Жан Кальвин

Наставление в христианской вере. Книга 2

Глава V. ПОЧЕМУ ДОВОДЫ, ПРИВОДИМЫЕ В ЗАЩИТУ СВОБОДЫ ВОЛИ, ЛИШЕНЫ ВСЯКОЙ УБЕДИТЕЛЬНОСТИ

 

1. Кажется, мы уже немало сказали о рабстве человеческой души, но ведь те, кто пытается соблазнить её ложным представлением о свободе, имеют противоположные цели и ополчаются против наших суждений. Во-первых, они доводят их до абсурда, придают им отталкивающий вид - словно эти суждения противоречат здравому смыслу. Во-вторых, для их опровержения они пользуются свидетельствами Писания. В таком же порядке мы и дадим им ответ.

Они заявляют, что если грех совершается по необходимости, то это уже не грех. Если же он доброволен, то от него можно уклониться. Это то самое оружие, которым Пелагий рассчитывал победить св. Августина, но нельзя, однако, доказать, что этот довод совершенно лишен смысла, пока мы его не опровергли. Итак, я отрицаю, что грех перестаёт быть грехом, если совершён по необходимости. С другой стороны, я отрицаю, будто отсюда следует, что греха можно избежать, когда он доброволен. И если кто-нибудь захочет воспользоваться этим оправданием, чтобы вести тяжбу с Богом, полагая, будто говорить, что не мог поступить иначе, является очень искусным приёмом, то он тотчас получит ответ, который мы уже приводили: то, что люди, порабощённые греху, могут желать только зла, идёт не от изначального творения, а от порчи, которая наступила впоследствии.

Ибо откуда происходит та слабость, которой любят прикрываться лукавые, как не от Адама, по собственной воле подпавшего под тиранию дьявола? Именно отсюда порча, которая всех нас держит в своих сетях: первый человек отвратился от своего Творца. Если вина за этот мятеж распространяется на всех, то пусть никто не думает укрыться в тени необходимости, в которой и заключается очевидная причина осуждения человека. Этот вопрос я уже рассматривал выше и привёл пример с бесами, из которого видно, что тот, кто грешит по необходимости, тем самым грешит и добровольно. Напротив, хотя святые Ангелы имеют непреклонную волю к добру, она не перестаёт быть их собственной волей. Как тонко заметил св. Бернар, мы тем более несчастны, что необходимость для нас добровольна и она держит нас под своим игом, так что мы являемся рабами греха (Бернар Клервоский. Толкование на Песнь песней, LXXXI, 7, 9 (MPL, CLXXXIII, 1174-1175)).

Вторая часть доводов моих противников вообще негодна, поскольку они полагают, будто всё, что делается добровольно, делается в условиях полной свободы, Выше мы показали, что добровольно делается многое, однако выбор при этом отнюдь не свободен.

 

2. Далее, они говорят, что если в основе пороков и добродетелей не лежит свободный выбор, то несправедливо вознаграждать за них или наказывать человека. Этот аргумент заимствован у Аристотеля (Аристотель. Никомахова этика, кн. Ill, V, 7), его использовали также св. Иоанн Златоуст и св. Иероним. Последний не скрывает, что он хорошо знаком с пелагианами, и приводит следующее их утверждение: если в нас действует милость Бога, то, значит, вознаграждается она, а не мы, которые не трудились (Иероним. Письма, 132, 5 (MPL, XXII, 1153); Диалог против Пелагия, I, 6 (MPL, XXIII, 523)). Что касается Божьих наказаний за злые дела, то здесь я отвечаю, что мы их вполне заслужили, потому что вина за грех заключена именно в нас. Когда речь идёт о наших страстях, то не имеет значения, грешим ли мы исходя из свободного или рабского суждения, - прежде всего потому, что человек, будучи в рабстве у греха, вынужден быть грешником. Если же говорить о воздаянии за добрые дела, то разве абсурдно признать, что оно даётся нам, скорее, по благосклонности Бога, нежели собственно за наши заслуги? Сколько раз повторяли высказывание св. Августина о том, что Бог венчает в нас не наши заслуги, а свои дары и что получаемое нами воздаяние именуется так не потому, что оно за заслуги, а потому, что оно соответствует милостям, которые мы получили прежде.

Если послушать этих людей, то заслуг нет потому, что добрые дела человек делает не по собственной добродетели. Но это же сущая насмешка! То, что они находят столь неразумным, утверждает в одном из весьма убедительных творений св. Августин: «Каковы заслуги людей? Когда Иисус Христос пришёл не с воздаянием, которое бы им в этом случае причиталось, но с безусловной милостью, Он всех нашёл грешниками, и только Он был свободен от греха и освобождал от него других» (Августин. Письма, 155, II, 5 (Македонию) (MPL, XXXIII, 669)). Также: «Если тебе дано то, что ты заслужил, ты должен быть наказан. Но что происходит? Бог не подвергает тебя наказанию, которое ты заслужил, но даёт тебе милость, вовсе не заслуженную. Если хочешь лишиться Божьей милости, то хвались своими засдугами» (Его же. Толк. на Пс 31, II, 7 (MPL, XXXVI, 263)). Также: «У тебя нет ничего твоего, твои - только грехи, заслуги - Божьи. Ты должен быть наказан, и потому, когда Бог даёт тебе воздаяние жизни, то Он венчает свои дары, а не твои заслуги» (Его же. Толк. на Пс 70, II, 5 (MPL, XXXVI, 895)). В другом месте св. Августин учит на ту же тему, что не милость даётся по заслугам, а заслуги по милости. И тут же делает вывод, что Бог все заслуги предвосхищает своими дарами, дабы за ними последовали другие заслуги, и что вообще всё, что Он даёт, Он даёт незаслуженно, ибо не видит никакой причины спасать (Его же. Проповедь CLXIX, II, 3 (MPL, XXXVIII, 917)). Нет смысла продолжать - книги св. Августина полны подобных высказываний. (Кальвин был вынужден признать, что Августин не всегда вполне однозначно высказывался по вопросу о свободе и благодати. См., например: Response aux calomnies d'Albert Pighius // OC VI, 297)

Но ведь и сам апостол мог бы избавить этих людей от их безумных фантазий, если бы только они захотели понять, из какого принципа выводит он наше блаженство и вечную славу, которых мы ожидаем. «А кого Он предопределил, тех и призвал; а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил» (Рим 8:30). По какой причине получают верующие свой венец? Согласно апостолу, они, безусловно, избраны, призваны и оправданы по милосердию Господа, а не благодаря своему усердию. Нужно избавиться от глупого страха, что если будет отброшена свободная воля, то не останется места для заслуг. Смешно бежать от того, к чему нас ведёт Св. Писание. «Если ты получил всё, - говорит св. Павел, - то почему хвалишься, будто не получил?» (1 Кор 4:7). Мы видим, что он лишает свободную волю всякой силы и тем самым сводит на нет заслуги. И всё же, поскольку Бог богат и щедр на добрые дела и щедрость его никогда не истощается, то данные нам милости Он вознаграждает так, как если бы это были добродетели, исходящие от нас самих, потому что, дав нам эти милости, Он делает их нашим достоянием.

