Наша работа посвящена изучению доктрины безошибочности Священного Писания, вокруг которой уже длительное время в евангельском мире ведется напряженная  полемика. Иногда эту полемику считают внутренним делом евангеликов США, не имеющим большого значения для других частей света[1]. Однако, если, например, у евангеликов Британии и есть свой взгляд на этот вопрос, то трудно отрицать глубокую зависимость евангельского мира Украины и постсоветских стран вообще от США. И потому, если в нашей части земного шара вопрос безошибочности еще и не поднят, то это непременно случится. Причем, если «битва за Библию» придет к нам в своем современном состоянии, с различными взглядами не безошибочность, и радикальным ее отвержением, различными непримиримыми позициями, то, возможно, она действительно принесет больше вреда чем пользы. Мы рассмотрим так называемую «изначальную» доктрину безошибочности, которую в целом считаем богословски, библейски и исторически обоснованной. Определение безошибочности сделает и дальнейшую полемику вокруг нее более четкой и конструктивной.

1.    Изначальная безошибочность

Мы посвятим большую часть нашей работы рассматриванию тех взглядов на доктрину безошибочности, которые имели богословы Принстонской семинарии 19 века, в частности А. Ходж и Б. Уорфилд. Это представляется весьма уместным согласно с тем значением, которое отводится этой школе в становлении доктрины. Фактически все стороны полемики, которая велась во второй половине 20 века, а также ведется сейчас, ссылаются на работу и взгляды «старого Принстона» и, в частности Б. Уорфилда. Так Х. Харрис утверждает:

In particular, Warfield’s writings on the inspiration and authority of the Bible still provide the starting-point for much evangelical teaching in that area.[2]

Сандин, а вслед за ним Роджерс и МакКим, считают доктрину безошибочности нововведением, зарожденном в Принстоне и, в частности, сформулированном А. Ходжем и Б. Уорфилдом:

“This doctrine [inerrancy in the original autographs] did not exist in either Europe or America prior to its formulation in the last half of the nineteenth century.”[3]

 Ван дер Мир, протестуя против использования термина безошибочность, как претерпевшего серьезные искажения и вызывающие неверные коннотации в современном контексте, напротив, указывает на Уорфилда, как на современного выразителя «изначальной» или исторической доктрины безошибочности[4]. Н. Гейслер, против взглядов которого, в частности, протестует ван дер Мир, в свою очередь также ссылается на взгляды Уорфилда и Ходжа, выраженные в статье «Богодухновенность» (1881)[5].

В любом случае мы видим, насколько важными являются взгляды этих богословов на обсуждаемую доктрину.  С позитивной ли стороны рассматривать ее или нет, считать ли их труд нововведением или верным продолжением исторической веры Церкви, их формулировку доктрины безошибочности по праву можно назвать «изначальной» безошибочностью, что мы и станем делать.

Мы кратко рассмотрим вопрос историчности доктрины Уорфилда и Ходжа, дадим ей определение и рассмотрим некоторые ее характеристики и также ее связь с некоторыми другими доктринами Священного Писания. Мы будем обращаться к уточнениям, которые давали ей другие богословы, и важные документы, такие как Чикагское Заявление о безошибочности Библии (1978). Мы коснемся ряда спорных вопросов, связанных с этой доктриной. В конце концов, мы дадим ей оценку собственно на основании Священного Писания.

2.    Историчность безошибочности

Как уже упоминалось, ряд критиков, начиная с Сандина, считали доктрину безошибочности принстонским нововведением, сделанным «под натиском высшей критики». Более того, Сандин считал ее авторами именно Б. Уорфилда и А. Ходжа, а изначальную ее формулировку видел в их статье «Богодухновенность» (1881)[6]. Он считал, что эта доктрина не была известна вне Принстона и даже в самом Принстоне до 1881. Более ранние богословы семинарии – А. Александер и Ч. Ходж не знали и не придерживались безошибочности оригинальных рукописей.  Роджерс и МакКим упрекают Ходжа и Уорфилда в том, что они своими взглядами на безошибочность и богодухновенность, продолжили линию схоластов после-реформационного периода, в частности Ф. Турретина[7], и отступили от классической реформатской веры, в частности взглядов Жана Кальвина и Вестминстерского Исповедания Веры. Эти же утверждения делались впоследствии и многими другими.

Сами принстонские богословы никоим образом не считали свой взгляд на Писание, как не содержащее ошибок, нововведением или неким открытием. Напротив, они подчеркивали ее историчность:

It is not questionable that the great historic churches have held these creed definitions in the sense of affirming the errorless infallibility of the Word[8]

На историчность доктрины безошибочности, которой придерживались в Принстоне, указывают и современные сторонники безошибочности, к какому бы лагерю они не принадлежали. Так Норман Гейслер в своей статье «Определяя библейскую безошибочность» перечисляет длинный список авторитетных имен, которые по его мнению придерживались этой позиции[9]. Как указывалось, ван дер Мир считает принстонских богословов верными исторической вере Церкви. То же утверждение делает и Чикагское Заявление (статья XVI). Сам Уорфилд, рассматривая историческую доктрину Писания, среди прочего приводит цитату Августина, которого часто цитируют сторонники безошибочности Писаний:

And if in these writings I am perplexed by anything which appears to me opposed to truth, I do not hesitate to suppose that either the manuscript is faulty, or the translator  has not caught the meaning of what was said, or I myself have failed to understand[10]

Вудбридж подвергает критике утверждения Сандина и авторов, следующих за ним. Во-первых, он утверждает, что Уорфилд и Ходж вовсе не были новаторами и даже не были продолжателями линии протестантских схоластов. Он указывает на двух британских богословов 16 и начала 17 века, то есть периода поздней Реформации, взгляды которых были очень похожи на взгляды Уорфилда и Ходжа[11]. Также и Гэффин указывает, что согласно Бавинку разрыв в доктрине Писания между богословием Реформации и пост-реформационного периода вовсе не такой большой, как часто считают[12].  Он также утверждает, что и сами нидерландские богословы придерживались безошибочности. Кроме того, он весьма убедительно показывает, что убежденность в безошибочности или «полной» непогрешимости Писания в оригинальных рукописях была присуща не только их предшественникам в Принстоне, но и была вполне распространена в Америке и даже европейских странах 19 века[13].

3.    Безошибочность и богодухновенность.

Предпосылками развития доктрины называют необходимость ответа либерализму и высшей библейской критики, которые стремительно развивались в 19 веке. Либеральные богословы были склонны к тому, чтобы рассматривать Библию, как обычную книгу и отрицали либо радикально переопределяли Божественный вклад в ее формирование. Потому полемика велась вокруг доктрины Священного Писания и, наипаче богодухновенности. Доктрина же безошибочности была непосредственно связана с богодухновенностью Священного Писания. Интересно, что статья, которая считается классической в утверждении доктрины безошибочности называется «Богодухновенность»(1881)[14]. При этом сам термин «безошибочность» в статье так и не появляется, хотя концепции безошибочности уделяется очень много внимания. Например, авторы называют Писание «переданной нам посредством богодухновенности непогрешимой записью этого откровения, абсолютно безошибочной»[15].

