1 Вступление

2 Как надобно изъяснять Священное Писание оглашаемым?

3 Главная причина пришествия Христова

4 Как наставлять тех, кои не с истинным расположением приходят к оглашению?

5 Начало огласительной речи.

6 Как надобно поступать, когда приходят к оглашению люди образованные?

7 Как надобно говорить с Грамматиками и Риторами?

8 Образец огласительной речи.

Вступление

1. Ты меня просишь, возлюбленный о Господе брат, написать тебе руководство для оглашения необразованных; потому что, по словам твоим, в Карфагене, где ты состоишь Диаконом, часто приводят к тебе таких, коим нужно преподать первые начала христианской веры, — так как по познаниям, какие ты имеешь о сей вере, и по приятности твоей речи, тебя почитают там более других способным к преподаванию наставления, а ты с своей стороны почти всегда затрудняешься тем: как надобно преподавать свое учение, с чего начинать и до чего доводить повествование; должно ли к повествованию присовокуплять какое-либо увещание, или достаточно изложить для оглашаемого те пункты учения, в соблюдении коих должны состоять жизнь и исповедание Христианина. Ты признаешься, что часто и тебе самому не нравилась твоя длинная и холодная речь, не говоря уже о тех, коих ты наставлял, и о всех прочих, кои были при сем слушателями оной, и эта необходимость вынудила тебя просить меня — ради любви, какою я одолжен тебе, не облениться написать тебе нечто о сем предмете.

2. Я же со своей стороны сколько по чувству взаимной между нами любви, столько и вообще из любви и повиновения матери нашей — Церкви, не только не отказываюсь от сего, но и со всем усердием готов, при помощи Божией, содействовать собрату своему наставлением. Ибо чем большее я имею желание раздавать повсюду божественное сокровище, тем более я должен стараться облегчить способы в раздаянии оного для моих сотрудников, дабы они удобно могли выполнить то, что хотят преодолеть трудом и ревностью.

3. Что касается до твоего образа мыслей о сем предмете, то я не советовал бы тебе много беспокоиться, если представляется тебе иногда, что ты говоришь слишком простонародно и скучно, потому что, может быть, тому, кого ты наставлял, не таким это казалось; но поелику ты желал, чтобы от тебя услышали что-либо лучшее, то речь твоя и казалась тебе недостойною слуха других. И мне моя речь почти никогда не нравится; потому что мне всегда бывает желательно составить речь лучшую, какую я и составляю часто в уме своем, прежде нежели начну выражать оную словами: если же мне не удастся выполнить сего, как бы мне хотелось, то я сокрушаюсь о том, что язык мой был недостаточен для моего сердца. Я хочу, чтобы слушающий меня вполне разумел то, что я разумею, но чувствую, что я говорю не так, чтобы исполнилось мое желание; особенно когда мысль с быстротою молнии является в уме, а слово медлительно и продолжительно, и весьма непохоже на оную, так что, пока оно произносится, мысль уже уходит в свое уединение. Впрочем, поелику мысль удивительным образом напечатлевает в памяти следы свои, то по сим следам мы составляем звучащие знаки, которые называем языком или Латинским, или Греческим, или Еврейским, или другим каким-либо. Представляем ли мы сии знаки в уме своем или выражаем оные голосом, — это все равно; потому что следы, по коим составляются сии знаки, не принадлежат ни Римлянам, ни Грекам, ни Евреям, ни какому-либо другому народу, но образуются точно так же в уме, как выражение душевных движений на лице нашем. Гнев, на пример, иначе называется на Латинском, иначе на Греческом, иначе на каком-либо другом языке; но вид человека разгневанного не принадлежит исключительно ни Грекам, ни Римлянам. Поэтому не все понимают, когда кто скажет: «я разгневан», но только разумеющие язык сей; а когда смотрят на разгневанного, то все видят, что он разгневан. Но не так удобно вывести наружу и как бы напечатлеть в чувстве слушающих посредством слова те следы, какие мысль оставляет в уме нашем, как открыт и понятен для всякого бывает взор; потому что те находятся внутри — в душе, а сей наружи — на лице. Отсюда должно заключить, сколь отлично наше слово от мысли, когда оно не выражает и того впечатления, какое мысль оставляет в памяти. А мы, ревнуя о пользе слушателя, хотим говорить соответственно нашему разумению; но поелику нам сего не удается, то мы беспокоимся и сокрушаемся, думая, что мы напрасно трудимся; а оттого наша речь делается слабее и невнятнее.

4. Впрочем, из ревности тех, кои желают слушать меня, я заключаю, что моя речь не так холодна, как мне представляется, и — что они получают от нее некоторую пользу, это я узнаю из того удовольствия, какое выражается на лице их, и затем с своей стороны тщательно стараюсь выполнить свое дело, как скоро вижу, что они хорошо понимают то, что им предлагается. Так и ты из того самого, что к тебе чаще приводят таких, кои желают получить от тебя наставление в вере, должен заключить, что твоя речь не такою кажется другим, какою тебе самому; а потому ты не должен почитать себя бесплодным, если созерцаемого тобою не выражаешь так, как бы тебе хотелось, когда ты и созерцать многого еще не можешь так, как бы желал, потому что в сей жизни каждый «видит» только «как бы сквозь [тусклое] стекло, гадательно» (1Кор.13,12); да и любви мы не имеем такой, которая бы, разогнав мрак плоти, проникла в вечный свет, в котором видно все, даже и то, что преходит. Но поелику добродетельные люди день от дня делаются способнее к созерцанию того незаходимого дня, которого «не видел того глаз, не слышало ухо» и который «не приходило то на сердце человеку» (1Кор. 2, 9): то и нет причины опасаться нам за свою речь при наставлении непросвещенных, если только мы не будем слишком много рассуждать о предметах высших нашего разумения, и говорить об них языком невразумительным. Прибавь к тому еще и то, что нас гораздо охотнее слушают, когда мы сами находим удовольствие в предмете, о котором говорим; ибо речь наша в таком случае делается восторженнее, течет свободнее и бывает вразумительнее. Поэтому не трудное дело преподать то, чему должно веровать, с чего начать и до чего доводить повествование, как изложить оное, чтобы в одном случае оно было кратко, а в другом пространно, но всегда полно и совершенно, и когда надобно употреблять первое и когда последнее: но как произвести то, чтобы каждый наставлял с охотою? Ибо тот приятнее будет в речах своих, кто более успеет в сем деле: в этом большой труд! На сей случай и правило готово. Ибо если в имении вещественном, то кольми паче в духовном, «доброхотно дающего любит Бог» (2Кор. 9, 7). Но чтобы таковое доброхотство было полезно, это зависит от милосердия Того, кто повелел поступать так. Итак, при помощи Божией, рассудим сперва об образе повествования, — чего, я знаю, ты желаешь, потом о наставлении и увещании.

Как надобно изъяснять Священное Писание оглашаемым?

5. Повествование будет полное, когда кто начнет оное с первых слов книги Бытия: «В начале сотвори Бог небо и землю», и доведет до настоящих времен Церкви. Но не должно однако ж все Пятикнижие Моисеево, все книги Судей, Царств и Ездры, Евангелие и Деяния Апостольские, если бы мы и выучили оные до слова, передавать наизусть, или своими словами пересказывать и объяснять все содержание оных; на это и времена не достанет, да и нет в том никакой нужды: но обо всем надобно сказать кратко и в общих чертах, и выставить на вид только замечательнейшие события, историю коих охотнее слушают, и притом такие, которые поставлены в числе членов веры. Но и таковые события не надобно показывать как бы в обнаженном виде, и тотчас удалять оные с глаз, а надобно иногда остановиться, на иных как бы для разбора и прояснения, и предложить оные на рассмотрение самим слушателям; всего же прочего коснуться только слегка или вовсе прейти оное молчанием. Таким образом, то, что мы предложим в сем случае по выбору, при молчании о прочем, будет иметь большее значение; наставляемый нами уразумеет оное без труда, и его память не обременится.

6. Но во всем без сомнения не только нам самим надобно смотреть на цель наставления, которая есть «любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры» (1Тим.1,5), и к которой мы должны направлять все слова свои; но к ней должен быть обращен и взор того, кого мы наставляем. Ибо не для чего другого до пришествия Господа написано все, заключающееся в Священном Писании, как для того, чтобы предвозвестить Его пришествие и предъизобразить будущую Церковь, т. е. народ Божий во всех языцех, что составляет тело Его в сопричислении к сему всех Святых, живших до Его пришествия и веровавших в Него грядущего, точно так же как мы веруем в Него пришедшего. Каком образом у Иакова, пред рождением его, наперед показалась рука, которую он придерживался пяте родившегося прежде него брата, потом следовала голова, а затем необходимо и прочие члены; но однако ж голова не только все последовавшие члены, но и самую руку, которая при рождении вышла прежде, превосходит своим достоинством и властью, и хотя не по времени появления, но по порядку природы есть первая: так и Господь Иисус Христос, прежде нежели явился во плоти и предстал пред глаза людей, как человек в качестве «Ходатая Бога и человеков» (1Тим. 2, 5), «сущий над всем Бог, благословенный во веки» (Рим. 9, 5), послал наперед во святых Патриархах и Пророках некоторую часть своего тела, которою как бы рукою предвозвещал свое рождение, и предшествовавший Ему тот горделивый и упорный народ придерживал узами Закона, как бы пятью пальцами, не преставая при сем сам быть предвозвещаем в продолжение пяти периодов времени; в сообразность с чем и тот, кто дал Закон сей, написал пять книг. И гордые те, мудрствуя по плоти и надеясь сами собою снискать себе оправдание, не получили благословения от руки Христовой, но отринуты были от оной, а потому «они поколебались и пали, а мы встали и стоим прямо» (Псал.19, 9). Таким образом хотя Господь Иисус Христос послал наперед некоторую часть тела Своего во Святых, кои предшествовали Ему по времени рождения; однако ж Он сам есть глава тела Церкви и все веровавшие в Того, кого они предвозвещали, принадлежат к тому же телу, главою коего Он сам. Ибо потому, что они предшествовали Ему, они не отделены от Него, но еще более соединены с Ним; потому что они последовали Ему: подобно как и рука, хотя и может выказываться прежде, однако ж она соединена с телом ниже главы. Почему «А все, что писано было прежде, написано нам в наставление» (Рим.15, 4) и «это были образы для нас» (1Кор. 10, 6) и «Все это происходило с ними, [как] образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков» (1 Кор.10, 11).

