Содержание Reformed Dogmatics («Реформатской догматики») Бавинка показывает, что представленные в данной работе доктринальные темы христианского богословия излагаются автором в свойственной западной богословской традиции последовательности. После вводной части, богословской пролегомены, в которой подробно рассматриваются основополагающие вопросы о природе богословия как науки и об учении о Божественном откровении, Бавинк переходит к изложению доктрин о Боге и человеке (второй том). Рассматривая темы, относящиеся к учению о Боге, Бавинк излагает предмет данной статьи, а именно Божий вечный замысел (или Божье предвечное волеизъявление), только после подробного объяснения таких тем, как познаваемость Бога, имена Бога, передаваемые и непередаваемые качества (атрибуты) Бога и учение о Святой Троице.

Такая последовательность рассмотрения богословских тем, относящихся к области учения о Боге, характерна для западной традиции систематического богословия, которая возникла в средневековый период, будучи глубоко укоренена в Summa Theologica Фомы Аквинского. Хотя в западной богословской традиции и существуют исключения из этого правила, Бавинк тем не менее рассматривает учение о Божьем вечном замысле, включая избрание Его народа для спасения во Христе, в контексте учения о Боге. Любое истинное знание о живом и триедином Боге, если оно извлечено из богодухновенного источника, должно включать в себя знание о вечном замысле этого триединого Бога. Триединый Бог, Который явил Себя в Святом Писании, является Господином истории, осуществляющим Свой суверенный замысел и цель, создавая все сущее и доводя его до состояния совершенства в конце времен.

Различение Божьего «естества» (кто есть Бог) и Его «деяний» (что Он суверенно совершает)

Приступая к рассмотрению темы Божественного совета, Бавинк подтверждает традиционное в христианском богословии различение знания о Божьем естестве как таковом и знания о Божьих деяниях, совершаемых Им в творении и истории. Несмотря на то что все человеческое знание о триедином Боге должно извлекаться из Его собственного всеобъемлющего откровения, данного нам посредством Его дел и слов, мы тем не менее должны различать знание о Боге как о существующем вечно и неизменно (область знания о естестве Бога) и знание о Боге как о решающем суверенно действовать в отношении творения (мироздания) и истории (область знания о действиях Бога) («Реформатская догматика», 2:342). Человеческое знание о Божьих именах и качествах (атрибутах), как, собственно, и о «непередаваемых атрибутах» ипостасей Святой Троицы, представляет собой знание о том, кем является Бог. Знание о Божьем естестве состоит из всего того, что может быть известно о том, кем вечно и неизменно является Бог во всей полноте Своего триединого существования. Это знание о Божьем естестве указывает на «деяния Бога, отражающие Его сущность» (или «то, каков Он есть Сам по Себе») (opera Dei immanentia ad intra). Например, говоря о Божьей святости, нам следует помнить, что Бог Сам по Себе (по Своей сущности) неизменно и вечно свят. Эта присущая Богу вечная и неизменная святость отличается от Его святых деяний по отношению к Своему творению, которое Он пожелал сотворить и которым восхотел суверенно править. Говоря о триедином Боге Святого Писания, Который по Своему суверенному волеизъявлению определил создать мир и осуществить Свой замысел в истории бытия, следует помнить, что Он по Своей вечной сущности совершенно, абсолютно ни в чем и ни в ком не нуждается, обладая всей полнотой бесконечной жизни и блаженства. Говоря кратко, чтобы быть тем, кто Он есть, Богу не требуется созданный Им мир. Кроме того, Божье суверенное решение сотворить мир и управлять им в соответствии с установленной целью никоим образом не может «обогатить» Его новыми, дополнительными качествами или изменить Его естество. Говоря о Божьих качествах и о Святой Троице, мы подразумеваем Бога, Который был, есть и будет вовеки тот же.

