Предисловие

Если однажды, хотя бы в одном пункте, господствующая система ставится под сомнение, то это открывает дорогу [дальнейшей критике]. Логика развития событий была неподвластна Лютеру и подталкивала его к дальнейшим действиям. Напав в сочинении "против романистов на учение о непогрешимости папства, а в сочинении "К [христианскому] дворянству"— на превосходство священников над мирянами, Лютер должен был сделать следующий шаг и затронуть вопрос о сердцевине Церкви— Таинствах. Лютер убедился, что Таинства пленены человеческими доктринами. При папстве сущность Причастия подверглась коренному изменению; оно стало жертвой и "добрым делом", средством контроля над людьми, а духовенство, не подчиненное ни Богу, ни общине, правило самовластно. С этой метаморфозой было теснейшим образом связано увеличение Таинств до семи; чем сильнее блекло воспоминание о началах Церкви, разработанных Христом, тем больше выступали на передний план конъюнктурные обстоятельства естественной жизни, которые посредством Таинств приобретали сверхъестественное превознесение, освящение и прославление. Но если Таинство лишено своей сущности, и тем самым его действие сведено на нет, то тогда Церковь не может уже воспринимать и распространять благовестие Божие; она находится в плену у человеческих предписаний, подобно тому, как Израиль был пленен Вавилоном. И освободиться из этого плена Церковь сможет лишь тогда, когда она вновь отыщет путь к первоначальному смыслу Таинств, т. е. к связанным со словом обетования символическим действиям, посредством которых верующий получает прощение грехов.

Непосредственным поводом к написанию Лютером нового произведения явились два полемических сочинения. Одно из них было написано ломбардским доминиканцем Исолани, второе — непоколебимым лейпцигским "романистом" Альфельдом, который на основе Библии пытался доказать справедливость того, что миряне лишены права причащаться вином. В августе и сентябре 1520 г., т. е. в то время, когда образовавшиеся в Риме темные тучи вновь сгустились над головой Лютера и когда угрожавшая ему отлучением [от Церкви] булла уже доставлялась [в Германию], он написал обширное сочинение. В конце августа Спалатин получил сообщение относительно его названия: "О вавилонском пленении Церкви". 6 октября 1520 г. сочинение вышло из печати с подзаголовком "Пролог", т. е. пролог к отречению, которого ожидал от Лютера Рим. В сочинении — теперь уже на латыни — шире, обоснованнее и яснее развивались основные идеи, изложенные [Лютером] еще в 1519 г. в его немецких Проповедях о Таинствах. Хорошо известные [Лютеру] взгляды его противников на [Таинства] были им изложены, подвергнуты критике на основе Писания и опровергнуты. Спокойный по тональности труд [Лютера] во всем остальном был явно ратоборческим сочинением, направленным в целом против господствующей теологии и церковных властей.

Высказывания противников и недоброжелателей [Лютера] позволяют составить представление о силе воздействия предпринятого им нападения. Эразм, прочитав сочинение, писал, что перед его опубликованием можно было бы еще предотвратить угрозу раскола, уладить дело; теперь же о примирении не может быть и речи. Он [Эразм] раньше пытался со свойственной ему осторожностью при помощи своих влиятельных знакомых оказывать содействие Лютеру; теперь же, разуверившись в нем, он умывает руки. Духовник императора Карла Иоганн Капито испуганно писал канцлеру курфюршества Саксонского Брюку, что во время чтения книги он чувствовал себя так, как будто бы розги секут всё его тело от головы до пят. Парижский университет — Сорбонна сочла нужным опубликовать публичный протест против сочинения Лютера. Даже английский король Генрих VIII, который тогда еще проявлял заботу о единстве Католической Церкви, написал и опубликовал в 1521 г. сочинение, направленное против Лютера — члена [тела] сатаны, волка ада, чья пасть переполнена гноем его зловредно-еретического сердца. За это [король] получил от папы почетный титул "Защитник веры", который английские короли, несмотря на отделение Англиканской Церкви от Рима, носят вплоть до настоящего времени.

С другой стороны, это сочинение Лютера представляло собой теологический фундамент для нового порядка евангелического богослужения и всего церковного устройства.