Важно отметить, что для Ходжа и Уорфилда само определение богодухновенности подразумевает безошибочность. Так, они понимают под вдохновением такое Божье водительство, посредством которого вся работа написания авторами священных текстов произвела безошибочную запись тех вещей, которые по замыслу Божьему они должны были сообщить. Таким образом и вся Библия, конечный продукт, во всех ее частях стала Божьим Словом для нас. Здесь мы видим, что безошибочность относится прежде всего к осуществлению Божьего замысла относительно Писаний, так что они совершенно передают нам то, что Он и хотел нам передать. Таким образом, мы видим, что для принстонских богословов безошибочность не просто проистекает из доктрины богодухновенности, но является и ее неотъемлемой частью.

С другой стороны, можно утверждать, что безошибочность следует из богодухновенности. Писание не только содержит слово Бога, но оно есть слово Бога. Из доктрины богодухновенности следует, что Писание не просто безошибочно передает Божье послание и говорит о тех темах, о которых Он хочет нам поведать, но и само содержание Писания истинно, то есть оно также не может содержать ошибки. Ведь содержание Писания есть слово Бога, которое не может иметь ошибок.

Принстонские богословы настаивали, как на общей, так и на вербальной богодухновенности. То есть они утверждали, что богодухновенность распространяется как на Писание в целом, так и на каждое слово. А если так – то оно не может содержать ошибок, как на уровне идей, передаваемых словами, так и на уровне конкретных слов. По их утверждению невозможно провести четкую линию между словами и мыслями Писания. Если мы принимаем богодухновенность на уровне идей, то должны принимать и на уровне слов. Следует отметить, что они не были в этом новаторами, но развили идеи протестантской схоластики 17 века и прежде всего Ф. Турретина. Тот же тезис утверждается и в статье VI Чикагского заявления:

We affirm that the whole of Scripture and all its parts, down to the very words of the original, were given by divine inspiration. We deny that the inspiration of Scripture can rightly be affirmed of the whole without the parts, or of some parts but not the whole.

Тем не менее вербальная богодухновенность и непогрешимость не относится к изолированным словам, но вдохновлены слова, которые занимают соответствующее место в Писании. Это же относится не только к отдельным словам, но и к любым малым или большим частям Писания. Уорфилд выражал это так:

No one supposes that the mere grammatical forms separately considered are inspired: the claim concerns words in their ordered sequence - in their living flow in the  sentences.[16]

Отметим, что хотя Уорфилд и Ходж убеждены, что доктрина вдохновения, а следовательно доктрина непогрешимости и безошибочности – фундаментальна, она не является первостепенной по значимости для христианской веры. Они утверждают: «Nor should we ever allow it to be believed that the truth of Christianity depends upon any doctrine of inspiration whatever”[17]. Они признают, что христианство существовало и до сформированного канона, и все равно существовало бы, потому что христианство есть истина. Но Бог благоволил «посредством вдохновения дать нам непогрешимую, абсолютно безошибочную, запись откровения»[18].

4.    Определение безошибочности

Примечательно что в статье Уорфилда и Ходжа «Богодухновенность» слово «безошибочность» (inerrancy) не встречается ни разу. Они явно не ставят перед собой цели сформулировать доктрину безошибочности и используют различные эпитеты для того, чтобы охарактеризовать свою доктрину богодухновенности. Для этого они часто используют выражения without error, errorless, no error и т. д по отношению к Писанию. Несколько раз они используют выражения «абсолютная непогрешимость», «безошибочная (errorless) непогрешимость». В результате, рассмотрев эти выражения можно получить определение безошибочности. Рассмотрим несколько фраз, характеризующих богодухновенность:

God of the writers in the entire process of their writing, which accounts for nothing whatever but the absolute infallibility of the record in which the revelation, once generated, appears in the original autograph. 

Inspiration can have no meaning if Christianity is not true, but Christianity would be true and divine, and, being so, would stand, even if God had not been pleased to give us, in addition to His revelation of saving truth, an infallible record of that revelation absolutely errorless, by means of Inspiration.

We prefer to use it in the single sense of God’s continued work of superintendence, by which, His providential, gracious, and supernatural contributions having been presupposed, He presided over the sacred writers in their entire work of writing, with the design and effect of rendering that writing an errorless record of the matters He designed them to communicate, and hence constituting the entire volume in all its parts the Word of God to us.

Итак, мы видим три попытки охарактеризовать одну и ту же доктрину. В первом случае богодухновенность гарантируют «абсолютно непогрешимую запись откровения». Во втором случае Бог дал нам «непогрешимую запись откровения абсолютно безошибочную». И в третьем Бог руководил писателями так, что они написали «запись безошибочную относительно всех тем, которые они по Его замыслу поднимают». Видно, что разные слова и словосочетания используются с одной и той же целью. С какой же целью?  В труде Б. Уорфилда «Богодухновенность и авторитет Библии» мы уже встречаем утверждение, которое можно считать определением доктрины безошибочности Уорфилдом (приводим несколько перефразировав):

Это сохраняемое водительством Духа полное соответствие продукта (Писания) с божественным авторством, кроме прочих вещей, это полная правдивость, которая повсюду в Писании и предполагается Библейскими авторами[19].

Мы видим, что используя слова «запись безошибочная относительно всех тем», «абсолютно непогрешимая запись откровения», «непогрешимую запись откровения абсолютно безошибочную» - Уорфилд и Ходж хотят передать ту же подчеркнуто непоколебимую уверенность в том, что Писание есть совершенное слово Бога, и оно совершенно правдиво и достоверно. Мы можем сказать, что для них безошибочность – это подчеркнутое утверждение правдивости и достоверности. Утверждая безошибочность, Уорфилд и Ходж делают невозможным какое-либо отрицание правдивости Писания в какой-либо из его частей. Очень просто можно сказать так: Писание истинно, оно точно не ложно.

Подобным образом безошибочность определяет Джон Фрейм:

Now, what of inerrancy? Well, the inerrancy of Scripture is certainly implied in what I have said already, if we are permitted to take “inerrancy” in its normal, dictionary meaning. “Inerrant” simply means “without error,” or “true” in the sense that we normally speak of true sentences, true doctrines, true accounts, true principles. Were God to speak to us in person, “directly,” none of us would dare to charge him with error. Errors arise from ignorance or deceit; and our God is neither ignorant, nor is he a deceiver. Similarly, we dare not charge his written Word with error.[20]

Составители Чикагского Заявления также в статья IX, которая так и называется «Безошибочность» подтверждают:

We affirm that inspiration, though not conferring omniscience, guaranteed true and trustworthy utterance on all matters of which the biblical authors were moved to speak and write.

