Одним из наиболее важных и впечатляющих аспектов учения Иисуса Христа о Царстве небесном является Нагорная проповедь, которая дважды упоминается в Новом Завете, а именно в главах с пятой по седьмую Евангелия от Матфея и в шестой главе Евангелия от Луки. В Евангелии от Матфея текст Нагорной проповеди представлен более подробно и упорядоченно, нежели в Евангелии от Луки. Это различие особенно заметно в знаменитом отрывке из 5-й главы Евангелия от Матфея, стихи 17–48, где Христос излагает собственное понимание закона, которое противоречит толкованию книжников и фарисеев. Еще одно отличие заключается в том, что в тексте Нагорной проповеди, представленном в Евангелии от Матфея, упоминается больше притч и образных выражений, нежели в тексте Евангелия от Луки, хотя эти притчи и образные выражения присутствуют в самом Евангелии от Луки, но только упоминаются в ином контексте. Следует признать, что разные описания Нагорной проповеди создают некоторые затруднения, однако в данном случае я не собираюсь уделять внимание рассмотрению существующих между ними отличий. Тем не менее, в контексте нашего исследования очень важно помнить о структуре Евангелия от Матфея. Характерные черты изложения фактов апостолом Матфеем особенно заметны в первой части его Евангелия, в которой он соединяет повествовательные отрывки в соответствии с четкими правилами составления целостной литературной композиции. Данный факт виден, например, в том, как он объединяет события, относящиеся к одной определенной категории, не обращая, по сути, внимания на хронологическую последовательность. Благодаря такому подходу Матфей создал прекрасную, целостную литературную композицию, которая состоит из шести глав (с четвертой по девятую). В тексте с двенадцатого по двадцать пятый стих четвертой главы представлено общее описание служения Иисуса Христа в Галилее. Матфей описывает путешествие Господа по галилейской земле, Его учение в синагогах, а также упоминает о том, как Он «проповедовал Евангелие Царствия, и исцелял всякую болезнь и всякую немощь в людях» (Матф. 4:23). Главы с пятой по седьмую представляют собой подробное описание Христовой проповеди евангелия Царства, в то время как в главах с восьмой по девятую описываются Его чудеса (которые Марк излагает несколько иным образом и в несколько иной последовательности). На основании этих примеров можно сделать вывод, что Матфей создавал свое Евангелие в соответствии с определенной литературной моделью. Этот факт частично объясняет, почему высказывания и притчи Иисуса, которые в Евангелии от Луки представлены в разных повествовательных контекстах, в Евангелии от Матфея образуют собой целостную литературную композицию.

Важно отметить, что сказанное Иисусом на одном из галилейских холмов в присутствии Его учеников и огромного числа народа является как с литературной, так и с богословской точки зрения наиболее важной и замечательной составляющей Его учения о Божьем Царстве.

Действительно, Нагорную проповедь можно назвать одной из прекрасных жемчужин учения Господа Иисуса Христа. Эта литературная композиция представляет собой характерную форму изложения Им Своего учения. С одной стороны, Нагорная проповедь отличается величием и красотой стиля, а с другой – характеризуется глубоким пониманием обычной, повседневной жизни и нужд человека. Таким образом, Нагорная проповедь по своей сути является собранием необычных, зачастую парадоксальных утверждений (так называемых мешалим), предназначение которых в том, чтобы побудить слушающих к размышлению над вышеизложенным учением: «Имеющий уши да слышит». Иисус Христос, излагая таким образом Свое учение, использовал обычную в те дни раввинистическую форму изложения. Притчи, высказывания, неожиданные и шокирующие утверждения – всем этим формам отдавалось особое предпочтение, как покажет дальнейшее рассмотрение раввинистической литературы того периода. Однако в учении Иисуса, особенно в Его Нагорной проповеди, эта форма изложения достигает своего наивысшего выражения, и равного этому в иудейской литературе нет. В таком случае нет ничего удивительного в том, что множество высказываний Иисуса из Нагорной проповеди стали крылатыми выражениями, которые получили широкое распространение даже за пределами христианского мира.

