли и даст крепость Царю Своему и вознесет рог помазанника Своего". Это пророчество выходит за пределы своего непосредственного исполнения в доме Давида и Соломона и устремляется к эсхатологическому исполнению в лице великого мессианского Царя, Сына Давидова. Надо сказать, что в большинстве пророчеств, ожидающих пришествия последнего Царя из колена Давидова, слово "мессия" не употребляется по отношению к этому царю.

Есть, однако, несколько довольно важных пророчеств, в которых выражена надежда на будущее правление Царя из Давидова колена. В пророчестве из второй книги Царств (2 Цар. 7:12,14) содержится обетование о том, что Давидово царство будет длиться вечно. Если случалось так, что история как бы отвергала исполнение этого пророчества, ожидалось, что оно исполнится в образе великого Сына Давидова в день эсхатологического завершения. самыми замечательными ветхозаветными мессианскими пророчествами, задавшими тон позднейшему иудаизму, были пророчества из книги пророка Исаии, в частности, из 9-й и 11-й глав. Несмотря на то, что здесь нет слова "мессия", речь идет о царе из колена Давидова, который, будучи наделен сверхъестественной силой, "жезлом уст своих поразит землю и духом уст своих убьет нечестивого" (Ис. 11:4). Он очистит землю от порока, соберет верный Израиль воедино и с престола Давидова вовеки будет править преображенной землей.

Что касается Захарии то этот пророк рисует Царя, который окажется победителем и даст мир детям Иерусалима. Он торжественно и победоносно въедет в Иерусалим на осле, покончит с войной, возвестит народам мир и будет править над всей землей (Зах. 9:9-10). Тот факт, что он едет на осле, а не колеснице и коне (Иер. 22:4), дает основание предположить, что он одержал победу и возвращается в Иерусалим с миром.

Идея Мессии в иудаизме

Слово "мессия" нечасто встречается в межзаветной литературе. Что касается, например, псалмов Соломона, то они были созданы неизвестным автором, присоединившимся к фарисеям вскоре после того, как в 63 г. до Р. Х. Помпе принес Римское владычество и на территорию Палестины. Мы видим, как этот благочестивый еврей (автор псалмов Соломона) молится о том, чтобы с помощью обетованного царя, Сына Давидова (17:5, 23) на земле утвердилось Царство Божье (17:4). Этот Царь должен быть "помазанником Господа" (17:6), который, восстав, поразит землю словом уст Своих, очистит ее от греха, сокрушит языческие народы, освободит Иерусалим и, собрав воедино все Израилевы колена, будет царствовать во веки. Здесь перед нами молитва об исполнении ветхозаветных пророчеств, возвестивших о пришествии Царя из колена Давидова, который должен восстать из народа, дабы освободить Израиль от врагов, утвердить Божье царство и правит в нем как Помазанный богом Царь. Надо сказать, что чаемое царство было земным и политическим по своему устроению, однако в этой молитве звучала сильная религиозная нота. Этот Царь Будет наделен сверхъестественными дарами, так как его оружием будет не обычное вооружение, принятое на войне: "железом железным он раздробит их твердыню, уничтожит безбожные народы словом уст своих" (17:26-27).

Что касается кумранитов, то они ожидали двух помазанников : помазанного священника (по линии Аарона) и помазанного Царя (Израилева), причем мессия-священник будет иметь верховенство над мессией-царем, потому что сами кумраниты по происхождению были священниками и восхваляли эту обязанность. Однако в их ожиданиях мессия из колена Давидова играл важную роль. "Когда Израиль будет править, у него будет монарх из колена Иудина и потомок, воссевший на престоле, будет из колена Давидова. Ибо жезл воителя - Завет Царства, а ноги его - тысячи Израилевы. Доколе не придет Сессия Праведности, отрасль Давидова, ибо ему и его семени дан завет правления над народом его во все поколения. "

Что касается Притчей Еноха, то здесь мы имеем несколько иную концепцию: здесь речь идет о небесном предвечном сверхприродном Сыне Человеческом, который прибывает в присутствии Божьем до наступления определенного времени и затем утверждает наступление Царства Божья на Земле. По-видимому, в данном случае мы имеем мдраш на 12 стих 7-й главы книги пророка Даниила: Сын Человеческий полностью отличается от Земного царя из колена Давидова. Что касается исследователей, то они, как правило, соотносят слово "мессия" только с этим царем. Однако в двух местах (1 Ен. 48:10; 52:4) мессией назван и Сын Человеческий.

