Р.Ч. Спроул

Брак и близость. Как построить счастливый брак

4. Как насчет развода?

 

Стоит собраться группе пожилых людей, как они тут же, заламывая руки, начинают причитать о падении нравов и развращенности современного поколения. Старики жалуются, что молодежь «катится по наклонной плоскости», и прокручивают заезженную пластинку о «старых добрых временах». Но их ворчанье неизбежно вызывает понимающую улыбку у знатоков истории. Рано или поздно один из таких знатоков заманивает старичков в ловушку. Сначала он зачитывает подробное описание молодого поколения, отличающегося отвратительными манерами, не уважающего старших, не придерживающегося традиций и т.д. А потом ошеломляет своих слушателей сообщением, что это описание было сделано Солоном³, Периклом⁴, Сократом⁵ или другой античной знаменитостью. Исторические личности цитируются, конечно же, лишь затем, чтобы показать простую истину: сколько времени на земле рождаются новые поколения, столько же времени пожилым кажется, что молодежь катится по наклонной плоскости. Старики всегда пытаются навязать молодым свои правила и выражают свое недовольство. Ностальгия по прошлым временам и осуждение современной жизни чаще основано на личных впечатлениях, чем на фактах.

И хотя с течением времени в этом вопросе ничего не меняется, все же некоторые явления из жизни общества требуют более трезвой оценки, исключающей ностальгические эмоции. Одно из таких явлений — брак и развод.

Сегодня пророков, возвещающих о неизбежности рокового конца света, скорее можно встретить не на церковных кафедрах, а в офисах светских заведений. В 1948 году известный социолог из Гарвардского университета Питирим А. Сорокин сокрушался по поводу значительного роста насилия и увеличивающегося количества разводов в американском обществе. По его мнению, эти данные свидетельствовали о неминуемом распаде общества. Он тогда говорил, что необразованные слои населения еще могут выжить, но носители укоренившихся антиобщественных взглядов нет. Совсем недавно семья была главной школой, готовящей молодое поколение к жизни в обществе. Теперь же эта ячейка общества справляется со своей важнейшей обязанностью все хуже и хуже.

Беспокойство Сорокина было ненапрасным — среди американских граждан возросло числом разводов. Социолог выражал глубокую обеспокоенность и тревогу: кривая роста количества разводов резко пошла вверх. В 1910 году этот рост составлял 10%, а в 1948 уже 25% — увеличение более чем на 150% всего за 38 лет!

Хотелось бы думать, что Сорокин слишком поспешил бить тревогу и недооценил способности американского общества, которому, безусловно, по силам предотвратить свой предрекаемый распад. Хотелось бы считать, что ситуация с разводами в будущем стабилизируется и пошатнувшиеся основы американской семьи вновь укрепятся. Однако такие представления отдают показным оптимизмом. Более тщательный анализ показывает: число разводов не стабилизировалось, а увеличилось. В 1970 году оно составило 33% — это означает, что развод имел место в каждой третьей семье. В 1983 году оно уже составляло 47,6%. Таким образом, за 73 года, начиная с 1910, число разводов увеличилось на 400% — от каждой десятой до каждой второй семьи.

Что же будет дальше? Не надо быть семи пядей во лбу или профессором статистики, чтобы составить вероятный прогноз. В ответ на катастрофическое увеличение количества разводов наши гражданские институты не усложнили, а облегчили процедуру развода. В наши дни наблюдается тенденция разрешать разводы, в которых даже не устанавливается виновная сторона, а также законодательно расширять перечень причин, являющихся основанием для развода. Подобные действия скорее всего не сдержат рост числа разводов, но, без сомнения, ускорят его. Какое будущее ждет нацию, в которой распадается более половины семейных союзов? Сейчас самый момент последовать примеру игроков футбольного матча: подпрыгнуть и закричать: «Нарушение правил!». Это не шутки, когда семья оказывается перед угрозой распада. Развод — очень серьезное дело.

 

Учение Иисуса Христа о разводе

Когда брак христианина оказывается на грани развода, человеку следует поступать так, как учил Христос. И это станет испытанием его смирения перед властью Христа. Теперь уже вопрос о господстве Христа перестает быть чем-то абстрактным и приобретает практический смысл. Обо всем, что касается брака и развода, Христос высказался достаточно ясно.