Тем не менее, читателя в большей степени впечатляет не литературная красота Нагорной проповеди, но ее содержание. Матфей в конце текста о Нагорной проповеди описывает воздействие слов Иисуса Христа на толпу следующим образом: «И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Матф. 7:28, 29). На основании того, как Он объяснял Закон, слушатели понимали, что перед ними стоит не простой раввин, но власть имеющий. Ведь Господь не ссылался на авторитетных богословов древности, подобно книжникам и фарисеям, не выступал от Имени Бога, подобно ветхозаветным пророкам, но выступал как власть имеющий, с позиции принадлежащей Ему власти и авторитета. В отличие от иудейских учителей закона, Христос уверенно провозглашал: «…но Я говорю вам...», «Истинно, истинно говорю вам...» Более того, в конце Своей Нагорной проповеди Господь отождествил Себя с Тем, Кто в день великого суда потребует от каждого человека отчет о его жизни на земле: «Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!", войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: "Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?" И тогда объявлю им: "Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие"» (Матф. 7:21–23). Из всего вышесказанного ясно, что истинный смысл Нагорной проповеди можно понять только в ее настоящем контексте, а именно в контексте евангелия Царства Бога и Его великих деяний в Личности Его Сына, Иисуса Христа.

Действительность Божьего Царства в Нагорной проповеди провозглашается еще одним способом, который также усиливает ее значимость. Я говорю об особой радикальности ее заповедей, которая наделяет Нагорную проповедь собственным неповторимым характером и достигает полноты своего выражения в заповеди Христа любить Бога и ближнего. Именно эта, вызывающая восхищение и трепет, радикальность приводит учеников Иисуса в изумление и заставляет их задать следующий вопрос: «Так кто же может спастись?» (Матф. 19:25). Не вызывает никаких сомнений тот факт, что в Евангелии примеров таких радикальных утверждений великое множество. Достаточно упомянуть лишь высказывания Иисуса о браке, непротивлении злу и любви к врагам (Матф. 5:21–48). Говоря о любви к Богу, необходимо упомянуть об абсолютной дилемме, представленной в 6-й главе Евангелия от Матфея, стих 24: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне», а также такие призывы: «Не собирайте себе сокровищ на земле... но собирайте себе сокровища на небе... ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Матф. 6:20,21) и «Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить...» (Матф. 6:25).

В этих высказываниях религиозные и этические требования представлены таким образом, что помогают нам не только объяснить то неизгладимое впечатление, какое они произвели непосредственно на первых слушателей, но также понять, почему последующие поколения слушателей (читателей) говорят о проблеме Нагорной проповеди, проблеме ее предназначения как этической заповеди и проблеме ее применения на практике.

Первый вопрос затрагивает область взаимоотношений и взаимосвязи между этими абсолютными заповедями и Царством небесным. Можно ли утверждать, что Нагорная проповедь является аргументом в пользу либерального взгляда относительно Божьего Царства? Ведь она представлена не в эсхатологическом контексте Евангелия, но затрагивает жизненные вопросы личностного и общественного характера. Можно ли в таком случае сделать вывод, что Божье Царство, во свете учения Нагорной проповеди, в целом или исключительно представляет собой новый нравственный или религиозный стандарт? Можно ли предположить, что у этих абсолютных заповедей есть иное предназначение, а именно представлять условия вхождения в эсхатологическое Царство? Можно ли предположить, что цель данных условий (по причине свойственного им радикализма) заключается в том, чтобы показать, что человек посредством собственной праведности не способен войти в Божье Царство? Другими словами, следует ли нам рассматривать Нагорную проповедь в качестве зеркала, в котором отражается нравственная неспособность человека исполнить Божий закон, подобно тексту седьмой главы Послания к римлянам, в которой Павел объясняет суть закона?  Все вышеизложенные толкования Нагорной проповеди были представлены в истории экзегезы Нового Завета.

На мой взгляд, нет достаточных оснований считать, что единственное предназначение Нагорной проповеди – подчеркивать грешную сущность человека, то есть указывать на тот факт, что ни один человек не способен выполнить Божьи требования посредством собственной праведности. Чтобы обосновать эту точку зрения, некоторые толкователи иногда ссылаются на слова Иисуса Христа, записанные в Евангелии от Матфея, 5:20: «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное», и 5:48: «Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». Тем не менее ссылка на эти тексты в данном случае необоснованна. Требуя от Своих учеников праведности, которая превосходит праведность книжников и фарисеев, Иисус Христос не пытался сказать, что праведность этой группы людей до такой степени совершенна, что ее невозможно превзойти. Напротив, Иисус часто подвергал жесткой критике книжников и фарисеев за их напускную, бессодержательную праведность. Кроме того, в последнем отрывке Иисус ни в коем случае не требует от людей такого же нравственного совершенства, каким обладает Бог. Слово «совершенный», используемое в данном контексте, подразумевает не нравственное совершенство, но совершенство любви. Человек обязан любить не только своего ближнего, но даже врагов. Именно в этом смысле подразумевается совершенство небесного Отца. «...ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Матф. 5:45). Его любовь не частичная, но всеобъемлющая. Следовательно, любовь, которую Он требует от Своих детей, также должна быть всеохватывающей, целостной, как в отношении друзей, так и в отношении врагов. Вот почему Лука в параллельном этому тексту отрывке приводит следующие слова Иисуса: «Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд» (Луки 6:36). Выражение «как» означает «в равной мере совершенны», «в равной мере милосерды», «в равной мере последовательны». Таким образом, невозможно отрицать, что Нагорная проповедь указывает на положительный подтекст закона. Повеление Иисуса не ограничиваться любовью только к своим близким и друзьям указывает на сущностное качество, я бы даже сказал, на логику небесного Царства. Совершенно ясно, что в данном случае мы не имеем дело с завышением уровня нравственных требований ad absurdum.

