Хусто Л. Гонсалес

История христианства. Том 1. От основания Церкви до эпохи Реформации

Часть четвертая. ЗАРОЖДЕНИЕ КОЛОНИАЛЬНОГО ХРИСТИАНСТВА

Хронология

События	Даты
Генрих Мореплаватель	+1460
Капитуляция Гранады; первая экспедиция Колумба	1492
Путешествия Васко да Гама в Индию	1497-1498
Открытие Бразилии ПедруАлваришем Кабралом	1500
Первые поселения португальцев в Гоа	1510
Открытие Бальбоа Тихого океана	1513
Понсе де Леон во Флориде; осада и падение Теночтитлана	1521
Пленение Атауальпы	1532
Де Сото на берегах М иссисипи	1541
Франциск Ксавье	+1552
Виллеганьон в Бразилии	1555
Первые поселения португальцев в Макао	1557
Жан Рибо во Флориде	1562
Лас Касас	+1566
Луис Бертран	+1581
Риччи в Пекине	1601
Торибьо Альфонсо де Могровехо	+1606
Педро Клавер	+1654
Изгнание иезуитов из испанских колоний	1767
Восстание Тупака Амару	1780

ПРИМЕЧАНИЕ: Этот период относится к эпохе, речь о которой пойдет во втором томе, где и будут приведены хронологическиетаблицы, кратко перечисляющие пап, монархов и исторические события.

Испания и Новый Свет

Старайся всеми силами поощрять и развивать в жителях указанной Индии стремление к миру и спокойствию, чтобы они с готовностью служили нам, находились под нашей властью и под нашим управлением и, главное, чтобы они обращались в нашу святую католическую веру.

ИЗАБЕЛЛА И ФЕРДИНАНД

С конца средневекового периода и во время протестантской Реформации Испания и Португалия проводили политику колониальной экспансии, имевшую огромные последствия для всей последующей истории церкви. Протестантские историки, уделяющие внимание главным образом событиям, происходившим в то время в Европе, обычно забывают, что именно в этот период католичество развивалось особенно бурно. То же самое можно сказать и о многих католических историках. Такая оплошность, которую можно было как-то оправдывать в прошлом, стала непростительной в XX веке после II Ватиканского собора. На этом соборе, как и в жизни церкви после него, видную роль начали играть католики из Латинской Америки, Азии и Африки. Таким образом, чтобы понять положение католичества в XX веке, необходимо рассмотреть его движущие силы, сформировавшиеся в тех странах.

Особенности испанского колониализма

Когда 12 октября 1492 года Колумб и его спутники вступили на землю Нового Света, ни он сам и никто другой в Европе не имели ни малейшего представления о значении этого события. Но когда Фердинанд и Изабелла начали понимать, какие доходы можно получить из этих обширных земель, они предприняли меры для ограничения полномочий Колумба. К этому их побуждала не просто алчность, но и длительный опыт борьбы за укрепление своей власти в Испании. Там им с помощью торговых и финансовых кругов в конце концов удалось сломить сопротивление как мирских, так и церковных магнатов, свергнувших ранее брата Изабеллы Генриха IV Кастильского. Поэтому они опасались, что усиление власти таких же магнатов в Новом Свете может быть направлено против них. Колумб, будучи адмиралом океанского флота, вице-королем, генерал-губернатором и владельцем десятой части доходов от торговли с Новым Светом, вполне мог проявить неповиновение короне, поэтому монархи не могли предоставить ему права пользоваться такими богатствами и такой властью.

В отношении колоний Нового Света подобная политика часто выливалась в издание законов, направленных на защиту индейцев. Фердинанд и Изабелла опасались, что если испанским конкистадорам удастся полностью подчинить себе индейцев, они станут могущественными феодальными сеньорами, отмеченными таким же духом независимости, как и испанские гранды. Это приводило к постоянным конфликтам между короной и испанскими поселенцами. Издаваемые в Испании законы часто не выполнялись в колониях Нового Света. В результате индейцев нещадно эксплуатировали и истребляли, в то время как испанцы по обе стороны океана занимались обсуждением вопроса, какую политику там надо осуществлять.

Религиозная политика в новых землях была выработана еще в средневековый период. В борьбе против мавров в Испании испанские христиане придерживались идеалов и принципов крестовых походов, и теперь те же самые принципы применялись при покорении "неверных" индейцев. Незадолго до открытия Нового Света Кастилия захватила Канарские острова и Гранаду, и папы предоставили короне исключительную власть над церковью на завоеванных территориях. Этот прецедент использовался теперь применительно к Новому Свету. В нескольких буллах с 1493 по 1510 год папы Александр VI и Юлий II предоставили испанской короне огромные полномочия. Короли Испании получили право "королевского патроната" (patronato real) над церковью в новых землях. Это означало, что короли имели право представлять кандидатуры и назначать епископов и других церковных служителей для работы в Новом Свете. За исключением некоторых редких случаев, корона должна была также распоряжаться десятинами и другими приношениями и брать на себя все расходы церкви. В результате церковь в Испанской Америке имела очень мало прямых контактов с Римом и стала практически национальной церковью под руководством испанских королей и назначенных ими лиц. Хотя некоторые избранные короной епископы были верными пастырями, большинство из них, особенно в последние годы, были просто административными чиновниками, не понимавшими положения простых людей в Испанской Америке и не интересовавшимися им.

Но у церкви в Новом Свете была и другая сторона. Миссионеры - обычно ими были францисканцы, доминиканцы и иезуиты - жили среди народа и знали его нужды. Обет нищенствования и простота образа жизни этих миссионеров позволяли им жить среди индейцев и видеть разрушительные последствия колониальной политики. Поэтому монахи стали защитниками индейцев от грабежей европейских поселенцев. Индейцев защищали многие доминиканцы. В XVIII веке эта защита стала одним из факторов, способствовавших изгнанию иезуитов. Над церковью, проявлявшей заботу о бедных, постоянно возвышалась иерархическая церковь под руководством людей, получивших назначения благодаря связям при дворе.

В XIX веке, когда колонии начали борьбу за независимость, церковь размежевалась по тем же разграничительным линиям - тогда как большинство епископов оставались верноподданными монархистами, многие приходские священники и монахи связали свою судьбу с повстанцами. Во второй половине XX века возрождение католичества в Латинской Америке и ведущая роль, которую оно все ощутимее играло в борьбе за социальную справедливость, стали в определенной мере следствием появления в иерархии церкви бедных.

Протест

Первым открытым выражением протеста против эксплуатации индейцев стала проповедь, прочитанная доминиканцем Антонио Монтесиносом в Санто-Доминго в 1511 году. Местные власти попытались заставить его замолчать, но братья-доминиканцы выступили в его защиту, и в конце концов дело дошло до двора в Испании.

Среди слушателей Монтесиноса был Бартоломео де Лас Касас. Он обосновался в Санто-Доминго почти десять лет назад и затем, по-видимому первым в Новом Свете, был рукоположен священником. Но эксплуатация индейцев его не слишком беспокоила. Более того, он сам владел ими под видом энкомьенды⁴³.

Система энкомьенды - опеки - была главным злоупотреблением, против которого выступали доминиканцы. Обращать индейцев в рабов было запрещено. Но под предлогом необходимости цивилизовать их и показать им основы христианского учения их отдавали "под опеку" поселенца. За это водительство индейцы должны были работать на поселенца. Положение попавших под "опеку" было даже худшим, чем открытое рабство, так как опекунам - энкомендерос - не надо было тратить средства на содержание индейцев и, следовательно, заботиться об их благосостоянии.

Когда Монтесинос начал свою кампанию протеста, у Лас Касаса была энкомьенда. По этому вопросу разгорелись споры, но он предпочитал хранить молчание. Затем на Пятидесятницу 1514 года он решительно отказался от энкомьенды и с этого времени открыто заявлял, что христианская вера несовместима с эксплуатацией индейцев испанцами. Вместе с Монтесиносом он отправился в Испанию и убедил власти назначить комиссию для расследования вопроса. Убедившись, что члены комиссии слушают только энкомендерос, он порвал с ними и вернулся в Испанию. Он много раз пересекал Атлантический океан, добиваясь в Испании принятия законодательства по защите индейцев и по возвращении в Новый Свет убеждаясь, что власти не хотят или не могут проводить такое законодательство в жизнь. Он даже попытался было показать пример мирной евангелизации в Венесуэле. Но поселенцы спровоцировали беспорядки, и индейцы восстали. После этого он вернулся в Санто-Доминго, где вступил в орден доминиканцев. Затем он посетил Центральную Америку, Мексику и в очередной раз Испанию. При испанском дворе у него было много сторонников, и его назначили епископом Чиапаса в современной Мексике. После множества столкновений с энкомендерос среди своей паствы он отказался от должности и вернулся в Испанию. Там он еще тридцать пять лет боролся за права индейцев прямыми призывами и обращениями и через свои книги. Умер он в 1566 году в возрасте девяноста двух лет.

Книги Лас Касаса произвели сенсацию, и многие начали сомневаться в нравственности всего испанского колониального предприятия в Новом Свете. Нов конечном счете возобладали интересы тех, кто получал от него выгоду. В 1552 году, еще при жизни Лас Касаса, его книги были запрещены в Перу. В середине следующего века они попали в список книг, запрещенных инквизицией.

