«Путь уже пройденный» (1): период до Константина Великого

Слова «маргинальность» и «основная тенденция» характеризуют положение церкви Христовой и христиан в мире. Ранняя христианская церковь занимала маргинальное положение. Сначала ее воспринимали как иудейскую секту, и церковь продолжала формировать свою сущность в зачастую враждебной по отношению к ней Римской империи. Христианство было незаконной религией, и относились к нему с презрением. Христиан воспринимали как угрозу единству и процветанию империи и поэтому подвергались дискриминации. Иногда будучи преследуемы открыто, но всегда живя в неизвестности, не имея свободы сполна жить по вере, христиане действительно прочувствовали, что значит быть странниками и пришельцами, для которых земная жизнь – это путь к их настоящей Родине. Послание к Диогнету, написанное в конце второго столетия, очень хорошо это отражает: ^[1]

«Христиане не отделены от прочих людей ни страною, ни языком, ни житейскими обычаями. Они не населяют где-либо особенных городов, не используют какого-либо необыкновенного наречия и ведут жизнь ничем не отличную от жизней других людей (…). Следуя обычаям тех жителей в одежде, в пище и во всем прочем, они тем не менее ведут удивительный и поистине невероятный образ жизни. Живут они в своем отечестве, но как пришельцы; имеют участие во всем как граждане и все терпят как чужестранцы. Для них всякая чужая страна есть отечество и всякое отечество – чужая страна.

Они вступают в брак, как и все, рождают детей, но не бросают их. Они имеют трапезу общую, но не общих жен. Они во плоти, но живут не по плоти. Находятся на земле, но суть граждане небесные. Повинуются постановленным законам, но своею жизнью превосходят самые законы. Они любят всех и всеми бывают преследуемы»^[2].

В Деяниях святых апостолов рассказывается о путешествиях апостола Павла с его соработниками Тимофеем и Титом, их проповедях иудеям и язычникам, благовестии и насаждении церквей. Ранние источники также содержат сведения о путешествиях других апостолов. Говорится, что Фома отправился в Индию, Иаков, брат Иисуса, – в Испанию, а Андрей – на восток (предание говорит, что он был на киевских холмах). Но есть очень мало доказательств того, что в послеапостольский период христианская вера распространялась именно таким образом. Главное, что мы видим в ранних источниках, – то, что церковь росла, прежде всего, через христианские домашние общины и личные отношения. Отчасти это происходило по причине преследований, из-за которых открытое благовестие было невозможно. Кроме того, церкви с опаской принимали новых людей в члены общины, так как те могли быть «чужаками», шпионами.

«Путь уже пройденный» (2): Константин и Corpus Christianum (христианский мир)

После того как Константин стал императором, преследования церкви прекратились; постепенно она занимала все более и более привилегированное положение. В 391 году христианство даже стало официальной религией Римского государства. Для того чтобы подниматься по карьерной лестнице на государственной службе, вы должны были стать христианином! Это значит, что начиная с четвертого столетия в церкви возникла абсолютно новая ситуация, когда она уже не состояла из относительно небольшой группы людей, которые были готовы отдать свою жизнь за веру. Люди массово начали приходить в церковь! Будучи изначально группой людей, ведущих очень необычный образ жизни, теперь церковь стала государственным институтом. Когда Константин пришел к власти, лишь 10 % населения были христианами. К концу четвертого столетия это цифра составляла уже 50 %. Постепенно появилась новая (религиозная) цивилизация, которую позже часто называли «христианский мир».

Христианизация уже перестала быть «естественным процессом», когда люди приходили в церковь, заинтересовавшись ею. Теперь обращение часто было формальным или даже принудительным.

Мы должны понимать, что сначала христианство появилось в городах и затем медленно распространилось в их окрестности (в сельскую местность)[4]. Начиная с четвертого столетия Евангелие в основном проповедовалось в городах – представителям высшего класса и богатым людям. Идея заключалась в том, чтобы они, в свою очередь, обратили в христианство своих рабов и слуг[5]. Руководители церкви, такие как Цезарий Арльский, разрабатывали стратегии не только для «христианизации» людей, но и для обращения их из язычества. Обращение в христианство главным образом происходило путем приказа и убеждения. Но «выбивание» из людей язычества в основном «производило разрушительный эффект, будучи навязано населению, не имевшему никакого желания (обращаться в христианство)»[6].

«Подвергайте наказанию тех, кто виновен (в языческом поклонении), решительно предупреждайте их, строго порицайте. И ежели они не исправляются, то бейте их, если у вас есть власть, а коль и это не приводит к улучшению, остригайте их волосы. Но если и при этом они продолжают настаивать на своем, то пусть будут закованы в кандалы, чтобы те, кого не может удержать Божья благодать, были удержаны цепями (Проповедь 53.2)»[7].