Тем не менее следует отметить еще один аспект. Вполне очевидно, что исполнение заповедей Иисуса является условием для вхождения в небесное Царство. Они представляют собой «узкие врата», «тернистый путь», ведущий к жизни. Однако Господь не говорит в данном контексте (то есть в контексте Нагорной проповеди) об исполнении Его заповедей и вхождении в Его Царство в форме conditionalis. Он подчеркивает важность исполнения этих заповедей в положительном смысле, в форме изъявительного наклонения. Нагорная проповедь начинается с заповедей блаженства, провозглашения спасения нищим духом, то есть несчастным и страждущим людям Божьим, которые с надеждой ожидают откровения Царства. Этим людям Иисус четко и ясно провозглашает (в положительной, утвердительной форме): «Вы – соль земли... Вы – свет мира... Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного».

В данном случае мы видим ordo salutis Царства небесного. Система иудейской сотериологии, таким образом, аннулирована. Спасение более не находится только на небесах и в будущем, равно как и более невозможно обрести это будущее спасение исключительно посредством собственных нравственных заслуг и усилий. Нет, Сын Человеческий пришел для спасения от грехов на земле. Будущее спасение, благодаря Ему, становится настоящим спасением. Это значит, что представленные в проповеди блаженства действенны здесь и сейчас: блаженны нищие духом, ибо их есть (то есть в настоящий момент. – Прим. пер.) Царство небесное. Это есть свет, освещающий мир, присутствию которого все ученики могут радоваться. По этой причине они и названы светом мира – на основании не того, что они делают, а того, что они получили. Но этот свет должен светить в мире, потому что «зажегши свечу, не ставят ее под сосудом». Таким образом, Иисус требует, чтобы ученики отражали свет, который они получили от Него. Царство совершает добрые дела в тех, кто причастен ему, то есть воплощается в жизни верных.

Это великая действительность будущего, которая в Иисусе Христе явилась на землю в настоящем и которая напрямую связана со всеми, кто является Его причастником. Такова суть и предназначение заповедей блаженств и повелений Господа. В таком контексте заповеди могут рассматриваться как условное выражение принадлежности Царству. Тот, кто не отражает любви Христа, тем самым показывает, что не принадлежит ни Христу, ни Его Царству. Также он не принадлежит и грядущему Царству. Тем не менее не следует думать, что человеческие усилия предшествуют Божьей милости. Все происходит с точностью наоборот. Объяснение порядка спасения Иисусом Христом представлено в прекрасной евангельской истории об одной грешнице (Луки 7:36–50). Эта женщина выразила свою любовь к Господу таким выразительным и жертвенным образом, что фарисеи, увидев это, пришли в смятение. В связи с этим Иисус рассказал фарисеям притчу о двух должниках, а затем спросил их: «Скажи же, который из них более возлюбит его?» (Луки 7:42). Ответ был следующий: «Думаю, тот, которому [заимодавец] более простил». В конце Иисус обратился и к фарисеям, и к женщине со следующими словами: «А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много; а кому мало прощается, тот мало любит» (Луки 7:47). Обратите внимание на последовательность слов Иисуса. Господь не сказал: «По той причине что она возлюбила много, Я прощаю ее грехи». Напротив, Он сказал примерно следующее: на основании великой любви этой женщины можно сделать вывод, что ее многочисленные грехи были прощены, в то время как малая любовь фарисеев является доказательством того, что им прощено мало. «А кому мало прощается, тот мало любит». В этих словах заключается суть притчи о двух должниках и последовательность действий (порядок) небесного Царства.

