Учение Барта об Иисусе Христе

1. Исторический и богословский фон. 1

2. Христоцентричность богословия. 2

3. Иисус Христос и понятие о Боге. 3

4. Логос воплощенный. 4

5. Человеческая природа Христа. 5

6. Страдание Бога. 7

7. Иисус Христос и понятие о человеке. 8

8. Оценка. 10

1. Исторический и богословский фон

На этой лекции мы рассмотрим христологию Карла Барта. Мы обсудим то, как Иисус Христос, по мнению Барта, определяет понятие о Боге и человеке. Мы коснемся таких тем, как человеческая природа Христа и страдание Бога, а также отметим общую христоцентричность богословия Барта. Но прежде мы рассмотрим контекст, в котором рождалась теологическая позиция Карла Барта. Нам пригодится то, что мы обсудили в лекции о либеральном богословии XIX века.

Во-первых, либеральное богословие унаследовало от Просвещения скептическое отношение к откровению. Особенно после Канта знание о Боге казалось уже недостижимым. Поэтому первый вопрос, который стоял перед Бартом, был таким: как возможно знание о Боге? Барт категорически отрицал возможность поиска Бога "снизу". Но как возможно богословие "сверху", то есть как возможно откровение? Как мы отметили в первой лекции о Барте, здесь для него ключевое значение имел Иисус Христос. Канту Бог казался бесконечно далеким. Но Барт привлек внимание на откровение во Христе. Бог как Христос пришел к людям и открылся им. Во Христе Бог стал "достижимым", познаваемым. Вот почему Христос так важен для Откровения, вот почему все богословие должно строится вокруг Христа. Вскоре мы увидим, что конкретно это значило для Барта.

Во-вторых, мы отмечали, что либеральное богословие возражало против "спекуляций", "греческих наслоений", "высокой" христологии. Здесь Барт полностью порвал с либерализмом и во многом воскресил интерес к таким темам, как Троица и божественность Христа. Барту было близко традиционное александрийское богословие. Он признавал во Христе единство двух природ и один (божественный) Субъект – Логос. Откровение во Христе истинно именно потому, что Христос есть Бог, то есть Субъектом всех Его действий есть Божественный Логос. Познавая деяния Христа, мы познаем Бога.

В-третьих, для либерального богословия было характерным не просто разделение, а полный разрыв между Личностью Христа и Его деяниями. Многих интересовал "исторический Иисус", в то время как Его работа как Спасителя не принималась во внимание. Другие понимали спасение во Христе таким образом, что за этим уже невозможно было увидеть образ новозаветного Иисуса. Третьих интересовало только учение Христа, а не Его Личность и деяния. Вопреки всему этому, Барт попытался объединить спасительную работу и Личность Христа. В прошлой лекции мы уже отметили неразрывность Личности Бога и Его деяний. На этой лекции мы увидим, как Барт использует этот принцип в своей христологии.

Наконец, обратим внимание на один немаловажный факт из исторического контекста. Барт начал активно писать сразу после Первой мировой войны и продолжал писать даже после Второй мировой. Это было время великих потрясений в Европе. На первый план вышла проблема страданий. Многие задавались вопросами: как добрый Бог допускает эти ужасы? Где Он посреди всего этого? Почему не вмешивается? В этой лекции мы увидим, как это отразилось на христологии Барта, а на последующих лекциях ознакомимся с реакцией на эту проблему других теологов.

2. Христоцентричность богословия

            Еще раз возвратимся к предыдущей лекции. В ней мы отметили, как настоятельно Барт выделяет центральное место Христа в Божьем Откровении. Только Христос есть прямое Откровение Отца, а Библия и церковное возвещение лишь указывают на Него. Но если Откровение – это Христос, а наше богословие должно всецело основываться на Божьем Откровении, значит все наше богословие должно основываться на Иисусе Христе.