Мы считаем, что можно дать и такую формулировку, которая емко выразит cуть доктрины: Писание истинно передает слово Бога, оно истинно является словом Бога, и слово Бога в Писании есть истина.

5.    Безошибочность и непогрешимость

Кажется, что сами термины и выражения, которые используются Уорфилдом и Ходжом при формулировки богодухновенности несут вспомогательную роль. Разные фразы могут выражать одну и ту же идею, как мы это показали. Трудно увидеть принципиальную разницу в использовании этими богословами слов «непогрешимость» (infallibility), «безошибочность» (errorless). Кажется, они взаимозаменяемы и служат для усиления друг друга и общего впечатления[21].

Но если сравнить доктрину безошибочности, определение которой мы привели и использование термина непогрешимость, то может показаться, что Уорфилд и Ходж стремятся усилить непогрешимость, например, используя выражение «errorless infallibility». То есть безошибочность действительно строже чем непогрешимость. Есть, правда, и другой вариант истолкования этой фразы. Возможно авторы лишь хотели подчеркнуть одно из качеств непогрешимости. В любом, случае мы не считаем, что используя термин непогрешимость в своей статье, принстонские богословы вкладывали в него строгое доктринальное значение, которое можно явным образом отделить от безошибочности.

Полезное исследование значения английского слова infallibility провели составители документа “Infallibility and Inspiration in the light of Scripture and Creeds” (1961), о котором подробнее мы поговорим позже.  Они указывают, что оно включает в себя три смысловых значения. Первое – это то, что оно не вводит в заблуждение. Второе – оно не может не сбыться (not liable to fail). Третье – собственно безошибочность. Ближайшим синонимом будет слово достоверность. Эти выводы делаются как из лексического анализа самого слова, так и из анализа его использования в классических реформатских вероисповедных документах, таких как Бельгийское Исповедания Веры, Каноны Дортского Синода, Вестминстерское Исповедание Веры. Приведем их вывод относительно использования слова непогрешимый, как характеристики слова Бога в Вестминстерском Исповедании веры (I, V):

Таким образом, значение выражения «непогрешимая истина» слова Божия может быть получено из частого использования этого термина в других контекстах. Истинность Писания такова, по их утверждению, что она не обманывает, не ошибается и не может не сбыться.[22]

Мы видим, что строго доктринально и лексически непогрешимость либо включает в себя безошибочность, а значит имеет более строгое значение (такого мнения придерживается Джон Фрейм[23]). Либо же, как мы показали выше, эти слова не имеют большой разницы в доктринальном смысле. Например, Ван дер Мир утверждает, что термины безошибочность и непогрешимость богословами используются как синонимы[24]. Мы не будем проводить лексический анализ русского аналога, так как он не является предметом нашего исследования. Тем не менее, интересно указать, что слово infallibility на русский можно перевести и как непогрешимость, и как безошибочность.

Можно кратко рассмотреть связь или отличие между непогрешимостью и безошибочностью. Предпринимались попытки противопоставить непогрешимость и безошибочность, утвердив первое, и отвергнув, как новшество, второе. Роджерс и МакКим, как и некоторые другие, указывали на то, что, например, нидерландские богословы, особенно Бавинк, были более верны исторической доктрине и строили свое отношение к Писанию на непогрешимости. Однако, как убедительно показывает Гэффин[25], доктрина Бавинка принципиально не отличается от доктрины Уорфилда, а А. Кайпер даже напрямую утверждает, что Писание безошибочно[26].

Составители Чикагского Заявления (статья XI) считают, что даже если непогрешимость и безошибочность можно различать, их нельзя разделять. Библия не может быть одновременно непогрешимой и подверженной ошибкам. Мы с этим совершенно согласны и считаем попытки разделить непогрешимость и безошибочность с целью утвердить одно и отвергнуть второе не имеющими ни исторического, ни богословского, ни лексического основания.

6.    Человеческая сторона Писания

Из-за их преданности вербальной богодухновенности, Роджерс и МакКим упрекали принстонских богословов в том, что они приняли механистическою модель богодухновенности. Иными словами, вербальная богодухновенность и активное и творческое вовлечение авторов-людей в процесс написания Писания – несовместимы. По их мнению, вербальная и органическая богодухновенность несовместимы. Однако, это вряд ли справедливый упрек. Хотя, концепция органической богодухновенности Писания, возможно и не была развита в Принстоне так, как была развита в Амстердаме, однако принстонские богословы отрицали то, что вербальная богодухновенность непременно механистическая.[27] В то же время, они напрямую подчеркивали полную вовлеченность авторов-людей в написание Священного Письма:

During the entire history of Christian theology the word Inspiration has been used to express either some or all of the activities of God, cooperating with its human authors in the genesis of Holy Scripture.[28]

Подобные слова слышим и в Чикагском Заявлении (статья VIII):

We affirm that God in His work of inspiration utilized the distinctive personalities and literary styles of the writers whom He had chosen and prepared. We deny that God, in causing these writers to use the very words that He chose, overrode their personalities.

Г. Бавинк, которого, без сомнения, можно назвать одним из главных глашатаев органической богодухновенности, не противопоставлял ее вербальной, но именно механистической[29]. Органическая богодухновенность в целом означает то, что Божественное руководство не исключало и ни коим образом не подавляло человеческую активность[30]. Читая Писание, мы видим, как характер, образование, специфические жизненные обстоятельства авторов явным образом отображались в их трудах. Хотя они передавали Божью весть, однако она оставалось и их вестью также. Потому Писание, будучи совершенным словом Бога, целиком и полностью происходящим от Бога, в то же время является целиком и полностью словом человека, не лишенном ничего человеческого. Мы видим, что взгляды богословов Принстона не были отличными от такого определения богодухновенности. Также и дальнейшие сторонники доктрины безошибочности Писания, близкой к формулировкам Уорфилда и Ходжа, в целом принимали органическую богодухновенность. 

Но если так, то могут ли Писания быть безошибочными или непогрешимыми? Не присуща ли человеку, а притом грешнику, ошибочность, не является ли она его глубинной сущностью? А если так, то как мог человек произвести безошибочные Писания? Не лучше ли утверждать, что Писания, будучи продуктом грешного и ограниченного человека, хотя и хранят в себе настоящий опыт взаимодействия человека с Богом, передают Его откровение людям, все же помещают его в столь же человеческую, несовершенную, ограниченную форму, которой непременно свойственны ошибки и погрешности? Может лишь отдельные части Писания более или менее истинны, в то время, как другие ошибочны?

