Роб ван Хаувелинген
Подлинность Второго послания апостола Петра: проблемы и возможные решения
Краткий обзор
В современном научном мире Второе послание Петра считается произведением, которое не принадлежало перу апостола, а было создано под его именем. Однако, оценивая семь основных проблемных аспектов, на которые обычно указывают в данном контексте, в этой статье мы попытаемся показать, что ни один из них не является неопровержимым доводом. (1) Это послание адресовано тем же, кому предназначалось и первое послание, а именно христианам в Малой Азии. (2) Документ написан как духовное завещание Петра. (3) Автор послания подписывается именем собственным – Симеон. (4) Послания апостола Павла во Втором послании Петра сравниваются с «прочими Писаниями». (5) Корни как Второго послания Петра, так и Послания Иуды уходят в устную традицию апостольской проповеди. (6) Возвышенный стиль Второго послания Петра отражает характер завещания, в то время как стилистические различия между первым и вторым посланием Петра могут быть объяснены разными контекстами, в которых они создавались. (7) Насмешники в первую очередь подвергали сомнению не скорое второе пришествие Христа, но в большей степени идею о вмешательстве Бога в ход истории человечества. Вывод: Второе послание Петра – это подлинное произведение, автором которого является апостол Петр.
Подлинность Второго послания Петра широко обсуждается. На самом деле подавляющее большинство современных ученых уверены, что это послание не могло быть написано самим апостолом Петром. Данное послание рассматривается как документ, в котором люди под псевдонимом апостола Петра пожелали выразить и сохранить определенные авторитетные традиции в христианской церкви. Мнения расходятся в большей степени в отношении следующего вопроса: восходят ли и насколько близки эти традиции к учению самого Петра?
В проповеди о падении города Иерихона александрийский отец церкви Ориген, сравнивая городские стены с человеческим разумом, упоминает также и трубящих в трубы апостолов. Среди них, как говорит Ориген, «Петр трубил в две трубы своих посланий». Из этого текста я заимствовал название для своей диссертации на нидерландском языке De tweede trompet («Вторая труба»), опубликованной в 1988 году[1]. В диссертации я попытался ответить на следующие вопросы: отличается ли звук второй трубы от звука первой трубы? является ли вторая труба дополнительным инструментом? В отношении авторства Второго послания Петра я предложил целостное рассмотрение общих проблем, относящихся к вопросу подлинности послания, наряду с экзегезой всего текста. Двадцать лет спустя я предлагаю вам эту статью, которая представляет собой сокращенную и обновленную версию основных результатов моего исследования[2].
В различных учебниках и комментариях приводится обзор обсуждения вопроса о подлинности Второго послания Петра[3]. В Новом нидерландском переводе Библии от 2004 года (De Nieuwe Bijbelvertaling) это обсуждение также упоминается в общедоступной форме. Данный перевод представлен как стандартная Библия для всех людей, которые говорят на нидерландском языке. Эта версия широко распространена. Пояснительные статьи к различным библейским книгам создают впечатление, будто с представленным в них мнением согласны все исследователи Святого Писания. Во введении ко Второму посланию Петра перечисляются семь проблемных аспектов относительно авторства этого послания. Поэтому я предлагаю рассмотреть проблемы, связанные со Вторым посланием Петра, и попробовать найти возможные решения.
- Второе послание Петра не обладает признаками письма, которое адресовано конкретным людям. Например, не упоминаются конкретные адресаты.
Во Втором послании Петра нет никаких упоминаний об адресате. Данное обстоятельство может указывать на фикцию. Тем не менее послание начинается с личных приветствий и благословений читателей: «...принявшим с нами равно драгоценную веру по правде Бога нашего и Спасителя Иисуса Христа: благодать и мир вам да умножится в познании Бога и (Христа) Иисуса, Господа нашего» (2-е Пет. 1:1, 2). Могут ли эти слова приветствия быть обычными captatio benevolentiae (латинское выражение, переводится как «снискание расположения». – Прим. пер.)[4]. По всей видимости, нет. Автор, скорее, отождествляет себя с апостолами[5]. Их авторитетность крайне важна. Первое личное местоимение во множественном числе «с нами» подразумевает апостолов. Греческое слово «исотимос» соответствует новозаветному слову «хапакс», которое указывает на «равную важность или ценность», согласно лексикону Лоу и Ниды[6]. Поэтому ни в коем случае нельзя утверждать, будто вера Петра более значима, нежели вера читателей его послания. Все они в равной мере обрели драгоценную веру благодаря праведности нашего Бога и Спасителя Иисуса Христа. Петр показывает, что все верующие занимают одинаковое положение. В соответствии с таким одинаковым статусом в Царстве позже он обращается к читателям как к братьям и сестрам («братия», 2-е Пет. 1:10 – «аделфои»).
В первом стихе главы 3 Второго послания Петра представлена ссылка на предыдущее послание, предназначенное тем же людям: «Это уже второе послание пишу к вам, возлюбленные; в них напоминанием возбуждаю ваш чистый смысл». Согласно мнению большинства экзегетов, данное выражение необходимо понимать как ссылку на Первое послание Петра[7]. Следует признать, что хотя вопрос воспоминания явственно рассматривается только во Втором послании Петра, верно также и то, что Первое послание Петра так пронизано учением апостолов и пророков, что в каждой главе оно создает основу для призыва к верности в доктрине и образе жизни[8]. Данное обстоятельство также показывает нам, что адресаты на самом деле определены косвенно. Первое послание Петра указывает нам на группу церквей в Малой Азии.
Отрывок из Второго послания Петра, 1:16–18, показывает, что читатели из Малой Азии были знакомы с апостольской проповедью Петра и его собратьев-апостолов. Автор в этом отрывке говорит о том, что он видел преображение Христа. С помощью нескольких ключевых слов он способен напомнить читателям об основных положениях их общей веры. Он пишет: «Мы были очевидцами Его величия». Данный отрывок не является неким литературным оборотом, так как у нас есть достаточно доказательств, чтобы считать это свидетельство очевидца подлинным[9]. Провозглашение «силы и пришествия нашего Господа Иисуса Христа» есть подлинное свидетельство. Каким-то образом эта апостольская проповедь Петра и его собратьев-апостолов достигла верующих в Малой Азии –благодаря посещению либо самого Петра, либо Силы, о приходе которого упоминается в Первом послании Петра, 5:12 (см. проблемный аспект №6).
- Второе послание Петра относится к жанру «завещания». В иудейских и христианских кругах этот жанр был популярен в греко-римскую эпоху.
