Питер Мастерс

Люди особой судьбы

ЗАРЯ СВЕТАЕТ НАД ЕВРОПОЙ

Мартин Лютер

Мартин Лютер родился в 1483 году и вырос в бедной крестьянской среде в небольшом шахтерском городке в Германии 15-го столетия. Его отец был дровосеком, а затем стал управляющим в небольшом литейном цехе, где выплавляли железо. Он был трудолюбивым человеком, но в то же время - грозным отцом, и требовал от своих сыновей соблюдения строжайшей дисциплины.

В те времена школа была таким местом, где знания вколачивали в ребят с помощью страха перед наказанием. Школа была тесно связана с католической церковью, так что молодой Мартин Лютер был твердо и основательно научен бояться Бога и Папу Римского. Он как-то признался, что всякий раз, когда ему приходилось слышать имя Христа, он бледнел от страха, представляя в своем воображении грозного Судью, Который когда-то будет править в потусторонней жизни.

Когда Мартину исполнилось четырнадцать лет, он отправился в Магдебург для учебы в средней школе, но поскольку у родителей не было достаточно денег на его содержание, он примкнул к братии нищих студентов, просивших на улицах деньги для своего проживания. Однако он оказался счастливчиком, потому что в один прекрасный день богатая женщина по имени Урсула Котта сжалилась над ним и приютила в своем доме. Лютер был столь преуспевающим студентом, что ему было предложено учиться дальше, и в восемнадцать лет он отправился в самое знаменитое учебное заведение Германии - Эрфуртский университет. Поскольку у отца теперь был хороший достаток, Лютер смог снимать комнату и жить в Эрфурте на собственные деньги. Он учился так старательно, что уже в двадцать два года получил диплом Мастера искусств и Доктора философии.

Академические успехи Лютера, тем не менее, не могли подавить страх, который время от времени тревожил его: "Что будет с моей душой! Где живет Бог? Что будет в вечности?" После того, как однажды убили его близкого друга, эти мысли стали тревожить еще сильнее: "Что случится, если вдруг, без всякого предупреждения, прекратится и моя жизнь?"

В скором времени Лютер удостоился звания и привилегий лектора университета, прекрасно понимая, как обожали и гордились им его родители. Эта гордость была особенно наглядна, когда он провел с ними свои первые каникулы в звании "Доктора Лютера". Родители даже не подозревали, что очень скоро их гордость и довольство будут разбиты, и карьера их сына прервется, причем все это произойдет всего лишь за несколько панических мгновений.

Это случилось на обратном пути в Эрфурт. Лютер шел пешком, и уже почти добрался до цели, как вдруг совершенно неожиданно попал в сильную грозу. Дождь лил, как из ведра, но Лютер шел вперед, пока ослепительный удар молнии прожег небосвод и ударил в землю прямо перед ним. Он упал наземь, уверенный в том, что наступил его конец. В ужасе он закричал: "Помогите! Возлюбленная святая Анна, помоги! И я обещаю тебе немедленно стать монахом!" Раскаты грома унеслись вдаль, и Лютер, все еще дрожа, поднялся на ноги. Он был оглушен, и удивлялся, что чудом остался жив, а в душе, как никогда раньше, разыгралась тревога о том, как он выглядит теперь в глазах Божьих. Он был убежден, что с этих пор у него нет иной дороги, как выполнить свою клятву и уйти в монастырь. Ему предстояло связать себя теми самыми цепями суеверия и человеческой религии, которые, спустя годы, он же сам будет разбивать, когда в Европе начнется Реформация.

Лютер вернулся в Эрфурт с очень бледным и потрясенным видом. Он не медля созвал в свою комнату друзей отметить прощальный вечер, и выпалил им новость, что собирается уйти в монастырь. Все уговаривали его передумать, но - бесполезно, и как только закончился вечер и разошлись друзья, Лютер тут же - прямо среди темной ночи - отправился в августинский монастырь города Эрфурта просить о зачислении в монахи.

"Я был уверен, что Богу не было до меня никакого дела, и если я хочу попасть на небо, то все будет зависеть в основном от меня самого. Я не знал ничего лучшего, кроме убеждения, что собственными стараниями мне надо избавиться от греха... поэтому я стал монахом, и заодно начались самые горькие переживания в моей жизни. Да, я действительно думал, что если уйду в монастырь, чтобы служить Богу в рясе и с остриженной головой, то Он вознаградит и примет меня за это на небо".

Лютеру было двадцать два года, когда он распрощался с мирской жизнью, вернул университету свою докторскую мантию и написал своим родителям ошеломляющую новость, что стал монахом.