Еще одним доминиканцем, поставившим под сомнение нравственные основания испанского колониализма в Новом Свете, был Франсиско де Витториа, профессор богословия университета в Саламанке. Узнав о завоевании Перу и о жестокостях, совершенных испанцами, Витториа выступил с лекциями, в которых подверг сомнению право испанцев захватывать территории индейцев.

Наиболее значительным результатом протестов Лас Касаса, Витториа и других стали "Новые законы Вест-Индии", принятые Карлом V в 1542 году. Эти законы ограничивали власть испанских поселенцев над индейцами и запрещали воевать против индейцев, изъявлявших готовность жить в мире с испанцами. В Новом Свете они по большей части не соблюдались. В Перу поселенцы открыто заявили о неповиновении им. В конце концов "Новые законы" были просто преданы забвению. Тем не менее в испанской Америке всегда были христиане, протестовавшие против эксплуатации индейцев и посвящавшие себя борьбе за улучшение условий их жизни.

Карибский бассейн

Во вторую экспедицию Колумб взял с собой семь миссионеров, главной задачей которых должно было стать обращение индейцев. Но на подходе к небольшому форту, который Колумб основал на Эспаньоле (ныне Гаити), испанцы получили удручающее известие. В результате злоупотреблений, эксплуатации и насилия со стороны испанцев индейцы взбунтовались, разрушили форт и перебили весь гарнизон. Колумб приказал "восстановить порядок" на острове, дав своим помощникам указание отрезать нос и уши у всех, кто не захочет подчиниться. Но вскоре бунтовщики появились и среди испанцев. Сообщения о злоупотреблениях и самоуправстве в колонии побудили Изабеллу к решительным действиям - Колумб был смещен с должности и в цепях отправлен в Испанию.

При преемниках Колумба положение индейцев не улучшилось. Им приказали четыре раза в год платить испанцам налог золотом и хлопком. Тех, кто не хотел или не мог платить налог, обращали в рабство. Индейцы начали убегать в горы, где их ловили с собаками. Что касается миссионеров, они, судя по всему, ограничивались тем, что брали на христианское воспитание сыновей некоторых индейских вождей. В 1503 году из Испании поступило предписание, что индейцы должны жить в своих деревнях и что в каждой из них должен быть представитель испанской власти и священник. В некоторых местах это указание было исполнено. Но затем работоспособных индейцев начали отправлять на золотые прииски и держать там месяцами без связи с семьями. В конце концов принудительный труд, завезенные испанцами болезни и массовые самоубийства уничтожили большинство коренного населения. То же самое происходило в Пуэрто-Рико, на Кубе, Ямайке и на других более мелких островах.

Недостаток индейской рабочей силы вынудил испанцев ввозить чернокожих рабов. Первые из них прибыли из Испании в 1502 году, но еще в течение нескольких лет дешевизна индейской рабочей силы сдерживала распространение рабского труда чернокожих. В 1516 году Лас Касас, озабоченный положением индейцев, предложил ввозить рабов из Африки. Вскоре он отказался от этой идеи и стал защитником не только индейцев, но и негров. Но к 1553 году были уже завезены десятки тысяч рабов из Африки. Показательно, что немногие возражавшие против этого богословы исходили не из принципиального несогласия с применением рабского труда, а руководствуясь тем, что им непонятно, как при этом должны распределяться доходы. Как бы там ни было, происходившее на Карибских островах повторялось и в других испанских колониях. Там, где индейцев становилось мало, их место занимали рабы из Африки. Вплоть до наших дней в тех местах, где индейское население резко сократилось в XVI веке, негров остается больше.

Мексика

Во время похода на Теночтитлан, столицу империи ацтеков, Кортес разрушал всех идолов тех племен, которые встречались на его пути. Однако в случае с тласкаланцами, мощным племенем, в поддержке которого он нуждался для завоевания империи ацтеков, Кортес изменил этому правилу. Тем самым в испанской религиозной политике в Мексике впервые проявилось странное сочетание религиозного рвения и чувства целесообразности.

Изначально в экспедиции принимали участие два священника, но этого оказалось явно недостаточно. Кортес, несмотря на всю свою алчность и жестокость, был искренним католиком, поэтому он попросил Карла V прислать ему в Мексику не священников или прелатов, а нищенствующих монахов. Он объяснял это тем, что монахи могут жить в бедности и тем самым показывать хороший пример аборигенам, тогда как назначенные священники и прелаты привыкли к вопиющей роскоши и не могут быть заинтересованы в обращении индейцев. В ответ на эту просьбу в Мексику были отправлены двенадцать францисканцев. Когда они прибыли, Кортес пал перед ними на колени и поцеловал им руки. Но вставшая перед ними задача была не из легких, так как индейцы с большим предубеждением относились к испанцам и к их религии. С другой стороны, индейцам было ясно, что христианский Бог поверг их собственных богов, поэтому многие индейцы, не забывая о совершенных против них злодеяниях, принимали крещение, надеясь тем самым получить поддержку всесильного христианского Бога.

Мало-помалу эти двенадцать монахов и многие другие, последовавшие вслед за ними, завоевали уважение и даже любовь индейцев. Бывали случаи, когда индейцы, узнав, что их священника переводят в другое место, поднимали бунт и добивались от властей изменения принятого решения.

В зарождавшейся мексиканской церкви возникало множество конфликтов и спорных вопросов. Монахи крестили любого, кто того пожелает, при единственном условии: надо было признать, что Бог един и что Иисус есть наш Спаситель, и по памяти повторить Молитву Господню и "Аве Мария". В некоторых случаях не соблюдались даже и эти требования. По слухам, были миссионеры, крестившие по нескольку сотен человек в день, иногда просто окропляя некоторых из них. У секулярных, то есть не принадлежавших к монашеским орденам священников были основания завидовать успехам монахов, хотя большинство из них делали очень мало для обучения индейцев. Они обвиняли монахов в чрезмерном упрощении обряда крещения, но не в снижении требований, как можно было бы ожидать, а в опущении некоторых элементов самого обряда. В конце концов спор был разрешен папой Павлом III, заявившим, что уже соверш¨нные по упрощенному образцу обряды крещения остаются в силе, но что впредь необходимо соблюдать определенные требования. Но даже после вмешательства папы разногласия между монахами и секулярным духовенством сохранялись в течение жизни нескольких поколений.

Первым епископом, а затем архиепископом Мексики был францисканец Хуан де Сумаррага. Он был убежден в необходимости реформировать церковь путем надлежащего обучения верующих и подготовки образованных священников. С этой целью он организовал в Мехико типографию - первую в Западном полушарии - и печатал в ней книги для обучения индейцев. Среди них была книга, автора которой Сумаррага не указал, но которая впоследствии была осуждена испанской инквизицией как протестантская. Он также способствовал основанию в Мехико университета и был активным защитником индейцев от всех, кто стремился эксплуатировать их, какое бы высокое положение ни занимали эти люди.

Но как и большинство христиан того времени, этот в других отношениях непредубежденный епископ был нетерпимым ко всему, что он считал ересью. В 1536 году его назначили "папским инквизитором" Новой Испании, как тогда называлась Мексика. С этого времени по 1543 год за ересь судили 131 человека. Большинство обвиняемых были испанцами, но суду подверглись и тринадцать индейцев. Наиболее известным среди них был вождь Карлос Чичимектекотл, который учился у францисканцев и которого обвинили в поклонении идолам, внебрачном сожительстве и неуважении к священникам. Он признал, что жил со своей племянницей. При обыске у него нашли идолов, которых, по его словам, он хранил как исторические реликвии. Никто не видел, чтобы он поклонялся им. Дело, по всей видимости, закончилось бы незначительным наказанием, если бы один из свидетелей не показал, что слышал заявление Чичимектекотла о том, что религия христиан сомнительна, так как многие из них - законченные пьяницы, контролировать которых священники не в состоянии. На этом основании его приговорили к сожжению на костре.

Чичимектекотл был образованным человеком, поэтому суд над ним придал силу доводам тех, кто противился образованию индейцев. Аргументация сводилась вовсе не к тому, что индейцы учиться не способны. Напротив, утверждали, что если они научатся читать и писать, это даст им возможность общаться между собой на всем пространстве между двумя океанами и тем самым сделает их опасными. Именно из-за этого опасения обучение индейцев проводилось на крайне низком уровне. Тем же в основном объяснялись сомнения даже наиболее прогрессивно мыслящих испанцев относительно целесообразности рукоположения индейцев. В 1539 году собрание руководителей церкви под председательством Сумарраги приняло решение о предоставлении индейцам возможности получать четыре низших степени священства, но ни одна из них не предусматривала совершения обрядов. Доминиканцы, будучи менее прогрессивными, чем францисканцы, полагали, что индейцев вообще не следует рукополагать или обучать. Те же настроения царили в монастырях. Францисканцы, которые и на эти вопросы смотрели шире, позволяли индейцам жить в своих монастырях и носить особую коричневую сутану. Но им не разрешалось давать обеты и даже становиться членами братства. Если испанским францисканцам кто-то из них начинал казаться недостойным, они просто изгоняли его, независимо от продолжительности жизни в общине. В 1588 году королевский указ разрешил индейцам становиться священнослужителями и давать монашеские обеты. Нов 1636 году король жаловался, что рукоположено слишком много "метисов, незаконнорожденных и других людей второго сорта".