В дополнение к нашему знанию о том, кем является Бог от вечности, нам в Святом Писании представлено знание о том, что Бог желает совершить в творении, истории и предопределенном Им конце времен. По мнению Бавинка, при рассмотрении темы Божьего вечного замысла мы обращаем основное внимание на Божье откровение о Своих «деяниях» по отношению к творению и истории во всей их полноте. Данные деяния представляют собой действия, которые, если можно так выразиться, Бог «совершает вне Себя», дабы осуществить Свой замысел в творении и провидении («Реформатская догматика», 2:342). В истории реформатского богословия эти деяния, в которых Бог как бы «выходит из Самого Себя» (opera Dei externa), разделялись на две основные категории. Во-первых, мы можем говорить о Божьих «внутренних деяниях», то есть о Его замыслах, или целях. Во-вторых, возможно говорить о Божьих «внешних деяниях», то есть способах, посредством которых Он осуществляет Свои замыслы. По мнению Бавинка, нам следует различать «деяния Бога ad intra» (внутренние) и «деяния Бога ad extra» (внешние). Первые обычно называются установлениями (декретами) и включены в один вечный «замысел Бога». Эти установления (декреты) устанавливают взаимосвязь между имманентными деяниями Божественного естества и внешними деяниями творения и воссоздания творения («Реформатская догматика», 2:342). Поэтому учение о Божьем замысле, в самом точном значении этого слова, основано на учении Святого Писания касательно Божьих деяний, относящихся к Божьему замыслу о творении и восстановлении творения, которые остаются «внутренними», или, говоря иначе, которые следует отличать от их осуществления в процессе раскрытия Божьего предвечного замысла в истории бытия.

Следует признать, что в данном случае Бавинк использует технический богословский язык. Однако истину, которую Бавинк пытается донести до читателя, легко можно описать с помощью примера из человеческой жизни. На основании существующей аналогии между Богом (трехипостасной сущностью) и человеческими существами, которые являются носителями образа этого Бога, мы частично можем понять, что значат эти слова о действиях двух видов. С одной стороны, у нас есть «планы», «намерения» и «цели». В эти планы могут входить такие действия, как учеба в колледже, брак, приобретение дома и так далее. Тем не менее существует очевидная разница между нашими «планами» и их «осуществлением». Одно дело – замыслить некое действие, и совсем другое дело – выполнить его в действительности. Одной из особенностей человеческой жизни, особенно в ее греховном искаженном состоянии, является тот факт, что наши планы в большинстве случаев расстраиваются и не осуществляются. В нашей жизни зачастую далеко не все происходит так, как мы задумывали (как говорится, человек предполагает, а Бог располагает). Говоря о Боге, следует также четко различать Его «волю», «замысел» и его «исполнение», «осуществление». Тем не менее в Святом Писании нет ни одного намека на то, что Божьи замыслы когда-либо не были осуществлены (Пс. 32:11; Прит. 19:21; Ис. 40:9, 10; Eф. 1:11; Рим. 8:28). Бавинк, говоря о двух категориях Божьих деяний, то есть деяниях, которые осуществляются «в Нем», и деяниях, которые осуществляются «вне Его», всего лишь пользуется техническим богословским языком, дабы отметить различия, существующие между Божьими деяниями, которые относятся к Его вечному замыслу, или цели, и Божьими деяниями, которые относятся к осуществлению Его замысла во времени. Все Божьи деяния, будь то Его вечный замысел или осуществление этого замысла во времени и пространстве, относятся к знанию о том, что Бог по Своему суверенному волеизъявлению постановил совершить, а не к знанию о о том, кем вечно и неизменно является Бог.

Характерные черты Божьего замысла или установления (декрета)

Несмотря на существующее сходство между планами Бога и планами человека, который является носителем Его образа, они все же существенно отличаются друг от друга. Рассматривая тему Божьего замысла, или установлений (декретов), Бавинк отмечает, что у Божьих планов есть три характерных черты.

