Вопрос о степени преобладания христианской религии в Америке в конце XVIII века был предметом некоторого разногласия. Годы войны за независимость (1775-1781), покончившей с колониальным статусом и вызвавшей чрезвычайный подъём нации, часто называют годами спада влияния христианской Церкви. На первый взгляд кажется, что параллель между революцией в Северной Америке и последовавшей вскоре за ней революцией во Франции вполне уместна. Обе революции проходили под лозунгами «свободы, равенства и братства», обе свергли существующую власть и обе предоставляли личности право решать духовные вопросы самостоятельно. Франция поддержала восстание в тринадцати колониях, после чего в Америке стали внимательнее прислушиваться к голосам французских философов-просветителей, которые считали, что христианство — это басня, сочинённая для того, чтобы обманывать угнетённых людей. Задолго до этого в Америке существовала собственная антихристианская литература, во главе которой стояли произведения, написанные сыном английского квакера, эмигрировавшего в Америку в начале войны. Томас Пейн посвятил борьбе с христианством всю свою жизнь. Говорят, было распродано более полутора миллионов экземпляров его книги «Права человека», опубликованной в Лондоне в 1791-1792 гг., а его книга «Век разума», доказывавшая справедливость деизма, была ещё более популярна. «Я прошёл по Библии, — утверждал новый американец, — как человек с топором идёт по лесу, сваливая по дороге деревья. Вот они лежат, поваленные — священник может посадить их обратно, но расти они не будут уже никогда».[1]

Были и те, кого не впечатляли горделивые излияния Пейна, но всё же они видели в них основания для тревоги. Вильям Уилберфорс, влиятельный британский парламентарий, после встречи с Джоном Джеем, американским послом в Лондоне, написал: «Я чувствую, что в Америке мало религиозного духа».[2] Многие американские христиане выражали те же опасения. Епископ Мид писал: «Все образованные молодые люди, встреченные мной в Виргинии, оказывались скептиками, если не закоренелыми атеистами». В те же годы другой современник, проживавший в практичном Коннектикуте, писал: «Безбожные настроения наводнили общество. Распространились «Век разума» м-ра Пейна, труды Вольтера, другие деистические сочинения, и молодые люди внезапно уверовали в то, что они умнее своих отцов».[3] Роберт Смит вспоминал о настроениях, царивших в Кентукки: «Молодежь кощунствует и насмешничает над религией. Случаи, когда способный молодой человек посвящает себя служению в Церкви, настолько редки, что вызывают всеобщее изумление».

Но все же это — неполная картина. Действительно, несмотря на спад, в конце XVIII века ещё сильно было религиозное влияние — большей частью благодаря Великому пробуждению. Параллель с Французской революцией оказалась лишь поверхностной. Идеей о независимости американские колонии были обязаны в основном протестантам и пуританам; и немалую долю в составе американского сопротивления в войне за независимость представляли христиане. Такие люди, как Джон Уитерспун, стали лидерами новой нации. Чарльз Томсон, секретарь Континентального Конгресса при нескольких президентах, был человеком подлинного благочестия, переведшим Библию. Сам Джордж Вашингтон не представлял себе демократии, не имеющей религиозной основы. «Религия и мораль, — говорил отец нации в 1797 году, уходя со своего поста, — вот столпы, на которых держится гражданское общество».[4] Томас Джефферсон не был столь религиозен; но он позаботился о том, чтобы «о его неверии не узнали до самой его смерти».[5] Общественное мнение в целом не поддерживало молодых людей, чьи взгляды тревожили старшее поколение.

В Филадельфии, первом американском городе 90-х годов XVIII столетия, в городе, где заседал Конгресс, из всех издававшихся газет только одна выражала симпатию к людям, не веровавшим в Библию. Общая вера в Десять Заповедей была такова, что приходилось ставить оцепление вдоль улиц, ведущих к церквам, чтобы обеспечить порядок, ибо в часы перед воскресной молитвой улицы были переполнены. Лучше всех знал и понимал своих сограждан Бенджамин Франклин, политик и издатель; он был вместе со своим народом, когда отказался публиковать сочинения Пейна. Отвечая Пейну на предложение напечатать одну из его книг, Франклин писал: «Несмотря на то, что ваши замечания проницательны и могут поразить некоторых читателей, вам не удастся изменить общие устремления человечества; если вы опубликуете это сочинение, вы вызовете ненависть общества… Тот, кто плюёт против ветра, попадает себе в физиономию».[6]

 Из этого можно сделать вывод, что мнение, высказанное Уилберфорсом в Лондоне, сильно преувеличивало влияние атеистов. До конца XVIII века в обществе преобладали религиозные настроения. И всё же увеличивается число событий, подтверждающих опасения, которые чувствовали многие. Количество церквей всё ещё продолжало медленно расти, но христиане уже говорили о наступлении «тёмного времени», «ухудшении обстановки» и «резком спаде».[7] Все полагали, что последнее пробуждение произошло в 40-х XVIII века. Эдвард Дорр Гриффин, начавший служение в 1792 году, писал, что «задолго до смерти Уайтфилда периоды значительного религиозного оживления прекратились». Хеман Хэмфри, живший в молодые годы в Коннектикуте (1790-е годы), писал: «Формальная набожность осталась, но мощь её стала иссякать с 1745 года, и почти до конца века мы не видели излияний Святого Духа, приносивших обильное обновление, превращавших иссохшие долины в райские сады».[8]

 Ещё одно свидетельство духовного упадка — это то, до какой степени противоречия занимали внимание Церкви. Методисты обсуждали церковное управление, а в это время численность прихожан Методистской Епископальной Церкви упала на 25% вследствие того, что Джеймс О’Келли, выразив недовольство церковным деспотизмом, отделился вместе с группой своих единомышленников. В то время как за период с 1790 по 1800 гг. численность населения Соединенных Штатов возросла на 32%, количество членов Методистской Церкви увеличилось лишь на 12,6%. Новую Пресвитерианскую церковь в Кентукки буквально раздирали противоречия; один из её служителей активно протестовал против пения в церкви любых гимнов, кроме псалмов Давида. «Безверие наводнило общество, — писал Роберт Дэвидсон, — в то время как служители Церкви враждуют, растрачивая энергию в междоусобных спорах». [9]

Ослабление христианского влияния перед возрождением обычно преувеличивают, чтобы подчеркнуть масштабы последующей перемены. Не следует искажать историю, чтобы описать второе Великое пробуждение — оно в этом не нуждается. Все признают, что в начале нового века начался необычный период христианской истории. Говорят, что Вольтер утверждал, что к началу XIX века «Библия отправится на склад забытой литературы». Но получилось иначе — в 1816 году многие американцы признавались, что считают текущий век «эпохой Библии и миссионеров». В ежегодном отчете Библейского общества округа Фэрфилд в Коннектикуте за 1816 год читаем: «Атеизм Вольтера и его сторонников сошёл в могилу вместе с их прахом. Кощунства Пейна вспоминаются с отвращением».[10]