«И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею? Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею? Он говорит им: Моисей, по жестокосердию вашему, позволил вам разводиться с женами вашими; а сначала не было так; но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует.

Говорят Ему ученики Его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться» (Матфея 19:3-10).

Фарисеи пытались уличить Иисуса в богословской ошибке, чтобы таким образом дискредитировать Его учение. Добейся они, чтобы Иисус поддержал одну из двух раввинистических традиций, резко различающихся между собой в вопросах развода, и им не составило бы особого труда отдалить Его по крайней мере от одной из противоборствующих группировок. Сумей фарисеи уличить Иисуса в несогласии с Моисеем, у них появилась бы возможность обвинить Его в нарушении закона Божьего. Не следует забывать и о том, что все эти дебаты происходили на территории, подчиненной тетрарху⁶ Ироду I Великому. Тому самому Ироду, который приказал сначала заточить, а потом убить Иоанна Крестителя лишь за одни его слова: «Не должно тебе иметь жену брата твоего» (Марка 6:18).

Смысл устроенной фарисеями «проверки» станет нам ясен, если мы вдумаемся в сам поставленный перед Иисусом вопрос: «По всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею?». Именно этот вопрос вызывал наибольшие споры между представителями двух ведущих раввинистических школ во времена Иисуса Христа. Он касался толкования ветхозаветного закона. Обратите внимание, вопрос стоял не просто: «Позволительно ли человеку разводиться с женою своею?», а с добавлением «по всякой ли причине». Обе раввинистические традиции сходились во мнении, что разводиться можно. Но весь вопрос заключался в том, какие основания для развода можно считать законными.

Два направления современной для той поры мысли представляли школа Шаммая и школа Гиллела. Вообще говоря, сторонники Гиллела придерживались либеральных взглядов, а сторонники Шаммая — консервативных. Между ними существовали разногласия в толковании отрывка Второзакония 24:1.

«Если кто возьмет жену и сделается ее мужем, и она не найдет благоволения в глазах его, потому что он находит в ней что-нибудь противное, и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего...»

Основные споры велись по поводу слов «что-нибудь противное». Что понимать под этими словами? Приверженцы теории Шаммая вкладывали в них очень ограниченный смысл. Они считали, что под этими словами подразумевается крайне греховный поступок — супружеская измена. Сторонники же Гиллела вкладывали в слова «что-нибудь противное» более общий и менее строгий смысл, признавая основанием для развода практически любую причину. Гиллел разрешал разводиться с женой, если у нее пригорела еда или она разбила любимую тарелку мужа. Раввин Акива считал возможным развод, если муж встретил более привлекательную женщину. Совершенно очевидно, что большей популярностью у еврейского населения пользовались взгляды Гиллела именно за их либеральную направленность. Еврейский историк Иосиф Флавий отмечал, что в те времена развестись можно было «по любому поводу».

И вот самый спорный для раввинов вопрос был задан Иисусу. Если Он встанет на сторону Гиллела, то консерваторы смогут уличить Его в моральной распущенности. Если Он встанет на сторону Шаммая, то окажется врагом Гиллела, вызовет огонь всех его сторонников и навлечет на себя гнев Ирода.

И как же Иисус ответил на этот вопрос? На первый взгляд может показаться, что Он мудро уклонился от ответа. Он не стал немедленно растолковывать смысл главы 4 Второзакония. Иисус напомнил о том, каким был задуман институт брака при сотворении мира, и закончил ответ словами: «Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает».

Иисус предварил Свой ответ вопросом: «Не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их?». Вряд ли такой вопрос мог польстить фарисеям. Только представьте: Иисус спрашивает учителей, читали ли они начало книги, по которой учат других. Это было все равно, что спросить: «Ребята, а вы вообще читали Библию?». В словах Христа звучал не только упрек. Он вынудил фарисеев взглянуть на вопрос с библейской точки зрения. Они же вырывали закон Моисея из общей структуры изначального Божьего замысла об институте брака. В сущности, Иисус сказал следующее: «Если в законе Моисея есть некоторая неопределенность, то руководствуйтесь словами, сказанными Богом при сотворении мира».