Во-первых, все идеи, или составляющие, Божьих установлений «взяты из полноты знания, вечно существующего в Боге» («Реформатская догматика», 2:342). Бог знает обо всем сущем, будь то «действительное» или «вероятное», «гипотетическое». Его знание так же необъятно и обширно, как и Его собственное естество. Таким образом, все, что Бог знает о творении, провидении и восстановлении творения, является Его знанием того, что станет «действительным» исключительно благодаря Его суверенному решению. Однако следует отметить, что это знание не является таким же исчерпывающим, как знание Бога о Самом Себе и обо всем том, что может произойти. Конечно, если сравнивать с последним, то Божье знание, которое относится к Его установлениям (декретам), каким бы обширным и богатым оно нам ни казалось, представляет собой лишь «набросок, общие очертания величия Божьей мудрости и знания» («Реформатская догматика», 2:343). Бог знает в совершенстве все «действительное», потому что Он пожелал создать все вещи этого мира и сделать их именно такими, какими они являются. Но Божье вечное совершенное знание несоизмеримо величественнее и обширней Его знания о том, что должно произойти согласно Его вечному замыслу.

Во-вторых, основой всех Божьих установлений (декретов) является «Божий абсолютный суверенитет» и свобода («Реформатская догматика», 2:343). Ничто в этом мире не может побудить Бога совершить определенное действие, если оно не согласуется с Его предвечным замыслом. Будучи абсолютно самодостаточным, Бог совершенно не нуждается в сотворенном Им мироздании, как если бы благодаря ему Он мог обогатить Себя дополнительными качествами (Деян. 17:25). По этой причине нам следует четко различать Божье «знание о Самом Себе» (которое является неотъемлемой частью Его сущности) и Божье «знание мироздания» (основой которого является Его суверенное волеизъявление, определяющее Его отношение к творению и истории).

В-третьих, необходимо провести черту между Божьими установлениями (декретами) и их осуществлением в истории бытия. Существует разница между тем, что Бог определяет в соответствии со Своим замыслом, и следствием осуществления этого замысла в истории. Несмотря на то что Божьи установления определены Его суверенным волеизъявлением, мы тем не менее можем быть уверены в том, что «они будут осуществлены в свое время» («Реформатская догматика», 2:343).

В самом начале рассмотрения характерных черт Божьего замысла Бавинк предлагает читателю обширное исследование противостояния, имевшего место в истории христианского богословия, которое связано с интересующей нас темой. Во времена ранней церкви блаженный Августин, один из отцов церкви, выступая против заблуждения Пелагия, представил учение о Божьем предвечном замысле. В противовес Пелагию, который упорно отстаивал учение о свободе воли человека (и которое, таким образом, ограничивает обширность Божьего суверенного замысла и цели), Августин утверждал, что, согласно ясному учению Святого Писания, Божий замысел охватывает все без исключения аспекты бытия (Быт. 50:20; Пс. 138:16; Ис. 45:7; Деян. 2:23; Eф. 1:11). В разделе, посвященном рассмотрению учения Святого Писания о Божьих установлениях (декретах), а также исторической дискуссии между приверженцами августинианской и пелагианской концепций Божьего предвечного замысла, Бавинк отмечает, что в Новом Завете эта доктрина раскрыта более ясно и понятно, нежели в Ветхом Завете. Однако следует отметить, что Святое Писание (как Ветхий, так и Новый Завет) единогласно и последовательно учит о суверенных целях Бога и их осуществлении в творении и восстановлении творения. Кроме того, Бавинк подчеркивает, что на протяжении своей истории западная церковь отдавала большее предпочтение августинианскому учению о Божьем суверенном замысле (которое, таким образом, получило широкое распространение). Согласно этому учению, вечный Божий замысел включает в себя предопределение всего сущего (которое, в свою очередь, включает в себя предопределение ко спасению и погибели представителей человеческого рода). Несмотря на то что это учение в течение средневекового периода схоластического богословия подверглось «полупелагианской» обработке, оно тем не менее было восстановлено реформаторами, Лютером и Кальвином, в шестнадцатом столетии лишь только для того, чтобы впоследствии его предали забвению и исказили лютеранскими и арминианскими богословскими обработками.