Миссис Мэри Винслоу, приехавшая из Англии в Нью-Йорк в 1833 году, писала: «Нет другой страны, где религии и религиозному сознанию уделяли бы столь постоянное и приоритетное внимание. Фактически религия, по крайней мере, в настоящее время, является постоянной, почти единственной интересующей всех темой бесед».[11]

Докторы Эндрю Рид и Джеймс Мэтсон, посланные в Соединенные Штаты от Конгрегационального Союза Англии и Уэльса, много путешествовали по Америке в 1834 году; их мнения совпали с мнением миссис Винслоу:

Состояние образования, морали и религии было намного лучше, чем я ожидал, учитывая трудности обустройства в новой стране и тяготы эмиграции. Практически они превзошли в этих вопросах все известные мне страны. Сама Англия меркнет при сравнении… сравнение состояния религии явно в их пользу. У них нет закона, устанавливающего или регулирующего празднование воскресных дней, но в их стране этот день сохраняется священным в большей степени, чем в нашей. Я никогда не видел, чтобы в Бристоле или Бате отмечали этот день так, как в Бостоне или Филадельфии. В больших городах люди собираются в больших количествах на общую молитву; таких мест больше, чем у нас; они удобнее и просторнее. Гораздо больше людей подходят к Причастию; это очень важно, потому что здесь исповедуют принцип строгого допущения к Причастию… Я с большой надеждой смотрю в будущее этой великой страны.[12]

Такие комментарии делали приезжавшие в страну христиане. Алексис де Токевилль из Франции с удивлением отмечал в 1831 году: «Лишь в Америке христианство сохранило столь сильное влияние на души людей».[13]

Скорость и размах движения по возрождению и умножению количества христианских церквей в начале XIX века характеризует эту эпоху, как важнейший период из тех, что рассматриваются в этой книге. Более того, второе Великое Пробуждение стало одним из самых значительных поворотных пунктов в истории Церкви вообще. «Этот народ прошёл через одно из самых длительных и замечательных возрождений, известных когда-либо», — писали Рид и Мэтсон в 1835 году.[14] Точно так же журнал «The Biblical Repertory and Theological Review», не склонный к преувеличениям, выражает веру в то, что Бог сподобился сделать Америку «ареной величайшего духовного возрождения в истории человечества».[15]

Само название — второе Великое Пробуждение — говорит о том, что оно последовало за первым, но не следует думать, что оно было вторым по интенсивности. С одной стороны, они различались по продолжительности. Первое Великое Пробуждение длилось от трёх до пяти лет по большей мере; второе продолжалось не менее четверти века, а, по мнению некоторых исследователей, даже несколько дольше. Описывая ситуацию на северо-востоке, Гардинер Спринг вспоминал:

Со времени поступления в Колледж в 1800-м году и до 1825 года мы видели проявления небесной благодати, случавшиеся в разных частях страны. За эти двадцать пять лет мы постоянно наблюдали дела Господни и не реже раза в месяц, указывая на тот или иной город или деревню, повторяли: «Смотрите, что сотворил Бог».[16]

Современники Спринга полагали, что период возрождения продолжался и после 1825 года. Эдвард Гриффин, датировавший начало возрождения в Коннектикуте 1798-м годом, в январе 1832 писал: «С того времени духовное возрождение не прекращалось».[17] В 1832 году Вильям Спрэйг писал о том, что «чудесная перемена», начавшаяся Божьей милостью в Америке «приблизительно в начале нынешнего века», продолжается. В прежние времена «Церковь увеличивалась очень постепенно… теперь же все изменилось, благодаря внезапному, обильному излиянию Святого Духа; и сейчас, в наши дни, опять многие обращаются из тьмы к свету; видимо, так и происходит возрождение религии».[18] Хеман Хамфри отмечал:

Жатва духовная иногда приносит чрезвычайно богатый урожай — так было в тридцатые, шестидесятые годы XVIII века, в начале XIX века — об этих временах всегда будут говорить как об изумительной эпохе религиозной истории нашей страны. Мы надеемся, что эти излияния Духа продолжатся, и будут наполнять нашу землю праведностью без перерыва, как это часто бывало. Было бы прекрасно, если бы нам довелось увидеть плоды триумфального шествия Христа повсюду! [19]

В последней фразе Хамфри отмечает второе отличие между двумя периодами возрождения. Первый коснулся только восточного побережья и относительно малой части населения страны 1740-х годов. Второй период охватил обширную территорию и коснулся большего количества людей. Абель Стивенс, методистский историк, полагал, что в начале XIX века «интерес к религии» был «всеобщим, и одновременно охватил территорию от штата Мэн до Теннеси, от Джорджии до Канады».[20]

Отчасти из-за того, что второе возрождение охватило такую обширную территорию, невозможно точно указать, где оно началось. Многие люди, жившие на юге, считали, что возрождение началось с Кентукки и Теннеси в 1800 году. Называя его «великим Возрождением», пресвитерианский писатель В. Х. Фут говорил, что оно распространилось на южные, западные, и отчасти на средние Штаты с «почти ужасающей» мощью.[21] Но у Фрэнсиса Эсбери была другая точка зрения; в своем дневнике 8 июня 1800 года он писал:

На конференции я выступал только один раз, когда проповедовал на тему стихов из Псалма 39:9: «Я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон Твой у меня в сердце» — в нужное время и в нужном месте. В этом году, можно сказать, мы действительно отметили Пятидесятницу и вспоминаем Божьи дела в Гилдфорде (шт. Северная Каролина); во Франклине, Амелии и Глостере (шт. Виргиния); в Балтиморе и Сесиле (шт. Мериленд); в Дувре, Дак Крике и Милфорде (шт. Делавэр)![22]

Кентукки и Теннеси даже не упомянуты в этой записи; похоже, что автор ничего не знал о возрождении, начавшемся в Новой Англии. «В 1799 году, — писал Эдвард Гриффин о Коннектикуте, — с порога своего дома в округе Нью-Хартфорд Литчфилд я мог насчитать пятьдесят-шестьдесят конгрегаций, возникших чудесным божественным образом; не меньше их появлялось и в других частях Новой Англии».[23]

Абель Стивенс записал мнение о том, что новая эпоха возрождения началась не на Юге и не в Новой Англии, а в период служения Езекии С. Вустера в Канаде. Стивенс не поддержал это мнение, так как хорошо понимал, что нельзя упрощенно полагать, что возрождение последовательно распространялось по поселениям из какого-то исходного пункта. Возрождение было «одним из тех мистических периодов обновления, происходящих время от времени в христианском сообществе, — они проходят триумфальным шествием и исчезают, чтобы появиться снова». Регистрируя рекордный прирост количества членов своей собственной деноминации, Стивенс писал о том, что, по его мнению, «центром великого духовного возрождения, охватившего всю нацию, стал Балтимор»:

В Балтиморе возрождение было чрезвычайно мощным. Во всём Мериленде и Делавэре церкви и часовни были переполнены; люди собирались на молитвенные собрания в частных домах; днём на деревенских полях, в рабочих мастерских, в лесах, где работали дровосеки, звучали методистские гимны. Казалось, что все от мала до велика обратились к Богу. [24]