Органический взгляд не богодухновенность не подразумевает подобные альтернативы.  Уорфилд и Ходж просто утверждали, что Божественное руководство сохраняет автора-человека от ошибок и погрешностей. А. Кайпер и Г. Бавинк, которым в большей мере и принадлежит формулировка доктрины органической богодухновенности, также не разделяли таких мнений. Они сравнивали человеческую и божественную стороны Писания с воплощением Христа[31]. Христос является Богом и человеком в полноте. Ему не чуждо ничто человеческое. Однако, когда Он говорил, - Он говорил истину, причем так, что мог сказать: «слово же, которое вы слышите, не есть Мое, но пославшего Меня Отца» (Иоан. 14:24). Человеческая ограниченность, присущая Ему, также не мешала сделать подобные заявления. Ограниченность человеческого языка сама по себе не подразумевает того, что он не может быть использован для того, чтобы Божье откровение могло быть адекватно передано. Можно процитировать Статью IV Чикагского Заявления:

We affirm that God who made mankind in his image has used language as a means of revelation. We deny that human language is so limited by our creatureliness that it is rendered inadequate as a vehicle for divine revelation. We further deny that the corruption of human culture and language through sin has thwarted God's work of inspiration

Также и Христос, будучи совершенным человеком, все же не разделял человеческую греховность. Да и в целом, человеческое не обязательно означает греховное. Адам имел ограниченное знание, однако же оно было истинным, ему не обязательно были свойственны ошибки. Даже грешник не обязательно не может делать истинных утверждений. Например, «один плюс один равно двум» – это истинное утверждение, которое может быть сделано грешным учителем математики. А. Кайпер приводит хорошую иллюстрацию про писаря и рукопись. Писарь может замазать чернилами манжеты и даже весь замазаться в процессе написания рукописи[32]. Однако это вовсе не значит, что рукопись также испачкана.

Органическая богодухновенность Кайпера и Бавинка не позволяет разделить Писание на человеческую и Божественную части. Также и нельзя говорить, например, о Божественном содержании, облеченном в человеческую форму. Бавинк настаивает, что когда говорит пророк – его слова неотделимы от слов Бога. И когда свидетельствуют апостолы, то их слово неотделимо от свидетельства Христа. Это касается как содержания, так и формы. Богодухновенность органично распространяется и на то, и на другое. Об этом, по убеждению Бавинка, заботится Святой Дух: «войдя в авторов, Он также вошел в их стиль и язык, в их характер и особенности, которые Он же и приготовил и сформировал».[33] И еще: «Бог являет Себя не только в, но также и через специфические дела и слова людей»[34]

7.    Безошибочность изначальных рукописей

Уорфилд и Ходж считали богодухновенными именно изначальные рукописи, которые были утрачены: «Мы не утверждаем, что общепринятый текст, но лишь то, что изначальный текст был вдохновлен»[35]. Соответственно и безошибочность относится к изначальному тексту. Безошибочность не распространяется на копии, которыми мы обладаем. Также безошибочность не относится к источникам, которые использовали авторы рукописей или к процессу их составления, а именно к результату: «Абсолютная непогрешимость однажды составленной записи откровения, появляется именно в изначальных рукописях»[36].

По утверждению Роджерса и МакКима, акцент на оригинальные (потерянные) рукописи был сделан потому, что теории безошибочности уже нельзя было отстаивать согласно с научными свидетельствами[37]. Но следует отметить то, что в 19 веке также стремительно развивалась текстуальная критика, особенно в связи с работой Весткота и Хорта. Уорфилд с большим оптимизмом смотрел на эту работу, ожидая, что открытие новых рукописей вместе с применением критических методов позволит с большой точностью восстановить первоначальные рукописи Писаний[38]. Уорфилд был убежден, что эта работа позволит устранить многие текстуальные трудности. Это ожидание позволяло Уорфилду разрабатывать доктрину безошибочности так, как будто он действительно обладает либо в скором времени будет обладать тем текстом Священного Писания, о котором и можно сказать, что он безошибочен. Потому вряд ли уместно подозревать принстонских богословов в оборонительной позиции.

Стоит отметить, что консервативные богословы обычно настаивают на том, что значение утраты изначальных рукописей весьма переоценённое. Так Р. Ч. Спроул утверждает, что в 99 случаях из ста значение оригинального текста может быть с большой степенью уверенности восстановлено, а то что не может быть восстановлено – не является существенной частью христианской доктрины[39].  Подобное утверждение читаем и в Чикагском заявлении, статья X:  «We affirm that inspiration, strictly speaking, applies only to the autographic text of Scripture, which in the providence of God can be ascertained from available manuscripts with great accuracy…»

Однако, в любом случае степень точности документов, которыми мы обладаем, влияет лишь на вопрос о том, каким образом доктрина безошибочности может и должна применяться. Сама же доктрина, если она прежде всего выходит из свидетельств Писания, о чем будем говорить ниже, не зависит от степени точности рукописей и достижений текстуальной критики. Иными словами, правомерными будут вопросы о практической значимости доктрины, а не о ее сущности.

8.    Безошибочность утверждений и намерения автора

Когда говорят о безошибочности Писаний, то обычно делают уточнение, что безошибочность относиться к утверждениям Писания. То, что Бог утверждает через Писание является безошибочным. Например, фраза «нет Бога» (Пс. 13:1), не является утверждением Писания, а утверждением безумца. Писание же напротив, утверждает, что так мыслит безумный человек. Подобный подход, например, приводит Джон Пайпер, когда поясняет как следует понимать безошибочность притчи Иисуса о горчичном зерне (Мф. 17:20), которое, как известно, не является самым малым с точки зрения современной ботаники[40].

Уорфилд и Ходж, хотя иногда также говорят эксклюзивно о безошибочности утверждений Писания, все же распространяют, ее и на все элементы Писания[41]. Такое отношение следует из их общего отношения к безошибочности, как утверждения того, что Писание истинно есть слово Бога, а слово Бога есть истина и не может ошибаться. Тем не менее, мы считаем, что уточнение безошибочности утверждений Писания является полезным при практическом применении доктрины. Дело историко-грамматической экзегезы найти истинное послание либо утверждение того или иного отрывка Священного Писания, и, мы можем быть уверенны, что это утверждение является истинным. Причем, значением или утверждением Священного Писания не обязательно является пропозиция[42]. Это может быть и указание, обещание, ободрение, притча и прочее. Возможно, именно это и имели в виду Уорфилд и Ходж, когда говорили о «всех элементах Писания». Важно то, что они являются истинными.

И далее возникает следующий вопрос. Все ли утверждения Писания безошибочны, либо лишь те, что касаются веры и практики христианина? Последний подход предлагает Дж. Ван дер Мир[43]. Причем он утверждает, что именно этот подход и является «изначальной» безошибочностью, подтверждаемый как реформатскими вероисповеданиями, так и принстонскими богословами. Он подчеркивает, что Бельгийское Исповедание, статья VII, утверждает, что: «Мы верим, что Святое Писание вполне содержит волю Божью; и всё то, во что человек должен верить, дабы спастись, достаточно изложено в оном».