Тогда фарисеи больше не стали ходить вокруг да около, а задали Иисусу вопрос уже конкретно по закону Моисея: «Как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею?». Смысл вопроса очевиден. Если Бог не замышлял развода, то почему Он уполномочил Моисея «давать разводное письмо»? Иисус ответил прямо: «Моисей, по жестокосердию вашему, позволил вам разводиться с женами вашими; а сначала не было так». Обратите внимание на употребление слов. Фарисеи говорили, что Моисей заповедал давать развод, а Иисус сказал, что Моисей позволил разводиться. Смысл слова «заповедал» вполне очевиден: установил обязательным для исполнения. У слова же «позволил» отсутствует значение долженствования, оно оставляет выбор за вами. Иисус истолковывает Моисеев закон, как вынужденное разрешение на развод, вызванное жестокосердием людей. Это акт снисхождения, учитывающий влияние греха на законный брак. Но Он повторяет, что при сотворении мира ни о каком разводе речи не было.

И, наконец, Иисус выносит Свой вердикт: «Но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует». Теперь неопределенность понятия «что-нибудь противное» проясняется. Основанием для развода Иисус признает только безнравственное поведение. В данном случае под безнравственным поведением понимается лишь супружеская измена или блуд, как переводится греческое слово «porneia». Таким образом, Иисус однозначно отвергает либеральный взгляд на развод, пропагандируемый сподвижниками Гиллела.

На основании изложенного мы приходим к выводу: Иисус отрицательно относился к разводу. Он допускал его (как вынужденную меру) лишь в случае блуда или прелюбодеяния (супружеской неверности). Но даже при наличии соответствующих оснований лучше придерживаться изначального замысла в отношении института брака. То, что позиция Иисуса по этому вопросу была «непреклонной», явствует из слов Его учеников: «Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться». Обратите внимание: эти слова принадлежали не потрясенным фарисеям, а ученикам Христа. Вряд ли они отреагировали бы таким образом, выскажи Иисус либеральные суждения о разводе.

Дополнительные разъяснения по поводу развода даны апостолом Павлом в его Первом Послании к Коринфянам:

«А вступившим в брак не я повелеваю, а Господь: жене не разводиться с мужем, — если же разведется, то должна оставаться безбрачною, или примириться с мужем своим, — и мужу не оставлять жены своей. Прочим же я говорю, а не Господь: если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его... Если же неверующий хочет развестись, пусть разводится; брат или сестра в таких случаях не связаны; к миру призвал нас Господь» (7:10-13, 15).

В этих стихах Павел дает инструкции по смешанным бракам. Заметьте: Павел не поддерживает брак верующего с неверующим, но говорит, как следует себя вести, если такой брак уже имеет место. А как быть, когда в брак вступают два неверующих человека, а затем один из них становится христианином, а другой хочет расстаться с ним? Павел дает четкие инструкции, касающиеся по крайней мере нескольких аспектов. Верующий не должен становиться инициатором развода или ухода от неверующего. Однако верующий свободен, если первым уходит неверующий. Тут нужно уяснить, что означает «уйти»? Одни считают, что после ухода неверующего верующий не обязан искать примирения, а волен сохранять положение свободного, но не разведенного человека (пока неверующий не вступит в новый брак). Другим же кажется, что Павел выводит основание не только для законного расставания, но и для официального развода, коим является уход неверующего. Таким образом, у верующего человека имеется два основания для развода: 1) супружеская неверность, 2) уход неверующего.

Не вникая в мельчайшие подробности того, что Павел подразумевает под словом «оставлять», давайте сформулируем хотя бы некоторые предварительные выводы из всего изложенного.

1. Есть всего две причины, которые Писание признает основанием для развода.

2. Христианину разрешается становиться инициатором разводного процесса только в случае супружеской измены.

3. Христианин свободен в своем решении расстаться с неверующим супругом, если тот первым оставит семью.

4. Изначальный замысел и задача брака — не разводиться.

Если данные выводы верны, что они значат для современного общества? В первую очередь то, что на свете развелось слишком много «гиллелов». Это означает:

— гражданские суды нарушают заповеди Божьи, удовлетворяя иски о незаконных разводах;

— во многих случаях облеченная духовной властью церковь разрешает развод на основаниях, напрямую противоречащих учению Христа;

— священнослужители и душепопечители по всему миру рекомендуют развод, когда Христос запрещает его;

— имеет место не только посягательство на святость брака, причем как со стороны государства, так и со стороны церкви, но и вопиющее непослушание Христу в обеих сферах, в которых Он является царем. И название такому непослушанию — предательство.