Это и другие свидетельства из методистских источников говорят нам о том, что по своему размаху второе Великое Пробуждение намного превзошло первое. В 40-х XVIII века лишь немногие общины, не принадлежащие Пресвитерианской и Конгрегациональной Церквам, были захвачены обновлением; ведь даже такой выдающийся проповедник, как Уайтфилд, был англиканином. Но в начале XIX века, кроме этих двух деноминаций, оживились баптисты, методисты и другие, включая и Епископальную Церковь. Об этом свидетельствовали писатели, оставившие воспоминания об том замечательном времени. Материала для книг было много. Конгрегационалистские пасторы, начавшие в июле 1800 года издавать 40-страничный ежемесячный журнал «The Connecticut Evangelical Magazine», предполагали, что он целиком будет посвящен новостям, касающимся духовного возрождения. В редакционном предисловии к первому ежегоднику, опубликованному в 1801 году, написано:

Последние благодатные излияния Духа Святого и возрождение истинной религии в больших приходах американской Церкви предоставляют богатый материал для публикаций, восхищающих сердца и пробуждающих благодарность в душах детей Божьих. После 1742 и 1744 года это величайшее снисхождение божественной благодати на нашу землю…

О таком проявлении божественной силы и благодати необходимо поведать миру, чтобы пробудить беспечные души. Последние полвека мы не видели духовного возрождения, поэтому многие перестали верить рассказам родителей, полагая, что это выдумки. И вот пришло время, когда Господь открывает свою силу перед дремлющим поколением людей, пробуждая и освящая грешников, убеждая их в истинности слов Христа: «Кто не родится свыше, не может увидеть Царства Божия».[25]

В 1802 году первый том, посвященный религиозному пробуждению, вышел из печати под названием «Surprising Accounts of the Revival of Religion in the United States»[26] («Удивительные сообщения о возрождении религии в Соединенных Штатах»). В него были включены сообщения из Вермонта, Коннектикута, Западной Пенсильвании, Кентукки, Теннеси, Джорджии, Северной Каролины и других мест. Но эта поспешно составленная книга не стала первой в длинной череде подобных ей книг. Другой сборник сообщений, описывающий второе Великое Пробуждение, был опубликован только в 1859 году. Автором последнего стал Хеман Хамфри, который хорошо справился со своей задачей, так как был опытным проповедником и участником пробуждения. Он долго считал, что «период возрождения, начавшийся в конце прошлого века и начале нынешнего, предоставляет обширный материал для новой большой и славной главы в истории искупления». К сожалению, он оставил первую попытку составить книгу, объяснив свой отказ так: «…Мне не по силам этот труд; я не могу уделять ему столько времени, сколько он требует». Через тридцать лет восьмидесятилетний пастор, чувствуя насущную потребность в такой книге, вернулся к прежней теме и издал «Revival Sketches and Manual» («Очерки о возрождении и наставление»). Как он сам признавался, книга содержит «несколько избранных из огромного количества эпизодов». Однако даже в таком виде она — ценное свидетельство. Для более полного описания эпохи до 1859 года потребовалась бы книга несравненно большего объема. После сочинения Хамфри значительных работ по этой теме не издавалось до выхода в свет книги Чарльза Роя Келлера «The Second Great Awakening in Connecticut» («Второе Великое Пробуждение в Коннектикуте») в 1942 году. Книга Келлера, опубликованная спустя много лет после описываемых в ней событий, доказывала, что значение «второго Великого Пробуждение до сих пор недооценено».

Недостаток воспоминаний участников второго Великого Пробуждения — невосполнимая утрата для историков Церкви. Часто это означает, что последующие поколения лишены важной информации. В. Х. Фут в своих «Воспоминаниях о Северной Каролине» (1846 г.) сожалеет о том, что «у нас нет описания продвижения возрождения по южной части штата». Другие авторы сталкивались с той же проблемой.

Есть несколько объяснений этому; кое-что объясняет сама историческая эпоха. Многие, подобно Хамфри, полагали, что такой предмет исследования им не по силам, так как требуется слишком много времени, чтобы честно выполнить огромную работу. В мае 1802 года преподобный Джеймс Холл написал длинное письмо из Северной Каролины, где описывал распространение действия благодати «в большей или меньшей степени на территории в двести миль с востока на запад и приблизительно на сто миль с севера на юг». Он так заканчивает свой рассказ: «То, что я написал — просто вступительные наброски, эпизоды, которые я наблюдал за последние три месяца. Об этом можно писать тома. Многие эпизоды, свидетелем которых я был, заслуживают подробного описания».[27]

Джозеф Брэдли, баптистский пастор из Олбани (шт. Нью-Йорк), сказал в 1818 году, что описание «духовного возрождения в одном только районе Новой Англии займет многие тома». Но, пытаясь сделать хоть что-нибудь, Брэдли ограничился описанием четырехлетнего периода и выпустил сравнительно небольшую книгу, озаглавленную «Accounts of Religious Revivals in Many Parts of the United States, from 1815 to 1818» («Сообщения о религиозном возрождении во многих регионах Соединенных Штатов с 1815 по 1818 годы»). В этой книге Брэдли предложил другое объяснение тому, почему лишь немногие свидетели оставили воспоминания об удивительных событиях того времени: «В течение нескольких лет церкви были переполнены обновляющим духом спасения; прибывало много новых членов; свидетельства присутствия Святого Духа были столь явны — казалось, что нет ничего необычного в том, что Господь воистину присутствует среди нас, и не следует оповещать об этом мир».[28] Автор статьи в Библейском сборнике (1832 г.) выражает своё понимание причин недостатка письменных свидетельств о том времени: «Вне всякого сомнения, священный трепет и сознание собственного несовершенства не позволяло писателям приступить к этой важнейшей работе; и мир лишился связной истории возрождения в нашей стране в XIX веке. Об этом можно только сожалеть».[29]

Несмотря на то, что многое было не записано или утеряно, существует достаточно надежных свидетельств того времени, подтверждающих величие возрождения. Например, списки новых причастников и членов церкви. Чтобы понять значение этих документов, необходимо помнить, что люди не просто торопливо заносились в списки «новообращенных». Как правило, такая практика не существовала в те годы. Скорее церкви требовали свидетельства перемен в жизни людей, прежде чем допускали новых членов к Причастию. Существовала вера в то, что об истинном духовном возрождении можно судить по изменению поведения членов общины. Например, Джеймс Х. Хочкин в книге «История западного Нью-Йорка» отмечает, что во время второго Великого Пробуждения моральные нормы в регионе стали строже, «и эта часть штата приобрела особый дух, который впоследствии стал основой процветания и прогресса во всех областях». Поэтому цифры — количество людей, ставших членами церкви в первые десятилетия XIX века — значат гораздо больше, чем данные о присоединившихся в последующие годы.

За десять лет — с 1800 по 1810 год — количество членов Пресвитерианской Церкви выросло с 70 до 100 тысяч. В официальном отчете Генеральной Ассамблеи этой деноминации, состоявшейся в 1803 году, отмечено:

Вряд ли найдётся пресвитерия, находящаяся под опекой Ассамблеи, от которой бы не пришли обнадеживающие новости; сообщения некоторых явно демонстрируют триумф евангельской правды и силу божественной благодати, что наполняет радостью сердца всех, мечтающих о блаженстве в Царстве Искупителя.