Он обеспокоен тем, что если мы явно не обозначим природу и цель библейских утверждений, которые являются безошибочными, то мы откроем двери для рационалистской безошибочности. Писание неизбежно станет рассматриваться как научная энциклопедия, его утверждения будут рассматриваться как научные и потому, должны будут выверяться с точки зрения науки, кроме того, мы создадим ненужную конкуренцию между наукой и истиной Священного Писания. На этих основаниях, он критикует отдельные положения Чикагского Заявления, где, например, утверждается что Писание «истинно и надежно во всех вопросах, которые оно поднимает» (Ст. XI).

Сторонники первого взгляда, напротив, называют именно его историческим и характеризуют второй взгляд как новаторскую «ограниченную» безошибочность. Можно заметить, что то же Бельгийское Исповедание говорит, что против канонических книг «вообще ничего нельзя утверждать» (Статья IV). Мы признаем обеспокоенность Ван дер Мира правомерной, однако должны сказать, что не понимаем, на каком основании он считает изначальным именно «ограниченный» взгляд на безошибочность. Уорфилд и Ходж, хотя и подчеркивают важность принятия во внимание целей автора, все же не двузначно заявляют, что «historical faith of the Church has always been, that all the affirmations of Scripture of all kinds, whether of spiritual doctrine or duty, or of physical or historical fact, or of psychological or philosophical principle, are without any error»[44]. Потому и далее они, справедливо или нет, говорят о гармонии между Священным Писанием и наукой.

Не делает подобного разграничения и Г. Бавинк, согласно которому, откровение является прежде всего раскрытием Бога в человеческой истории, а потому нераздельно связанным с самой историей и историческими событиями. Органический взгляд на откровение не позволяет каким-то образом выделить моральную или духовную часть Писаний. Ведь он утверждает: «in Scripture word and fact, what is religious and what is historical, what is spoken by God and what is spoken by men are so woven together and intertwined that separation is impossible»[45]. Его взгляды не позволяют так просто развести спасение и науку[46].

И правда, самооткровение Бога неразрывно связано с человеческой историей. Вся религия древнего Израиля была построена на искупительных событиях его заветного Бога в его истории. Наша религия, помимо прочего, неотъемлемо основана на событии воскресении Христа. Потому нам не представляется возможным полного разделения предметов богословия и науки, например, истории. Конечно нас не особо интересует история древнего Египта во всех подробностях. Нас даже не интересует большая часть истории Израиля. Но есть некоторые части этой истории, которые формируют самую суть нашей религии, потому что являются частью процесса богоявления. Приведем красноречивую цитату:

At the same time it (true exegesis) rejects all efforts to “demythologies” the Bible, recognizing that such efforts divorce redemptive truth from redemptive and revelatory fact, seeking vainly to maintain the former while ignoring if not denying the latter. All attempts to separate the so-called “kerygma” of Scripture from Scripture’s historical framework result in a complete loss of revelatory content since the “kerygma” of Scripture is a witness to God as He discloses Himself in redemptive and revelatory acts.[47]

Мы понимаем обеспокоенность Ван дер Мира относительно ненужной конкуренции между Писанием и наукой, в то же время, боимся, что определенного напряжения не всегда удастся избежать. У нас также как и у него вызывает определенную обеспокоенность статья XII Чикагского заявление, именно в части отрицания: «We further deny that scientific hypotheses about earth history may properly be used to overturn the teaching of Scripture on creation and the flood»[48]. Мы также считаем, что утверждения, подобные тому, что делает А. Молер, заявляя, что «не позволит ни одной строчки из внебиблейских свидетельств уничтожить или уменьшить правдивость любого (библейского – А.Б.) текста во всем, что этот текст утверждает»[49] могут звучать слишком безапелляционно и приводить к печальному пренебрежению научными свидетельствами, либо и вовсе их поспешному отвержению. Внебиблейские свидетельства безусловно ценны для верной интерпретации Библии, что трудно отрицать. Потому мы не можем не признать, что встречаемся со сложностью, когда одно трудно сочетать с другим. Мы обратимся подробнее к этому вопросу ниже.

Однако же у нас вызывает обеспокоенность и подход, который, по-видимому, предлагает сам Ван дер Мир. Кажется, при противоречии науки и Писания, он предлагает в большинстве случаев отдать приоритет науке, подчеркнув, что Писание с ней просто не конкурирует и ограничивает свой интерес вопросами спасения. Он считает, что науке стоит противостоять только тогда, когда она превращается в философию, такую как натурализм, и ставит антихристианскую повестку[50]. На наш взгляд проблема в том, что сложно наверняка сказать, когда нейтральная наука переходит в антихристианскую философию, а когда антихристианская философия ставится в основание науки.

В конце раздела отметим, что похоже основным камнем преткновения между современным сторонниками «ограниченной» и «неограниченной» безошибочности является буквализм Писания. Вторые часто вкладывают в понятие безошибочности буквальный смысл. Однако изначальная безошибочность никогда не подразумевала буквализма. Поэтому, хотя данная дискуссия присутствует, мы считаем, что она не относится к сути доктрины безошибочности.

9.    Предполагаемые ошибки и неточности

Уорфилд и Ходж указывают на некоторые виды ошибок, которые обычно приписывают Священному Писанию. Это противоречие между утверждениями Писания и данными науки, например, истории или географии. Это внутренние противоречия, например, между авторами Евангелий. И также, несогласованность между Ветхим и Новым Заветом, например, неточность цитирования. Принстонские богословы указывают на достоверность исторических и географических деталей Нового Завета и на внутреннюю гармонию Писаний. 

В Писании могут встречаться кажущуюся ошибки, противоречия с данными науки или внутренние противоречия. Однако, по их мнению, ошибка относится либо к погрешности манускрипта, либо к нашему непониманию авторских намерений. Либо пока мы не обладаем данными, которые позволят показать, как одно сочетается с другим. В любом случае это лишь «кажущиеся» ошибки или противоречия. Надо сказать, что они здесь тоже не вполне новаторы, но подобные мысли задолго до Принстона высказывал Августин, на которого и ссылается Уорфилд:

And if in these writings I am perplexed by anything which appears to me opposed to truth, I do not hesitate to suppose that either the manuscript is faulty, or the translator has not caught the meaning of what was said, or I myself have failed to understand

Они выдвигают критерии, которым должна соответствовать реальная ошибка. Во-первых, должно быть показано, что она находится именно в оригинальных рукописях. Во-вторых, должно быть доказано, что это не просто сложность, а явное и неопровержимое несоответствие с другим доказанным фактом, будь то научный факт, историческое событие или истина другого места Писания. В-третьих, именно утверждение Писание, а не одна из его интерпретаций, должно находится в противоречии с другой истиной. Ходж и Уорфилд были убеждены, что реальной ошибки быть не может. Они указывают, что многие противоречия уже успешно разрешены. Их поражает тот факт, насколько хорошо священные Писания соотносятся с современным знанием, что не имеет аналогов для древней литературы. С прогрессом науки, а также текстологии, эта безошибочность Писаний, по их мнению, становится все более и более очевидной.