Именно в свете всего этого следует понимать легенду о Гваделупской Деве и поклонение ей. Согласно легенде, Дева явилась индейцу по имени Хуан Диего с посланием для Сумарраги. Епископ не верил словам индейца, пока их не подтвердили несколько чудес. В результате по указаниям Девы на месте ее явлений была построена часовня. Какое-либо указание на хотя бы частичную правдивость этой истории безуспешно искали в записях Сумарраги и его современников. Более того, по сведениям одного христианского автора, местом, где якобы явилась Дева, был холм, на котором индейцы поклонялись богине по имени Тонанцин, что значит "Мать", и индейцы просто продолжали поклоняться старой богине под новым именем. Но как бы там ни было, легенда сама по себе стала местью угнетенных индейцев испанскому епископу. Ведь в конце концов епископу пришлось сделать то, что ему сказали индейцы. Гваделупская Дева стала не только объектом поклонения, но также символом и объединяющим началом национальных чувств мексиканцев и их сопротивления любой форме иностранного вмешательства.

Империя ацтеков занимала не всю территорию современной Мексики. Но ее падение побудило многие соседние индейские племена подчиниться испанцам. На юге сохранялись остатки цивилизации майя. Их завоевание, которому препятствовали главным образом гористая местность и густая растительность, продолжалось годами. Только в 1560 году испанское владычество над Юкатаном стало достаточно прочным, чтобы туда можно было назначить епископа.

Затем испанцы продолжили движение на север, влекомые двумя призрачными целями. Первая - поиск пролива, соединяющего Атлантический и Тихий океаны, - побудила их исследовать берега Калифорнийского залива, так как Калифорнийский полуостров считался островом, и полагали, что Калифорнийский залив каким-то образом соединяется с Атлантическим океаном. Второй химерой были "семь золотых городов", о которых испанцам рассказывали индейцы и в поисках которых они отправились почти прямо на север в направлении Нью-Мексико. В более поздние времена угроза со стороны французов из Луизианы и со стороны русских, двигавшихся вдоль побережья Тихого океана, вынудила испанцев обосноваться в Техасе и в Калифорнии.

На Калифорнийском полуострове миссионеры достигли гораздо больших успехов, чем колонизаторы и исследователи. Первыми там поселились иезуиты, сначала на восточном побережье Калифорнийского залива, а затем на самом полуострове. Выдающейся фигурой среди них был Евсевий Франциск Кино, итальянец по происхождению, создавший целую систему миссий, распространивших свою работу далеко за пределы подвластных Испании территорий вплоть до современной Аризоны. Незадолго до смерти в 1711 году он планировал начать миссионерскую работу среди апачей. Н о в 1767 году иезуитов изгнали из всех испанских владений. Некоторые их миссии были переданы в распоряжение францисканцев, доминиканцев и других орденов. Остальные просто пришли в запустение.

В Калифорнии францисканские миссионеры основные свои усилия сосредоточили на работе в северной ее части, которая теперь стала штатом Калифорния. В XVIII веке, когда власти организовали экспедицию для исследования и заселения этого района, к ней присоединился францисканец

Хуниперо Серра. Там он основал множество миссий, многие из которых оставались вне досягаемости испанцев и не могли пользоваться их защитой. В тех районах, где индейцам предстояло жить под управлением испанцев, Серра стал активным защитником прав индейцев против посягательств испанцев.

Но наибольший интерес для францисканцев представляло северное направление, где конкистадоры искали семь мифических городов. Иногда вместе с конкистадорами, иногда после них, но чаще всего раньше их францисканцы переходили границы Мексики и вступали на территорию Ныо-Мексико. Там в 1610 году испанцы основали Королевский город Санта-Фе святого Франциска Ассизского, известного сейчас просто как Санта-Фе. Двадцать лет спустя пятьдесят миссионеров стали пастырями шестидесяти тысяч крещеных индейцев в Нью-Мексико. Во время восстания индейцев в 1680 году погибло около четырехсот испанцев, в том числе тридцать два францисканца. Когда испанцы вновь захватили эту территорию, вместе с ними вернулись и францисканцы.

Испанская экспансия из Мексики распространялась и в западном направлении через Тихий океан. В 1521 году Магеллан доплыл до Филиппин и был там убит аборигенами этих островов. Затем из Мексики было отправлено еще несколько экспедиций. Наконец, в 1565 году эти острова были захвачены экспедицией под руководством Мигеля Лопеса Легаспи. Там испанцы нашли множество мусульман, которых назвали морисками по аналогии с маврами, владевшими Испанией несколько веков. На некоторых островах эти мусульмане, а также китайцы оказали сильное сопротивление. Но в конце концов был покорен весь архипелаг. И здесь следовали той же политике, которая проводилась в Западном полушарии и вызвала сильное недовольство среди коренных жителей островов. Испанцы надеялись сделать эти острова плацдармом для дальнейшего проникновения на Дальний Восток, но они не хотели заниматься образованием филиппинцев, и их план провалился. :

Золотая Кастилия

Регион, который сейчас называют Центральной Америкой и Панамским перешейком, давно привлекал внимание испанских властей. Колумб плавал вдоль его берегов в надежде найти проход на запад. В 1509 году были предприняты первые попытки завоевания и колонизации. Они заканчивались неудачей до тех пор, пока авантюрист по имени Васко Нуньес де Бальбоа не сместил официально назначенного руководителя экспедиции и не взял дело в свои руки. В отличие от большинства других конкистадоров, Бальбоа умел располагать к себе индейцев, хотя и сам был способен на злодеяния. Судя по всему, он дружил с индейцами прежде всего потому, что считал такую тактику наилучшей, чтобы получать у них золото и женщин. Благодаря помощи индейцев ему удалось отправить в Испанию золото в надежде узаконить тем самым свою власть. С их же помощью он дошел до Тихого океана, который назвал "Южным морем".

Отправка золота в Испанию привела к обратным результатам. Власти сочли эту землю слишком ценной, чтобы доверить ее Бальбоа, и в колонию, которую назвали Золотой Кастилией, был назначен другой губернатор. С Бальбоа они не поладили, и в конце концов новый губернатор приговорил своего предшественника к смертной казни. Его политика заключалась в насильственном принуждении индейцев добывать золото. Многих отдали в энкомьенды колонизаторам. Других, кто не мог или не хотел приносить испанцам достаточно золота, истребляли. В конечном счете большинство индейцев разбежались и начали вести против конкистадоров партизанскую войну. Землю не засеивали, и продовольствия было недостаточно. Умерло свыше пятисот испанцев, причем многие из них от голода. Епископ, назначенный для руководства церковью и францисканскими монастырями в колонии, вернулся в Испанию в знак протеста против плохого управления колонией. Прошли десятилетия, прежде чем установилась хоть какая-то видимость порядка.

Наиболее интересной личностью в ранней истории церкви Центральной Америки был, пожалуй, Хуан де Эстрада Раваго - бывший францисканец, лишенный монашества, честолюбивый конкистадор, неудачливый придворный и добровольный миссионер. Он был уже готов вернуться в Испанию во исполнение королевского указа, повелевавшего всем монахам-расстригам покинуть колонии, когда узнал, что на планировавшуюся экспедицию в Коста-Рику не хватает средств. Он предоставил средства и сам присоединился к экспедиции, которую в конце концов возглавил. Он выучил язык индейцев и за одним-единственным исключением воздерживался от применения насилия в отношении к ним. Он ходил по стране, учил христианской вере, крестил людей и основывал церкви. На свои собственные средства он покупал одежду и пищу как для индейцев, так и для поселенцев. К нему присоединились двенадцать францисканцев из Мексики, и церковь быстро росла.

К концу XVI века большинство коренных жителей Центральной Америки называли себя христианами. Но оставались обширные районы, не исследованные испанцами, где индейцы сохраняли древнюю религию и самоуправление. На территориях, считавшихся христианскими, священников не хватало, и их работу крайне затрудняло чувство неприязни, вызванное поведением конкистадоров. Из Золотой Кастилии драгоценного металла поступало не слишком много, и Испания особого внимания на нее больше не обращала.

Флорида

Испанцы давно знали о землях к северу от Кубы. В 1513 году губернатор Пуэрто-Рико Хуан Понсе де Леон получил королевскую привилегию на исследование и колонизацию земли "Бимини", где, по слухам, находился источник, воды которого обладают омолаживающими или по крайней мере исключительными лечебными свойствами. Экспедиция Понседе Леона высадилась на берегах Флориды, названной так потому, что именем короля они захватили ее на Пасху - Pascua Florida. После исследования побережья со стороны Атлантического океана и Мексиканского залива и кровавых стычек с индейцами экспедиция вернулась в Пуэрто-Рико. Несколько лет спустя Понсе де Леон организовал вторую экспедицию, в ходе которой был ранен индейцами и вернулся на Кубу, где и умер.

Особых результатов не принесли и другие экспедиции. Одна из них, организованная в 1528 году, была просто-напросто уничтожена индейцами. Восемь лет спустя в Мехико появились четверо оставшихся в живых, прошедших полконтинента. В 1539 и 1540 годах этот район исследовал Эрнандо де Сото, но он не пытался колонизовать его. Еще одна колониальная экспедиция была предпринята двадцать лет спустя, но через два года от нее отказались из-за неимоверных трудностей без каких-либо значимых результатов.