            Это "основываться" означает не только то, что Иисусу принадлежит главная роль или что в Иисусе Бог явился наиболее явно. Христоцентричность Барта отличается также от того, что мы подразумеваем под "христоцентричностью" в проповедовании – а именно, что наша проповедь должна возвещать искупление во Христе в его историческом развитии. Для Барта "христоцентричность" означает, что все "богословие – это христология"[1]. В богословии нет ни одной темы, которая независима от христологии[2]. Чтобы узнать о Боге, о человеке, об отношениях между ними, мы должны обращаться к Имени Иисуса Христа. Как мы увидим позже в этой лекции, Христос определяет не только наше знание о Боге и человеке, но и бытие Бога и человека. "Церковная догматика должна в целом и во всех своих частях определяться христологией"[3]. Барт писал: "Скажи мне, какова твоя христология, и я скажу тебе, кто ты"[4].

            Для Барта Христос есть "Альфа и Омега" (Откр.1:8) в том числе и богословия. Христос не просто "в центре" богословия. Он – начало и конец богословия. Это означает, что Христос не может появляться в богословии где-то "впоследствии". Барт полагает, что мы не должны начинать богословие с каких-то общих философских предпосылок. Также мы не должны сначала говорить о творении, человеке, грехе, и лишь потом – о Христе. Мы не должны начинать и так, как начинают знакомые нам реформатские исповедания: Второе Гельветическое и Вестминстерское исповедания открываются главами о Писании, Бельгийское исповедание сначала говорит о Боге (не упоминая Христа и даже Троицу), а потом – об общем Откровении и Писании. Барт очень любил Апостольский символ веры, но вот как он комментирует в своих лекциях его первую фразу ("Верую в Бога"): "Когда мы говорим: "Я верую в Бога", то это конкретно означает, что я верую в Господа Иисуса Христа"[5]. Если бы Барт писал свое вероисповедание, он наверняка начал бы со Христа. Он настаивает, что "нельзя переходить к христоцентричности когда-то потом, если этого не было сделано в самом начале"[6]. Такая позиция Барта вполне логична, учитывая его учение об Откровении: если наше богословие должно полностью проистекать из Божьего Откровения, а это Откровение – Сам Иисус Христос, то как богословие может начинаться с чего-то другого?

            Учитывая такой акцент на Христе во всех частях богословия, Барта часто упрекали в "христомонизме" и "панхристизме". Барт отвергал эти термины. Он положительно относился к термину "христоцентричность", но предпочитал другой – "христологическая сосредоточенность". Быть сосредоточенным во всех разделах богословия на Иисусе Христе – вот главный методологический принцип Карла Барта.

3. Иисус Христос и понятие о Боге

            В лекции об Откровении мы уже говорили об актуализме Барта. Бог таков, каким Он открывается в Своих деяниях. Это же касается христологии: если мы хотим знать, Кто такой Иисус Христос, мы должны посмотреть на Его деяния. Личность и деяния Христа неразрывно связаны. Поэтому Барт выступает против традиционного разделения христологии на две части: "Личность Христа" и "Работа Христа". Нельзя рассматривать одно в отрыве от другого.

            Деяния Христа определяют понимание не только Его Личности. Они определяют наше знание Самого Бога. Мы узнаем, каков Бог в действительности, не через наши предположения, не через аналогии с человеком или через творение, а только во Христе и через Христа. Поэтому-то мы и не можем ничего сказать о Боге, минуя Иисуса Христа. Но и это еще не все. Деяния Христа определяют не только наше понимание Его Личности и Божьего бытия, но и само это бытие. "Его бытие как Бога, как человека и как Богочеловека состоит в завершенном акте примирения человека с Богом"[7]. Важно понять следующее: значение Христа не только ноэтическое (то есть Христос определяет не только наше знание о Боге), но и онтическое (то есть Христос определяет бытие Бога). В акте Иисуса Христа Божье бытие не просто "становится явным", а определяется. Бог уже в вечности "заранее" таков, каким становится во времени[8].

4. Логос воплощенный

            Когда мы говорим о значении Иисуса Христа для Божьего бытия, мы имеем в виду не только Его божественную природу. Мы говорим именно об Иисусе Христе как воплощенном Логосе, как истинном Боге и истинном человеке. Но если Барт считает, что Христос как Бог и как человек определяет бытие Бога, то значит ли это, что Божье бытие как-то изменилось после воплощения? Нет, потому что, по мнению Барта, Логос никогда не был невоплощенным[9]. Рассмотрим это подробнее[10].

