1. Личность Бонхеффера. 1

2. Общий обзор работ. 2

3. Письма из тюрьмы.. 3

3.1. Общий фон и главный вопрос. 3

3.2. Совершеннолетний мир. 5

3.3. Попытки привлечь Бога в мир. 6

3.4. Бог – в гуще жизни. 7

3.5. Критика религии. 8

3.6. Безрелигиозное христианство. 9

4. Оценка. 11

1. Личность Бонхеффера

Дитрих Бонхеффер родился в 1906 году в Бреслау (теперь это Вроцлав, Польша). В отличие от Барта, Бультмана и Тиллиха, он не воспитывался в семье пастора. Отец Бонхеффера был очень образованным человеком, профессором психиатрии. Но ни он, ни мать Бонхеффера не были людьми религиозными. В 1912 году семья переехала в Берлин. Интерес к богословию у Бонхеффера проявился очень рано, что стало неожиданностью для его семьи. Когда он избрал путь богослова, старшие братья пытались переубедить его и указывали, какой ничтожной, скучной и ограниченной была церковь. На это Бонхеффер ответил: "в таком случае я реформирую ее"[1].

Бонхеффер получил университетское образование в либеральной среде: сначала в Тюбингене (1923-24), а потом в Берлине (1925-27). Ведущий либеральный богослов того времени, Адольф фон Гарнак, был очень высокого мнения о молодом Бонхеффере и возлагал на него определенные надежды. Тем не менее, Бонхеффер со временем отдалялся от либерализма, и все большее и большее влияние на него производил Карл Барт. Как мы увидим, для Бонхеффера, как и для Барта, характерна "христологическая сосредоточенность". Но отличие Бонхеффера в том, что для него эта сосредоточенность имеет более практичное и конкретное значение.

В 1930 году (то есть уже в 24 года!) Бонхеффер получил разрешение преподавать систематическое богословие в Берлинском университете. Через три года, после прихода Гитлера к власти, он, вместе с Мартином Нимёллером, участвовал в создании "Пасторской лиги", которая стала "предтечей" Исповедующей церкви. В 1935 году Исповедующая церковь пригласила его руководить подпольной семинарией. Вскоре нацисты запретили ему преподавать в университете. В 1939 году он посетил Америку с лекциями. Несмотря на уговоры американских друзей остаться там, Бонхеффер решил опять вернуться в Германию, чтобы участвовать в ее судьбе[2]. Во время пребывания в Америке в своем дневнике он писал: «Я не понимаю, почему я здесь... Краткая молитва, в которой мы думали о наших немецких братьях, сокрушила меня»[3]. Позже, в своих письмах из тюрьмы, он неоднократно подчеркивал, что ни разу не пожалел о возвращении в Германию, и все пережитое считал Божьим промыслом.

            После возвращения Бонхеффер продолжал сотрудничать с членами Исповедующей церкви. В апреле 1943 года он был арестован по подозрению в участии в движении сопротивления и был заключен в Берлинскую тюрьму. Учитывая его происхождение и родственные связи, он содержался в лучших условиях, чем остальные тюремщики, хотя не злоупотреблял этим и даже отказывался от определенных «преимуществ»[4]. Он также мог вести переписку с родителями и друзьями. Его письма читались тюремными служащими, что отразилось на их содержании.

20 июля 1944 года было совершено неудачное покушение на Гитлера. Проводилось тщательное расследование, и в сентябре этого же года в распоряжение гестапо попали бумаги, свидетельствующие о причастности Бонхеффера и его близких друзей к этому заговору. В связи с этим в октябре он был переведен в другую тюрьму, где переписка была почти невозможной. В последующие месяцы место заключения Бонхеффера менялось еще несколько раз. 9 апреля 1945 он был повешен в концлагере в Флоссенбюрге. Оставалось лишь несколько дней до того, как союзнические войска освободят этот лагерь, и всего три недели до того, как Гитлер покончил с собой.

По сравнению с другими теологами, которых мы изучаем в этом курсе, особенность Бонхеффера состоит в том, что его имя стало известным скорее благодаря его жизни, чем богословию. Он умер слишком рано, в 39 лет, к тому же последние годы были неблагоприятными для академической деятельности. Но его жизненный путь христианского мученика для многих говорил больше, чем объемные богословские труды других авторов. Заметим, что сам Бонхеффер был очень скромным человеком и противился своей «героизации». В одном из тюремных писем он писал: «Во мне поднимается волна протеста, когда в письмах читаю фразы, где говорится о моих «страстях». Мне все это кажется профанацией»[5].