Главная причина пришествия Христова

7. Но какая главнейшая причина пришествия Господа, как не явление чрезмерной любви Божией к нам: «Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5, 8) должен сказать ты наставляемому. И это потому, что цель всякой заповеди и исполнение закона есть любовь: дабы, т. е. мы любили как самих себя взаимно и «Он положил за нас душу Свою» (1Иоан. 3, 16), так и самого Бога, «потому что Он прежде возлюбил нас» (1Иоан. 4, 19) «Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас» (Рим. 8, 32). Но ни чем так нельзя расположить к любви, как своим собственным примером, и тот чрезвычайно жестокосерд, кто, не желая принимать от других любви, не хочет и сам оказывать оной. Ибо, если из примеров зазорной и нечистой любви мы знаем, что те, кои хотя быть взаимно любимыми, всеми возможными знаками стараются показать, в какой степени они любят, и таким образом продолжают действовать дотоле, пока не заметят соответствия своим чувствованиям в сердце тех, коих они хотят расположить к себе, и воспламеняются потом тем сильнейшею любовью, чем более огня замечают в тех сердцах, овладеть коими оно желают; если при сем сердце, находившееся в оцепенении, возбуждается, когда чувствует, что оно любимо, и воспламеняется еще более, когда видит новую любовь, то очевидно нет большей причины к возбуждению и увеличению любви, как когда тот, кто еще любит, знает, что он уже любим, или когда тот, кто первый начинает любить, видит взаимную к себе любовь. Если так, говорю, бывает в нечистой любви: то не более ли должно быть это в дружбе? Ибо чего другого мы опасаемся в дружбе, как не того, чтобы друг наш не подумал, что мы его или не любим или любим менее, чем он нас? Если он узнает об этом: он сделается холоднее в той любви, какою наслаждаются друзья; и если он не будет столько малодушен, чтобы таковое равнодушие принять за оскорбление дружбы, то он останется только нашим советником, а не пламенным другом. Не излишне при сем заметить и то, что хотя и высшие желают быть любимы низшими и утешаются их непритворною услужливостью, и чем более чувствуют это, тем более их любят; но какою любовью воспламеняется низший, когда чувствует, что его любит высший? Любовь всегда бывает приятнее там, где она происходит не от внимания к недостаткам другого, но от обилия благотворительности; ибо та любовь бывает из сострадания, а эта из милосердия. Если же низшему и случилось бы когда-либо испытать нерасположение к себе высшего; за то он исполняется еще большею любовью, когда высшему благоугодно будет показать, сколько он любит того, кто ни каким образом не ожидал себе столько добра. Но что выше правосудного Бога и ниже согрешающего человека, который тем с большею опрометчивостью отдал себя под защиту и иго гордым властям, которые не могут сделать его блаженным, чем более отчаялся в попечении о нем той власти, которая высока только по своей благости?

8. Итак, ежели Иисус Христос для того наипаче пришел в мир, чтобы человек познал, сколько любит его Бог, и познал для того, чтобы и сам воспламенялся любовью к Тому, кто «прежде возлюбил нас», — и по заповеди Его, возлюбил своего ближнего; ежели все божественное Писание, которое написано прежде, написано для предвозвещения пришествия Христова, и все, что после предано писанию и имеет божественную важность, повествует о Христе о внушает любовь: то очевидно, что «на сих двух заповедях», т. е. в любви к Богу и ближнему, «утверждается весь закон и пророки» (Матф.22, 40), так как они в то время составляли все Священное Писание, но и все те книги божественного Писания, кои в последствии посвящены нашему назиданию и утверждены в нашей памяти. Посему в Ветхом Завете сокрыт Новый, а в Новом раскрыт Ветхий. В следствие такой-то сокровенности плотские люди, плотским образом рассуждающие, как тогда были подвержены страху наказания, так и ныне одержимы оным; а духовные, духовно рассуждающие, как тогда было освобождены от оного, — ибо им открывалось сокровенное, — так освобождаются и ныне данною благодатью. Поелику же ничто столько не противно любви, как ненависть, а мать ненависти есть гордость: то тот же самый Господь Иисус Христос, Бог и человек, есть вместе и образ божественной любви к нам, и пример нашего человеческого уничижения, дабы недуг наш тем удобнее исцелился противодействующим лекарством; ибо великое бедствие — гордый человек, но величайшее милосердие — уничиженный Бог. — Таковую-то любовь поставив себе как бы целью, к которой должны быть направлены все слова твои, ты, о чем только повествуешь, повествуй так, чтобы наставляемый тобою, слушая тебя, верил, веря надеялся, надеясь любил.

Как наставлять тех, кои не с истинным расположением приходят к оглашению?

9. Но не излишне и с правосудия Божия, которое поселяет в сердцах человеческих спасительный страх, начинать назидание оглашаемого в любви, дабы он, зная, что его любит Тот, кого он боится, воспламенялся и сам взаимною к Нему любовью и опасался оскорбить любовь Его к себе своим нерасположением; ибо весьма редко случается, даже почти никогда, чтобы из желающих принять Христианство пришел кто-либо такой, кто не исполнен бы был сколько-нибудь страха Божия. Правда, иногда из ожидания от людей какой-либо выгоды, каковой в противном случае нет надежды получить, или из опасения навлечь их неприязнь и нерасположение, иной желает сделаться, или, лучше сказать, не сделаться, а притвориться Христианином; потому что вера не есть предмет для спасения тела, но есть дело «верующего сердца» (Рим. 10, 10): но так как Бог всегда милосерд к нам грешным, то и оглашающий своею речью может расположить оглашаемого пожелать сделаться тем, кем он хотел притвориться; а если он уже начал желать, то мы должны смотреть на него как на такого, который пришел принять Христианство не из прежних видов; и хотя сокрыто от нас, расположился ли он к тому своим сердцем, но во всяком случае мы должны поступать с ним так, как будто было бы в нем сие желание, хотя бы на самом деле его и но было. Здесь не будет никакой потери. Если в нем есть такое желание: то оно еще более утвердится при нашем содействии, хотя бы мы и не знали, в какое время и в какой час началось оное. Полезно бы было также наперед осведомиться, если можно, от тех, кои знают его, каково состояние его духа, или по каким побуждениям он пришел к принятию христианской веры; если же не от кого узнать об этом: то можно и самого его спросить, и что он ответит, сообразно с тем и начинать речь свою. Если же он придет с притворным сердцем, желая человеческих выгод, или избегая невыгод, и во всяком случае намерен солгать: то и тогда надобно начинать речь со слов его, не с тем однако ж, чтобы обличить его во лжи, которая как будто бы тебе была известна; но если он скажет, что он пришел с таким намерением, которое действительно заслуживает одобрение: то правду ли он скажет или нет, но во всяком случае, одобрив и похвалив сие намерение, мы должны заставить его радоваться тому, что он таков, каким он желает казаться. Если же он скажет не то, что должно быть в сердце желающего получить наставление в христианской вере: то сделав ему ласковый и легкий упрек, как человеку необразованному и несведущему, и показав и похвалив истинную цель христианского учения в сильных, но кратких выражениях, дабы или не ослабить чрез то последующего повествования, или не навязать ему наперед чего-либо такого, к чему еще не расположилось его сердце, — заставь его пожелать того, чего еще не желал он или по заблуждению, или по притворству.

Начало огласительной речи.