Если говорить о взаимосвязи этой книги Лютера с другими его сочинениями, то здесь следует назвать появившуюся раньше "Проповедь о Крещении и Причастии" и написанные им много лет спустя [соответствующие] части "Большого Катехизиса" и "Шмалькальденских статей".

В основу приводимых ниже оглавления и отрывков из сочинения ["О вавилонском пленении Церкви"] положен текст WA, 6, 497 и сл.

О ВАВИЛОНСКОМ ПЛЕНЕНИИ ЦЕРКВИ

ЦЕРКОВЬ С ЕЕ ТРЕМЯ ИСТИННЫМИ ТАИНСТВАМИ ПОПАЛА В ПЛЕН ...

Прежде всего должен я отвергнуть само число Таинств — семь — и в нынешних условиях поставить [на их место] только три: Крещение, Покаяние, Преломление хлеба. Их-то римская курия и привела в жалкий плен, и тем самым у Церкви отнята вся ее свобода... I.

ОСВОБОЖДЕНИЕ ТРЕХ ТАИНСТВ, СООТВЕТСТВУЮЩИХ ПИСАНИЮ

1. Таинство Св. Причастия сильно искажено Церковью

а) Первое пленение — это причащение [мирян] под одним видом

... Подобно нераздельному Крещению и полному разрешению от грехов, полное Таинство хлеба преподается "всем мирянам, если они желают его... Если Церковь может лишить мирян вида вина, то она может также лишить их вида хлеба; следовательно, она может также лишить мирян всего Таинства Алтаря и совершенно выхолостить то, что было учреждено Христом. Но, простите, располагает ли она для этого полномочиями?!... Это и есть то, что не позволяет мне осуждать богемцев 161. Зловредны они или же благонравны, в любом случае они располагают для себя словом и делом Христа; у нас же нет ни первого, ни второго, а есть только пустое человеческое измышление: "Так установила Церковь". Но подобное установила не Церковь, а тираны Церкви без согласия Церкви (т. е. народа Божьего)...

Итак, это первое пленение Таинства Св. Причастия, затрагивающее его сущность и целостность... Речь идет не о том, что грешат перед Христом те, которые принимают [Св. Причастие] под одним видом. Ведь Христос не заповедовал Причащения под каким-то определенным видом... Но сильно грешат отказывающие в преподании [Св. Причастия] под обоими видами тем, которые хотят принимать его по своему свободному усмотрению. Таинство Причастия принадлежит не священникам, а всем; и священники — не господа, а служители, которые обязаны давать [Св. Причастие] под обоими видами всем жаждущим и делать это так часто, как их об этом попросят... Я веду речь не о том, чтобы насильно ввести Причастие под обоими видами, [как его раньше ввели для мирян под одним видом], и не о том, чтобы мы принуждались к этому посредством обязательной заповеди. Я лишь взываю к совести [людей] и разъясняю, что каждый из них терпит римскую тиранию, так как полагает, что право на Таинство отнято у него за его грехи. Я веду речь только о том, чтобы никто не оправдывал более римскую тиранию, считая, что она на законном основании запрещает мирянам один вид [Причастия], и о том, что мы должны выразить в этой связи протест и не одобрять ее, а претерпевать, как турецкий плен, в котором мы не имели бы возможности принимать [Св. Причастие] ни под каким видом...

b) Второе пленение — это навязывание учения о Пресуществлении

На Латеранском Соборе 1215 г. было провозглашено официальным, учением Церкви то, что слова Таинства Святого Причастия (1 Кор. 11, 23-25), тихо произносимые священником во время мессы, превращают субстанцию хлеба и вина в субстанцию Тела и Крови Христа; при этом неизменным остается только видимый образ хлеба и вина. Это учение стало краеугольным камнем достоинства и власти священства и одновременно — гарантией постоянного присутствия Бога и Христа в Святых хлебе и вине. Лютер считал это учение ложным. Но он не хотел запрещать его, а только выступал против любого принуждения [в истолковании и преподании этого Таинства].

Наконец я нашел прочную основу для моей совести в ... суждении о том, что, несомненно, хлеб и вино остаются истинными, но все-таки в них присутствуют истинное Тело и истинная Кровь Христа. И присутствуют они не иначе и не менее, как утверждают те [схоласты-учителя], которые [говорят о каком-то] "видимом образе"...