2. Общий обзор работ

            Бонхеффер не успел написать много книг. На русский язык переведены две его небольших книги, которые он написал, работая в семинарии. Первая из них (1937) имеет два разных русских перевода под разными названиями: «Следуя Христу» и «Хождение вслед». Английский перевод звучит как «Цена ученичества». Вторая книга (1938) тоже имеет два русских перевода – «Жизнь в христианском общении» и «Жить вместе». На основе университетских лекций появились книги "Творение и падение" и "Христос в центре", которые еще не переведены на русский язык. Из всех этих книг видно, что Бонхеффер не был увлечен метафизическими вопросами, мистикой, философствованием, систематикой. Его богословие очень практично. Изложенные им идеи («дешевая благодать», «Христос посреди») привлекают внимание простых христиан до сих пор. Уже после преподавания в семинарии Бонхеффер работал над еще одной книгой – «Этика», – которая так и осталась незавершенной и вышла уже после его смерти.

Тем не менее, для понимания богословского развития 20 века самыми важными являются письма Бонхеффера, которые на русском опубликованы под названием «Сопротивление и покорность». Он писал их во время своего тюремного заключения в 1943-45 годах. Наибольший интерес к изложенным в этих письмах идеям наблюдался в 60-70-е годы, когда на Западе развивалась секуляризация. На основании этих писем Бонхеффер изображался либеральными теологами как основатель и символ «секулярного христианства». Мы будем говорить об этом подробнее в следующей лекции. Тем не менее, в 80-ых годах этот интерес упал, прежде всего потому, что ожидание «конца религии» не оправдалось, и весь проект «безрелигиозного христианства» потерял былую привлекательность. В свою очередь либеральные богословы все чаще приходили к более радикальным взглядам: н-р, отрицали существование Личного Бога или вообще становились атеистами. Про такие взгляды уже никак нельзя было сказать, что Бонхеффер их предвосхищал или защищал. Теперь мы рассмотрим, какие именно вопросы поднимал Бонхеффер в этих письмах.

3. Письма из тюрьмы

3.1. Общий фон и главный вопрос

            Письма Бонхеффера вовсе не являются теологическими трактатами. Как и любые письма, они очень личные и отражают повседневную жизнь в тюрьме. В тех письмах, которые адресованы родителям, Бонхеффер вообще не касается теологических тем. Тем не менее, даже письма родителям очень важны, потому что показывают общий фон, на котором рождались теологические идеи Бонхеффера. В них он предстает как человек, который любуется природой, восхищается пением птиц, наслаждается музыкой, изучает шахматную теорию, интересуется разными областями науки, обожает читать, интенсивно работает над своими книгами, жаждет глубокого общения, стремится приносить пользу другим, очень высоко ценит семейные и дружественные отношения, благодарит Бога за все эти прелести жизни. Даже сигареты, спокойный сон, вкусные гостинцы, которые иногда передавали ему родственники, муравьиная куча, на которую он смотрел во время редких прогулок, – все это приносило ему радость. Особую любовь Бонхеффер питал к Библии и христианским песням. Примечательно, что эта удивительная любовь к жизни проявляется именно у человека, который находится в тюрьме – посреди отчаяния, безделья, ожесточения, безразличия, деморализации. Казалось бы, им должна овладевать тревога, мысли о безысходности, смерти, вечности. А он, наоборот, сосредоточен на земной жизни. Мы увидим, как важна это жизнерадостность для Бонхеффера-теолога.

            Необходимо также помнить, что идеи Бонхеффера носят незавершенный, фрагментарный характер. Ведь это личные письма, а не книга. Он просто делится мыслями, а не излагает готовую концепцию. Сам Бонхеффер часто признается, что он еще не обдумал все, как следует: «Мной при ответах на возникающие вопросы, как всегда, скорее руководит инстинкт, а не уже возникшая ясность»[6]; «я скорее вижу задачу, чем возможности решения»[7]; «все это изложено в очень сыром виде и чересчур общо»[8]. Однажды он даже пишет: «Иногда мой текст пугает меня»[9]. Таким образом, нельзя делать никаких окончательных выводов о Бонхеффере-теологе из этих писем.