Этой последовательностью (порядком) объясняется и радикальность заповедей Нагорной проповеди. Здесь также необходима не малая, но великая любовь Благодаря тому что Бог преизобильно являет Свою любовь, любовь человека также обогащается большими возможностями. Любовь Бога порождает и высвобождает любовь человека. Любовь свыше смягчает каменные сердца, освобождает пленников, растапливает лед и порождает любовь в человеке. Именно такова любовь Божьих детей, которой и требует Иисус в Нагорной проповеди. Величие этой Божественной любви лишь частично было явлено в тот день, когда Иисус наставлял Своих учеников на горе. Во всей своей полноте эта любовь проявилась на голгофском кресте. Таким образом, заповеди Нагорной проповеди нельзя рассматривать в отрыве от креста Господа Иисуса Христа. В радикальных выражениях заповедей кроется любовь Самого Иисуса. Любовь к врагам, любовь к праведным и неправедным, любовь к единому Богу – все это можно назвать благим игом и легким бременем (Матф. 11:30), только благодаря тому что Иисус Христос Сам исполнил все заповеди той любви, которой Он требует в Нагорной проповеди. Это та любовь, которая может сказать: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Матф. 11:29). Это и есть настоящая и крайне ценная любовь Бога к человечеству. Именно такого рода любви, посвященной, жертвенной любви, требует от нас Христос в Нагорной проповеди. Однако эта любовь является не просто даром, который мы в состоянии возвратить Богу, но способностью, которую Он Сам вкладывает в наши сердца посредством Своей любви.

Каким бы полезным ни было это объяснение взаимосвязи между Божьим Царством и добрыми делами в контексте радикализма Нагорной проповеди, полностью оно данного вопроса не решает. На самом деле, мы еще даже не начинали рассматривать всю радикальность заповедей Нагорной проповеди. Ведь мы пока рассматриваем практичность конкретных заповедей Нагорной проповеди или, скорее, решаем вопрос правильного применения этих повелений. Именно по данному вопросу существует такое множество различных толкований. В этом нет ничего удивительного, так как при рассмотрении учения Нагорной проповеди совершенно естественно задать вопросы: должны ли мы, по мнению Иисуса, исполнять эти заповеди буквально? каковы будут для христиан последствия исполнения таких заповедей? если Иисус не позволяет противиться злу, то можно ли в таком случае защищать родину на войне? если мы должны любить врагов, как предписано Иисусом, то должны ли мы не обращать внимания на совершаемую в обществе несправедливость? возможно ли в таком случае вообще выжить в человеческом обществе?

Как читатель, вне сомнений, знает, концепция Нагорной проповеди как программы социальной революции зачастую рассматривалась как единственно правильное решение. Например, можно вспомнить воззрения Л. Н. Толстого, жившего в начале двадцатого столетия. Позднее подобные взгляды в несколько измененном виде возникали в контексте религиозных и общественных движений Европы и Америки. Тем не менее эти воззрения отличались однобокостью подхода, так как в них никогда не было проявлено в целостном виде настоящее учение и жизнь Иисуса и Его учеников, которые представлены в Евангелиях. Иисус никогда не был ни аскетом, ни политическим или социальным деятелем и революционером. Он видел красоту и ценность жизни и превозносил их как в Нагорной проповеди, так и во всем Своем учении (Матф. 6:29; ср.: Матф. 11:19). Он не призывал к полному сексуальному воздержанию или бедности. Он воздерживался от критики правительства и судов как таковых, признавая их необходимость (Матф. 22:21, 5:22). Подобно Иоанну Крестителю, Иисус не требовал от солдат оставить службу (Матф. 8:5; Луки 3:14), а от мытарей – занимаемую ими должность (Луки 19:2). Совершенно очевидно, что учение Иисуса Христа изобилует примерами, взятыми из общественной и экономической жизни Его времени. Говоря кратко, несмотря на то что Он провозглашает Царство Божье, которое выше всех взаимоотношений, даже самых личных (например, Матф. 10:37, 16:24), тем не менее из этого не следует, что Он пренебрегал или осуждал земные блага, естественные связи, общественные и политические институты. Рассматривать радикальный характер заповедей Нагорной проповеди в качестве обоснования аскетических или революционных взглядов – значит прямо противоречить евангельскому описанию жизни Иисуса и Его ближайших учеников.

Таким образом, предпринимались неоднократные попытки объяснить радикальность заповедей Иисуса. Некоторые утверждают, что абсолютная авторитетность заповедей Нагорной проповеди не обладает всеохватывающим характером, а носит узконаправленный характер. Однако и в таком случае видны различные оттенки значения.