Я предоставляю на свободное усмотрение [каждого], какого суждения ему придерживаться. Я стремлюсь лишь к тому, чтобы упразднить принуждение в том, что касается совести. Никто не должен бояться обвинений в ереси, если он убежден, что в Алтаре находятся истинный хлеб и истинное вино 162. Напротив, каждый должен знать, что ему без опасения за свою святость позволено придерживаться любого из двух [суждений], считать и верить, что здесь не будет никакого принуждения в вере. И я отстаиваю здесь лишь свое мнение... Но прочной основой моего суждения является прежде всего следующее: Божьи слова не должны никем подавляться — ни людьми, ни ангелами. Их нужно сохранять в самой доступной форме и, если нас не вынуждают явные затруднения, при их изложении не следует ни нарушать правил языка, ни искажать их прямого смысла, чтобы не давать врагам повода для осмеяния всего Писания...

Во всяком случае, я, хотя и не могу понять, каким образом хлеб становится Телом Христовым, хочу смиренно отдать свой разум в плен Христу; придерживаясь простодушно его слов, я твердо верю не только в то, что Тело Христово присутствует в хлебе, но и в то, что хлеб — это Тело Христово. И что поделаешь, если философия не понимает этого?! Святой Дух выше Аристотеля... И то, что не воспринимается философией, воспринимается верой. Сила слова Божьего превосходит силу восприятия нашего духа. Итак, чтобы в Таинстве Причастия присутствовали истинное Тело и истинная Кровь [Христовы], не обязательно, чтобы хлеб и вино пресуществлялись..., в то время, когда они остаются тем, чем они есть, это называется: "Хлеб сей есть Тело Мое, вино сие есть Кровь Моя" и наоборот. Так хочу я понимать это и впредь, во славу святых слов Божиих, и не смирюсь с тем, чтобы у них при помощи суетливого человеческого ума забирали силу и втискивали в чуждые им понятия. Но, тем не менее, позволяю я другим следовать иным суждением, только пусть они, как говорилось, не принуждают нас принимать их собственные суждения как Символ веры.

с) Третье пленение. — это истолкование мессы как [доброго] дела и жертвы

Третье пленение этого Таинства — есть чрезмерное злоупотребление им, в результате чего сегодня в Церкви почти ни во что так поголовно и так сильно не верят, как в то, что месса — доброе дело и жертва. Это злоупотребление открыло дорогу необозримому потоку других злодейств, так что для веры не осталось места в этом Божественном Таинстве и оно превратилось в настоящую ярмарку, трактир и денежную сделку...

Я начинаю трудное дело. Наверно, с этим [злоупотреблением] невозможно покончить. Ведь оно упрочивалось в ходе многовековой практики и благословлялось благодаря всеобщему согласию, и настолько утвердилось, что сегодня нужно изъять большую часть господствующих [над умами людей] книг, упразднить и преобразовать почти всё устройство Церкви, ввести или возродить совершенно иной порядок богослужения. Но мой Христос жив, и нужно придерживаться слова Божьего с большим старанием, чем мудрости всех людей и ангелов... Почему меня должно беспокоить [умонастроение] толпы? Почему должен я придавать большое значение [мнению] заблуждающихся? Истина сильнее всех нас.

Лютеру чуждо было всё революционное. В заключение этого раздела, где еще раз обстоятельно говорится о слове, символах и вере в Таинстве Причастия, дает он душепастырские советы священникам — как они, не клевеща на Бога, могут служить мессу в рамках существующих правил.

2. Таинство Крещения совершенно не признается Церковью в его действенности

Да будет восславлен Бог и Отец нашего Господа Иисуса Христа, Который по Своему щедрому милосердию сохранил в Своей Церкви не уничиженным, не запятнанным человеческими установлениями по меньшей мере это Таинство!... Дьявол же, который не может свести на нет силу Крещения у младенцев, пытается сделать это у всех взрослых. И сегодня не найдешь почти никого, кто вспоминает о своем крещении или похваляется им, так как измышлено слишком много других путей для прощения греха и достижения Неба...