            Теологические идеи Бонхеффер изложил в письмах к своему другу, Эберхарду Бетге, который после смерти Бонхеффера издал их и был его главным «популяризатором» в Европе и Америке. Бонхеффер задается теми же вопросами, что и другие теологи, которых мы изучали: «Что меня постоянно занимает, так это вопрос, чем для нас сегодня является христианство и кем – Христос»[10]. В постановке Бонхеффера главный вопрос принимает такую формулировку: «Как можем мы говорить … «мирским» языком о Боге»?[11] При этом Бонхеффер считает, что даже Бультман со своей программой демифологизации пошел недостаточно далеко. По-новому надо посмотреть не только на то, что Бультман называл «мифами», а на все христианские понятия. Бонхеффер размышлял о том, «как следует «мирским образом» … переинтерпретировать понятия «покаяние», «вера», «оправдание», «второе рождение», «освящение»»[12], а также «сотворение мира, грехопадение, примирение»[13]. Это вовсе не означает, что Бонхеффер, как Бультман, не верил в библейские чудеса, воскресение и т.д. Он придерживался намного более консервативных взглядов по сравнению с Бультманом и Тиллихом. Но он пытался все подвергнуть новому толкованию, «не предполагающим религии в качестве условия веры»[14]. Что это означает, мы сейчас рассмотрим.

3.2. Совершеннолетний мир

Итак, почему же нужна новая, «нерелигиозная», «мирская» интерпретация христианства? По мнению Бонхеффера, причина в том, что мир «повзрослел» и стал совершеннолетним. Под этим он имеет в виду прежде всего то, что мир не испытывает нужды в Боге. Человек стал автономным, независимым, "взрослым". Бог не нужен ему ни как «опекун», ни как «гипотеза», ни как «утешитель». Это можно показать на примере конкретных областей. (1) До 17-18 века любая сила природы напоминала человеку о всесильном Боге. Вспомним грозу и обетование Богу Мартина Лютера! Но по мере «расколдования» природы человек все менее и менее испытывал потребность в Божьей защите. Он научился справляться с природными явлениями сам. (2) До 19 века ученые не могли объяснить мир без гипотезы о Боге-Творце. Но после теории Дарвина эта гипотеза потерпела заметный урон. (3) Долгое время считалось, что Бог и Его заповеди необходимы как основание морали. Но потом люди научились обходиться и без них, придерживаясь простых житейских норм. (4) В философии после Декарта мир воспринимался как механизм, который если и нуждался в Боге, то только как в часовщике, который его завел, но далее этот механизм успешно работает и без Бога. (5) То же самое касается политики и законов: в их основу было положено понятие о «естественном праве». Автору этого понятия – Гуго Гроцию – принадлежит ключевая фраза: «etsi Deus non daretur» («как если бы Бога не было»). Так вот, теперь мир во всем может жить, «как если бы Бога не было». Чем больше знаний накопляет человечество, чем дольше оно существует, тем дальше оттесняется Бог из мира. Пользуясь актуальной на то время военной терминологией, Бонхеффер пишет, что Бог «пребывает все время в отступлении»[15]. Ему не остается места в мире, Он здесь не востребован.

Мир повзрослел не только в отношении науки, искусства, этики, политики, права. По мнению Бонхеффера, даже на вопросы о грехе, вине и смерти люди находят свои ответы, а христианские ответы с привлечением идеи о Боге стали для них неубедительными. Это христиане думают, что кто-то в отчаянии из-за греха, отчуждения, неизбежности смерти. На самом же деле большинство людей "совершеннолетнего" мира хотят просто наслаждаться земной жизнью. Им безразлично «спасение», они не видят нужды в нем. Им не нужен никакой Бог. И христианство не смогло ничего сказать таким людям.

Еще менее миру нужна церковь. Это раньше церковь могла выступать определенным «посредником» между миром и Богом. Сейчас же христианство как ритуальная, культовая, иерархическая религия уже просто неактуально. Мир стал нерелигиозным. И если христианство хочет и дальше быть актуальным в этом мире, оно тоже должно стать нерелигиозным.

3.3. Попытки привлечь Бога в мир

Что же делает церковь? По мнению Бонхеффера, вместо того, чтобы признать "совершеннолетие" мира, она пытается всяческими способами «протащить» Бога в мир. Церковь сознает, что Бога уже нельзя привлечь в естествознание или медицину, вообще в "мирские" проблемы. Но церковь играет на пределах человеческого разума: если человек чего-то не может понять, она объявляет, что решением такого вопроса есть только Бог, Который знает все тайны и заполняет пробелы. Но это помогает лишь временно, так как человек все-таки приходит к ответам, независимым от Бога, решает вопрос и Бог оттесняется все дальше.