            Традиционное понимание таково. В вечности Бог решил спасти человека через Своего Сына. Это решение принималось не только Богом Отцом, а всей Троицей. Многие реформаты говорят даже о завете внутри Троицы (pactum salutis) об искуплении человека[11]. Для этого Сын Божий должен был воплотиться, стать человеком. В результате этого извечного решения Сын Божий, Λόγος ἄσαρκος (Логос невоплощенный), становится Logos incarnandus (Логосом, долженствующим воплотиться). Затем, уже не в вечности, а во времени, Он становится Logos incarnatus (Λόγος ἔνσαρκος, Логосом воплощенным). Мы знаем, Кто есть Logos incarnatus: это милостивый Спаситель. Мы также знаем, Кто есть Logos incarnandus: это Бог, решивший стать милостивым Спасителем. Его бытие определено этим решением.

Но что, – спрашивает Барт, – мы знаем о Логосе (о Боге) до этого решения или в процессе его принятия? Что мы знаем о Логосе невоплощенном (Λόγος ἄσαρκος), Который еще не Logos incarnandus (еще не долженствующий воплотиться)? Ничего. Таким образом, по мнению Барта, Λόγος ἄσαρκος – это просто абстрактный принцип, спекуляция, некий "Абсолют". Это неведомый, неопределенный Бог. Поэтому от этого понятия следует отказаться. В Божьих глазах и решении, Сын Божий никогда не был "как таковым", вне Своей человечности. Божье бытие всегда, в том числе и в вечности, определялось извечным решением о воплощении. "Бог в Иисусе Христе отвечно пожелал стать человеком ради нас, стал во времени человеком ради нас и отвечно есть и будет человеком ради нас"[12].

Несложно догадаться, что Барт отвергал учение, которое знакомо нам под названием extra-calvinisticum. Вспомним его суть: в спорах с лютеранами о Вечере Господней реформаты отстаивали мнение, что Логос пребывал не только в человеке Иисусе, но и оставался вне Его. Отсюда и название термина, так как "extra" на латыни означает "вне". Реформаты утверждали, что конечное не может объять бесконечное, а значит конечная человеческая природа Христа не может объять бесконечную божественную природу. Конечно, для Барта это неприемлемо. Ведь что мы можем знать о Сыне Божьем вне Его воплощения? Ничего. Extra-calvinisticum Барт считал опасной спекуляцией, так как это учение подразумевало существование Логоса невоплощенного.

Какие же библейские аргументы Барт приводит в поддержку своей позиции о вечном человечестве Логоса? Он обращается к Откр. 1:8, одному из своих любимых текстов: Иисус Христос есть Альфа и Омега. И это касается не только Его божественной природы, но и человеческой. Иисус Христос как воистину Бог и как воистину человек есть начало и конец. То же самое касается Ин.1:1. Барт пишет об этом тексте так: "Пролог не говорит о Вечном Сыне или Божественном Логосе абстрактно, но о Сыне и Логосе, Который един с человеком Иисусом"[13]. "В начале … у Бога" был Логос в свете Его конкретного существования как Бога и человека, а не как Λόγος ἄσαρκος, абстрактный, "бесформенный"[14] Логос. Барт также обращает внимание на Кол. 1:14-20. Сын Божий, Которым "создано все" (1:16), есть также "начаток, первенец из мертвых" (1:18). Барт спрашивает: "Как такое можно было бы сказать о Λόγος ἄσαρκος?"[15]. Воскресший из мертвых и Создатель – это один и тот же Логос! Значит, мир сотворен воплощенным Логосом (или «долженствующим воплотиться», ведь для Барта между этими понятиями нет очень большой разницы)!

5. Человеческая природа Христа

Барт, конечно, не утверждал, что Христос всегда был "в физическом теле". Его вечное бытие было предвечно определено воплощением, но это не значит, что Он предвечно имел человеческую природу (то есть душу и тело) и в историческом воплощении принес ее с Собой с небес. Нет, Он принял конкретную человеческую природу во времени, приблизительно 2000 лет назад. Но какова была эта природа?