 

3. Мои противники приводят ещё одно возражение, которое, как представляется, заимствовано у Иоанна Златоуста: если бы мы не обладали способностью выбирать между добром и злом, то все люди были бы либо добрыми либо злыми, потому что все - одной природы (Иоанн Златоуст. Толк. на Книгу Бытия (гл. VI), гомилия XXIII, 5 (MPG, LIII, 204)). С этим утверждением перекликается одно высказывание из книги «О призвании всех народов», которую приписывают св. Амвросию: никто никогда бы не уклонился от веры, если бы Божья милость лишила человеческую волю изменчивости (Псевдо-Амвросий. О призвании всех народов, II, гл. IV (MPL, LI, 689)).

Меня удивляет, до какой степени могут заблуждаться даже такие великие люди! Как св. Иоанн Златоуст не понял, что различия между людьми проводит сам Бог своим выбором? Мы не должны стыдиться исповедовать то, что со всей решимостью утверждает св. Павел: все развращены и преданы злу (Рим 3:10 сл.). Вместе с апостолом мы снова и снова добавляем к этому, что Бог по своему милосердию помогает некоторым, дабы не все оставались развращёнными. Это как если бы мы все были больны одной болезнью, но исцелиться могли бы только те, кого Бог захотел исцелить. Других же по своему справедливому суду Он оставляет, и в них остаётся порча, пока они не будут истреблены. Причём Бог действует таким образом, что одни пребывают в постоянстве до конца пути, а другие падают в середине. Ибо на самом деле постоянство - Божий дар, который Бог не распространяет на всех без различия, но даёт тому, кому пожелает. Если спросить о причинах подобного различия - почему одни постоянны, а другие переменчивы, - то не будет другого ответа, кроме того, что первых поддерживает сила Бога и только поэтому они не погибают. У других нет этой силы, потому что Бог захотел показать на их примере человеческое непостоянство.

 

4. Мои противники говорят также, что все призывы тщетны, что нет никакой пользы в предупреждениях, что всякое осуждение смешно, если у грешника нет сил им последовать. Когда-то их единомышленники упрекали в этом св. Августина, так что он был вынужден опубликовать книгу «Об исправлении и милости». Хотя в ней даётся ответ на множество самых разных вопросов, наш вопрос исчерпывается таким восклицанием: «О человек, признай, что заповеданное тебе - это то, что ты должен сделать; когда тебя упрекают в том, что ты этого не сделал, признай, что тебе недостаёт сил из-за твоих пороков; молясь Богу, познай, откуда ты должен получить то, чего тебе недостаёт» (Августин. О порицании и благодати, III, 5 (MPL, XLIV, 918-919)). В книге, озаглавленной им «О духе и букве» («De Spiritu et littera»), св. Августин возвращается, по сути, к той же теме: Бог соизмерял свои заповеди с силами человека, но, заповедав то, что праведно, Он безвозмездно дал своим избранникам способность это исполнить (Его же. О духе и букве (MPL, XLIV, 199 p.)).

И дискутировать об этом уже нет надобности. Прежде всего заметим, что не я первый отстаиваю эту точку зрения - на ней стояли Христос и все его апостолы. Поэтому пускай наши противники задумаются, как им удастся взять верх, вступив в борьбу с ними. Хотя Христос объявил, что без Него мы не можем делать ничего (Ин 15:5), Он не перестал по этой причине порицать тех, кто вопреки Ему делал зло, и не перестал призывать каждого к добрым делам. Как строго упрекает св. Павел коринфян за то, что они не живут в любви (1 Кор 3:3)! Однако после этого он молит Бога сделать их милостивыми. Он свидетельствует римлянам, что помилование зависит не от желания и не от поведения человека, а от Божьего милосердия (Рим 9:16). Однако после этого Павел не перестаёт их порицать, увещевать и исправлять. Не покушаются ли тем самым Иисус и Павел на Божье дело, неукоснительно требуя от людей того, что им может дать один лишь Бог, упрекая их за то, что они совершают лишь по причине недостатка его милости? Не ясно ли св. Павлу, что он должен простить тех, кто не может желать и творить добра иначе, как по милосердию Божьему, и кому в момент падения его недостаёт?

Однако все эти речи совершенно нелепы и безумны, поскольку учение Бога имеет слишком прочное основание - его лишь надо понять. Павел со всею очевидностью показывает, что и учение, и порицание, и увещание сами по себе не способны переменить сердце человека, когда он говорит, что насаждающий и поливающий есть ничто, но вся действенная сила - у Бога, который взращивает (1 Кор 3:7). Мы видим также, как строго утверждает предписания Закона Моисей, как горячо настаивают на нём и грозят нарушающим его пророки. Однако при этом они не устают повторять, что люди просвещаются тогда, когда им даётся сердце, чтобы понять, что именно Бог совершает обрезание сердец, превращает их из камня в плоть, что именно Он пишет Закон в нашем сердце, короче, что именно Он, обновляя наши души, даёт силу своему учению.

 

5. Кто-нибудь спросит: для чего нужны увещания? Я отвечу, что, если упорное сердце их отвергает, они будут во свидетельство ему на Божьем суде. Но уже в этой жизни они трогают и тревожат больную совесть. Ведь она, хотя и насмехается над ними, не может их опровергнуть. На возражение: а что может сделать бедный грешник, если ему отказано в тех сердечных способностях, которые необходимы для послушания? - я отвечу: как может он прибегать к оправдательным уловкам, если в ожесточении своего сердца повинен только он? Поэтому злые, хотя и желали бы, если бы были в силах, не принимать всерьёз предписаний и предостережений Бога, помимо своей воли приходят в смущение от их силы. Их главная польза - для верующих, которые уже знают, что Господь всё совершает своим Духом, но при этом пользуется - и весьма действенно - оружием своего слова, чтобы завершить в них своё дело. Это уже решённый вопрос - и иначе быть не может, - что вся добродетель праведников заключена в милости Бога, как и сказал пророк: «дам им новое сердце, чтобы они ходили по заповедям Моим» (Иез 11:19-20).

А если кто-нибудь спросит, зачем их увещевать об их долге и не оставить водительству Св. Духа, зачем их поучать, если они не могут идти быстрее, чем ведёт Дух, зачем исправлять, если они непременно падут по немощи плоти, - то мы должны ответить: кто ты, человек, что желаешь навязать закон Богу? Если увещанием Он хочет подготовить нас к принятию милости послушания его увещаниям, то что ты имеешь возразить на такой образ действий? Если они полезны только верующим и только в том отношении, что предостерегают их от греха, то уже по одному этому их нельзя считать бесполезными. Но если на самом деле они весьма полезны, чтобы зажечь сердце любовью к праведности и, наоборот, ненавистью и отвращением к греху, - поскольку Св. Дух, использующий это внешнее орудие для спасения человека, действует внутри, - то кто осмелится отбросить поучения как излишние? Если кто-то желает более ясного ответа, то я отвечу кратко: Бог действует в нас двояко: изнутри - своим Духом, извне - своим Словом. Просвещая Духом умы, зажигая в сердцах любовь к праведности и чистоте, Он возрождает человека в новом творении. Своим Словом Он побуждает его желать и искать обновления. Тем и другим Он показывает силы своей мышцы - по избранному порядку своих дарований человеку. Когда то же слово Бог обращает к нечестивым и отверженным, то, хотя оно не приводит их к исправлению, Он дает знать о другом его назначении. Должна быть потревожена их совесть, и тогда ещё меньше будет у них оправданий в Судный день.

