Р.Ч. Спроул

Святость Бога

Глава вторая. Свят, свят, свят

Трижды обведи Его,

И закрой глаза в священном ужасе.

Ибо Он питался медвяной росой

И пил молоко рая.

Самюэль Тэйлор Кольридж

В ветхозаветном Израиле жил пророк, который был очень одиноким человеком. Этот яростный индивидуалист был выбран Богом для тяжелой и мучительной задачи. Он стал своего рода представителем обвинения, представителем Верховного Судьи неба и земли. Он должен был предъявлять иск согрешившим против Бога.

Этот пророк не был земным философом, мнения которого могли бы послужить "пищей" для обсуждения. Он не был автором модных пьес, сочиняющим драмы для публичного развлечения. Он был посланником, вестником космического Царя. Его заявлениям предшествовали слова: "Так говорит Господь".

Летопись жизни пророков выглядит как история мучеников. Она подобна докладу о человеческих жертвах времен второй мировой войны. Предполагаемая продолжительность жизни пророка равнялась предполагаемой продолжительности жизни лейтенанта флота на поле битвы.

Когда об Иисусе говорится, что Он был презрен и отвергнут людьми, был мужем скорбей, изведавшим болезни, то становится ясно, что Он стоял в длинном ряду людей, назначенных Богом для такого страдания. Проклятием пророка была отверженность. Его домом часто была пещера. Пустыня была традиционным местом его встречи с Богом. Одеждой пророка иногда была нагота, а галстуком - деревянные колодки. Его песни были полны пронзительной тоски.

Таким человеком был Исаия Бен Амос.

В галерее героев Ветхого Завета Исаия выделяется как мощная скала. Он был пророком пророков, первым из первых. Его называют "большим пророком" из-за колоссального количества письменных материалов, которые носят его имя.

Как пророк Исаия был необычен. Большинство пророков имело скромное происхождение: крестьяне, пастухи, земледельцы. Исаия принадлежал к знати. Он был признанным государственным мужем, имевшим доступ к царскому двору Он общался с князьями и царями. Через него Бог говорил, обращаясь к нескольким монархам Иудеи, включая Озию, Иоафама, Ахаза и Езекию.

Что отделяло израильских пророков от всех остальных людей? Их осенял покров священного призвания. Зов, на который они откликались, исходил не от людей. Избранный не обращался с просьбой назначить его на эту должность. Он должен был быть именно избран - прямо и непосредственно Богом. И Его избрание и призыв нельзя было отклонить. (Иеремия пытался отказаться, но Бог недвусмысленно напомнил ему, что освятил его еще от чрева матери. Когда через некоторое время Иеремия захотел "удалиться от дел", Бог отказался принять его просьбу об этом.) Пророческое предназначение было пожизненным. Этот труд нельзя было бросить или уйти на пенсию.

Рассказ о призыве Исаии, вероятно, самый драматичный из всех подобных рассказов, которые мы находим в Ветхом Завете. Нам сказано, что зов пришел в тот год, когда умер царь Озия.

Царь Озия умер в восьмом веке до Рождества Христова. Время его царствования оказало существенное влияние на ход развития иудейской истории. Он был одним из самых лучших царей в Иудее. Он, конечно, был не Давид, но не отличался и растленностью, характерной для северных царей, таких, например, ка'к Ахав. Озия занял престол в шестнадцатилетнем возрасте. Он царствовал над Иерусалимом в течение сорока двух лет. Только подумайте, сорок два года! За последние пятьдесят два года Соединенные Штаты были свидетелями администраций Рузвельта, Трумэна, Эйзенхауэра, Кеннеди, Джонсона, Никсона, Форда, Картера и Рейгана. Но многие люди в Иерусалиме всю свою жизнь прожили при правлении царя Озии.