По мнению некоторых представителей данного взгляда, действие этих заповедей распространяется лишь на определенные категории людей. То есть эти радикальные повеления якобы относятся только к общественной деятельности апостолов Иисуса, которые, будучи вестниками Царства, обязаны отражать своей жизнью их радикальный характер. Например, даже проведенное римско-католической церковью различие между универсальными заповедями, которые применимы ко всем людям (praecepta), и так называемыми сonsilia evangelica, применимыми только (и особенно) к духовенству, имело своим основанием учение Нагорной проповеди. В таком случае радикальные заповеди Иисуса относятся только к определенной, специально обученной группе людей.

Другой вариант этой концепции представлен во взглядах тех, кто считает, что заповеди Нагорной проповеди применимы только к определенной области жизни человека. В таком случае мы имеем дело с разделением жизни человека на общественную и личную жизнь. Этого взгляда придерживался и Мартин Лютер. В соответствии с представленной точкой зрения, радикальные заповеди относятся только к частной жизни человека (их действие не распространяется на общественную сферу человеческих отношений). Этот взгляд согласуется с известным воззрением Лютера, который, рассматривая данный вопрос, писал: «Князь может быть Христом, но не сможет править как Христос, и по своему положению он – князь, а не Христос. Его личность – это, по сути, Христос, но его княжеское положение не относится к его христианской жизни». Таким образом, согласно данному взгляду, существует разделение между радикальным учением Нагорной проповеди и общественной деятельностью (жизнью), подобно тому как Божье Царство отделено от земной жизни. По сути, это то же самое разделение, которое проводят католические богословы между естественным и сверхъестественным, с той только разницей, что Лютер переносит это противопоставление из физической в этическую плоскость.

В заключение следует отметить еще одну точку зрения, которой придерживаются некоторые реформатские богословы: согласно этому взгляду учение Нагорной проповеди предназначено только для общинной жизни христианской церкви. То есть в христианской общине человек не должен ни клясться, ни противиться злу и давать взаймы, не требуя ничего от должника. Однако за пределами этих ограничений, как предполагается, должны действовать несколько иные правила. Согласно этому взгляду, Нагорная проповедь считается законом Божьего Царства, положения которого не действуют в общественной сфере человеческих отношений. То, что подходит Царству Божьему, не подходит империям этого мира.

На мой взгляд, все вышеизложенные попытки ограничить действие учения Нагорной проповеди, предпринятые для того, чтобы разрешить проблему радикальности заповедей Христа, следует отвергнуть как несостоятельные, поскольку они не подтверждаются контекстом самой Нагорной проповеди. Мы не имеем никакого права утверждать, будто заповеди Нагорной проповеди предназначены к исполнению только особой группой Христовых учеников. Сам Господь называет эти заповеди узкими вратами и тернистым путем, ведущим к жизни, и говорит, что «не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!", войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Матф. 7:21). Никто из желающих войти в Божье Царство не освобожден от исполнения требований Нагорной проповеди. Кроме того, нет никаких оснований исключать из сферы влияния заповедей какую бы то ни было область человеческой жизни. Фактически Иисус говорит, что мы обязаны исполнять Его заповеди, даже находясь на судебном заседании: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу» (Матф. 5:25). В 40-м стихе этой же главы говорится следующее: «И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду». Хотя в этих стихах говорится, прежде всего, о людях, которые ведут судебную тяжбу, а не о самом судье, тем не менее будет крайне сомнительной попытка на основании этих данных отделить общественную жизнь человека от его личной жизни. Где точно провести эту демаркационную линию и, следовательно, отменить заповеди Иисуса как действующие за ее пределами? Этот вопрос относится и ко взгляду, согласно которому заповеди Иисуса в Нагорной проповеди предназначены для исполнения исключительно в контексте христианской общины. Дело в том, что Нагорная проповедь по самой своей сути отвергает такую идею. Ведь Иисус говорит: «Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?» (Матф. 5:46, 47). Таким образом, нет никаких оснований считать, при этом не искажая смысла учения Христа, что заповеди Нагорной проповеди ограничиваются только особой группой людей или особой областью жизни.

Но в таком случае мы сталкиваемся с очевидным противоречием. Ведь, с одной стороны, непозволительно ограничивать радикальность заповедей Христа какой-то одной определенной областью человеческой жизни, а с другой стороны, в той же степени необходимо отрицать радикально-социальную направленность Нагорной проповеди. Как же в таком случае разрешить данную проблему? Какова область действия и применения данных заповедей?