Поэтому Господь Иисус, сказавший, что никто не может прийти к Нему, если не привлечёт его Отец, и что избранные приходят к Нему, услышав и научившись от Отца (Ин 6:44-45), не оставлял поприща Учителя, но устами своими звал тех, у кого была потребность научиться от Св. Духа, дабы они воспользовались услышанным. А что до отвергнутых, то св. Павел объявил, что учение небесполезно, ибо, хотя для них оно смертоносный запах к смерти, но всё же это - благоухание перед Богом [2 Кор 15:16].

 

6. Наши противники прилагают большие усилия к тому, чтобы собрать мало подходящие свидетельства Писания, намереваясь, если уж у них нет лучших и более подходящих свидетельств, одолеть нас их количеством. Но это как если бы военачальник, чтобы испугать противника, собрал множество мало подготовленных для войны людей. До битвы эта сила казалась бы огромной, но если бы эти люди вступили в сражение и бросились на неприятеля, они побежали бы после первого столкновения. Поэтому нам будет легко опровергнуть все их доводы, которые являются лишь выражением тщеславия и кичливости. А поскольку фрагменты, на которые они ссылаются, можно свести к нескольким группам, то, упорядочив их, мы одной ссылкой сумеем ответить на несколько. При этом нет необходимости связывать их в единую последовательность.

Мои противники опираются на те предписания Бога, которые они считают вполне соответствующими нашим силам, так что мы способны исполнить всё, что в них от нас требуется. Собрав большое количество таких предписаний, они измеряют ими силы человека. Ведь они рассуждают таким образом. Или Бог смеётся над нами, когда предписывает нам святость, набожность, послушание, целомудрие, благорасположение и терпеливое отношение к ближним и запрещает нечистоту, идолопоклонство, распутство, гнев, хищение, гордыню и тому подобные вещи. Или же Бог требует только того, что в наших силах. Собранные ими предписания можно разделить на три группы: первые велят, чтобы человек обратился к Богу; вторые просто советуют соблюдать Закон; третьи велят хранить себя в уже полученной милости Бога.

Рассмотрим сначала все предписания в целом, а затем перейдём к отдельным группам. Я знаю, что измерять способности человека, соотнося их с тем, что велит Бог, давно стало привычным занятием и оно не совсем лишено оснований. Но всё же я утверждаю, что происходит это от большого невежества. Ибо те, кто хочет доказать, что невозможность соблюдения человеком заповедей была бы абсурдом, пользуются очень слабым аргументом, поскольку в таком случае Закон был бы дан напрасно. Всё выглядело бы так, как если бы св. Павел никогда не говорил о нём. Но что, скажите, означают рассуждения, которые он нам оставил? О том, что Закон дан по причине увеличения преступлений (Гал 3:19), что Законом познаётся грех (Рим 3:20), что Закон порождает грех (Рим 7:7-8), что он пришёл для умножения греха (Рим 5:20). Означает ли всё это, что для того чтобы Закон не был дан напрасно, требовалось его соответствие нашим силам? Скорее св. Павел показывает, что Бог заповедал нам то, что выше наших сил, чтобы убедить нас в нашем бессилии. Конечно, согласно определению, которое он сам вывел из Закона, цель и исполнение его заключаются в любви (1 Тим 1:5), которой Павел просит Бога наполнить сердца фессалоникийцев (1 Фес 3:12). Тем самым он указывает, что, действительно, Закон напрасно бы входил в наши уши и не приносил бы плода, если бы Бог не вдохновил наши сердца на то, чему Закон учит.

 

7. Разумеется, если Писание не учит ничему другому, кроме того, что Закон есть правило жизни, которому должны соответствовать наши дела, то я готов немедленно согласиться с их мнением. Но поскольку Писание старательно разъясняет нам множество заключённых в Законе полезных вещей, то мы должны считать подобное мнение не более чем их собственной фантазией. В связи с этим важно указать, что всякий раз, когда Закон предписывает, что мы должны делать, Писание вновь и вновь учит, что способность к послушанию происходит от Божьей милости. И поэтому оно учит просить о ней в молитвах. Если в Законе мы видим одни только заповеди и никакого обетования, то нам следовало бы всего лишь испытать наши силы и узнать, достаточны ли они для того, чтобы что-то совершить. Однако поскольку заповеди соединены с обетованиями, в которых объявлено не только о том, что мы нуждаемся в помощи и поддержке Бога, но и о том, что вся наша добродетель и сила коренится в его милости, то становится ясно, что у нас не просто не хватает сил, но что мы совершенно неспособны соблюсти Закон. Поэтому не стоит больше заниматься вопросом о соответствии наших сил Божьим заповедям; словно мерило праведности, которое Он хотел нам дать, Он сообразовывал закон с нашими слабостями и нашим ничтожеством. Лучше через обетования осознать, насколько мы к этому не готовы, ибо во всём и для всего мы так нуждаемся в его милости!

Но кого можно убедить в том, спрашивают противники, что Бог дал закон деревьям и камням? Я отвечаю, что никто никого не собирается в этом убеждать. Ибо злые люди не камни и не деревья, если, будучи научены Законом тому, что их похоти противны Богу, они обвиняются собственной совестью. И верующие не камни и не деревья, если, будучи осведомлены о своей слабости, прибегают к Божьей милости. Об этом говорит св. Августин: «Бог заповедует то, чего мы не можем исполнить, дабы мы знали, чего мы должны у Него просить» (Августин. О благодати и свободном решении, XVI, 32 (MPL, XLIV, 900)). Также: «Польза от предписаний велика, если свободная воля настолько ценима, что оттого милость Бога ещё более почитается» (Его же. Письма, 167, IV, 15 (Иерониму) (MPL, XXXIII, 739)). Также: «То, что повелевает Закон, достигается верой» (Его же. Энхиридий к Лаврентию, XXXI, 117 (MPL, XL, 287)). В самом деле, Закон велит именно для того, чтобы то, что он повелел, достигалось верой. А также: «Сам Бог требует от нас веры; и не находит того, чего требует, если прежде не вложит, чтобы затем найти» (Его же. Толкование на Евангелие от Иоанна, XXIX, 6 (MPL, XXXV, 1631)). И наконец: «Да даст Бог то, что велит, и да велит, что пожелает» (Его же. Исповедь, X, XXIX, 40; XXXI, 45: «дай, что повелишь, и повели, что хочешь» (MPL, XXXII, 796, 798); О благодати и свободном решении, XV, 31 (MPL, XLIV, 899); О духе и букве, XIII, 22 (MPL, XLIV, 214)).