Образ Мессии появляется в двух апокалипсисах, датируемых 1-м веком н. э. В 4-ой книге Ездры говорится, что "помазанник Мой" (Мессия) - "явлен" и царствует над земным мессианским царством в течение 400 лет. Затем вместе со всеми он умирает, и после этого знаменуется начало грядущего мира ( 4 ЕЗ. 7:28-29). В другом отрывке говорится, что мессия это тот, "кого Всевышний удерживает до конца дней и кто восстанет из потомства Давидова… Он поставит их (грешников) перед престолом суда Своего и, осудив, уничтожит. Но Он же в милосердии Своем освободит остаток народа моего" (4 Ез. 12:32-34). В апокалипсисе Варуха верховенство мессии проявляется в том, что он может царствовать над земным мессианским царством (Аро. Ваг. 29:3; 30:1). Он "уничтожит последнего вождя времени сего" и будет царствовать (Арок. Ваг. 72:1-5). Несмотря на то, что оба упомянутых апокалипсиса относятся ко времени после служения Христа, в них, без всякого сомнения, содержатся те идеи, которые были распространены во времена Иисуса.

Что касается раввинской литературы, то до 70-го года нельзя назвать ни одного раввина, который бы использовал слово "мошиах" в его абсолютном смысле. В указателе к Мишне это слово используется лишь дважды. Однако в литературе раввинов в целом образ царского Помазанника из колена Давидова становится главенствующим образом в их мессианской надежде, в то время, как о Сыне Человеческом не упоминается.

Ожидание Мессии в Евангелиях

Во многих работах, посвященных исследованию иудейской мессианской надежды, не принимается во внимание один из самых важных источников - Евангелия. Читая их с целью отыскать на что же надеялся иудейский народ, приходишь к выводу, что выраженная в них надежда похожа на ту, которая отражена в псалмах Соломона. Нет никакого сомнения в том, что народ ожидал Мессию, который вскоре должен был появиться (Ин. 1:20, 41; 4:29; 7:31, Лк. 3:15). Ему надлежало быть сыном Давидовым (Мф. 21:9; 22:42), и хотя считалось, что Он родится в Вифлееме (Ин. 7:40-42; Мф. 2:5), согласно бытовавшей традиции, он неожиданно появится среди людей, и никто не будет ждать его происхождения (Ин. 7:26-27). Однажды появившись Мессия пребудет вовек (Ин. 12:34).

