Маркус Барт, который считает Послание к ефесянам настолько затруднительным, что изображает его «странником у двери», тем не менее признает, что этот «странник» добивается права войти, «поскольку ходатайство автора распространяется и на читателей послания»[1].

Павел определенно начинает и заканчивает догматическую часть послания хвалой и молитвой. Позвольте обратить ваше внимание на молитву, которая завершает эту часть (Еф. 3:14–21). Нам необходимо увидеть ее в контексте послания.

Апостол раскрывает Божью вечную цель – объединить все под господством Христа (Еф. 1:10), и между тем – как для достижения этой цели, так и для предвкушения ее плодов – примирить иудеев и язычников между собой и примирить их с Богом, сотворив таким образом «единое новое человечество» (Еф. 2:11–22).

Это объединение евреев и язычников через их общий союз со Христом и есть та «тайна», которая была открыта Павлу (Еф. 3:3–6) и которая теперь должна возвещаться всем людям посредством проповеди Евангелия, а также всем «начальствам и властям» через «многоразличный» феномен церкви (3:8–10).

Таково видение Павел. И вот он молится, чтобы эта мечта стала явью. Он начинает со слов «для сего» (Еф. 3:14), возвращаясь к той мысли, которую оставил в первом стихе. Почему он молится? Потому что сознает величие Божьего примирения и свою личную ответственность как апостола язычников, который должен распространить эту благую весть.

Он говорит: «...преклоняю колена мои пред Отцем». Обычно во время молитвы евреи стояли. В притче Иисуса о фарисее и мытаре оба молились стоя (Лук. 18:11–13). Поэтому преклонение колен не было обычным; оно указывало на исключительную серьезность положения – так молился Иисус в Гефсиманском саду, пав «на лице Свое». Писание не содержит никаких повелений относительно положения, которое следует принимать во время молитвы. Можно молиться на коленях, можно стоя, сидя, идя и даже лежа. Впрочем, думаю, мы можем согласиться с Уильямом Хендриксеном в том, что «вальяжное положение тела во время молитвы неприятно Богу».

Молитва Павла направлена к «Отцу», в семейство (или дом) Которого входят теперь иудеи и язычники как равноправные члены (Еф. 2:19). Он – «один Бог и Отец всех» (Еф. 4:6). Поэтому вполне естественно утверждение Павла о том, что по имени этого единого небесного Отца названо «все отечество» (семейство). Поскольку в этих разделах Павел делает ударение на единстве Божьего семейства, то маловероятно, что правильным переводом является «всякое семейство» (как в английских версиях RSV и NEB). Скорее, говорится о «всем семействе верующих» (как в версии NIV). Это семейство включает «небеса и землю», то есть церковь, воинствующую на земле, и церковь, торжествующую на небе. Хотя верующие и разделены смертью, они тем не менее остаются частями одной Божьей семьи.

В то же время здесь есть и сознательная игра слов: Отец (πατήρ) и семейство (πατριά). Именно это подвигло некоторых переводчиков к тому, чтобы постараться сохранить вербальное созвучие и перевести текст как «Отец, от Которого именуется всякое отечество…»[2]. Такое решение кажется вполне приемлемым. Ведь, хотя в общем слово πατριά означает «семейство», а не «отечество», все же это семья, корни которой восходят к одному отцу, а значит идея отцовства здесь подразумевается.

Таким образом, возможно, Павел говорит не просто о том, что вся христианская семья именуется от Отца, но и что сами идеи отцовства и семьи происходят от Бога. В таком случае истинная связь между человеческим и божественным отцовством – это не аналогия (когда Бог есть Отец, наподобие того, как люди являются отцами), не проекция (как в теории Фрейда о том, что люди выдумали Бога потому, что нуждались в образе некого небесного отца), но производная (когда Божье отцовство – это архетипическая реальность, которую Армитаж Робинсон называет «источником всевозможного отцовства»).

Этому Отцу и молится Павел о том, чтобы Бог дал определенные дары «по богатству славы Своей». Его молитва – словно лестница, по которой он восходит все выше и выше в своем стремлении к ним. Эта молитва-лестница имеет четыре ступени, ключевые слова которых таковы: во-первых, «твердость» (чтобы верующие были утверждены Христовым присутствием через Духа); во-вторых, «любовь» (чтобы они были укоренены и утверждены в любви); в-третьих, «познание» (чтобы они познали Христову любовь во всех измерениях, хоть она и превосходит разумение); в-четвертых, «полнота» (чтобы они наполнились до самой полноты Божьей).

