При рассмотрении вопроса о функциональном безбожии западного мира в контексте мысли Серена Кьеркегора и Фридриха Ницше можно заметить несколько интересных моментов. С одной стороны, в работах Ницше и Кьеркегора представлена ценная точка зрения, которая поможет сделать обзор основной проблемы современного западного общества. С другой стороны, в работах этих авторов содержатся важные ответы на многие вопросы, ответы, на которые можно легко не обратить внимания. И, наконец, сочинения Кьеркегора и Ницше предлагают два основных ответа на вопрос функционального безбожия западной цивилизации. Рассматривая данную тему, я в основном буду цитировать Ницше. Кьеркегору будет уделено меньше внимания. Но это совершенно не значит, что его взгляды не имеют большого значения и важности и не учитываются при рассмотрении данного вопроса.

Ницше и смерть Бога

В своей книге «Родословная нравственности» Ницше отдает дань почтения иудео-христианскому мировоззрению следующим образом:

«В конечном итоге, основанием нашей веры в науку является метафизическая вера... Все мы, атеисты и антиметафизики, заимствуем огонь от великого костра, воспламененного верою – христианской верой и мировоззрением Платона. Верою, которая утверждает, что Бог есть Истина. Что же нам делать, когда все это становится невероятным, когда мы не в состоянии поверить?» (1)

Ницше признавал, что западная цивилизация создана на основании иудео-христианского мировоззрения. Он прекрасно осознавал, что данное мировоззрение отвергалось западными интеллектуалами его времени. Ницше был далек от того, чтобы приветствовать такое отвержение. Ведь он понимал, что западной цивилизации брошен наиболее серьезный вызов за всю историю ее существования. Ницше принял этот вызов, пытаясь ответить на возникшие в связи с этим вопросы.

По всей видимости, нет более удачного текста из сочинений Ницше, который бы так хорошо отражал его идеи, как глава книги «Веселая наука» под названием «Безумец» (2):

«Разве вы не слышали о безумце, который ярким солнечным утром зажег фонарь и, выбежав на рыночную площадь, неустанно вопил: «Я ищу Бога! Я ищу Бога!» Многие не верующие в Бога собрались вокруг сего человека и смеялись над его поведением. Один спросил: «Он что – заблудился?» Другой сказал: «Не потерялся ли Он, как малое дитя? Может, Он прячется? Возможно, Он боится нас? Вероятно, Он отправился в путешествие или эмигрировал?» И все громко, безудержно разразились хохотом. Безумец вбежал в толпу и пронзил всех своим острым взглядом. Он закричал: «Куда подевался Бог? Я скажу вам. Вы убили Его. Вы и я. Мы все Его убийцы... Бог мертв. Он остается мертвым. Мы убили Его». Безумец утих и снова взглянул на своих слушателей. Они молчали и смотрели на него с изумлением. Бросив фонарь на землю, разбив его вдребезги, безумец произнес: «Я пришел слишком рано. Мое время еще не наступило... Это деяние отстоит от них дальше самых далеких звезд. Но все же они сами его совершили».

Это поразительное заявление о смерти Бога не является доказательством атеистических убеждений Ницше. Это в большей мере не умозрительные размышления об отсутствии Бога, а диагноз, который Ницше поставил цивилизации своего времени. Ницше имел в виду, что человечество больше не верит в Бога. Из своих практических соображений мужчины и женщины Запада уничтожили свою веру в Бога. Они убили Бога.

Интересно отметить, что в рассказе Ницше все люди, которые насмехались над поиском Бога безумцем, были шокированы его явным богохульством. В нашем собственном обществе, за несколькими исключениями, точка зрения Ницше сохраняет свою силу и актуальность. Мужчины и женщины живут так, будто Бог вовсе не существует, в то же время считая себя религиозными людьми. В этом драматическом рассказе Ницше проявляется трагическая абсурдность состояния людей, которые не могут выявить в себе истинную религиозную веру, но в то же время поражаются ярко выраженному атеизму других. Для современного среднестатистического американца, как и для обычного жителя Германии времен Ницше, на практике нет большой разницы, существует ли Бог, или нет. И это чистая правда. Несмотря на то, что, согласно национальным опросам, 98 процентов американцев верят в Бога.