Библия говорит нам, что Озия начал свое царствование в благочестии, делая "угодное в очах Господних". Он искал Бога, и Бог благословил его. Из битв с филистимлянами и другими народами он выходил победителем. Он построил башни в Иерусалиме и укрепил городские стены. Он выкопал водоемы в пустыне, что способствовало расцвету земледелия. Он восстановил военную мощь Иудеи, доведя ее почти до такого уровня, какой она была при Давиде. Большую часть своего царствования Озия был великим и любимым народом царем.

Однако история Озии заканчивается на печальной ноте. В последние годы жизни его судьба напоминала судьбу шекспировского трагического героя. После того как он приобрел большое богатство и власть, он впал в грех гордыни. Озия попытался "поиграть" с Богом. Он дерзко вошел в храм и надменно взял на себя права, которые Бог дал только священникам. Когда священники храма сделали попытку остановить его, чтобы предотвратить акт святотатства, Озия пришел в ярость. Охваченный яростью, он закричал на священников, и на лбу у него появились пятна проказы. Библия говорит о нем: "И был царь Озия прокаженным до дня смерти своей, и жил в отдельном доме, и отлучен был от дома Господня" (2 Пар. 26:21).

Несмотря на это печальное и постыдное событие, случившееся в последние годы жизни Озии, день его смерти стал днем национального траура. Исаия направился в храм, очевидно, желая найти там утешение в народной и личной скорби. Он получил нечто большее: "В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм" (Ис. 6:1).

Царь был мертв. Но когда Исаия вступил в храм, то он увидел там другого царя, Верховного Царя, Того, Кто навеки воссел на престоле Иудеи. Он увидел Господа.

Обратите внимание на то, как в Ис. 6:1 напечатано слово "Господь". Оно начинается с заглавной буквы, а далее идут строчные буквы. Это написание контрастирует с "ГОСПОДЬ", которое появляется позже в этом тексте и часто - в Священном Писании. Иногда слово "Господь" полностью пишется заглавными буквами - "ГОСПОДЬ". Это не ошибка в печати или результат непоследовательности переводчика. Мы сталкиваемся с этим в большинстве английских переводов. Иногда слово "Господь" пишется строчными буквами, с заглавной только первая, а иногда полностью заглавными. Дело в том, что в еврейском первоисточнике используются два различных слова, которые оба переводятся как "Господь".

Когда слово "Господь" пишется строчными буквами, то переводчик этим дает нам знать, что в еврейской Библии в этом месте написано "Адонай". "Адонай" означает "верховный, наивысший". Это не имя Бога. Это титул Бога, воистину титул наивысшего достоинства, данный Богу в Ветхом Завете. Когда появляется написанное прописными буквами слово "ГОСПОДЬ", это означает, что в первоисточнике использовано имя Яхве. Яхве - это священное имя Бога. Под этим именем Бог открыл Себя Моисею в пламени горящего куста. Это имя непроизносимое, неизреченное, святое имя, огражденное от святотатства со стороны израильского народа, его запрещалось произносить всуе. Как правило, писались только согласные буквы. Поэтому это слово называют священной "тетраграммой", непроизносимыми четырьмя буквами.

Эту разницу в написании мы видим, например, в Псалмах. (В данном случае довод автора основан на английском тексте. - Прим. перев.) В Псалме 8 сказано: "ГОСПОДИ, Боже наш! Как величественно имя Твое по всей земле!" В еврейском первоисточнике это звучало как: "О Яхве, Адонай! Как величественно имя Твое по всей земле!" Или это можно было бы прочесть так: "О Боже, Наивысший! Как величественно..." В Псалме 109 мы снова читаем: "Сказал ГОСПОДЬ Господу моему: седи одесную Меня". Псалмопевец здесь говорит: "Сказал Бог моему Наивысшему: сиди одесную Меня".