Кроме того, церковь думает, что остаются «предельные вопросы» – такие как смерть или вина. Она думает, что на них может дать ответ только «Бог» и ради них необходимы Бог, церковь и священники[16]. Церковь пытается уверить человека в его греховности и бедственном положении. В этом занятии церкви также помогают экзистенциализм и психотерапия, которых Бонхеффер называет "секуляризованными преемниками христианской теологии"[17]. Они пытаются доказать "уверенному, довольному и счастливому человеку, что в действительности он несчастен и пребывает в отчаянии и просто не желает замечать этого"[18]. Но такая методика действует только на "кучку интеллектуалов, выродков, вообразивших себя пупом земли, а потому с наслаждением предающихся самокопанию"[19]. Простые же люди (коих – подавляющее большинство) просто живут своей земной жизнью и не думают обо всем этом.

Если же человек действительно несчастен, то церковь набрасывается на него. Она добивается своих целей с помощью его слабости. Бонхеффер с отвращением называет это "религиозным изнасилованием"[20]. Осознав то, что религия перестала играть роль в обществе и стала "частным делом", церковь все больше пытается копаться в душе человека. В этом смысле примечателен один случай из жизни Бонхеффера в тюрьме. Как он пишет, однажды во время налетов тюремщиков охватила паника и они начали кричать «Боже, Боже!». Но Бонхеффер не стал их утешать из чувства «непозволительности использовать такой миг для религиозного вымогательства»[21].

Итак, церковь пытается сделать из сильных людей слабых, а слабым пытается навязывать себя. Но что церковь говорит здоровому, счастливому человеку, живущему мирскими интересами? Ничего. Она не показывает реальность Бога таким людям. Но в самом ли деле Бог только там, где беда, отчаяние и страдание?

3.4. Бог – в гуще жизни

В противовес этой преобладающей позиции церкви, Бонхеффер пытается "говорить о Боге не на пределах человеческого, а в средоточии его, не в слабостях, а в силе, короче, не перед лицом смерти и вины, а в жизни, перед лицом человеческой доброты"[22]. Бога не нужно искать где-то на обочине общества, где Он еще не утратил актуальность для совершеннолетнего мира. Бога нужно увидеть в самой гуще жизни, в земных делах. Божья трансцендентность не означает, что Он где-то далеко, или наоборот – что Он где-то внутри человека. Он "трансцендентен посреди нашей жизни"[23] – нашей земной, мирской жизни. В одном из писем Бонхеффер признается, что очарован книгой о богах древней Греции – очарован потому, что вера в этих богов «вышла из богатства и глубины жизни, а не из ее забот и тоски»[24]. Именно так могут говорить о Боге христиане: в радости, в здоровье, в изобилии.

Примечательно, что в своих письмах Бонхеффер несколько раз отмечает игнорирование христианами Ветхого Завета. Он приводит в пример Песнь Песней, где говорится о чувственной, страстной, «земной» любви[25]. Ветхий и Новый Заветы образуют неразрывное единство. В них не говорится о спасении как бегстве от мира. Особенно в Ветхом Завете очевидно, что Бог совершает искупление (евреев из Египта) в исторической реальности. В Новом Завете Он не призывает людей к какому-то спиритуализму или сосредоточенности на "потустороннем". Кроме того, неправильно считать, что в Ветхом Завете Бог давал земные благословения, а в Новом – духовные. И там и там радость и страдания, благословение и крест идут вместе.

Мы должны искать Бога в самой гуще жизни главным образом потому, что именно так Он и явил Себя. Бог явил Себя во Христе, а Христос жил в самой гущи жизни. И там же Он встречает и нас. Христос «настигает человека в средоточии его жизни»[26]. Он пришел не для того, чтобы отвечать на нерешенные вопросы[27]. И Он не ставил под сомнение чье-то счастье или силу. Он пришел не только к «грешникам», «несчастным», «отвергнутым». Иисус Христос претендует на весь совершеннолетний мир, на всю земную жизнь человека – не только в его слабости, но и в его силе, не только в беде, но в счастье.