Важнейшая особенность этого упования заключается в том, что Мессия будет из колена Давидова. Мы помним, что пришедшие в Востока волхвы искали родившегося иудейского царя. И когда они стали спрашивать о нем, книжники поняли смысл их вопроса и направили их в Вифлеем, где должен был родиться обетованный правитель. Что касается Ирода Великого, то он воспринял это пророчество в контексте политической борьбы за власть, поскольку боялся за свой престол. Он не мог смирится с наличием возможного соперника и поэтому решил уничтожить Иисуса (Мф. 2:1-18). По-видимому, служение Иисуса включало в себя элемент мессианства с политической подоплекой, поскольку фарисеи и книжники испугались, что его популярность породит такое движение, которое римляне воспримут как мятеж и , вмешавшись, подавят его и "овладеют местом нашим и народом" (Ин. 11:47-48). Могущественный вождь, который свергнет владычество Рима, вот чего ожидал народ от своего Мессии. Когда в зените своей славы Иисус, накормив незначительным количеством хлеба и рыбы пять тысяч человек, явил Свою божественную силу, толпа в стихийном порыве пыталась объявить Его царем (Ин. 6:15), надеясь, что сумеет убедить Его воспользоваться этой силой и, свергнув языческое иго, освободить народ Божий от ненавистного рабства, ознаменовав тем самым наступление Божьего Царства. Надежда на то, что Иисус мог бы стать таким политическим мессианским освободителем, становится тем более понятной, если вспомнить о целом ряде мятежей, характерных для этой эпохи и мессианских по своей сути. Если бы Иисус предложил евреям земное царство, в политическом отношении устроенное, как царство Давида, они тот час же приняли бы это и с готовностью последовали бы за ним даже до смерти, лишь бы видеть его наступление. Однако, когда отказавшись от этого, Иисус дал понять, что Его миссия состоит в совершенно ином и что Его царство - это царство духа, в котором люди будут "вкушать Его плоть и пить Его кровь", толпа отвернулась от Него, и Его популярность пошла на убыль (Ин. 6:66). Толпа желала царя, который освободил бы ее от римского ига, но не спасителя, искупающего от грехов.

Представ перед судом Пилата, Иисус был обвинен в том, что выдавал Себя за царя, за Мессию (Лк. 23:2). Пилат, наверно, понимал значение слова "помазанный", однако увидеть в Иисусе какую-либо угрозу правлению Рима было невозможно. Когда, говоря об Иисусе, Пилат подчеркивал, что Тот, по-видимому, лишь называется Христом (Мф. 27:17 - 22), и в его словах, вероятно, звучал сарказм. Не было никакого сомнения, что Иисус вовсе не мессианский царь. Марк пишет, что когда Он висел на кресте, священники и книжники в насмешку именовали Его Христом - царем Израилевым (Мк. 15:32).

Если под словом "мессия" (и, по-видимому, это было действительно так) люди понимали царя из колена Давидова, который будет помазан Богом, чтобы принести Израилю политическое освобождение от ига язычников и утвердить земное царство, ни на минуту нет оснований сомневаться, что Иисус вынужден был использовать это слово очень осторожно. Если бы Он публично возвестил о Себе как о Мессии, то люди восприняли бы эту весть как призыв к единению и восстанию против римского владычества. В таком случае опасения фарисеев и священников тотчас подтвердились бы (Ин. 11:47, 48). Мессианство, ради которого пришел Иисус, по сути своей совершенно отличалось от того, которое оживало в обыденном сознании при слове "мессия". В посланиях Павла концепция "мессия" приобретает совершенно особые оттенки сотериологического свойства, и если служение Иисуса действительно развивалось в таком направлении и в тот момент не предполагало никакого политического выражения, легко понять, почему он не слишком широко употреблял это слово, будившее в обыденном сознании нечто совершенно отличное от того, что он замыслил. Учитывая данный исторический фон, легко понять и то, почему Иисуса начинают именовать именно так после Его воскресения, когда Его мессианская миссия была наконец понята и идея мессианства претерпела столь радикальное переосмысление, что сам термин полностью изменился по своему содержанию (Ин. 20:31).

Иисус и Мессия

Надо сказать, что за некоторыми исключениями во всех четырех Евангелиях слово "Христос" употребляется как наименование, но не как имя собственное. В четырех местах, однако (речь идет об отрывках редакторского характера), оно используется как имя собственное, что вполне обосновано. Что касается Пилата, то он, по-видимому, использовал его в саркастическом смысле. В некоторых местах оно употребляется без определенного артикля, однако, по-видимому, используется как наименование, а не как имя собственное. Согласно тому греческому тексту из Евангелия от Марка (Мк. 9:41), которым мы располагаем, Иисус употребляет слово Христос как собственное имя. Однако, вполне возможно, в процессе передачи текст был искажен и что изначально в нем значилось "потому что вы Мои". Ученики нигде не обращаются к Иисусу как к Мессии. Что же касается всех других случаев, то в них данное слово используется как наименование.