10. Если же он, может быть, скажет, что сам Бог внушил ему мысль или страхом подвигнул его к тому, чтобы сделаться Христианином: в таком случае самое утешительное мы можем сделать начало речи с того, сколь великое Бог имеет о нас попечение. От таковых чудес и откровений надобно сперва перенести внимание его к писаниям святых мужей и к известным пророчествам, дабы он узнал, по какому неизреченному милосердию и ему Бог внушил эту мысль. Потом надобно показать ему, что сам Господь не внушил бы ему мысли или не побудил бы его сделаться Христианином и присоединиться к Церкви, и не обратил бы его к тому такими знамениями и откровениями, если бы Он не захотел возвести его на надежнейший путь, какой предуготован в Священном Писании, и на котором ему не нужно искать видимых чудес, а удовлетворяться невидимыми, и не во сне, а в бодрственном состоянии получать наставление. Затем уже надобно начинать самое повествование с того, что Бог «все, что Он создал, … хорошо весьма» (Быт. 1, 31) и доводить оное, как мы сказали, до настоящих времен Церкви, показывая при сем причины каждого дела и происшествия, о коих мы повествуем, и направляя оные к одной всеобщей цели, т.е. к любви, на которую должен быть устремлен взор как делающего что-либо, так и говорящего. Ибо если вымышленные басни поэтов, изобретенные для удовольствия людей, любящих заниматься одним вздором, благоразумные учители стараются направить к какой-либо пользе, хотя суетной и временной: то тем паче должны быть осторожны мы, дабы, повествуя об истинных происшествиях, но не приводя причин оных, не произвести в слушающих или суетного удовольствия или даже пагубного любопытства. Но однако ж не так надобно выставлять причины сии, чтобы, отступив от стези повествования, сердце и язык наш занимались одними отвлеченнейшими рассуждениями, но чтобы самая истина, представляемая на рассмотрение разума, была как бы золото, которое связует каменья, но не нарушает порядка украшения. По окончании повествования надобно внушить надежду воскресения, и смотря по удобоприемлемости и силам слушающего и сколько позволит время, рассудить, — в опровержение суетных насмешек неверующих, — о воскресении мертвых и об отрадном для добрых и страшном для злых последнем будущем суде, — истине, касающейся всех без исключения, и, упомянув с ужасом и отвращением о казнях нечестивых, проповедовать о царстве праведных и верующих, о горнем том граде и его радостях. А потом надобно воодушевить и подкрепить слабость человека против искушений и соблазнов, возникающих или вне, или внутри самой Церкви. Вне Церкви — со стороны язычников, или Иудеев, или еретиков, а внутри — со стороны отребия гумна Господня. Но не должно однако ж входить в споры со всяким родом нечестивых и предложенными вопросами опровергать все неправые их мнения: но по краткости времени должно показать, что так предвозвещено было, и сказать потом, какая польза происходит от искушений и какое врачевство против оных в примере терпения самого Господа. Если же речь наша бывает направлена против тех, развратные толпы коих видимо наполняют Церкви: то не излишне при сем изложить кратко и обстоятельно правила христианского, благочестивого образа жизни, дабы пьяницы, сребролюбцы, обманщики, игроки, прелюбодеи, блудники, любители зрелищ, ворожеи, колдуны, прорицатели, знатоки каких либо суетных и вредных наук и т. под. не увлекли кого-либо в свое распутство, и он не почел для себя сего тем более позволительным, когда видит, что многие, называющиеся Христианами, любят это, и делают и защищают и советуют и даже убеждают к тому. Потом свидетельствами божественного Писания доказать, какой конец предназначен тем, кои ведут таковую жизнь, и доколе они будут терпимы в Церкви; предварив при сем оглашаемого, что он найдет в Церкви многих Христиан добрых, истинных, граждан небесного Иерусалима, ежели сам вступит в их общество. Наконец тщательно надобно вразумить его, чтобы он не полагал на человека своей надежды; потому что нам нельзя знать, какой человек праведен, а если бы то и возможно было, то не с тем нам представляются примеры праведных, чтобы мы оправдывались чрез них, но чтобы, подражая им, знали, что и мы оправдываемся Тем, кто оправдывает их. Отсюда может произойти то благотворное последствие, что когда тот, кто «слушая нас слушает чрез нас Бога» (Лук.10, 16), будет преуспевать в христианской жизни и познании, и с охотою вступит на путь Христов, — он не осмелится приписать ничего ни нам, ни себе, но будет любить самого себя, и нас, и всех других людей в Том и для Того, кто возлюбил его, когда он был еще врагом, дабы чрез оправдание соделать его другом. В этом отношении, я думаю, ты не будешь нуждаться в наставнике; потому что без всякого предуведомления необходимость научит тебя — в том случае, когда ни тебе, ни слушающим тебя, не позволит время, — говорить кратко, а в противном — пространнее.

Как надобно поступать, когда приходят к оглашению люди образованные?

12. Но если придет к тебе для наставления человек, сведущий в науках, который уже решился быть Христианином, и приходит только для того, чтобы сделаться оным: то никак нельзя предположить, чтобы таковому человеку не было известно многое из нашего Священного Писания, а гораздо вероятнее, что он, ознакомившись с ним предварительно, приходит только для принятия Таинств; потому что такие люди обыкновенно не вдруг делаются Христианами, но наперед все тщательно испытывают, расположения своего сердца сообщают другим кому могут, и советуются с ними в сем деле. С такими людьми надобно говорить кратко и не внушать им того, что они уже знают, а коснуться сего только слегка, сказав им, что мы веруем тому и тому, что они уже знают, и таким образом перечислить кратко все, что надобно внушить необразованным и неученым, так, чтобы ученый тот не учился снова тому, что он уже знает, и узнал напротив из наших повествований то, чего он, может быть, не знает. Не бесполезно при сем спросить и его самого, по какому побуждению возродилось в нем желание сделаться Христианином, и если узнаешь, что его расположило к тому книги содержащиеся в Каноне или какие-либо другие благонамеренные сочинения: то скажи сначала что-нибудь об них; похвали первые со стороны их канонической важности, а последние со стороны тщательного труда их писателей; и особливо в книгах канонических выставь на вид высоту спасительных истин, в них заключающихся, а в тех благозвучие и красоту слога, кои нравятся как образованному, так и необразованному. Не излишне также узнать от него, кого преимущественно он читал, и какие книги расположили его присоединиться к Церкви. Если он скажет о книгах нам известных, или писанных каким-либо знаменитым мужем, в православии коего Церковь не имеет сомнения: то одобри это. Если же он напал на сочинения какого-либо еретика и по неведению сердечно принял то, чего не одобряет истинная вера, и затем считает себя православным: в таком случае его надобно вразумить, что вселенская Церковь и все другие ученейшие мужи, пребывающие в ее истине, держатся другого учения; хотя, правду сказать, и те, кои православными отошли от сей жизни и оставили потомкам свои сочинения, в некоторых местах своих творений, будучи или не поняты, или превратно толкуемы, людям высокомерным и дерзким подавали повод к некоторым ересям и разномыслию; — что нимало не удивительно, как скоро мы и о канонических писаниях, в коих заключена чистейшая истина, можем сказать, что не столько по неуразумению того, что говорит в них писатель, и какова истина сама в себе, — ибо в таком случае еще можно бы было исправить ошибку, — сколько по упорному и гордому предубеждению, что в писаниях сих заключается именно то учение, какое они защищают, многие породили многие пагубные догматы, расторгнув чрез то единство общения. — С такою скромностью надобно говорить, когда желает вступить в общество Христиан не простой, как говорят, человек, но образованный и сведущий в писаниях ученых мужей; но не надобно однако ж терять при сем и важности наставнической, дабы не подать ему повода к надменности. Обо всем же прочем, касающемся или веры, или нравов, или искушений, по правилам здравого учения, надобно говорить так, как изложено выше, с тем однако ж, чтобы все таковые рассуждения направлены были к одной главной цели, о которой сказано много прежде, т. е. к любви.

Как надобно говорить с Грамматиками и Риторами?

13. Нередко приходят также к оглашению некоторые из известных так называемых школ Грамматиков и Риторов люди, которых нельзя отнести ни к простым, ни к ученым, коих ум обогащен сведениями о многих предметах. Таковым людям, кои думают о себе, что красноречием своим они превосходят прочих, — когда они приходят к принятию христианства, должно внушать то особенно в сравнении с неучеными, чтобы они, облекшись в христианское смирение, научились не презирать тех, кои избегают более погрешностей нравственных, чем словесных, и красноречия Своего не поставляли бы наравне с чистотою сердца, а не только не предпочитали оной. Особенно надобно научать их слушать божественное Писание и не пренебрегать его слогом — потому, что он не напыщен, и чтобы они не думали, что все слова и дела человеческие, о коих говорится в сих книгах, не должны быть разоблачены от того чувственного покрывала, в каком они представлены, но принимаемы так, как говорит буква. Таковым людям полезно знать, что мысли так же должно предпочитать словам, как душа предпочитается телу, и что они должны слушать более речи назидательные, чем красноречивые, подобно как надобно избирать друзей более благоразумных, чем красивых. Они должны также знать, что не слово доходит до слуха Божия, но расположение сердечное, а потому не смеялись бы, когда заметят, что Настоятели и Служители Церкви призывают Бога языком, исполненным варваризмов и солецизмов (ошибок против чистоты языка и грамматики), или если они не понимают произносимых ими слов или беспорядочно выговаривают оные. Нельзя сказать, чтобы таковые недостатки уже и не требовали исправления, как скоро народ тогда только может говорить: «аминь», когда он все совершенно разумеет; но они могут быть терпимы там, где благословение преподается не столько словом, сколько желанием сердечным. Что касается до Таинств, к принятию коих приходят Христиане, то для людей рассудительных достаточно услышать то, что они означают; а людям тупоумным надобно объяснять многими словами и подобиями, дабы они не презирали того, что видят.

Образец огласительной речи.

24. Но представим, что к нам пришел некто желающий сделаться Христианином, из рода частных людей, но впрочем не деревенских, но городских, каковых ты много встречал в Карфагене, — который на вопрос: для земной ли какой-либо выгоды или для вечного покоя он желает сделаться Христианином? ответит, что для вечного покоя: в таком случае ему можно преподать такое наставление:

«Благодарение Богу, возлюбленный брат! От всей души поздравляю тебя и радуюсь, что ты среди столиких и столь опасных треволнений мира сего помыслил об истинной и верной безопасности! Люди с великими усилиями и в сей жизни ищут покоя и безопасности, но по своим злым похотям не находят оных; потому что они ищут покоя в предметах непостоянных и скоро-преходящих, которые, когда бывают истребляемы и уносимы временем, производят в сердцах человеческих скорбь и беспокойство. Ищет ли кто спокойствия в богатстве, — он становится более гордым, чем спокойным. Не видим ли мы примеров тому, как многие внезапно теряли оное, многие даже гибли из-за него, когда они или не могли удовлетворить своей жадности, или насильственно лишаемы были оного корыстолюбцами? Но если бы оно и на всю жизнь оставалось с человеком и не покидало своего владетеля: то не должен ли он будет сам расстаться с ним при своей смерти? Какова жизнь человека, если он состарится? Или, когда люди желают себе старости: то чего другого они желают, как не продолжительной слабости? Так и почести мира сего что иное суть, как не смех, суета и повод к падению? Ибо так говорить святое Писание: «Всякая плоть-трава, и вся красота ее - как цвет полевой. Засыхает трава, увядает цвет, когда дунет на него дуновение Господа: так и народ – трава. Трава засыхает, цвет увядает, а слово Бога нашего пребудет вечно» (Исаия 40, 6-8). Посему кто желает истинного покоя и истинного счастья, тот должен оставить надежду на скорогибнущие и преходящие вещи, и полагать оную в слове Господнем, пребывающем во век, дабы и самому пребыть с ним во веки.