"ГОСПОДЬ" - имя Бога. "Господь" - Его титул. Мы говорим о президенте Рональде Рейгане. Рональд - его имя. Президент - его титул. Если самая высокая должность в нашей стране - должность президента, то самая высокая должность и самое высокое звание в Израиле было звание Наивысшего. Титул "адонай" сохранялся для Бога. Этот титул в Новом Завете сохранялся для Иисуса. Когда Иисуса называли "Господь", то это означало новозаветный эквивалент слова "адонай". Иисуса называют Господом всех господ, Царем царей. Тем самым Ему давалось звание, которое прежде давалось только Богу, - Наивысшего владыки неба и земли. Когда Исаия пришел в храм, то в стране был кризис верховной власти. Озия умер. Глаза Исаии открылись, и он увидел настоящего Царя народа. Он увидел Бога, сидящего на престоле, Наивысшего Владыку.

Нам не позволяется видеть лицо Бога. Писание предупреждает нас, что ни один человек не может увидеть Бога и остаться в живых. Мы помним просьбу Моисея, когда он поднялся на святую гору Божью. Моисей стал очевидцем поразительных чудес. Он слышал голос Божий - Бог говорил с ним из горящего куста. Он был свидетелем того, как река Нил превратилась в кровь. Он вкусил манны небесной и смотрел на столб облачный и на столб огненный. Он видел, как колесницы фараона были затоплены волнами Чермного моря. И по-прежнему это его не удовлетворяло. Он хотел большего. Он жаждал наивысшего духовного опыта. Будучи на горе, он просил Господа: "Позволь мне увидеть Твое лицо. Покажи мне Твою славу". В ответ на эту просьбу он получил отказ: "И сказал Господь: Я проведу пред тобою всю славу Мою, и провозглашу имя Иеговы пред тобою и, кого помиловать, помилую, кого пожалеть, пожалею. И потом сказал Он: лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых. И сказал Господь: вот место у меня: стань на этой скале; когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы, и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду. И когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо" (Исх. 33:19-23).

Бог позволил Моисею увидеть Себя сзади, но так и не позволил увидеть Свое лицо. Когда Моисей спустился с горы, его лицо сияло. Люди, охваченные ужасом, шарахались от него в стороны. Его лицо было слишком ослепительным, чтобы на него можно было смотреть. Поэтому, чтобы люди могли приближаться к Моисею, он закрывал себе лицо покрывалом. Ужас, который испытывали люди, был вызван тем, что они смотрели в лицо человеку, настолько приблизившемуся к Богу, что Божья слава отразилась на нем. И эта сверкающая слава исходила не от Божьего лица, Моисей видел Бога только сзади. Если люди приходят в ужас даже от такого отражения славы, то как может человек вынести прямой взгляд в Его святое лицо?

Тем не менее наивысшей целью любого христианина является стремление быть допущенным к созерцанию того, в чем было отказано Моисею. Мы хотим увидеть Его лицом к лицу Мы хотим греться в лучезарной славе Его божественного присутствия. Это было заветным упованием всякого иудея, упованием, которое было самым драгоценным благословением Израиля: "Да благословит тебя Господь и сохранит тебя! Да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и помилует тебя! Да обратит Господь лице Свое на тебя и даст тебе мир!" (Чис. 6:24-26).

Эта надежда, заключенная в благословении, данном Израилю, для христианина становится больше чем надеждой - она становится обещанием. Святой Иоанн говорит в своем 1 Послании: "Возлюбленные! мы теперь дети Божии, но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть" (1 Ин. 3:2).

Вот оно - обещание Бога: мы увидим Его, как Он есть. Это зрелище, ожидающее нас в будущем, богословы называют Блаженным Видением. Мы увидим Бога, как Он есть. Это означает, что когда-нибудь мы увидим Бога лицом к лицу. Мы увидим не отраженную славу горящего куста или облачного столба. Мы увидим Его, как Он есть, какой Он есть в Своей чистой божественной сущности.

Сейчас для нас невозможно видеть Бога в Его чистой божественной сущности. Для того чтобы это произошло, нам нужно прежде очиститься. Когда Иисус произносил Свои Заповеди блаженства, то это Он пообещал только определенной группе людей: "Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят". Ни один из живущих в этом мире не чист сердцем. Именно наша нечистота мешает нам увидеть Бога. Проблема тут не в наших глазах, а в наших сердцах. Только после того, как на небесах мы будем полностью очищены и освящены, в нас появится способность смотреть на Него лицом к лицу.