Надо сказать, что как принстонские богословы, так и многие другие защитники Священного Писания, были заинтересованы в том, чтобы показать, как кажущуюся ошибки или внутренние противоречия Писания могут быть устранены. Таким, образом истинность Писания, которая и подтверждается безошибочностью, согласно определению доктрины, была бы наглядно продемонстрирована. Тем не менее, никак нельзя сказать, что эмпирическое обоснование доктрины безошибочности является «изначальным» подходом, и что этот подход является оправданным с библейской и богословской точки зрения.

Кроме того, если слова принстонских богословов кажутся довольно оптимистичными, то не все разделяют этот оптимизм. Например, Г. Бавинк утверждает, что возражения против доктрины богодухновенности «многие и довольно серьезные»[51]. Кроме того, Бавинк весьма полезно подвергает сомнению нейтральность или объективность читателя Писаний. Точно также, как и Христос подвергался все возможным нападкам со стороны неверующих, так и его свидетель – Священное Писание. Грешный человек относится к нему враждебно и потому старательно выдвигает возражение против его свидетельства. При чем Бавинк перечисляет упреки, подобные тем, которые перечисляют и принстонские богословы. Потому мы не должны забывать, что для уверенности в истинности Писания нужно просвещение Святого Духа.

И все же Бавинк, и его коллега А. Кайпер[52], заинтересованы в том, чтобы разрешить их, или по крайней мере показать, что они не являются не разрешимыми.  Тем не менее, само по себе заявление безошибочности ни коим образом трудностей в Писании не устраняет. Вслед за Бавинком и многими другими богословами следует признать, что трудности и возражения остаются. По замечанию Р. Ч. Спроула такие «аномалии» присутствуют и в естественных науках[53].

Следует проявлять в этом вопросе смирение и терпение. На наш взгляд, при встрече с трудными местами Писания, которые, например, трудно совместить с другими местами Писания, фактами науки, нашим пониманием морали и т. д., могут возникнуть два одинаково неверных и одинаково рационалистических подхода. Первый заключается в том, чтобы стремиться всевозможными способами утвердить безошибочность, категорично отвергая возражения. Например, объявлять лживыми данные науки, либо использовать сомнительные экзегетические методы для того, чтобы примирить трудно сочетаемые отрывки. В результате мы действительно можем получить книгу, которая идеально сочетается с нашими представлениями. Кажется, что именно подобное стремление, во чтобы то ни стало доказать, что Библия является безошибочной с точки зрения современной науки (будь то через наделение текста чуждым ему смыслом, либо же через отрицание самого научного факта), Ван дер Мир называет рационалистической безошибочностью, справедливо, отмечая, что это отход от изначальной безошибочности.[54]

  Но предположение наличия ошибки в Священном Писании и, по этой причине, отвержение его утверждения, которое нам сложно понять или принять, или соотнести с другими истинами, – не менее рационалистический подход. Ведь у нас нет другого критерия определения ошибки, кроме нашего разума. Потому этот подход также позволяет заклеймить как ошибку в Писании все то, что не вмещается в наше понимание истины. В результате мы вновь получим книгу, которая идеально отображает наше собственное понимание истины.

Мы считаем оба подхода к проблемным местам Писания одинаково неприемлемыми. И напротив, признание истинности вместе с обратным утверждением безошибочности Писания считаем предохранением от такой рационализации. Мы не призываем избегать всяких попыток гармонизировать Писание, разрешить сложности. Мы лишь считаем, что эти попытки должны быть смиренными и правомерными. Стоит отказаться от неоправданных и искусственных попыток устранить кажущееся противоречие, равно как и от желания объявить ошибкой то, что нам сложно понять.

Уделим немного внимания соотношению между безошибочностью и точностью. Уорфилд и Ходж указывают на то, что утверждения в Писании обладают различной степенью точности в зависимости от намерений автора. А. Кайпер говорит о том, что Писание обладает «органической» точностью[55]. Писание точно, но его точность не такая, как точность фотографии, а точность картины. Это не та точность, с которым человек делает работа, но точность, с которой растет дерево в лесу. Художественное произведение не обладает той же точностью, что и, например, монография ученного. Но, тем не менее первое может гораздо точнее, яснее и ярче передавать сущность мира, в котором мы живем, чем вторая. Так и Библия конечно же не может и не должна соответствовать критериям современной историографии, и ее точность не будет точностью энциклопедии. Однако же она будет совершенно точно соответствовать замыслу ее Божественного Автора и достигать целей, ради которых Он ее составил. Вряд ли можно утверждать, что такая точность противоречит концепции безошибочности. Подобное понимание точности нашло отображение в Чикагском Заявлении (статья XIII).

10. Безошибочность и свидетельство Писания

Стоит признать, что богословское обоснование доктрины Священного Писания, в том числе безошибочности, легитимно и полезно[56]. Однако, все же богословское обоснование, которое опирается исключительно на суждения богословов о том, каким является Бог и каким является Его слово, какая связь между богодухновенностью и безошибочностью Писания, имеет «ограниченную ценность»[57]. Ведь сохраняется возможность того, что наша логика не вполне верно отображает реальность. Потому нашим основным учителем является само слово Божье, само Священное Писание. Мы обращаемся к нему, как к окончательному авторитету в суждении о наших доктринах, и доктрина самого Писания в этом не является для нас исключением. Потому доктрину Писания, в том числе безошибочности, стоит искать прежде всего в самом Писании. Действительно ли оно учит нас о безошибочности. И если да – то мы удовлетворимся учением Писания и признаем, что оно действительно безошибочно. Не стоит бояться тут аргументации по кругу. Как мы безоговорочно принимаем свидетельство Христа о Себе Самом, так принимаем и свидетельство Писания и находим его достаточным.

Здесь стоит отметить, что Уорфилд и Ходж, хотя и действительно проводили очень тесную богословскую связь между богодухновенностью и безошибочностью, уделяли немало внимания библейским доказательствам доктрины. Они были убеждены, что Библия сама свидетельствует о своей богодухновенности и, следственно, безошибочности[58].

Кроме того, следует отметить, что мы ищем именно свидетельство Писания о себе, а не изучаем с этой целью феномен Священного Писания. Против доктрины безошибочности раздаются возражения, что она просто не описывает должным образом ту книгу, которую мы имеем. Например,  П. Эннс спрашивает: The question before us is whether this theory can explain the phenomena of the text[59]. Подобный упрек М. Берд адресует Чикагскому Заявлению, указывая, что его авторами являются скорее богословы, а не библеисты. А сама доктрина Писания небиблейским способом привязана к характеру Бога[60].