Однако следует отметить, что Ницше больше беспокоился об этике, чем о религии. Несмотря на то что люди перестали верить в Бога, они все же не осознали полностью всю степень своего неверия. Более того, понятия о нравственности западного мира все еще основаны на принципах христианской веры. Ницше прекрасно понимал, что для выживания цивилизации человечеству необходимы определенные стандарты и ценности, согласно которым оно может жить. В то же время он осознавал, что традиционная нравственность, то есть нравственность Западной Европы, тесно взаимосвязана с христианской верой. Поэтому Ницше задает следующий вопрос: что произойдет, когда мужчины и женщины увидят разительное несоответствие между их отрицанием существования Бога и нравственностью, которая основана на признании существования Бога и Его природы? Что произойдет, когда мужчины и женщины осознают наконец, что западная нравственность является не могучей скалой, а всего лишь зыбучим песком? Ницше опасался грядущих изменений, того, что случится, когда современные мужчины и женщины в конце концов осознают, что они продолжают придерживаться нравственности, основания которой они отвергли давным-давно. Для описания того, что может произойти в будущем, Ницше использует особый термин – «нигилизм».

Нигилизм – это состояние, при котором все жизненно важные ценности теряют свою значимость. Другими словами, традиционные нравственные ценности выйдут из употребления, когда люди поймут, что их логическое основание (Бог) не существует в природе. Таким образом, Ницше боялся, что, когда человечество пробудится от сна, цивилизация будет уничтожена и восторжествует нигилизм. Если диагноз Ницше правильный, тогда нам необходимо новое основание для нравственности. Так называемая «переоценка ценностей» (термин Ницше). В одной из своих книг Ницше от лица своего литературного героя, пророка Заратустры, говорит:

«Ценить – означает создавать. О, выслушайте сии слова, вы, создатели! Цените себя. Из всех ценностей это наиболее драгоценное сокровище... Перемена ценностей означает перемену создателей. Желающий стать новым творцом, всегда уничтожает предыдущего создателя» (3).

Другими словами, создание новых ценностей неизбежно влечет за собой уничтожение старых. Поэтому Ницше нападал на традиционную нравственность с яростью одержимого человека. Он утверждал, что христианская нравственность является нравственностью слабых и жалких людишек. Вместо нее нам необходимо создать нравственность силы и власти – стремление к владычеству. Вместо так называемой рабской нравственности Ницше предлагал «властную» нравственность, в которой главными добродетелями будут сила, величие и стремление к власти.

Ницше спрашивает: «Что есть благо? Все то, что возвеличивает и укрепляет чувство силы в человеке и его стремление обладать властью. Что есть зло? Все, порождаемое слабостью. Что есть счастье? Чувство возрастания силы и власти. Чувство подавления всякого сопротивления нам» (4).

В конечном итоге, те люди, которые правильно поймут Ницше и будут следовать его учению, станут «суперчеловеками» (ubermensch). Этот термин, который очень часто встречается в работах Ницше, лучше перевести как «сверхчеловеки». Ницше пытался сказать, что человек в своем настоящем состоянии является всего лишь мостом к наивысшей форме жизни.

«Я научу тебя, о Сверхчеловек. Над людьми следует владычествовать. Что ты сделал для того, чтобы владычествовать над ними?» (5).

И далее Ницше пишет:

«Человек – это веревка, натянутая между зверем и Сверхчеловеком. Это веревка, натянутая над бездною. Опасно двигаться вперед, опасно продвигаться по всей протяженности этой веревки, опасно оглядываться назад, опасно колебаться и останавливаться. Как чудесно, что человек является переходной ступенью своего развития, а не тупиковой ветвью» (6).

За человеком стоит зверь, от которого он произошел, а впереди – существо, которым он может стать, если последует учению Ницше. Но если человек будет действовать нерешительно, будет оглядываться назад и потерпит неудачу на своем пути к Сверхчеловеку, тогда он сорвется в бездонную пропасть нигилизма.