Князья и правители Европы считали, что для их народа самым лучшим будет обращение в христианство. Они хотели стать частью христианского мира с его относительно высоким уровнем культуры и цивилизации. Именно это произошло с франками и англо-саксами.  Затем позже подобное произошло в Венгрии и Киевской Руси – государстве, центром которого был Киев. Карл Великий и другие правители-христиане также распространяли христианский мир с помощью силы, одновременно увеличивая территории своих владений. Безусловно, есть примеры монахов, распространявших благую весть и служивших людям, таким был, например, Беда Достопочтенный. На Востоке у нас есть пример Кирилла и Мефодия, которые приложили много усилий для установления отношений с людьми. Тем не менее основная модель христианизации была построена по принципу «сверху вниз» – через князей и власти.

Такая политика привела к коренному изменению сущности церкви и понимания того, что значит быть христианином. В таких новых условиях «обращение» часто происходило не по доброй воле и по этой же причине может считаться неполным, что особенно проявилось в жизни обычных людей. Людей называли христианами, но в сердцах своих многие из них оставались язычниками. Языческие храмы и священные деревья могли быть разрушены, но сама структура язычества часто оставалась нетронутой и, более того, была представлена в церкви. Особенно это видно в ритуалах похорон, погребений и всех видах языческих праздников, которые были «христианизированы».

«Путь уже пройденный» (3): современный период

Сейчас мы «перепрыгнем» в XVI столетие. В период Средневековья предпринимались попытки обращения мирян в веру. Например, это происходило через проповеди на родном для людей языке, через служение монахов, но результаты этого были несущественные. Одна из причин этого состояла в различии между духовенством и мирянами. Католическая церковь не ставила перед собой цель обращать мирян в личную веру во Христа. Большинство людей не были научены чтению, а если и были, то читать Библию им не разрешалось. Они не могли полноценно участвовать или даже понимать литургию. Более того, возможность заплатить за свои грехи с помощью приобретения индульгенции значительно подорвала как личную, так и общественную мораль.

Реформацию можно рассматривать, как важную попытку изменить эту ситуацию. Проповедь на родном (национальном) языке стала стандартом в протестантских церквях. Перевод Библии Лютером, многочисленные катехизисы и богословские книги, написанные для мирян, изменили ситуацию к лучшему. Римско-католическая церковь также прилагала усилия для наставления мирян. Кроме того, нам необходимо принимать во внимание, что Реформация в большинстве случаев была «повелительной Реформацией», при которой сохранился средневековый подход «сверху вниз». Принцип «cuius regio eius religio» («чья страна, того и вера») очень четко это иллюстрирует. Даже в протестантских странах результаты такого подхода были далеки от желаемых. Всего лишь одного взгляда на появившиеся в следующие века книги и проповеди пуритан и пиетистов достаточно, чтобы в этом убедиться.

Однако в XVI столетии появилось новое «испытание», с которым столкнулись как протестанты, так и католики: Просвещение[8]. Мы видим зарождение новой эпохи, которая называлась «модерн». Философы и ученые начали подвергать сомнению авторитет церкви и Библии. Вера в чудеса и в Бога, который активно участвует в делах мира, становилась неприемлемой для все большего количества людей. Это привело к разложению христианского мира изнутри. Фасад corpus Christianum (христианского мира) часто оставался нетронутым, а это означало, что большинство европейцев считали себя христианами. Но особенно в XX столетии реальность становилась все более и более очевидной. Несколько изменив слова атеиста Ницше, мы можем сказать: по всей Западной Европе мы видим огромные церкви и соборы, но чаще всего они представляют собой всего лишь монументальные надгробия христианского мира.

Когда-то, много лет назад... я изучал голландский язык и литературу в университете города Утрехта. Одним из моих любимых предметов была литература Средневековья. Безусловно, литература того периода находилась под значительным влиянием христианства; почти во всех текстах были ссылки на людей и истории из Библии. Но я осознал, насколько светским стал наш мир, когда на уроке одна из студенток подняла руку и спросила: «А кто такая эта Мария, о которой написано на третьей странице?» То, что Мария была матерью Иисуса, также ничего ей не сказало.

Христианская вера стала маргинальной в большей части Западной Европы. В Южной и Восточной Европе, а также в Украине фасад христианского мира все еще остается нетронутым. Люди ходят в церковь на Рождество и Пасху, проводят обряды крещения, венчания, погребения, а представители церкви все еще имеют определенный авторитет в обществе. Все эти моменты можно использовать для проповеди Евангелия. Но трагизм ситуации, как и в Западной Европе, состоит в том, что большинство людей, называющих себя христианами, не понимают сути христианской веры. Несмотря на то что христианство остается частью традиции и культуры, библейская личная вера часто отсутствует.