В качестве примеров вымышленных завещаний из иудейского контекста обычно приводят «Завещания двенадцати патриархов», «Завещание Моисея», «Завещание Иова». Также ссылаются на отрывки из других работ, таких как «Книга Еноха», «Книга Товита», «Вторая книга Варуха» и «Книги Юбилеев». В них часто объявляется о приближающейся смерти, представлены предсказания о грядущих событиях и увещевания жить правильно. Однако крайне редко подобные фиктивные завещания представлены в форме послания. Тем не менее мы можем сослаться на примеры из канонического Писания. Например, на главу 32 Второзакония (духовное завещание Моисея) или на главу 20 Деяний (прощальная проповедь Павла, обращенная к старейшинам церкви в Ефесе, где он трудился большую часть времени).
Конечно, вопрос жанра связан с вопросом подлинности, но сам по себе жанр завещания не превращает текст в фикцию. Эллис верно отмечает, что часто подобное воззрение выражается в следующем ошибочном силлогизме: некоторые иудейские завещания в форме послания (письма) являются вымышленными; Второе послание Петра представляет собой иудейское завещание в форме послания (письма); следовательно, Второе послание Петра является вымышленным. Эллис добавляет, что попытка делать выводы относительно конкретного послания на основании общей или типичной характеристики жанра, к которому оно в определенном смысле относится, является ошибкой[10]. Как бы то ни было, основная категория, к которой относится Второе послание Петра, – это именно эпистолярный жанр (2-е Пет. 3:1 – «эпистоле»). Однако этот конкретный текст был написан в форме прощального послания.
Особенно в отрывке 1:12–15 Петр уделяет внимание теме «ухода» («есходос») из жизни. Он скоро должен оставить свою земную храмину, как ему ясно объяснил Христос (сравните: Иоан. 21:18–19, где Петру иносказательно говорится о мученичестве). Апостол пишет: «Буду же стараться, чтобы вы и после моего отшествия всегда приводили это на память». Таким образом, Второе послание Петра действительно обладает характеристиками завещания. Вполне очевидно, что по замыслу автора это послание должно читаться как его духовное завещание[11].
- Считается, что Петр является автором Второго послания Петра; тем не менее многие толкователи с этим не согласны.
Существует разительный контраст между утверждением относительно авторства в самом тексте с одной стороны и преобладающей точкой зрения по этому вопросу с другой стороны. Никто так прямо не высказывался об этом контрасте, как Кюммель. В своем классическом Introduction (Введение) он пишет: «В послании ясно утверждается, что оно было написано апостолом Петром, тем не менее Петр не мог его написать»[12]. Данный взгляд широко распространен в наши дни. Большинство ученых верят, что Второе послание Петра представляет собой литературную форму псевдоэпиграфии[13]. По мнению этих ученых, неизвестный автор написал данное послание под именем Петра. Однако на вопрос, почему он так поступил, нет единого ответа. Позвольте мне привести в качестве примера три разные объяснения – Мида, Ридля и Смита.
Мид ссылается на преемственность нормативной традиции. В новую эпоху эта традиция столкнулась с новыми трудностями. Новое время требовало актуализации мысли и убеждений ведущих фигур прошлого (Vergegenwartigung). «Приписывание авторства Петру и Павлу следует главным образом рассматривать как ссылку на авторитетную традицию, а не на настоящего автора»[14]. Однако на основании доступных нам источников нельзя доказать, что читатели понимали фиктивный характер данных посланий или осознавали, что на самом деле эти послания написал их современник[15].
Ридль согласен с Мидом относительно связи псевдоэпиграфии с «анамнезисом». Как в иудейской традиции человек осознавал себя экзистенциально связанным с предками посредством воспоминания, так и неизвестный автор подобным же образом отождествил себя с апостолом Петром. По мнению неизвестного автора, авторитетность Петра могла способствовать борьбе с ересью в ранней церкви. Однако даже сам Ридль отмечает, что существует серьезное различие между подобным анамнезисом и Вторым посланием Петра: еще никогда ранее такое воспоминание не осуществлялось под личиной другого человека[16].
Смит разработал другой подход. Он убежден, что данное послание было написано как отклик на отрицательное отношение к апостолу Петру в ранней церкви. По мнению Смита, использование имени Петра настоящим автором послания было обусловлено отношением к апостолу его противников. Следовательно, приписывание послания Петру представляло собой часть полемики автора с его врагами. Так как автор разделял некоторые гностические воззрения, данное послание не является ортодоксальным документом, как принято считать[17]. Однако это довольно-таки смелое утверждение Смита подразумевает очень позднее написание Второго послания Петра, оно должно датироваться примерно второй половиной второго столетия.
Все чаще и чаще звучит вопрос, противоречит ли псевдоэпиграфия каноничности[18]. На основании серии утверждений из авторитетных церковных источников Баум показывает, что псевдоэпиграфия не принималась ранней церковью, которая воспринимала ее как одну из форм обмана. Такие работы незамедлительно отвергались как подделки, даже если их содержание было ортодоксальным[19]. Кстати, практически не осталось копий поддельных апостольских посланий[20]. Уайлдер утверждает, что в древнем мире, согласно концепции литературной собственности, считалось незаконным приписывать литературным произведениям авторство тех людей, которые их не создавали. Более того, в ранней христианской церкви ортодоксальные богословы осознанно не приняли бы такие работы в канон. Уайлдер считает, что если автор стремился ввести читателя в заблуждение, то он достиг своей цели[21]. В таком случае было бы вполне логично удалить Второе послание Петра из новозаветного канона, как это случилось с другими псевдоэпиграфиями[22].
Поэтому тот факт, что данное послание было в конечном итоге принято в качестве канонической книги, предполагает, что ранние христиане были уверены в авторстве Петра[23]. Очевидная причина, почему столько времени понадобилось для включения Второго послания Петра в канон, заключается в огромном количестве работ, приписываемых Петру и широко распространенных в то время: Евангелие Петра, Проповедь Петра, Деяния Петра, Откровение Петра, Послание Петра Филиппу.
На мой взгляд, «подпись» в первом стихе Второго послания Петра, Симеон Петрос, является доказательством подлинности послания. В некоторых рукописях, особенно в древнем папирусе №72 и в Ватиканском кодексе, слово Симеон было заменено на Симон, обычное имя собственное. Но более сложное и поэтому, вероятнее всего, правильное прочтение относится к греческой транскрипции еврейского имени. Насколько известно, подделка этой подписи представляется невозможной по двум основным причинам. Во-первых, она не является копией или вариацией подписи, присутствующей в Первом послании Петра (то есть Петрос или Симеон Петрос). Во-вторых, форма Симеон – не архаизм, так как у известного Бар-Кохбы и двух его офицеров были такие же имена[24]. С другой стороны, подтверждение подлинности подписи возможно, так как апостолы и старейшины иерусалимской церкви, по-видимому, называли друг друга по первоначальным именам (см.: Деян. 15:14, Иаков называет Петра Симеон!). Форма Симеон указывает также на то, что говорит житель Палестины. Другой человек не позволил бы себе такую вольность, то есть не посмел бы таким образом произносить это имя. Так мог сказать либо сам автор, либо его доверенный секретарь[25]. В своем духовном завещании апостол Петр мог произнести свое имя подобным образом.