25. Есть также люди, которые не домогаются богатства и не гоняются за суетною славой, но желают найти удовольствие и успокоение в гостиницах, в любовных связях, театрах и других пустых зрелищах, столько любимых в больших городах. Но они сами причиняют себе бедность своею расточительностью и от бедности впадают в последствии в воровство и грабежи, а не редко даже в разбой, и на каждом шагу должны бывают чувствовать страх, — так что тем, кои не задолго пред тем веселились в гостинице, уже чудится вопль темничного заключения. Находясь на ристалищах, они уподобляются демонам, побуждая криками своими людей ранить друг друга, и в противном случае сами заводят между собою брань и сражение, чтобы угодить бессмысленной толпе. Заметив, что соперники, после первой схватки дружатся между собою, они исполняются негодованием, преследуют их и кричат, чтобы их били палками, и к таковому бесчинному делу принуждают блюстителя всякого благочиния — судию. Если же увидят, что на ристалище поднялась ужасная вражда или между комедиантами, или всадниками, или охотниками: то их бедных посылают в сражение и бой не только с людьми, но и со зверями, и чем большею исполняются они яростью друг против друга, тем более те увеселяются, рукоплещут и побуждают, неистовствуя более сами в себе, чем те, неистовством коих они утешаются. Какое же спокойствие может иметь дух, который питается одним несогласием и раздорами? Обыкновенно какова принимается пища, таково бывает и здоровье. Наконец, поелику безумные радости не суть радости, но однако ж, каковы бы ни были и сколько бы ни доставляли нам удовольствия — богатство, почести, разгульные дома, сражения на зрелищах, любовные связи, роскошные бани и т. под., все это бывает до одного какого-либо несчастного переворота, и — еще при жизни отлетит от нас это ложное блаженство, а при нас останется одна бедная и немощная совесть, которая должна будет увидеть в Господе своего судию и грозного домовладыку, потому что она не хотела видеть в Нем своего наставника и любвеобильного Отца, и не имела любви к Нему. Ты же, поелику возжелал истинного покоя, какой обещается Христианам в будущей жизни, можешь вкусить его и здесь с сладостью и приятностью среди горестей сей жизни, ежели возлюбишь заповеди Того, кто обещал оный. Ибо ты скоро почувствуешь, что плоды правды приятнее плодов неправды, и что человеку гораздо более бывает радости при доброй совести среди бедствий, чем при злой — среди утех; потому что ты не с тем пришел присоединиться к Церкви, чтобы получить от нея временную какую-либо пользу.

26. Есть и такие, которые желают быть Христианами или из ожидания от людей каких-либо временных выгод, или из опасения оскорбить тех, кого они боятся. Но таковые люди суть люди отверженные, хотя до времени они и бывают терпимы в Церкви, как плевелы на гумне до времени веяния; если же они не исправятся и не начнут быть Христианами ради будущего вечного покоя: то напоследок отлучены будут. Они не должны ласкать себя надеждою, что на гумне они могут быть вместе с пшеницею; потому что в житнице они не будут с нею, но предадутся огню. Есть еще и другие, кои хотя и почитают Бога и не гнушаются именем христианским, и не с притворным сердцем вступают в Церковь Божию, но желают земного счастья и хотят быть и в сей жизни счастливее тех, кои не чтут Господа. А потому, когда видят, что некоторые порочные и нечестивые люди наслаждаются благополучием в сей жизни, а они лишены оного: то приходят в уныние, как будто бы они напрасно чтут Бога, и легко отпадают от веры.

27. Не таков истинный Христианин; но кто для нескончаемого блаженства и вечного покоя, обещанного святым в будущей жизни, желает быть Христианином, чтобы не пойти в вечный огнь с диаволом, но вступить в вечное царство со Христом, — тот есть истинный Христианин! Он бодрствует при всяком искушении, дабы и счастье не надмило его, и несчастие не подавило; умерен и воздержен при изобилии благ земных, и мужествен и терпелив в напастях. Преуспевая постоянно в добродетели, он доходит до такого совершенства, что более любит Бога, чем страшится геенны, так что, если бы Господь сказал ему: «наслаждайся непрестанно плотскими удовольствиями, и греши, сколько можешь и не будешь повержен в геенну, но только со Мною не будешь»: он ужаснется и не будет совсем грешить не из опасения впасть в геенну, но дабы не оскорбить Того, кого он любит, и в ком одном заключается тот покой, которого «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор. 2, 9).

28. Об этом покое ясно говорит Писание, когда повествует, что от начала мира, когда Бог сотворил небо и землю и «вся яже в них», Он шесть дней делал, а в седьмой почил от дел своих. Всемогущий мог конечно и в один момент времени сотворить все, и Он не истомился до того, чтобы имел нужду в успокоении, когда «рече и быша, повеле и создашася», но делал это, дабы показать, что по прошествии шести периодов мира в седьмой период, как бы в седьмой день, Он почиет во Святых своих, так как и они почиют в Нем после всех добрых дел, которыми они служили Ему, и которые Он сам в них производит, когда призывает их к тому, дает заповеди, отпускает прежние согрешения и оправдывает того, кто прежде нечестив был. Каким образом потому, что они действуют по благодати Его, мы говорим, что Он сам действует: так точно, когда они успокаиваются, говорится, что успокаивается Он сам. Ибо что касается Его Самаго, то Он не имеет нужды в успокоении, потому что не чувствует труда. Сотворил же Он все словом своим, а слово Его есть сам Христос, в котором почиют Ангелы и все чистейшие небесные духи во святом безмолвии. Но так как человек чрез грехопадение потерял тот покой, какой он имел в Божестве Его: то он должен был получить оный в Его человечестве; почему на время благоприличное, когда сие должно было исполниться, Слово то вочеловечилось и родилось от жены, не приняв плотской скверны, но, напротив, освятив собою плоть. О пришествии Его знали по откровению Святаго Духа и пророчествовали и ветхозаветные праведники, и таким образом спасались верою в Него грядущего, как мы спасаемся верою в Него пришедшего, и — высота сего таинства издревле чрез все продолжение веков была прообразуема и предвозвещаема. Посему сколько мы должны любить Бога, который так возлюбил нас, что послал в мир своего единородного Сына, дабы Он, облекшись в уничижение нашего смертного естества, от грешников и за грешников умер!

29. Поелику Бог всемогущ и благ и праведен и милосерд, — который сотворил «все … хорошо весьма», как великое, так и малое, как высшее, так и низшее, как видимое, каковы: небо, земля и море, и на небе солнце, луна и прочие звезды, а на земле и в море дерева и кустарники, и животные всякого рода, и вообще все тела небесные и земные, так и невидимое, каковы духи, коими тела оживотворяются: то Он и человека создал по своему образу, дабы, как Он по своему всемогуществу владычествует над всем творением, так и человек по своему разуму, по которому он также знает и чтит Творца своего, владычествовал над всеми земными животными. Он создал ему также помощницу — жену не для удовлетворения плотскому похотению, потому что тела их в то время не были растленны, доколе смертность не досталась в удел им — в наказание за грех; но дабы и муж славился о жене, предъидя пред нею ко Господу и подавая ей в себе пример святости и благочестия, подобно как и он сам имел славу Божию, когда последовал Его премудрости.

29. По сотворении Бог поставил их в некотором блаженном месте, которое Священное Писание называет Раем, и дал им заповедь, которую если они не преступят, то пребудут навсегда в том блаженном бессмертии; а если преступят, то испытают наказания смертности. Бог предвидел конечно, что они подвергнутся падению; но так как Он есть творец и виновник всякого добра, то Он сотворил и их, как сотворил и животных, дабы исполнить землю земными благами; потому что человек и грешник всегда выше животного. И заповедь, которую они имели нарушить, Он дал наипаче для того, дабы они были безответны при определении наказания за преступление оной; ибо, что бы ни делал человек, Бог всегда славен во Святых своих. Если он поступает праведно, — Бог достоин прославления за праведное воздаяние; если же согрешает, — за милосердое прощение. Итак почему же и не сотворить было человека, если Бог и знал, что он согрешит, когда Он увенчивает стоящего, поддерживает падающего и помогает восстающему, будучи славен всегда и везде своею благостью, правосудием и милостью, — особенно же, когда Он предвидел, что из смертного того племени произойдут праведники, которые не себе будут искать славы, но станут воздавать оную Творцу своему, и за богоугодную жизнь свою удостоятся вселения со святыми Ангелами и блаженной жизни?