В данный период церкви реформатского вероисповедания проходят через сложные времена. И причина не просто в том факте, что мы маргинализированы (вытолкнуты на обочину). Мое впечатление, исходя из того, что я вижу и слышу в Нидерландах, таково: вполне вероятно, что у нас есть проблема с осознанием сущности наших церквей, и это препятствует тому, чтобы наши общины были на самом деле привлекательными, миссионерскими. Многие люди в Нидерландах считают, что церковь – это некий продукт, срок годности которого уже закончился. Он больше не подлежит продаже.

Недавно я разговаривал с молодой парой из реформатской церкви (освобожденной). Оба эти человека – члены церкви, действительно серьезные христиане. Они собирались переезжать в другой город. Я поинтересовался об их выборе церкви на новом месте жительства, и вот что они мне ответили: «Мы хотим ходить в церковь, которая была бы рядом с домом, потому что если она будет далеко, то мы не сможем посещать ее регулярно; также там должно быть много молодежи нашего возраста, иначе мы не будет чувствовать себя комфортно; а еще в этой церкви должно быть хорошее прославление».

Люди цитируют те отрывки Писания, которые их вдохновляют. Они говорят о водительстве Святого Духа – и затем ведут себя так, будто они новообращенные христиане. Молодые христиане часто испытывают антипатию к богословию и преданиям. Для многих реформатское вероисповедание перестало исполнять функцию характеристики/маркера христианской сущности[9]. Вместо этого появилась жажда переживаний, чрезмерное стремление к общению. Других людей привлекает более «материальная/осязаемая» религия, где акцент делается на литургии и таинствах. В результате люди быстро переходят из одной церкви или деноминации в другую в поисках той церкви, которая сможет восполнить их нужды.

Какие уроки можно извлечь из прошлого?

Вместо того чтобы жаловаться на текущую ситуацию в наших церквях, я бы хотел, чтобы мы задали себе один вопрос. Посмотрите на уже пройденный путь: возможно ли научиться чему-то на основании произошедшего в прошлом? Когда мы смотрим на раннюю церковь, что из ее истории может стать источником ободрения для наших церквей, чтобы продолжать нести свет Евангелия?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, сначала я хотел бы задать еще два вопроса:

1. Что делало христианство привлекательным или непривлекательным в первые века? Что способствовало ее росту?

2. Что было необходимо для того, чтобы стать христианином в ранней церкви?

1.Что делало церковь привлекательной в первые века? ^[10]

Не отрицая и не преуменьшая значение Божьего водительства во всей истории, было бы полезно задать этот вопрос с сугубо человеческой точки зрения: что именно привлекало людей в христианской вере, что было для них убедительным?

А. Христианское мировоззрение предоставило ответы на вопросы, связанные с жизнью, смертью, искуплением и прощением нашей вины и греха. Когда разражались эпидемии, христиане предлагали объяснение, связанное с Божьей волей и водительством в жизни людей. Для многих людей христианский ответ был более убедительным, чем популярный тогда фатализм («боги молчат...»). Христиане утешали людей в периоды отчаяния. Христианская вера в воскресение и вечную жизнь давала людям надежду (1-е Кор. 15:12 и далее, 1-е Пет. 1:20 и далее).

Б. Христианский стиль жизни и нравственность значительно отличались от часто аморальной жизни, распространенной в армии, при дворах, а также проявлявшейся в ритуалах мистических религий (Еф. 2:1 и далее; Еф. 4:17–32). Из обвинений, предъявляемых христианам, становилось очевидным, что их не обвиняли в преступлениях против общества, в коррупции или аморальности.

В. Забота о социальных нуждах. Христиане проявляли такую заботу часто под руководством диаконов. Они помогали бедным людям, социально уязвленным и узникам – как мученикам, так и прочим. В ранние века эпидемии представляли собой огромную угрозу для государства и общества. В середине второго столетия, в период правления императора Марка Аврелия, разразилась чума, которая унесла жизни трети населения. Христиане много заботились о больных, и это производило на людей глубокое впечатление (Матф. 25:35 и далее).

Г. Гостеприимство в отношении как христиан, так и нехристиан было поразительной чертой христианской жизни. Христиане понимали, что сами они – пришельцы и странники в этом мире. Но, принимая странников, они также принимали Христа (Матф. 25:35; Евр. 11:13–14 и 13:1–2)^[11].

Д. Значительную силу представляла собой христианская общность. Христиане помогали и поддерживали друг друга – и это характеризовало уже первую общину в Иерусалиме (Деян. 2:41 и далее). Те, кто присоединялся к церкви, находили в ней новую семью с четкими общими убеждениями и ценностями.