 

Душепопечительство разводящихся

Как применять библейскую мораль брака и развода в реальных жизненных ситуациях, в которых действуют конкретные живые люди, столкнувшиеся с тяжелейшими проблемами? Как душепопечителю сохранять верность Христу, не идя ни на какие компромиссы, хотя нравы современного общества принуждают его соответствовать заниженным моральным нормам сегодняшнего дня? Как пастору проявлять сострадание к несчастным супругам, не советуя им развестись? Ему ежедневно приходится решать эти и подобные им вопросы. Находясь в вавилонском плену, евреи сокрушались, что трудно петь песнь Господа на чужой земле. Америка становится все более и более чужой землей для исповедующих христианские убеждения.

Пастор или душепопечитель прежде всего должен быть уверен в реальности того, что:

1. Бог Своей безграничной властью правит браком.

2. Бог правит со всей Своей мудростью.

3. Цель Божьего правления — благополучие и счастье человека.

Божьи правила установлены для нашего счастья и благополучия. Никогда не попадайтесь в ловушку иллюзий, считая, что непослушание принесет вам счастье или процветание. Непослушание может принести удовольствие или быстро снять боль (вот почему оно так привлекательно), но не способно дать счастья.

Кроме того, душепопечитель должен испытывать настоящую любовь и сострадание. Надо сильно любить людей, чтобы давать им советы, не совпадающие с их желаниями.

Надо сильно сострадать людям, чтобы причинять им боль ради будущего исцеления, рискуя вообще оттолкнуть их от себя, лишь бы уберечь от серьезных ошибок. Надо очень сильно сострадать, чтобы быть готовым к упрекам в недостаточном сострадании. (Есть ли большее обвинение христианину, чем обвинение в неспособности любить?)

Я глубоко убежден не только теоретически, но и с учетом большого практического опыта: если бы все перечисленные компоненты присутствовали в душепопечительстве, мы были бы свидетелями огромного количества восстановленных браков, до этого находившихся на грани распада.

Когда супруги обращаются к пастору или душепопечителю за консультацией по вопросам брака и развода, это обычно означает, что их семья в беде. Мужу и жене не остается ничего другого, как выбрать одно из трех: 1) сохранить существующее положение; 2) развестись; 3) попытаться восстановить пошатнувшийся брак.

Что представляет собой каждый из вариантов? Сохранять существующее положение и дальше уже невыносимо. Так что первый вариант отпадает сам собой. Развод — нечто болезненное и крайне неприятное, но он по крайней мере дает возможность положить конец опостылевшему существованию. Он вселяет надежду на новую лучшую жизнь. Мысль же о том, чтобы попробовать восстановить брак, кажется утопией, которая в свете всех кошмаров существующего положения представляется абсолютно нереальной. Имеется очень много ран, требующих исцеления, да и менять надо слишком многое.

Поэтому, когда супруги сталкиваются с серьезными семейными проблемами, они выбирают одно из двух: влачить прежнее жалкое существование или развестись. Но, как мы уже говорили, у людей больше нет сил жить так, как они жили до сих пор. И мысль о разводе кажется им наиболее привлекательной. Если выбирать одно из двух, большинство, безусловно, выберет развод.

А если такого варианта, как развод, не будет? Если бы супруги знали, что развод строго запрещен, они бы выбирали один из двух других вариантов: оставить все, как есть, или попытаться изменить свою семейную жизнь к лучшему. При таком раскладе у одной или обеих сторон появилось бы желание измениться и приложить все усилия к спасению брака, даже если дело спасения окажется крайне болезненным. Эта ситуация очень напоминает состояние человека с хронической болезнью или болью, который готов на тяжелую хирургическую операцию или на болезненное терапевтическое лечение, лишь бы получить облегчение от своих страданий. Когда зубная боль становится острой, каждый с готовностью открывает рот перед бормашиной стоматолога. Если же есть какой-то менее болезненный способ избавиться от мук, мы, не задумываясь, прибегаем к нему. Современный человек — типичное воплощение теории гедонизма⁷: он всегда ищет наименее болезненный путь.