"Вокруг Его стояли серафимы; у каждого из них по шести крыл; двумя закрывал каждый лицо свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал" (Ис. 6:2).

Серафимы - это не грешные люди, обремененные нечистыми сердцами. Однако и эти ангельские существа являются творением, и даже в своем возвышенном положении, как спутники Бога, они должны закрывать свое лицо от Его прямого взгляда. Они сотворены удивительно, они полны благоговения, у них есть пара крыльев, чтобы ими закрывать лицо в величественном присутствии Бога.

У серафимов есть и вторая пара крыльев. Этой второй парой они закрывают ноги. Эти крылья им нужны не для защиты подошв и не для облегчения ходьбы по небесам. Они закрывают ноги по другой причине. Это напоминает нам происшедшее с Моисеем у горящего куста: "И явился ему Ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает. Моисей сказал: пойду и посмотрю на cue великое явление, отчего куст не сгорает. Господь увидел, что он идет смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста, и сказал: Моисей! Моисей! Он сказал: вот я! If сказал Бог: не подходи сюда, сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая" (Исх. 3:2-5).

Бог повелел Моисею снять обувь. Моисей стоял на святой земле. Земля стала святой благодаря присутствию Бога. Обувь была символом признания Моисеем того факта, что он на земле, что он земной человек. Ноги человека, иногда называемые "сделанными из праха", символизируют нашу тварность. Наши ноги связывают нас с землей.

Серафимы - не земные создания. Их ноги сделаны не из праха. Как и ангелы, они духовные существа. Тем не менее они по-прежнему остаются существами сотворенными, и символика видения Исаии предполагает, что они также должны закрывать ноги, признавая свою тварность в высоком присутствии Божьем.

"И взывали они друг к другу, и говорили: свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!" (Ис. 6:3).

Здесь мы сталкиваемся с одним трудно понимаемым моментом в видении Исаии. В песне серафимов заключается сокровенный и главный смысл данного отрывка. Эта песня - повторение одного-единственного слова: "свят". Это слово поется три раза подряд, и это самый величественный гимн, который только может петься в церкви. Это песня называется "трисвятой", что просто означает "трижды свят".

Важность повторения слова "свят" можно легко упустить. Это особый прием, характерный для еврейской литературы и особенно поэзии. Такое повторение - это один из способов акцентирования внимания. В большинстве современных языков есть несколько таких способов. Мы можем подчеркнуть слова, на которых хотим сделать упор, можем выделить их или напечатать курсивом. Мы можем поставить эти слова в кавычки или закончить предложение восклицательным знаком. Все эти приемы предназначены для того, чтобы привлечь внимание читателя к чему-то особенно важному.

Ветхозаветный иудей также пользовался различными методами акцентирования. Один из таких методов - повторение. Мы видим, как приемом повторения пользуется Иисус, когда говорит: "Истинно, истинно говорю вам..." Здесь двойное "истинно" означает, что то, что за ним последует, - крайне важно. Слово, переведенное как "истинно", - это древнее слово "аминь". Мы, как правило, считаем, что это слово предназначено для завершения проповеди или молитвы. Оно означает: "это истина". Иисус использовал его не для окончания, а для предисловия.

В 14 главе Бытия мы сталкиваемся с забавным случаем использования приема повторения. В истории о битве царей в долине Сиддим говорится о людях, которые упали в смоляные ямы. Одни переводчики называют их асфальтовыми ямами, другие - битумными или просто большими. В чем причина этой разноголосицы в переводах? Что же это все-таки были за ямы? Из еврейского текста это не вполне ясно. В первоисточнике используется еврейское слово, обозначающее "яма", и затем оно просто повторяется. В этой истории буквально говорится о "ямных" ямах. Иудей - автор текста - подразумевал, что есть ямы и есть ямы. Одни ямы "ямнее" других. А эти ямы - ямные ямы - были самыми ямными ямами на свете. Одно дело упасть в простую яму. А вот если вы свалились в ямную яму, тогда уж вам действительно не позавидуешь.