Тот же, кто дал людям свободное произволение, дабы не по рабской необходимости, но по доброй воле они служили Богу, дал таковое и Ангелам. Почему тот Ангел, который с другими подвластными ему духами по гордости не хотел оказать повиновения Богу и сделался диаволом, не причинил никакого вреда Богу, а только самому себе; ибо Бог знает, как поступить с отпадающими от Него духами и, подвергнув оные заслуженному ими наказанию, устроить сообразно планам своего чудного домостроительства низших своих тварей. Итак ни диавол не сделал никакого вреда Богу, когда он и сам пал и человека увлек в погибель, ни сам человек нисколько не уменьшил правды или могущества или блаженства Творца своего, когда по собственной воле согласился вместе с обольщенною диаволом женою нарушить заповедь Божию; потому что, по неизменным законам Божественного правосудия, все осуждены на позорное наказание, и один Бог славен по правоте своего мщения. Человек, удалившийся от Творца своего, предан в плен диаволу, а самого диавола может победить обратившийся к Богу человек; так что одни только те, кои до конца пребудут в единомыслии с диаволом, пойдут с ним в муку вечную, а те, кои смирятся пред Богом и при помощи Его благодати победят диавола, получат жизнь вечную.

31. Мы не должны обеспокоиваться тем, что наибольшая часть людей последует диаволу, а наименьшая — Господу; ибо и зерен пшеницы бывает гораздо менее в сравнении с мякиною. Но как земледелец знает, куда употребить большую груду мякины, так и для Бога ничего не значит множество грешников; потому что Он знает, что сделать с нами, дабы ничем не возмущалось Его царство. Поэтому и диавола еще нельзя почитать победителем потому, что он наибольшую часть людей увлек на свою сторону, и только наименьшая должна с ним сражаться. Два общества людей — одно нечестивых, а другое — праведных от начала человеческого рода до кончины века будут существовать в мире, видимо перемешиваясь между собою, но, отделяясь одно от другого по расположениям сердечным, пока в день судный они не отделены будут друг от друга и видимым образом. Ибо все люди, любящие гордость и временное преобладание, вместе с духами, кои славу свою поставляют в покорении людей, составляют одно общество, и хотя различествуют между собою способами приобретения сей власти, но по тяжести злых своих вожделений низвергаются в одну и ту же бездну. Равным образом и все люди и все духи, смиренно ищущие не своей, но Божией славы и благоугождающие пред Ним, принадлежат к одному обществу. Но премилосердый Бог долготерпелив и по отношению к нечестивым людям, и дает им время для покаяния и исправления.

32. Так, положив истребить потопом всех людей кроме одного праведника с его семейством, коих Он восхотел спасти в ковчеге, Он хотя и знал, что нечестивые те не исправятся, однако ж и тогда, в продолжение ста лет, как строился ковчег, Он не преставал возвещать повсюду о гневе своем, грядущем на них, так что, если бы они обратились ко Господу, Он пощадил бы их, как пощадил в последствии Неневитян, принесших покаяние, когда Бог чрез Пророка предвозвестил их погибель (Ион. 3). Если так поступал Бог с теми, о коих Он знал, что они пребудут во злобе своей, и давал им время для раскаяния: то примером сим Он хотел научить нас, сколь терпеливы должны быть мы в отношении к злым, когда мы еще не знаем, каковы они будут в последствии, и когда ведающий все будущее Бог щадит их и дозволяет им жить. Таинство потопа, во время коего праведные спаслись чрез древо, предвозвещало также будущую Церковь, которую ее Царь и Господь Иисус Христос таинством креста своего спас от потопления мира сего. Бог знал конечно и то, что между потомками спасенных в ковчеге будут в последствии злые, которые неправдами наполнят лице земли; потому что и после сего зло не преставало распространяться на земле чрез гордость, похоти и другое нечестие, когда люди, оставив Творца своего, не только прилепились к твари, которую создал Бог, почитая оную за Бога, но и уклонили сердца свои к делам рук человеческих и художественным произведениям, в которых они обожали и почитали самих демонов: но в предотвращение сего зла Он не погубил потопом всех людей, дабы с одной стороны показать пример будущего суда, а с другой таинством древа предвозвестить свободу праведных.

33. Впрочем, и тогда были праведники, благочестно чтившие Бога и побеждавшие гордость диавола, — граждане того святого града, кои спасались верою в будущее уничижение Царя своего, открытое им Духом Святым. Между таковыми особенно славен Авраам, благочестивый и верный раб Божий, коему открыта была тайна Сына Божия, и за подражание вере коего — верующие всех народов называются его чадами. От сего Авраама произошел народ, который один почитал единого истинного Бога, создавшего небо и землю, когда прочие народы служили идолам и демонам, и в котором уже весьма ясно предъизображалась будущая Церковь. Но в народе сем наибольшею частию были люди плотские, которые за видимые благодеяния почитали Господа, и только немногие помышляли о вечном покое и искали небесного отечества, каковым людям пророчески и открыто было будущее уничижение Царя и Господа нашего Иисуса Христа, дабы чрез сию веру они исцелялись от всякой гордости и надменности. Святые сии, предшествуя по времени рождению Господа, не только словами, но и самою жизнью, супружеством, детьми и делами предвозвещали то время, когда чрез веру в распятого Господа из всех народов земли должна была составиться Церковь Божия; сии святые Патриархи и Пророки оказывали также плотскому народу Израильскому, который назывался после Иудеями, и видимые благодеяния и смягчали жестокость телесных наказаний, угрожавших ему за его жестокосердие, и — во всем этом выражались однако ж духовные тайны, относящиеся ко Христу и Его Церкви, членами коей были и сии праведники, хотя они жили еще до пришествия Христова. Ибо сам единородный Сын Божий, Слово Отчее, равный и совечный Отцу, «им же вся быша», сделался для нас человеком, дабы быть главою целой Церкви, как бы какого-либо тела; и — хотя Патриархи сии явились прежде Его, подобно как и рука показывается иногда прежде рождения всего тела, однако ж они соединены с сим телом ниже главы, которая есть Иисус Христос. Народ сей, по переселении во Египет, служил жесточайшему царю, и будучи обременен тяжкими работами, взыскал Избавителя-Бога. В это время послан был к нему один из сего же народа святой раб Божий Моисей, который, устрашив нечестивый народ Египетский великими чудесами, производимыми им силою Божиею, вывел оттуда народ Божий чрез Чермное море, которое, расступившись, открыло путь проходившим чрез оное Израильтянам, а Египтян, погнавшихся вслед за ними, потопило в волнах своих. Таким образом, как во время потопа земля водами была очищена от неправды грешников, которые погибли в сем наводнении, а праведные спаслись посредством древа: так вышедший из Египта народ Божий открыл себе путь ко спасению в водах, коими истреблены были враги его. И здесь нельзя не видеть таинства древа; ибо Моисей жезлом ударил по морю, чтобы произвести это чудо. Вообще то и другое событие знаменовало Таинство святого Крещения, чрез которое верующие вступают в новую жизнь, а грехи их, как враги, истребляются и погибают. Но гораздо яснее в сем народе предъизображено было страдание Христово, когда Бог повелел Израильтянам закалать и снедать агнца, и кровью его мазать двери домов своих, и совершать такое празднество каждый год, называя оное Пасхою Господнею; ибо сия Пасха яснейшим образом прообразовала Господа нашего Иисуса Христа, который, по слову Пророка, «как овца, веден был Он на заклание» (Ис.53, 7). Знамение сего страдания и креста и ты ныне должен изображать на челе своем, как некогда Израильтяне на дверях, и как все Христиане на себе изображают оное.

35). После сего народ сей в продолжение сорока лет водим был по пустыне и получил закон, написанный перстом Божиим, под именем коего разумеется Дух Святый, как об этом ясно сказано в Евангелии (Лук. 11, 20); ибо Бог не имеет телесной формы, и в Нем нельзя представлять тех членов и перстов, какие мы видим у себя; но поелику Дух Святый разделяет святым божественные дары, которые хотя и различны один от другого, но соединяются между собою в одном союзе любви, подобно как и персты наши хотя и разделены один от другого, но по началу соединены между собою: то по сей или другой какой-либо причине Дух Святый называется перстом Божиим, но однако ж мы, слыша это, не должны представлять в Боге телесной формы. Закон сей написан был перстом Божиим на каменных скрижалях в обозначение жестокосердия народа, по которому он не мог исполнить сего закона; ибо, желая от Бога телесных благ, он располагался к соблюдению оного более по плотскому страху, нежели по духовной любви, а закон может исполнить только одна любовь. По этой-то причине, дабы удержать народ сей под рабским игом, он и обременен был множеством внешних обрядов относительно различия в пище, жертвоприношения животных и многого другого, кои все однако ж были знамениями вещей духовных, относящихся к Господу Иисусу Христу и Его Церкви, и которые еще в то время некоторые святые люди понимали во свое спасение и соблюдали, когда то было нужно, но наибольшая часть плотских людей только соблюдала, но не понимала.