Иустин Мученик:

«(…) Мы прежде находили удовольствие в любодеянии, ныне же любим одно только целомудрие; прежде пользовались хитростями магии, а ныне предали себя благому и никем не рожденному, вечному Богу; прежде мы более всего заботились о сникании богатства и имения, а ныне и то, что имеем, вносим в общину и делимся со всяким нуждающимся; прежде друг друга ненавидели и убивали и не хотели пользоваться одним очагом с иноплеменниками, по разности обычаев, ныне же, по явлении Христовом, живем вместе дружно и молимся за врагов наших...»^[12]

Е. Мученичество и христианское свидетельство во время гонений и истязаний поражали окружающих людей. Греческое слово «martyreoo» буквально значит «свидетельствовать, показывать»! Мучеником называли того, кто свидетельствовал о Христе! (Луки 12:9; 2-е Тим. 2:12; Откр. 2:13). Часто публичная казнь мученика приводила еще больше людей ко Христу – не только потому, что они понимали: эти христиане были невиновны, но также и потому, что люди видели: Бог был с этими людьми в часы их страданий.

Тацит:

«Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах, или же обреченных на смерть в огне с наступлением темноты поджигали ради ночного освещения. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады, где в это же время устроил цирковое представление, во время которого сидел среди толпы в одежде возничего или правил упряжкой, участвуя в состязании колесниц. И хотя на христианах лежала вина и они заслуживали самой суровой кары, все же эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не для общественной пользы, а вследствие кровожадности одного человека (Нерона)»^[13].

Вывод: что привлекало людей в раннюю церковь, так это настоящие и искренние свидетельства христиан. Христиане жили «прозрачной» жизнью. Им нечего было прятать, потому что Бог видит все. Они не только верили в то, о чем говорили, но и жили согласно своим словам. Тот факт, что они были странниками и пришельцами в этом мире, не отделял их от самого мира, но был стимулом к проявлению любви к братьям и сестрам, а также людям, окружавшим их. Это побуждало их принимать практическое, живое участие в жизни мира.

Однако ранняя церковь подвергалась преследованиям и дискриминации. По какой же причине? Что сделало раннюю церковь объектом презрения и даже ненависти?

А. Христиане не принимали участия, отгораживались от греческой культуры и стиля жизни, потому что и эта культура, и этот стиль жизни зачастую были связаны с язычеством; такая ситуация сложилась, например, с гильдиями (торговыми корпорациями), см.: 1-е Кор. 10:14–22; Откр. 13:11–18. По этой причине христиане часто не имели возможности полноценно участвовать в «социальной жизни». Вследствие этого их обвиняли в «ненависти к человеческой расе» (Тацит).

Б. У христиан был другой стиль жизни – другая сексуальная мораль, другие способы ведения бизнеса, иной подход к семейной жизни, абортам, эвтаназии, другой взгляд на смерть и жизнь после смерти. Для язычников все это часто выглядело глупым и оскорбительным.

В. Интеллектуалы презирали христиан за то, что последние претендовали на то, что только они знают истину. Интеллектуалы возмущались: несмотря на то что у христиан нет образования и они не располагают знаниями, они все равно думают, что располагают ответами на глубочайшие философские вопросы – те вопросы, над которыми философы размышляли веками! И все равно христиане продолжали утверждать, что «нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4:12)[14].

Вывод: церковь презирали потому, что христиане были «другими», придерживались старомодных взглядов и претендовали на знание «истины». Я думаю, что в этом смысле мы ближе к ранней церкви, чем нам хотелось бы в этом признаться:

-   мы не можем рассчитывать, что те неверующие, с которыми мы разговариваем, обладают какими-то религиозными знаниями; хотя они и могут быть знакомы с христианской архитектурой или идеями христианства, все же основные знания о Боге или Библии зачастую у них отсутствуют;

-   «претензия» на обладание исключительной истиной, которая унаследована в личности и труде Иисуса Христа, – сегодня это противоречит культуре, как было и в период ранней церкви, которая жила в греческом культурном окружении;

-   христианское мировоззрение с его четким убеждением относительно таких вопросов, как сотворение и Божественное провидение, с его библейским отношением к сексуальной чистоте, гомосексуализму, абортам и эвтаназии считается устаревшим; а иногда такого мнения придерживаются и люди в церкви.

2.Что в ранней церкви означало «обращение»?

Сейчас мы подошли к самой важной части того, что я хотел сегодня сказать. И хотя, рассматривая историю ранней церкви, мы могли увидеть некоторые параллели, все равно даже сейчас мы можем сказать: сегодня мы живем в другое время.