Первый урок в монастыре был предназначен для того, чтобы научить Лютера смирению. Ему полагалось убирать, приносить и относить, делать разные простые дела, а после окончания рабочего дня - ходить в город и просить денег на еду. Лютер воспринял все это, как весьма важную часть своего обучения, и в свою очередь, надеялся, что монастырская тишина и сообщество святых людей помогут ему обрести душевный мир. Однако вскоре ему пришлось в этом горько разочароваться.

Чем больше он старался жить свято, тем больше сознавал, что это было абсолютно невозможно. Да, монастырская келья действительно защищала его от мирских соблазнов извне, но только не от бесчисленных грешных мыслей в его собственной голове. "Возможно ли вообще - спрашивал он сам себя - хоть какое-то избавление от этого поглощения эгоизмом, от этой сплошной гордости, похоти и вражды? Каким образом можно освободиться от лжи, дурного настроения, недовольства, сплетен, обид и прочих нечистых вещей, которые исходят от самого человека?"

Чем больше Лютер смотрел на других монахов, чтобы получить от них помощь и взять пример, тем больше его удручала их мелкая жизнь и пустая болтовня. Тем не менее, он совершенно серьезно практиковал все монастырские способы избавления от грешных мыслей - вплоть до самонаказания и самоистязания в попытках "очищения от скверны". Несколько раз он доводил себя болью до потери сознания, но несмотря на суровость предписанных актов самонаказания, он не мог сделать себя лучше, и наложить запрет на грешные мысли и эгоистические желания.

Однажды Эрфуртский монастырь посетил Йоганн фон Штаупиц - Доктор богословия, основатель Виттенбергского университета и главный настоятель всех августинских монастырей в Германии. Во время обхода монастыря Штаупиц невольно обратил внимание на молодого монаха, который резко выделялся среди остальных. Это был Лютер. Его болезненный вид невольно бросался в глаза. Впавшие глазницы и истощенная фигура выдавали в нем систематическое недосыпание и непрерывные посты, а подавленный тон разговора свидетельствовал о том, что он не на-ходил в монашеской жизни никакого духовного успокоения. Узнав имя Лютера, Штаупиц решил с ним поговорить.

- Почему ты так печален, брат Мартин? - спросил он.

- Да вот, - ответил Лютер, - я не знаю, что и делать дальше... Нет никакого проку от того, что я дал Богу обет; грех все равно имеет надо мной величайшую силу.

- Ну, мой друг, - сказал Штаупиц, - я больше тысячи раз зарекался перед Богом жить праведно, но еще ни разу не смог сдержать свое слово. И теперь я больше не даю никаких обетов, так как знаю, что все равно их не выполню. Если Бог не окажет мне милости Христа ради, то я ни за что не смогу устоять перед Ним. И если ты желаешь обратиться к Богу, то перестань усердствовать во всем этом самоотвержении, самонаказании и самоистязании - просто люби Того, Кто прежде возлюбил тебя.

Эта мысль была новой для Лютера. Он занимался религией исключительно для того, чтобы получить определенного рода личный душевный покой и мир, и ради этого был готов даже безжалостно наказывать сам себя, - но он не наладил свои отношения с Богом. Он всегда представлял Бога, как далекого Творца, строгого надзирателя и сурового Судью, но теперь у него появилось новое начало в исканиях Бога: он должен доверять Ему, как Богу любви. Правда, это было не более, чем лишь начало, так как он все еще считал, что должен заслужить спасение, выполняя все, что от него требует Церковь.

Лютер провел два года в темной монашеской келье, и затем стал священником. Значительную часть времени он посвятил учебе, стараясь отвлечь себя от внутренних противоречий. В сырой и темной келье, освещаемой бликом света от крошечного окошка и со свечой, мерцающей над пергаментом, Лютер корпел над освоением греческого и еврейского текстов Библии. Изучать Библию повелел ему Штаупиц, и особенно - Новозаветные Послания римлянам и галатам. Но в то время, как Лютер преуспевал в техническом анализе текста, он все еще не понимал простого смысла евангельской вести, которая заключалась в этом же тексте, то есть, что грешные люди не могут заслужить прощение своих грехов, и должны принять его, как дар от Бога. По мнению же Лютера, надо было заслужить и удостоиться спасения.

Штаупиц, обнаружив в Лютере его гениальные задатки, серьезно и по-отцовски заинтересовался им, так что договорился с Саксонским правителем, чтобы Лютер стал профессором философии в Виттенбергском университете. Там он преподавал нескольким классам, продолжал свое собственное образование, и жил в небольшом августинском монастыре.

Когда Лютеру исполнилось двадцать шесть лет, ему было предложено принять участие в паломничестве, которое в корне изменило его взгляды на жизнь. Несколько монастырей избрали его своим представителем для визита к Папе Римскому в Рим. У Лютера захватило дух от такой возможности, так как он был убежден, что Рим - это само средоточие благочестия, сердцевина Святой Церкви. С уверенностью, что во время этого визита он обогатится новым духовным светом и жизненно важным опытом, Лютер отправился через Альпы на юг с самыми великими, хотя и несколько наивными ожиданиями.