Во всех формах пелагианского и полупелагианского учения Божий суверенный замысел ограничен свободным выбором человеческих существ, которые в определенный момент действуют так, будто Божьего предопределения практически не существует. Поскольку Пелагий и его последователи учат о некой человеческой свободе, или автономии, которая действует независимо от Божьей воли или предназначения, они обязаны ограничить пределы влияния Божьего суверенного замысла или установления. Очень часто данное ограничение подразумевает, что Бог в своем волеизъявлении лишь «ратифицирует» или предузнает, какой выбор сделает человек. В таком случае можно было бы сказать, что история становится учителем, а Бог всего лишь своего рода «учеником», который узнает, что произойдет в будущем.

Интересной особенностью истории развития богословской мысли о Божьих установлениях, описываемой Бавинком, является подробное исследование исторического спора между реформатскими богословами относительно «порядка» («последовательности») Божьих установлений (декретов). С течением времени одни представители реформатского богословия развили так называемый супралапсарианский взгляд, в то время как другие (большинство) предпочли инфралапсарианский подход.

Супралапсарианство – это взгляд на логическую последовательность элементов Божьего установления (декрета) о предопределении, согласно которому установление об избрании ко спасению и погибели предшествует установлению о допущении грехопадения (от латинского слова supra, то есть «прежде», «над»). Инфралапсарианство – это взгляд, согласно которому установление об избрании или неизбрании следует за установлением о допущении грехопадения человека (слово infra означает «после», «под»). Супралапсариане придерживаются принципа «первое в замысле, последнее в исполнении» (quod primum est in intentione, ultimum est in executione ultime). Если Бог пожелал прославить Себя посредством спасения избранных и осуждения нечестивых , то, согласно учению супралапсариан, данный аспект должен занимать первое место в Его предвечном замысле. Подобно тому как строитель, приступая к постройке здания, знает, как оно будет выглядеть в итоге, Бог, приступая к осуществлению Своего замысла, знает все, что должно произойти. Инфралапсарианство, в отличие от супралапсарианства, устанавливает последовательность Божьих установлений (декретов) на основании обычного библейского изложения, согласно которому грехопадение человечества, даже в самом Божьем установлении, стало причиной спасения избранных. Подробное обсуждение Бавинком различий между супралапсарианством и инфралапсарианством, в которое включено рассмотрение как преимуществ, так и недостатков каждого взгляда, по всей видимости, отражает суть богословских дебатов того периода, отождествляемых с именем Абрахама Кайпера, который придерживался супралапсарианского взгляда, хотя и с некоторыми оговорками.

По мнению Бавинка, существуют аргументы как за, так и против каждого взгляда. Хотя сам Бавинк придерживался собственной точки зрения, согласно которой различные составляющие Божьего установления не противопоставляются друг другу, но скорее дополняют друг друга в органическом единстве. Бавинк считал, что Божье установление, будучи органически единым, превыше человеческих ограничений логического или временного порядка.

Предопределение и Божья цель избрания

В контексте данной статьи наиболее важной частью рассмотрения Бавинком учения о Божественном установлении является его определение природы Божьего установления в целом, а также определение избрания и осуждения. Бавинк называет Божье установление (декрет) «вечным замыслом относительно всего сущего на все времена» («Реформатская догматика», 2:372). Несмотря на серьезные различия в понимании, которые возникали во время богословских обсуждений темы Божьего замысла, все христианское богословие, как отмечает Бавинк, в большей или меньшей степени признает тот факт, что ход истории раскрывается в соответствии с Божьим суверенным планом, или замыслом. Ни пантеизм, который отождествляет Бога с самой историей, ни деизм, который рассматривает историю мира как относительно независимую от Божьей воли, не могут дать удовлетворительного ответа с точки зрения исторического христианского теизма. «Божий замысел охватывает все, что существует или будет существовать» («Реформатская догматика», 2:373). Исключая что-либо из области влияния Божьего вечного замысла, мы тем самым умаляем значимость Божьего суверенного существования, а также Его работу как Творца и Господа всего сущего. Все без исключения составляющие творения, провидения и восстановления творения полностью включены в Божье установление. Более того, Божье установление отражает сущность своего Создателя, так что мы можем говорить о нем как о «вечной действенной воле Бога, желании и решении Самого Бога, не о чем-то случайном в природе Бога, но о неотъемлемой части Его естества, Его вечно действенной воле» («Реформатская догматика», 2:373). Подобно художнику, который может отразить на холсте свой замысел не сразу, но шаг за шагом, Бог осуществляет Свой единый и сложный план поэтапно, раскрывая последовательно Свою сущность и цель («Реформатская догматика», 2:374).