Нам на всю жизнь уготована одна участь: мы приняли Крещение. А это значит, что мы умерли [для греха] и обрели жизнь [вечную] через веру Христову. Подобает наставлять только в этой вере. И в особенности это должен делать верховный пастырь [папа]. Но ныне о вере молчат;

Церковь уничтожена посредством бесчисленных предписаний о делах и обрядах. Действенность и познание Крещения упразднены, и вера Христова приведена в расстройство. Поэтому говорю я: ни папа, ни епископ, ни какой бы то ни было человек не имеет права навязывать христианину без его согласия [не только какого-нибудь предписания], но даже одного единственного слога. Если же они поступают иначе, то свершается это в тираническом духе. Поэтому папа не имеет никакого права требовать и предписывать молитвы, посты, дарения и всё то, что требуется и предписывается в его декретах, которые столь же многочисленны, сколь превратны. И как только он предпринимает попытку сделать что-либо подобное, он грешит против свободы Церкви.

К этому присовокупляется то, что нынешние церковники, воистину, являются усердными ревнителями церковной свободы, т. е. хранителями камня и дерева, поля и налогов163 ; под этими вещами в теперешней Церкви подразумеваются "духовные" блага. И именно этими лицемерными притязаниями они не только надевают оковы на истинную свободу Церкви, но и полностью попирают ее — [попирают] больше, чем турки. Это о них говорил Апостол: "Не делайтесь рабами человеков" (1 Кор. 7, 23). И если следовать их предписаниям и тираническим законам, то, воистину, станешь "рабом человеков"...

Поскольку немногим ведомо это величие Крещения и блаженство христианской свободы, а из-за папской тирании они и не могут этого узнать, то я избавляюсь от оков сам и освобожу мою совесть — и вознесу жалобу против папы и всех папистов. Если они не отменят свои собственные правовые установления и [Церковное] предание, и не возвратят христианским общинам их свободу, и не установят, что этой свободе можно учиться, то они будут повинны перед душами всех тех, кто погибает в этом жалком пленении, а папство, воистину, станет не чем иным, как Вавилонским царством и доподлинным антихристом164.

3. Церковь лишила Таинство Покаяния даруемого им утешения

Первым и главным злом, [учиненным папистами] по отношению к этому Таинству, является то, что они свели его на нет, не оставив от него даже следа. Ведь если оно, как и два [рассмотренных нами раньше Таинства], основывается на слове Божьего прощения и на нашей вере, то они разрушили и первое, и второе... Во всех своих книгах, в своих ученых занятиях, в своих проповедях они стремятся не к тому, чтобы учить, что обещает Христос в этих словах 165, во что нужно верить, какого утешения ожидать, а к тому, чтобы показать, насколько широко, далеко и глубоко простирается их могущественное господство. А оно простирается настолько, что некоторые начали уже отдавать приказы ангелам небесным и в своем неверии и неистовом безбожии похваляться тем, что якобы этими словами им предоставлено право на небесное и земное господство...

Христос своими словами "и что ты свяжешь [на земле]" и т. д. взывал к вере кающегося. Последний посредством этих слов получал уверенность в обещании, что он действительно получит на небе прощение грехов, если он, как верующий, получил прощение грехов [на земле]. И [Христос] здесь говорит не о полновластии, а о служении тех, кто произносит слова о прощении грехов...

Кроме того. Таинствами в узком смысле слова можно назвать только те обещания, которые связаны со знамениями. Остальные обещания, не связанные со знамениями, являются простыми обещаниями. Отсюда следует, что если мы будем точно придерживаться значения слов, то в Церкви Божией есть только два Таинства — Крещение и Преломление хлеба, так как только в них мы находим и обещание прощения грехов, и только о них свидетельствуют Божественные знамения. А Таинство Покаяния, которое я добавил к этим двум Таинствам, лишено явного Божественного знамения и, как я говорил, является не чем иным, как путем, возвращающим нас к Крещению.

НИСПРОВЕРЖЕНИЕ С ПРЕСТОЛА ЧЕТЫРЕХ НЕИСТИННЫХ ТАИНСТВ

1. Миропомазание как освящение детей чрез слово и молитву

Для утверждения Таинства прежде всего необходимо слово Божественного прощения, посредством которого должна совершенствоваться вера. Однако нигде не написано, что Христос где-то давал прощение грехов во время миропомазания, хотя Он Сам возлагал руки на многих. Поэтому достаточно, если мы будем рассматривать миропомазание как церковный обряд или как подобную Таинству церемонию...