Однако в основании следующего вопроса лежит более общее понятие: что значило стать и быть христианином в ранней церкви? Если мы исповедуем, что верим в одну святую «кафолическую» (вселенскую) христианскую церковь, тогда должен быть момент признания. Есть много вопросов, которые уместны при представлении Евангелия:

- что делает человека христианином? крещение, вера, знания, стиль жизни? Сколько «достаточно» для того, чтобы человека можно было назвать христианином? Когда мы можем назвать страну или цивилизацию христианской?

-что именно получают и воспринимают новообращенные? Какие наставления, знания или обучение даются им? Какая модель христианской жизни была представлена им и что требуется от них в контексте этой христианской жизни?

-каковы ожидания потенциальных новообращенных? Часто миссионеры сталкиваются с «эмпирической религиозностью»: люди думают об обращении в христианство, ибо верят, что это принесет им материальные или другие выгоды в этом мире[15].

Сейчас я хотел бы свести все эти вопросы к одному простому: что такое обращение?

Слова «epistrophe»,  «metanoia» и «conversio» означают изменение – изменение убеждения, но также, что предельно ясно, и изменение поведения и принадлежности[16].

Это замена пути, по которому мы идем сейчас, на другой путь. Пункт назначения нового пути – спасение. А спасение – это встреча с Христом, жизнь в общении и единении с Ним. Кроме того, это значит быть присоединенным к телу Христову, к церкви. Новообращенные «перерождались», вступая в новые отношения и новый круг обязанностей, обретая новые ценности; они получали новый статус в новом обществе[17].

Алан Крейдер писал: «Задачей обращения было полностью изменить образ жизни и систему ценностей». Он определяет следующие элементы как крайне важные для того, чтобы понять суть обращения в раннем христианстве: убеждение, принадлежность, поведение, переживание и ритуалы (например, таинства)^[18].

И хотя фактически все эти элементы играют определенную роль в момент обращения, со временем соотношение между ними изменилось. Некоторыми из них пренебрегли, некоторым уделили слишком большое внимание, а некоторые почти исчезли. Я бы хотел проиллюстрировать этот процесс.

А. Убеждение

С самого начала церковь заботилась о наставлении новых членов церкви, предлагая им «катехизические наставления». В слове «katechoos» содержится слово «echo» («эхо»). Божье слово должно быть «эхом» (повторяться) не только в разуме, но также и в жизни слушателя. Мы видим упоминание о катехизических процедурах в так называемом Апостольском предании, документе III столетия, который, по всей видимости, отражает то, что практиковалось в западной церкви[19].

Первое, на что мы обращаем внимание, – это то, что ранняя церковь не была «чуткой к ищущим». После преследований в период правления Нерона церкви с большой осторожностью принимали новых членов. Длительность периода катехизации варьировалась в зависимости от местности, где находилась церковь, – обычно он составлял три года, иногда дольше. Целью катехизации было не просто наставление, но трансформация (преобразование). Вот как это изложено в Апостольском предании: «Если же кто усерден и совершает добрые дела, то пусть принимается во внимание не время, а само поведение, которое только и должно обсуждаться».

На протяжении первых столетий не было четко определено содержание обучения для катехического периода[20]. От отцов церкви, таких как Иустин и Ириней, мы узнаем, что читали и толковали главные моменты Нового и Ветхого Завета как повествование об истории спасения. Во многих поместных общинах процесс катехизации занимал несколько лет[21]. Объяснение Символа веры и значения таинств (mysterium) происходило только в самом конце этого процесса, непосредственно перед крещением. Интересно наблюдать, что со временем изменились как порядок, так и основные акценты обучения. В первые века, когда церкви грозили преследования, этика (нравственность) была очень важна: «истина в душе» и «святость в теле» были неразделимы[22].

Когда христианство стало государственной религией, все больше внимания стали уделять научению, а сама христианская жизнь отошла на второй план. Катехизические наставления Григория Нисского содержат почти полное систематическое богословие. Но этике (нравственности) он уделяет совсем немного внимания – дал лишь общие комментарии относительно прелюбодеяния, богатства, почитания родителей. Августин также придавал огромное значение обучению. Если же он и говорил об этике (нравственности), то особое внимание уделял сексуальной чистоте. После шестого столетия катехизическое наставление в церкви практиковалось все реже и в меньших объемах.

Б. Поведение

И в этом случае Апостольское предание предоставляет интересную информацию[23]. Прежде всего, новых людей должен был представить «спонсор/гарант» – член общины, который брал на себя ответственность за нового человека и который должен был сопровождать его на протяжении всего периода катехизации[24].