В рамках этого общего определения Божьего замысла Бавинк подчеркивает различие между установлением (декретом) относительно всех существ и установлением (декретом) относительно людей и ангелов. На традиционном языке богословия первое, общее установление (относительно всего сущего) называется «провидением», а второе, особое установление (относительно людей и ангелов) называется «предопределением».

В данном случае важным является не сам термин, но то, что он обозначает, а именно Божий замысел, который включает в себя все сущее и определяет не только судьбу разумных существ в вечности (предопределение), но и всего мироздания без каких бы то ни было исключений из общего правила (провидение). Предопределение, соответственно, не рассматривалось в отрыве от других Божьих установлений, являясь неотъемлемой частью Божьего общего установления (провидения) и его особым проявлением... Предопределение является провидением, если оно касается судьбы людей и ангелов в вечности («Реформатская догматика», 2:375).

Учение о предопределении в таком случае представляет собой библейское учение относительно Божьего замысла спасения или не спасения человеческих существ, которые являются носителями Его образа.

Пелагиане исторически отрицали предопределение в качестве неотъемлемой части Божьего всеохватывающего замысла, опасаясь, что оно подорвет истинную свободу и ответственность творения. Поэтому Бавинк и говорит, что пелагианство противоречит не только учению Святого Писания, но и истории развития христианского богословия, а также человеческому опыту. Какой бы трудной ни была проблема взаимоотношений между Божьим суверенным замыслом и ответственностью творения, мы тем не менее должны придерживаться следующего мнения: «Своим непостижимым знанием и волеизъявлением Бог не разрушает, но, наоборот, создает и поддерживает свободу и независимость собственных творений («Реформатская догматика», 2:377). Пелагианство в конечном итоге приводит к отрицанию христианского учения о творении. Ведь в этом учении утверждается, что творение способно совершить действие, которое совершенно не взаимосвязано с Богом и Его волей. Более того, так как пелагианское учение о свободе подразумевает независимые от Бога действия человека, которые не зависят от каких бы то ни было предшествующих факторов, оно тем самым подрывает основания для того,чтобы говорить о Божьем «предведении» («предузнании»). Даже Бог не в состоянии знать наперед о действии, которое абсолютно неопределимо. В пелагианстве «Божье установление стало полностью условным, утратив свои характерные особенности. В таком случае оно превращается в некое желание, исполнение которого является совершенно неопределенным фактором. Бог пассивно взирает на происходящее, Он занял выжидательную позицию; все решает человек. Всем правят изменчивость и случайность» («Реформатская догматика», 2:382).

Избрание и осуждение

По той причине, что предопределение относится к Божьему суверенному замыслу (которым определяется, кто из людей и ангелов будет спасен, а кто нет), оно, как утверждает Бавинк, должно включать в себя такие составляющие, как избрание и осуждение. Так как Божественное избрание представляет собой кульминацию Божьих целей в предопределении, Бавинк сначала рассматривает вопрос осуждения, а затем, завершая исследование учения о Божественном замысле, обращает внимание на вопрос избрания.