По дороге в Рим он посетил несколько монастырей, и был поражен роскошью некоторых из них, а также лицемерием многих проживавших там монахов. Но еще большее изумление ожидало его в самом Риме. Лютер пришел в Рим, как школьник с разбегающимися глазами, он жадно вбирал в себя все суеверие и обряды, верил всему, о чем ему рассказывали, истово принимал участие в службах и церемониях. Но вскоре он увидел, что римские священники смеялись над его серьезностью и искренностью. Он до боли души был поражен тем, с каким безразличием относились они к совершаемым литургиям и службам. Чем больше ему приходилось вступать в разговоры со священниками, епископами и прочими сановниками в Риме, - лично ли, или за обеденным столом, - тем больше он обнаруживал их лицемерие и легкомыслие в сочетании с вопиющим невежеством и непочтением к Богу и к святым вещам.

Сверх всего того, он узнал, что в этом городе, который считался центром "Святой Церкви", уровень преступности был куда выше, чем в любом другом месте, где ему пришлось побывать, несмотря на великое множество священников и церквей. "Невозможно вообразить, какие грехи и позорные дела совершаются в Риме, - писал он об этом, - город полон беспорядков и убийств." До этого визита Лютер не допускал даже мысли о том, что он здесь увидел, но Рим одним росчерком разбил всю его наивность и суеверие. Он доверил свою жизнь католической церкви, так как церковь заявляла, что имеет власть прощать грехи и спасать души. Но теперь он увидел, что даже в главном городе, столице Святой Римской Империи, высокомерные заявления католической церкви не имели никакой силы. Она была не в состоянии повлиять даже на своих собственных прелатов и священников, чтобы сделать их по-настоящему благочестивыми людьми.

Это осознание бессилия и несостоятельности католической церкви произвело на Лютера самое глубокое воздействие, ведь именно Церковь была его единственной надеждой в вопросе спасения души. И вот, несмотря на то, что он пошел в монахи, сдал богословские экзамены и стал священником, у него не было уверенности в прощении своих грехов, не было опыта личного общения с Богом. Ему ничуть не помогали ни епитимьи, ни службы, ни пение псалмов, ни посты. Вся его надежда покоилась на слепом и полном доверии власти Святой Церкви. "Раз Святая Церковь говорит, что таков путь к Богу, - рассуждал Лютер, - значит, так оно и должно быть."

Но роковой визит в Рим, наконец, разбил вдребезги его непоколебимую уверенность во всех заявлениях и предписаниях католической церкви. Если невозможно почитать и уважать Церковь, то нельзя принимать всерьез и то, на что она претендует. Лютер быстро потерял веру в церковную пышность и обряды, и поэтому неудивительно, что по возвращении в Виттенберг он, как никогда раньше, загорелся желанием понять, что говорит Библия об истинной вере и о пути познания Бога.

Штаупиц не мог приложить ума, как помочь Лютеру в его духовной борьбе, и предложил ему учиться на Доктора богословия, чтобы тот посвятил себя изучению Библии. Лютер задался этой целью, и получил докторское звание через два года. Затем, когда ему исполнилось двадцать восемь, он был назначен на должность профессора Библии в недавно открывшийся университет в Виттенберге.

По мере того, как Лютер исследовал Новый Завет в поисках ответа на свои многочисленные вопросы об истинном богопознании, он заметил, что единственные люди, которые считали себя способными приобрести Божье благоволение, были самоправедные книжники и фарисеи, и именно их столь резко осуждал Господь Иисус Христос. Он понял, что согласно Библии, нет праведного ни одного, ...потому что все согрешили и лишены славы Божией (Рим.3:10, 23).

Готовясь к лекциям, изучая Псалмы, он был поражен тем ужасным одиночеством и агонией, которые Христос претерпел на Голгофском кресте - как было предсказано в Псалме 21 - и он осознал, что единственной причиной этих страданий было то, что Христос понес наказание за грехи людей, чтобы дать им искупление. Размышляя о безмерной любви Христа, он был совершенно поражен тем, как Христос сошел с небес в наш мир, имея поручение помиловать недостойных грешников, заплатив столь дорогую цену. Но каким образом человек может быть уверенным, что его собственные грехи прощены? Некоторое время этот великий вопрос оставался для Лютера неразрешенным, пока он не подошел к изучению и чтению лекций на Послания Павла к римлянам и галатам. Здесь он пришел к открытию того, что значит обращение ко Христу и как Бог наделяет людей способностью на неопровержимом личном опыте узнать и почувствовать, что их грехи прощены, и что они приняты Богом.

Лютеру было тридцать лет, когда он сам пережил это событие. Однажды он сидел в своей келье, изучая Послание Павла к римлянам, и пришел к словам: Праведный верою жив будет (Рим.1:17).