Невозможно за один день изменить ситуацию в семье к лучшему или восстановить испорченные отношения супругов. Не существует панацеи, мгновенно превращающей кошмарную семейную жизнь в идиллию. Но понять, в каком направлении следует двигаться, можно и за один день. Можно очень быстро перейти от действий, направленных на разрушение, к действиям, направленным на созидание. Для этого надо сделать новый выбор. Если нужно выбирать одно из двух — мучиться дальше или улучшить свое положение — решение принять нетрудно. Если же есть возможность развестись, то решиться на что-то другое нелегко. Пока существует возможность развода, даже если человек еще не выбрал именно этот вариант, его воля парализована и ему не хватает решимости начать изменения. Такой человек продолжает жить «ни туда и ни сюда»: ждет, что второй супруг выступит с какой-либо инициативой или что произойдет нечто такое, что заставит супруга действовать тем или иным образом.

Силой, необходимой для восстановления разрушенного брака, может стать сила морального обязательства. Ясно, что в наш век вседозволенности понятие «моральное обязательство» кажется чем-то устаревшим, но оно составляет самую суть христианской веры. Если наш век — век антигероя и отсутствия героизма, то это скорее всего и век утраты нравственного долга. Здесь христианский пастор сталкивается с очень неприятной задачей. Его долг — напомнить обратившимся к нему супругам об их долге. Его долг — разъяснить мужу и жене, в чем состоит их долг. Это и есть послушание.

 

Современные мифы о разводе

Христианин должен уметь отличать правду от вымысла. Если в вопросах развода мы хотим полагаться на Христову мудрость, то мы просто обязаны отвергать всякие домыслы. Светский мир пытается оправдать извращенную мораль развода, выдвигая доводы, основанные на мифах.

 

Первый миф — «Когда в браке больше нет любви, лучше развестись». Он зиждется на нескольких субъективных предположениях. Считается, что человек обладает способностью судить, ушла любовь или нет и что ушедшая любовь уже никогда не вернется. Как можно делать какие-то утверждения относительно будущего? О какой любви здесь идет речь? Если мы определяем ушедшую любовь терминами, характеризующими наше поведение в настоящий момент, то как можно считать ее оставшейся в прошлом? Действовать и вести себя так, как ведет себя любящий человек, — это акт воли, и мы при этом руководствуемся чувством долга, если нет других причин. Безусловно, гораздо легче любить, когда ты «влюблен», но совсем необязательно «быть влюбленным» для того, чтобы любить, — иначе высшая Заповедь превращается в фарс. Даже если считать, что любовь — это наше эмоциональное состояние или субъективное ощущение, все равно мы не можем точно знать, какие чувства будем питать к данному человеку в будущем. Отношение и поведение людей может измениться — тогда и наши чувства к ним изменятся.

Когда ко мне на беседу приходят супружеские пары, оказавшиеся на грани развода, они чаще всего говорят так: «Я не только не люблю свою супругу (своего супруга), но и никогда не был(а) влюблен(а) в нее (него). Я с самого начала совершил(а) ошибку». Находящийся в подобном состоянии человек проецирует на прошлое те чувства, которые испытывает в настоящий момент. Когда мне так говорят, я всегда спрашиваю, не родители ли силой заставили молодых людей вступить в брак. В ответ слышу «Нет». Тогда я спрашиваю: «А привлекал ли вас чем-то будущий супруг, когда вы ходили к нему на свидания?». После небольших раздумий люди признаются, что вообще-то тогда были сильно влюблены в своих будущих супругов. Просто все их теперешние чувства смешались и перепутались с воспоминаниями прошлого.

 

Второй миф — «Для детей конфликтующих родителей будет лучше, если родители разведутся. Иначе детям придется расти в тяжелой обстановке». Он повторялся так много раз, что люди стали принимать его на веру. Это рождает массу проблем. Во-первых, каким образом мы можем установить степень влияния развода или сохранения брака на развитие ребенка в каждом конкретном случае? Конечно же, мы можем изучить все проблемы развития ребенка, возникающие как в распавшихся, так и в сохранившихся, но конфликтных семьях, и сравнить полученные результаты. Данные о состоянии детей в распавшихся семьях настолько удручающи, что не дают оснований признать развод позитивным фактором воспитания ребенка. Но подобные исследования могут дать лишь общее представление о том, что происходит.

Когда мы изучаем развитие ребенка после развода родителей, откуда мы можем знать, каким бы оно было, останься родители вместе? Для этого надо исследовать условия, противоположные имеющимся, иначе результат будет неточным. Исходя из самой природы происходящего, подобное исследование будет содержать огромное количество субъективных предположений.