Барт полагает, что воплощение имеет смысл только тогда, когда человеческая природа, которую восприял Сын Божий, не отличается от нашей. Только тогда Христос полностью отождествился с человечеством. В противном случае получается, что Христос восприял какую-то "идеальную", "догреховную" человечность и не разделяет ее с людьми.

Итак, Христос принял ту человеческую природу, которая была уже омрачена грехом (не личным, а первородным). Значит ли это только то, что человеческая природа Христа была смертной? Нет, для Барта это слишком мягкое утверждение. "Фактический", "неидеальный" человек не просто смертен. Он пребывает "под божественным приговором и судом"[16]. Именно так, утверждает Барт, понимается в Библии слово σάρξ ("плоть"). У Христа не было личных грехов, но Он несет бремя испорченной человеческой природы, обусловленной грехопадением.

            Барт также отмечает, что Сын Божий восприял не конкретного человека Иисуса, который бы существовал независимо Логоса. Будь это так, тогда в Иисусе Христа было бы два Субъекта – божественный и человеческий. Логос стал человеком, став носителем человеческой природы, а не став человеческой личностью. Субъект всех действий Иисуса Христа остается один – и Он божественный. Все, что делает Иисус Христос, делает Бог.

            В этом смысле интересны взгляды Барта на Марию. С одной стороны, Барт считал вполне приемлемым называть ее "матерью Божьей". Если Мария – мать Христа, а Христос – Бог, значит Мария – Божья матерь, Богородица. Ведь она родила Того, Кто был Сыном Божьим. Как пишет Барт, "рожденный здесь во времени – Тот же, Кто в вечности рожден от Отца"[17]. С другой стороны, Барт очень жестко критиковал почитание Марии католической церковью. Мариологию и культ Марии он называл главной католической ересью[18], потому что именно отсюда начинается "соработничество" Бога и человека в католичестве. Здесь опять мы видим главный акцент Барта: если рассматривать Марию в "христологической сосредоточенности", то имя "Матерь Божья" вполне допустимо и даже необходимо, ведь оно объясняет единство Личности Христа. Но если Марию рассматривать независимо от христологии – то мы приходим к ереси.

Важно также, что, по мнению Барта, человеческая природа Иисуса Христа – универсальна. Это не просто природа одного человека Иисуса, а природа всех людей. Таким образом, Божий акт в Иисусе Христе касается всех людей. Все человечество, каждый человек, "включен" в человеческую природу Христа.

6. Страдание Бога

           Барт отвергал не только традиционное для догматики разделение между работой и Личностью Христа. Он также отвергал учение о "двух состояниях" – состоянии уничижения (которое начинается в воплощении и завершается воскресением Христа) и состоянии прославления, которое начинается воскресением. Барт утверждал, что работу Христа нельзя разделять на два "этапа" или "периода". Все Его существование включает как уничижение, так и прославление одновременно[19].

            Здесь важно отметить, что Барт не приписывал уничижение только человечеству Христа, а прославление – только божественности Христа. И уничижение, и прославление принадлежит одновременно и всегда Иисусу Христу как Богочеловеку, как Единому Субъекту (Личности). Это означает, что самоопределение Бога во Христе включает в себя и самоограничение, самоуничижение. Новый Завет приписывает уничижение и служение не человеку Иисусу, а Сыну Божьему. "В Нем Сам Бог уничижил Себя"[20]. Для Барта очень характерен акцент на божественности Христа. Не человек Иисус решил стать покорным и отверженным, а Сам Бог. Поэтому Барт говорит даже о "повиновении", "смирении" Бога.

Но, – спросит кто-то, – разве подобает Богу "страдать" или "повиноваться"? Не противоречит ли это Его всемогуществу, величию, неизменности? Барт убежден, что нет. Ведь откуда мы знаем, что "подобает" Богу? Мы можем знать о сущности Бога только из того, что Он делает в Иисусе Христе. А Христос страдал и смирялся. Поэтому Бог таков "по сущности"[21]. Страдания не являются случайными, чуждыми или "неподобающими" Богу. Мы не можем сами определять то, что возможно или невозможно Богу. Мы должны полностью основываться только на Откровении в Иисусе Христе.