Все это сразу заставляет думать о том, что в христианской общине присутствовал элемент исторического контроля над евангельской традицией. Если допустить (как это делают некоторые представители критики формы), что она была радикально пропитана той верой, которую исповедовала эта христианская община, можно было бы ожидать, что слово "Христос" будет использоваться в качестве имени собственного и в евангельской традиции, поскольку в таком качестве оно широко использовалось в эллинистической церкви во время написания Евангелий. Однако тот факт, что христианская церковь сохранила мессианскую терминологию в присущей тому времени исторической форме (не смешивая ее со своей собственной христианской терминологией), дает основание предполагать, что евангельская традиция не претерпела исторических искажений. Есть два отрывка, которые требуют особого внимания: исповедание Петра в Кесарее Филиппийской и осуждение Иисуса синедрионом. Марк пишет, что где-то в середине своего служения Иисус обратился к ученикам с вопросом о том, кто Он такой: "За кого почитают Меня люди?" (Мк. 8:27). Петр ответил: "Ты - Христос" (Мк. 8:29). Затем Иисус повелел им никому не говорить о Нем и с тех пор начал учить их, что Ему надлежит пострадать и умереть. Когда Петр как бы упрекнул Его за эти мысли, Иисус в свою очередь упрекнул Петра, назвав его сатаной (Мк. 8:33).

У Матфея это событие написано более пространно, и ответ Петра гласит: "Ты - Христос, Сын Бога Живого" (Мф. 16:16). Далее Матфей добавляет отрывок из какого-то своего, особого источника; в этом отрывке говорится о создании церкви на камне (т. е. Петре), а также содержится ответ Иисуса на исповедание Петра, который гласит: "Блажен ты силой, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, а Отец Мой, Сущий на небесах" (Мф. 16:17).

Относительно того, что Петр понимал под своим исповеданием Иисуса, мнения расходятся. некоторые считают, что под словом "мессия" Петр понимал распространенную в ту пору иудейскую надежду на то, что однажды явится Божий Помазанник, Царь из Давидова колена, наделенный сверхъестественной силой, который, уничтожив порочную политическую власть и политические организации, соберет Израиль в Царстве Божьем. Сторонники радикальной критики формы сводят повествование Марка к исповеданию Петра и к прямому и резкому отрицанию Иисусом идеи мессианства как дьявольского соблазна. Считается, что Иисус назвал Петра сатаной не потому, что тот отверг идею страдания Мессии, но потому, что он вообще лелеял идею мессианства. Есть сходное решение данной проблемы, согласно которому исповедание Петра, записанное у Матфея, и слова благословения, сказанные Иисусом Петру, являлись событием, происшедшем в ином историческом контексте. (см. Ин. 6:69). Однако евангелист ошибочно связал его с тем, что произошло в Кесарее Филлипийской. С данной точки зрения, Иисус тоже отвергает исповедание Петра, как полное непонимание миссии Иисуса, включавшей в себя искушение сатаной, которое Иисус отвергает и за которое упрекает Петра.

Серьезная проблема, однако, заключается в том, не понимал ли Петр под помазанным того царя-воителя, о котором говорится в псалмах Соломона. Когда Иаков и Иоанн просят о том, чтобы им в царстве было уготовано особое место, речь, по-видимому, идет не столько о том победоносном царстве, которое установит царь-воитель из Давидова колена, сколько об апокалиптическом царстве Сына Человеческого (Мк. 10:37). Более того, в поведении Иисуса не было ничего, что заставляло бы думать, что таковым царем он и является. Ученики, наверное, слышали ответ Иоанну Крестителю, в котором Он действительно утверждал, что является исполнителем ветхозаветной мессианской надежды, однако таким исполнением, которое может оскорбить людей (Мф. 11:2-6). Петр слышал весть Иисуса о Божьем царстве, видел творимые Им чудеса исцеления и изгнания бесов, поэтому легче заключить, что под словом "мессия" Петр понимал того, кто должен исполнить ветхозаветную мессианскую надежду, пусть даже и не как царь-воитель. Петр еще не понимает, в чем заключается мессианство Иисуса, однако, как бы улавливает его отблески. Матфей проясняет это, истолковывая его поведение как указание на Того, Кто есть Сын Божий. по-видимому, так же мессианство Иисуса понимал и Марк, поскольку у него есть своя христология Сына божьего (Мк. 1:1). Иисус благословляет Христа за то, что Ему явлена эта истина (Мф. 16:17), и это благословение, по-видимому, больше связано с идеей сыновства, чем с идеей мессианства. Для того, чтобы осмыслить Божье сыновство Иисуса, действительно потребовалось божье откровение, в то время как для осмысления мессианства этого не понадобилось.