Во-вторых, неплохо было бы спросить самих детей, что они думают по этому поводу. Что-то я ни разу не слышал, чтобы ребенок попросил родителей развестись ради улучшения своих жизненных условий. Возможно, такие дети и есть, но я не сомневаюсь, что их все-таки меньшинство.

В-третьих, почему для ребенка лучше, если его родители разведутся? Конечно же, после развода родителей ребенок не будет свидетелем скандалов, оставляющих глубокую рану в его душе. Но как можно соразмерить хоть какие-то положительные моменты с тем, что ребенок остается без отца или без матери?

В-четвертых, утверждение, что ребенку станет лучше, когда родители разведутся, основывается на изначально ложной дилемме. На выбор снова предлагаются те же два варианта: семья без одного из родителей или семья со скандалящими родителями. Мы поймем ошибочность данной дилеммы чуть позже, когда рассмотрим следующий миф, что развод — «наименьшее из двух зол».

И, наконец, в жестокой реальности сегодняшнего дня человек крайне редко идет на развод ради благополучия детей. Этот миф больше всего поражает не своей ошибочностью, а очевидным лицемерием. Если бы люди действительно заботились о благополучии детей, то, думаю, они бы горы сдвинули, чтобы раздвинуть рамки этой ложной дилеммы и со всей ответственностью отнестись к своим родительским обязанностям. Используя данный миф в качестве оправдания развода, человечество демонстрирует свою полную готовность называть добро злом, а зло добром. И эгоистический поступок преподносится как благородный акт жертвенности ради благополучия детей.

 

Третий миф — «Развод — наименьшее из двух зол». Тесно связанный со вторым мифом, он также строится на ложной дилемме. Вот что говорит о нем христианский автор Брюс Ларсон («Пригласите меня танцевать»):

«Скорее всего развод — это выход для обоих. Сохранить семью ради детей значит причинить детям непоправимый вред, и этому нет оправдания. Сохранить семью, чтобы выполнить некий Божий закон, разрушающий человеческую личность, — это нарушение Божьего закона. Развод — совсем не то, что Бог планировал для человека. Но лучше развестись, чем жить в браке с тем, кому желаешь смерти, ибо это убийство. Не лучше оставаться в браке с одним человеком, а представлять себе, что живешь с другим, — это прелюбодеяние».

Ларсон признает, что Писание высказывается совершенно определенно по поводу развода. Но при этом он добавляет: если люди больше не в состоянии жить созидательной жизнью вдвоем, то они вынуждены выбирать наименьшее из двух зол — развод. Ларсон полностью соглашается с учением Христа и тут же выдвигает новое основание для развода — потеря созидательной способности. Снова налицо принцип ложной дилеммы. Ларсон признает наличие всего двух вариантов: продолжение невыносимого существования или развод. Его логика неубедительна. Вот его аргументы.

Первое предположение: сохранение брака причинит непоправимый вред детям.

Второе предположение: непоправимый вред детям не может быть оправдан ничем.

Вывод: единственный выход — развод.

Эти аргументы основываются на заблуждениях второго и третьего мифов. Следуя их логике, мы должны признать, что развод не только позволителен в данной ситуации, но просто необходим с нравственной точки зрения. Это образец ситуативной этики в своей самой невежественной форме.

Приведем простой пример, иллюстрирующий ошибочность ложной дилеммы. Предположим, я подписал коммерческий контракт (или договор), по которому обязуюсь заплатить другой стороне $ 10 000 за поставку оборудования или предоставление услуг. Другая сторона поставляет мне оборудование или предоставляет услуги и присылает счет на $10 000. На моем счету в банке лежит $10 000, но если я их заплачу второй стороне, то у меня уже ничего не останется для себя, и мне придется во всем себя ограничивать. Я не могу одновременно продолжать поддерживать прежний уровень жизни и оплачивать счет на $10 000. Чтобы впоследствии ни в чем себя не ущемлять, я могу заплатить лишь $5000, не более. Я плачу $5000. А потом посылаю партнеру письмо, в котором объясняю, что мне очень жаль нарушать договор, но я вынужден заплатить лишь половину оговоренной суммы. Я пишу, что это лучше, чем не заплатить вообще ничего. Заплатить половину из того, что должен, конечно, лучше, чем не заплатить ничего. Но вряд ли найдется оправдание такому поступку, если вполне можно было бы заплатить все сполна.