В большинстве северных и восточных пресвитерий религиозное возрождение носило обычный характер. Здесь, за несколькими исключениями, действие божественной благодати происходило обычным путем. Грешники каялись и обращались к Богу, услышав негромкий зов Святого Духа, — выходили из темноты к великолепному свету, вырывались из пут греха, приобретая славную свободу детей Божьих, без заметной физической перемены и без необычных потрясений. Просто и обыкновенно сотни людей влились в Церковь в течение последнего года; многие, ранее пришедшие к Господу, испытали духовное обновление от Его присутствия.

Во многих южных и западных пресвитериях возрождение было более глубоким и иногда принимало необычные формы…. Но, воздерживаясь от описания деталей, отметим, что лишь в течение прошлого года несколько тысяч человек приняли Евангелие Христа в лоне Пресвитерианской Церкви, отдав ей свои силы и рвение.[30]

За это же десятилетие численность баптистов возросла ещё более впечатляюще — с 95 тысяч в 1800 году до 160 тысяч в 1810-м. Мнение Давида Бенедикта (1779-1874), опубликовавшего в 1813 году двухтомник «Общая история баптистской деноминации в Америке», совпадает с приведёнными выше мнениями авторов из других деноминаций. До того как закончилась эпоха возрождения, он писал: «С 1799 по 1803 год в большинстве регионов Соединенных Штатов происходило впечатляющее излияние Святого Духа на верующих различных деноминаций; многие стали объектом религиозной заботы и обрели радость спасения в Боге».[31]

В Коннектикуте в ряде баптистских церквей в 1798 году произошло сильное пробуждение. В 1800 году Исаак Бакус, самый знаменитый баптистский лидер Новой Англии, заметил: «Возрождение религии в различных частях нашей страны воистину чудесно».[32] В 1803 году духовное возрождение началось в баптистских церквях Бостона, где читались осторожные кальвинистские проповеди: «Оно продолжалось, — пишет Бенедикт, — более двух лет», в течение которых «около двухсот» новых прихожан влилось во Вторую церковь и примерно столько же присоединилось к Первой».[33] В Коннектикуте в 1800 году 4600 человек посещали пятьдесят девять баптистских церквей; к 1820-му там было семьдесят три церкви, насчитывавшие 7500 членов; к 1830-му году 9200 прихожан посещали восемьдесят три церкви.

Цифры, показывающие рост численности членов Методистской Епископальной Церкви, вероятно, самые точные. В течение девяти последующих лет с 1801 по 1809 год численность увеличивалась ежегодно следующим образом: 7.980; 13.860; 17336; 9.064; 6.811; 10.625; 14.020; 7.405; и 11.043. Роберт Коулман подсчитал, что за первое десятилетие XIX века численность членов Методистской Епископальной Церкви возросла на 168,7 %; в то время как население Соединенных Штатов за тот же период возросло всего на 36,4 %. Историю судеб, стоящих за этими сухими цифрами, можно прочитать, например, в дневнике Эсбери.

10 июня 1801. Славный Господь благоволит к нашему континенту, моя душа ликует от Его благодати.

30 мая 1802. Моя душа испытывает сомнения: может быть, мне посылается испытание — не стану ли я превозноситься, видя процветание церкви, увеличение числа ее служителей и членов. Мне приходят письма с приятными новостями — Бог трудится в каждом штате, регионе и в большинстве округов Соединенных Штатов… Приди, благословенный Искупитель, будь с нами, пока все государства и нации земли не покорятся Твоей священной воле!.. Я читал письма о великом возрождении на юге и на западе.

14 января 1804. Я плохо себя чувствовал, но меня радовали известия о благоволении Господа: этот год, 1804, я отмечаю как величайший для развития религии в этой стране.

Тем же духом благодарности, присущим всей деноминации, исполнено «Обращение генеральной конференции к членам Методистской Епископальной Церкви Соединенных Штатов Америки 1812 года»:

Дорогие возлюбленные братья! Когда мы оглядываемся на божественную милость, ниспосланную нам, наши сердца наполняются чувством благодарности и хвалы Господу. Искупитель водрузил Своё знамя среди нас, благодаря чему мы добиваемся успеха в своём труде; ежегодно нашу Церковь пополняют тысячи новых членов. От холодных провинций Канады до солнечной Джорджии, от берегов Атлантики до Миссисипи — в людных городах, плодоносных землях и засушливых пустынях — Бог показывает победу Своего благодати… За несколько лет возрождения Церковь выросла, теперь нас около двухсот тысяч…

Благословение, полученное вами от Бога, должно призвать вас к смирению… Все божественные благоволения вы получили не по вашим заслугам, а по Его благодати… Поэтому вы в особом долгу перед Господом и Его благодатью…

* * *

От общего вступления к периоду второго Великого Пробуждения мы переходим к некоторым частным наблюдениям.

Прежде всего, если возникает вопрос о том, какими особыми средствами пользовались, чтобы распространить возрождение, ответ — никакими. Смысл этого мы поясним на следующих страницах. Это не значит, что духовные лидеры того времени придерживались мнения, что Евангелие можно распространить без использования каких-либо средств. Они единодушно считали, что такой подход является существенным отступлением от доктрины о божественном суверенитете. Эбенейзер Портер утверждал:

Бог Вселенной не подвластен инструментам... Он мог бы Своим словом наполнить мир Библиями — или через вдохновение дать каждому человеку на земле знание Евангелия. Но Он предпочитает, чтобы издание, чтение и объяснение Писания проходило с человеческим участием. Бог может мгновенно обратить в веру четыреста миллионов азиатов без посредничества миссионеров; но мы не ждём от Него этого — как не ждём, что с неба вдруг посыплется манна, а камни обратятся в хлеб.[34]

Эти люди единодушно верили в то, что Господь дал нам орудия для распространения Евангелия — проповедь и молитву, и в то, что это очень сильные орудия; и Он требует, чтобы Церковь использовала их. Если использовать их в нужное время, они принесут великие плоды. Поэтому Дух Божий делает их более эффективными в одни времена, чем в другие.