 

8. Всё это станет яснее, если рассмотреть три группы заповедей, о которых мы говорили выше. Господь не однажды - как в Законе, так и в Пророках - требует, чтобы люди обратились к Нему (Иоил 2:12). Пророк отвечает: «Обрати меня, - и обращусь ... Когда я был обращён, я каялся» (Иер 31:18-19). Бог велит нам обрезать наши сердца (Втор 10:16); но через Моисея Он возвещает, что это обрезание будет сделано его рукою (Втор 30:6). Неоднократно требует Он от людей нового сердца, но свидетельствует также, что обновит его Он (Иез 36:26). Значит, как сказал св. Августин, то, что обещает Бог, не мы делаем по своей природе, по своей свободной воле, но Он сам делает это по своей милости (Августин. О благодати Христа и первородном грехе, I, гл. XXX, 31 (MPL, XLIV, 375)). И в пятом правиле, включённом им в число правил христианского учения, св. Августин требует чётко различать в Писании Закон и обетования, заповеди и милость (Его же. О христианском учении, III, XXXIII, 46 (MPL, XXXIV, 83)). Что скажут теперь те, кто ссылался на предписания Бога, если только благодаря одной лишь милости мы видим, что предписания выполнимы?

Следующая группа предписаний, о которой мы говорили, по сути проста: чтить Бога и исполнять его волю, соблюдать его повеления, следовать его учению. Но имеются бесчисленные свидетельства того, что всё, что есть в нас праведного, святого, благостного, чистого, - это щедрый дар, исходящий от Бога.

Что касается третьей группы, то у нас есть обращённое к верующим увещевание Павла и Варнавы пребывать в благодати Божьей (Деян 13:43). В другом месте св. Павел показывает, откуда происходит эта добродетель: «Братия мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его» (Эф 6:10). С другой стороны, он запрещает оскорблять Духа Божьего, которым мы запечатлены в ожидании нашего искупления (Эф 4:30). Однако в другом месте то, чего он здесь требует, Павел просит в молитве у Бога, потому что это не во власти людей. Он умоляет Господа сделать фессалоникийцев достойными их призвания, совершить в них то, что он называл его благостью, и довести до конца дело веры (2 Фес 1:11). Подобно этому во Втором послании к коринфянам, рассуждая о милости, св. Павел несколько раз хвалит их за проявление доброй воли; но сразу после этого он воздаёт благодарение Богу за то, что Он вложил в сердце Титу усердие к коринфянам (2 Кор 8:11-16). Если Тит без Божьего внушения не раскрыл бы рта для увещания других, то как могут воодушевиться на добрые дела слушатели, если их сердец не коснётся Бог?

 

9. Самые изощрённые и лукавые извращают эти свидетельства, утверждая, что всё это не мешает тому, чтобы мы объединяли наши силы с Божьей милостью и что таким образом Бог помогает нам в нашей немощи. Они приводят некоторые места из Пророков, откуда якобы следует, что добродетель нашего обращения Бог делит между Собою и нами, как например: «Обратитесь ко Мне ... и Я обращусь к вам» (Зах 1:3). Выше мы показали, какого рода помощь мы получаем от Бога, и нет необходимости снова возвращаться к этой теме. Здесь мы лишь хотим сказать, что напрасно наши противники приписывают человеку способность исполнить Закон, поскольку Бог велит нам повиноваться Ему, - ведь при этом обнаруживается, что для исполнения того, что Он велит, необходима милость Бога и что она нам для этого обещана.

Обнаруживается, что чем меньше чувствуем мы себя обязанными, тем меньше способны действовать. И они не в состоянии замолчать свидетельство Иеремии о том, что союз Бога с древним народом больше не имеет силы - он разрушен, потому что заключался в букве, а она не может быть сильна, если к учению не приложен Дух, чтобы заставить нас следовать ему (Иер 31:32). Что же касается слов «обратитесь ко Мне... и Я обращусь к вам», то они никак не могут подтвердить их мнение. Ибо под обращением Бога нужно понимать не ту милость, которой Он обновляет наши сердца для святой жизни, а ту, которой Он свидетельствует о своей доброй воле и своём расположении к нам, обеспечивая наше благополучие. Ибо сказано, что Он от нас отдаляется, когда нас удручает. Так, израильскому народу, который, пребывая длительное время в нищете и бедствиях, постепенно осознавал, что Бог отвернулся от него, Господь ответил, что не будет недостатка в его благосклонности и щедрости, если народ вернётся к праведной жизни и к Богу, который есть мерило праведности. Заключать из этих слов, будто действенность нашего обращения зависит и от Бога и от нас самих, значит извращать их смысл. Здесь мы лишь слегка затронули этот вопрос, поскольку будем рассматривать его в главе о Законе.

 

10. Второй ряд их аргументов мало отличается от первого. Они указывают на обетования, из которых якобы следует, что Бог заключает договор с нашей волей, - например, на следующее: «Ищите добра, а не зла, чтобы вам остаться в живых» (Амос 5:14). Также: «Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли; если же отречётесь и будете упорствовать, то меч пожрёт вас» (Ис 1:19-20). Также: «Если удалишь мерзости твои от лица Моего, то не будешь скитаться; если... будешь слушать гласа Господа, Бога твоего, то Господь, Бог твой, поставит тебя выше всех народов земли» (Иер 4:1 сл.; Втор 28:1 сл.; Лев 26:3 сл.) - и подобные этим. Они полагают, что это было бы насмешкой Бога над людьми, если бы Он предоставил решению нашей воли вещи, над которыми мы не властны в полной мере. В самом деле, с человеческой точки зрения этот довод представляется весомым. Ибо из него можно заключить, что со стороны Бога было бы жестоко создать впечатление, будто от нас зависит дарование его милости и всех благ и в то же время не иметь для этого никаких собственных сил. Было бы смешно представлять благодеяния Бога такими, что мы не можем иметь от них никакой пользы. Короче говоря, можно заметить, что в обетованиях Бога нет никакой надёжности и достоверности, если они сопряжены с невозможными условиями их исполнения.

Об обетованиях, связанных с долговременным невыполнимым условием, мы поговорим в другом месте, где рассмотрим, до какой степени верно утверждение о том, что, хотя исполнение некоторых обетовании невозможно, в этой ситуации ничего абсурдного нет. Что же касается рассматриваемого сейчас вопроса, то я отрицаю, будто Господь жесток и бесчеловечен по отношению к нам, когда увещевает ценить его милости и благодеяния, хотя и знает, что мы на это не способны. Ибо поскольку обетования даны как истинно верующим и добрым, так и злым, они приносят пользу тем и другим. Своими предписаниями Господь уязвляет и пробуждает совесть нечестивцев, дабы они не тешились своими грехами, будучи беспечны и равнодушны к Божьему суду. Обетованиями Бог показывает им, до какой степени недостойны они его доброты. Кто станет отрицать правомерность того, что Бог делает добро чтущим Его и жестоко наказывает хулителей его величия? Следовательно, наш Господь поступает по правде, ставя это условие нечестивым, пребывающим под игом греха: когда они откажутся от дурной жизни, Он подаст им все блага. И ставит его лишь с одной целью: дабы они поняли, что вполне справедливо лишены благ, причитающихся служащим Богу.

