Ибо Он стал человеком, дабы мы могли стать божественными;

Он явил Себя посредством тела, чтобы мы могли принять идею невидимого Отца;

И Он претерпел поношения от людей, дабы мы могли наследовать нетление [54].

тут и далее в квадратных скобках – разделы из работы "О воплощении",

на которые ссылается автор статьи

В истории ранней Церкви особо выделяются два имени – Августин и Афанасий. Первый – в Западной Церкви, второй – в Восточной. Оба – наши братья в Господе, хотя мы часто называем их отцами Церкви. Как Августин, так и Афанасий, являются нашими возлюбленными братьями, потому что сражались против обмирщения Христовой церкви.

Августин на латыни боролся с римским морализмом, отстаивая учение о благодати, а Афанасий писал на греческом языке свои пламенные произведения относительно доктрины Христа, пытаясь предотвратить восточные умозрительные спекуляции. Его имя связано с нашим третьим вселенским Символом Веры, так называемым Афанасьевским вероопределением. Наша Книга Хвалы упоминает не только его годы жизни (293-373гг.), но и называет его «Воином ортодоксии, отражавшим арианские атаки на доктрину Троицы». Не присутствовал ли он, будучи молодым помощником Александрийского епископа, на Никейском соборе (325 г.), а, вскоре став епископом сам, не провел ли семнадцать лет в ссылке ради Божьей истины?

На наших Рождественских богослужениях мы часто слышим кафолическое исповедание о Единородном Сыне Божьем, Боге истинном от Бога истинного, Который, ради нас людей и ради нашего спасения, сошел с небес, был Духом Святым воплощен через Деву Марию, и стал человеком. Очень хорошо слышать эти слова – звучащие как эхо Святого Писания «В начале было Слово, и Слово было у Бога и Слово было Бог. И Слово стало плотью и обитало среди нас, полное благодати и истины, и мы видели Его славу, славу как Единородного от Отца» (Ев. от Иоанна 1). Также полезно слышать в этих словах квинтэссенцию Афанасьевского учения.

Давайте вместе рассмотрим одну из его книг. Это второй том апологетической работы. Наш брат защищал христианскую веру и пытался убедить иудеев и Еллинов, что Иисус есть Христос. Этот второй том называется «О воплощении Слова и Его провозглашении нам посредством тела». Эта работа – одно из классических произведений христианской Церкви; они типична для Восточного Православного понимания нашей христианской веры. Не будет ли полезным послушать нашего брата Афанасия? Позвольте мне показать некоторые особенности, поразившие меня, когда я перечитывал эту книгу на протяжении нескольких недель, предшествовавших Рождеству.

Прежде всего, для Афанасия характерно акцентировать внимание на гармонию между Божьими деяниями творения и Его работой искупления. Наш Создатель – наш Искупитель, а наш Искупитель – наш Создатель. В самом начале своей работы Афанасий пишет: «Прежде всего, мы должны говорить о сотворении Вселенной и ее Создателе – Боге, дабы таким образом рассмотреть как приемлемое то, что ее обновление было произведено Словом, которое создало вселенную в начале. Ибо никоим образом это не представляется противоречивым, если Отец произвел спасение посредством того же, кем Он создал творение» [1].

Снова и снова автор возвращается к одному и тому же утверждению: Бог-Слово создал и Бог-Слово искупает. В ком была необходимость, спрашивает он, кроме как в Слове Божьем, Которым и в начале сотворена вселенная из ничего? Он был необходим не только для восстановления Божьей благодати, но и для нашего познания Отца:

«И снова я спрашиваю, кто был необходим как не Бог-Слово, Который видит и душу и разум, Который движет всем в творении и этим являет нам Отца? Ибо в задачу Того, Кто Своим провидением и управлением вселенной научает об Отце, входило также обновление того же учения» [14].

В творении и провидении Бог-Отец действует чрез Своего Сына, Который есть Логос. Возможно ли искупление, кроме как посредством одного и того же Божьего Слова? Только Бог может восстановить нас в общении с Богом. В Господе Иисусе Христе мы искуплены Самим Богом. Афанасий ни разу не упоминает об Арии, и поэтому некоторые ученые полагают, что он написал эту книгу прежде начала борьбы с арианами в 318 году. Я согласен с теми, кто датирует эту работу поздним временем (около 335 года). Как бы там ни было, совершенно очевидно, как была важна эта борьба. В нашем распоряжении есть письмо Ария, адресованное своему другу и ученику Евсевию. Он горько жалуется, что:

«Епископ очень сильно преследует и поражает нас, и делает все возможное со своей стороны против нас, пытаясь вытеснить нас из города как безбожных людей, так как мы не соглашаемся с ним, когда он публично говорит: «Всегда Отец, всегда Сын…». Нас преследуют, потому что мы говорим «У Сына есть начало, а у Бога нет начала».

