1. Аврам был девяноста девяти лет. Моисей пропускает более 13 лет жизни Аврама не потому, что в это время не произошло ничего, что стоило бы запомнить, но потому, что Дух Божий, согласно Его воле, избирает лишь самые важные события для придания им известности. Он намеренно выделяет тот промежуток времени, который прошел от рождения Исмаила и до периода, когда был обещан Исаак, для того, чтобы научить нас, что он долго оставался доволен своим сыном, который будет отвергнут, и что он был введен в заблуждение обманчивой внешностью. Между тем, мы видим, каким кружным путем вел его Господь. Вполне возможно, что он сам по своей вине навлек на себя эту отсрочку, поспешно женившись во второй раз, но так как Моисей не утверждает этого, я оставлю это под сомнением. Достаточно принять то, что известно - а именно, что Аврам, будучи доволен своим единственным сыном, перестал желать других потомков. Прежде желание иметь потомство побуждало его к постоянным молитвам и воздыханиям, потому как обещание Бога так укрепилось в его голове, что он пылко продвигался к его осуществлению. А теперь, ошибочно полагая, что его желание исполнилось, он был увлечен присутствием своего сына по плоти, и прекратил ожидать духовного потомства. И вновь чудесная благость Божья проявляется в том, что в Авраме появляется новая надежда, превыше всех его ожиданий и желаний, и он слышит, что ему даруется то, чего ему никогда не приходило в голову попросить. Если бы он ежедневно возносил настойчивые молитвы о благословении, мы бы не смогли так ясно увидеть, что это было дано ему как безвозмездный дар Божий, в то время как он не желал и не думал об этом. Однако, прежде чем мы заведем речь об Исааке, наш труд будет вознагражден, если мы обратим внимание на порядок и связь слов.

Прежде, Моисей говорит, что Господь явился ему, чтобы мы могли знать, что пророчество не было объявлено ему посредством тайного откровения, но что оно сопровождалось видением. Кроме того, что видение не было безмолвным, оно добавило обещание, по которому вера Аврама могла получить вознаграждение. Нижеследующее является кратким содержанием этой декларации, по которой Бог вступает в завет с Аврамом: она раскрывает природу самого завета, и в конце ставит печать с соответствующим засвидетельствованием.

Я Бог Всемогущий. Еврейское существительное Эль, которое произошло от "сила", здесь используется вместо "Бог". Такое же примечание касается и сопровождающего его слова –  שדי (шаддай), как будто бы Бог заявлял, что он обладает достаточной силой для защиты Аврама: потому что наша вера только тогда может крепко устоять, когда мы безусловно убеждены, что одной только Божьей защиты достаточно для использования и можем искренне призреть в мире все, что препятствует нашему спасению. Поэтому Бог гордится не той силой, которая заключается в Нем Самом, но той, которую Он проявляет по отношению к Своим детям; Он так и делает, для того чтобы Аврам мог извлечь из этого основу для своей уверенности. Таким образом, в этих словах заключается обетование.

Ходи предо Мною. Сила этого выражения объясняется и в другом отрывке. Заключая завет, Бог ставит условием повиновение со стороны Своего слуги. И все же, Он не напрасно предпосылает в декларации, что Он "Всемогущий Бог", и что Он наделен силой помогать Своему народу: потому как было необходимо, чтобы Аврам был лишен любых других средств помощи и смог полностью посвятить себя одному Богу. Ибо никто никогда не отдаст себя всецело Богу, как только тот, кто должным образом относится к сотворенным вещам и взирает лишь на одного Бога. Как только мы осознаем Божью силу, это должно привести нас в восхищение, и нашим умам следует так наполниться благоговением по отношению к Нему, что ничто не должно мешать нам поклоняться Ему. Более того, так как очи Божьи исследуют сердца в поисках веры и истины, Авраму было наказано стремиться быть честным. Ибо евреи называли его человеком совершенства, чей ум не лжив и не двуличен, но кто искренне нравственен. Кратко, честность здесь противопоставляется лицемерию. И действительно, когда мы имеем дело с Богом, для притворства не остается места. Сейчас, из этих слов мы узнаем, для чего Бог собирает Себе Церковь, то есть, чтобы те, кого Он призвал, могли быть святы. Несомненно, что основанием для божественного призвания является дарованная благодать, но за этим следует, что те, кого Он избрал для Себя как особый народ, должны посвятить себя Божьей праведности. Ибо он принимает детей как своих собственных на том условии, чтобы взамен получить место и славу Отца. И так как Сам Он не может лгать, Он справедливо требует у Своих детей взаимной верности. Посему, Бог проявляет Себя верным, чтобы они могли жить как при виде Его и делать Его судьей не только своих дел, но и мыслей. Из этого мы можем заключить, что нет никакого иного способа жить благочестиво и справедливо, как только полагаться на Бога.