Буквально в нескольких случаях Библия повторяет что-то "в третьей степени". Упомянуть что-то трижды означает возвести это в превосходную степень, придать этому значение чего-то сверхважного. Например, в книге Откровение Страшный суд Божий возвещается реющим в воздухе орлом. Он громко восклицает: "Горе! Горе! Горе живущим на земле..." То же самое мы видим в полной горького сарказма речи Иеремии, произнесенной им в храме, где он упрекает людей в лицемерии, с которым они восклицают: "Это храм Господень, храм Господень, храм Господень".

Только в одном случае мы видим в Священном Писании, как какой-то атрибут Бога возводится в третью степень. Только один Божий атрибут называется три раза подряд. Библия говорит, что Бог свят, свят, свят. Не то чтобы Он был просто свят, или даже свят, свят. В Библии ни разу не говорится, что Бог есть любовь, любовь, любовь, или милосердие, милосердие, милосердие, или гнев, гнев, гнев, или справедливость, справедливость, справедливость. Однако говорится, что Он свят, свят, свят, вся земля полна Его славой.

"И поколебались верхи врат от гласа восклицающих, и дом наполнился курениями" (Ис. 6:4).

Недавно проводился опрос среди людей, ранее принадлежавших к церкви. Опрос показал, что основной причиной, по которой они перестали ходить в церковь, является скука. Многие люди с трудом могут воспринимать богослужение как что-то волнующее и трогательное. Здесь мы видим, что когда Бог появился в храме, то порог и ворота храма поколебались. Неподвижная материя дверных косяков, бездушный порог, дерево и металл, которые не могут ни слышать, ни говорить, были достаточно восприимчивы, чтобы поколебаться от присутствия Бога. В тексте буквально сказано, что они поколебались. Они начали дрожать на том месте, где стояли.

"И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, - и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа" (Ис. 6:5).

Поколебались не только двери храма. Сильнее всего колеблющегося в храме поколебалось тело самого Исаии. Когда он увидел живого Бога, когда царствующий Монарх мироздания появился перед его глазами во всей Своей святости, Исаия воскликнул: "Горе мне!"

Для уха современного человека восклицание Исаии звучит странно. Редко сегодня можно услышать, чтобы кто-нибудь говорил горе. Так как это слово старомодно и архаично (в английском тексте. - Прим. перев.), некоторые современные переводчики предпочитают заменить его другим. Это серьезная ошибка. Слово "горе" - одно из важнейших в библейском языке, и мы не можем себе позволить его игнорировать. В него вкладывается особый смысл.

Когда мы думаем о горе, то представляем себе беды, сваливающиеся на головы героев старинных мелодрам. В "Ожерелье Полины" героиня ломает себе руки от горя, когда бессердечный хозяин отказывает ей в праве выкупа закладной. Или мы представляем себе Майти Маус, прыгающую с облака на железнодорожное полотно, чтобы выручить свою подружку, которую Масленка привязал к рельсам. Она восклицает: "Горе мне!" Или мы думаем о любимом выражении потерявшего от горя рассудок Царя рыб из шоу "Амос и Энди", который говорит: "Горе мне, Энди, я не знаю, что делать!"

Фраза "горе мне" прошла путь других старинных выражений, типа "увы" или "поистине". Единственный язык, который сохранил это выражение до сих пор, - это идиш. Современный еврей по-прежнему выплескивает свое огорчение, восклицая "Ой, вэй!", что является сокращенной формой выражения "Ой, вэй ист мер". "Ой, вэй" на идише означает "О, горе", сокращенное от "О, горе мне!"