36-37). При столь многих и различных знамениях будущих вещей, кои все трудно исчислить и которые ныне выполняются в Церкви, народ сей введен был в землю обетования, где, сообразно его желанию, предназначено ему было временно и плотски царствовать. Но сие земное царство имело однако ж образ царства духовного. Там построен был Иерусалим, славнейший град Божий, служащий знамением того свободного града, который называется небесным Иерусалимом, каковое слово есть Еврейское и означает видение мира. Граждане его суть все святые люди, как бывшие прежде, так и настоящие и будущие, и все святые духи, кои в горних селениях небесных с благоговейною преданностью повинуются Богу, будучи чужды нечестивой гордости диавола и его аггелов. Царь сего града есть сам Господь Иисус Христос, Слово Отчее, управляющее высшими Ангелами, и соделавшееся человеком, дабы управлять и людьми и возвести их с Собою в вечное царство мира. В земном царстве народа Израильского образом сего Царя более всех был царь Давид, от семени коего произошел по плоти истинный Царь наш, Господь Иисус Христос, «сущий над всем Бог, благословенный во веки» (Рим. 9, 5). Много в сей земле обетования произведено было дел в предъизображение будущего пришествия Христова и Его Церкви, — что ты можешь мало-помалу узнать из книг Священного Писания; но чрез несколько поколений Бог дал другое знамение, более относящееся к существу дела. Город тот Иерусалимский взят был в плен, и наибольшая часть его жителей отведена в Вавилон. Но как Иерусалим знаменует град и общество святых: так Вавилон знаменует город и общество нечестивых, потому что по словопроизводству он означает: смешение. О смешении сих двух обществ, которое началось с самых первых времен человеческого рода и по стечению различных обстоятельств времени будет продолжаться до кончины века, пока на последнем суде не последует между ними решительного разделения, — мы уже сказали несколько выше. Пленение сего града Иерусалима и отведение народа его на порабощение в Вавилон предвозвещено было Господом чрез Иеремию, Пророка того времени (Иер. гл. 25 и 29). Между царями Вавилонскими, у коих в порабощении находились Иудеи, были такие, которые, по сему случаю будучи возбуждены некоторыми чудесами, познавали и почитали единого истинного Бога, создавшего всю тварь, и повелевали почитать Его своим подданным, а порабощенным ими Иудеев заставляли молиться за поработивших их, дабы в мире их они могли также в мире рождать детей, строить дома и насаждать сады и виноградники. Но им обещано освобождение по истечении 70 лет от плена. Все это имело то таинственное предзнаменование, что Церковь Христова, состоящая из святых Его, — граждан небесного Иерусалима, будет покорствовать царям века сего. Ибо так говорит и апостольское учение: «Всякая душа да будет покорна высшим властям», и: «Итак отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк» (Рим.13,1.7), и вообще все, что должны воздавать мы по законам человеческого учреждения, если только это не противно закону Божию; да и сам Господь своим собственным примером научил нас соблюдать сие учение, когда не усомнился заплатить за себя поголовную дань (Матф.17, 27). Рабы Христиане и добрые верующие должны верно и нелицемерно служить временным господам своим, которых они будут судить, если они до конца пребудут в нечестии, или с коими равно будут царствовать, если они обратятся к истинному Богу. Но всем вообще заповедуется повиноваться человеческим и земным властям, пока по истечении предопределенного времени, обозначаемого семидесятью годами, Церковь не освободится от смешения с миром, подобно как Иерусалим освободился от плена Вавилонского. По случаю сего пленения Церкви и сами земные цари, оставив идолов, за коих они преследовали Христиан, познали и чтут единого истинного Бога и Господа Иисуса Христа, и об них то Апостол Павел заповедал Христианам молиться, даже когда гонима была Церковь. Ибо так говорит он: «прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте» (1 Тим. 2, 1-2). Итак сии цари дают мир Церкви и тишину, хотя и временную, для духовного созидания домов и насаждения садов и виноградников; по сей-то причине и мы тебя назидаем и насаждаем настоящею проповедью, и это же самое делается во всем мире, как говорит тот же Апостол: «вы Божия нива, Божие строение» (1Кор. 3, 9), пока из Христиан не составится одно общее мирное царство.

38. По прошествии 70-ти лет, о коих таинственно пророчествовал Иеремия, дабы предъизобразить кончину времен, в Иерусалиме сделано было начало к восстановлению храма Божия. Но так как все это делалось только образно: то Иудеи и не имели совершенного мира и свободы. Посему их победили в последствии Римляне и сделали своими данниками. С того самого времени, как Евреи вступили в землю обетованную и стали иметь своих царей, до самого пленения Вавилонского пророчества об Иисусе Христе, как будущем Избавителе, становились время от времени определеннее, как видно из книги Псалмов Давидовых и писаний других великих и святых Пророков; и это для того, дабы слепотствующий народ не признал безвременно за такого Избавителя кого-либо из земных царей своих. Но и во время самого пленения были Пророки, которые возвещали о пришествии Господа Иисуса Христа — Избавителя всех; — и после того, как по прошествии семидесяти лет плена храм был восстановлен, Иудеи терпели такие угнетения и несчастия от языческих царей, что должны были узнать, что еще не пришел тот Избавитель, который, по их мнению, должен освободить их не от духовного, но от плотского рабства».

39-40). Таким образом прошло пять периодов времени, из коих первый простирался от начала человеческого рода, т. е. Адама, который был первым человеком, — до Ноя, построившего ковчег пред наступлением потопа. За сим следовал второй — от Ноя до Авраама, который хотя и называется отцом всех народов, подражающих вере его, но по плоти был родоначальник происшедшего от него, так называемого в последствии, народа Иудейского, который, до распространения христианской веры между язычниками, один из всех народов земли почитал единого истинного Бога, и из которого должен был произойти по плоти Спаситель Христос. Эпохи сих двух периодов времени обозначены в книгах Ветхого Завета, а остальных трех — в Евангелии, и именно в родословии Иисуса Христа (Матф.1,17). Ибо третий период простирается от Авраама до Давида царя, четвертый от Давида до того плена, когда народ Божий переселился в Вавилон, пятый — от сего переселения до пришествия Господа нашего Иисуса Христа, а со времени Его пришествия идет шестой период. В сей последний период духовная благодать, известная до того времени не многим Патриархам и Пророкам, открылась всем народам, дабы каждый туне чтил Господа, желая от Него не видимых наград за свое служение и временного счастья, но одной вечной жизни, которою он будет наслаждаться в самом Боге, и — дабы в сей шестой период ум человеческий возобновился по образу Божию, точно так как в шестой день по образу Божию был создан человек; ибо закон тогда только исполняется, когда не из желания временных благ, но из любви к заповедавшему кто-либо соблюдает его заповеди. Но кто не возлюбит правосудного и премилосердого Бога, который первее так возлюбил нечестивейших и гордых людей, что ради их послал в мир своего единородного Сына, чрез которого Он сотворил все, дабы Он не чрез изменение своего естества, но чрез восприятие человечества, не только обитал с ними, но и за них и от них умер, и таким образом явил Новый Завет вечного наследия, в котором обновленный человек, при благодати Божией, проводил бы новую жизнь, т. е. жизнь духовную, подобно как в Ветхом Завете плотской народ, за исключением не многих Патриархов и Пророков и некоторых сокрытых от истории Святых, представляя собою ветхого человека и живя по плоти, желал от Господа Бога плотских наград и получал оные в предъизображение благ духовных? Посему все земные блага презрел Богочеловек Иисус, дабы научить нас презирать оные, и переносил все земные злоключения, переносить кои Он заповедал нам, дабы ни в тех мы не искали счастья, ни в сих не боялись несчастия. Родившись от неискусомужной Матери, которая хотя навсегда пребыла непорочною, будучи девою в зачатии и в смерти, но обручена была древоделу, — Он научил нас погашать надменность плотского благородства. Родившись притом в городе Вифлееме, который между всеми городами Иудейскими был так мал, что и доселе называется селением, Он не хотел, чтобы кто-либо гордился знаменитостью какого-либо земного города. Бедным сделался Тот, кому принадлежит все и чрез кого все сотворено, — дабы всякий верующий в Него не дерзал превозноситься земным богатством. Не восхотел быть почтен от людей царем Тот, о всегдашнем царстве коего свидетельствует вся тварь, — дабы показать путь смирения тем несчастным, коих отделила от Него их гордость. Алкал, кто насыщает всех; жаждал, кто подает всем питие, и кто есть духовный хлеб алчущих и источник жаждущих (Иоан. 6, 35); утомлялся от земного пути, кто в себе показал нам путь на небо (Иоан. 14, 6); был как бы нем и глух пред злословившими Его, кто отверзал уста немому и уши глухому; был связан, кто разрешал узы греховные; биен, кто снимал с нас болезни; предан на пропятие, кто окончил наши мучения; умер, кто восставлял мертвых; но и воскрес, чтобы уже никогда не умирать, и научить верующих не думать о смерти так, как будто бы после оной уже не было жизни.

41). Потом, утвердив в вере учеников своих, и в продолжении сорока дней беседовав с ними, в глазах их вознесся на небо, и, по исполнении пятидесяти дней от своего воскресения, послал им Святаго Духа, дабы они при помощи благодати, излиявшейся чрез Него в сердца их, не только без труда, но и с приятностью могли исполнять закон, данный Иудеям в десяти заповедях, которые называются «десятословием» и главным образом состоят в том, чтобы мы любили Господа всем сердцем, и всею душою, и всею мыслию, и ближнего своего, как самих себя (Втор. 6, 5); ибо в «на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки», как сказал сам Господь в Евангелии (Матф.22, 40), и доказал это своим примером. Да и сам народ Израильский принял писанный перстом Божиим или, как мы сказали, Духом Святым, закон также по исполнении пятидесяти дней с того времени, как он образно праздновал Пасху, закалая и снедая агнца, и его кровью помазуя двери домов своих, подобно как после страдания и воскресения Господа, который есть истинная Пасха, в пятидесятый же день Дух Святый послан был на Апостолов, но уже не для обозначения жестокосердия народа каменными скрижалями, — когда они собраны были в одно место в самом Иерусалиме, «И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра» (Деян. 2, 2) «И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные» (ст. 3), «и начали говорить на иных языках» (ст. 4), так что все приходящие «каждый слышал их говорящих его наречием»; потому что в этот город из всех стран стекались рассеянные по оным Иудеи и говорившие потому разными наречиями. Потом со всем дерзновением проповедуя Христа, именем Его творили многие чудеса, так что тень мимопроходившего Петра, когда касалась какого-либо мертвеца, воскрешала его (Деян. 5, 15).

