Вольфганг Бюне

Игра с огнем

Мюльхаймское покаяние

После первой мировой войны в 1919—20 гг. пятидесятническое движение находилось в тяжелом кризисе. За прошедшие годы некоторые братья, среди которых X. Фитхеер, Гензихен, оставили движение. А других, как например, Е. Майера, того самого Майера из Гамбурга, который привез когда-то двух норвежских сестер в Германию, пришлось исключить.

Настоящим потрясением для многих пятидесятников стало происшествие в г. Бриге, когда в доме проповедника Эделя случилась скандальная история с его женой и одним из сотрудников, о которой стало известно лишь по прошествии десяти лет.

Но на Мюльхаймскую пятидесятническую конференцию приехало все же 3.200 участников. Там им довелось стать свидетелями трогательных исповедей. Э. Хумбург сознался: «Я находился в вашей среде, прикрываясь притворной святостью, со своей нечистой и жестокой натурой, с небратским поведением, с отсутствием любви, со слепой ревностью, нечистотой и похотью ко греху».

Склонился к публичной исповеди Е. Эдель: «Прежде всего я искренне прошу прощения всех моих дорогих братьев и сестер за то, что я обременял их своей собственной сутью своим гордым духом, которые проявились в некоторых статьях в «Пфингстгрюссэ» и в других моих сочинениях.»

Особенно важное значение имело признание пастора Пауля о том, что он отказывается от своего «паульсского учения». В статье, опубликованной в издаваемом им бюллетене «Хайлигунг» («Освящение»), освещая свое признание, он среди прочего писал:

«...я думал, что мне поручено связать в систематизированное учение то, что мне было дано прежде, как свидетельство моей личной жизни верой. Так образовалось то, что, к глубокому сожалению, называют «учением Паульса». Конечно, я намеревался таким путем проповедью и письменным свидетельством лишь служить народу Божию. А на самом деле это учение внесло в церковь Божию раскол, что весьма прискорбно. Это все привело меня в глубокое смирение. Господь указал мне, что я виновен в этом, и за эту вину я желаю склониться в покаянии перед народом Божиим и в этом бюллетне. Вот по этой-то причине я и объявил на Мюльхаймской конференции о том, что отказываюсь от так называемого «учения Паульса» и всего того, что человеческими суждениями прибавлялось к упомянутым истинам Божиим».

После этой конференции покаяния некоторые пятидесятники попытались еще раз сблизиться с отделившимися братьями. Ответ был отрицательным. Гнадаусское объединение заявило:

«По поводу публикаций ведущих братьев из пятидесятнического движения мы заявляем: все эти публикации никоим образом не являются достаточным поручительством того, что дух, господствовавший в этом движении сменился другим. Признанный их предводитель, пастор Пауль, продолжает и дальше придерживаться своего, пережитого в 1904 году и с того времени повсюду возвещаемого им духовного опыта освобождения сердца от живущего в нем греха. В той же мере и все движение продолжает придерживаться мнимых даров духовных. Поэтому у нас нет ни основания, ни права изменять наше отношение к пятидесятническому движению и убедительно предупреждаем христиан нашего объединения не налаживать и не поддерживать общения с пятидесятниками. Поверить в то, что наступило отрезвление, можно будет лишь тогда, когда на упомянутой стороне постигнут во всей библейской глубине суть греха и индивидуальную ответственность каждого за грех и когда духу, господствующему в движении вместе с его голосами, откровениями и вещаниями, которые очень часто оказывались ложными, будет отказано по существу. Этого мы желаем и этого просим у Господа для наших, когда-то пребывавших вместе с нами, братьев».

Даллмайер в бюллетне «Ауф дер вартэ» писал:

«Верно говорят, что пастор Пауль, сравнивший свое покаяние со снятием сапог, на самом деле снял лишь один сапог. Я полагаю, что и этот один сапог он снял наполовину... Суд, который навлекает на себя брат Хумбург, одновременно является приговором всему движению. Говорения на языках, пророчества, вещания, свидетельства и т.д., до сих пор имевшие место в нем, в таком случае есть ничто иное, как самое обыкновенное надувательство... Теперь он своим признанием, подобно пастору Паулю, будто бы с корнем вырвал грех из сердца. Так как учение об искоренении греховной природы, учение не библейское, то и все построенное на его основании и возросшее в нем нездраво».

Все выражали сожаление по поводу того, что «признание» Пауля не привело к нужным последствиям, т.е., к осуждению всего движения со всей системой его учений. Фактом является и то, что после исповеди Пауль, к сожалению, продолжал упорно придерживаться своего духовного опыта «чистого сердца». В 1921 году в Берлине состоялось еще одно совещание, но оно не привело ни к какому соглашению, и брат Хагель «от имени и по поручению братьев, принимавших участие в Берлинском совещании», сообщил в бюллетне Альянса:

«...мы были противниками так называемого пятидесятнического движения еще до Берлинского совещания. Но особенно сильно убедились мы в правильности наших позиций, благодаря этому важному, а порой и потрясающему своим м совещанию. Ради многих, которым угрожает опасность стать добычей ложного духа, мы должны заявить во всеуслышание о сделанных нами выводах».

Пути пятидесятнического движения и Движения за общение разошлись окончательно. В последующие годы умерли, будучи руководителями отдельных групп, братья Г. Даллмайер, П. Пауль. Г. Даллмайер умер во время своей евангелизации в г. Нахродте. Его последним письменным приветом к жене были слова: «Слабость моя исчезла в 2 Кор. 12,9». Зять Даллмайера О. Рупрехт описывает его отшествие в вечность:

«Она (миссионерка, ухаживавшая за ним) уложила его и помолилась вместе с ним. Когда она уже собиралась уйти, он сказал: «Вот теперь я еще побуду в общении с Господом пару часов». Через час, когда она зашла посмотреть печку, он заметил: «Сестра, это так и остается: мы имеем это сокровище в сосудах глиняных и я, право, не знаю даже сокровище ли это». Он закончил разговор словами благодарности сестре-утешительнице, словами, полными милосердия и всепрощающей любви к тем, кто все еще далек от Христа. Потом он вдруг повернулся на правый бок, лицо его исказилось от боли и... он был уже в родных обителях».

Пастор Пауль умер в 1931 году. Возвратившись с евангелизационной поездки, он закрыл глаза в доме своего зятя Г. Фитхеера, сообщившего о его кончине:

«Перед смертью пастор Пауль созвал нас и всех, находившихся в доме миссионеров, и сказал: «Я был на вокзале вечности и дверь для меня была закрыта, и мне сказано было: «Ты испил чашу яда древнего змея». А одному из сотрудников Пауль сказал: «Я поцеловал змея».

Были ли эти последние слова Пауля исповедью после его долгого пути заблуждений? Как предполагает Р. Изинг, это известно одному Богу. Ясно же одно: после преисполненной волнениями и борьбой жизни оба брата предстали перед Тем, Кого они оба любили, и Кто их обоих спас по благодати Своей и привел к назначенной цели.