В полной мере оценить силу восклицания Исаии можно, если рассматривать его в свете особой формы речи, используемой в Библии. Когда пророки провозглашали послания, внушенные им Богом, то чаще всего они это делали в форме прорицаний. Эти прорицания исходили от Бога, и в них могли содержаться как хорошие новости, так и плохие. Прорицаниям, несущим положительный заряд, предшествовало слово "блаженны". Иисус прибегал к форме прорицаний в Своей Нагорной проповеди, говоря: "Блаженны нищие духом", "Блаженны плачущие", "Блаженны алчущие и жаждущие правды". Его слушатели понимали, что Он использовал форму речи, к которой прибегали пророки. Это было прорицание, несущее добрую весть.

Иисус также использовал и негативную форму прорицаний. Гневно обличая фарисеев, Он провозгласил суд Божий на их головы. Он сказал им: "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры!" Он повторял это так часто, что выражение стало своего рода рефреном. В устах пророка слово "горе" превращается в вынесение приговора, провозглашение горькой участи. В Библии на горькую участь обрекаются города, народы, отдельные люди - одним лишь прорицанием.

Использование этого слова Исаией носило экстраординарный характер. Увидев Господа, он провозгласил суд Божий над самим собой. "Горе мне!" - воскликнул он, призывая проклятие Божье, анафему и суд на свою собственную голову. Одно дело, когда пророк проклинал другого человека во имя Бога; и совсем другое - когда он проклинал самого себя.

Сразу после произнесения проклятия и провозглашения своей горькой участи, Исаия восклицает: "Погиб я". Я предпочитаю более старый перевод, в котором говорится: "Я распался". Легко можно понять, почему в более современные переводы внесено это изменение. Никто сегодня не говорит: "Я распался". Но эта фраза глубже и ярче передает смысл, чем фраза "Я погиб".

"Распадаться" означает разойтись по швам, утратить цельность. Этими словами Исаия выражал состояние, которое современные психологи квалифицируют как дезинтеграцию личности. Смысл слова "дезинтеграция" прочитывается в его написании: "дез" - отрицательная частица и "интеграция". Интегрировать что-то - значит собрать вместе отдельные части, сделать из них единое целое. Когда интегрируются школы, то дети разных национальностей учатся вместе, образуя одну цельную организацию учащихся. Интегрированный - значит цельный, в применении к человеку это означает, что он нравственно здоров, живет гармоничной и полноценной жизнью. На современном сленге мы говорим: "Все при нем".

Если жил когда-то на земле цельный человек, то таким человеком был Исаия Бен Амос. Он был цельной личностью, "единым куском". Современники считали его самым праведным человеком среди всего Израиля. Он был чистым алмазом добродетели, без единого изъяна. Затем внезапно он увидел святого Бога. И в этот краткий момент его самооценка разбилась, как чашка. В долю секунды он оказался открытым, обнаженным перед абсолютной святостью. До тех пор пока Исаия мог сравнивать себя с другими смертными, он имел основания ставить себя довольно высоко. В тот момент, когда он сравнил себя с наивысшим стандартом, он был уничтожен - морально и духовно истреблен. С ним было покончено. Он распался. Его ощущение собственной цельности рухнуло.

Внезапное осознание распада, уничтожения было связано с устами Исаии. Он восклицает: "Я человек с нечистыми устами". Мы могли бы ожидать от него, что он скажет: "Я человек с нечистыми привычками" или: "Я человек с нечистыми мыслями". Вместо этого он сразу привлекает внимание к своим устам. По сути он говорит: "У меня грязные уста". Почему внимание так настойчиво привлекается именно к устам?

Вероятно, ключ к разгадке глубинного смысла изречения Исаии можно найти в словах Иисуса, когда Он говорил: "Еще ли не понимаете, что все, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон? А исходящее из уст - из сердца исходит, сие оскверняет человека, ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления". Или мы можем обратиться к Посланию Иакова, брата Господа. Большая часть его Послания посвящена языку: "И язык. - огонь, прикраса неправды. Язык. в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны, ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может: это - неудержимое зло, он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию: из тех же уст исходит благословение и проклятие. Не должно, братия мои, сему так быть. Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода? Не может, братия мои, смоковница приносить маслины, или виноградная лоза смоквы: также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду" (Иак. 3:6-12).