- Во Втором послании Петра, 3:15–16, упоминается собрание посланий Павла, и это подразумевает, что в то время они были авторитетны для церкви.
Идея о том, что уже во времена апостолов послания Павла были собраны и причислены к категории остальных книг Святого Писания, обычно считается устаревшей. Такое предположение делает безосновательной идею о псевдониме. В противовес подобной точке зрения следует отметить, что у автора Второго послания Петра не было тщательно разработанной концепции богодухновенности Святого Писания. Он всего лишь обращает внимание читателей на данную Павлу мудрость. Более того, автор также признает, что содержание посланий Павла может способствовать возникновению неправильных истолкований[26]. Во Втором послании Петра, 3:16, послания Павла сравниваются с «прочими Писаниями». Некоторые исследователи считают, что в данном случае речь не идет о писаниях, которые обладают духовным авторитетом. В то время слово «графе» не являлось техническим термином, так как это выражение также могло использоваться в цитатах из апокрифов и неизвестных источников. Согласно данному взгляду, термин «графе» всего лишь указывает на собрание религиозных произведений[27]. Однако во Втором послании Петра используется форма множественного числа, «ай графай», то есть технический термин для описания собрания Святого Писания Израиля. Мудрость Павла сравнивается с мудростью пророков, движимых Святым Духом (1:20–21). Поэтому послания апостола Павла находятся на одном уровне с авторитетными книгами Танаха. Апостольские послания, очевидно, обладали таким влиянием в церкви, что определенные люди пытались извратить их значение.
Этот аргумент не означает, что в распоряжении Петра и его читателей было собрание сочинений Павла. Текст сосредотачивается только на тех работах, которые Павел написал читателям Второго послания Петра («еграфей умин»), живших в Малой Азии. Упоминая Павла, Петр, по всей видимости, связывал писания Павла не с последними словами отрывка 3:15 о Божьем долготерпении, но со всем, что Петр написал в 3:14–15. Этот текст говорит о святой жизни в контексте ожидания Божьего царства. Данное рассмотрение побуждает нас вспомнить о послании Павла галатам, а также о посланиях ефесянам и колоссянам – последнее особенно трудно истолковать[28]. Тем не менее во всех посланиях Павла присутствует эсхатологический аспект.
В процессе собрания посланий Павла играли важную роль два внутренних фактора. Во-первых, апостольские писания не были частной собственностью. Подчинение посланникам Христа в целом подразумевает принятие авторитетности их посланий (2-е Кор. 13:3). Во-вторых, апостольские послания не были написаны только по определенному случаю. Верующие незамедлительно замечали и признавали Божественную мудрость слов Павла (1-е Фес. 2:13). В ранний период они, вероятнее всего, уже собирали и хранили его послания. Этот процесс начался в отдельно взятых общинах. В некоторых случаях апостол даже советовал им как следует читать его послание в общине и делиться им с другими церквями (Кол. 4:16; 1-е Фес. 5:27). Эллис приходит к следующему заключению: «Ссылка на «все послания Павла» как на «Писание» во Втором послании Петра, 3:16, не указывает на период после апостолов, так как сам Павел считает их «заповедью Господа» и, соответственно, равными каноническому Писанию, то есть Ветхому Завету»[29].
- Второе послание Петра и Послание Иуды так похожи, что многие часто предполагают, что автор Второго послания Петра знал и использовал Послание Иуды.
На основании доклада Турена на семинаре конференции CBL (Colloquium Biblicum Lovaniense) в 2003 году можно сделать вывод, будто классическая проблема связи между Вторым посланием Петра и Посланием Иуды практически решена. Специалисты по соборным посланиям в большей или меньшей степени единодушно пришли к выводу, что Послание Иуды является первичным документом. Хотя некоторые члены семинарской группы и не были против гипотезы общего источника, тем не менее особого рвения у них не наблюдалось[30]. Так как подавляющее большинство современных исследователей считают, что Послание Иуды является первичным документом, во многих комментариях оно рассматривается перед Вторым посланием Петра, что является некоторым отходом от канонического порядка[31].
Кахманн перечисляет наиболее весомые аргументы в пользу первичности Послания Иуды. Прежде всего, он указывает на то, что в Послании Иуды похожие тексты представлены в тесной взаимосвязи, в то время как во Втором послании Петра они разбросаны по трем главам. Во-вторых, Петр говорит о возвращении Христа, а Иуда нет. Это различие указывает на поздний период в развитии раннего христианства. В-третьих, в главе 2 Второго послания Петра перечисляются примеры из истории в хронологическом порядке, но не содержатся примеры из апокрифических книг[32].
Внимательное рассмотрение этих доводов вскрывает их ошибочность. Если человек попытается изменить порядок, он может этого добиться следующим образом. Во-первых, Иуда мог собрать разбросанный материал из Второго послания Петра, создав из него целостное произведение. Во-вторых, Иуда мог и не придавать значения эсхатологическим элементам, присутствующим во Втором послании Петра, так как в более поздние времена задержка Христова возвращения уже не считалась такой проблемой, как в период раннего христианства. В-третьих, Иуда мог добавить к материалу, написанному Петром, самые разнообразные примеры из иудейского предания, так как они привлекли бы внимание определенных людей к его посланию[33]. Итак, мы можем увидеть, что у теории первичности Второго послания Петра также могут быть свои сторонники[34].
Явное сходство Второго послания Петра и Послания Иуды хорошо проявляется в апостольском предупреждении о грядущих «ругателях» (2-е Пет. 3:2–4; Иуды 17–18; греческое слово «емпаиктай» используется в Новом Завете только в этих текстах). Иуда, напоминая читателям о словах апостолов (круг руководителей, к которому он себя не причисляет), всего лишь использует цитату из Второго послания Петра, «...в последнее время появятся ругатели, поступающие по своим нечестивым похотям» (Иуды 18). Кроме того, он добавляет собственное объяснение к этой ссылке. Если апостолы предупреждали о людях, которые идут вслед собственных похотей, то Иуда объясняет, что данные похоти являются нечестивыми. Вполне очевидно, что вопрос нечестия представляет собой важную тему Послания Иуды[35]. В таком случае Послание Иуды должно быть самым ранним свидетельством подлинности Второго послания Петра.