Арий считал Сына простым творением, «составленным Божьей волей и советом». Но как творение может возвратить нас к Богу? Афанасий был прав: Сам Бог должен был придти и искупить нас.

Второй отличительной чертой книги Афанасия является его акцент на мотиве для воплощения. Почему Божий Сын стал человеком? Ответ: для нашего спасения. Слово Божье вошло в наше царство. Он бестелесен, нетленен и нематериален, но «в Своем благорасположении к нам Он снизошел придти к нам и явить Себя». В своем греческом языке епископ Александрии использует для «благорасположения» слово «филантропия». Слово нисходит и являет Cвое милосердие. Не напоминает ли это нам слова Писания? «Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего, Бога Он спас нас не по делам праведности» (Тит.3:4,5). В одном из отрывков Афанасий использует пример фигуры, написанной на дереве. Возможно, он имел в виду портретные изображения на дереве, подобные тем, что использовались египтянами для мумий (мы можем увидеть их в наших музеях). Богослов из земли царя Тутанхамона использует эту иллюстрацию:

«Ибо когда фигура, написанная на дереве, загрязняется, необходимо тому, с кого портрет был написан, явиться снова, дабы картина могла быть восстановлена. Потому что материал, на котором написан портрет, не выбрасывается, и картина восстанавливается на нем. Таким же образом Всесвятой Сын Отца, являющийся образом Отца, пришел к нам, чтобы восстановить человека, сотворенного по Его подобию, и так как он потерян – найти его через прощение грехов. Как Он и сказал в Евангелиях: «Я пришел спасти и взыскать погибшее» [14].

Разве эта цитата из Ев. от Луки 19:10 не указывает на мотив для воплощения Сына Божьего? Он не пришел в Вифлеем почтить человечество, но спасти его. Нам следует знать причину провозглашения в теле Слова такого великого Отца. Мы не должны думать, что Спаситель принял тело как следствие Своей природы. «Хотя Он бестелесен по Своей природе, все же чрез милость и благость Своего Отца Он был явлен нам в человеческом теле для нашего спасения» [1].

Когда я читаю эти отрывки, то думаю неверующих греках, живших в дни Афанасия. Ведь они проводили большое различие между духом и материей. Не было ли безумием для греков говорить о воплощении Логоса? Как Слово могло стать плотью? Разве не мог Он явить себя чрез другие части творения? Почему Он не использовал лучший инструмент, например солнце или луну, звезды, огонь или воздух, а не какого-то там человека? У Афанасия был ответ: «Господь пришел не показать Себя, но для того, чтобы исцелить и научить страждущих» [43]. Ведь задача целителя и учителя – служить нуждающимся и приходить к ним в понятном для них облике. Человек должен быть спасен, и поэтому Слово использовало человеческое тело как инструмент для истинного откровения Отца. Кто не подумает о тексте, цитируемом где-то Афанасием, о детях одной плоти и крови, и о Сыне, который подобным образом принял такую же природу (Евреям 2:14).

Это приводит нас к третьему аспекту доктрины Афанасия об искуплении. Он сильно подчеркивает контраст между жизнью и смертью, тлением и нетлением. Восточные христиане преимущественно не мыслят в контексте вины и прощения, но в категориях смерти и бессмертия. Человек в раю, говорит Афанасий, получил обетование бессмертия на небесах. Но если бы он согрешил, "то будет страдать от естественного разрушения, завершающегося смертью. Он не сможет больше жить в раю и в будущем будет пребывать в смерти и тлении" [3]. Если бы человек сохранил свое подобие сущего Бога, то оставался бы бессмертным:

«Будучи бессмертным, он, таким образом, мог бы жить как Бог, как и сказано где-то в Божественных Писаниях: «Я сказал: вы - боги, и сыны Всевышнего - все вы; но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей» [4] (Пс.81:6-7).