В конце концов предпринять все необходимые меры для завоевания этой земли испанцев побудило присутствие французов. В 1562 году французы под руководством Жана Рибо начали создавать поселения во Флориде и в Южной Каролине. С точки зрения испанцев, все это усугублялось тем, что большинство французских поселенцев были протестантами. В ответ на захват земель, считавшихся переданными папами Испании, испанское правительство поручило Педро Менендесуде Авилесу уничтожить поселения. Он напал на французов с сильным отрядом. Многие скрылись во внутренних районах страны, где в конечном счете были перебиты индейцами. Остальных взяли в плен испанцы, предавшие мечу 132 человека. В живых они оставили только женщин и детей младше пятнадцати лет. Рибо, отсутствовавший в то время, потерпел кораблекрушение и сдался испанцам, казнившим его вместе с более чем семьюдесятью других французов, уцелевших после кораблекрушения. Затем Менендес де Авилес основал город Святого Августина, ставший центром колонизации.

Рибо и его товарищи были отомщены. Близкий друг Рибо тайно подготовил экспедицию, высадившуюся на том самом месте, где произошла бойня, захватил находившихся там испанцев и повесил их. Менендес де Авилес заявил, что Рибо и его товарищей он убил "не как французов, а как гугенотов". Французы, в свою очередь, оставили надпись, что их жертвы были убиты "не как испанцы, а как предатели, грабители и убийцы". Затем, прежде чем из Святого Августина успели подойти подкрепления, они отплыли во Францию.

Из Флориды, и теперь уже учитывая угрозу со стороны англичан, проявлявших интерес к Новому Свету, испанцы основали Гуале (в Джорджии), Санта-Елену (в Каролине) и Аякан (в Виргинии).

Во всех этих землях испанцы были либо военными, либо миссионерами. Миссионеры, главным образом иезуиты и немного францисканцев и доминиканцев, сталкивались в работе с огромными трудностями. Действия испанцев вызывали враждебное отношение к ним индейцев, и многих миссионеров убивали, как только они лишались защиты испанского оружия. Поселения и миссии к северу от Флориды исчезали так же быстро, как и появлялись. В 1763 году испанцы уступили Флориду Англии в обмен на Гавану, захваченную англичанами. Двадцать лет спустя Флорида вернулась под власть Испании. Наконец, в 1819 году она была официально передана захватившим этот регион Соединенным Штатам.

От испанских миссий на этой обширной земле не осталось ничего, кроме воспоминаний, отдельных развалин и костей миссионеров, отдавших жизнь ради цели, достижение которой их соотечественники сделали почти невозможным.

Колумбия и Венесуэла

В ходе своей второй экспедиции Колумб посетил берега Южной Америки. Завоевание побережья современной Колумбии началось в 1508 году, но первая попытка закончилась неудачей. Она возобновилась 1525 году, когда Родриго де Бастидас основал Санта-Марту. Он считал, что к индейцам надо относиться гуманно, поэтому другие поселенцы вынудили его вернуться на Эспаньолу. Затем на индейцев обрушилась волна насилия - от них требовали указать местоположение Эльдорадо, в существование которого конкистадоры верили, как и во многие другие немыслимые сказки. Из своего опорного пункта в Санта-Марте испанцы двинулись на запад, где основали Картахену, и на юг, где нанесли поражение вождю Боготе и основали город Санта-Фе де Богота.

Вскоре после основания этих городов испанская церковь основала там несколько епископств и ввела инквизицию. Инквизиция занималась почти исключительно делами испанцев. Индейцы и черные рабы (их начали ввозить туда с самого начала) быстро поняли, что, когда хозяин готов наказать их, им достаточно крикнуть "я отрекаюсь от Бога", и они сразу попадают под юрисдикцию инквизиции, относившейся к ним гораздо благожелательнее. Было достигнуто молчаливое согласие, что в дела индейцев или черных рабов инквизиция должна вмешиваться только в крайних случаях. Поскольку в это время в Карибском бассейне появились англичане, инквизиция использовалась и против них - многих казнили как протестантов.

Двумя видными христианскими фигурами в этом регионе были святые Луис Бертран и Педро Клавер. Луис Бертран был одним из сотен миссионеров, стремившихся донести христианство до индейцев и положить конец злоупотреблениям конкистадоров и поселенцев. Он был доминиканцем и в начале своей карьеры занимался обучением в доминиканском монастыре в своей родной Валенсии. Приходившие из Нового Света сообщения о миллионах людей, нуждающихся в служении, подвигли его на новые дела, и он решил выяснить, призван ли он к миссионерскому служению. В 1562 году в возрасте тридцати шести лет он высадился в Картахене. У него часто возникали конфликты с энкомендерос, а его проповеди о справедливости были созвучны наставлениям ветхозаветных пророков. Ноу него еще не было полной уверенности в своем призвании, и он вернулся в Испанию, где благодаря благочестию и святости приобрел многих почитателей. Луис Бертран умер в 1581 году. В 1671 году папа Климент X включил его имя в официальный список святых церкви - он стал первым из святых, связанных с Новым Светом.

Жизнь другого великого колумбийского святого Педро Клавера была совершенно иной. Он родился в 1580 году незадолго до смерти Бертрана и уже в юном возрасте решил стать иезуитом и отправиться миссионером в Новый Свет. Наставники считали его недалеким человеком, и в Картахену в 1610 году он прибыл всего лишь послушником. Там он воочию убедился каким страданиям подвергаются черные рабы, и когда в 1622 году ему наконец разрешили дать невозвратные обеты, он после своей подписи дал еще одну клятву: Petrus Clover, aethiopum semper servus - "Педро Клавер, служитель чернокожих навек".

Поскольку рабы разговаривали на разных языках, которые изучить он не мог, Клавер начал привлекать рабов в качестве переводчиков. Но рабовладельцы не хотели терять своих работников, и Клавер убедил монастыри покупать для этого рабов. Это привело к трениям с братьями-иезуитами, многие из которых продолжали относиться к ним просто как к рабам. Клавер же настаивал, что они - братья во Христе и что к ним надо относиться как к равным. В конце концов, проявив упорство, он убедил иезуитов, во всяком случае на словах.

Клавер со своими переводчиками встречал каждое судно с рабами. Иногда им разрешали подняться на борт, но чаще всего они приходили в построенные для рабов бараки, где тех содержали, пока не найдется покупатель. Там невольники жили не в такой тесноте, как в трюмах, и кормили их лучше, чтобы подготовить к продаже на торгах. Тем не менее многие умирали из-за тягот во время плавания или из-за того, что отказывались принимать пищу, опасаясь, что их откармливают, чтобы затем съесть. Больные и здоровые абсолютно голыми лежали рядом с мертвыми на полу, посыпанном битым кирпичом, пока не приходил Клавер с товарищами, уносившими тела мертвых. Затем они возвращались со свежими фруктами и одеждой и выявляли наиболее слабых. Если среди рабов были тяжелобольные, Клавер переносил их в лечебницу, построенную им неподалеку. Затем он возвращался и пытался проповедовать Евангелие тем, кто был способен его слушать.

Он использовал наглядные методы. Он давал воду, которой им не хватало с момента посадки на корабли, и объяснял, что вода крещения утоляет жажду души. Клавер усаживал в кружок группу людей, говоривших на одном языке, садился сам среди них, единственный стул предоставляя переводчику, садившемуся в центре, и объяснял изумленным рабам основы христианской веры. Иногда он говорил, что, подобно змее, меняющей кожу, когда она вырастает, человек тоже должен после крещения изменить жизнь. Он щипал себя, как бы сдирая кожу, и объяснял смысл прежней жизни, от которой надо отказаться. Дабы выразить согласие, они тоже иногда делали вид, что сдирают с себя кожу. В других случаях, объясняя учение о Троице, он складывал носовой платок, так чтобы были видны три утла, а затем разворачивал его, показывая, что это один и тот же кусок материи. Все это он делал с дружелюбием, а порой и смешил своих учеников.

Забота, которой Клавер окружал невольников сразу после их прибытия, выражалась и во многом другом. Проказа была распространенной среди рабов болезнью, и тех, кто ею болел, хозяева просто изгоняли. Для них Клавер открыл лепрозорий, где проводил большую часть времени, когда в бухте не было кораблей с невольниками, а в бараках - рабов, готовившихся для продажи. Там часто видели, как он обнимает и пытается утешить несчастного прокаженного, вид разлагающейся кожи которого заставлял других отворачиваться и бежать. За годы его служения в Картахене было также три вспышки оспы, и все три раза Клавер занимался лечением зараженных негров, которых просто бросали на произвол судьбы.

Наставники и руководители всегда считали Клавера не очень умным человеком, но он прекрасно понимал, как далеко он может зайти, чтобы белое население Картахены не противилось его служению. Он никогда не осуждал и не критиковал белых, но весь город знал, что на улицах он здоровается только с чернокожими и с теми немногими белыми, которые поддерживают его работу. Он скоро дал понять, что, принимая исповедь, следует порядку, обратному принятому в обществе, - сначала слушает рабов, затем нищих и, наконец, детей. Тем, кто не подпадает ни под одну из этих категорий, лучше поискать другого исповедника.

Он пользовался большой поддержкой со стороны рабов Картахены. Одни из них на большие церковные праздники помогали ему готовить обеды для прокаженных, рабов и нищих. Другие брали на себя служение по достойному захоронению умерших рабов. Третьи посещали больных, собирали плоды для голодных и для вновь прибывших, штопали и находили для них одежду и проводили многие другие виды служения для своих собратьев-рабов.