2. И поставлю завет Мой. Теперь Он начинает более полно и богато объяснять то, о чем Он кратко упомянул ранее. Мы сказали, что завет Бога с Аврамом имеет две части. Первой была декларация дарованной любви, к которой было присоединено обещание счастливой жизни. А другая была призывом к искреннему старанию культивировать праведность, так как Бог дал всего лишь слегка вкусить благодати, и затем сразу же переходит ко второй части Своего завета, а именно, что Аврам должен быть праведным. Теперь Он присоединяет более полную декларацию Своей благодати для того, чтобы Аврам мог с большим желанием стремиться к развитию своего разума и своей жизни в благоговении перед Богом и упражняясь в праведности; как будто бы Бог сказал: "Посмотри, как Я любезно потакаю тебе: ибо Я не требую праведности только из-за Своей власти, на что Я имею полное право; но так как Я не обязан тебе ничем, Я милостиво снисхожу до заключения с тобой обоюдного завета". Однако, Он не говорит об этом как о чем-то новом, но вспоминает завет, который Он заключил прежде, и теперь полностью подтверждает его и упрочивает его достоверность. Ибо Богу не свойственно произносить новые пророчества, что могло бы разрушить доверие к Нему, или затмить свет, или ослабить действенность предыдущих, но Он продолжает, как в одном непрерывном движении, те обетования, которые Он дал однажды. Посему, этими словами Он подразумевает, что ничто другое, кроме того завета, о котором прежде слышал Аврам, нужно установить и утвердить: но Он решительно представляет этот принципиальный пункт, касающийся умножения потомства, о котором Он еще не раз упомянет позже.

3. И пал Аврам на лице свое. Нам известно, что это было древним обычаем поклонения. Более того, Аврам показывает этим, что он признает Бога, в Чьем присутствии всякая плоть должна хранить молчание и пребывать в смирении; а во-вторых, что он искренне и с благоговением принимает все, что бы ни сказал Бог. Однако, если это должно было обозначать исповедание веры, нам следует заметить, что вера, которая основывается на благодати Божьей не может быть отделена от ясного сознания. Когда Бог предлагал Свою благодать Авраму, Он потребовал от него искреннего намерения жить праведно и скромно. Тем, что Аврам пал ниц перед Богом, он заявил, что он смиренно обретает оба эти качества. Посему, давайте помнить, что в одной и той же связи веры, дарованное усыновление, на котором основано наше спасение, должно объединяться с обновлением жизни. И хотя Аврам не произносит ни слова, его молчание говорит о его смирении перед словом Божьим более, чем если бы он говорил громким и зычным голосом.

4. Я - вот завет Мой с тобою. Те, кто переводят этот отрывок "Вот, Я заключаю завет с тобою", или "Вот, Мой завет с тобою", по моему мнению, неверно передают то, что имел в виду Моисей. Во-первых, Бог провозглашает, что Он говорящий, с тем, чтобы в Его словах могла проявиться абсолютная власть. Ибо, так как наша вера имеет основанием ничто другое, как Его вечную истинность, наиважнейшим для нас становится знание того, что уготованное нам сошло с Его уст. Посему, местоимение "Я" нужно читать отдельно как преамбулу к тексту, для того, чтобы Аврам мог успокоиться и без колебания вступил в предложенный завет. Отсюда выводится полезная доктрина о том, что вера непременно имеет отношение к Богу: потому что, хотя все ангелы и люди должны говорить к нам, никогда их власть не проявится достаточно велико, чтобы укрепить наш разум. И мы тоже подчас колеблемся, пока не зазвучит с небес этот голос: "Я есть". Становится понятным, что это за религия "папство", где, вместо слова Божьего, выдумки людей стали предметом хвастовства. И они справедливо подвергаются постоянным колебаниям, когда, полагаясь на слова людей, поступают несправедливо по отношению к Богу, приписывая себе более, чем им причитается. Так пусть у нас не будет иного основания нашей веры кроме этого слова "Я", но не произнесенного безразлично устами любого, а лишь исходящим из уст одного Бога. А если даже мириады людей в противопоставление, гордо воскликнут, "Мы, мы", пусть этого единственного слова Бога будет достаточно для того, чтобы рассеять пустой звук множества.