С другой стороны, поскольку Бог желает побудить верующих всячески умолять Его о милости, не должно удивлять то, что, как мы уже показали выше, Он делает это через обетования в такой же мере, как и через заповеди. Когда Бог открывает свою волю в заповедях, Он показывает нам наше ничтожество, давая понять, до какой степени мы ненавидим всякое добро. В то же время Он побуждает нас призывать его Духа, чтобы Он направил нас на верный путь. Но так как мы не смогли в достаточной мере преодолеть свою лень с помощью одних лишь предписаний, Бог прибавляет обетования, сладостью которых Он склоняет нас любить то, что Он заповедал. Чем больше мы любим праведность, тем ревностнее ищем милости Бога. Таким именно образом Бог посредством всех тех удостоверений, о которых мы говорили, отнюдь не наделяя нас способностью делать то, что Он велит, и не насмехаясь над нашей слабостью, позволяет служащим Ему извлечь из них пользу, а нечестивых делает ещё более достойными осуждения.

 

11. Третий ряд аргументов сходен со вторым. Наши противники воспроизводят отрывки, в которых Бог упрекает израильский народ за то, что он не держался Господа и потому не удержался в благоденствии. Так, например. Он говорит: «Амаликитяне и Хананеи там пред вами, и вы падёте от меча, потому что вы отступили от Господа» (Числ 14:43). Также: «Я... звал вас, а вы не отвечали... Я так же поступлю с домом сим,.. как поступил с Силомом» (Иер 7:13-14). Также: «Вот народ, который не слушает гласа Господа, Бога своего, и не принимает наставления!.. Отверг Господь и оставил род, навлекший гнев Его» (Иер 7:28-29). «За то, что вы ожесточили сердца ваши и не захотели повиноваться Господу, случились с вами все эти бедствия» (Иер 32:23). Каким образом, спрашивают они, можно обращать подобные упрёки к тем, которые тотчас ответят: мы просили только преуспеяния, мы страшились бедствий, а то, что мы не повиновались Господу и не слышали его голоса, чтобы избежать зла и удостоиться лучшей доли, произошло потому, что Господь не был достаточно снисходителен и щедр к нам, людям, находящимся в плену у греха. Поэтому напрасно упрекает нас Бог за несчастье, которое мы переживаем и избежать которое не в наших силах.

Чтобы ответить на это, убрав прикрытие необходимости, совершенно тщетное и лишённое всякого значения, я спрашиваю, могут ли они утверждать, что невиновны? Ибо если они убеждены, что пали, то, значит, Бог не без причины говорит, что не сохранил их в благоденствии из-за их испорченности. Пусть они мне ответят, могут ли они отрицать, что причина их упрямства не в их собственной испорченной воле? Если же они видят источник зла в самих себе, то зачем пытаются искать причины вовне, уверяя других, что не они творцы своего несчастья? Если же верно, что грешники лишены благодеяний Бога из-за собственных пороков и получают наказание из его руки, то и упрёки из его уст обращены к ним по праву, дабы они, упорствуя во зле, учились видеть причину своих бедствий в своём нечестии, а не хулили Бога за чрезмерную строгость. Если они не до конца ожесточились и ещё могут быть послушными, то пусть осознают гнусность своих грехов, по причине которых они оказались в отчаянном положении, станут таким образом на добрый путь и признают истинным то, чему учит их Бог своим порицанием.

Из молитвы Даниила (Дан 9) ясно, что подобные поучения полезны в этом смысле и верующим. Что же касается первой пользы, то мы видим её на примере евреев, которым Иеремия по повелению Бога открывает причину их бедствий. Хотя и верно, что могло произойти только предречённое Богом, то есть, что, когда Он говорил им своё слово, они не послушались и не ответили на его призыв (Иер 7:27). Кто-нибудь спросит: для чего говорить глухим? Для того, чтобы, несмотря на свою глухоту, они поняли, что внушаемое им - истина. Видеть в Боге причину своих бедствий, которая всецело заключается в них самих, - чудовищное кощунство.

С помощью этих трёх рассуждений каждый сможет легко опровергнуть многочисленные «свидетельства», которые собирают враги Божьей милости - как из предписаний, так и из обетовании Закона, а равно из упрёков, которые Бог обращает к грешникам, - и желают тем самым доказать наличие у человека свободной воли, которую в действительности обнаружить невозможно. Для постыжения евреев в псалме сказано, что они испорченный народ, неустроенный сердцем (Пс 77/78:8). В другом месте пророк увещевает современников не ожесточать своих сердец (Пс 94/95:8). И потому хорошо было сказано, что вина за мятеж целиком кроется в испорченности людей. Однако глупо утверждать, что сердце человека, приготовленное Богом, само по себе уклоняется в разные стороны. Пророк говорит: «Я приклонил сердце моё к исполнению уставов Твоих» (Пс 118/119:112), то есть он мужественно, открыто и радостно предал себя Богу. Но он не хвалится, будто поступил так по собственному побуждению, и в том же псалме признаёт, что это Божий дар.

Итак, мы всегда должны помнить предостережение св. Павла: он велит верующим совершать своё спасение со страхом и трепетом, потому что хотение и действие к совершенству производит в них Бог (Флп 2:12-13). Он поручает им начать трудное дело и трудиться без небрежения и сомнения, но, добавляет апостол, со страхом и заботою. Он смиряет их и напоминает, что всё то, что он им велит, есть дело Бога. Тем самым он утверждает, что верующие трудятся, так сказать, пассивно, что они усердны в той степени, в какой побуждаемы, и что все их способности - с неба. Поэтому св. Пётр, увещевая нас показывать добродетель в вере (2 Пет 1:5), не оставляет нам ни малейших оснований считать, что мы действуем самостоятельно, от себя. Но он стремится пробудить нашу плоть от лености, которая так часто душит веру. Это перекликается с призывом св. Павла: «Духа не угашайте» (1 Фес 5:19) Ибо леность, если её не преодолеть, проникает в нас постепенно, но неуклонно и в конце концов совершенно развращает. Возражение, что питать ниспосланный им свет - во власти самих верующих, легко опровергнуть, потому что усердие, которого требует св. Павел (2 Кор 7:1), тоже исходит от одного лишь Бога. Хотя нам часто напоминают о необходимости очиститься от всякой скверны, похвала за очищение принадлежит Св. Духу.

Короче, из слов св. Иоанна явствует, что принадлежащее одному Богу дано нам в виде особого дара: «рождённый от Бога не делает греха» (1 Ин 3:9). Проповедники свободной воли понимают эти слова поверхностно, как будто мы были спасены отчасти силою Бога, а отчасти своею собственной, словно способность хранить и беречь себя не снисходит с небес. Но ведь Иисус Христос молит Отца, чтобы Он сохранил нас от зла (Ин 17:15). И мы знаем, что верующие, сражаясь с Сатаной, не могут победить иным оружием, кроме того, которое дал им Бог. Поэтому св. Пётр, призывая очистить души послушанием истине, тут же добавляет, словно поправляясь: «чрез Духа» (1 Пет 1:22). В заключение напомним, что св. Иоанн ясно показывает, что все человеческие силы - лишь дым и ветер в духовной брани. Это следует из слов, что рождённый от Бога не делает греха, потому что в нём пребывает семя Бога (1 Ин 3:9). В другом месте он раскрывает глубинную причину этого: наша вера есть победа, победившая мир (1 Ин 5:4).