Но смерть вошла в мир, и тление воцарилось над человеком. Что следовало делать Богу? Допустить, дабы разрушение поражало человека, а смерть пленила его? Кажется неприемлемым, чтобы то, что было однажды создано как разумное существо и было причастно Слову, должно погибнуть. Должно ли то, что было создано Логосом «логичным», возвратиться в небытие чрез тление? Афанасий описывает работу спасения Словом, ставшим плотью и обитавшим среди нас:

«Он сжалился над родом нашим, и был милостив к нашим немощам. Он подчинил Себя нашему бренному существованию, но не был подвластен смерти. И, дабы не погибло то, что было создано, а работа Отца посреди людей не была напрасной, Он принял тело, не отличавшееся от наших» [8].

Он подчинил Свое тело смерти, представляя всех людей, и предоставил его Отцу. Но благодаря Слову, пребывающему в нем, тело оставалось нетленным. Таким образом, тление удалено от всех людей благодатью Воскресения. Рождество и воскресение взаимосвязаны в мысли Афанасия. Жизнь и бессмертие явлены во свете. Можно увидеть лирическое настроение епископа Александрийского, когда он размышляет над воплощением Слова. Нетленный Сын Божий стал причастен ко всем людям благодаря Своему телу, подобному их телам. Тление побеждено.

«Когда великий царь въезжает в большой город и поселяется в одном из его домов, этим самым город пребывает в великом почете. Тогда никакой враг или разбойник не нападет на него. К этому городу такое отношение, потому что сам царь пребывает в нем. То же происходит в отношении Царя всех. С того момента как Он пришел в наше царство и обитал в теле, подобном нашему, любые козни врага против людей пропали, а тление смерти, раньше властвовавшее над ними, было уничтожено» [9].

Что мы можем сказать? Я надеюсь, что наши читатели слушали внимательно нашего брата из Египта, жившего более шестнадцати столетий назад. Я не знаю ни одного христианского произведения, в котором пришествие Спасителя как путь к победе над смертью провозглашено столь же ясно. В этом свете я объясню знаменитое выражение – Сын Божий стал человеком, дабы мы могли стать божественными. В «Библиотеке христианской классики» вы даже можете прочитать такой перевод: «Ибо Он был соделан человеком, чтобы мы могли быть соделаны Богом». Афанасий буквально написал:

«Он был очеловечен, дабы мы могли быть обожествлены [обожены]» [54].

Я думаю, что Александрийский епископ неправильно понял слова Божьи 82 псалма, в котором те, к кому пришло Слово Божье, названы богами (Ев. от Иоанна 10:35). Мы должны предотвратить всякое непонимание и никогда не использовать неоднозначные слова. Поэтому я не отстаиваю точку зрения, что наши служители должны проповедовать «Слово стало человеком, дабы мы могли стать божественными». Очень опасно говорить об обожествлении человека. Но совершенно ясно, что Афанасий никогда не подразумевал стирания границы между Творцом и творением. Человек не поглощается в Боге и не теряет своей сотворенной природы. Афанасий пытался выразить греческой аудитории своих дней то, что апостол Павел провозглашал как наше чудесное ожидание. Творение будет освобождено от рабства тления и примет славную свободу Божьих детей. Мы ожидаем усыновления, искупления наших тел (Рим. 8). Под «обожением» Афанасий подразумевал «освящение и прославление».

Мы должны быть благодарны за Ансельма, Лютера, Кальвина и всех других братьев, пытавшихся во свете Писания ответить на вопрос, почему Бог стал человеком. Мы должны быть благодарны за наш Гейдельбергский катехизис и его вопрос «Какое благо ты получаешь от Святого зачатия и рождения Христа?». И ответ «Он наш посредник, и Своей непорочностью и совершенной святостью покрывает, в глазах Божьих, мой грех, в котором я был зачат и рожден» (День Господень 14). Выражение «в глазах Божьих» указывает на Бога как на Судью. Наш катехизис знает о грехе, вине и нужде в Посреднике между Богом и нами. Была нужда в примирении, и человек Иисус Христос отдал Себя как жертву за всех (1 Тим. 2:5,6). Рождество взаимосвязано с Пасхой, но прежде всего это подготовка к Страстной пятнице. Послания апостола Павла глубже и шире, чем писания Афанасия. Тем не менее, наш брат из Александрии также помог нам понять больше из тайны нашей веры: Бог провозглашен во плоти. Аллилуйя.