Все это время белое общество Картахены не обращало особого внимания на этого странного иезуита, проводившего большую часть времени среди рабов. Те, кто хоть как-то общались с ним, пытались отговорить его от таких занятий, так как развитие у рабов чувства собственного достоинства считали опасным. Его руководители отправляли в Испанию отчеты, в которых указывали, что отец Клавер ведет себя неосмотрительно и неумно.

В конце жизни его разбил паралич, и он с трудом мог выходить из кельи. Последняя прогулка привела его к пирсу, где глаза у него наполнились слезами при виде страданий, облегчить которые он уже не мог. Иезуиты поручили его заботе одного из рабов, и Клавер на себе испытал последствия зла, которое его раса причиняла чернокожим, - раб обращался с ним жестоко, оставлял его лежать в собственных испражнениях и по-всякому напоминал о мучениях рабов во время пересечения Атлантики.

В самый последний момент Картахена осознала, что в мир иной вот-вот отойдет святой. В келье его посещали сливки общества, и все хотели унести какую-нибудь реликвию. Бедному иезуиту не оставили даже распятия - когда оно приглянулось одному маркизу, Клаверу приказали отдать его. Его смерть в 1654 году оплакивали многие из тех, кто при жизни презирал его. Через двести с лишним лет его имя было включено в официальный список святых католической церкви.

Четыре угла земли: империя инков

Западная часть Южной Америки находилась под властью инков. Центр их страны испанцы назвали "Перу", но сами инки свою империю называли Тауантинсуйу, что означает "четыре угла земли". Империя, границы которой сейчас установить трудно, включала в себя всю территорию или часть Перу, Эквадора, Боливии, Чили и Аргентины - в общей сложности она занимала примерно два миллиона квадратных километров.

Завоевание этой обширной империи осуществил Франсиско Писарро благодаря сочетанию простого везения, смелых действий и предательства. "Великий инка" Атауальпа был схвачен в 1532 году, но это не положило конец волнениям и гражданским войнам. В то время как индейцы продолжали мужественное и активное сопротивление, испанцы боролись между собой. Когда испанский король Карл прислал вице-короля, поселенцы отказались подчиниться ему, и понадобились подкрепления для подавления бунта. Индейцы же продолжали сопротивляться вплоть до конца 1780 года. В тот год Тупак Амару, провозгласивший себя наследником последнего вождя инков, поднял восстание, получившее поддержку большинства населения, в том числе многих бедных белых, считавших, что их угнетает испанская аристократия.

Как и в случае со всеми другими колониальными делами Испании, церковь занимала в этом вопросе двойственную позицию. С одной стороны, она поддерживала политику завоеваний и эксплуатации местного населения. С другой, в ней самой раздавались мощные голоса протеста. Священника, принявшего непосредственное участие в предательстве Атауальпы, в награду за это сделали епископом Куско - столицы империи. Огромные богатства Перу развращали даже многих из тех нищенствующих монахов, которые в других местах проводили жертвенное служение индейцам. Слухи о такой безнравственности и алчности побудили испанские власти отправить своего представителя для расследования дела. Но он неожиданно умер, не добравшись до Перу. Когда было принято решение о разделении церквей для белых и для индейцев, почти никто не протестовал. Среди индейцев некоторые вожди убивали принявших крещение, ставшее символом подчинения захватчикам. Проходили многие годы, прежде чем крещеные получали хоть какое-то представление о христианской вере. Но даже тогда священники, которым платили энкомендерос, делали все возможное, чтобы полученное ими понимание веры делало их послушными.

В 1581 году архиепископом Лимы стал Торибьо Альфонсо де Могро-вехо. Это было огромное архиепископство - в него входили территории современных Никарагуа, Панамы, частично Колумбии, всего Эквадора, Перу, Боливии, Парагвая и частично Чили и Аргентины. В ответ на протестантскую Реформацию Тридентский собор, речь о котором пойдет в следующем томе, принял ряд реформаторских мер, которые Могровехо считал необходимыми. Но дисциплину, которой требовал собор, в Новом Свете установить было трудно. Для реформирования церкви новый архиепископ собрал местный синод. Одним из пунктов повестки дня было рассмотрение вопроса о коррупции епископа Куско, о которой имелось достаточное количество документально подтвержденных данных. Но когда синод собрался, епископ Тукумана, друг обвиняемого, вырвал документы из рук архиепископа и бросил их в огонь. Н есмотря на такие условия, архиепископу все же удалось провести некоторые реформы. Он также составил катехизис, переведенный затем на несколько индейских языков и в течение трехсот лет остававшийся основным инструментом христианского обучения в обширных районах испанской Америки. Он неоднократно вступал в конфликт с гражданскими властями, главным образом по вопросу обращения с индейцами. Но он ни разу ни словом не обмолвился о глубокой несправедливости самого режима. В 1726 году, через 120 лет после смерти, его имя было включено в официальный список святых католической церкви.

Перуанская церковь дала еще трех человек, которые сейчас причислены к святым. Святая Роза из Лимы (1586-1617) шла по пути аскетического мистицизма и получала экстатические видения. Святой Мартин де Поррес (1579-1639) поступил в доминиканский монастырь, но так и не стал полноправным членом ордена, поскольку был мулатом. Он многие годы помогал больным, выхаживал животных, сажал фруктовые деревья в надежде, что когда-нибудь они пригодятся голодным. И наконец - святой Франсиско Солано (1549-1610). Он был спокойным и смиренным человеком, который в 1604 году неожиданно получил апокалиптическое видение и начал ходить по улицам, объявляя, что Лима стала новой Ниневией и что Бог разрушит ее землетрясением, если население не покается. Послание этого нового Ионы было услышано, и люди бросились в церкви для исповедания в грехах и покаяния.

Но самой, пожалуй, примечательной фигурой этого раннего периода был доминиканец Жиль Гонсалес де Сан Николас, который многие годы работал миссионером среди индейцев в Чили и пришел к убеждению в несправедливости ведущейся против них войны. Он заявил, что нападение на людей с единственной целью завладеть их землей и имуществом - смертный грех и что те, кто делает это, не заслуживают благодати Божьей. Его проповедь нашла отклик среди других доминиканцев и францисканцев, отказывавшихся отпускать грехи тем, кто участвовал в таких войнах или извлекал из них выгоду. Гражданские и церковные власти искали повод, чтобы заставить проповедника замолчать. В конце концов его обвинили в ереси, так как он заявил, что будущие поколения испанцев будут наказаны за совершающиеся сейчас преступления, а это было равнозначно утверждению, что из поколения в поколение передается не только первородный, но и конкретный грех. На этом основании проповедника принудили к молчанию, а его сторонников к отречению.

Ла-Плата

В последнюю очередь испанцами были завоеваны территории, которые ныне занимают Аргентина, Уругвай и Парагвай. После нескольких неудачных попыток колонизации в 1537 году они построили форт, ставший впоследствии городом Асунсьоном в Парагвае. Испанцы в Асунсьоне были изолированы и понимали, что зависят от индейцев, поэтому вели себя с ними сдержанно. Многих из них селили в небольших городках, создававшихся францисканскими миссионерами, которые учили их европейским методам земледелия и основам христианской веры. Один из этих миссионеров перевел катехизис святого Торибьо на гуарани - язык местных индейцев.

Однако наиболее успешно этот метод использовали иезуиты. Во многих других частях испанской империи, в частности в Северной Мексике, миссионеры основывали города, в которых индейцы жили под их руководством. Но близость испанских поселенцев, как правило, мешала работе миссионеров или даже сводила ее на нет. Поэтому иезуиты не стали следовать примеру францисканцев и создавать деревни индейцев возле Асунсьона, а решили отправиться в районы, где влияние европейцев почти не чувствовалось. Движущей силой организации этих миссий стал Рохас Гонсалес, иезуит, выросший в Асунсьоне и потому свободно говоривший на гуарани. Знание языка и обычаев индейцев помогало ему преодолевать их враждебность и создавать деревни, в которых они жили по собственной воле без какого бы то ни было принуждения со стороны испанцев.

Управление в этих поселениях по сути было теократическим. Индейцы избирали вождей, но верховная власть принадлежала миссионеру, чье слово было окончательным не только в религиозных и нравственных вопросах, но и во всех повседневных делах общины.

Планировка поселений была единообразной. В центре располагалась большая открытая площадь, на которой проводились собрания, праздники и шествия. Возле нее находилась церковь с жилыми помещениями для миссионера. Семейные жили в стоявших рядами домиках, а вдовы и сироты - в отдельном здании. В большом складе хранились пища, зерно и другая общая собственность. Были также помещения для разного рода мастерских.

Разрешалось иметь небольшие личные огороды, но в основном собственность была общей. В нее входили большая часть земли, скот, орудия труда, зерно и тому подобное. Все были обязаны отработать на общих полях определенное количество часов, но оставалось время и для ухода за семейным огородом и других занятий. В некоторых местах ремесленники достигали такого мастерства, что могли даже изготавливать органы высокого качества.