 

12. Наши противники нередко ссылаются на свидетельства Моисеева Закона, которые, на первый взгляд, противоречат нашим выводам. После обнародования Закона Моисей так учит народ: «Заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека; она не на небе ... но весьма близко к тебе ... в устах твоих и в сердце твоём» (Втор 30:11-14). Если бы это было сказано об обычных предписаниях, то, конечно, нам было бы трудно что-либо возразить. Можно также допустить, что эти слова относятся к пониманию заповедей, а не к их исполнению. И всё же остаётся некоторая неясность.

Но у нас есть хороший истолкователь, который устраняет все сомнения, - апостол Павел. Он утверждает, что Моисей говорил здесь о евангельском учении (Рим 10:8). Если найдётся кто-нибудь особенно упрямый, кто возразит, что св. Павел исказил очевидный смысл этого отрывка с целью увязать его с Евангелием, то - хотя не стоило бы вообще терпеть подобных зловредных слов - у нас всё же есть доводы, чтобы защитить толкование апостола. Ибо если Моисей говорил только о предписаниях, то он обманывал людей напрасными уверениями. Ведь если бы они захотели соблюсти Закон, считая это лёгким делом и полагаясь на собственные силы, то достигли бы немногого и в конце концов погибли. Где взять такую способность, если наша природа изнемогает на этом пути и нет никого, кто бы не спотыкался, желая идти самостоятельно? Поэтому очевидно, что, говоря так, Моисей имел в виду соединение милости, о которой он говорил, с Законом. Недаром несколько раньше он засвидетельствовал, что наши сердца должны быть обрезаны Богом, дабы мы любили Его (Втор 30:6). Это означает, что ту способность, о которой говорил Моисей, он приписывал не человеческой добродетели, а помощи и содействию Св. Духа, который проявляет своё могущество при нашей немощи. Следовательно, данное место относится не столько к предписаниям Закона, сколько к обетованиям Евангелия, которые отнюдь не наделяют нас способностью достичь праведности, но, скорее, показывают, что у нас такой способности нет.

Св. Павел, понимая это, - а именно что спасение открыто нам в Евангелии и что для него не требуется выполнить то суровое, трудное и даже невозможное условие, которое содержится в Законе, то есть исполнить все заповеди, но достаточно выполнить условие лёгкое и простое, - использует данное свидетельство для подтверждения щедрости, с которой Бог ниспосылает нам свою милость. Поэтому это свидетельство никак не может служить обоснованием свободы воли человека.

 

13. Наши противники имеют обыкновение ссылаться и на некоторые другие места, в которых показано, как Бог иногда приостанавливает действие своей милости, чтобы увидеть, в какую сторону направятся люди. Например, у Осии сказано: «Отойду от них, пока они не решат в сердце своём последовать за Мною» (Ос 5:15). Нелепо, говорят они, было бы желание Господа знать, пойдут ли люди его путями, если бы сердца их не были способны уклоняться в ту или другую сторону в соответствии с мерой их добродетели. Как будто Бог через своих пророков не говорил многократно, что Он отвергнет свой народ и покинет его на то время, пока тот не исправится! В самом деле, посмотрим, что наши противники хотят отсюда вывести. Если они говорят, что люди, оставленные Богом, могут обратиться собственными силами, то этому противоречит всё Писание. Если же они признают, что для обращения человека необходима Божья милость, то эти места Писания ничем им не содействуют в полемике против нас. Но ведь они скажут, что признают её необходимой постольку, поскольку и человеческая добродетель играет здесь определённую роль. Откуда они это взяли? Конечно, не из упомянутого места и не из подобных ему. Ибо это две совершенно разные вещи - когда Бог отнимает милость у человека, чтобы увидеть, как он станет поступать, будучи оставлен, и когда Он помогает человеку в его немощи, чтобы подкрепить его упавшие силы.

Если они зададут вопрос: а что по существу означают выражения такого рода?- то я отвечу, что они суть то же самое, как если бы Бог сказал: Я не добьюсь ничего от этого мятежного народа ни предупреждением, ни увещанием, ни порицанием, и потому отойду от него на время и буду молча терпеть его несчастья. Так Я увижу, вспомнит ли он среди своих бед обо Мне, дабы искать Меня. Когда говорят, что Бог отдаляется, это означает, что замолкает его слово. Когда говорят, что Он исследует, что будут делать люди в его отсутствие, это означает, что Бог, не обнаруживая Себя, на какое-то время посылает им испытания. То и другое Он делает, чтобы смирить нас. Ибо Он мог бы сто тысяч раз изничтожить человеческий род своими карами и наказаниями, которые не исправили бы нас, если бы не привёл нас к послушанию посредством своего Духа. А поскольку это так, то ошибочен вывод, будто человек обладает добродетелью обратиться к Богу, когда Бог, будучи оскорблён нашим упрямством и жестокосердием, отнимает у нас своё слово (которым Он свидетельствует нам о своём присутствии) и рассматривает, что мы сможем сделать сами по себе. Ибо Он делает всё это только для того, чтобы мы познали, что сами по себе мы не можем ничего.

 

14. Наши противники находят дополнительные аргументы в общераспространённой манере выражаться, которая свойственна не только обычной человеческой речи, но и Св. Писанию; в частности, в том, что некоторые добрые дела именуются нашими и нередко говорится, что мы творим и добро и зло. Так, если нам по праву приписывают грехи как исходящие непосредственно от нас, то по той же причине нам можно приписывать и добрые дела. И было бы неразумным утверждать, что мы совершаем дела, которые по собственному побуждению мы не можем совершить и на которые Бог толкает нас, словно камни. Из этого они заключают, что, хотя Божья милость и имеет первостепенное значение, подобные обороты речи свидетельствуют, что и у нас есть некая естественная способность творить добро.

Что касается первого замечания, а именно, что добрые дела именуются нашими, то я отвечу: и хлеб насущный мы называем «нашим» и в то же время просим, чтобы нам дал его Бог. Что же может означать это выражение? Единственно то, что вещь, которая нам вовсе не принадлежит, становится нашей благодаря бесконечной щедрости Бога. Так что подобными речами они хулят Господа или, во всяком случае, не считают достойным удивления то, что добрые дела именуются «нашими», тогда как нашего в них нет ничего, разве только по щедрости Божьей. Второе возражение, пожалуй, весомее. Действительно, в Писании часто говорится, что верующие служат Богу, хранят его правду, повинуются его Закону и прилагают усилия, чтобы творить добро. Но если всё это - дело разума и воли человека, - то есть нет никакой связи между нашими усилиями и милостью Бога, - то как это согласуется с их же утверждением, что подобное поведение задаётся в равной степени Божьим духом и нашей волей?