Чтобы понять суть учения Нагорной проповеди, необходимо провести более внимательное исследование ее текста. Какую цель преследовал Иисус, провозглашая эти радикальные заповеди? Господь Сам отвечает на данный вопрос: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Матф. 5:17). Иисус пришел исполнить закон. И это «исполнение» закона относится, главным образом, к учению Иисуса, а не к Его жизни. Кальвин утверждает: «De doctrina agitur, non de vita» («Исполнение учением, а не жизнью»). Иисус не издал ни одного нового закона. Как и не собирался Он отменить Моисеев закон или заменить его. По сути, Его цель – исполнение закона Своим учением. То есть Он стремился показать истинное содержание и предназначение закона.

Принимая во внимание данный факт, Иисус излагает в пятой главе Евангелия от Матфея различные аспекты практического применения и примеры того, чего на самом деле требует Божий закон. Неоднократно Христово толкование закона разительно отличалось от истолкований книжников и фарисеев, которые погребли истинное понимание закона под грудой собственных постановлений и своевольных трактовок. Иисус утверждал, что исполнение закона касается не только внешней стороны, то есть видимых действий и поступков, но и в той же степени внутреннего содержания – характера, нрава, мотивов; что закон требует от нас любви не только к ближнему, но также и к врагам; что попытки ссылаться на гражданский закон с тем, чтобы не исполнять требований любви, неприемлемы; и что человек обязан говорить правду не только под клятвой, но всегда, во всех обстоятельствах. Суть требований закона объясняется многочисленными конкретными примерами и ясными заповедями, которые вновь и вновь указывают на вертикальный характер Божьего закона. Следует отметить, что предназначение этих заповедей и примеров в том, чтобы показать качественную значимость закона. Тот, кто принадлежит к Царству, должен заботиться о том, чтобы выполнять все требования Царства. Любой ученик Христа, будучи причастником Царства, обязан со всей серьезностью исполнять волю Небесного Отца.

В то же время на основании характера Божьих заповедей как примеров исполнения закона становится совершенно ясно, что действенность этих конкретных повелений можно понять со всей четкостью и основательностью только в свете полностью всего явленного Божьего закона. Радикальные заповеди Иисуса отражают радикальность закона и ни в коем случае не заменяют собой закон. Таким образом, заповеди Иисуса никоим образом не противоречат закону, примерами и объяснениями которого они являются. Это очень важный аспект, потому что тема праведности в том виде, в каком она представлена законом и пророками, пронизывает всю Нагорную проповедь. Кроме того, эта праведность не требует от каждого человека в разное время и в разных обстоятельствах одинакового отклика. К примеру, заповедь о любви требует различных способов применения: в одном случае требуется кнут, а в другом – пряник; в одних обстоятельствах необходимы строгость и ограничение, в других – уступки и снисхождение. Любящий сына отец выражает свою любовь по-разному. Тот, кто будет обращать внимание только на внешнее проявление отцовской любви, сделает вывод, что его действия крайне противоречивы. Ведь в одном случае отец разрешает и допускает, а в другом – требует и запрещает. Тем не менее, именно любовь побуждает его к использованию и кнута, и пряника. Более того, в законе и пророках есть много принципов, которые можно применять только в тесной взаимосвязи друг с другом. Один и тот же закон требует как любви, так и справедливости. С одной стороны, подчеркивается внутреннее состояние (побуждающий мотив), а с другой стороны, требуется правильное внешнее проявление послушания. Каждый, кто сталкивался с трудностями принятия этических решений, понимает, о чем идет речь.

Достоин внимания тот факт, что Иисус никогда не пренебрегал этим многогранным характером закона, как и не отменял этического решения посредством Своих радикальных заповедей. И хотя в Нагорной проповеди особое внимание уделяется непротивлению злу и любви к врагам, это, однако, ни в коем случае не исключает возможности того, что в определенных обстоятельствах Божья воля и закон потребуют сопротивления злу и наказания зла. Жизнь Самого Иисуса является ярким тому примером. Направляясь к голгофскому кресту, Господь не противился злу, однако в другое время Он яростно противился ему. Особенно тому злу, которое олицетворяли собой книжники и фарисеи. Будучи послушным Отцу, Христос, с одной стороны, действует как агнец, а с другой стороны, ведет Себя как лев. Этот же принцип относится и к Его заповедям. Эти заповеди никак нельзя отделять от корня, из которого они произрастают, а именно от закона и пророков.