Вполне резонно указывают на то, что мы должны говорить о реальной книге, а не о такой, которой предположительно должна быть идеальная книга, данная небом[61]. Однако, если бы мы делали суждения о Писании на основании феномена Священного Писания, то нам не хватило бы ни сил, ни времени, и мы тогда никогда не составили бы ясного представления о Писании. Нам не нужно ждать, пока Писание будет совершенно исследовано и изучено для того, чтобы послушно верить его утверждениям, в том числе его утверждениям о себе самом[62]. Совершенно справедливым представляется замечание Г. Бавинка:

Whoever waits to believe in Scripture until all difficulties are cleaned away and all discrepancies are reconciled will never believe.[63]

Более того, в этом случае мы поставили бы себя в позицию судящих о нем, а не признавали бы его авторитет над нами и подчинялись ему. Во втором случае мы удовлетворимся утверждениями Писания, поверим им и скромно подчинимся им, предоставив самому Писанию судить о себе. Более того, именно из утверждений Писания мы можем и должны определить самую суть доктрины Писания, будь то непогрешимость или безошибочность, а не делать это изучая критически все Писание.

Хотя Ходж и Уорфилд были убеждены в истинности своей доктрины богодухновенности, которая включает безошибочность, тем не менее они признавали, что последнее слово в этом вопросе все равно принадлежит внимательному изучению Библейского текста. Если это изучение покажет несостоятельность доктрины, либо же если будет показана реальная ошибка в Писании, тогда доктрина должна быть пересмотрена. В то же время, они утверждали, что факты, которые были известны в их время, убеждают их в ее истинности. Более того, A proved error in Scripture contradicts not only our doctrine, but the Scripture claims, and, therefore, its inspiration in making those claims.[64]

Мы же закончим этот раздел более уверенным утверждением Г. Бавинка, с которым совершенно согласны:

The doctrine of Scripture does not depend on the results of historical-critical investigation, but only “on God’s witness, on the self-witness of Scripture.[65]

11. Утверждения Писания о богодухновенности и безошибочности

Кратко рассмотрим четыре классических текста, говорящих о богодухновенности и непогрешимости – 2 Тим. 3:16-17, 2 Пет. 1:19-21, Мф. 5:18, Ин. 10:35. На основании этих текстов, а также кратко ссылаясь на другие места Писания, рассмотрим отношение к Священному Писанию ап. Павла, ап. Петра и также Самого Спасителя.

11. а.  2 Тим. 3:16-17

Павел провозглашает все Писание богодухновенным, то есть первичным Автором Священного Писания является Бог, так что когда Писание говорит, Бог говорит (Гал. 3:8, Рим. 9:17, Гал. 3:22, Деян. 13:32-35).

Павел говорит о «всем» или «каждом» Писании. В своем служении Павел делает ссылки как на авторитетный текст, как минимум на 20 книг Ветхого Завета, относящихся ко разным его частям. Кроме того, ясно то, что Павел распространяет богодухновенность на каждое слово Писания. Яркий примером является Гал. 3:16.

Важно отметить контекст 2 Тимофея, где явно видно, что речь идет о Священных Писаниях Израиля. Канон Нового Завета еще только формировался. Однако, по представлениям Павла, его собственное учение, как и учение других апостолов, записанное либо устное, обладает тем же авторитетом, что и Бог, Христос, Святой Дух или Писания Ветхого Завета (1 Фес. 2:13, 1 Кор. 14:37, Гал. 1:8-9, 2Кор. 13:3). При чем этот авторитет исключителен (Гал. 1:9). Потому можем сделать вывод, что богодухновенность распространяется на Новый Завет также.

Богодухновенное Писание «полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности». Это утверждение делает Писание авторитетным и достоверным.

Писание говорит с божественным авторитетом и так, что ему можно доверять, но с какой целью и о чем именно оно говорит? Оно говорит, чтобы «умудрить во спасение». «да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен». Однако есть множество различных тем, которых Писание касается для того, чтобы достигнуть поставленных целей. Оно говорит о доктрине, о Божественных обещаниях, предсказаниях, этических принципах и моральных императивах и об истории. И когда оно говорит о чем-либо его утверждения достоверны.

Здесь мы вновь видим акцент, который делается на истории Священного Писания, событиях которые в нем описаны. Павел подчеркивает, что история священного Писания подлинна. Библейские нарративы рассматриваются как подлинные. Примером выступает происхождение мира, человека, греха и смерти. Павел многократно обращается к отдельным событиям из жизни патриархов, особенно Авраама. Он также подробно рассматривает события Исхода. Он указывает на то, что именно сами события носят характер откровения. История Авраама указывает на спасение только верой, а различение между Исавом и Иаковом на божественное избрание.  Кроме того, он подчеркивает то, что эти история достоверна, хотя, конечно и не писались согласно стандартам современной историографии.  Например, часто используются приблизительные и символические числа, не все участники событий упоминаются и так далее. Какую тему Писание не избрало бы для того, чтобы достигнуть своих целей – оно достоверно. Через него к человеку говорит Бог, который «не может лгать».

11. б. 2 Пет. 1:19-21

 К Писанию следует обращаться, потому что оно от Бога.  1 Пет. 1:10-12 говорит о том, что как пророки, так и апостолы были движимы Святым Духом в проповеди Евангелия страданий Христа. Он относит к писаниям и послания Павла (2 Пет. 3:15-16).

21 стих учит двойному авторству Писаний.  Здесь же указывается на связь между богодухновенностью и непогрешимостью. Действие Святого Духа в на пророков уникально. Нафан мог ошибаться, когда говорил сам, но передавал послание Господа, когда был движим Духом. В последнем случае пророки ожидали от людей, даже от царей, беспрекословного подчинения посланию. Следует сослаться на Ис. 55:11, где указывается что слово Божье достигает своих целей.

В категорию «пророки» входят не только пророки, но Петр ссылается и на Псалмы и на этическое учение Ветхого Завета. Равным авторитетом обладают и писания Моисея. Нет сомнений и в подлинности ветхозаветных историй. Благодаря действию Святого Духа, Писание можно назвать словом Божьим. Важно отметить, что заявления Петра о пророческом слове напрямую относится к Священному Писанию, потому что не было другого способа, каким бы пророки говорили к самому Петру и к его читателям. Причем, если Павел говорит, что все Писание вдохновенно, то Петр говорит – что никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой. Нет Писания, которое не от Бога. То, что Павел провозглашает утвердительно, Петр передает в отрицательной форме.

Библия – человеческая книга, она была написана людьми, а не упала с неба. Стиль, словарь, культура автора отображены в ней. Послание не только Божье, но и их послание.