Нам будет легко избавиться от всех этих возражений, если мы прямо укажем, каким образом действует Бог в своих служителях. Во-первых, подобие, которым они хотят нас сразить, не относится к данной теме. Какой безумец возомнит, что Бог толкает человека на те или иные поступки так же, как мы бросаем камень? Конечно же, это вовсе не следует из нашего учения. Мы утверждаем, что это естественные способности человека - принимать, отвергать, желать, не желать, прилагать усилия, противиться, то есть принимать суету, отвергать подлинное благо, желать зла, не желать добра, прилагать усилия ко греху, противиться праведности. Что делает со всем этим Господь? Когда Он желает воспользоваться испорченностью человека как орудием своего гнева, Он обращается с нею по своей воле, чтобы совершить праведные и благие дела злыми руками. Поэтому, видя злого человека, который таким образом служит Богу, но при этом наслаждается своею злобой, вправе ли мы уподобить его камню, который приводится в движение внешним усилием безо всякого побуждения, чувства или воли с его стороны? Нет, мы видим различие. А что сказать о добрых людях, о которых здесь прежде всего и идёт речь? Когда Господь желает возвысить их до своего Царства, Он умеряет и ограничивает их волю, чтобы её не увлекали беспорядочные вожделения, проистекающие из естественных наклонностей человека. В то же время Бог склоняет, формирует, направляет и ведёт человеческую волю по меркам своей праведности, дабы она возжелала святости и чистоты. И наконец, Он утверждает и укрепляет её силою своего Духа, дабы она не поколебалась и не пала.

Оттого св. Августин и отвечает таким людям: «Ты скажешь: итак, это нас ведут, а не мы делаем что-то сами. Верны оба утверждения - то, что тебя ведут, и то, что ты идёшь сам: ты тогда ведом к добру, когда тот, кто тебя ведёт, добр. Дух Божий, трудящийся в тебе, помогает тем, кто трудится сам. Имя „Помощник" указывает на то, что ты тоже что-то делаешь». Вот слова Августина. В первой части высказывания он говорит, что водительство и движение Св. Духа не отменяет действия человека, потому что воля, наученная стремлению к добру, - от природы. Что же касается содействия, то есть того, что слово «помощь» можно понимать в том смысле, что и мы действуем тоже, то не нужно думать, будто Августин приписывает нам что бы то ни было вне и без милости Бога. Дабы не попустительствовать нашему небрежению, он согласует действие Бога с нашим действием, указывая, что просто желание - от природы, а желание добра - от милости. Поэтому несколько ранее Августин говорит: «Без помощи Бога мы не могли бы не только победить, но даже сражаться».

 

15. Таким образом, становится ясным, что милость Бога, когда о ней говорят применительно к возрождению человека, подобна поводьям и узде, которыми правит Божий Дух, побуждая и сдерживая человеческую волю. Но Он не может её удержать, если не исправит, не преобразит и не обновит. По этой причине мы говорим, что начало нашего возрождения - это устранение того, что исходит от нас. Соответственно, Дух не в состоянии исправить волю, если не приведёт её в движение, не подтолкнёт, не направит и не поддержит. Мы утверждаем поэтому, что все проистекающие из этого хорошие поступки целиком исходят от Духа. Мы, однако, не отрицаем, что весьма близки к истине слова св. Августина о том, что Божья милость не разрушает нашу волю, а восстанавливает ее. Вполне согласуются друг с другом следующие два утверждения. Воля человека исправляется, когда после устранения порчи она следует правилу праведности. Тем самым в человеке создаётся новая воля, поскольку природная воля до такой степени испорчена и извращена, что должна быть обновлена целиком.

Теперь ничто не мешает нам заявить, что мы творим дела, которые творит в нас Св. Дух, а наша воля не привносит ничего своего, что можно было бы отделить от Божьей милости. Здесь полезно вспомнить приведённые нами выше слова св. Августина: многие напрасно усердствуют, ища в человеческой воле добро, которое исходило бы от неё самой, потому что всякое добавление, которое люди пытаются привнести в Божью милость с целью обнаружить свободную волю, является лишь порчей - это как если бы доброе вино разбавляли грязной и горькой водой. Так что, хотя все добрые побуждения происходят от чистого движения Св. Духа, желание должно укорениться в человеке естественным образом, и потому не случайно говорят, что мы творим дела, похвала за которые по праву принадлежит Богу. Во-первых, Бог хочет, чтобы всё, что Он в нас совершает, стало нашим - при условии, что мы должны понять, что оно не от нас. Во-вторых, нашей природе присущи разум, воля и пристрастия, и Бог направляет их ко благу, дабы они привели к чему-то доброму.

 

16. Прочие аргументы, которые они заимствуют из самых разных мест Писания, не могут поколебать даже людей среднего ума, если те хорошо усвоили выводы, сделанные выше. Наши противники ссылаются на Книгу Бытия: «Твоё желание ниже тебя, и ты господствуй над ним» (Быт 4:7). Они толкуют это так, что речь здесь идёт о грехе. Словно Бог обещал Каину, что грех не будет владеть его сердцем, если тот захочет трудиться для победы над ним! Мы же, напротив, говорим, что это, скорее, относится к Авелю. Потому что здесь замысел Бога заключался в том, чтобы разоблачить и осудить намерение, которое вынашивал Каин в отношении своего брата. Бог делал это по двум причинам. Во-первых, потому, что Каин заблуждался, полагая достичь превосходства над братом в очах Бога, который чтит лишь праведность и честность. Во-вторых, потому, что Каин был слишком неблагодарен за благодеяние Бога и не выносил младшего брата, над которым имел власть.

Но чтобы не сложилось впечатления, что мы предпочитаем это толкование потому, что другие противоречат нашему мнению, согласимся с противниками, что Бог говорит здесь о грехе. Если это так, то Он либо обещает Каину, что тот превзойдёт Авеля, либо велит ему этого добиться. Если велит, то, как мы уже показали, наши противники не смогут построить на этом доказательство наличия свободной воли. Если обещает, то где же исполнение обетования? Ведь Каин был побеждён грехом, который ему следовало победить. Они скажут, что, возможно, в этом обетовании было заключено неявное условие, то есть Бог будто бы сказал: «Если ты будешь бороться, то одержишь победу». Как стерпеть подобные увёртки? Ведь если здесь говорится о грехе, то нет никакого сомнения, что Бог увещевает Каина и в этом увещании имеет в виду не способность человека, а его долг, хотя человек и не может этот долг исполнить. И содержание, и грамматическое построение фразы свидетельствуют о том, что Бог сравнивает Каина с его братом Авелем в том смысле, что, будучи первенцем, Каин не был унижен и умалён перед младшим, пока сам, по собственной вине не поставил себя в худшее положение.

 

17. Наши противники привлекают себе на помощь ещё одно свидетельство апостола, где он говорит, что спасение не в руках того, кто его желает или к нему стремится, а в Божьей милости (Рим 9:16). Из этого они заключают, что какая-то, пусть очень малая, часть принадлежит воле и стремлениям человека, а Божья милость восполняет недостающее, чтобы привести к цели. Однако если бы они вдумчиво отнеслись к смыслу того, о чём рассуждает в этом фрагменте апостол, они бы не искажали столь опрометчиво его намерение. Знаю, что они могут как на защитников своего толкования указать на Оригенаа и св. Иеронима. Я мог бы легко их опровергнуть, сославшись на авторитет св. Августина. Но не стоит обращать внимания на то, что думают эти люди, если мы понимаем, что хотел сказать св. Павел, а именно что только тот достигнет спасения, кому окажет милость Бог; что тем, кого Он не изберёт, предназначены смятение и гибель.