Никогда это не было так очевидно, как в 1800 году. Иногда периоды возрождения совпадали с появлением доселе неизвестных, блестяще одарённых проповедников. Но к началу второго Великого Пробуждения все его выдающиеся деятели были уже известны и работали по много лет. К 1800 году Эсбери прожил в Америке двадцать девять лет. Тимоти Дуайт, внук Джонатана Эдвардса, служил Господу с 1783 года в течение двадцати лет и, наконец, сподобился увидеть духовное возрождение. То, что Аса Ранд написал о докторе Сете Пэйсоне, можно было бы написать и о многих других. Доктор Пэйсон тридцать семь лет (1782-1819) прослужил в Риндже (шт. Нью-Хэмпшир). Отдавая дань его памяти, Рэнд в 1849 году писал о его долгом служении:

В первое половине того периода служители и церкви региона, как правило, не были благословлены обильными излияниями божественной благодати. Церкви и служители были не знакомы с возрождением религии.. Доктор Пэйсон выполнял свой долг, преданно служил Евангелию, проповедовал по воскресным дням; Господь благословил его, и он смог построить относительно просвещенную и духовную церковь, постепенно прирастающую новообращенными людьми. Но в начале нынешнего века, повеяло духом обновления... Вторая половина его служения была намного более успешной и радостной, чем первая. Он навечно оставил след в этой жизни, и результаты его трудов мы видим до сих пор.[35]

Эти факты неоспоримы. Многие проповедники во время второго Великого Пробуждения продолжали читать те же проповеди, что и раньше — но эффект был совершенно другим. Те же люди, те же слова, те же действия — и совершенно иной результат! Можно сделать следующий вывод: перемены, произошедшие в церквах после 1798 и 1800 года нельзя объяснить изменением качества и количества проповедей. Свидетелям тех событий было совершенно ясно, что Богу было угодно Своей высшей властью благословить человеческие усилия — и только Ему они обязаны своими успехами. Многие пасторы отмечали это в рассказах о возрождении, опубликованных в «Connecticut Evangelical Magazine». Самюэль Шепард из Ленокса (шт. Массачусетс), описывая события, происходившие в его общине в 1799 году, заключает: «В этом деле с потрясающей ясностью проявилась рука Всемогущего… Религиозное обучение велось как прежде … Апостол знал, что он имел ввиду, когда говорил: «…сокровище сие мы носим в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам».[36] Джеремия Хэллок, религиозный лидер из Коннектикута, писал: «Эта работа начата не по человеческой воле и продолжается не благодаря человеческим усилиям… Эта работа Всемогущего Духа, и результаты свидетельствуют об участии в ней божественного, всевластного Творца».[37] Асаэль Хукер, другой выдающийся пастор из Коннектикута, сделал подобное заключение, наблюдая перемены, произошедшие в его прихожанах: «Провидение намеренно разрушает все усилия философии и человеческого разума, предпринимаемые без обращения к Богу, чтобы во всей славе показать изумительные результаты работы Духа и благодати».[38]

Это лишь немногие свидетельства конгрегационалистов, но им вторят представители других деноминаций. Например, баптистский автор, описывая возрождение в Хартфорде в 1798-1800 годах, писал: «Кажется, для того, чтобы показать Своё всемогущество, Господь вышел за рамки обычных установлений; Он обильно изливает Святой Дух, вероятно, свидетельствуя тем самым о Своём участии в деле обновления».[39]

Таким образом, возрождение характеризуется не особыми человеческими усилиями, а необыкновенным благословением повседневного служения Церкви. Не было необычных евангелизационных собраний, объявлений о готовящемся или текущем возрождении. Пасторы читали те же проповеди, что и в прошлые годы, но великая перемена всё же началась. Многие из них говорили: «Первые результаты трудов были неожиданными и внезапными». Их богословие учило, что истине не присуще свойство обращать грешников; и они знали, что мера благодати, посылаемой Господом через их усилия, находится всецело в Его руках. Уильям Роджерс писал Исааку Бакусу в 1799 году: «Вы говорите о возрождении религии — оно прекрасно иллюстрирует славную доктрину благодати — “ветер дует, куда хочет”».[40]

 Говоря о человеческих усилиях, следует особо сказать о молитве. Так же, как и проповеди, молитве внутренне не присуща какая-то особая сила. Наоборот, в истинной молитве всегда присутствует мотив нашей беспомощности и полной зависимости от воли Божьей. Молитва, как человеческое действие, индивидуальное или коллективное, не гарантирует результатов. Но молитвы верующих, искренне нуждающихся в Боге, молитвы о спасении грешников не остаются безответными. За такой молитвой следует благословение, но не потому, что так должно быть, а потому, что молящийся обратился с верой к источнику благодати. Если молитва наполняется таким духом, значит, вмешательство Господа уже началось. О 1790-х годах, предшествующих новой эре, с уверенностью можно сказать только одно — христиане стали уделять больше внимания молитве. Позднее сравнили различные свидетельства тех лет и увидели, что по всему Союзу, от Коннектикута до Кентукки, 90-е годы были отмечены новым пониманием ходатайства.

В Новой Англии баптисты и конгрегационалисты объединились, как сказано в послании Баптистской Ассоциации Стонингтона (1798 г.), «моля Бога отсрочить Свой суд; воспрепятствовать распространению зла и несправедливости; ниспослать Святого Духа на нашу грешную землю». Генеральная Ассамблея Пресвитерианской Церкви торжественно призвала к «смирению, посту и молитве» и присоединилась к той же петиции. Публичные заявления и личные дневники (например, дневник Эсбери) показывают, что в тот период методисты считали это своим долгом. В марте 1796 года их Церковь установила день для поста и молитвы — первый вторник квартала, и Натан Бэнгс писал, что этот обычай соблюдался вплоть до конца века. У нас есть подробная информация о местных церквах округа Логан, штат Кентукки, находившихся под наблюдением преп. Джеймса МакГриди. МакГриди писал: «Мы чувствуем, что должны объединиться в молитве, и просить Господа ниспослать Дух Святой, который успокоит Его людей и ускорит обращение наших детей и вообще всех грешников». О 1799 годе он заметил: «Изумительный молитвенный дух снизошел на христиан, все вдруг почувствовали ужасающее состояние грешников, не пришедших к Христу; можно сказать, что Церковь испытала муки рождения новых духовных чад».

Эти свидетельства обобщены в отчете Генеральной Ассамблеи Пресвитерианской Церкви 1803 года. Составители отчета сочли нужным отметить, что

…в большинстве свидетельств возрождения, с которыми они ознакомились, говорится, что явным проявлениям божественной благодати, снизошедшей на эти места, предшествовали организация молитвенных сообществ и периоды интенсивных молитв Господу. Обычно перед излиянием Духа Святого, в благочестивых людях пробуждалась потребность пылко и настойчиво взывать к Богу, моля Его явиться и защитить Свое дело.

«Всегда ли Бог слышит молитвы и отвечает на них?» — спрашивал себя Эсбери в своем дневнике. Он записал ответ, с которым согласились бы и другие ключевые фигуры второго Великого Пробуждения: «Несомненно — да, если молитва сопровождается взыванием к Духу, читается человеком верующим и с чистыми намерениями».

* * *

Второе общее наблюдение, которое следует отметить, — это то, что в ходе второго Великого Пробуждения наблюдался небывалый подъём евангелической межденоминационной деятельности. Рассказы о возрождении обычно касаются историй обращения людей, но всякое истинное возрождение начинается в Церкви, и доказательством истинной работы является то, что она не оставляет верующих в прежнем состоянии. Они исполняются новым удивлением, радостью и хвалой, новым пониманием чести служить Христу и новой энергией, которую даёт любовь Христа, удерживая нас от греха. То, что в прежние годы христиане считали невероятным, сейчас совершалось благодаря вере и священному самопожертвованию, которые поражали мир. Хамфри, наблюдавший за событиями, замечал:

Глядя на работу Господа в начале этого века, мы приходим к заключению — это был славный период в религиозной истории этой страны … периоды возрождения сливаются в историю искупления, происходящую при энергичном вмешательстве Господа, заставляющего нас покончить с собственной нравственной дикостью и посылающего Евангелие в языческие страны.