Из этого видно, что учение Барта – это не просто повторение того теопасхизма, к которому приводило учение монофизитов в ранней церкви. Монофизиты не проводили различия между двумя природами Христа. А раз у Христа только одна природа, то все, что касается человечности, касается и божественности. Если Христос страдал – значит и Бог страдал. Барт – вовсе не монофизит. Этим учением он пытается не защищать единство Личности Христа, а показать, как Бог в Своей сущности отличен от наших представлений о том, что значит "всемогущество" или "слава", что они подразумевают или что исключают.

            Итак, во Христе Бог уничижается и страдает. Вместе с тем, именно в этом уничижении явлена и Божья слава. Это еще один пример диалектики Барта: две противоположности – уничижение и слава – взаимосвязаны, неразрывны. Это не означает, что в Боге есть определенная антиномия, какое-то внутреннее противоречие. Если у нас это не укладывается в голове – то это следствие наших человеческих представлений о Боге. Мы не должны начинать с абстрактного всемогущества Божьего, а потом говорить, что Он Себя уничижил. Нет, в Иисусе Христе Бог показывает, что Его всесилие явлено как раз в бессилии креста, что Его слава явлена как раз в бесславии. Для Бога тут нет противоречия.

            Остается еще один вопрос. Если страдания Христа напрямую касаются Бога, то значит ли это, что в смерти Христа Бог умер? По идее, это логический вывод из богословия Барта. Но сам Барт не делает его. Только однажды он пишет (как обычно, диалектически): "даже в этом уничижении Он был в наивысшем смысле Бог; в этой смерти Он был в наивысшем смысле живой"[22]. В других местах он часто пишет о страдании, повиновении Бога, но не о Его смерти. Такое уклонение от очевидного вывода довольно характерно для Барта. Мы убедимся в этом, когда будем рассматривать его учение об универсальном избрании. В следующих лекциях мы также увидим, как тема страданий и смерти Бога раскрывалась другими богословами XX века.

7. Иисус Христос и понятие о человеке

            Мы уже рассмотрели, как, согласно Барту, Божье деяние в Иисусе Христе раскрывает бытие Самого Бога. Но Иисус Христос – это не только Бог, но и человек. А значит, Он важен и для того, чтобы понять бытие человека. Мы также увидели, что в Божьем решении Логос всегда был Богочеловеком (т.е. долженствующим воплотиться). В этом смысле Он был человеком раньше, чем был сотворен первый человек.

            Учитывая этих два пункта, неудивительны утверждения Барта о том, что Иисус Христос есть "Откровение истины о человеке"[23], Он есть "источник нашего знания природы человека как она была сотворена Богом"[24]. Барт отвергает не только попытки человека понять Бога без Христа, но и попытки человека понять самого себя без Христа. Если мы согласны, что не можем понять Бога без Его Откровения, то почему мы допускаем, что можем понять человека без Божьего Откровения? А Откровение – это и есть для Барта Иисус Христос.

Когда в традиционном богословии говорится, что "Сын Божий стал человеком", то предполагается, что мы уже знаем, что значит быть человеком. Другими словами, сначала дается определение человеческой природе, а потом утверждается, что Иисус ее и принял. Но Барт предлагает противоположный путь. Мы узнаем, кто такой человек, только если поймем, кем был Иисус. Как писал Барт, мы должны строить антропологию на христологии[25], а не наоборот. Если мы будем смотреть на себя, мы не поймем, кто такой человек. Надо смотреть на Иисуса Христа. Антропология – это прекрасный пример "христологической сосредоточенности" Барта: все должно строиться на Христе.

            Но здесь снова важен не только ноэтический (знание), но и онтический (бытие) аспект. Человек Иисус – это онтологическая модель человечества. Можно сказать, что мы созданы по образу Его человечества. Не Он уподобился нам, а мы – Ему. Не Он онтологически участвует в нашей природе, а мы – в Его человеческой природе. В этом смысле все люди "во Христе".

            Барт отдельно касается темы соотношения Христа и Адама. Ведь в Писании Христос назван "Последним Адамом" (1Кор. 15:45). Значит ли это, что сначала надо рассматривать Адама, а потом – Христа? Барт полагает, что нет. На самом деле Христос онтологически первичен (мы помним: богословие должно начинаться с Христа). Христос – это первый настоящий Адам. Адам, как и любой грешник, – это ненастоящий человек. Только во Христе человек таков, каков есть в действительности. Поэтому, если мы хотим разобраться, кто же есть человек, то мы должны смотреть только на Иисуса Христа. Он есть "оригинал", а другие люди – это "копии".