Удивительно то, что между Вторым посланием Петра и Посланием Иуды нет буквальных совпадений за исключением упомянутого ранее апостольского предупреждения. Оба автора выбрали несколько примеров из истории. Темы похожих примеров развивались независимо друг от друга, при этом ударение делалось на различных аспектах. Следовательно, Послание Иуды не может быть ни копией, ни кратким изложением Второго послания Петра. Поэтому наиболее удовлетворительное объяснение состоит в том, что у этих посланий был общий источник, и в то же время можно допустить, что в Послании Иуды приводится цитата из Второго послания Петра.
Маловероятно, что этот источник был пророческим сочинением или апостольским полемическим произведением против еретиков, так как не сохранилось ни одного подобного документа[36]. Вероятнее всего, как показал Рейке[37], был устный источник. Второе послание Петра и Послание Иуды корнями уходят в общую традицию апостольского провозглашения с неизменными составляющими. Эти неизменные составляющие служили напоминаниями и предупреждениями, а в качестве иллюстрации использовался набор примеров из истории[38].
- Послание написано в утонченном стиле и содержит множество слов, которые больше не используются ни в одной книге Нового Завета.
Читая Второе послание Петра на греческом языке, мы вскоре замечаем его сложность. Используется необычный стиль, синтаксис и словарный запас[39]. Например, Краус насчитал 56 «хапаксес» в этом послании. Даже половины этих слов нет в Септуагинте. Вторая половина неизвестна иудейской литературе. Три слова не упоминаются ни в одном из известных греческих текстов[40]. Благодаря методу стилистической обработки Второе послание Петра было классифицировано как пример восточной риторики (в отличие от эллинистической риторики). Этот стиль еще называется Grand Asian. Он сравним со стилем европейской литературы эпохи барокко. В этом стиле можно было писать везде, даже в Риме, подражая таким писателям, как Демосфен и Цицерон[41].
Итак, стиль Второго послания Петра не стоит считать помпезным. Кроме того, его вовсе не стоит порочить. Произведение написано изысканным и возвышенным языком. Автор намеренно показывает, что он излагает свое духовное завещание. Он использует такой необычный стиль для того, чтобы побудить своих читателей стремиться возрастать в совершении добра, дабы они были готовы для нового неба и новой земли (2-е Пет. 13:14).
Стилистические различия между Первым и Вторым посланиями Петра обычно воспринимаются как неопровержимое доказательство того, что Второе послание Петра не является подлинным. Однако Кенни ясно показал, насколько трудно определить стилистические различия на основании абсолютных стандартов[42]. Кроме того, возникает следующий вопрос: действительно ли различия до такой степени значительны, что не допускают возможности признать авторство за одним и тем же человеком?
Популярным решением стала так называемая гипотеза секретаря, согласно которой Сила, или Силуан, повлиял на стиль написания Первого послания Петра. Петр упоминает его имя в конце послания: «Сие кратко написал я вам чрез Силуана, верного, как думаю, вашего брата» (1-е Пет. 5:12). Тем не менее Ричардс убедительно показал, что данное решение не совсем точное. Греческое выражение «написал я вам чрез Силуана» («диа Силуану…еграфа») означает, что Силуан должен был доставить это соборное послание в области, упомянутые в первом стихе[43]. Таким образом он поступил с посланием от Иерусалимского собора: Силуан (Сила) доставил это послание и объяснил его содержание в конкретной обстановке, в которой находились общины (Деян. 15:22–35). Подобным же образом он мог поступить и с посланием Петра. Поразительно, что Петр подчеркивает верность Силуана в отношении не самого апостола, но читателей – «верного вам брата», как должно звучать это выражение в стихе 12 («умин ту писту аделфу»).
Позвольте мне предложить лучший способ объяснения стилистических различий между Первым и Вторым посланиями Петра. Они могут быть обусловлены временем и местом написания данных посланий. На мой взгляд, Первое послание Петра не было написано в Риме. Ханзингер убедительно показал, что Рим не рассматривался как «Вавилон» (1-е Пет. 5:13) до разрушения Иерусалимского храма. Да, Ханзингер пришел к выводу, что Петр не мог быть автором Первого послания Петра[44], однако можно сделать и другой вывод, согласно которому это послание не было написано в Риме. В поддержку можно привести три основных аргумента:
(1) в отличие от апокалиптической книги Откровение, в Первом послании Петра не используются таинственные ссылки на разрушительную силу Римской империи. Напротив, в послании утверждается, что власти заслуживают уважения со стороны христиан (1-е Пет. 2:11–17);
(2) в конце послания автор ненавязчиво упоминает место его написания, посылая приветствия из области, где он проживает (подобно тому, как это сделал Павел в Первом послании к коринфянам, 16:19: «Приветствуют вас церкви Асийские…»). Ведь в то время у него не было необходимости скрывать свое место проживания;
(3) использование названия «Вавилон» способствовало возникновению ассоциаций с вавилонским пленением Израиля. Читателям Первого послания Петра был близок образ изгнания, так как в начале послания они названы избранными изгнанниками в рассеянии.
Я считаю, что апостол Петр написал первое послание в настоящем Вавилоне, в Месопотамии, на территории, окружавшей древний город на реке Евфрат, где иудеи и в политическом, и в численном плане представляли собой влиятельную группу. Петр мог провести некоторое время в Вавилоне, как в изгнании[45]. В конце жизни, вероятно, спустя десять лет после написания первого послания, он написал второе послание в контексте эллинистической культуры Рима[46]. В подобном окружении у Петра была возможность улучшить свой греческий язык, подобно Иосифу Флавию. Как Иосиф Флавий, так и Петр знали греческий язык и говорили на нем (как на своем втором языке), но, вероятно, они не были знакомы с работами классических греческих авторов до своего переезда в Рим[47]. Иосиф Флавий рассказывает, что после изучения греческой грамматики у него возникло сильное желание глубоко изучить греческую прозу и поэзию. Он добавляет, что иудеи неодобрительно относились к тем, кто оттачивал стиль речи с помощью изысканной манеры выражения мыслей[48]. Эта информация напоминает нам об отточенном и изящном стиле Второго послания Петра. Вполне возможно, что Петр, подобно Иосифу Флавию, во время пребывания в Риме изменил стиль написания.
- В третьей главе автор напоминает читателям о серьезности обещания Иисуса относительно Его скорого возвращения. Он хочет развеять любые сомнения, которые у них могут возникнуть в связи с этим вопросом.
Форнберг описывает гипотетическую ситуацию, отразившуюся в третьей главе Второго послания Петра, следующим образом.