1. Твердость

Во-первых, Павел молится о том, чтобы Бог дал верующим «по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца» их. Эти две просьбы связаны между собой. Обе относятся к глубине человеческой личности: «внутренний человек» в первом случае и «сердца» – во втором. И хотя в первой просьбе говорится о силе «Духа Его», а во второй – о присутствии Христа, подразумевается один и тот же опыт, переживание. Потому что Павел никогда не отделяет Вторую Личность Троицы от Третьей. Присутствие Христа в нас и присутствие Духа в нас – это одно и то же (см. Рим. 8:9–11). И действительно, именно Духом Христос присутствует в сердце верующего, именно Он дает силу, когда присутствует там.

Кто-нибудь, возможно, возразит: «Если Павел молится за христиан, что очевидно, то как он может молиться о том, чтобы Христос вселился в их сердца? Не жил ли Христос уже в их сердцах? Не живет ли Христос Своим Духом в сердце каждого верующего?» Мы ответим на эти вопросы положительно и подкрепим наши слова ссылкой на отрывки из Послания к римлянам, 8:9, и 1-го Послания к коринфянам, 6:19. Но, как писал Чарльз Ходж, «присутствие Христа имеет разные степени». То же самое касается внутренней силы Духа. Павел молится о том, чтобы его читатели «познали силу внутреннего укрепления Духа» (в версии JBP), чтобы они еще крепче держались «верою» за эту божественную силу, это божественное присутствие.

Епископ Хендли Моул проливает больше света на текст, разъясняя смысл глагола «вселиться». «Выделенное слово (κατοικέω, «вселяться») использовалось именно для того, чтобы передать идею «постоянного пребывания» в противовес «временному жилью», чтобы указать на проживание хозяина в своем собственном доме в противовес ночлегу странника, который завтра покинет дом». Опять же, «это жилье всегда в сердце Господина и Господа, Который правит всюду, где пребывает, Который входит не только для того, чтобы радовать и утешать, но прежде всего чтобы царствовать»[3].

2. Любовь

Если бы мы спросили Павла, о какой силе для своих читателей он просил, думаю, он ответил бы, что им необходима сила, чтобы любить. Поэтому Павел молился, чтобы они были «укоренены и утверждены в любви» (Еф. 3:17). Ведь в новом и примиренном человечестве, которое сотворил Бог, любовь – это высочайшая добродетель. Новое человечество – это Божья семья. Ее члены – больше «не чужие и не пришельцы» (Еф. 2:19), разделенные расами, национальностями и классами, но братья и сестры, которые любят одного и того же Отца и любят друг друга как братьев и сестер. Или, скорее, должны бы любить! Нам необходима сила Святого Духа и присутствие Христа, чтобы мы могли любить.

Желая показать, насколько сильно он хочет, чтобы в их жизни воцарилась любовь, Павел употребляет две метафоры – ботаническую и архитектурную: «укоренены и утверждены в любви». Он хочет, чтобы они имели «глубокие корни и твердое основание» (в версии NEB). Он сравнивает их сначала с деревом, глубоко пустившим корни, а затем с надежно построенным домом. Невидимая прочность обоих объясняется одним и тем же – любовью. Любовь – это почва, в которой укоренена их жизнь, и основание (θεμέλιος), на котором она построена. Поэтому любовь должна поддерживать и укреплять все их отношения – будь то с Богом или друг с другом.

3. Познание

Третье прошение апостола – чтобы они «могли постигнуть..., и уразуметь... любовь Христову».

Действительно, он просит, чтобы эта любовь открылась им во всех измерениях – широте и долготе, глубине и высоте (Еф. 3:18). Современные толкователи предупреждают, чтобы мы не увлекались слишком буквальным пониманием этих измерений. Тем не менее, можно сказать (и это не будет просто проповеднической риторикой), что любовь Христа достаточно «широка», чтобы охватить евреев и язычников, то есть все человечество, достаточно «длинна», чтобы продолжаться вечно, достаточно «глубока», чтобы достигнуть самого падшего грешника, и достаточно «высока», чтобы вознести его к небесам.

Древние толкователи шли дальше и считали, что эти измерения образно изображены в кресте, столб которого достигал земли и указывал на небеса, а поперечина удерживала руки Иисуса так, словно Он обнимал весь мир. Армитаж Робинсон называл это «милой выдумкой», но ведь некоторые «милые выдумки» истинны!