Но были и трудности. Возле каждого поселения жили индейцы, не желавшие присоединяться к общине и постоянно подстрекавшие других уйти или взбунтоваться. Именно во время одного из таких восстаний погиб основатель движения Рохас Гонзалес. Он был объявлен святым в 1934 году. Но злейшими врагами миссий были все-таки белые - испанцы и португальцы. Последние, высадившись в Бразилии, опасались, что иезуитские миссии могут служить передовым отрядом для проникновения испанцев. Но основная причина ненависти к иезуитам заключалась в том, что они мешали порабощению индейцев. Тем же руководствовались и испанские поселенцы, боровшиеся с миссиями иезуитов. Они считали, что, если бы не иезуиты, все эти индейцы работали бы на них благодаря системе энкомьенды.

В 1628 году португальцы начали совершать набеги на миссии иезуитов из Сан-Паулу. Они стирали с лица земли построенные деревни и уводили жителей для продажи в рабство. В некоторых случаях иезуиты шли за своей паствой, пока их не прогоняли работорговцы. Затем иезуиты начали переносить свои деревни подальше от Бразилии. Нои там их находили работорговцы, продвигавшиеся все дальше в глубь территории.

Тогда иезуиты решили вооружить индейцев. В их мастерских занялись изготовлением оружия, и под руководством одного из иезуитов сформировалась постоянная армия. Папа Урбан VIII объявил об отлучении от церкви всех, кто вторгнется на территорию иезуитов для охоты за индейцами, а король Филипп IV провозгласил, что индейцы совершенно свободны и не могут быть рабами. Тем не менее португальцы продолжали набеги, в ходе которых им часто оказывали помощь испанские поселенцы, стремившиеся положить конец всему этому движению. В 1641 году индейцы и иезуиты в битве на заранее подготовленном ими месте разгромили вторгшегося на их территорию врага. Выдвигавшиеся против иезуитов обвинения, что они тайно вооружают индейцев, не нашли поддержки ни в Риме, ни в Мадриде, где было заявлено, что иезуиты имеют право носить оружие сами и вооружать свою паству, коль скоро речь идет о самообороне. Благодаря этому миссии продолжали процветать, и к 1731 году в них жило свыше 140 000 индейцев.

Но сопротивление не прекратилось. Распространялись слухи, что иезуиты прячут золото, по праву принадлежащее короне. Проверки показали, что обвинения эти безосновательны. Потом прошел слух, что иезуиты хотят создать независимое государство и что у них уже даже есть "король Николай I Парагвайский". Учитывая, что подобные обвинения в адрес иезуитов выдвигались в то время и в Европе и что Бурбоны, правившие Испанией и несколькими другими европейскими государствами, проводили антииезуитскую политику, в 1767 году корона приказала всем иезуитам покинуть испанские колонии. Испанский губернатор, получивший это предписание, опасался бунта. Но иезуиты уговорили индейцев спокойно отнестись к происходящему и удалились с миром.

План заключался в том, что место иезуитов займут францисканцы и доминиканцы. Но в испанской империи образовалось так много вакансий, что доминиканцев и францисканцев просто-напросто не хватало, чтобы заполнить их. Поэтому многие миссии прекратили существование. Гражданские власти начали безнаказанно эксплуатировать индейцев, а поскольку новые миссионеры не делали почти ничего для предотвращения таких злоупотреблений, индейцы начали относиться к ним с предубеждением. Вскоре снова последовали вторжения португальцев, охотившихся за рабами. Так же вели себя и многие испанцы. К 1813 году от некогда существовавших миссий осталось не более трети, но и впоследствии они продолжали исчезать. Миссии в Парагвае, выгодно выделявшиеся на фоне общей христианской политики подавления и эксплуатации индейцев, не выдержали давления безудержной алчности.

Португальская колониальная экспансия

Если индейцы будут вести духовную жизнь, признавать своего Творца, свою вассальную зависимость от Вашего Величества и свой долг повиноваться христианам... у людей будут законные рабы, захваченные в справедливых войнах, а индейцы будут служить и подчиняться им в миссиях.

МАНУЭЛЬ ДЕ НОБРЕГА

Африка

Португалия освободила свои земли от мавров в XIII веке, почти на двести лет раньше Кастилии. Поскольку на суше Португалия была со всех сторон окружена Кастилией, единственным путем для экспансии оставалось море. В первой половине XV века принц Генрих Мореплаватель приступил к исследованию западного побережья Африки. При его поддержке и после четырнадцати безуспешных попыток португальские моряки наконец обошли с наветренной стороны мыс Бохадор и высадились в Сьерра-Леоне. Эти экспедиции преследовали несколько целей. Одна из них заключалась в том, чтобы попасть на Восток, либо обогнув Африку, либо пройдя по суше, но минуя тем самым владения мусульман, контролировавших в то время прямые торговые пути между Европой и Дальним Востоком. Кроме того, при европейских дворах ходили неясные слухи об Эфиопии, и там члены экспедиции надеялись найти это христианское государство, заключить с ним союз и организовать совместный крестовый поход, одновременно напав на мусульман с двух сторон. Наконец, важным фактором в исследовании и колонизации Африки была работорговля.

В 1487 году первый португальский исследователь обогнул мыс Доброй Надежды. Десять лет спустя Васко да Гама проплыл вдоль восточного побережья Африки, пересек Индийский океан, а затем вернулся в Европу, доказав возможность установить торговые связи с Индией, минуя мусульман.

На этом раннем этапе исследований португальцы активно заключали союзы и организовывали поселения на африканском побережье. В 1483 году экспедиция, высадившаяся в устье реки Конго, узнала, что эта земля и обширные территории в глубине континента находятся под властью "маниконго". Португальцы надеялись добраться до Эфиопии по реке Конго, поэтому отнеслись к подданным маниконго с уважением. Четыре португальца остались там, а четырех африканцев пригласили в гости в Лиссабон. Когда они вернулись с рассказами о чудесах европейской цивилизации и о замечательном к ним отношении в Лиссабоне, маниконго решил стать союзником португальцев, а те отправили ему миссионеров и ремесленников. Через месяц маниконго крестился и принял христианское имя Жуан, которое носил и король Португалии. Военная помощь португальцев в войнах с соседями убедила маниконго, что он сделал правильный выбор.

Афонсу, следующий маниконго, относился к португальцам и к их миссионерам еще благожелательнее. В 1520 году папа Лев X после длительных переговоров посвятил в епископы Конго Энрике, брата Афонсу. Но, вернувшись домой, вновь назначенный епископ увидел, что многие европейские священники не обращают особого внимания на его указания. Он умер в 1530 году, и два года спустя церковь в Конго была поставлена под юрисдикцию португальского епископа расположенного неподалеку острова Сан-Томе. В союзе, заключенном в столь сердечной атмосфере, возникали все большие трения. После смерти Афонсу вспыхнула гражданская война, причиной которой послужило отчасти недовольство конголезцев присутствием португальцев и тем влиянием, которым они пользовались. Португальцы применили военную силу, и в 1572 году маниконго Альваро объявил себя вассалом Португалии. К этому времени дружеские отношения сменились взаимными обидами и подозрительностью.

К югу от Конго располагались земли, которыми правил вождь, известный под именем "Нгола". Эта страна, которая сейчас называется Анголой, с самого начала рассматривалась как источник рабов. В Конго работорговлю контролировал маниконго. В Анголе же португальские работорговцы силой добились для себя больших выгод. В конечном счете побережье стало португальской колонией. Португальцы заявляли о своем праве и на обширные земли внутри континента, но они редко появлялись там и рассматривали их просто как источник рабов, которых приводили на побережье. Там появлялись церкви, но почти исключительно для португальцев и для некоторых африканцев, живших на побережье. Гораздо больше португальцев привлекали другие земли, поэтому церковь в Анголе они поручили заботе наименее способных португальских священников.

На восточном побережье Африки португальская колонизация сопровождалось еще большим насилием. Когда Васко да Гама приплыл в Мозамбик и увидел, что многие жители там были мусульманами, он обстрелял город из пушек. Подойдя к Момбасе, он сделал то же самое. В конце концов он заключил союз с племенем малинди, соперничавшим с Мозамбиком и Момбасой. В 1505 году Португалия отправила в Индию флот, состоявший из двадцати трех кораблей, с поручением останавливаться по пути и закрепить господство Португалии в Восточной Африке. За пять лет португальским стало все побережье. В 1528 году Момбаса еще раз попыталась восстать и вновь была расстреляна из пушек.

Первые португальские священники появились в Мозамбике в 1506 году. Основная их задача заключалась не столько в обращении африканцев, сколько в служении капелланами в португальских гарнизонах. Под юрисдикцию созданного в 1534 году епископства Гоа в Индии поставили все восточное побережье Африки.

В то время как большинство португальских священников оставались на побережье под прикрытием португальских пушек, многие иезуиты и доминиканцы шли в глубь континента. Наиболее известным из них был иезуит Гонсало де Сильвейро, который дошел до Зимбабве, где обратил в веру и окрестил правившего там вождя. Но африканские торговцы, опасавшиеся, что успехи миссионеров откроют путь португальским купцам, убедили вождя, что иезуит - шпион и что он занимается черной магией. Узнав, что вождь решил убить его, Сильвейра решил не бежать, а остаться на своем посту, но был задушен во сне. Восхищение многих африканцев заслужили и многие другие миссионеры, отдавшие жизнь в течение последующих пятидесяти лет. Но хотя многие принимали мученическую смерть, большинство священнослужителей не проявляли особой заботы об африканцах, что отражало позицию официальных властей Португалии, которые обратили взгляд на Дальний Восток и уже не очень интересовались африканскими колониями.