Рассматривая учение об осуждении, Бавинк подчеркивает, что оно поддерживается свидетельством Святого Писания, согласно которому Бог осуществляет Свою волю и замыслы во всех обстоятельствах, включая такие обстоятельства, как грех, неверие, смерть и вечное наказание (Рим. 8:28; Рим. 9:19–23). Во всех событиях и при любых обстоятельствах, даже при неверии и осуждении грешников, которые не обретут спасения в Иисусе Христе, Бог действенно осуществляет Свои мудрые, справедливые и неизменные цели (Eф. 1:11). Несмотря на очевидную привлекательность пелагианского отрицания установления об осуждении (согласно которому Бог по Своему суверенному волеизъявлению не пожелал спасти некоторых людей и ангелов), реформатское богословие должно принимать учение Святого Писания, согласно которому воля и десница Божья охватывают все происходящее в мироздании. Не претендуя на разрешение всех возникающих в данной области проблем или простое объяснение того, что в глазах человека выглядит ужасающим, кальвинизм «призывает нас, человеческих существ, полагаться всецело на Бога, обитающего в неприступном свете, суды Которого непостижимы и пути Которого неисследимы» («Реформатская догматика», 2:395). Даже осуждение определенной части разумных существ (ангелов и людей) должно восприниматься как осуществление Божьего суверенного замысла.

Тем не менее Бавинк также отметил, что установление (декрет) об осуждении не относится к воле и замыслу Бога таким же образом, как установление об избрании. Сила и воля Бога в установлении об осуждении не могут утверждаться ценой отхода от правильного взгляда на Божью справедливость. Ведь на основании свидетельства Святого Писания мы знаем, что грех «не вне воли Божьей, но против воли Божьей» («Реформатская догматика», 2:396). Хотя грех и не может быть «достаточной или необходимой причиной для Божьего установления об осуждении», – ибо если бы это было так, то были бы осуждены все грешники, – он тем не менее является «достаточной причиной для вечного осуждения» («Реформатская догматика», 2:396). Следует помнить, что у декрета об осуждении, как и у всех остальных вещей, есть предназначение (цель) в суверенной воле Бога; но осуждение никогда не действует вне области греха и вины неспасенных. Таким образом, нельзя провести точную параллель между Божьим установлением об осуждении и Его установлением об избрании.

В отличие от действия осуждения, действие избрания доставляет Богу особое удовольствие (Иез. 18:23, 33:11; Eф. 1:3–4; Рим. 8:28–30; 2-е Пет. 3:9). Замыслив даровать спасение определенной части человечества исключительно на основании Своей безвозмездной благодати, Бог осуществляет Свои замыслы в деяниях, которые отражают Его совершенства и которые представляют собой кульминацию Его целей. Опровергая пелагианское возражение, согласно которому ограниченное избрание несправедливо, Бавинк отмечает, что если бы спасение относилось только к области справедливости, тогда все человечество погибло бы в своих грехах навеки. «Но благодаря тому что избрание действует согласно принципу благодати, существует надежда на спасение даже для самого ужасного грешника. Если бы дела и вознаграждение были стандартом допуска в небесное царство, тогда врата этого царства были бы наглухо закрыты для всех без исключения людей... В учении пелагианства на самом деле нет никакого сострадания» («Реформатская догматика», 2:402). Абсолютная благодать Божественного избрания – единственное основание для нашего упования на лучшую участь грешников, которые по причине своего нежелания не способны обрести спасение во Христе.

Кроме того, несмотря на широко распространенное возражение, согласно которому избрание якобы подрывает действенность евангельского призыва к грешникам обратиться ко Христу в вере и покаянии, никто, как отмечает Бавинк, не имеет права утверждать, что пребывает вне пределов Божьей благодати избрания. «Ни у кого нет права считать, будто он или она осуждены на вечную погибель, ибо искренний Божий призыв уверовать во Христа и обрести спасение обращен к каждому. Поэтому никто не должен верить этому, так как сама жизнь человека и все ее прекрасные составляющие являются ярким доказательством того, что Бог не получает удовольствия от смерти грешника. Никто не должен верить данному возражению, так как в противном случае жизнь на земле превратилась бы в сущий ад» («Реформатская догматика», 2:402). Рассматривая составляющие Божьего установления об избрании, Бавинк отмечает, что они включают в себя как Христа, так и тех, кто принадлежит к Его Телу, то есть к церкви. Христос, согласно установлению об избрании, назначен Посредником и Искупителем всех тех, которые являются Его членами по вере. По этой причине знание об избрании всегда взаимосвязано с верой и евангельским обетованием во Христе. Более того, не следует думать, будто Бог преследует цель избрать некое собрание людей, спасенных благодаря посредничеству Христа. Никак нет! Цель Божьего установления об избрании – обновленное человечество в союзе со Христом. Избранные представляют в Божьем замысле осуществление прихода нового прославленного человечества, в котором проявляется вся совокупность человеческого рода. В Своем установлении об избрании Бог любит не некое собрание отдельно взятых людей, но целый организм, который представляет и проявляет делами Его любовь ко всему миру («Реформатская догматика», 2:404).