Во втором отрывке повествуется о слушании дела Иисуса членами синедриона, стремившимися отыскать хоть какие-то законные основания для того, чтобы приговорить Его к смерти. Несколько человек дали противоречивые показания и были расценены как лжесвидетели (Мк. 14:56). В конце концов первосвященник прямо спросил его: "Ты, Христос, сын Благословенного?" (Мк. 14:61). Не совсем ясно, что он понимает под этими словами; поскольку это выражение не являлось распространенным наименованием Мессии. Вполне вероятно, что до первосвященника дошли какие-то слухи о том, что Иисус говорил нечто подобное. У Марка Иисус отвечал решительно и однозначно: "Я" (Мк. 14:62). Однако тут же определяет природу Своего мессианства: Он - небесный Сын, а не мессианский Царь.

У Матфея совершенно иной вариант ответа: "Ты сказал" (Мф. 26:64). В другом тексте явно принадлежавшем марку, содержится такой же вариант, как и у Матфея. Если бы ответ Иисуса не был бы однозначно утвердительным, данный вариант не являлся каким-то отрицанием. "Ответ утвердительный, однако он указывает на некоторое отличие в истолковании". То отличие, которое Иисус поясняет, говоря о небесном Сыне Человеческом и в силу которого Он тотчас же был приговорен к смерти за богохульство. У нас нет свидетельств, которые говорили бы, что человек, выдававший себя за Мессию, богохульствовал: не это, а слова Иисуса о том, что Он воссядет одесную Отцу, - вот что стало причиной Его осуждения. Однако римского наместника это нисколько не интересовало, и перед Пилатом Иисус был обвинен в том, что называл себя "Мессией" (Лк. 23:2). Пилат спросил, не Он ли иудейский царь? (МК. 15:2). И Иисус ответил так же как и в синедрионе: "Ты говоришь". Это не было ни явным отрицанием, ни однозначным утверждением. Однако Пила понял, что Иисус не повинен в подстрекательстве к мятежу. Тем не менее он уступил нажиму иудейских вождей, и Иисус был казнен на основании формального обвинения в этом подстрекательстве и в том, что Он якобы называл Себя царем, бросая вызов Риму (Мк. 15:26).

Итак, завершая наш обзор, мы можем сказать, что Иисус нигде в открытую не называл Себя Мессией, однако и не отрицал Своего мессианского предназначения, если таковое Ему приписывалось. Когда в синедрионе Он был прямо обвинен в том, что выдавал Себя за Мессию, Он согласился, однако дал Свое определение этого слова: да , Он Мессия, но небесный Мессия, как Сын Человеческий. Свой последний вход в Иерусалим Иисус совершим верхом на осле и, по-видимому, желая этим символическим действием исполнить пророчество из книги пророка Захарии о кротком царе (Зах. 9:9). Восторженный прием, который устроила ему толпа, крик "Благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида" (Мк. 11:10), - все это свидетельствует о том, что слова и дела Иисуса пробудили в людях мессианские упования, накалившиеся до крайности. Однако, когда несколько дней спустя Пилат вывел Иисуса толпе, избитого, связанного и окровавленного, Он был похож на кого угодно, но не победителя врагов Израиля. Совершенно иная реакция, выразившаяся в осуждении Иисуса, и готовность распять его (Мк. 15:13) психологически понятны, если мы вспомним, с каким нетерпением иудеи ожидали Мессию.