На пути к странам восходящего солнца

Когда после первых открытий Колумба папа поделил весь нехристианский мир между Испанией и Португалией, последней досталась не только Африка, куда уже проникли португальские колонизаторы, но и весь Восток, который всегда был основной целью колонизации Африки. По возвращении Васко да Гамы стало ясно, что Португалия не в состоянии покорить обширные территории и многочисленные народы Индии, Японии и Китая. Поскольку восточные товары - шелк и пряности - высоко ценились на европейских рынках, Португалия избрала политику торговли, а не завоеваний.

Но чтобы сделать торговлю с Востоком выгодной, Португалии необходимо было взять ее под свой контроль. Именно эту цель преследовало создание широкой сети военных баз, призванных служить пунктами ремонта и обслуживания для португальских судов и охранять морские пути. Закрепившись на обоих побережьях Африки, португальцы заперли Красное море, захватив остров Сокотру и другие близлежащие земли. В Индии они взяли Гоа и укрепили его. База на Цейлоне позволяла им контролировать судоходство у южной оконечности Индии. Их присутствие еще восточнее, на Малакке, закрывало путь в Китай любому дерзкому европейцу, который осмелился бы заплыть так далеко. Наконец, в самом Китае Макао служил перевалочным пунктом для торговли со всей этой огромной страной. Многие из этих баз были захвачены силой. В других местах, например в Макао, португальцы получали разрешение на поселение, так как местные или центральные власти хотели торговать с ними. Но даже в тех местах, которые изначально были взяты силой оружия, португальцев интересовала в первую очередь торговля, а не завоевания, поэтому они избегали любых конфликтов, которые могли бы нарушить торговые связи.

Король Португалии Жуан III, услышав о достоинствах недавно созданного ордена иезуитов, попросил отправить на Восток шестерых монахов. Основатель ордена Лойола смог выделить только двух. Одним из них был Франциск Ксавье. Узнав о поручении, он едва успел заштопать сутану и сразу отправился в Лиссабон. Там иезуиты произвели такое впечатление на короля и на двор, что одного из них оставили в Португалии, и миссионером на Восток поехал только Франциск Ксавье.

В мае 1542 года после путешествия, продолжавшегося больше года, Ксавье прибыл в Гоа, оперативный центр португальцев на Востоке. Его возмутил образ жизни португальцев, но скоро он понял, что все его увещевания напрасны. Тогда он прибегнул к уловке, которую будет использовать и в дальнейшем. Он ходил по улицам с колокольчиком, приглашая детей пойти с ним в церковь, где учил их катехизису и нравственным принципам церкви. Затем он отправлял их домой и просил поделиться полученными знаниями сродителями. Постепенно Ксавье завоевал уважение взрослых, которые начали приходить на его проповеди. За этим следовали сцены массового покаяния, напоминавшие Флоренцию во времена Савонаролы.

Но Ксавье приехал в Индию не для проповеди португальцам. Его пребывание в Гоа было лишь промежуточным этапом подготовки к более широкому служению тем, кто не слышал имени Христа. После пяти месяцев жизни в Гоа он отправился на Жемчужный берег, названный так потому, что был известен добычей жемчуга. Там часто появлялись португальские купцы, и многие местные индийцы приняли христианство просто потому, что это была религия могущественных португальцев. Ксавье взял с собой двух молодых священников, знавших местный язык, и, используя их как переводчиков, начал проповедовать и учить. От жителей окрестных деревень приходили просьбы проповедовать и у них. Удовлетворить все эти просьбы было невозможно, поэтому Ксавье подготовил нескольких своих обращенных, которые сами начали проповедовать и крестить.

Большинство обращенных Ксавье, как и приведенных ко Христу в других частях Индии, принадлежали к низшим кастам. Кастовая система имела глубокие корни в индийском обществе, и не принимать это во внимание было невозможно. Людям из разных каст не разрешалось есть вместе. Так как христиане причащались вместе, многие члены низших каст полагали, что обращение в христианство означает для них переход в касту португальцев. Поэтому для многих обращение и крещение приобретали значение социального освобождения. Но по тем же причинам члены высших каст противились проповеди христианства, так как считали его опасным. Во многих местах отмечались случаи мученической смерти, как это было во времена ранней церкви. Ксавье сам несколько раз подвергался нападениям и однажды был ранен стрелой. Какое-то время он рассчитывал на использование португальской военной силы для защиты обращенных. Португальские власти отвечали отказом, но руководствуясь не пацифистскими идеалами, а опасением, что это может повредить торговле.

В 1546 году, поручив другим продолжать его дело, начатое им в Индии, Ксавье отправился в более далекие страны. Трое японцев, которых он встретил в ходе своих путешествий, пригласили его посетить их страну. Вернувшись сначала на некоторое время в Гоа, Ксавье затем предпринял эту новую миссию. В 1549 году в сопровождении трех обращенных японцев и двух иезуитов Ксавье отплыл в Японию. Там его приняли хорошо, и число обращенных убедило его, что он заложил основания того, что скоро станет процветающей церковью. Он не мог знать, что вскоре после его смерти разразятся гонения и что созданная им церковь будет почти полностью уничтожена. (Она, действительно, казалась полностью разрушенной, но три века спустя протестантские миссионеры обнаружили около ста тысяч христиан, в Нагасаки и его окрестностях.)

По возвращении в Малакку Ксавье узнал, что орден иезуитов решил создать новую провинцию, включающую в себя все территории к востоку от мыса Доброй Надежды, и что он назначен ее главой. Новые административные обязанности вынудили его вернуться в Гоа и отказаться на время от мечты проповедовать Евангелие в Китае.

Наконец, в 1552 году он отправился в Китай. Перед отплытием из Гоа он написал королю Португалии: "Нас воодушевляет, что эту мысль вложил в нас Бог... и у нас нет сомнений, что власть Бога неизмеримо выше власти короля Китая". Но несмотря на такую уверенность, Ксавье так и не попал в Китай, правительство которого противилось иностранному вмешательству в любой форме. Он умер на острове у границы Китайской империи, где поселился в ожидании дня, когда эта земля откроется для него.

Ксавье и другие миссионеры не проводили четкого различия между европейской культурой и христианской верой. При крещении обращенных им давали "христианские", то есть португальские имена, и рекомендовали носить европейскую одежду. Многие из обращенных верили, что после принятия крещения они становятся подданными короля Португалии. По тем же причинам культурные и обладающие властью слои населения стран, посещавшихся миссионерами, рассматривали христианство как чужеродное вмешательство, подрывающее основы традиционной культуры и существующего общественного порядка.

Иезуиты следующего поколения, действовавшие под покровительством португальцев, хотя многие из них по происхождению были итальянцами, начали ставить под сомнение целесообразность отождествления христианства с Португалией как таковой и с ее культурой и искали пути "приспособить" его к древним культурным традициям Востока. Наиболее известными среди них были Роберто де Нобили и Маттео Риччи - первый работал миссионером в Индии, а второй - в Китае.

Де Нобили начал миссионерскую деятельность на Жемчужном берегу и именно там понял, что принятие христианства многочисленными членами низших каст не только заставит их осознать разрыв со своей приниженностью, но и обернется нежеланием высших каст прислушаться к посланию, которое в их глазах было связано с отбросами общества. Поэтому когда его перевели в другой район, Нобили решил действовать иначе. Заявив, что в своей стране он родился в семье благородной крови, он ходил в одеянии брахмана и называл себя "учителем". Он, как и все добропорядочные индусы, следовал вегетарианской диете и изучил санскрит. Тем самым он завоевал уважение многих представителей высших каст. После обращения некоторых из них он выделил для них особую церковь и распорядился, чтобы представители низших каст не допускались на совместные служения с этими привилегированными обращенными.

Свои действия Нобили оправдывал тем, что кастовая система, даже если она кажется неприемлемой, тем не менее представляет собой культурную, а нерелигиозную действительность. Надо уважать культуру индусов и проповедовать Евангелие с учетом кастовых различий. В таком случае, утверждал он, низшие классы последуют примеру высших, и в веру обратятся все. Но его доводы опровергались теми, кто заявлял, что Евангелие призывает к справедливости и любви и что отрицание этого означает проповедь ложного евангелия. В конечном счете наиболее крайние воззрения Нобили были отвергнуты. Тем не менее в Индии долгое время существовали отдельные церкви или отдельные районы с церквами для разных каст.

В Китае Маттео Риччи действовал примерно так же, но он не вдавался в крайности. Китай был полностью закрыт для любого иноземного вмешательства, за исключением небольшого торгового "окна", открытого в Макао. Вскоре после смерти Ксаверия испанский миссионер с Филиппин, тоже пытавшийся проникнуть в Китай, заявил, что "попытка войти в Китай при поддержке солдат или без нее равнозначна попытке отправиться на луну". Но несмотря на такие трудности, иезуиты не забыли о мечте Ксавье. Поняв, что Китай представляет собой страну с высокоразвитой цивилизацией, относившуюся ко всему остальному миру как к варварам, иезуиты решили, что единственный способ оказать воздействие на этот огромный народ заключается в изучении не только его языка, но и его культуры. Именно этим занялась группа иезуитов, обосновавшаяся на границах Китайской империи. Постепенно образованные китайцы, жившие в близлежащих районах, пришли к выводу, что эти европейцы, в отличие от многих авантюристов, пытавшихся просто проникнуть в Китай, достойны уважения. В конечном счете после длительных переговоров им разрешили создать поселение в Чаочине, но ограничиться только этим.