Заметьте: мы можем постигнуть эти измерения Христовой любви только «со всеми святыми». Обособленный христианин действительно может что-то знать о любви Христа. Но это познание ограничено его личным ограниченным опытом. Чтобы понять всю любовь Божью, необходим весь народ Божий – «все святые» каждого племени, народа, культуры и темперамента с их различным христианским опытом.

И даже тогда любовь Христова «превосходит разумение» (Еф. 3:19). Она непостижима, как и неизведанны богатства Христовы. Можно не сомневаться: мы проведем целую вечность, исследуя неисчерпаемые глубины божественной любви.

4. Полнота

Четвертое прошение апостола таково: «дабы вам исполниться всею полнотой Божьей» (Еф. 3:19).

Слово «полнота» – одно из ключевых в Послании к ефесянам и Послании к колоссянам. В них Павел утверждает, что Божья полнота обитает во Христе и мы, в свою очередь, имеем свою полноту во Христе (Кол. 1:19; 2:9, 10). В то же время апостол подразумевает, что остается место и для роста. Каждый из нас по отдельности должен все больше и больше наполняться Духом (Еф. 5:18). А как Церковь (которая, будучи Его телом, уже является Его полнотой – Еф. 1:23) мы должны возрастать в Него, достигая зрелости «в меру полного возраста Христова» (Еф. 4:13,15).

Выраженное в молитве желание Павла состоит не в том, чтобы его читатели могли наполниться всей полнотой Божьей (как написано в версиях AV и RSV), но скорее чтобы они были наполнены «вплоть до» (εἰς) полноты Божьей, чтобы они «наполнились до меры всей полноты Божьей» (NIV). Это потрясающее утверждение подразумевает окончательное состояние совершенства на небесах, когда исполнится Божий замысел относительно нас и мы сможем вместить ту полноту Божью, которую только может получить человек, не переставая быть человеком. Между тем мы должны приближаться к этой цели уже сейчас, преобразуясь в образ Христов, от одной степени славы к другой (2-е Кор. 3:18).

Эти четыре просьбы помещены между двумя утверждениями о Боге. В 15-м стихе Он представлен как Отец, от Которого происходит все семейство, а в 20-м стихе Он описан как «действующий в нас силою». А то, что Бог может ответить на молитву, убедительно показывается в серии из семи утверждений.

Во-первых, Бог может «работать» и «делать», поскольку Он не мертвый и не пассивный.

Во-вторых, Он способен сделать то, «чего мы просим», поскольку отвечает на молитвы.

В-третьих, Он способен сделать то, «чего мы просим, или о чем помышляем», поскольку иногда мы мечтаем о том, чего не смеем попросить.

В-четвертых, Он может сделать «все», что мы просим или о чем помышляем.

В-пятых, Он может сделать «больше» всего, чего мы просим или о чем помышляем.

В-шестых, Он может сделать «несравненно больше» всего, чего мы просим или о чем помышляем.

В-седьмых, Он может сделать «неизмеримо больше» (версия NIV) и даже «бесконечно больше» (версия JBP) всего, чего мы просим или о чем помышляем. ὑπερεκπερισσοῦ – одно из слов, которые Павел ввел для того, чтобы выразить нечто в «сверхпревосходной» степени (Ф. Ф, Брюс).

Все это совершается «действующею в нас силою» (Еф. 3:20) – как в каждом по отдельности (Христос, верой живущий в наших сердцах), так и в нас в целом (Бог, присутствующий в Своем народе как в Своем храме, Еф. 2:21, 22). Это сила Христового воскресения, сила, поднявшая Его из мертвых и посадившая Его одесную Отца (Еф. 1:19–23). Именно эта сила действует в христианине и в церкви.

Молитва Павла касается осуществления его видения нового общества, которое Бог сотворил во Христе и через Христа. Апостол молится о том, чтобы мы были укоренены и утверждены в любви, чтобы мы познали любовь Христа, хоть она и непостижима до конца. Затем он переходит от любви Божьей, превосходящей разумение, к силе Божьей, превосходящей воображение – от безграничной любви к безграничной силе. Он убежден, как должны быть убеждены и мы, в том, что только божественная сила может вызвать божественную любовь в божественном обществе.

Он завершает молитву славословием. «Тому слава» – Богу, имеющему силу воскресения и единственному, кто может осуществить наши мечты. Сила исходит от Него; слава должна возноситься к Нему.

И слава должна принадлежать Ему и «в церкви», и «во Христе Иисусе», в теле и его Главе, поскольку церковь – это примиренное общество, а Христос – Совершитель примирения.

И слава должна принадлежать Ему «во все роды [в истории], от века до века [в вечности]». Аминь.