"Мое положение было таково, что, даже будучи безупречным монахом, я был в глазах Божьих грешником, которого судила совесть, и не было никакой уверенности, что своим характером я смогу когда-нибудь угодить Ему. День и ночь я размышлял над этим, пока не увидел взаимосвязь между правдой Божьей и утверждением, что праведный верою жив будет. И тут я понял, что правда Божья - это та праведность, которую Он, исключительно по Своей благодати и милости, вменяет нам по нашей вере. Сразу же я почувствовал себя так, как будто родился заново и вошел через открытые двери в рай. Все Писание обрело для меня новый смысл, и эти слова Павла стали для меня вратами небесными."

Открытие Лютера заключалась в том, что Бог дает благословения прощения и новую жизнь даром, как благодатный дар для всех, кто верует в искупительную жертву Христа как единственное средство омытия грехов, кто доверяет и посвящает свою жизнь исключительно одному Христу, чтобы получить спасение души. Здесь же Мартин Лютер со всей определенностью почувствовал, что все его грехи были прощены и что он стал - исключительно по благодати Божьей - дитем живого Бога и получил новое сердце и новую жизнь. Но как же сильно отличалось учение Павла от того, чему учила католическая церковь, что угождение Богу достигается на основании добрых дел!

Сразу же после того, как Лютер пережил обращение, о нем стала распространяться слава, поскольку он проповедовал и преподавал Библию в церквях и монастырях, а также в университете. Ему становилось все более противным коварство и лицемерие католического духовенства, а также хитрые проделки церковных иерархов, среди которых Папа Юлий II имел самую скандальную репутацию. Негодование Лютера переполнило чашу, когда в 1517 году монахи из Рима стали собирать деньги на строительство собора святого Петра, продавая папское "прощение грехов" - индульгенции.

Известный торговец индульгенциями, Йоганн Тетцель, доми

никанский священник, ходил из города в город и продавал их самым бесстыдным способом. Его проповеди редко когда отличались друг от друга, и обычно заканчивались такими словами:

"Подумайте об этом: все те, кто смирятся и сделают взносы, получат прощение всех своих грехов. Прислушайтесь также к голосу ваших дорогих почивших родных и друзей, которые умоляют вас и говорят: "Пожалейте нас! Пожалейте нас! Мы страдаем в страшных муках, из которых вы можете спасти нас всего лишь за грош!" Неужели вы не желаете помочь им? Послушайте, как ваши отец и мать говорят: "Мы родили вас, вскормили вас, оставили вам наши деньги, а теперь вы так бессердечны, что не хотите освободить нас за такую небольшую цену! Неужели вы позволите нам умереть здесь в пламени огня?" Подумайте о том, что в ваших руках власть освободить их, ибо -

Как только зазвенит пожертвованная монета,

Душа, находящаяся в чистилище, получит избавление.

И вот, накануне большого церковного праздника, когда в городе собралась большая толпа людей, Лютер прибил к дверям церкви свой ответ - ныне ставшие знаменитыми "Девяносто пять тезисов", в которых он осуждал продажу индульгенций и доказывал, что Папа не может прощать грехи.

В этот момент Лютер ясно сформулировал три великих принципа Реформации: первый - что грешники оправдываются (провозглашаются праведными) перед Богом исключительно по их вере, а не по делам; второй - что всякий истинно верующий человек имеет прямой доступ к Богу и не имеет нужды в посредничестве священников или церкви; третий - что Библия является единственным авторитетом для истинной веры, и церковь должна подчиняться тому, что учит Библия.

Так началась борьба за освобождение из пут суеверия и выдуманной людьми религии. Ко времени своей смерти, спустя двадцать девять лет, Лютер стал великим Реформатором, которого Бог употребил для зарождения Реформации в Европе и восстановления Библейской веры. Бог дал ему силу выстоять против всех врагов и трудиться в качестве проповедника, учителя, писателя, мыслителя, защитника веры, переводчика Библии, а также руководителя и советника для зарождающихся реформаторских церквей в Европе. Благодаря его служению, бесчисленное множество людей смогли постичь Господний метод спасения - только по благодати, через веру во Христа.

Наверное, самыми известными его словами считаются те, которые он произнес в своей защитной речи перед Парламентом в Вормсе в 1521 году, где его объявили еретиком и отлучили от католической церкви. Когда ему предложили отречься от своего учения, он ответил: "Пока меня не убедят с помощью Писания и здравого смысла, я не могу признать власть пап и соборов, ибо они находятся в противоречии друг другу. Моя совесть находится в плену Слова Божьего. Я не могу и не стану отрекаться ни от чего, ибо идти против совести и несправедливо, и опасно. На этом я стою и не могу иначе, и да поможет мне Бог! Аминь".