Среди прочих в Чаочине поселился Маттео Риччи. Он не только изучил язык и культуру Китая, но был также географом, астрономом, математиком и часовщиком. Зная, что дружелюбие - важная добродетель в глазах китайцев, он написал трактат на эту тему, в котором, придерживаясь канонов китайской литературы, мудрость этой страны дополнил материалами западной философии. Вскоре его уже называли "мудрецом с Запада", и к нему приходили ученые для обсуждения вопросов, связанных с астрономией, философией и религией. Составленная Риччи карта мира с неизвестными китайцам обширными территориями привлекла внимание пекинского двора. Еще большее уважение он завоевал, истолковав движение небесных тел в соответствии со сложными математическими законами. Наконец, в 1601 году его пригласили к императорскому двору в Пекин, где он получил необходимые средства для строительства большой обсерватории и где оставался до самой смерти в 1615 году.

Риччи не стремился в Китае к большому количеству обращенных. Он опасался, что в случае религиозных волнений, вызванных его деятельностью, его вместе с другими миссионерами вышлют из страны и вся их работа окажется напрасной. Поэтому он не построил ни одной церкви или часовни и никогда не проповедовал большому числу людей. Немногих обращенных он приобрел у себя дома в узком кругу друзей и почитателей, собиравшихся у него, чтобы поговорить на темы, связанные с часовым делом, астрономией, а также религией. После его смерти осталась небольшая группа верующих, все из которых принадлежали к интеллектуальной элите. Но они в свою очередь обращали других, и в конце концов в стране появилось немало христиан под водительством иезуитов, которые продолжали служить при пекинском дворе в качестве официальных астрономов.

Как и в случае с Нобили, методы Риччи вызывали возражения со стороны других католиков. В данном случае разногласия касались не кастовой системы, а поклонения предкам и конфуцианства. Иезуиты утверждали, что конфуцианство - не религия и что многие положения учения Конфуция можно использовать для приобщения к Евангелию. Поклонение же предкам, по их мнению, было не подлинным поклонением, а просто общепринятым обычаем уважительного отношения к предкам. Возражали им, в основном, доминиканцы и францисканцы, утверждавшие, что такое поклонение не что иное, как идолопоклонство. Еще один спорный вопрос заключался в том, какое из двух возможных китайских слов надо использовать для обозначения христианского Бога. Узнав, что этот вопрос передан на рассмотрение папы в Рим, китайский император пришел в негодование при мысли, что варвар, ни слова не знающий по-китайски, берет на себя смелость учить китайцев, как они должны говорить на своем языке.

Тогда как в Китае споры о "приспособлении" касались в основном культурных вопросов, в Индии речь шла о том, может ли человек утверждать, что он проповедует Евангелие, если эта проповедь ни единым словом не осуждает человеческую несправедливость и угнетение. Можно ли считать истинно христианской веру, которая признает кастовую систему? Этот и другие подобного рода вопросы приобретут в последующие века первостепенное значение.

Бразилия

Когда папа делил еще не открытые земли между Испанией и Португалией, никто не догадывался, что демаркационная линия пройдет через восточную оконечность Южной Америки. В 1500 году португальская эскадра, направлявшаяся на восток, значительно удалилась от берегов Африки, чтобы избежать встречных ветров, и случайно было увидено то, что сейчас называется Бразилией. Исследовав побережье, эскадра продолжила путь на восток, а один корабль был отправлен назад в Лиссабон с известием об открытии земли, расположенной в середине Атлантического океана. Несколько предварительных исследований привели к выводу, что единственную ценность на этой земле представляет пау-бразил (бразильское дерево), пригодный для изготовления красителей. Король Португалии Мануэль предоставил монополию на вывоз пау-бразила группе португальских купцов, представители которых организовали на побережье торговые центры. Там они торговали ножами, ножницами, иглами и тому подобным для получения пау-бразила, который индейцы добывали и свозили на склады, расположенные на побережье.

Когда пау-бразила осталось мало, португальцы переключились на сахарный тростник, который можно было выращивать в этом районе. Сахар в то время стоил в Европе очень дорого, и его производство сулило целые состояния. Пятнадцати своим фаворитам король предоставил "округа" по пятьдесят лиг вдоль побережья и на территории в глубь страны вплоть до границ испанских владений. Освоены были только десять округов, и на восьми из них дело не пошло. Два успешных предприятия положили начало планомерной колонизации Бразилии.

Возделывание сахарного тростника и превращение его в сахар требовали большого количества дешевой рабочей силы, и португальцы стремились получить ее, обращая в рабство индейцев. Теоретически, в рабство португальцы могли обращать только тех индейцев, которые уже были рабами других индейцев или которых захватывали в ходе "справедливых войн". Но вскоре для этих так называемых справедливых войн начали находить разного рода предлоги и в конце концов отбросили даже видимость - работорговцы плавали вдоль побережья и захватывали всех неосторожных индейцев. Кроме того, португальцы развязывали войны между индейскими племенами и затем покупали пленных в обмен на инструменты, ножи и тому подобное.

Но эти методы не давали нужного количества рабов, к тому же многие из них при первой возможности убегали в джунгли. Тогда португальцы начали ввозить невольников из Африки, расположенной достаточно близко по другую сторону Атлантики. Индейское население все больше удалялось в глубь страны, а большинство населения в Восточной Бразилии составляли теперь чернокожие и португальцы.

Приходившие в Лиссабон из Бразилии известия были неутешительными. Жестокое и безнравственное поведение колонизаторов вызвало жесткую реакцию. В 1549 году с целью наведения порядка и пополнения казны король Португалии отменил систему округов, выкупил земли, приносившие доход, и объявил Бразилию королевской колонией. Именно тогда вместе с первым губернатором появились миссионеры-иезуиты во главе с Мануэлем де Нобрегой, чьи слова, приведенные в начале главы, ясно показывают, как он понимал свою миссию. Первый епископ, назначенный в 1551 году, вел себя не намного лучше. Он конфликтовал с колонизаторами и не обращал никакого внимания на плачевное положение индейцев и африканцев. Корабль, на котором он возвращался в Португалию, чтобы пожаловаться на поселенцев, потерпел кораблекрушение, и его вместе со всеми спутниками съели индейцы.

Создававшиеся иезуитами миссии весьма походили на парагвайские, но с одной существенной разницей: они располагали их не на значительном удалении от поселенцев, а там, где индейцы могли работать на плантациях. Миссионеры были благодарны португальцам за поддержку, и в обмен на это предлагали труд индейцев, по сути равнозначный рабскому. Один миссионер сказал: "Они дрожат от страха перед губернатором, и этого страха... нам достаточно, чтобы учить их. Он помогает им слышать Слово Божье".

Реакция индейцев приняла форму мессианского культа, в котором сочетались элементы христианства и других верований. Когда от вспышки оспы умерли тысячи индейцев, начались разговоры о спасителе, которого индейцы называли "Санто" и который должен был прийти и освободить их от португальского ига. Новая религия, названная santidade, получила распространение не только среди индейцев, находившихся под властью португальцев, но и среди тех, кто еще оставался свободным в джунглях, и служила связующим звеном между двумя группами. Среди чернокожих рабов христианство тоже сочеталось с их родовыми верованиями. Такие смешанные культы развивали в чернокожих и в индейцах чувство собственного достоинства, в котором им отказывало официальное христианство.

В торговле пау-бразилом с португальцами очень рано начали конкурировать французы, надеявшиеся организовать в Бразилии постоянное поселение. Такая попытка была предпринята в 1555 году Николя Дюраном де Виллеганьоном, основавшим колонию на острове в заливе Гуанабара неподалеку от современного Рио-де-Жанейро. Виллеганьон установил дружеские отношения с индейцами племени тамойо, которые помогли ему укрепить остров. Он также написал Кальвину, и в ответ на его просьбу ему отправили нескольких протестантских пасторов для служения протестантам среди поселенцев. Это и многие другие вопросы создали серьезные трудности в поселении, которое в конечном счете было уничтожено португальцами. Индейцы тамойо и жившие с ними французские беженцы какое-то время продолжали сопротивление. Затем, спасаясь от португальцев, племя переселилось в глубь страны. Когда в конце XVI века английский авантюрист уговорил индейцев вернуться на побережье и бороться за свои земли, их племя было уничтожено. Десять тысяч человек было убито и вдвое больше продано в рабство.

Коротко говоря, ранняя история христианства в Бразилии, как и во многих других странах в период колониальной экспансии, выглядит не особенно привлекательной. Пройдут многие годы, прежде чем будут преодолены негативные последствия такого неудачного начала.

В то время как Испания и Португалия создавали обширные заморские империи и утверждали католичество в дальних странах, в Европе разворачивалась протестантская Реформация. 1521 год, когда Лютер смело предстал перед Карлом V на Вормсском рейхстаге, был также годом, когда Кортес захватил Теночтитлан. С расстояния всего в четыреста лет после этих событий нам, вероятно, еще рано судить, какое из них в конечном счете окажет наибольшее влияние на ход развития христианства. Как бы там ни было, в следующем томе мы вернемся к рассмотрению положения дел в Европе и продолжим рассказ о поисках обновления и реформации и о тех людях, которые посвятили этому свою жизнь.