Когда начиналась эта эпоха, не было миссионерских обществ — ни местных, ни иностранных; не было библейских, экзегетических и образовательных обществ; никакого движения в церквах разных деноминаций; никакого стремления к обращению мира. В стране царила глубокая духовная апатия; и за границами, в языческих землях — тишина Мёртвого моря; смерть, смерть; ничего, кроме смерти.[41]

Ситуация быстро изменилась, когда в начале XIX века возникло множество евангелических сообществ. Вместо небольших местных миссионерских обществ, вроде образовавшихся в Коннектикуте (1798 г.) и Массачусетсе (1799 г.), стали действовать крупные организации, такие как Американский Совет по иностранным миссиям (1810 г.), пославший первых миссионеров в Калькутту два года спустя. К 1821 году Совет уже направил в разные страны 81 миссионера. Вскоре баптисты (1814 г.) и Методистская Епископальная Церковь (1819 г.) создали собственные миссионерские общества. Спонтанно возникали местные библейские и экзегетические общества, которые объединились в национальное Американское Библейское общество (1816 г.) и Американское Экзегетическое общество (1825 г.). Духовное обновление привело к возникновению в тот же период различных организаций: Союзов воскресных школ, обществ по работе среди чёрных американцев, ежемесячных журналов и других объединений с образовательными или гуманитарными целями. Все эти организации начали работать под влиянием импульса, вызванного пробуждением. Феноменальный всплеск общественной активности был вызван тем, что тысячи христиан увидели чудесный труд Господа, вдохновивший их на работу и пробудивший желание поделиться благословением с ближними.

* * *

Третье общее замечание относится к колледжам — большим и малым. Возрождение — событие не просто эмоциональное, повлиявшее на необразованных людей. Оно затронуло все важнейшие образовательные центры. Удивительный факт: многие знаменитые проповедники эпохи, люди, убежденные в том, что обновление вызвано излиянием Духа, в период служения сами возглавляли учебные заведения, по крайней мере, некоторое время. Список президентов колледжей того времени — это список знаменитых проповедников: Мойзес Уоддед, попечитель университета Джорджии, Филипп Милледолер из Рутжерса, Тимоти Дуайт из Йельского университет; Эдвард Гриффин из Эндовера и Уильямса; Эбенезер Портер из Эндовера и Хеман Хамфри из Амхерста.

События в Йеле — пример того, что происходило в более широком масштабе. Когда в 1795 году президентом колледжа стал Дуайт, среди молодежи было в моде безверие. Студент, поступивший на учебу в 1793 году, писал, что «церковь колледжа почти угасла, большинство студентов — скептики, и среди них много хулиганов».[42] Несколько лет спустя другой студент вторил ему: «В классе для новичков только один — верующий, среди второкурсников — ни одного; ещё один — в классе студентов предпоследнего курса, а среди старшекурсников не более десяти».[43] Хваля Дуайта, епископ Херст писал: «С того дня, как молодой президент предстал перед студентами в часовне Йельского колледжа, безверие среди американцев постоянно убывает». Это утверждение неверно: в течение семи лет с 1795 по 1802 год деятельность Дуайта была направлена на сдерживание своевольных студентов; возможно, ему удалось смягчить некоторые сердца. Хамфри (в то время новичок в Йеле) замечал, что перемена наступила внезапно, весной 1802 года: обновление было «таким, какого ещё не видели эти стены… Оно походило на мощный порыв ветра. Весь колледж был потрясён. Временами казалось, что все студенты в едином порыве двинулись в Царство Божие».[44] И лишь после этого, замечает другой наблюдатель, христианское влияние стало «определённым и постоянным». Около семидесяти пяти из двухсот тридцати студентов Йеля обратились к Господу и стали прихожанами различных церквей.

Йельское возрождение 1802 года имело черту, ставшую отличительной для новой эпохи: внезапно умножилось количество людей, решивших посвятить свои жизни служению Евангелию. До этого число кандидатов в миссионеры постоянно сокращалось, как это всегда бывает во времена, когда в Церкви преобладают мирские соображения. Уильям Спир отмечал:

Ничто, кроме вмешательства Духа Святого, не может отвлечь энергичных, талантливых, молодых людей от соблазнов, предлагаемых миром, и подвигнуть их на тяжёлый, мало оплачиваемый, изнурительный труд проповедника… Поэтому учебные заведения, готовящие служителей Церкви, первыми чувствуют на себе признаки излияния Святого Духа; и вскоре это даёт плоды — поколение энергичных проповедников, готовых служить Церкви во всех её ветвях и внешних миссиях. [45]

Хеман Хамфри заметил, что в четырёх выпусках Йельского колледжа, предшествовавших его выпуску, только тринадцать человек стали проповедниками Евангелия. В течение следующих четырёх лет их было уже шестьдесят девять и «можно сказать, что всех их привело на этот путь великое возрождение». Позже, когда ситуация вновь переменилась, Хамфри не сомневался относительно причин, приведших молодых людей на путь служения в начале XIX века:

Тот, кому многое прощено, возлюбил больше; тот, кто под воздействием проницательной проповеди почувствовал волнение в собственном сердце и справедливость обвинений в адрес собственной грешной жизни; тот, кто сердцем своим ощутил жизненную необходимость Спасителя; тот, кого ограждает от греха любовь Христа, — скорее придёт к служению, ибо захочет спасти грешников, осуждённых по тому же приговору, потому что ему удалось избежать ужаса духовной смерти, когда он шёл над стремниной. Такие проповедники пришли к служению во времена возрождения, описываемые нами; они продолжили труд, начатый их отцами. Они крепко усвоили духовные истины, сделав их основой своего служения. [46]

До начала XIX века семинарий, готовящих проповедников непосредственно к служению, практически не было. Как известно, первые шаги в этой области сделали Уильям Грэм в Виргинии и Джон МакМиллан в Западной Пенсильвании. Но появилось целое поколение молодых людей, призванных стать проповедниками; потребовалось уделять больше внимания теологической подготовке. Среди новых школ первыми возникли Эндовер в Массачусетсе (1808 г.) и Йельская Теологическая школа в Коннектикуте (1822 г.). Но Принстонская Богословская Семинария, основанная в 1812 году, сыграла особую роль; о ней следует упомянуть отдельно, так как долгие годы она серьезно влияла на Церковь, поддерживая позиции ортодоксального христианства.