42). Иудеи же, видя, что такие чудеса творятся именем Того, которого они, частью по зависти, а частью по неведению предали на распятие, одни подвизались на гонение проповедников Его — Апостолов, а другие, дивясь еще более тому, что такие чудеса совершаются именем Того, кого они распяли и осмеяли, приходя в раскаяние, целыми тысячами обращались к вере в Него. Это были не те кои желали от Господа временных благодеяний и земного царства, и плотским образом судили о Царе Христе, но кои духовно рассуждали о сем, и любили Того, кто за них же потерпел от них такие мучения, и до пролития Своей крови прощал им их грехи, и в примере Своего воскресения показал надежду бессмертия. Таким образом, умертвив земные пожелания ветхого человека и стремясь к новой духовной жизни, они, как заповедал Господь в Евангелии, продавали все, что имели, и цену проданного полагали к ногам Апостолов, дабы они сами давали каждому, в чем кто имел нужду (Деян. 4, 35), — и, живя согласно в христианской любви, никто из них ничего не называл своим, но все у них было общее; и душа и сердце были одно о Господе (Деян. 4, 32). Потом и от самих Иудеев, сограждан своих по плоти, терпели гонение, и рассеялись повсюду, чтобы чрез сие рассеяние тем далее пронести имя Христово, подражая при сем терпению своего Господа, который, благодушно потерпев за них прежде Сам, научил их благодушно переносить все за имя Его.

43). К числу таковых гонителей принадлежал сначала и Апостол Павел, который сильно неистовствовал против Христиан, но в последствии уверовав и сделавшись Апостолом, послан был проповедовать Евангелие язычникам и потерпел гораздо более за имя Христово, чем сколько сделал против него. Учреждая Церкви во всех народах, где только сеял он семя Евангелия, он тщательно заповедовал, чтобы те, кои от идолов своих обращались к почитанию единого Бога, но не легко соглашались продавать и раздавать свое имение, делали по крайней мере приношения в пользу бедных святых, находившихся в Церквах христианских в Иудеи, так что сии были как бы воины, а те как бы содержавшие их; но впрочем те и другие утверждены были на одном краеугольном камне — Христе, в котором Иудеи и Язычники соединялись как бы две, с разных сторон сходившиеся, стены. Но после неверующие язычники стали воздвигать на Церковь Христову тягчайшие и непрестанные гонения, так что с каждым днем исполнялось слово Господа: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков» (Матф.10, 16)».

44). Но та лоза, которая, согласно предречению самого Господа, должна была распространить свои плодоносные ветви по всей земле, расширялась тем далее, чем более орошалась кровью мучеников, которые, в бесчисленном множестве умирая повсюду за истину Веры, производили то, что гнавшие их царства должны были уступить им, и мучители их, сокрушив свою гордую выю, сами обращались к вере Христовой. Но надобно же было, чтобы сия самая лоза, как о том предрек Господь (Иоан. 15, 1 и далее), была очищена, и из ней вырублены были бесплодные ветви, под которыми разумеются все те люди, кои во имя Христово, но не для Его, а для своей славы, рассеивали повсюду ереси и расколы, и при противодействии коих Церковь укреплялась более и более в чистоте своего учения и терпении.

45). Все это, как предречено было, так и исполнилось; и каким образом первенствующие Христиане, не видя еще исполнения сего, чудесами убеждались верить сему: так мы видя теперь, что это все исполнилось так, как предречено в тех книгах, кои написаны задолго до исполнения сих будущих событий, должны несомненно верить и тому, чему еще остается исполниться. Так между прочим в тех же самых книгах говорится об имеющих наступить в мире скорбях, и о том последнем судном дне, когда граждане обоих городов (Иерусалима и Вавилона) воскреснут в телах своих, и пред судищем Христовым должны будут отдать отчет в делах своих (2 Кор. 5, 10; Рим. 14, 12). Ибо тот, кто благоизволил прежде прийти во смирении человеческом, придет некогда во славе своей власти, и отделит праведных от нечестивых, не только от тех, кои совсем не хотели веровать в Него, но и от тех, кои хотя и веровали, но тщетно и бесплодно, и первых введет с Собою в вечное царство, а последних предаст вечной казни вместе с диаволом. Но каким образом никакая временная радость не может ни сколько сравниться с радостью вечной жизни, какую будут иметь святые: так и никакое мучение временных казней не может сравниться с вечными мучениями грешников».

46). Итак, любезный брат! укрепляй себя о имени и при помощи Того, в Кого ты веруешь, против злоязычия тех, кои смеются над нашею верою, и устами коих говорит сам диавол, стараясь осмеять паче всего нашу веру в воскресение. Доказательство своего воскресения ты имеешь в самом себе, когда ты видишь, что ты, не существовав прежде, теперь существуешь. Где была эта масса твоего тела с его формою и членами за несколько лет до твоего рождения или даже до зачатия твоего во утробе матери? Не из сокровенных ли недр природы, при невидимом действии в образовании оной Господа Бога, произошла она на свет и по прошествии определенных периодов достигла до такой величины и приняла такой вид? Неужели же для Бога, который в одно мгновение ока выводит громады облаков и покрывает оными небо, труднее воспроизвести твое тело, каковым оно было, когда Он мог создать оное, когда его еще не было?

47) Итак верь твердо и несомненно, что все, что для глаз человеческих кажется как бы погибающим, все это цело для всемогущества Божия, по которому Он без всякого труда и замедления может воздвигнуть все, если только потребует сего Его правда; воскресения же тел потребует Его правосудие, дабы в тех же телах люди отдали отчет в делах своих, в каких они творили оные, и в тех же телах или удостоились небесного нетления за дела благочестия, или за дела нечестивые подверглись такому состоянию, в котором тела их не разрушатся смертью, но будут материею вечных болезней. Итак, возлюбленный брат! имея непоколебимую веру, старайся приобрести добрые нравы. Бойся того места мучения, где ни мучители не престают мучить, ни мучимые не умирают, потому что смерть их бесконечна, и они не могут умереть в мучениях; и воспламеняйся любовью и желанием вечной жизни святых, где ни дело не будет в тягость, ни успокоение не вожделенно; где не будет никакой печали в душе, никакой болезни в теле, и никакого недостатка, который бы ты пожелал предотвратить от себя или своего ближнего, и где все утешение будет составлять немолчно славимый Бог и братия святого града, в Нем и о Нем блаженно живущие. Ибо мы, — как по Его собственному обещанию можем того ожидать и надеяться, — будем тогда подобны Ангелам (Матф. 22, 30), и наравне с ними наслаждаться лицезрением Святой Троицы, которую мы ныне познаем только верою; потому что, веруя тому, чего не видим, мы за таковую веру удостоимся увидеть то, чему веруем, и таким образом равенство Отца и Сына и Святаго Духа и единство самой Троицы, по которому сии три суть един Бог, не будем уже выражать словами веры и звучащими знаками, но будем созерцать с чистейшею и пламеннейшею любовью в безмолвном благоговении.

48) Сохраняя все сие в сердце своем, моли Господа, в которого ты веруешь, да защитит Он тебя от искушений диавола, и остерегайся, дабы каким-либо образом откуда-либо этот враг не закрался в твое сердце; потому что он всюду ищет средств, как бы кого сделать участником уготованного ему осуждения. Ибо не чрез одних только ненавистников христианского имени, которые скорбят о том, что это имя овладело всем миром, не преставая сами служить идолам и демонам, — диавол искушает верующих, но и чрез тех еретиков и отступников, которые, как мы незадолго пред сим сказали, подобно диким ветвям, отсечены от единства православно-кафолической Церкви; а иногда даже и чрез самих Иудеев. Но особенно надобно остерегаться, чтобы нам не искуситься чрез тех людей, кои находятся внутри самой православной Церкви, как плевелы до времени веяния, которых Бог терпит в оной, как потому, чтобы чрез их развращение укрепить в вере и благоразумии своих избранных, так и потому, что и из числа их же самих многие обращаются ко Господу и благоугождают пред Нам; ибо не все чрез долготерпение Божие «собирают себе гнев в день гнева и откровения праведнаго суда Божия», но многих то же долготерпение Всемогущего приводит в чувство спасительнейшего раскаяния (Рим. 2, 4-5). Доколе таковые люди бывают в Церкви, чрез них укрепляется не только терпение, но и сострадание тех, кои идут правым путем. Поэтому ты многих увидишь пьяниц, сребролюбцев, обманщиков, игроков, прелюбодеев, блудников, колдунов, прорицателей и преданных каким-либо другим нечестивым наукам, заметишь, что те самые толпы наполняют церкви во дни христианских праздников, кои в празднества языческие наполняют театры, и увидев это (но что я говорю увидев, — когда ты среди тех самых, кои называются Христианами, найдешь много таких, кои делают не только подобные, но еще худшие дела?), — может быть сам соблазнишься сделать то же; о! беги от сих греховных покушений! имя Христово не защитит тебя, когда грозно будет судить тебя Тот, кто прежде был так милосерд к тебе. Ибо Он сам предвозвестил это в Евангелии, сказав: «Не всякий, говорящий Мне: `Господи! Господи!', войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Матф. 7, 21); «Тогда станете говорить: мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты. Но Он скажет: говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды» (Лук. 13, 26-27); ибо всем таковым людям уготовано вечное осуждение. Итак, когда ты увидишь, что многие не только делают это, но даже защищают и советуют: то держись закона Божия, и не подражай нарушителям оного; потому что ты не по их образу мыслей, но по правде Того, кто дал тебе закон сей, судим будешь.