Язык - неугомонное и неудержимое зло, исполненное смертоносного яда. Именно это осознал Исаия. Он понял, что является не единственным человеком, перед которым стоит эта проблема. Он понял, что весь народ заражен нечистотой языка. "Я живу среди народа с нечистыми устами". В мгновение ока у Исаии появилось новое и радикально отличающееся от прежнего понимание греха. Он увидел, что грех просочился повсюду, он пропитал насквозь и его самого, и всех остальных.

В одном отношении нам повезло: Бог не является нам так, как Он явился Исаии. Кто из нас смог бы вынести это? Нам Бог обычно помогает осознать свою греховность постепенно. Медленно, шаг за шагом, мы начинаем осознавать свою растленность. Исаии Бог открыл его растленность сразу. Нет ничего удивительного, что тот был сражен и уничтожен.

Исаия объясняет это таким образом: "Глаза мои видели Царя, Господа Саваофа". Он увидел святость Бога. Первый раз в своей жизни он по-настоящему понял, кто такой Бог. И в то же самое мгновение Исаия впервые глубоко осознал, кто такой он сам.

"Тогда прилетел ко мне один из серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих, и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен" (Ис. 6:6,7).

Исаия лежал ничком на полу Он трепетал каждой клеточкой, каждым нервным волокном своего тела. Он искал, где бы укрыться, молился, чтобы кто-нибудь на земле прикрыл его или чтобы крыша храма рухнула на него, чтобы произошло что-то, что защитило бы его от пронзающего насквозь святого взгляда Бога. Но негде было укрыться. Перед Богом он был наг и одинок. Не было рядом Евы, чтобы утешить его, не было фиговых листьев, чтобы прикрыть его наготу. Беспредельная скорбь охватила его, такая скорбь, которая разбивает сердце человеку, оставляя в его душе одни развалины. Виновен, виновен, виновен. Вся его душа кричала, страдая от неослабевающего ни на мгновение безжалостного чувства вины.

Святой Бог также и Бог милосердия. Он не хотел оставлять Своего слугу без утешения. Он немедленно предпринял меры, чтобы очистить этого человека и восстановить его душу. Он повелел одному из серафимов срочно сделать это. Ангел двигался быстро, в руках у него были клещи с жертвенника. Из горящего пламени он взял ими пылающий уголь, слишком горячий, чтобы даже ангел мог к нему прикоснуться. Затем он подлетел к Исаии.

Серафим прижал раскаленный добела уголь к губам пророка и опалил их. Губы - одна из самых чувствительных частей человеческого тела. Они предназначены для поцелуев. И вот Исаия ощутил, как святое пламя сжигает его уста. Едкий запах горящей плоти наполнил его ноздри, но это ощущение заглушалось невыносимой болью от ожога. Это было суровое милосердие, мучительный акт очищения. Рана Исаии прижигалась, скверна его уст уничтожалась пламенем. Это святое пламя очистило его.

Но божественный акт очищения не заканчивался на этом. Очищение и прощение простирались дальше. Он стал чистым насквозь, до самого дна души, прощен полностью, но заплатить за это пришлось мучительной болью раскаяния. Он пошел дальше поверхностного раскаяния, когда говорят, не вкладывая в слова особого смысла: "Мне очень жаль". Он скорбел о своем грехе, эта скорбь захватила его целиком, и затем Бог послал ангела, чтобы исцелить его. Его грех был устранен. Его достоинство осталось незадетым. Боли больше не было, но человеческая его сторона при этом не была оскорблена. Осознание им своего греха было конструктивным. Наказание не было жестоким. Одна секунда, в течение которой плоть его губ горела, принесла ему исцеление навсегда. В следующее мгновение человеческая развалина, в которую превратился пророк, опять стала цельной личностью. Его уста были очищены от скверны. Он был чист.

"И у слышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдет для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня" (Ис. 6:8).