Судьбу отверженных св. Павел показал на примере фараона. Он обосновал избрание, которое даётся верующим даром, свидетельством Моисея, о словах Бога: «Я сжалюсь над тем, кого привлеку милосердием» [Исх 33:19]. И апостол заключает, что избранничество исходит не от желающего и стремящегося, но от Бога, творящего милость. Если, ссылаясь на эти слова, пытаются утверждать, что у человека есть какая-то воля и какое-то достоинство, словно бы Павел сказал, что одной человеческой воли и усердия недостаточно, то это фальшивый и глупый аргумент. Поэтому надо оставить эти уловки, лишённые всякого основания. Ибо какой толк говорить: «Пускай спасение не находится в руках желающего его и к нему стремящегося, но всё-таки есть воля и стремление»?

Утверждение св. Павла имеет более простой смысл: нет ни воли, ни стремления, которые вели бы нас к спасению, - здесь царит одна лишь милость. Ибо в данном случае апостол не говорит ничего иного по сравнению со сказанным им в другом месте: доброта и расположение Бога к людям появились не благодаря делам праведности, которые бы мы сотворили, а по его бесконечной милости (Тит 3:5). И если бы я захотел отсюда заключить, что мы всё-таки сотворили какие-то добрые дела, то, поскольку св. Павел отрицает, что мы получили милость от Бога благодаря делам праведности, которые мы якобы сотворили, мои противники сами посмеялись бы надо мной. Но ведь их аргументы очень похожи на этот. Так что пусть они хорошенько подумают над тем, на какой зыбкой почве строят свои рассуждения.

Ведь почва, на которой стоит св. Августин, очень надёжна. В самом деле, если бы он сказал, что спасение не зависит ни от желающего его, ни от стремящегося к нему, потому что воли и стремления недостаточно, то этому аргументу можно было бы придать противоположный смысл, а именно что спасение не от милости, поскольку она действует не одна. Но степень неразумности подобного утверждения ясна всякому. Поэтому св. Августин заключает, что в человеке нет никакой доброй воли, если только её не предуготовит в нём Бог. Именно это утверждал и св. Павел. Это не значит, что мы не должны желать и стремиться, - это значит, что то и другое в нас производит Богь.

Приводить здесь стих, в котором Павел называет людей соработниками Бога (1 Кор 3:9), не менее глупо, ибо совершенно ясно, что это относится только к учителям Церкви, которых Бог использует для духовного строительства, а оно является делом Его одного. Поэтому служители Церкви не именуются друзьями Бога, как если бы они имели какие-то достоинства сами по себе, - нет, Бог действует при их посредстве, снабдив их необходимыми для этого способностями.

 

18. Далее, наши противники воспроизводят свидетельство Книги Экклезиаста, автор которой, как известно, не обладает надежным авторитетом. Но поскольку мы не отказываемся от этой книги (что с полным правом могли бы сделать), то зададимся вопросом: а чем она может им помочь? В ней сказано, что после сотворения человек был предоставлен собственной воле и что Бог дал ему заповеди. Человеку были предложены жизнь и смерть, добро и зло, и он мог выбрать из них то, что пожелает (Эккл 15:14).

Следовательно, при сотворении человеку была дана возможность выбирать между жизнью и смертью. Ну, а если мы на это возразим, что он утратил подобную способность? Я, разумеется, не хочу противоречить Соломону, который утверждает, что человек был вначале сотворён добрым, но сам от себя измыслил дурное и укрепился в нём (Эккл 7:29).

Так что, поскольку человек, вырождаясь и уклоняясь от Бога, потерял самого себя вместе со всеми своими добрыми наклонностями, то сказанное о его первоначальном состоянии нельзя относить к его теперешней порочной и развращённой природе. Поэтому не только своим противникам, но и автору Экклезиаста, кем бы он ни был, я отвечаю следующим образом. Если ты желаешь учить человека искать спасения в себе самом, то твой авторитет для меня не настолько велик, чтобы он мог повредить Слову Божьему, которое с этим явно не согласно. Если же ты желаешь лишь пресечь кощунства, исходящие от плоти, которая, возводя свои собственные пороки к Богу, ищет оправдания, и поэтому показываешь, что человек получил от Бога добрую природу и сам повинен в своём крушении, то я охотно с этим соглашусь и мы сойдёмся в этом пункте: теперь человек лишён красот и милостей, которые он изначально получил от Бога, и потому нуждается во враче, а не в адвокате.

 

19. Но чаще всего на устах у наших противников - речи Христа, где говорится о человеке, которого разбойники оставили на дороге полумёртвым (Лк 10:30). Мне хорошо известно, что утверждение, согласно которому в лице этого человека отображены несчастья человеческого рода, стало общим местом. Отсюда они извлекают такой аргумент: человек не совершенно уничтожен грехом и дьяволом, и в нем ещё теплится жизнь, поэтому и сказано, что он лишь полумёртв. Но мог ли он, спрашивают они, быть полуживым, если бы у него не оставалось хотя бы частицы здравого разума и воли?

Но, во-первых, что они смогут поделать, если я не захочу принять этой аллегории? Ибо нет никакого сомнения, что она была примыслена древними отцами в дополнение к буквальному и естественному смыслу эпизода. Аллегории можно принимать только в том случае, если для них имеется основание в самом Писании, в противном случае они ничего не доказывают. Кроме того, у нас достаточно причин отвергнуть их утверждение и как таковое. Ибо Слово Божье не оставляет человеку даже половины жизни, а настаивает, что с точки зрения жизни блаженной он мёртв, мёртв совершенно. Когда св. Павел рассуждает о нашем искуплении, он не говорит, что мы исцелены, пребывая в полумёртвом состоянии, но что мы воскрешены из мёртвых (Эф 2:5; 5:14). Он призывает принять милость Христа не полуживых, а мёртвых и погребённых (5:14). С этим призывом перекликаются слова Господа, что настало время, когда мертвые оживут, услышав Его голос (Ин 5:25). Как им не стыдно выдвигать какие-то легковесные аллегории против столь ясных свидетельств?

Человек, говорят они, полуживой; следовательно, в нём осталась частица жизни. Я определённо признаю, что у человека есть душа, способная к разумению, хотя она и не может проникнуть в небесную мудрость Бога, что человек обладает определённым суждением о добре и зле, обладает чувством, дающим возможность познать, что есть Бог, хотя и не обладает верным знанием о Нём. Но о чём всё это говорит? Во всяком случае, это не опровергает слов св. Августина о том, что небесные дары, имеющие отношение к спасению, отняты у человека после его падения, а дары естественные, которые не ведут к спасению, испорчены и осквернены. И потому это утверждение, которое никак невозможно поколебать, остается для нас непререкаемым и несомненным, а именно что человеческий разум настолько отчуждён от Божьей праведности, что не в состоянии что-либо вообразить, понять и замыслить, кроме злобы, нечестия и разврата. И сердце человеческое до такой степени отравлено грехом, что ведёт лишь ко всяческим извращениям. И если случается, что человек извлекает из них нечто, что имеет вид добра, то всё же разум его вечно опутан лицемерием и тщеславием, а сердце предано всяческому злу.