По этим причинам у нас нет никаких оснований ограничивать область влияния и применения Нагорной проповеди. Важность учения Нагорной проповеди заключается в том факте, что Божья воля в том виде, как она представлена в Его законе, должна быть исполнена в том самом полном смысле, который Иисус вложил в Свои слова. Однако, с другой стороны, нам не следует наделять a priori все конкретные заповеди Иисуса неограниченным влиянием, как если бы в этих нескольких заповедях был заключен весь Божий закон. Иисус, говоря «не клянитесь вовсе», выступал против получившей в Его дни широкое распространение практики разделять клятвы на разные виды, обладающие разной степенью важности. Иисус же, напротив, говорил, что всякий любящий истину перестанет заниматься подобной ханжеской казуистикой и вообще откажется давать клятвы. Тем не менее Иисус ни в коем случае не осуждал практику благочестивых клятв, упоминаемых в Ветхом Завете. Как и не имел Он в виду, что в суде можно давать клятву, а в общине – нет. Ведь в противном случае такое разграничение будет противоречить особому характеру заповедей Господа. Вот почему очень важно рассматривать заповеди Нагорной проповеди в свете всего учения закона и пророков.

Необычная литературная форма учения Иисуса, о которой мы уже говорили в начале этой главы, также представляет важность для нашего исследования Нагорной проповеди. С позиции западного мышления учение Иисуса Христа не изложено упорядоченным образом, не систематизировано. Это учение отличается интуитивным характером. Оно является примером так называемого восточного мышления. Слова Иисуса Христа обладают особым парадоксальным характером. Имеющие уши услышат их. По этой причине зачастую кажется, что они противоречат друг другу. Например, сравните слова Иисуса, записанные в 5-й главе Евангелия от Матфея, стих 16, «так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного», со словами, записанными в 1-м стихе 6-й главы этого же Евангелия, «смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного». На самом деле эти тексты не противоречат друг другу. Они являются двумя сторонами одной и той же медали. Сравните также 1-й стих 7-й главы Евангелия от Матфея, «не судите, да не судимы будете», с 6-м стихом этой же главы, «не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (оба эти стиха являются частью Нагорной проповеди). Эти утверждения, будучи вырванными из контекста, позволяют людям утверждать следующее: «Оба эти высказывания не могут быть истинными в одно и то же время. Если человек будет считать ближнего собакой или свиньей и относиться к нему соответственным образом, он, несомненно, будет осуждать ближнего. Разве в таком случае не применим принцип, записанный во 2-м стихе этой же главы: «ибо каким судом судите, [таким] будете судимы»?» Человек, не «имеющий ушей», которыми он может слышать, будет рассуждать именно таким образом. Ему будет крайне трудно понять, что истина и повеления Бога далеко не всегда требуют одинакового применения во всех жизненных ситуациях. В данном вопросе необходима проницательность. По сути, это вопрос понимания и исполнения Божьего закона во всей его полноте, который подразумевает отсутствие лицемерия у тех, кто склонен к самопожертвованию. Именно к такой жизни призывает нас Иисус в Нагорной проповеди. Его заповеди указывают на тот единственный уровень, на котором возможно понять волю Божию в ее конкретных требованиях и исполнить ее. Этот уровень – уровень Божьего Царства, уровень любви, которая исходит от Бога и которая в единении с Иисусом Христом возвращается к Богу.

В таком случае становится совершенно ясно, что только данное истолкование Нагорной проповеди способно объяснить нам взаимосвязь, существующую между тем, чтобы являться причастником Божьего Царства, и тем, чтобы иметь призвание христианина в этом мире. Часто считается, что в данной ситуации мы имеем дело с двумя отличными друг от друга областями. В соответствии с этим взглядом, Божье Царство представляет собой духовную область, а земная жизнь – физическую область. Эти сферы, как утверждают сторонники данной точки зрения, противостоят друг другу, что фактически и доказывается заповедями Иисуса в Нагорной проповеди. Данные заповеди, по мнению этих людей, так или иначе проводят черту между высшим и низшим, между благодатью и природой. Даже в наши дни подобное воззрение влияет на понимание в христианских кругах практической, социальной и политической жизни. По сути признается и применяется только один абсолютный стандарт – закон любви к ближнему, как он объяснен в Нагорной проповеди. Таким образом, жизнь с ее естественными государственными и общественными установлениями рассматривается как принадлежащая к другой сфере, отличной от духовной.

По моему мнению, подобный взгляд на взаимосвязь, существующую между Божьим Царством и миром, Нагорной проповедью и человеческим обществом, противоречит истинному предназначению и значимости Нагорной проповеди. Таким образом, естественные установления наряду с теми, что возникли по причине греха, никоим образом не противоречат «сугубо христианской» праведности Нагорной проповеди. На самом деле они принадлежат именно к этой праведности.