Все же не совсем понятно, что Ницше подразумевает под такими выражениями как «стремление к власти» и «Сверхчеловек». Сверхчеловек – это сильный человек, который отказывается подчиняться ценностям и стандартам других людей, и особенно нравственным положениям Бога. Он – могущественный человек, который создает свои собственные ценности. Сильный человек, согласно Ницше, никогда не скажет: «Я обязан». Таким образом, он не подчинится правилам Божьим или человеческим. Сверхчеловек всегда говорит: «Я желаю!» Было бы ошибкой считать Ницше защитником нравственной вседозволенности. Ведь он предупреждает, что люди, которые порабощены своими похотями и не в состоянии управлять своими желаниями, не могут быть сильными людьми. Вряд ли они могут стать хорошими примерами того, как нужно стремиться к власти. Сверхчеловек прекрасно контролирует себя и окружающих. В действительности Ницше учил, что ценность действия заключена в самом человеке, а не в его поступке. На самом деле Ницше было все равно, как люди жили и действовали, есть ли у них самообладание, или нет, живут ли они распущенно, или нет. Все это не имеет большого значения, если ваша жизнь является отражением вашей силы, власти и независимости! Понятие Ницше о Сверхчеловеке напоминает нам об этике раннего Жана-Поля Сартра, который не заботился о том, какой выбор делает человек. Главное, чтобы это был выбор самого человека.

Таким образом, альтернатива традиционной нравственности, предлагаемая Ницше, подчеркивает эгоизм, индивидуализм и независимость человека. В таком случае, благость человека не определяется ни гетерономным статусом, когда он выполняет требования общества, ни теономным, когда он подчиняется Божьим повелениям. Благой человек, согласно Ницше, – это автономная личность, которая исполняет только свою собственную волю.

Очень легко увидеть громадные проблемы, которые возникают при рассмотрении новой модели нравственности Ницше. Если мы представим мир Ницше со многими сверхчеловеками, обитающими в нем, тогда мы увидим, что его переоценка нравственности приводит намного быстрей, чем так называемая «жалкая» христианская нравственность, к нравственной анархии и нигилизму. Совершенно очевидно, что критика Ницше христианской нравственности весьма поверхностна и зиждется на множестве серьезных ошибочных представлений. Если бы Ницше правильно понял человека, которого назвал «Первым и последним христианином», он мог бы по праву назвать Иисуса Христа истинным Ubermensch.

Но предположим в целях аргументации, что Ницше был все же прав, провозгласив Бога мертвым. Предположим также, что западная цивилизация была основана на предпосылках христианского мировоззрения. А теперь предположим, что мы только сейчас, спустя столетие, стали людьми из притчи Ницше, которые начинают осознавать значение слов безумца с фонарем («Бог мертв. Мы убили Его!»).

Все эти предположения говорят об одном. Наш западный мир (который мы все еще называем христианским миром) функционально безбожен. Тогда у нас возникает простой вопрос. Что же нам в таком случае делать? Философия Ницше предлагает нам свою альтернативу решения проблемы. Давайте пока на время отложим исследование взглядов Ницше и рассмотрим удивительно схожие (до определенной степени) с работами Ницше идеи его предшественника Серена Кьеркегора, который жил в 19 столетии.

Нападки Кьеркегора на «христианство»

Можно почерпнуть очень много полезной информации, пытаясь рассмотреть учение Кьеркегора в свете вышесказанного о Ницше. Кьеркегор столкнулся в свое время с иной  проблемой (отличной от той, которую рассматривал Ницше), и тем не менее ее можно выразить в терминах Ницше. Отличным отрывком для начала рассмотрения взглядов Кьеркегора послужит нам глава из его книги «Нападки на «христианство» под названием «Религиозная ситуация». Кьеркегор пишет:

«Мы являемся теми, кого называют «христианской» нацией. Но никто из нас не отражает характер христианства Нового Завета. К таковым отношусь и я. Я неустанно повторяю, что я не кто иной, как только поэт. Мы поддерживаем всего лишь видимость христианской нации благодаря силе нашего воображения. У меня нет ни малейших сомнений в том, что если бы любой человек в нашей стране был честен с Богом и с самим собой, тогда он искренне признался бы в следующем. «Если быть честным до конца, то я не могу назвать себя христианином с точки зрения Нового Завета. Если быть предельно искренним, тогда я должен признать, что моя жизнь не устремлена к идеалам христианства Нового Завета. Я не отвергаю себя, не отрекаюсь от этого мира и не умираю для него...» У меня нет ни малейших сомнений в том, что мы смогли бы сказать десяти своим приятелям о несоответствии их жизни христианскому учению Нового Завета. Нам хватило бы храбрости сказать эту правду. Но окруженные 100 000 людей, мы смущаемся и умолкаем» (7).