 

Четвертый миф — «Ты должен пойти на это ради себя». Начиная с «философии эгоизма» Эйна Рэнда и кончая широко распространенным принципом «Поступай так, как лучше для тебя», мы наблюдаем возрождение в нашей культуре морали «просвещенного своекорыстия». Мы начали с американской идеи о том, что каждый человек обладает неотъемлемым правом стремиться к счастью. И очень быстро пришли к выводу, что у нас есть не только право стремиться к счастью, но и право иметь его. Если получить это счастье нелегко, то мы начинаем его требовать. Ведь мы не только можем, но и должны быть счастливы! И нам уже нетрудно сделать следующий шаг и выдвинуть лозунг: «Я морально обязан быть счастливым». Теперь счастье уже не право, а обязанность! Если я несчастлив в браке, то «обязан самому себе» стать таковым.

Мифический характер подобного «трюизма»⁸ станет очевидным, когда мы проанализируем беспричинные резкие изменения своих же суждений по данному вопросу. Не стоит уменьшать важность того фактора, что состоящий в браке человек живет не в изоляции. Он связывает себя обещаниями с другим человеком, берет на себя обязательства перед ним, заключает с ним обет. Пока этот обет или клятва остается в силе, человек находится в долгу перед супругом — в долгу моральном. Принцип «Ты в долгу только перед самим собой» — не причина для нарушения брачного обета, а кредо эгоизма.

 

Пятый миф — «У каждого есть право на одну ошибку». Народная мудрость гласит: «Если ложь будет повторяться слишком часто, то люди в нее поверят». Как раз на таком повторении держится рекламная индустрия. Но брак — это не магазин подержанных автомобилей. Подобный образ мышления не годится для такого серьезного дела, как семья.

Давайте проанализируем этот девиз. У каждого ли есть право на одну ошибку? У нас есть право на одно убийство? Одно похищение человека с целью выкупа? Одно изнасилование? У меня есть право один раз изменить жене? Я имею право разрушить чей-то дом и оставить ребенка без отца? Могу я встать перед Богом и сказать: «У меня есть право нарушить данный Тебе обет»?

Кто или что дает нам право на эту ошибку? Откуда мы вообще это взяли? Почему только на одну ошибку? Почему не «каждый имеет право на десять ошибок»? Даже если мы примем на веру это абсурдное утверждение, оно не поможет нам в вопросах развода. Почему-то не создается впечатление, что подающие документы на развод люди совершают свою первую ошибку. Нет никакого сомнения в том, что они уже исчерпали свой резерв в «одну ошибку» к моменту вступления в брак, уж не говоря о времени развода.

Само слово «ошибка» — в данном случае эвфемизм⁹. Легче сказать «Я совершил ошибку», чем «Я согрешил». «Ошибка» смягчает серьезность преступления. Когда Ричард Никсон объявил американскому народу о своем уходе с поста президента США, он сказал: «Я совершил ошибку». Но нацию не удовлетворило такого рода «признание».

Бог, безусловно, медлителен на гнев и быстр на прощение наших грехов. Он очень хочет дать нам и второй, и третий шанс. Прощение дается нам бесплатно, но считать, что оно дает нам право на грех, было бы вопиющим злоупотреблением Божьей добротой.

 

Шестой миф — «К разводу меня привел Бог». Если бы я не слышал подобное высказывание собственными ушами, причем множество раз, от тех, кто называет себя христианами, я вряд ли поверил бы в это. Невозможно представить, что какой-нибудь христианин дерзнул бы утверждать, будто Божий Дух Святой привел его к непослушанию. Но я слышал это так часто, что уже не удивляюсь.

Это классический пример двойного стандарта: Бог являет людям Свой закон в Своем Слове, но для особо избранных Его нравственный закон заменяется некими частными откровениями. Получается, что наш Бог говорит одно, а думает другое.

Вне всякого сомнения, этот миф не от Бога. Стимулом к его появлению стали субъективные желания заблудшей человеческой души. В этом мифе желаемое принимается за действительное. Сначала я хочу, чтобы Бог разрешил мне что-то сделать. Потом я сам разрешаю себе сделать это. Затем претендую на Божье одобрение. И, наконец, убеждаю себя, что Бог с самого начала рекомендовал мне поступить именно так.