Важно отметить, что Кальвин, объясняя Нагорную проповедь, воспринимает этот факт как само собой разумеющееся явление. Как было справедливо отмечено, Жан Кальвин считал, что проблема Нагорной проповеди не этического, но экзегетического характера. Он не пускается в некие общие рассуждения о взаимосвязи между Нагорной проповедью и жизнью в мире, между Божьим Царством и повседневной жизнью, но просто отмечает, что действенность конкретных заповедей Иисуса, представленных в Нагорной проповеди, должна рассматриваться в свете Божественных установлений для естественного мира, которые представлены в полноте откровения Святого Писания Ветхого и Нового Завета.

Я глубоко убежден, что только при таком подходе можно правильно объяснить значение Нагорной проповеди. Нет никаких разных уровней понимания, нет никакого противоречия между пятой главой Евангелия от Матфея и тринадцатой главой Послания к римлянам. Царство Божье не означает отмены Его предыдущих установлений относительно естественной и общественной жизни. Gratia non tollit naturam (Благодать не отменяет природу). Не существует никакого противопоставления между Моисеевым законом и Нагорной проповедью. Последняя не противоречит первому, но подтверждает его. Конечно, новозаветная диспенсация поднимает вопросы, которые в ветхозаветной диспенсации не затрагивались. Царство Божье более не следует отождествлять с Божьими особыми отношениями с одним народом в период ветхозаветной теократии. Иисус, в отличие от Моисея, не устанавливал гражданского или общественного закона. Тем не менее данный факт не означает того, что религиозное и этическое учение Иисуса никак не влияет на жизнь Его учеников, протекающую среди самых разнообразных связей и взаимоотношений окружающего их мира. Напротив, общественная жизнь, политическое устройство, международное правосудие как таковые в той же степени принадлежат к праведности Царства Божьего и Нагорной проповеди, как любовь к ближнему. Это, конечно же, не значит, что все конкретные заповеди Нагорной проповеди применимы в любых обстоятельствах. Это значит, что Царство и Божья праведность должны проявляться во всех областях жизни детей Царства, в свете всего Божьего откровения, неотъемлемой частью которого является и Нагорная проповедь. В этом отношении Кальвин более проницателен при объяснении Евангелия, нежели Лютер.

Однако невозможно отрицать (и это мое заключительное замечание) тот факт, что радикальность заповедей Иисуса в большей степени призывает нас отречься от этой временной жизни со всеми ее благами, нежели держаться за них мертвой хваткой, любить и лелеять их. Даже к самым драгоценным и прекрасным дарам, которые человек получает от Господа, относятся слова Иисуса: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня... Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Матф. 10:37, 39). Несомненно, в этих словах хорошо виден эсхатологический подтекст Царства. Это значит, что перспектива небесного богатства должна способствовать отречению от земных благ. Кроме того, она помогает человеку понять, что его права и обязанности, пища и кров, то есть абсолютно все аспекты его земной жизни, имеют лишь относительную ценность. Именно эту истину подразумевал Иисус, говоря: «Душа не больше ли пищи, и тело одежды?» (Матф .6:25). Это «больше», так необходимое для истинной жизни, лежит в самой сути Божьего Царства. И по этой причине Нагорная проповедь от начала до конца основана на следующей концепции: причастник благодати и богатства Царства должен рассматривать земную жизнь с другой точки зрения, как обладающий большей свободой. И жертва, к которой призывают нас заповеди Христа, должна быть принесена без колебаний.

Данный мотив по своей сути является не эсхатологическим, но религиозным. Радикальность заповедей Иисуса в Нагорной проповеди в первую очередь основана не на идее, что жизнь коротка, а на знании того, что Бог – это Господь всей жизни, а следовательно, и того, что жизнь, не рожденная Божьей благодатью и не пребывающая в подчинении Ему, – это жизнь потерянная, ведущая к смерти. В этом и состоит основополагающее значение заповеди «...возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» (Марк. 12:30). Выражение «всем сердцем твоим» указывает на то, каким образом должны исполняться радикальные заповеди Христа. Ведь Бог возлюбил в Иисусе Христе этот мир всем Своим сердцем. В таком случае Царство Божье – это восстановление жизни, а Нагорная проповедь указывает путь к этому восстановлению. Нагорная проповедь не противоречит жизни, природе и общине, но, по сути и истине, она предназначена для жизни и дана в поддержку этой жизни. Она показывает, что истинный секрет жизни заключен не в самой природе вещей, но только в Боге. Следовательно, этот принцип применим ко всем заповедям, представленным в Нагорной проповеди, «ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее» (Матф. 16:25). Человек сбережет свою душу в небесном Царстве исключительно благодаря Божьим деяниям в Сыне Его, Иисусе Христе.