Итак, Бог не ставит под сомнение совершеннолетие мира. Во Христе Бог позволяет вытолкнуть Себя на крест. В одном из писем Бонхеффер делает радикальное утверждение: "Бог дает нам понять, что мы должны жить, справляясь с жизнью без Бога"[28]. А далее в письме следует один из самых известных парадоксов Бонхеффера: "Перед Богом и с Богом мы живем без Бога"[29]. Как это понять? Это как раз тот случай, когда нельзя делать однозначных выводов из писем Бонхеффера. Но, судя по всему, он имеет в виду, что в совершеннолетнем мире мы живем без Бога, описанного религиозным, метафизическим языком (без Бога всесильного и всезнающего), без Бога, Который есть "данность", "рабочая гипотеза", "ответ на все вопросы". Но мы живем с Богом, Который во Христе умер на кресте и помогает нам Своей слабостью. Об этом Боге – пребывающем в мире, но и страдающем в мире – не говорит религия. Но только такой Бог и может помочь нам[30].

3.5. Критика религии

Это подводит нас к следующему вопросу: что именно Бонхеффер подразумевал под "религией", "религиозным христианством" или "религиозной интерпретацией"? И почему он критиковал религиозность? Мы не сможем понять его идею о "безрелигиозном" христианстве, если сначала не поймем, что значит для него религия.

В Германии 30-40 годов «религия» для одних ассоциировалась с обанкротившимся либеральным «культурным протестантизмом», а для других – с «немецкими христианами», которые поддержали Гитлера. Бонхеффер не был первым, что критиковал религию. Как мы помним из предыдущих лекций, еще раньше об этом писал Барт, для которого религия означала человеческую попытку познать Бога разумом или через свой опыт, а не на основании Божьего откровения. Понять, чем была "религия" для Бонхеффера, сложнее. Создается впечатление, что он называл этим термином все плохое, что видел в христианстве, а именно:

·      спекулятивная метафизика. Хотя Бонхеффер неплохо разбирался в философии, он не был спекулятивным мыслителем. По его мнению, такие понятия, как "Абсолют", "Бесконечный" или "Всесильный" ничуть не помогают познать Бога. Наоборот, умозрительные рассуждения ведут в неправильном направлении.

·      индивидуализм. Религиозные христиане сосредоточены на собственном "спасении" вместо того, чтобы служить другим. Но в центре Библии стоит не вопрос о спасении души, а праведность Божья и Царство Божье на земле. "Другой", а не "я" должен быть главной целью жизни.

·      сосредоточенность на "внутреннем" и противопоставление ему "внешнего". Здесь имеются в виду мистика и пиетизм, которые призывают человека "копаться в себе". Бонхеффер указывает, что Библия не знает разделения на "внешнее" и "внутреннее". Человек не должен замыкаться в себе.

·      сосредоточенность на "вечном", "потустороннем". Вместо того чтобы взять на себя ответственность за этот мир, религиозные люди мыслями уже в другом мире. Это не духовность, а пассивность, безответственность, тупая созерцательность, безразличие к жизни других.

·      вера в априорную религиозность. Церковь почему-то думает, что религиозность естественна для человека, что он религиозен "по умолчанию", что он словно рождается с тягой к потустороннему (или наоборот – к самокопанию). На самом же деле реальность современного безрелигиозного мира опровергает это. Нам не нужно пытаться "прикрывать" эту безрелигиозность.

·      фарисейство. Религиозные люди ведут себя в мире так, будто они лучше. На самом же деле христиане не "выше" мира, они среди мира.

·      подчеркивание присутствия Бога в мире как Всесильного и Всезнающего. Но Бог, согласно Библии, завоевывает пространство и власть в мире не благодаря Своей силе, а благодаря Своему бессилию[31].

·      ограниченное самопонимание церкви. Церковь смотрит на себя как на институт спасения. Она думает о себе, о своем месте в мире вместо того, чтобы взять ответственность за мир.

3.6. Безрелигиозное христианство

Итак, в безрелигиозном мире христианство тоже должно быть безрелигиозным. Оно должно быть следованием Христу. А раз Христос пребывает в гуще жизни, то и христианин не должен отстраняться от нее. Не надо убегать от мира, от его радостей и горя. Если даже Бог во Христе «окунулся» в земную жизнь, то и мы должны "окунуться" в эту земную жизнь, взять за нее ответственность. Бог не призывает человека отворачиваться от земной жизни, устремляться к чему-то потустороннему. Не надо «махать рукой» на мир. Можно даже надеяться на лучшее земное будущее, брать на себя ответственность «за дальнейшую жизнь, за новое строительство, за грядущие поколения»[32].