В церкви находились противники. Вера в скорое в большей или меньшей степени пришествие Христа была частью христианской традиции. В мире, который по большей части придерживался детерминистского взгляда на вселенную, зачастую было трудно твердо верить в парусию. Смерть первого поколения христиан для многих стала основанием для нового истолкования или, возможно, даже отрицания христианской эсхатологии[49].
Большинство толкователей придерживаются данного взгляда. Обычно они понимают вопрос ругателей «где обетование Его пришествия?» (2-е Пет. 3:4) как выражение разочарования, связанного со вторым пришествием Христа. Иисус объявил о скором возвращении, но пока так и не вернулся. Ругатели становились все более и более нетерпеливыми. По этой причине их считали людьми, которые ставили под сомнение обетование Христова возвращения. Данное обстоятельство указывает на относительно поздний период в развитии ранней церкви.
Однако поразительно то, что ругатели используют библейский язык, употребляя такие слова, как «обетование», «пришествие», «творение». Эти выражения позволяют мне предположить, что данные ругатели подвергали сомнению древнее обетование о пришествии Яхве. В таком случае мы имеем дело с обетованиями ветхозаветных пророков, а не с обещанием Христа о втором пришествии. Единственное обетование, которое упомянуто в контексте главы 3 Второго послания Петра, относится к пророчеству Исаии о новом небе и новой земле (в стихе 13 представлена ссылка на книгу пророка Исаии, 65:17, 66:22). Отцы, таким образом, и есть те люди, которые получили обетование. В литературе первого столетия выражение «отцы» практически всегда подразумевает ветхозаветных предков[50]. Ругатели жили в соответствии с собственными похотями не вследствие некоего разрыва поколений в христианстве, но потому что, по их мнению, Бог никогда не вмешается в историю человечества. Однако такой взгляд противоречил Божьему провозглашению о суде над грешниками.
Петр хотел предупредить читателей об этом ошибочном представлении. Как первый мир был уничтожен потопом, обрушившим Божий суд на нечестивых людей, так и нынешние небо и земля сберегаются огню. Данное явление является «днем суда и погибели нечестивых человеков», согласно Второму посланию Петра, 3:7. Это предупреждение не является доказательством в пользу поздней даты написания послания. Это предупреждение актуально для читателей во все времена. Однако последний суд Бога не подразумевает полного уничтожения творения. Посредством суда Бог создаст новый мир, согласно древнему обетованию: «Впрочем, мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2-е Пет. 3:13).
Заключение
Результаты моего исследования в том виде, в каком они представлены в диссертации, можно выразить следующим образом.
Второе послание Петра – подлинное послание, автором которого является Петр. Как я попытался объяснить, возражения против подлинности данного послания понятны, но не неоспоримы. Утверждение, представленное в самом тексте, то есть подпись «Симеон Петрос» (2-е Пет. 1:1), можно, вне сомнений, считать достоверным. В самом тексте послания есть несколько указаний на то, что его автор – апостол. Например, он представляет себя очевидцем (2-е Пет. 16:19). Он находится на одном уровне с пророками. Он несет Христово служение (2-е Пет. 3:2). Он защищает Писание от субъективных истолкований, а также от искажения его слов (2-е Пет. 1:20–21, 3:16). Неоднократно он предупреждает о заблуждениях (2-е Пет. 2:1–22, 3:3–7).
В отношении содержания Второго послания Петра можно сказать, что у этого послания целостная структура. Эта структура отражает треугольник связи между христологией (глава 1), этикой (глава 2) и эсхатологией (глава 3). Основное внимание уделяется познанию Иисуса Христа. Каждый, кто познал Христа, хочет жить как верный христианин в ожидании Божьих обетований. Таким образом, христология задает тон содержанию Второго послания Петра. Вторая труба Петра особенно прославляет Христово величие!
Доктор П. Х. П. Ван Ховелинген, профессор новозаветных исследований Богословского университета реформатских церквей, Кампен, Нидерланды.
[1] П. Х. П. Ван Ховелинген, De tweed trompet. De authenticiteit van de tweede brief van Petrus (Kampen: Kok, 1988). Написание этой диссертации проводилось под руководством Якоба Ван Брюггена. Высказывание Оригена представлено в Homiliae in Librum Jesu Nave 7:1 (PL 12, 857): «Petrus etiam duabus Epistolarum suarum personat tubis». Хотя у нас есть только латинский перевод этой проповеди, тем не менее и порядок упоминания библейских авторов (имя Петра следует сразу за именами четырех евангелистов), и типичное аллегорическое объяснение указывают на то, что этот текст принадлежит именно Оригену. Его мнение о Втором послании Петра соответствует точке зрения Климента Александрийского, если Евсевий был прав, отмечая, что Климент истолковал все канонические Писания, включая Послание Иуды и остальные соборные послания (Церковная история, 4: 14, 1). В любом случае включенное в канон Второе послание Петра следует рассматривать как неотъемлемую часть собрания из семи соборных посланий. Канонический подход Жака Шлоссера в этом отношении побуждает к размышлению: Le corpus des Epitres catholiques в Catholic Epistles and the Tradition (Leuven: University Press|Peeters, 2004) 3-41. См. также подстрочную ссылку №18.
[2] Впервые этот материал был представлен в виде доклада на конференции общества Тиндейла «Взгляд на Петра» (Cambridge, July 7–9, 2008).
[3] Cм. также: Майкл Д. Крюгер, The authenticity of 2 Peter, Journal of the Evangelical Theological Society 42.4 (1999) 645–671; Майкл Д. Гилмор, Reflections on the Authorship of 2 Peter, Evangelical Quarterly 73.4 (2001) 291–309.
[4] Джером Х. Нейрей, 2 Peter, Jude (Anchor Bible: New York: Doubleday, 1993) 147.
[5] Эрик Фук и Пьер Реймонд, La deuxieme Epitre de Saint Pierre; L`Epitre de Saint Jude (Commentaire de Nouveau Testament; Neuchatel: Delachaux et Niestle, 1980) 44. Данное толкование имеет давнюю традицию. См.: Джеральд Брей (редактор), Ancient Christian Commentary on Scripture. New Testament 9: James, 1–2 Peter, 1–3 John, Jude (Downers Grove: IVP, 2000) 130.
[6] Иоганн П. Лоу и Юджин А. Нида (редакторы), Greek-English Lexicon of the New Testament based on Semantic Domains. Volume 1 (Cape Town: Bible Society of South Africa, 1989) 589.
[7] Томас Р. Шрайнер, 1, 2 Peter, Jude (New American Commentary; Nashville: Broadman and Holman, 2003) 368–370).