Кьеркегор был шокирован тем состоянием, в котором пребывала христианская церковь в его родной Дании. Он был убежден в том, что государственная церковь (членами которой становились все датчане с момента своего рождения) отошла от учения новозаветного христианства. Следовательно, ни один подданный Датского королевства – «христианской» страны – не был христианином с точки зрения Нового Завета. В одной из глав своей книги «Доказательство того, что Новый Завет не является более истиной» Кьеркегор пишет:

«В Новом Завете наш Господь Иисус Христос, Спаситель мира говорит нам следующее: «Тернист и узок путь, ведущий к Жизни Вечной, и тесны врата. Лишь некоторые войдут ими!»

Но, с другой стороны, если говорить только о Дании, мы все являемся христианами, однако идем по очень широкому пути, но никак не по тернистому и узкому. Вся наша Дания представляет собой широчайший, насколько это только возможно, путь. Мы все идем по этому пути, не забывая о своих удобствах и благах. Также врата, которыми мы входим, широки настолько, насколько это только возможно» (8).

Хотя наш Господь говорил, что путь в Царство Божие узок и тернист и избран немногими, тем не менее путь Дании был широк настолько, насколько это было только возможно. Он охватывал весь народ, и никто не был исключен из его числа. Новый Завет подчеркивает важность обращения, самопожертвования и личной веры, но датская государственная церковь учила, что благодаря крещению в младенчестве каждый житель Дании становился христианином. Кьеркегор писал: «Если государственная церковь Дании права, тогда Новый Завет более не является Истиной» (9). Но если правы Иисус и Новый Завет, тогда Дания не является христианским государством. А государственная церковь Дании – вовсе не христианская церковь! Следовательно, члены государственной церкви – не христиане. В таком случае они члены лишь так называемого «христианства». Кьеркегор пишет далее: «Когда все становятся христианами, тогда истинное христианство исчезает» (10).

Следовательно, Кьеркегор в свойственной ему манере утверждает, что для Дании Бог мертв! Кьеркегор мог использовать притчу Ницше о безумце для описания полной религиозной несостоятельности в своей родной стране. Датская государственная церковь становится основным преступником. Ведь она преуменьшала важность и значимость личной веры и обращения. Форму религии, которая существовала в Дании, невозможно назвать христианской верой. Это была совершенно иная религия. Имя ей – «ложное христианство».

Функциональное безбожие современной западной цивилизации

Положение дел, отмеченное Кьеркегором и Ницше, еще более ухудшилось и обострилось в христианстве второй половины 20 столетия. Большая часть людей живет так, будто Бог вовсе не существует. Не будем забывать, что большинство граждан нацистской Германии, причастных к холокосту, были членами той или иной церкви. Но ни при каких условиях такие люди не могут быть названы христианами!

Из многих практических соображений мир, который обычно называли христианской цивилизацией, убил Бога. Для западного мира Бог мертв. Если бы у Кьеркегора и Ницше была возможность оказаться в нашем времени, они бы, несомненно, подтвердили диагноз относительно духовного/религиозного состояния Запада, поставленный ими в 19 столетии.

Они подтвердили бы диагноз, но, вне сомнений, не согласились бы друг с другом в вопросе разрешения проблемы. Ницше, как было отмечено ранее, желал разрушить все основания традиционной нравственности, дабы заменить их натуралистическими ценностями. Кьеркегор, в свою очередь, не согласился бы с такой альтернативой. Он утверждал следующее: «Вы можете спасти человека от гангрены, если ампутируете его руку или ногу. Но вы никогда не спасете человека, ампутировав ему сердце». Если Бог мертв, тогда единственным способом спасти общество от нигилизма будет следующий. Нам следует прямо говорить людям об их неверии и мирском способе жизни, предлагая им исцеление и восстановление веры в живого Бога. Если современные мужчины и женщины не верят в Бога, это совершенно не значит, что они похоронили Бога. Нам следует приводить людей к живой и действенной вере, которая возможна, по словам Кьеркегора, только благодаря возвращению к новозаветному христианству.