Сын Давидов

Ветхий завет ожидал прихода царя, который будет потомком Давида (Иер. 23:5, 33:15). В псалмах Соломона о Господнем помазаннике говорится, что Он - сын Давидов ( Пс. Сол. 17:23). В иудаизме, развивавшемся после пришествия Христа, выражение "сын Давидов" часто встречается как наименование Мессии. Согласно Матфея несколько раз Иисуса воспринимали как сына Давидова. У Марка это наименование появляется лишь один раз (10:47), так как для языческой аудитории оно, по-видимому имело меньшее значение, нежели для читателей-иудеев. Тот факт, что Иисус воспринимался как потомок Давидов, явствует из 1-ой главы послания к Римлянам (1:3), где о Нем сказано, что Он родился "от семени Давидова по плоти".

Один отрывок представляет для нас особый интерес. В нем Иисус бросает вызов иудейским вождям, задавая им следующий вопрос: "Как говорят книжники, что Иисус есть Сын Давидов? Ибо сам Давид сказал Духом Святым: "Сказал Господь Господу моему: сиди одесную Меня, доколе положу врагов Твоих В подножие ног Твоих". Итак сам Давид называет Его Господом: как же Он сын ему?" (Мк 12:35-37). Некоторые ученые считают, что в этом отрывке содержится решительное отрицание сыновства по линии Давида, однако это не так, поскольку идея Мессии как потомка по линии Давида никогда не оспаривалась в христианских сочинениях 1-го века. Другие считают, что в данном случае речь идет о том, что в мессианской миссии Иисуса потомство по линии Давида не имело никакой ценности. Есть однако лучшее истолкование, и оно заключается в том, что Иисус обвиняет ученых-книжников в неверном понимании того, что значит Мессия. Да, Он действительно Сын Давидов, однако этого не достаточно. Сам Давид писал: "сиди одесную Меня". Основываясь по крайней мере, на тех предпосылках, из которых исходили книжники, нельзя обоснованно ответить, каким образом Мессия может быть сыном Давида, если Он - Господь его. Здесь Иисус касается подлинной тайны мессианства. В данном отрывке (Мк. 12:35-7) не утверждается, но предполагается, что Иисус - не от этого мира, и что его сыновство не сводится к вопросу о преемственности поколений.

В этом ключ к тому, каким образом Иисус использовал слово "Мессия". Да Он был Мессией, но не тем воинственным завоевателем, который нашел свое отражение в распространившихся в ту пору иудейских надеждах. Он избегал этого наименования, зная6 что для евреев оно обрело националистическую окраску, иногда Он принимал его, но всякий раз переистолковывал, прежде всего благодаря использованию выражения "Сын Человеческий".

С исторической точки зрения есть все основания доверять евангельской традиции. Иисус положил начало движению, которое заставило многих поверить в то, что Он - "Мессия". Он назвал Себя Тем, Кто исполняет мессианские обетования Ветхого Завета (Лк. 4:21, Мф. 11:4-5) и благодаря Кому царство Божье уже присутствует в этом мире (Лк. 11:20, Мф. 12: 28). Попытавшись выяснить не является ли Он на самом деле Мессией, синедрион предал Его Пилату, обвинив в том, что Он выдавал себя за мессианского царя. Именно это и послужило причиной Его распятия. Понятие мессианства играло столь важную роль, что слово "Христос" превратилось в имя собственное, и в церковной памяти Он однозначно воспринимался как Мессия.

Наиболее естественное объяснение всему этому заключается в том, что Иисус в какой-то степени действительно действовал как Мессия, однако как Мессия совершенно не похожий на того, который нашел свое выражение в распространившихся в ту пору еврейских упованиях. Трудно поверить, что Иисус исполнял роль смысла которой Он не осознавал. Он наверняка знал, что Он - Мессия.