После беседы со спонсором/гарантом кандидатов тщательно проверяли: «готовы ли [кандидаты] к слушанию Слова». Для того чтобы узнать это, спрашивали об их мотивации, семейном положении, делах и занятиях. Например, если у кандидата была запрещенная профессия, например, он был владельцем публичного дома, или наездником, который соревнуется и идет на публичные состязания, или желающим стать воином, или языческим жрецом или стражем идолов, то он должен был оставить свое ремесло/занятие, в противном случае его лишали возможности быть катехуменом. Считалось, что только те люди,  которые придерживались этих фундаментальных принципов в своей жизни, могли понять учение.

Во время катехизации люди должны были научиться отказываться от своих прежних ценностей и образа жизни. Говоря кратко, целью была «ресоциализация».

Апостольское предание говорит: «Пусть исследуется их жизнь: жили ли они честно, пока были катехуменами, почитали ли вдов, посещали ли больных, совершали ли добрые дела? И если те, которые поручились за них, засвидетельствуют о каждом: «Он поступал именно так», то пусть слушают Евангелие».

Основная мысль здесь такова: становление христианином было постепенным процессом, который происходил в общине в рамках общения с другими верующими. Благодаря жизни среди других христиан изменялся подход к жизни и мышление новообращенных! Таким образом, началом было не «решение» веры, но желание принадлежать к общине и жить в общении с другими верующими.

Но с приходом свободы и на Западе, и на Востоке радикальное изменение жизни перестало быть таким важным, как раньше. Например, в Сирии составители Апостольских постановлений пошли на компромисс относительно радикальных высказываний Иисуса: после фразы «ударившему тебя по щеке подставь и другую» следует комментарий: «Не потому, что месть – это зло, а потому, что терпение более почетно»[25].

В. Принадлежность

Люди, которые приходят ко Христу, должны стать членами тела Христова, общины. Мы можем представить себе, что это было чем-то абсолютно иным для людей, живших во времена преследований христиан, когда над ними публично издевались и казнили, – иным по сравнению с тем, что это было для людей, которые жили в период правления Константина Великого и позднее, когда людей даже заставляли принимать христианскую веру. Как мы увидели, ранее обращение означало ресоциализацию. Процесс наставлений и катехизации был долгим. Проходило несколько лет, прежде чем новообращенные принимали крещение, начинали участвовать в молитве верных, получали святое лобзание, допускались к Вечере Господней.

Почему процесс катехизации был таким долгим? Говоря коротко, потому что:

1.  От прежних привычек сложно отказаться;

2. Необходимо «поработать» с плохим богословием;

3.  У церкви есть враги;

4. Ученичество имеет свою цену[26].

После того как церковь стала «основной тенденцией» общества, значение обращения изменилось. Обращение как личная посвященность Христу и церкви стало «вторым этапом», предназначенным не для обычных людей, но для монахов и святых отцов. Теперь людям было легко стать «катехуменами». Это было обязательным элементом их карьеры и характеристикой жизни римского гражданина. Для того чтобы служить императору, человек должен был быть связан, по крайней мере формально, с христианской церковью. Однако такое новое поколение катехуменов не готовилось к крещению, а также не принимало участия в классах по катехизации. Их называли христианами, но многие из них просили о крещении лишь на смертном одре, потому что считали, что таким образом смогут получить максимальную пользу от очищающего эффекта таинства[27]. Безусловно, были и другие люди, которые со всей серьезностью готовились к крещению – так же, как и во времена ранней церкви, – но количество таких людей сокращалось. Следующим шагом стало крещение младенцев: если ранее оно преподавалось только в христианских семьях, то сейчас это стало христианской рутинной практикой для всех младенцев, от родителей которых уже не требовалась личная вера или посвящение Христу. Принадлежность уже не была связана с убеждениями и поведением. Церковь, которая начиналась как церковь нескольких, стала государственной церковью, «corpus permixtum» («смешанной общностью»), к которой принадлежали все, при этом не беря на себя ответственность за то, чтобы жить христианской жизнью.

Завершающие тезисы: есть ли что-то, чему мы можем научиться?

Вообще говоря, я думаю, что «целостный подход» к обращению является очень полезным и соответствует учению Библии. История четко показала, что как только начинают отпадать определенные аспекты обращения, в церкви начинается разложение. Я хотел бы перечислить несколько тезисов, которые помогут нам поразмыслить над положением наших церквей в этом мире:

1. Понимание обращения в значении «трансформации» (преобразования) и «ресоциализации» поможет избежать индивидуалистического подхода к благовестию и катехизическому наставлению. Часто можно услышать такие выражения, как «люди приходят ко Христу» или «спасаются». У меня нет причин сомневаться в истинности этого, но иногда складывается впечатление, что после того, как люди «пришли ко Христу», уже не имеет значения, в какую церковь они ходят. Я считаю, что таким образом аспекты убеждения и принадлежности отделяются друг от друга. Что не принимается во внимание, так это важность церкви как видимого тела Христова, столпа и утверждения (основания) истины (1-е Тим. 3:15);