49) Ищи поэтому сообщества с добрыми людьми, которые вместе с тобою любят Царя твоего, и которых ты много найдешь, ежели сам начнешь быть таковым. Если тебе приятным представлялось быть вместе с теми нечестивцами на зрелищах и разделять с ними удовольствие при взгляде на какого-либо охотника или комедианта: то во сколько крат приятнее должно быть для тебя сообщество с теми людьми, которые вместе с тобою любят Господа, при котором никогда не посрамится любящий Его, потому что Он и сам непобедим и любящих Его делает непобедимыми? Впрочем и на самих добрых людей, кои предшествуют или сопутствуют тебе ко Господу, ты не должен полагать своей надежды, равно как и на самого себя, сколько бы ты ни преуспевал в совершенстве; но надейся на одного Того, кто оправдывает их и тебя; ибо один Бог неизменяем, а человек ненадежен. Правда мы гораздо пламеннее должны любить тех, коих Господь оправдывает, когда по заповеди Его мы должны любить и неоправданных, но иное дело любить человека, иное дело полагаться на него; первое Бог заповедал, второе запретил (Иер. 17, 5). Если ты, при всех приключающихся тебе искушениях и огорчениях будешь непоколебим в своей вере, и не уклонишься от пути правды: то получишь великую мзду, тогда как те, кои поддаются в сем случае диаволу, и малой лишатся. Но будь всегда смирен пред Богом, дабы Он «быть искушаемыми сверх сил» (1 Кор. 10, 13)».

50) По окончании сей речи надобно спросить оглашаемого, верует ли он сему и хочет ли все сие соблюдать, и если он торжественно исповедует это: то его надобно назнаменать, и поступать потом с ним по чиноположению церковному. Касательно таинств, которые должным образом ему преподаны, ему надобно внушить, что хотя они суть видимые знаки вещей божественных, но в них надобно уважать сии самые невидимые предметы, и не так надобно принимать вид, который освящается благословевием, как принимается в обыкновенном каком-либо случае. Должно также сказать ему, что означает и та речь, какую он слышал, что в ней скрывается и чему она подобна. Потом по сему случаю надобно вразумить его, что все, что в Священном Писании изложено под чувственным покровом, имеет духовное значение и относится к святой и будущей жизни. Вообще надобно кратко сказать ему, что все, что читает он в канонических книгах, имеет целью истину, святость и вечность, и ту любовь, о которой ты говорил ему, заметив ему при сем, что под именем ближнего разумеются не только люди, известные нам по родству, но и всякий, кто может быть с ним в том святом граде, и чтобы он не отчаивался в исправлении тех, коих Господь терпит среди своей пшеницы, «яко благость Божия», по слову Апостола (Рим. 2, 4), «на покаяние их ведет».

51) Но если тебе эта речь кажется слишком длинною, чтобы сказать оную при оглашении человека необразованного: то можно сказать и короче; но во всяком случае не надобно говорить длиннее ее, хотя бы и самый предмет, о котором говорится, и слушатели требовали того. Но когда дело надобно произвести скоро: то смотри, как в кратких чертах можно преподать все наставление. Положим, что пришел также кто-нибудь, желающий сделаться Христианином,— который на предложенный вопрос ответит или не ответит то самое, что прежний: в таком случае ты можешь составить речь свою следующим образом.

52) «Любезный брат! великое и истинное блаженство есть только то, которое обещано святым в будущей жизни; а все видимое преходит, и все блаженство века сего, все утехи и приятности минуют, и любящих оные увлекут с собою в погибель. От таковой погибели, т. е. от вечных наказаний, милосердый Бог, желая спасти людей, если только они сами не будут себе врагами и не воспротивятся милосердию Творца своего, послал в мир единородного своего Сына, т. е. Слово свое, равное Ему, чрез котораго Он сотворил все и который, оставаясь в своем Божестве и не отступая от Отца, и ни в чем не изменившись, но чрез восприятие человечества, в смертной плоти пришел к людям, дабы, как одним человеком, который первый был создан, т. е. Адамом, смерть вошла во весь род человеческий (Рим. 5, 12. 14. 18), потому что человек тот согласился с обольщенною диаволом женою преступить заповедь Божию, так и чрез одного человека — Иисуса Христа, который есть также истинный Бог, все верующие в Него, улучив прощение во всех грехах, вступили в жизнь вечную».

53) Все, что происходит ныне в Церкви Божией, и что во имя Христово делается во всем мире, все это за несколько веков уже предвозвещено было, и как предвозвещено, так и исполняется, дабы мы утверждались в вере. Был некогда по всей земле потоп для истребления грешников, и те, кои спаслись в ковчеге, предъизображали судьбу будущей Церкви, которая ныне плавает в волнах века сего и древом Креста Христова спасается от потопления. Аврааму, верному рабу Божию, из всех людей одному предвозвещено было, что от него произойдет народ, который один между всеми идолопоклонствующими народами будет почитать единого истинного Бога, и все, что должно было по предречению случиться в сем народе, так и исполнялось, как предречено было. Этому же самому народу предсказано было, что в нем явится Царь всех святых и Бог, Иисус Христос, который по плоти будет происходить от семени Авраамова, дабы все те были чадами Авраама, кои будут подражать вере его: — так и исполнилось; Христос родился от Девы Марии, которая была из рода же Авраамова. Пророки предсказали, что Он пострадает на кресте от того же Иудейского народа, из которого Он происходил по плоти: — так и случилось. Предвозвещено было, что Он воскреснет, и — воскрес; и, согласно с теми же предречениями Пророков, вознесся на небо и послал ученикам своим Святаго Духа. Предвозвещено было не только Пророками, но и самим Господом Иисусом Христом, что Церковь Его распространится по всему миру и утвердится чрез мученичество и страдания Святых, и — предвозвещено было тогда, когда имя Его еще неизвестно было язычникам, а если и известно, то служило предметом посмеяния: — и однако ж чрез возвещение чудес, которые Он творил Сам или чрез Своих служителей, мы видим, что ныне выполняется, что предвозвещено было, когда и сами цари земли, гнавшие прежде Христиан, покоряются имени Христову. Предвозвещено было также, что в Церкви Его возникнут многие ереси и расколы, и под Его именем пройдут по всем местам, где только могут: — так и исполнилось. Неужели же теперь не исполнится и остальное из всего того, что предвозвещено было? Очевидно, как исполнились те предречения, которым пришло свое время, так исполнятся и те, коим еще придет оное. К числу неисполнившихся событий относятся бедствия и скорби праведных, и день последнего суда, в который Господь, воскресив всех мертвых, отделит от праведных всех нечестивых, и не только тех, кои находятся вне Церкви, но и всех тех, коих Он по долготерпению Своему, в надежде их исправления, блюдет в оной, как мякину на гумне до времени веяния, — предаст вечному огню. А те, кои смеются воскресению мертвых, думая что истлевшая плоть восстать уже не может, воскреснут, чтобы получить в оной наказание; и Господь покажет им, что Он так же силен в одно мгновение воскресить тела их, каковы они были, как и произвел оные, когда их еще не было. Все же верующие, кои будут царствовать со Христом, так воскреснут в телах своих, что, изменившись, удостоятся ангельского нетления, дабы, по обещанию Господа, быть подобными Ангелам, и вместе с ними немолчно славить Бога и жить в Нем и о Нем в такой радости и таком блаженстве, какого человек ни выразить, ни представить не может».

55) Веруя всему этому, бойся искушений, дабы враг твой диавол, старающийся всякого увлечь с собою в погибель, не соблазнил тебя или чрез тех людей, кои находятся вне православно-кафолической Церкви, каковы или язычники или еретики, или даже чрез тех, кои внутри оной ведут непотребную жизнь, каковы чревоугодники, сластолюбцы, волхвователи, любители зрелищ и демонских наук, и вообще все сребролюбцы и гордецы, или ведущие какой-либо другой образ жизни, воспрещенный законом. Не подражай таковым людям, но ищи сообщества с людьми добрыми, которых ты легко найдешь, если сам будешь таковым, — дабы вам всем совокупно почитать и любить своего Господа, который сам составляет все наше сокровище, и благостью и красотою коего мы и в той вечной жизни будем наслаждаться. Любить же Его надобно не так, как мы любим какой-либо видимый предмет, но как любим премудрость, истину, святость, правду, любовь или что-либо подобное, и притом не каковы они бывают в людях, но каковы в самом источнике вечной и неизменной премудрости. Итак, если ты увидишь каких-либо людей, кои любят это; то и пристань к их обществу, дабы чрез Иисуса Христа, «Ходатая Бога и человеков» (1Тим. 2, 5), ты мог войти в примирение с Богом. О людях же развратных, хотя бы они и были в пределах Церкви, не думай, чтобы они вошли в Царствие Небесное, потому что в свое время они отделены будут, если в сей жизни не сделаются лучшими. Таким образом добрым людям последуй, злых терпи, но всех люби, потому что не знаешь, каким завтра будет тот, кто ныне был злым; не люби только их неправды, но их самих люби, дабы они познали правду, потому что нам заповедана не только любовь к Богу, но и любовь к ближнему, и «на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Матф. 22, 40). Закона сего никто не может исполнить, как только принявший дары Святаго Духа, равного во всем Отцу и Сыну; ибо Бог троичен, и на сего Бога должно быть возложено все наше упование. На человека нельзя возлагать оного, каков бы он ни был; ибо иное Тот, кем мы оправдываемся, и иное те, с коими оправдываемся. Но не чрез одни похоти диавол искушает нас, но и страхом гонений, болезней и самой смерти, и если все это человек перенесет за имя Христово в надежде живота вечного, он удостоится великой награды; если же уступит диаволу, то с ним осудится. Но делами милосердия во смирении сердца можно умолить Господа, да «не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести» (1Кор. 10, 13)».

Источник: «Творения блаженного Августина, епископа Иппонского». Часть 1, Киев, 1901