Теперь видение Исаии приняло новое измерение. До этого мгновения он видел славу Божью. Он слышал песню серафимов. Он чувствовал раскаленный уголь на своих устах. А теперь он впервые услышал голос Бога. Внезапно ангелы умолкли, и голос, гулким эхом прокатившийся по храму, голос, который во многих местах Священного Писания описывается как шум многих вод, этот голос прогремел: "Кого Мне послать? И кто пойдет для Нас?"

Здесь мы видим определенный образец, по которому события повторяются снова и снова. Бог является, человек трепещет, охваченный ужасом, Бог прощает и исцеляет, Бог посылает исполнить Свой замысел. Для человека события развиваются по определенной схеме: от сломленности - к миссии. Когда Бог спросил: "Кого Мне послать?", Исаия понял, какая мощь заключается в этом слове. Быть "посланным" означает быть эмиссаром Бога, выступать от имени божества. В Новом Завете слово "апостол" означает "посланный". Ветхозаветным двойником апостола являлся пророк. Богу был нужен доброволец, чтобы приняться за изнурительное ремесло пророка. "Кого Мне послать?"

Обратите внимание на ответ Исаии. Он откликнулся: "Вот я, пошли меня". Этими словами он сделал больше, чем просто сообщил о своем местонахождении. Произнеся их, он добровольно вызвался служить Богу. Он как бы сказал: "Я пойду. Не ищи больше. Пошли меня".

В ответе Исаии можно заметить две существенные детали. Первое - это то, что он не был Шалтаем-Болтаем. Падение Болтая из известного детского стишка трагично, потому что во всем королевстве не нашлось никого, кто мог бы снова его собрать. Но ведь он был ничуть не более хрупким, чем Исаия. Исаия разбился на такое же множество осколков, как и упавшее яйцо. Но Бог заново его собрал. Бог в состоянии взять разбитого человека и послать его на служение. Он взял грешного человека и сделал его пророком. Он взял человека с нечистыми устами и сделал его Своим представителем.

Второй важный момент, который мы наблюдаем в этом событии, - это то, что действие Божьей благодати на душу Исаии не уничтожало его человеческой личности. Исаия сказал: "Вот я". Исаия по-прежнему мог говорить "я". Он сохранил свое лицо. Он не утратил личность. Как бы ни старались хулители христианства приписать Богу стремление к уничтожению "я", Он от этого далек - напротив, Бог спасает личность. Он исцеляет "я", чтобы оно стало полезным и могло исполнить миссию, к которой Бог его призвал. Личность Исаии была перестроена, но не стерта. Покидая храм, он по-прежнему оставался Исаией Бен Амосом. Он был тем же самым человеком, но уста его были чисты.

Ни один служитель Божий не соответствует своей миссии. Любого проповедника можно обвинить в лицемерии. На практике получается, что чем тверже пастор в своей проповеди придерживается Слова Божьего, тем более уязвимым он становится для такого обвинения. Почему? Потому что чем больше человек верен Слову Божьему, тем более высокую миссию он будет выполнять. А чем выше миссия, тем дальше от нее в практической жизни будет он сам.

Я внутренне съеживаюсь, когда говорю в церквях о святости Бога. Я могу предвидеть реакцию людей. Они покидают святилище, убежденные, что только что находились в присутствии святого. Из-за того, что они слышат меня, проповедующего о святости, они делают вывод, что я сам так же свят, как и весть, которую я несу. В такой момент мне хочется воскликнуть: "Горе мне!"

Опасно предполагать, что само по себе изучение святости делает человека святым. В этом есть своя ирония. Я убежден, что причиной моей глубокой жажды к познанию святости Божьей является именно то, что я сам не свят. Я мирской человек, проводящий больше времени вне храма, чем в нем. Но я вкусил достаточно ощущения Божьего величия, чтобы хотеть этого еще больше. Я знаю, что значит быть прощенным и что значит, когда Бог возлагает на тебя миссию. Моя душа жаждет большего. Моя душа нуждается в большем.