С помощью этого мифа очень удобно манипулировать другими христианами. Многие верующие люди не осмеливаются сомневаться в своих друзьях. Ведь те утверждают, что Дух Святой привел их к совершению того или иного действия. Выходит, они ослушались Бога, но при этом остаются в наших глазах глубоко духовными личностями. Одно дело переложить свою вину на другого человека. Но переложить ее на Бога — это уже граничит (а нередко и переходит границы) с богохульством.

Чтобы наглядно продемонстрировать, насколько сильно мы можем запутаться в своих чувствах, желаниях и молитвах, я расскажу вам такую историю.

Как-то ко мне пришла женщина и попросила помочь ей решить возникшие в семье проблемы. Женщина находилась в крайне подавленном состоянии. Она была замужем сорок лет. И все это время она была верующей, а муж нет. Со слезами на глазах женщина рассказывала мне обо всех трудностях смешанного брака. Ее муж неплохо обеспечивал семью, был ей верен, но не разделял ее жизненных ценностей, поэтому между ними часто возникали конфликты. И она решила, что с нее хватит, она больше не может нести это бремя. Она терпела сорок лет, выучила, отдала замуж и женила детей, и с нее достаточно. Кроме того, она уже и так две недели назад ушла от мужа.

Но дело было в том, что муж каждый день звонил ей по телефону, слезно умоляя вернуться домой. Она сказала: «Каждый день в течение двух последних недель я отчаянно молю Бога явить мне Свою волю. Господин Спраул, пожалуйста, скажите мне, какова воля Божья? Что мне делать?»

Я постарался ответить ей как можно мягче: «Прежде всего перестаньте молиться о воле Божьей по этому вопросу. Бог уже объявил нам Свою волю по вопросу развода: запретил расставаться с неверующими супругами».

Настроение женщины резко изменилось. Подавленность и отчаяние уступили место неукротимой ярости. Женщина набросилась на меня: «Как вы можете так говорить? Вы не живете с моим мужем. Вы бы не смогли вынести такого человека, какого приходится выносить мне. Вам легко сидеть здесь и говорить, в чем заключается воля Божья!». Она ужасно злилась на меня.

Я признал, что в словах женщины была истина или по крайней мере доля истины. Вполне возможно, что я бы постарался вырваться из этой неприятной ситуации даже раньше, чем она. Но ведь она же не спрашивала у меня, как бы я поступил в подобной ситуации, а спросила, какова воля Божья в этом вопросе. Ее обвинение было верным наполовину. Мне легко знать, какова воля Божья, ибо Божье Слово по данному вопросу для меня абсолютно ясно. Однако мне было нелегко сказать то, что я сказал; я прекрасно знал: это совсем не то, что она хотела услышать.

Постепенно женщина успокоилась. Она вернулась к мужу с новым пониманием своего долга и полная решимости жить по-другому. К счастью, она перестала фантазировать, будто Бог велел ей оставить мужа. Христианка наконец поняла главное: ее молитва о Божьей воле была просьбой не столько о том, чтобы Бог открыл ей Свою волю, сколько о том, чтобы Он аннулировал Свою волю и предоставил ей особую привилегию — освободиться от христианского долга.

Временами каждому верующему приходится делать то, что не совпадает с его желаниями. И, пожалуй, чаще всего мы сталкиваемся с подобной необходимостью именно в вопросах брака и развода.

Брак устанавливается и регулируется Божьей истиной. Проблемы брака не могут решиться с помощью мифов. Только истина несет свободу и искупление как в браке, так и в жизни в целом.

 

Вопросы для обсуждения

1. Как вы относитесь к увеличению числа разводов?

2. В чем заключалась суть спора о разводе между Иисусом и фарисеями?

3. Есть ли такое понятие, как «духовная измена»? Является ли она законным основанием для развода?

4. Если человек, считающий себя христианином, уходит от супруга и не раскаивается в этом, следует ли церкви признать его «безбожником»?

5. Что можно сделать, чтобы изменить ситуацию в семье?

6. Может ли «любовь» вернуться в семью, из которой ушла?

7. Всегда ли развод — «наименьшее из двух зол»?

8. Что мы должны делать, когда наши желания вступают в конфликт с данными друг другу клятвами?

9. Может ли Дух Святой вести к непослушанию Богу?