Принстонская Богословская Семинария была основана Пресвитерианской Церковью. К организации её работы и формированию воззрений особо причастны двое — Эшбел Грин (1762-1848) и Арчибальд Александер (1772-1851). Грин, сын одного из товарищей Уайтфилда по служению, уверовал во время Войны за независимость; он поступил в колледж Нью-Джерси в Принстоне в 1787 году. Когда ему был только двадцать один год, он, как чрезвычайно одарённый студент, удостоился чести быть приглашённым на обед с президентом Вашингтоном в Конгрессе. Сначала он работал в Принстоне ассистентом, а затем во времена президентства Уитерспуна стал профессором. Впоследствии, в 1787 году, он был призван на служение во Вторую церковь г. Филадельфии. Эта церковь первоначально состояла из обратившихся к вере во время Великого Пробуждения, и Грин сразу же почувствовал себя в ней как дома. Он стал свидетелем «двух или трёх» периодов возрождения в общине, где служил его отец, и на всю жизнь запомнил: «Господь явится нам и покажет Свою силу».[47] Грин был прирождённым проповедником («нет в мире занятия, которое я любил бы столь же сильно»[48]). Самюэль Миллер писал о его приезде в один из главных городов Америки того времени: «Толпы людей собирались послушать его, людей было больше, чем могли вместить приходы. На его вечерние службы приходили представители всех деноминаций».[49] К 1800-му году служитель Второй церкви Филадельфии стал известным евангелическим лидером; известным настолько, что ему первому стали присылать отчёты о религиозном оживлении в различных регионах страны.[50]

Арчибальд Александер уверовал, как мы помним, во время возрождения в Виргинии (1787-1789 гг.); он был студентом, готовящимся к служению под руководством Уильяма Грэма. Впоследствии он стал странствующим проповедником, пока не был назначен пастором в конгрегации Брайери и Каб-крик, где ранее служил Джон Блэр — неподалеку от колледжа в Хэмптон-Сиднее. В 1802 году он женился на Жанетте Уоддел, дочери преподобного доктора Джеймса Уоддела, выдающегося слепого проповедника, ученика Самюэля Дэвиса. До 1807 года Александер проповедовал и преподавал в колледже; затем был направлен на слежение в Третью церковь — там, в Филадельфии уже трудился Эшбел Грин. Работая вместе, привлекая сторонников, эти двое служителей Церкви основали богословскую семинарию. Оба были убеждены, что существующие школы, включая Принстон, не выпускали проповедников, «готовых приступить к служению»; и дело тут не в широте образования, которое они получали. Они верили, что подготовка к служению — это намного больше, чем просто приобретение знаний. Они убедительно сформулировали этот тезис в докладе об основании семинарии, который стал официальным документом Генеральной Ассамблеи Пресвитерианской Церкви:

Привести в Церковь образованных, талантливых служителей, не обладающих должным благочестием, значило бы оскорбить Бога и Его народ; поэтому Генеральная Ассамблея считает своим долгом отметить, что, открывая семинарию для подготовки служителей церкви, мы пытаемся по мере возможностей противостоять злу. Основатели семинарии торжественно пообещали, что, составляя и воплощая план создания семинарии, они попытаются, с Божьим благословением, сделать её источником истинного благочестия и основательных теологических знаний; воспитывать служителей Церкви, которые будут любить и защищать истину Иисуса, поддерживать религиозное обновление, и станет она благословением для Церкви Божьей. [51]

Когда новая семинария, наконец, открылась в Принстоне в 1812 году, первым её профессором был назначен Александер, а Грин стал первым президентом совета. Грин написал конституцию семинарии и лично передал в дар половину земли, на которой она была построена. Непредвиденное развитие ещё более укрепили начинания семинарии. Александер занялся основанием новой семинарии, Грина избрали президентом Принстонского колледжа, так что в первые годы существования семинарии он был поблизости и всегда мог помочь и поддержать. В 1813 году деревенская церковь сгорела при пожаре, и студенты семинарии и колледжа стали встречаться на воскресных службах в обеденном зале Нассау-холла; Александер и Грин проповедовали по очереди. Студенты колледжа были менее озабочены духовными вопросами, чем студенты семинарии. К началу зимней сессии в ноябре 1814 года из 105 студентов колледжа только 12 были верующими. Через три месяца ситуация радикально изменилась, и Грин мог написать: «В колледже было очень мало тех, кто не понимал важности вещей духовных, вечных. Вряд ли была комната — пожалуй, ни одной, — которая не стала бы местом искренней уединенной молитвы».[52]

По словам Грина, это было первое «великое возрождение» Принстона с 1772 года, и результатов не пришлось долго ждать. Некоторые студенты, получившие новый духовный импульс, стали впоследствии гражданскими и политическими лидерами, среди них: Уильям Пеннингтон и Джеймс МакДауэлл, будущие губернаторы Нью-Джерси и Виргинии соответственно. Другие стали выдающимися служителями Евангелия, среди которых два епископа Епископальной Церкви и Чарльз Ходж, посвятивший всю жизнь работе в семинарии. В 1825 году Ходж начал издавать The Biblical Repertory («Библейский сборник»).

Существует множество документов, свидетельствующих о духовном возрождении в Принстоне в 1815 году; все их невозможно процитировать здесь.[53] Следует лишь помнить, в свете дальнейших противоречивых событий, что основатели семинарии были людьми всецело преданными традиции Уайтфилда и Самюэля Дэвиса. В докладе вышеупомянутой Ассамблеи подчёркивается, что «они искренне приветствовали религиозное возрождение».

* * *

Последнее общее замечание, относящееся к этому периоду, — это то, что во время возрождения многие испытали необыкновенное ощущение присутствия Бога в Церкви. Люди поверили в возрождение не потому, что в церквах многие плакали, бурно проявляли эмоции и пребывали в возбуждении. Наоборот, эти явления — иногда полагают, что они свидетельствуют о духовном возрождении, — почти полностью отсутствовали на северо-востоке во времена второго Великого Пробуждения. Эбенезер Портер отмечал: «Это возрождение характеризовалось тем, что на религиозных собраниях не было ни выкриков, ни беспорядков».[54] Присутствие Бога и степень Его воздействия определяется не бурными проявлениями эмоций, а глубиной впечатления, произведённого на людей «силой божественной истины». Проповедники старались не возбуждать страстей. «Конечно, они стремились глубоко потрясти человеческие души, — писал Портер, — но только через истину. Они пытались донести до людей спокойную, торжественную, пронзительную веру, а не провоцировать страстные и шумные выступления».[55] Подобным образом отзывался о проповедниках Хеман Хамфри: «Они больше полагались на “силу духа”, чем на силу лёгких и мускулов».[56] Эдвард Гриффин, делая обзор всего периода, писал в 1832 году: «Только двумя средствами воздействия пользовались проповедники во время возрождения — ясным изложением божественной истины и искренней молитвой: не разжигали страсти, а доносили до людей простую, торжественную истину; старались излагать интересно и пояснять жизненными примерами. Собрания проходили спокойно и степенно; слушатели выражали чувства глазами, поднятыми к небу, и безмолвными слёзами».[57]

Как мы видели, когда началось возрождение и первые перемены показались почти мистическими, пасторы продолжали обычное служение. Истины, которые они слышали много раз, «подобно Божьей росе», вдруг проникли в их умы и сердца. Общины были объяты благоговейным трепетом и смирением; зачастую именно молчание и спокойствие собравшихся возвещало о наступлении новой эпохи. Многие современники возрождения, оставившие свои воспоминания, единодушно свидетельствуют об этом. Преп. Джэреми Хэллок сообщает о том, что происходило в его церкви (Западный Симсбери, шт. Коннектикут) в 1798-1789 гг.:

Трудно предать словами торжественный дух этого времени. Его можно лишь почувствовать на собственном опыте… Не было никакой шумихи, велась глубокая, разумная, серьёзная работа. Несчастные грешники начали осознавать, что всё, изложенное в Библии, — правда; что они совершенно грешны и находятся в руках Божьих. На религиозных собраниях легко было распознать пробудившегося человека — по молчаливому, серьёзному вниманию, с которым тот слушал проповедь.[58]

Преп. Джон Б. Престон из Руперта (шт. Вермонт), писал:

Наши многолюдные собрания проходили в необыкновенно торжественной обстановке. Не было никаких беспорядков и диких проявлений; эмоции выражались тихими слезами. На всех изображениях Судного Дня, которые мне доводилось видеть, царил тот же дух — молчание, напряжённое внимание и необыкновенная торжественность. Безверие ушло, оно было побеждено явными проявлениями божественной мощи и благодати.[59]

Иногда подобные настроения завладевали целыми поселениями. Доктор Ной Портер, описывая возрождение в Фармингтоне (шт. Коннектикут), вспоминал: «В это время город был охвачен необыкновенным состоянием, которое трудно описать. Не было никакой суматохи; на улицах было тихо; люди были полны серьёзности и благочестия; и почти все торжественно ощущали — здесь присутствует Бог».[60]

Такое же наблюдение было сделано во время Великого Возрождения в округе Саратога (шт. Нью-Йорк) в 1820 году. Об одной деревне сказано: «Всякий день в доме ощущалась торжественность продолжающегося воскресенья. Во многих семьях даже смерть близкого человека не усугубляла глубокой серьёзности. Люди редко собирались просто поболтать, все разговоры велись вокруг Евангелия».[61] В другом месте: «Все общество прониклось сознанием важности происходящего, религиозные собрания были очень многолюдны».[62]

На молодых людей обновление подействовало так же, как и на пожилых — об этом свидетельствуют письма из колледжей. Студент, обратившийся к вере в Амхерсте во время президентства Хемана Хамфри, описывал перемены, произошедшие в его жизни:

Во-первых, моё внимание привлекла проповедь президента колледжа в воскресенье. Я не знаю, о чем говорил президент, ибо имел дурную привычку засыпать в самом начале — так было и на этот раз. Меня разбудило молчание, воцарившееся в комнате; казалось, все собравшиеся в глубоком, торжественном внимании были абсолютно поглощены какой-то темой. Удивлённый, я огляделся вокруг и сам почувствовал глубокое внимание. Я посмотрел на президента и увидел, что он спокоен и сосредоточен, весь погружён в свою проповедь; лицо его было как бы освещено чудесной искренностью, придававшей его словам необычайную силу и энергию.

Что бы это значило? Я никогда не видел такого единства проповедника и слушателей. Он удивительно проникновенно взывал к тем, кто был лишён религиозного чувства; предостерегал их против сопротивления грядущему возрождению; против действий, препятствующих спасению других людей, даже в случае, если они не хотели спастись сами. Он предупреждал их, что им придётся отвечать за свои действия в вечности; умолял во имя их самих, во имя товарищей, не чинить препятствий работе Бога.

Проповедь закончилась, все разошлись. Но сердца многих из нас были пронзены. Самые весёлые и жестокосердные трепетали от предчувствия приближения чего-то необычного и возвышенного… в них пробуждалось религиозное чувство; и почти все, невольно потрясённые, торжественно ощущали — действительно, здесь присутствует Бог. [63]

В рассказе Беннета Тайлера о своём духовном опыте содержится описание перемен, произошедших на территории Йельского колледжа во время возрождения 1802 года, о котором мы уже говорили:

Весной 1802 года, когда я был студентом-второкурсником, в Йельском колледже началось великое духовное возрождение, о котором столько пишут; результатом его явилось обращение около семидесяти студентов. Возрождение началось за несколько недель до весенних каникул. Однако я ничего не знал, так как болел корью, и, поправившись, сразу уехал домой — из-за болезни у меня ослабло зрение. Я оставался дома до конца семестра; из-за болезни и смерти моего отца я вернулся в колледж лишь недели за две до начала летнего семестра. Пока я отсутствовал, в колледже произошли великие перемены. Те, кого я считал легкомысленными, обрели надежду; все были глубоко обеспокоены состоянием своих душ. Мне довелось видеть чрезвычайно трогательные сцены. Мой отец, недавно умерший, был искренне верующим человеком. Его смерть, похороны, известия, полученные мною из колледжа, глубоко воздействовали на моё сознание. Я вернулся в колледж. Войдя во двор, я почувствовал удивительно торжественный дух, воцарившийся в этом месте. Торжественными были здания. Торжественными были деревья. Лица людей, встретившихся мне, тоже были торжественными. «Что здесь происходит?» — вырвалось у меня невольное восклицание. Я пошёл в свою комнату. На столе я нашел письмо, адресованное мне; письмо оставил мой однокурсник, с которым мы близко дружили; когда я покидал колледж, он был легкомысленным и беззаботным молодым человеком. Неожиданно он задумался о своей душе; услышав о моей беде — смерти отца, он написал мне очень трогательное письмо, в котором убеждал и меня обратить внимание на душу. Вскоре мой товарищ зашёл ко мне — у него тоже было счастливое, торжественное лицо; он рассказал, что Бог сделал для него с тех пор как мы расстались. Легче вообразить, чем описать состояние моей души в тот момент. Впечатление, полученное мною, не изгладится никогда. Я больше не колебался между двумя мнениями.[64]

Тот же дух обновления в 1815 году воцарился среди студентов Принстона. Чарльз Петтит МакИлвайн был епископом Огайо, когда писал воспоминания о том времени (в те годы он был студентом Принстонского колледжа):

Более сорока лет назад я впервые стал свидетелем религиозного возрождения. Оно происходило в колледже, где я был студентом. Возрождение было мощным и торжествующим, приведшим многих молодых людей к Господу; и в то же время тихим, спокойным. Не предпринималось никаких чрезмерных усилий, кроме нескольких, предписанных Богом — «молитва и проповедь миру». В это благословенное время началась моя религиозная жизнь. Раньше я что-то слышал; теперь я знал. Чтобы усомниться в том, что возрождение — промысел Святого Духа, я должен усомниться в глубочайших убеждениях моей души.[65]

Последнее замечание о том, как проходило возрождение, является очень важным соображением при оценке исторического периода. Слишком часто современные авторы говорят о втором Великом Пробуждении, как о некоем религиозном возбуждении — и только. Но это плохо согласуется с воспоминаниями непосредственных свидетелей. Вера в Библию была восстановлена не просто эмоциональным порывом; был положен конец распространению безверия, были заложены моральные основы грядущего поколения; молодые люди стали слугами Божьими. Далее мы увидим, что не везде всё проходило гладко; были области, где временами удавалось подавить религиозное обновление, и сорняки губили пшеницу, но в этой главе приведен общий обзор данного периода. И мы можем сделать великое заключение: «Благодатью Божьей для вечной жизни был собран великий урожай».[66]