[8] П. Х. Р. Ван Ховелинген, 2 Petrus en Judas. Testament in tweevoud (Commentaar op het Nieuwe Testament; Kampen: Kok, 1993) 77.
[9] Это свидетельство очевидца о преображении отличается от повествований синоптических Евангелий в трех аспектах. Что касается литературной формы, то многие детали упущены в основном теле свидетельства. Данное обстоятельство указывает на то, что люди знали о преображении. Расположение святой горы не указывает на поздние времена, когда гора прославления была наделена сакральным характером, но указывает на общение Иисуса с апостолами, для чего Он выбрал особую гору. Слова с Небес повторяются, но без призыва «Его слушайте!» (Марк 9:7), потому что такой порядок уже был введен в практику апостолами. Выражение «в Нем Мое благоволение» присутствует только в Евангелии от Матфея (17:5, «ен о еудокеса»); во Втором послании Петра представлена иная формулировка («ейс он эго еудокеса»). Вместе эти аспекты доказывают подлинность свидетельства очевидца, записанного в стихах 16–18 (2-е Пет. 1:16–18).
[10] Е. Эрл Эллис, The Making of the New Testament Documents (Leiden: Brill, 1999) 298.
[11] В церковной традиции тема «призыва к воспоминанию» играет важную роль в связи с Евангелием от Марка, в котором, как утверждается, содержатся воспоминания Петра. Согласно традиции, Марк был переводчиком Петра. На основании отрывка из Второго послания Петра, 1:15, можно сделать предположение, что Петр участвовал в создании этого текста, который еще Ириней воспринимал как ссылку на Евангелие от Марка (Против Ересей, III 1,1). О влиянии Петра в Евангелии от Марка см.: П. Х. Р. Ван Ховелинген, Het ontstaan van het evangelie naar Marcus, в работе под общей редакцией А. Г. Кневеля Verkenningen in de evangelien (Kampen: Kok Voorhoeve, 1990) 60–68; Ричард Баукхам, Jesus and the Eyewitnesses. The Gospels as Eyewitness Testimony (Grand Rapids: Eerdmans, 2006) глава 7.
[12] Вернер Джордж Кюммель, Einleitung in das Neue Testament (17. Auflage; Heidelberg: Quelle und Meuers, 1973) 379: «Aber diesen Brief kann Petrus nicht geschrieben haben» (English translation: Introduction to the New Testament (rev. Ed.; Nashville: Abingdon, 1975) 302).
[13] Вольфганг Шпеер, Die literarishe Falschung im heidnischen und christlichen Altertum. Ein versuch ihrer Deutung (Munchen: Beck, 1971). По мнению Шпеера, в древнем мире у ученика было право публиковать собственную работу под именем учителя. Тем не менее в то время существовало и некое подобие авторского права. Литературное произведение считалось собственностью автора, а также продуктом его ума.
[14] Дэвид Г. Мид, Pseudonimity and Canon (Tubingen: Mohr Siebeck, 1986) 193.
[15] Армин Дэниел Баум, Pseudepigraphie und literarische Falschung im fruhen Christentum (Tubingen: Mohr Siebeck, 2004) 76–79.
[16] Герман Джозеф Ридль, Anamnese und Apostolizitat. Der zweite Petrusbrief und das theologische Problem neutestamentlicher Pseudepigraphie (Frankfurt: Lang, 2005) 229. Сравните: Мартин Г. Руф, Die heuligen Propheten, eure Apostel und ich. Metatextuelle Studien zum zweiten Petrusbrief (Utrecht 2010).
[17] Теренс В. Смит, Petrine Controversies in Early Christianity (Tubingen: Mohr (Siebeck), 1985) 100–101.
[18] В церковной традиции существовала некоторая неуверенность в том, что Петр является автором Второго послания Петра. Эта неуверенность только увеличивалась ввиду огромного числа псевдоэпиграфической литературы, авторство которой приписывали Петру. Поэтому вопрос авторства Второго послания Петра рассматривался очень осторожно. Абсолютная ценность приписывалась оригинальности и апостольскому характеру посланий из Нового Завета. Как Ориген, так и Евсевий (который не сомневался в авторстве Петра), тем не менее, упоминали о сомнениях, которые возникали в связи с этим вопросом. Однако это послание было хорошо знакомо церкви еще со второго столетия, особенно христианам в Египте и малой Азии. Климент Александрийский, Ириней и Иустин Мученик не только свидетельствуют о том, что они читали и использовали Второе послание Петра, но также в качестве отправной точки отмечают, что и другие были знакомы с этим посланием. В течение первых четырех столетий церковь сомневалась не в каноническом статусе Второго послания Петра, но в том, что автором этого послания является Петр. Более того, в ранней литературе о Петре Второе послание Петра относится к авторитетному разделу апостольского наследия. Это послание использовалось в качестве модели, в соответствии с которой описывали, а затем опровергали лжеучителей (Апокалипсис Петра, Деяния Петра). Поэтому Лапхам считает, что он открыл традицию Петра. Ф. Лапхам, Peter: The Myth, The Man and the Writings. A study of Early Petrine Text and Tradition (Sheffeld: Academic Press, 2003). Для ознакомления с более обширным обсуждением данной темы см.: Ван Ховелинген, De tweede trompet, 21–35, 45–48; Крюгер, Authenticity, 649–656.
[19] Баум, Pseudepigraphie, 99–112. Крюгер также перечисляет наиболее важные примеры (Authenticity, 646–649). Эти примеры взяты из The Acts of Paul, The Gospel of Peter, а также из текста, в котором осуждаются поддельные послания Павла (фрагмент Мураториева канона).
[20] Д. А. Карсон и Дуглас Д. Му, Introduction in the New Testament (second ed. Leicester: Apollos, 2005) 342. Кстати, несмотря на глубокое исследование, Шмидт смог привести не конкретное, но неоднозначное доказательство явного фиктивного прочтения Первого и Второго послания Петра (Карл Матхиас Шмидт, Mahnung und Erinnerung im Maskenspiel. Epistolographie, Rhetorik und Narrativik der pseudepigraphen Petrusbrieve (Freiburg: Herder, 2003)).
[21] Терри Л. Уайлдер, Pseudonimity, the New Testament, and Deception. An Inquiry into Intention and Reception (Lanham: University Press of America, 2004). См. также: Е. Эрл Эллис, History and Interpretation in New Testament Perspective (Leiden: Brill, 2001) 17–29 (=Chapter 2: Pseudonimity and Canonicity of New Testament Documents).