2. Несмотря на то что не было четкого определения содержания катехизического наставления, от таких влиятельных учителей, как Ириней и Оригей, мы слышим, что Писания читались как история Божьего спасения. В реформатской традиции богословие завета учит нас читать Писание, осознавая единство Ветхого и Нового Завета, ведь в этом единстве раскрывается история спасения Богом Своего народа. Я думаю, что чрезвычайно важно читать Писание вместе с новыми членами церкви, и это нельзя заменять чтением какой-либо другой «хорошей литературы» (конечно, не отрицая ценности такой литературы!) (Луки 24:27; 2-е Тим. 3:16).;

3.  Катехизическое наставление в ранней церкви проходило в контексте общины. С обучаемыми людьми работали не только пастырь или благовестник. Был «спонсор» (сегодня мы назвали бы его другом/приятелем), который приводил человека и находился с ним в течение всего процесса представления общине; а община присутствовала во время всех разговоров и обсуждений с новыми людьми. Эти люди таким образом не просто получали информацию о Христе, но были представлены и введены в семью Христову; они уже не были чужими и пришельцами, но становились согражданами святым и своими Богу (Еф. 2:19);

4. Одной из характерных черт нашего времени является индивидуализм. Христианское гостеприимство и общение были отличительными особенностями ранней христианской церкви, созданной по образцу, который отражен в Деяниях, 2:44 и 4:32. Именно в этом и состоит одна из причин успеха «Альфа курса» – имеет место общее принятие пищи и общение! Люди стремятся к общению с другими людьми, которым они доверяют. Вместо того чтобы быть особенностью только «класса для новообращенных», это должно стать задачей всей общины;

5. У христиан первого столетия было сильно развито осознание своей сущности. Их мировоззрение отличалось от других и было основано на убеждении, что Бог – это Благой Творец и что у Него есть план спасения. И они не стыдились прямо выражать и высказывать это;

6. Первые христиане считали себя «странниками и пришельцами, временно проживающими в определенной стране»: они были в мире, но не от мира. Они проявляли любовь к окружающим – к бедным и узникам, вдовам и сиротам. И такой образ жизни даже был критерием для членства в церкви. И хотя я не думаю, что церковь должна укрепляться только через социальные программы, я действительно полагаю, что важно поразмыслить о нашем как христиан отношении к изгоям общества.

[1]   Автор данного послания неизвестен. Иногда предполагают, что его написал Иустин или Ипполит Римский, но не существует прямых доказательств в поддержку этой гипотезы. Существует связь с работой Климента Александрийского Protrepticus (конец II – начало III столетия).

[2]   Послание к Диогнету, гл. 5.

[3]   См., например:

     - Henry Chadwick, The Church in Ancient Society. From Galilee to Gregory the Great. New York 2001;

     - Rodney Stark, The Rise of Christianity. How the Obscure, Marginal Jesus Movement Became the Dominant Religious Force in the Western World in a Few Centuries. Princeton. 1997.;

     - Peter Brown, The Rise of Western Christendom. Triumph and Diversity, AD 200-1000.2^nd edition. Oxford. 2003;

     - E. Glenn Hinson, The Evangelization of the Roman Empire. Identity and Adaptability. Macon, Georgia. 1981.

[4]   Wayne A. Meeks, The First Urban Christians. The Social World of the Apostle Paul. (2^nd ed.). Yale. 2003.

[5]   Ramsay McMullen, Christianity Shaped through its Mission. В работе: Alan Kreider (ed.), The Origins of Christendom in the West, (T&T Clark LTD, Edinburgh-New York), 2001, стр. 97–117.

[6]   William E. Klingshirn, Caesarius of Arles: The Making of a Christian Community in Late Antique Gaul. Cambridge, 1994, стр. 226 и далее. См. также: Ramsay McMullen, Christianizing the Roman Empire.(A.D. 100-400). Yale. 1984.

[7]   Klingshirn, o.c., стр. 239.

[8]   См., например:

     - John Henry, Religion and the Scientific Revolution. In: Peter Harrison (ed.), Cambridge Companion to Science and Religion. Cambridge, 2010, стр. 39–58;

     - Jonathan R. Topham, Natural theology and the sciences. In: Peter Harrison (ed.), Cambridge Companion to Science and Religion. Cambridge, 2010, стр. 59–79;

     - W. Andrew Hoffecker (ed.), Revolutions in Worldviews. Understanding the Flow of Western Thought. Philipsburg. 2007;

     - Stephen Gaukroger, The Emergence of a Scientific Culture. Science and the Shaping of Modernity, 1210–1685. Oxford. 2006.