            Но что конкретно подразумевается под тем, что Иисус – "истинный", "настоящий"
 человек? Другими словами, что значит быть настоящим человеком? Для Барта это значит быть объектом Божьей благодати. Человек может быть познан только в своей отнесенности к Богу, его нельзя рассматривать "как такового". Здесь мы сталкивается с еще одним примером Бартовской диалектики. С одной стороны, Христос принял человеческую природу, подверженную влиянию греха, и стал "фактическим" (таким, как мы) человеком, объектом Божьего гнева, Божьего "нет". Но именно во Христе мы встречаем и другой аспект: Иисус есть также объект Божьей благодати, объект Божьего "да". И в этом смысле Он есть "истинный" человек (в противоположность "фактическому"). Эта тема прояснится в следующей лекции, где рассматривается учение Барта об избрании.

8. Оценка

            Христоцентризм Барта заслуживает уважения. Барт искренне пытается строить свое богословие на Откровении в Иисусе Христе. Он также принимает главные христологические учения, выраженные в Халкидонском вероопределении о Его двух природах и одной Личности (хотя Барт предпочитал другие термины).

Можно также отметить, что по сравнению с другими известными богословами, которых часто называют "нео-ортодоксами" и которые в свое время были близки к нему, он придерживался более консервативных взглядов. Н-р, в отличие от Бультмана, Барт ясно верил в воскресение Иисуса, свободно говоря о "пустой могиле"[26] или "пустой гробнице"[27]. Барт, конечно, не признавал, что воскресение Христа исторично в том смысле, что оно может быть "доказано" или "опровергнуто" историками. Это связано с его взглядами на историю, которых мы коснемся в лекции о Бультмане. Достаточно того, что он ясно писал, что "воскрешение Иисуса Христа из мертвых есть факт, имевший место в пространстве и во времени, как это описано в Новом Завете"[28]. Также, в отличие от Бруннера, Барт верил в девственное рождение Иисуса[29].

Тем не менее, можно сделать несколько критических замечаний относительно взглядов Барта.

1.                  В своей христологии (и следовательно в своем богословии вообще) Барт смещает акценты. Если в Библии (и в реформатском богословии) христоцентризм проявляется прежде всего в учении о спасении, то у Барта – в учении об откровении. Другими словами, по мнению Барта, Христос важен прежде всего для того, чтобы явить природу Бога и природу человека, а не для того, чтобы пострадать и оправдать грешников. Историческая искупительная роль Христа заслоняется идеей Откровения во Христе того, что произошло уже в вечности. Ведь, по мнению Барта, уже в вечности бытие Христа определялось решением о воплощении, уже в вечности Он был рассматриваем Богом как грешник, уже в вечности Он был избран, уже в вечности произошло примирение. История – это просто отражение вечности, она теряет свое значение.

2.                  Христоцентризм Барта также слишком категоричен. Разве люди не знали ничего о Боге до воплощения Христа? Сам Христос признавал, что Ветхий Завет давал некоторое знание о Боге. Конечно, можно сказать, что даже в Ветхом Завета Божье откровение было опосредовано Логосом, ведь через пророков говорил "Дух Христов" (1Петр. 1:11). Но ведь идея Барта в том, что именно через воплотившегося Христа мы обретаем знание о Боге и человеке. Кроме того, здесь можно вспомнить то, о чем мы говорили в прошлой лекции: Барт безосновательно отвергал общее откровение. Таким образом, он подчеркивал важность откровения Бога во Христе ценой приуменьшения роли общего откровения и особого откровения Бога в Ветхом Завете.

3.                  Понятно, что утверждения Барта о вечной человечности Христа призваны избежать спекуляций о Λόγος ἄσαρκος. Но "невоплощенный" не обязательно означает "спекулятивный", "абстрактный". Точно так же, как знание о Боге у верующих Ветхого Завета не было абстрактным только потому, что они ничего не знали об Иисусе Христе. Мы знаем, что до воплощения Сын Божий был Богом, Второй Личностью Троицы.