Христианин должен иметь святую мирскую привязанность (или, другими словами, мирскую святость): "жить в гуще задач, вопросов, успехов, неудач, жить, копя опыт и поминутно убеждаясь в своей беспомощности, – вот тогда-то и очутишься всецело в руке Божией... Тогда только и станешь человеком, христианином"[33]. В безрелигиозном христианстве быть христианином – значит просто быть человеком. Христианин не должен пытаться отличаться от других культом или ритуальностью, он не должен "строить из себя по какой-либо методике грешника, кающегося или святого"[34]. Это вовсе не означает, что Бонхеффер призывает христиан жить, "как все", "идти за толпой", приспособляться к миру. Объясняя, что имеется в виду, он приводит неожиданный пример: "Иисус был человеком в отличие, скажем, от Иоанна Предтечи"[35]. Видимо, имеется в виду то, что Христос был ближе к людям, у него не было особенного религиозного "обличия". Вспомним, как в Новом Завете описывается Иисус по сравнению с Иоанном: "любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам" (Лук. 7:33,34).

Итак, если Бог дает земное счастье – надо радоваться им, а не «возвышаться мыслями». Потребность в земном счастье естественна и стремление к нему не должно порицаться. Но христианин должен быть готов и к тому, чтобы страдать. Здесь опять мы должны взирать на Христа: Он сполна испил чашу земной жизни – вплоть до креста. Поэтому только если человек соучаствует с Богом в страданиях в мире, "Распятый и Воскресший стоит рядом с ним, а он со Христом распинается и воскресает"[36]. Только такой человек – человек настоящий, и только он может называться христианином.

Пребывать в гуще, средоточии жизни – значит жить для других. Человек таков, каков он в отношениях с другими. Опять же: как Бог во Христе пришел на землю, чтобы разделить с людьми их земное горе и страдание, так и мы должны посвятить себя земным делам и помощи другим. "Наше отношение к Богу есть новая жизнь в «существовании для других», в причастности к бытию Иисуса"[37]. Так же должна существовать и церковь как институт. Бонхеффер предлагал церкви раздать свою собственность нуждающимся и принимать более активное участие в общественной жизни, "не господствуя, но помогая, служа"[38].

Такая сосредоточенность на земной жизни не означает, что Бонхеффер отрицал воскресение. Но он видел диалектическую связь между нынешним и будущим миром: «лишь тогда, когда полюбишь жизнь и землю так, что кажется, будто с ними погибнет все, можно верить в воскресение мертвых и новый мир»[39]. Не нужно "обгонять Бога"[40], спешить жить будущим миром. Это еще придет. Пока же наша ответственность – жизнь и ближние на земле.

4. Оценка

Учитывая незавершенность "Писем из тюрьмы", невозможно дать им какую-то окончательную оценку. Бонхеффер поднял вопросы, на которые не успел ответить; ввел термины, которым не успел дать четкое определение. Все – консерваторы, либералы, богословы освобождения – хотели видеть в нем своего пророка. Но никто не может сказать, как бы выглядела книга, которую Бонхеффер мог написать на основании писем. Неизвестно, к каким окончательным выводам он бы пришел. Можно согласиться со словами Барта о Бонхеффере: "письма из тюрьмы представляют только одну (в данном случае конечную) остановку в его интеллектуальном и духовном пути, пути, который был очень беспокойным с самого начала, хоть это и не было его целью. Он мог еще развиться в абсолютно другом направлении. Мы несправедливы к нему, когда мы вдруг помещаем его в один ряд с Тиллихом и Бультманом"[41].

Критика религии Бонхеффером сложилась на фоне событий 2-й мировой войны, и нам необходимо учитывать этот контекст. Бонхеффер представлял то меньшинство христиан Германии, которое активно противилось нацизму. Естественно, в его глазах Евангелическая церковь и христиане в целом представали не в лучшем образе. Вряд ли многие будут одобрять религию, если понимать ее так, как Бонхеффер. Но проблема в том, что его идеи подхватили те, которые вообще были против церковности и традиционной догматики. Эти радикальные богословы были интеллектуалами-одиночками, что как раз противоречило идеям Бонхеффера об общности.

Прогнозы Бонхеффера о мире, в котором религия вытесняется все дальше, а наука объясняет все больше, не сбылись. В конце XX – в начале XXI века наоборот наблюдается рост религий, а "модернистский проект", который веками и отодвигал религию в сторону, переживает кризис. В этом смысле "Письма из тюрьмы" уже не столь актуальны, как раньше. Но они крайне необходимы для того, чтобы понять историю христианского богословия XX века.