2. Брак как учрежденный Богом вид [совместной] жизни полов

Брак... может рассматриваться как образ Христа и Церкви (Еф. 5, 31 и сл.), но учрежденным Богом Таинством он не является. Как таковое, он, скорее, придуман в Церкви людьми, которые введены в заблуждение своим незнанием как дела, так и слова [Писания]. Но поскольку эта неосведомленность не противостоит вере, следует относиться к ней без вражды, точно так же, как и ко многому, что порождено слабостью и незнанием и к чему Церковь относится терпимо, так как оно не противостоит вере и Божественному Писанию...

Но довольно о самом браке. Что же нам сказать о безбожных человеческих предписаниях, которые запутывают этот учрежденный Богом образ жизни, обесценивают и отвергают его? Помилуй, Боже, я боюсь рассуждать об этом, следуя легкомысленным образцам римских тиранов, которые так часто и своевольно разрушали браки и принуждали к ним... Как можно "запрещать вступать в брак" (1 Тим. 4, 1 и сл.)? Но разве это не запрет: выдумывать множество препятствий к браку и ставить ловушки, не позволяющие им [мужчине и женщине] жить вместе, а если они живут вместе — [не позволяющие им] расторгнуть брак? Кто дал человеку такую власть?... Из существующих ныне препятствий к браку нет ни одного, не воздвигнутого без помощи маммоны; эти человеческие установления представляются возникшими по одной единственной причине: ради того, чтобы служить в качестве сетей и силков ловцам душ — корыстолюбцам и грабителям Нимродам...

3. Посвящение в священники как поручение, направленное на служение общине

Об этом Таинстве Церковь ничего не знает. Оно измышлено папской Церковью. В нем нет даже намека на обещание милости; во всем Новом Завете нет ни слога, упоминающего о нем [священстве как Таинстве]... Таинство священства — в римском понимании этого слова — было и остается великолепным средством для замалчивания тех чудовищных злоупотреблений, которые были и есть в Церкви. Это [мнимое] Таинство сводит на нет христианское братство, превращает пастырей в волков, рабов — в тиранов, духовное — в архисветское. Если их заставить признать, что все мы являемся обладающими равными правами священниками , а это, в соответствии с 1 Пет. 2, 9, действительно так, поскольку мы крещены [во имя Господа и Иисуса Христа], и если им оставить только служение, да и то с нашего одобрения, — то, да будет им известно, что у них нет никаких прав распоряжаться нами, кроме тех, которые мы добровольно предоставили им...

4. Елеосвящение как заступничество за больных и грешников

К этому обычаю — помазывать елеем больных (Иак. 5, 14 и сл.)— наши теологи присовокупили два пункта, которые усилили их достоинство. Во-первых, назвали они это Таинством. Во-вторых, употребляют они это помазание елеем как последнее...

Но мы причисляем его [помазание елеем] к тем "Таинствам", которые ввели мы сами, подобно освящению соли и воды или окроплению. При этом мы не можем отрицать того, что каждое творение освящается посредством слова и молитвы... Точно так же верно и то, что посредством елеосвящения дается прощение грехов и мир не потому, что оно — учрежденное Богом Таинство, а потому что принимающий его уповает на это [прощение грехов]...

В заключении [говорится о том. что] и отлучение [от Церкви], подготовленное в Риме, не принудит Лютера к отречению:

До меня донесся слух, что подготовлена новая папская булла, проклинающая меня. Посредством ее я принуждаюсь к отречению; если я этого не сделаю, то буду объявлен еретиком. Если это так, то пусть эта книжечка станет частью моего будущего отречения, чтобы тираны не могли пожаловаться, что они фыркали напрасно. Остальную часть хочу я, если Христос будет милостив ко мне, обнародовать в ближайшее время (а такого отречения римский престол до сего времени не видел и не слышал), чтобы сверх всякой веры засвидетельствовать мою покорность. Во имя нашего Господа Иисуса Христа. Аминь.

Was furcht'st du, Feind Herodes, sehr,

daB uns besucht hat Christ, der Herr?

Er sucht kein sterblich Konigreich,

der zu uns bringt sein Himmelreich.

(Ты сильно боишься, враг Ирод,

Что нас посетит Христос, Владыка.

Не нужно подверженное смерти царство Тому,

Кто принесет нам Свое Небесное Царство).