Человек, знакомый с интеллектуальным климатом нашего времени, признает, что Кьеркегор и Ницше предлагают нам две основные альтернативы решения данной проблемы. Мы стоим на перепутье дорог мира, в котором Бог мертв функционально. Некоторые мыслители, такие как Маркс, Сартр (по крайней мере, Сартр в последний час своего пребывания на земле), Дьюи и другие, призывают нас (преследуя разные интересы) полностью отказаться от сверхъестественных предпосылок прошлого и основывать свою жизнь, ценности и устройство общества на натуралистических основаниях. Другие, убедившись в ложных предпосылках натуралистического мировоззрения и опасаясь крайнего нигилизма, который оно может породить (которого так страшился Ницше), призывают восстановить предпосылки христианского мировоззрения. Но, как утверждал Кьеркегор, всего этого недостаточно без истинной личной религиозной веры. Кьеркегор и Ницше сделали свой выбор. Нам следует сделать свой. Если мы изберем неправильное и ложное мировоззрение, его последствия могут быть ужасающими и отвратительными.

Работы Кьеркегора и Ницше показывают нам, что ни один мыслитель не может рассматривать состояние человеческого сердца в отрыве от основополагающих взглядов о Боге и окружающем мире. По мнению одного из этих философов, человек является животным, который пытается подняться на более высокую ступень своего развития. Человеку не следует останавливаться на достигнутом. Такой человек, освободившись от оков «рабской» нравственности и религиозных предрассудков, будет созидать общество без Бога, общество, основанное на натуралистических принципах и желании обладать всей силой и властью. С точки зрения другого мыслителя, человек является жалким и несчастным существом, которое далеко отстоит от своего Создателя и даже не осознает своего неверия. Вера Кьеркегора в объективную истину христианского теизма (11) и ее способность преобразовывать сущность человека является альтернативой, которая сохраняет свою актуальность в современном мире. Как доказывают недавние публикации, эта альтернатива обладает мощной интеллектуальной силой и притягательностью (12). В наше столетие человечество может стать свидетелем небывалых достижений граждан христианского мира в области духовности и нравственности, если они отрекутся от смерти Бога в своей жизни и будут стремиться приносить плоды своего спасения в обществе.

Примечания

1. Фридрих Ницше «Родословие нравственности», III, 26 (New York: Doubleday Anchor, 1956), страница 288.

2. Полный текст представлен в «Собрание сочинений Ницше», стр. 95–96 (The Portable Nietzsche, ed. Walter Kaufmann (New York: Viking Press, 1954).

3. Ф. Ницше, «Так говорил Заратустра» (The Portable Nietzsche), стр. 171.

4. Ф. Ницше, «Антихрист» (The Portable Nietzsche), стр. 570.

5. Ф. Ницше, «Так говорил Заратустра», стр. 124.

6. Ф. Ницше, «Так говорил Заратустра», стр. 126–127.

7. Цитаты взяты из «Нападки на «христианство» (Kierkegaard Anthology, ed. Robert Bretall (New York: Modern

 Library, 1946). Цитата – на стр. 437.

8. «Нападки на «христианство», стр. 442.

9. Там же, стр. 443.

10. Там же, стр. 446.

11. Одним из доказательств однобокого подхода в исследовании творчества Кьеркегора является неспособность некоторых исследователей увидеть, что для него христианство истинно как объективно, так и субъективно. Те, кто сомневается в истинности данного утверждения, могут ознакомиться с работами Стивена Ивенса Kierkegaard on Subjective Truth: Is God an Ethical Fiction? (International Journal for Philosophy of Religion VII (1976): 288ff) и Kierkegaard's Attack on Apologetics (Christian Scholars Review (1981): 322ff).

12. Мои взгляды представлены в следующих работах: Ronald Nash, Faith and Reason (Grand Rapids, Mich.: Zondervan, 1988); Ronald Nash, The Concept of God (Grand Rapids, Mich.: Zondervan, 1983); Ronald Nash, Christian Faith and Historical Understanding (Dallas: Word, 1990); и Ronald Nash, Christianity and the Hellenistic World (Dallas: Word, 1990).