[22] Стенли Е. Портер предложил убрать пасторские послания из новозаветного канона (Pauline Authorship and the Pastoral Epistles: a Response to R. W. Wall`s Response, Bulletin for Bibilical Reseurch 6 (1996) 133–138). Эллис полагает, что причина для того, чтобы считать Второе послание Петра поздней фикцией, или подделкой, настолько впечатляющая, что он первоначально «был готов при необходимости смириться с новозаветным каноном, состоящим из 26 книг» (New Testament Documents, 293–294, c подстрочной ссылкой №306).
[23] Карсон и Му, Introduction, 663. Канонический подход представлен в следующей работе: Руфь Анна Риз, 2 Peter and Jude (Two Horizons New Testament Commentary; Grand Rapids: Eerdmans, 2007).
[24] Д. А. Фитцмаер, «имя Симон» в Essays on the Semitic Background of the New Testament (London: Chapman, 1971) 105-112. Сравните: Тал Илан, Lexicon of Jewish Names in Late Antiquity, Part 1: Palestine 330 BCE-200 CE (Tubingen: Mohr Siebeck, 2002) 218–235.
[25] Г. Де Ру, De authenticiteit van 2 Petrus, Nederlands Theologisch Tijdschrift 24 (1969) 2–12.
[26] «Текст всего лишь говорит о нашем дорогом брате Павле». Подобное описание Павла может указывать на время после апостолов, когда он уже был мертв. Как пишет Нейри: «В таком случае лучше рассматривать отрывок из Второго послания Петра, 3:15–16, как попытку гармонизации, которая должна создать впечатление устоявшейся традиции раннего христианского богословия (2 Peter, Jude, 250). Однако эти слова в большей степени указывают на то, что апостолы служили вместе как соработники в проповеди евангелия (множественное число в выражении «наш брат» указывает на круг апостолов). Несогласие двух коллег друг с другом в Антиохии не было окончательным разрывом, а только отдельным случаем, что по сути не повлияло на их братские отношения (Гал. 2:6–10). Принимая во внимание читателей Малой Азии, Петр мог ссылаться на авторитет, которым в церкви обладали оба апостола.
[27] Торд Форнберг, An Early Church in Pluralistic Society. A Study of 2 Peter (Lund: CWK Gllerup, 1977) 22–23; Антон Фогтль, Petrus und Paulus nach dem zweiten Petrusbrief, Offenbarungsgeschehen und Wirkungsgeschichte (Freiburg: Herder, 1985) 280–296; Ричард Д. Баукхам, Jude, 2 Peter (Word Bibilical Commentary; Waco: Word, 1983) 333.
[28] Ван Ховелинген, De tweede trompet, 268–270; 2 Petrus en Judas, 99–100. В конце Послания к галатам Павел энергично выступает против злоупотребления христианской свободой, так как всякий живущий в соответствии со своей греховной природой не войдет в царство Божье. Но тот, кто с Христом, в новом творении увидит в своей жизни появление разнообразных плодов Духа, а также обретет покой грядущего царства (Гал. 5:13–6:16; см. также: Еф. 1:4, 5:27; Кол. 1:22).
[29] Эллис, New Testament Documents, 296–297. Так как в наставлениях Павла утверждается, что они были приняты как авторитетные, можно сделать вывод, что они не ограничивались рамками поместной или региональной значимости. Вот почему Игнатий позднее писал ефесянам, что Павел упоминал о них в каждом послании (Игнатий, Послание ефесянам, 12, 2).
[30] Лаури Турен, The Ralationship between 2 Peter and Jude – A Classical problem Resolved?, в работе Шлоссера Catholic Epistles, 451–460. См. также: Дуэйн Фредерик Ватсон, Invention, Arrangement, and Style: Rhetorical Criticism of Jude and 2 Peter (Atlanta: Scholars Press, 1988); Майкл Д. Гилмор, The Significance of Parallels between 2 Peter and Other Early Christian Literature (Atlanta: Society of Biblical Literature, 2002).
[31] Например, Уолтер Грундманн, Der Brief des Judas und der zweite Brief des Petrus (Theologischer Handkommentaar zum Neuen Testament; third edn; Berlin: Evangelische Verlag sanstalt, 1986); Антон Фогтль, Der Judasbrief | Der zweite Petrusbrief (Evangelisch-Katholischer Kommentaar zum Neuen Testament; Neukirchen-Vluyn: Neukirschener Verlag, 1994); Баукхам, Jude, 2 Peter. Последовательность настоящей дискуссии иногда не соответствует названию комментария: Хеннинг Паульсен, Der Zweite Petrusbrief und der Judasbrief (Meyer Kritisch-Exegetischer Kommentaar uber das Neue Testament; Gottingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1992); Нейри, 2 Peter, Jude (The Pillar New Testament Commentary; Grand Rapids: Eerdmans, 2006). Это даже относится и к работе Риз, несмотря на ее канонический подход, 2 Peter, Jude.
[32] Д. Д. А. Кахманн, The Second letter of Peter and the Letter of Jude: Their Mutual Relationschip, в The New Tes tament in Early Christianity (Leuven: Peeters, 1989) 105–212, Д. М. Севрин (редактор).
[33] Ван Ховелинген, 2 Petrus en Judas, 17–22; Карсон и Му, Introduction, 655–657. Ученые обычно уверены, что читатели-адресаты Послания Иуды были иудеями-христианами (в отличие от читателей-адресатов Второго послания Петра); см.: Д. Дэрилл Чарльз, Virtue amidst Vice (Sheffield; Academic Press, 1997), поскольку автор предполагает осведомленность как в Ветхом Завете, так и в иудейской традиции и представляет себя как брат Иакова. Андерс Гердмар, Rethinking the Judaism-Hellenism Dichotomy. A Historiographical Case Study of Second Peter and Jude (Stockholm: Almqvist and Wiksell, 2001).
[34] Например, см.: Чарльз Бигг, A Critical and Exegetical Commentary on the Epistles of St. Peter and St. Jude (International Critical Commentary; Edinburgh: T and T Clark, 1902) 216–224; Г. Воленберг, Der erste und zweite Petrusbrief und der Judasbrief (Kommentar zum Neuen Testament; third edn; Leipzig – Erlangen: Deichtert, 1923); Шрайнер, 1, 2 Peter, Jude, 415–419.
[35] По понятным причинам, которые тем не менее следует отвергнуть, выражение, использованное в стихе 18 Послания Иуды, «тон асебейон», иногда воспринимается как добавление. Однако более логично это добавление смотрелось бы в конце 16 стиха. Д. Де Зваан, 2 Petrus en Judas (leiden: Van Doesburgh, 1909) 145.