Выводы

Будучи реформатским богословом, Бавинк приступает к рассмотрению Божьих деяний с пространного обсуждения Божественного замысла, или установления (декрета), триединого Бога. По его мнению все Божьи деяния по отношению к творению, истории и кульминации конца времен относятся к двум основным категориям: первая – Божьи «внутренние» замыслы, или цели относительно творения, которое является объектом Божьего вечного замысла и воли; и вторая – осуществление Божьих суверенных целей в процессе творения, грехопадения, искупления и кульминации последних времен (консуммации). Триединый Бог Святого Писания открывает Себя как личностного Бога, у Которого есть определенный замысел относительно Своего творения. Этот Божий замысел будет осуществлен во всей полноте. Кроме того, Бог не является неким отрешенным зрителем или «учеником» истории. Бог – суверенный Господин истории, осуществляющий Свой непостижимый, чудный и неизменный замысел, который не несет в себе какой бы то ни было возможности сожаления или ошибок. В отличие от всех пелагианских или полупелагианских учений, которые чуть ли не боготворят определенный род свободы человека, отрицая или подрывая значимость Божественного суверенитета, Святое Писание четко и ясно учит, что Бог является мудрым Творцом всего сущего, суверенным Господином истории, благодатным Спасителем Своего народа и справедливым мстителем за грех человека и его непослушание. Библейское учение заключается в том, что Божий суверенный замысел (установление, декрет) охватывает все сущее, будучи его источником. Как для Бавинка, так и для многих реформатских богословов на протяжении истории развития реформатского богословия данное учение представляет собой не ужасающий повод для отчаяния или сокрушения духа, но преславное утешение. Ибо сердце и цель этого учения глубоко укоренены в предвечном суверенном Божьем замысле, согласно которому Он спасет избранных во Христе и создаст из избранных новое (обновленное) человечество, которое будет вечно пребывать в Его благословенном присутствии, служа и поклоняясь Ему как Богу творения и искупления, Альфе и Омеге.

_______________

1. В сокращенной версии популярного издания своей догматики под названием Our Reasonable Faith («Наша разумная вера») Бавинк не посвящает рассмотрению учения об избрании отдельную главу, в общих чертах объясняя, что «Божий замысел» является основой и источником всех без исключения искупительных и восстановительных деяний Бога в истории посредством завета благодати. Предвечный суверенный Божий замысел состоит из трех взаимозависимых элементов: Божьей благодатной цели избрания; осуществления искупления избранных посредством вечного «установления об искуплении», согласно которому Сын назначается Главой и Представителем Своего народа; Божественного назначения для Святого Духа, Который должен (в соответствии с этим назначением) осуществить и применить Христово искупление ко всем тем, кто предопределен для этой цели.

2. Использование Бавинком технического богословского языка для описания особенностей деяний триединого Бога свойственно реформатской богословской традиции. Для ознакомления с примерами традиционного понимания данных терминов обратите внимание на работу Ричарда А. Мюллера Dictionary of Latin and Greek Theological Terms (Grand Rapids: Baker, 1985 год), стр. 211–213.

3. Полезно отметить, что Бавинк поддерживает критику Кайпера в отношении древних взглядов касательно составляющих Божьего установления об избрании, а именно в отношении того, что в них не отводится особое место Божьему замыслу в творении, так как творение полностью подчинено Божьей цели спасения избранных.

Доктор Корнелиус Венема – президент Реформатской семинарии (Дайер, Индиана) и редактор журнала The Outlook.

Журнал The Outlook, март – апрель 2010 года, № 2, стр. 29–34