[9]   См. также: Ronald N. Gleason, Church and Community or Community and Church? В работе: Reforming or Conforming? Post-Conservative Evangelicals and the Emerging Church. Edited by Gary L.W. Johnson and Ronald N. Gleason, стр. 168 и далее.

[10] Stark, Rise, глава 4. См.: the Easter Letter of Dionysius 260; Tertullian, Apology (особенно глава 39);

     Henk Bakker, 'Ze hebben lief, maar worden vervolgd'. Radicaal Christendom in tweede eeuw en nu. Zoetermeer, 2005, стр. 23 и далее; Henry Chadwick, The Early Church. (Penguin), 1993, стр. 54 и далее.

[11] Amy Oden, God’s Household of Grace. Hospitality in Early Christianity. В работе: Ancient & Postmodern Christianity. Paleo-Orthodoxy in the 21^st Century. Ed. Kenneth Tanner & Christopher A. Hall. Inter Varsity Press, 2002, стр. 38–48. См. также: Wayne E. Meeks, The origins of Christian Morality. The First Two Centuries. Yale, 1993, стр. 104 и далее.

[12] Иустин, Апология, I.14; см. также: Meeks, o.c., стр. 84 и далее.

[13] Тацит, Анналы XV 44, 4–5. В работе Родни Старка, Rise, гл. 8, представлена интересная дискуссия о достоверности мученичества. Вопреки мнению многих социологов, считающих, что мученики были мазохистами или психопатами, он отстаивает точку зрения, согласно которой мученичество было «разумным выбором», поскольку верующие очень хорошо знали, что «награда», которую они получат, намного желаннее, чем освобождение от пыток.

[14] Также интеллектуалы основывали свою критику на том, что греческая философия превзошла примитивные древнегреческие мифы. В платонизме греческие философы развили рациональную идею Бога. Интеллектуалы думали, что христиане вернулись к древним мифам, когда слышали их рассказы о Сыне Божьем, ставшем человеком и родившемся от девы, Который творил чудеса, воскрес из мертвых и т. д.

[15] Richard Fletcher, Conversion of Europe, стр. 6 и далее. Здесь представлен краткий обзор этих вопросов в исторически-миссионерском контексте.

[16] Матф. 3:8; Луки 3:8; Деян. 14:15; Деян. 26:20 и др.

     John M. Headley, Conversion in Retrospect. В работе: Calvin B. Kendall, Oliver Nicholson, William D. Philips, Jr. and Marguerite Ragnow (ed.), Conversion to Christianity from Late Antiquity to the Modern Age: Considering the Process in Europe, Asia, and the Americas. USA – Minnesota, 2009, стр. 364.

[17] Thoman M. Finn, Early Christian Baptism and the Catechumenate. Italy North Africa and Egypt. Minnesota, 1992, стр. 3.

[18] Kreider, Conversion and Christendom: an Anabaptist Perspective. Работа представлена в Mennonite - Roman Catholic international Dialogue. December 2000. Сравните также с его ранней публикацией: Kreider, Alan. 1999. The Change of Conversion and the Origin of Christendom. Christian Mission and Modern Culture. Harrisburg, PA: Trinity Press International. У Крейдера элемент «ритуального» не был в структуре, стр. xv и xvi.

[19] Апостольское предание Ипполита. Translated Into English With Introduction And Notes By Burton Scott Easton. par. 16. См. также: Clinton E. Arnold, Early Church Catechesis And New Christians’ Classes In Contemporary Evangelicalism. JETS 47/1 (March 2004), стр. 39–54.

[20] Everett Ferguson, Catechesis and Initiation. В работе: Alan Kreider (ed.), The Origins of Christendom in the West. (T&T Clark LTD, Edinburgh-New York), 2001, стр. 231 и далее.

[21] Harmless, William, Augustine and the Catechumenate. Minnesota. 1995.

[22] Ferguson, Catechesis, стр. 237.

[23] Апостольское предание, o.c. par. 16.

[24] Hinson, o.c., стр. 73 и далее; Alan Kreider, Worship and Evangelism in Pre-Christendom. Cambridge, 1995, стр. 21 и далее.

[25] Alan Kreider, Baptism, Catechism, and the Eclipse of Jesus’ Teaching in Early Christianity, Tyndale Bulletin 47.2 (Nov. 1996) 315–48.

[26] Kreider, Baptism, стр. 318; краткие формулировки смотрите на сайте http://pursiful.com/2011/03/a-case-for-catechesis

[27] См. также: Ferguson, Baptism in the Early Church, стр. 617 и далее.