4.                  Места из Писания, которые использует Барт, на самом деле не защищают учение о вечном человечестве Христа. Даже если бы в Откр.1:8 говорилось, что человек Иисус Христос есть Альфа и Омега, то это бы не означало, что Христос вечен именно как человек. Если сказать «богослов Карл Барт родился в этом доме», это не значит, что родился именно как богослов[30]. В этом доме родился Карл Барт, который позже стал богословом. Так и здесь: вечен Иисус Христос, но вечен как Сын Божий, который позже стал человеком. Самое главное: когда Писание говорит о Личности Христа как Богочеловека (как в Откр.1:8), это не значит, что мы сразу должны приписывать это Его двум природам.

Толкование Бартом Ин.1 очень неубедительно, ведь о воплощении там говорится начиная лишь с 14-го стиха. В первых же стихах говорится именно о еще не воплощенном Логосе и ничего не склоняет к тому, что Его вечное бытие определено решением стать человеком. Относительно Кол.1:15 – скорее, учитывая очевидную связь отрывка с литературой мудрости, там речь о Христе как о Божьей Мудрости: она родилась прежде творения (Пр. 8:22-26), ею Бог сотворил мир (Пр. 3:19,20; 8:27-30), а в апокрифической книге мудрости Соломона о ней говорится как об "образе благости" Бога (7:26).

5.                  Идеи о вечном человечестве Сына Божьего и о Его вечном уничижении не передают новизну, поразительность и значение исторического события воплощения. Опять же: у Барта история лишь "показывает" то, что было от вечности.

6.                  Барт безосновательно отвергает временной аспект существования Христа. Барт предлагает одновременно видеть уничижение и прославление. Но из Библии мы видим, что была определенная последовательность событий, были определенные "фазы", которые в реформатском богословии отражены учением о "двух состояниях" Христа – уничижения и прославления[31]. Христос Сам говорит, что Ему "надлежало пострадать … и войти в славу Свою" (Лк. 24:26). Здесь есть определенная последовательность. Она очевидна в христологическом гимне (Флп. 2:6-11), а также в 1Петр.1:11, где говорится про «Христовы страдания и последующую за ними славу».

7.                  Не надо думать, что в богословии неизбежно сталкиваются с выбором между теопасхизмом (ведущему к идее о "смерти Бога") и "бесстрастным", "невозмутимым" Богом платонизма. На самом деле христианский Бог полный сочувствия и милосердия, но это не значит, что Он "умирает" во Христе.

8.                  Еще раз отметим непоследовательность Барта: он настаивает, что Субъектом всех действий в Иисусе Христе есть Сам Бог и поэтому мы должны приписывать страдания Христа Богу. И в то же время Барт уклоняется от вывода о смерти Бога. Заметим, что этот вывод сделают некоторые его ученики, которые будут отстаивать откровенно антибиблейские идеи о "смерти Бога".

9.                  Попытки Барта основать антропологию на христологии также сомнительны. Писание ясно дает понять, что не мы стали, как Христос, а наоборот: Христос стал таким, как мы. Он сделался "подобным человекам и по виду стал как человек" (Флп. 2:7); "Он должен был во всем уподобиться братиям" (Евр. 2:17). Библейская точка отсчета – конкретная историческая ситуация, в которой находился человек. И как раз в ответ на эту ситуацию приходит Христос, чтобы спасти человека. В то время как для Барта точка отсчета для понимания человека – это "идеальное извечное человечество" во Христе.

10.              Барт искажает библейское учение о связи между Адамом и Христом. В Писании Христос как Последний Адам (1 Кор.15:45-47) – это не предвечный образ человечества, а прославленная эсхатологическая Личность. Сами титулы, как и Павлов акцент в ст.46, показывают, что первый Адам предшествует Последнему, а не наоборот. Второй Адам (Христос) следует за первым Адамом как исторически, так и логически: Его миссия состоит в том, чтобы исправить то, что сделал первый Адам и с ним все человечество.

На этом мы заканчиваем лекцию о христологии Барта. Следующая лекция посвящена его учению об избрании.