11. в. Мф. 5:18

Иисус не ограничивает понятие «закон» только писаниями Моисея, но очевидно включает в него и пророков. Речь идет обо всем Ветхом Завете. Ни одна йота не прейдет – ни малейшая деталь ни окажется не сбывшейся, или не потерпит неудачу. Он также провозглашает текст достоверным и авторитетным даже в мельчайших деталях. Такое отношение Иисуса к тексту подтверждается его полемикой с фарисеями (Мф. 22:29-32). И здесь можно смело говорить о безошибочности.

Говоря о йоте и черте Иисус не двузначно ссылается именно на Писание, делая авторитетным, достоверным, не способным потерпеть неудачу именно его. Послание Писания обладает этими качествами. Его отношение к пророчествам (например, Мф. 26:53-54) подтверждают те качества, которые Он придает Писаниям. Они должны сбыться, они достоверны и авторитетны.

Речь все же идет о послании Писания, а не о Писании, как энциклопедии знаний. Именно послание достоверно и авторитетно, не может не исполниться. Именно послание передано в Писании точно до йоты и черты, а значит безошибочно.

Иисус делает подобное утверждение о Своих собственных словах (Мф. 24:25). И, однако, исполняя Свое пророческое служение, Он говорит тем же Духом, Который был и на пророках (Лук. 4:18, Мк. 12:34). Потому Его слова достоверны.

4. Ин. 10:35

Исследуя этот отрывок можно подчеркнуть, что Писание, как постоянное, литературное воплощение искупительного самораскрытия Бога людям в истории является нерушимым,  надежным и достоверным. Эти же характеристики распространяются и на его литературную форму.

Выводы

1) Без сомнения связь между богодухновенностью и непогрешимостью подтверждается свидетельством самого Писания. Они принимали и подтверждали полную достоверность Писаний, исходя из того, что они богодухновенны (Павел), написаны пророками, движимыми Святым Духом (Петр). Так как они происходят от Бога, то они не вводят в заблуждение, они достигают своих целей, они безошибочно передают Божье послание. При этом, они достоверны во всех темах, которых бы не касались ради своих целей, и также в своей форме, в которую облагают свое послание. То что Павел говорит утвердительно, Петр утверждает в отрицательной форме. Когда Писание утверждает нечто или говорит о какой-либо теме, оно делает это безошибочно.

2) Эта уверенность распространяется на все Писание, как на Ветхий, так и на Новый Заветы. Все Писание от Бога, нет Писания не от Бога.

3) богодуховновенность Писания, как общая, так и вербальная. Она без сомнения распространяется как на Писание в целом, так и на каждое слово. Точно также и достоверность или непогрешимость Писания, а значит и его безошибочность.

4) потому мы не можем различать между словами и частями Писания, как между более или менее непогрешимыми. Писание не дает нам критерия, по которому мы могли бы делать это. Кроме того, вербальное вдохновение не позволяет нам этого делать.

5) богодухновенность придает Писаниям цель (2 Тим. 3:15-16), тем не менее, достигая поставленных целей, Писание касается самых различных тем, что не позволяет ограничить достоверность лишь вопросами спасения.

6) Подтверждается органический характер богодухновенности. Библия остается в полноте человеческой книгой, написанной людьми с их уникальными взглядами, целями, предпосылками, особенностями. Однако особое действие Святого Духа обеспечивает целостность Библии и сохраняет ее послание и ее литературную форму достоверными, непогрешимыми.

     Мы не видим никаких противоречий в утверждениях Писания с доктриной безошибочности, которую представили выше.

Заключение

Мы рассмотрели доктрину безошибочности, которая была сформулирована принстонскими богословами Б. Уорфилдом и А. Ходжем. Мы видим, что в общем эта же доктрина признавалась и признается многими уважаемым евангельскими богословами и имеет много общего с Чикагским Заявлением о безошибочности Библии (1978) и другими богословскими документами. Она по праву может быть названа «изначальной» доктриной и потому всем заинтересованным сторонам полезно знать ее суть.

Изначальная доктрина безошибочности тесно связана с доктриной богодухновенности тех же богословов и, с одной стороны, является неотъемлемой ее частью, с другой стороны вытекает из нее. Безошибочность – это смелое и твердое утверждение истинности Священного Писания. Писание есть то, что Бог возжелал нам дать как безошибочную запись Своего откровения. Оно есть истинное и достоверное слово Бога к нам, и потому оно есть истина. Оно – истина в своей полноте и истина во всех своих частях. Оно точно не ложно ни в целом, ни в какой-либо своей части. Оно истинно во всем, что утверждает, и в этих утверждениях нет ошибок. Писание в своих изначальных рукописях безошибочно.

Безошибочность нельзя отделить от непогрешимости и достоверности Писания. Безошибочность не подразумевает научную точность и буквализм Писаний и не делает их научной энциклопедией, не превозносит значение человеческого разума. Безошибочность сама по себе не позволяет избежать трудностей в изучении Писания, не устраняет напряжения в отношении с наукой, не устраняет, но утверждает необходимость историко-грамматического исследования Писания. Безошибочность означает скромное преклонение перед авторитетом Писания и отказ судить о его истинности на основании человеческого разума. Безошибочность подтверждается самим Писанием.

Список использованной литературы

1.   Merric J., Five Views on Biblical Inerrancy – Zondervan, 2013

2.   Harris H., Fundamentalism and Evangelicals – Oxford, 2008

3.   Carson, D. A., & Woodbridge, J. D. (1992). Scripture and truth . Grand Rapids, MI: Baker Book House

4.   Van der Meer,  Infallibility and Inerrancy in the Canadian and American Reformed Churches -  Reformed Academic, 3 April 2013

5.   Geisler N., How should we define biblical inerrancy? - http://defendinginerrancy.com/define-biblical-inerrancy/

6.   Rogers, Jack Bartlett., and Donald K. McKim. The Authority and Interpretation of the Bible: An Historical Approach. San Francisco: Harper & Row, 1979.

7.   Hodge A., Warfield B. Inspiration – 1881 - http://www.bible-researcher.com/warfield4.html

8.   Warfield B., The Inspiration and Authority of the Bible

9.   Warfield B., Inspiration  - http://www.bible-researcher.com/warfield3.html

10.               Gaffin R., Old Amsterdam and Inerrancy? - San Francisco: Harper & Row, 1979

11.               Frame J., Is the Bible inerrant? - http://frame-poythress.org/is-the-bible-inerrant/

12.               Hunt, J, “Bavinck and the Princetonians on Scripture: a difference in doctrine or defense?” - JETS 53/2 (June 2010)

13.               “Infallibility and Inspiration in the light of Scripture and Creeds”  - CRC, 1961

14.               Sproul R. C., Explaining inerrancy: a Commentary – 1980, ICBI – с. 13

15.               Piper J., How Are the Synoptics “Without Error” – 1976 - http://www.desiringgod.org/articles/how-are-the-synoptics-without-error