[36] Е. И. Робсон, Studies in the Second Epistle of St. Peter (Cambridge: University Press, 1915) 52; C. Спик, Les Epitres de Saint Pierre (Sourses Bibliques; Paris: Gabalda, 1966) 197; Майкл Грин, The Second Epistle General of Peter and the General Epistle of Jude. Revised Edition (Tyndale NTC; Leicester: IVP, 1987) 58–65.
[37] «Вернее всего предположить, что оба послания укоренены в общей традиции, которая, по всей видимости, была не письменной, но устной. Вполне возможно, что существовала некая модель проповеди, созданная с целью противостать людям, обольщавшим церковь; это могло бы приемлемым образом объяснить как сходства, так и различия». Б. Рейке, The Epistles of James, Peter and Jude (Anchor Bible; New York, Doubleday, 1964) 190. По мнению Рейке, аналогичная традиция представляет собой основу синоптических Евангелий. Б. Рейке, The Roots of the Synoptic Gospels (Philadelphia: Fortress Press, 1968).
[38] Ван Ховелинген, De tweede trompet, 43–45. Петр представляет эту традицию как ученик и апостол Иисуса Христа, а Иуда – как брат Иакова, брата Господа. Апостольское предупреждение относительно лжеучителей укоренено в учении Иисуса Христа (Матф. 7:15–23, 24:23–28). В зависимости от обстоятельств эти предупреждения относились прежде всего к конкретным ситуациям (Деян. 20:29–30; 1-е Тим. 4:1–3; 2-е Тим. 3:1–9; 1-е Иоан. 2:18).
[39] Лаури Турен, Style Never Goes Away out of Fashion: 2 Peter Re-Evaluated, С. Е. Портер и Т. Х. Олбрихт (редакторы), Rhetoric, Scripture and Theology. Essays from the 1994 Pretoria Conference (Sheffield: Academic Press, 1966) 329–347; Томас Д. Краус, Sprache, Stil und historischer Ort des zweiten Petrusbriefes (Tubingen: Mohr Siebeck, 2001); Торренс Каллан, The Style of the Second Letter of Peter, Biblica 84 (2003) 202–224.
[40] Три уникальных слова, которые используются во Втором послании Петра, – «емпаигмоне», «муопасейн», «парафрониа» (Kraus, Sprache, Stil und historischer Ort, 318–360).
[41] Каллан, Style, 223–224. Он указывает на сходства между Вторым посланием Петра и надписью Немруд-Дага из Комагена в Северной Сирии, которая считается типичным примером стиля Grand Asian. По мнению Калана, данное обстоятельство может указывать на то, что Второе послание Петра было написано не в Риме, но, скорее, в таком месте, как Комаген.
[42] Энтони Кенни, A Stylometric Study of the New Testament (Oxford: Clarendon Press, 1986).
[43] Е. Рандольф Ричардс, Silvanus was not Peter`s secretary: Theological bias in interpreting dia Siolanon… egrafa in 1 Peter 5:12, Journal of the Evangelical Theological Society 43.3 (2000) 417–432.
[44] Клаус Унно Ханцингер, Babylon als Deckname fur Rom und die Datierung des 1 Petrusbriefes, Gottes Wort und Gottes Land, FS H. W. Hertzberg (Gottingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1965) 67–77.
[45] Ван Ховелинген, De tweede trompet, 57–62. Согласно Страбону (География, 16:1,5) и Плинию (Естественная история, 6, 121–123), сам город, по большей части, был заброшен, однако Вавилон может означать как город, так и Вавилонскую область. Ссылка на Вавилон также была предназначена для сближения автора и читателей в обстановке изгнания (Пол Д. Ахтемейер, 1 Peter (Hermeneia; Minneapolis: Fortress Press, 1996) 354; Карен Х. Хобс, 1 Peter (Baker Exegetical Commentary; Grand Rapids: Baker Academic, 2005) 323). См. также: П. Х. Р. Ван Ховелинген, 1 Petrus. Rondzendbrief uit Babylon (Commentaar op het Nieuwe Testament; Kampen: Kok, 1991) 26–27, 190. Кальвин и Бенгель придерживаются того же мнения. Из Вавилонского талмуда нам известно, что на протяжении столетий после вавилонского пленения в Месопотамии существовала влиятельная иудейская община. В Деяниях, 2:9, иудеи из Месопотамии упоминаются наряду с остальными слушателями Петра в день Пятидесятницы в Иерусалиме. Согласно отрывку из Деяний, 12:17, после чудесного освобождения из темницы Петр «отправился в иное место», которое нельзя отождествить с Римом, так как Ирод Агриппа (у которого были тесные связи с римскими властями) мог арестовать его в Риме так же легко, как и в Иерусалиме. Если другим местом был Вавилон в Месопотамии, то Петр мог находиться за пределами Римской империи. Он жил за границей, на территории Парфянского царства.
[46] Это может объяснить поразительный стилистический парадокс Второго послания Петра: присутствие эллинизмов и семитизмов наравне друг с другом, что Кахманн описал как симбиоз двух культур: Д. Д. А. Кахманн и Б. Деханшуттер, De tweede brief van Petrus; De brief van Judas (Het Nieuwe Testament vertaald en toegelicht; Boxtel: Katholieke Bijbelstichting, 1983) 12. Согласно Кахманну, это послание было, по всей видимости, написано христианским автором из иудео-эллинистического контекста.
[47] Ant. 20, 263–264 (сравните: 1,7 и Against Apion 1, 50). Греческий язык Иосифа Теса представлен в работе Райяк Josephus. The Historian and His Society (Philadephia: Fortress, 1984) 46–64.
[48] Райяк ясно показывает, что Иосиф написал свои работы при помощи друзей или помощников, которым он показывал или отсылал части произведения в течение различных этапов его составления. Поэтому она опровергает выдвинутую Таккереем теорию стилистической помощи (Райяк, Josephus, 63, 233–236 – Appendix 2).
[49] Форнберг, Early Church, 61–65.
[50] Иоан. 6:31, 7:22; Деян. 3:13, 13:32; Рим. 9:5; Евр. 1:1. Более подробное обсуждение данной темы представлено в работе Ван Ховелингена De tweede trompet, 223–228. В отношении общего истолкования Бриг отметил следующее: «Но ни один подделыватель документа не допустил бы такой очевидной и фатальной ошибки» (Commentary 291). См.: Е. М. Б. Грин, Der 2 Petrusbrief neu betreachter, Das Petrusbild in den neueren Forschung (Wuppertal: Brockhaus, 1987) 1–50, особенно 32; Симон Д. Кистемакер, Peter end Jude (New Testament Commentary; Grand Rapids: Baker, 1987) 326; Эллис, New Testament Documents, 295–296; Шрайнер, 1, 2 Peter, Jude, 373–374.
Этот материал еще не обсуждался.