Ты будешь отцом множества народов. Спрашивается, какого множества народов? Очевидно, из этого следует, что от святого патриарха произошли разные народы: потому как от Исмаила произошел великий народ: идумеи, они распространились от другой ветви вдаль и вширь; от других его сыновей, которых ему родила Хеттура, также произошли большие семьи. Но Моисей смотрел еще дальше, потому что язычники тоже должны были быть включены в род Аврама, хотя и не произошли от него по плоти: об этом факте Павел повествовал как верный переводчик и свидетель. Он не собирает вместе арабов, идумеев и других, для того, чтобы сделать Аврама отцом множества народов; но он настолько расширяет значение "отец", чтобы сделать его применимым ко всему миру, с тем , чтобы язычники, в других отношениях чужие, и также отделенные друг от друга, могли собраться вместе в единой семье Аврама. Я предполагаю, что в то время двенадцать племен можно было считать множеством народов; но только для того, чтобы создать прелюдию для этого огромного множества, которое собирается вместе как одна семья Аврама. И то, что Моисей говорит о тех сынах, которые, будучи рождены свыше по вере, получают имя и переходят в род Аврама, достаточно подтверждается одним этим рассуждением. Ибо плотский род Аврама не мог быть разделен на разные народы без того, чтобы тех, кто отделился от единства, не сочли сразу же за чужих. Так, Церковь отвергла измаильтян, идумеев, и других, считая их за посторонних. Аврам был назван отцом множества народов не потому, что его семя было разделено на разные народы; но скорее, потому, что многие народы должны были собраться вместе к нему. Перемена его имени добавляется как символ. Ибо его начинают называть Авраамом для того, чтобы само имя учило его, что он должен быть отцом не только одной семьи, но что к нему поднимется потомство из огромного множества, превыше обычного хода природы. По этой причине Господь так часто обновляет это обещание; потому что само повторение этого показывает, что было обещано не простое благословение.

7. И потомков твоих после тебя. Несомненно, что Господь отличает род Авраама от остального мира. Теперь нам нужно узнать каких людей он подразумевает. Обманываются те, кто думают, что здесь указываются лишь Его избранные, и что включены все верные без разбора, из любого народа, согласно плоти, от которой они произошли. Ибо, напротив, Писание провозглашает, что исключительно лишь род Авраама, происходящий от него по прямой линии, был принят Богом. И является очевидной теория Павла относительно естественных потомков Авраама, о том, что они - святые ветви, которые произошли от святого корня (Римлянам 11:16). И чтобы это утверждение не относили к тени закона, или не обходили это аллегорией, он и в другом месте ясно заявляет, что Христос пришел, чтобы стать посредником в обрезании (Римлянам 15:8.).

Посему, ничто так не определённо, как то, что Бог заключил завет с теми сынами Авраама, кто был естественно рожден от него. И если кто-то возразит, что это мнение никоим образом не соответствует предыдущему, в котором мы сказали, что они считались сынами Авраама, которые будучи по вере привитыми к его телу, сформировали одну семью, разногласие легко устранить, если привести определенные отличительные степени усыновления, которые можно собрать из разных отрывков Писания. В Начале, прежде, чем был заключен завет, весь мир был одним и тем же. Но как только было сказано: "Я буду твоим Богом и Богом твоих потомков", Церковь отделилась от других народов; так же как во время сотворения мира, свет появился из темноты. Позже, народ Израиля был принят как Божье стадо в своем загоне: другие же народы скитались как дикие животные, по горам, лесам и пустыням. Так как эта честь, благодаря которой сыны Авраама превзошли другие народы, зависит только от слова Бога, милостивое усыновление Богом принадлежит им всем. Ибо, если Павел лишает язычников Бога и вечной жизни на почве того, что они отчуждены от завета (Ефесянам 4:18,) из этого следует, что все израильтяне были членами одной Церкви, сынами Бога, и наследниками вечной жизни. И хотя только по благодати Божьей, а не по природе они превзошли язычников, и наследие Царства Божьего пришло им по обетованию, а не по плотскому происхождению, все же иногда говорят, что они отличались по природе от всего остального мира. В послании Галатам, (Галатам 2:15), и в других местах, Павел называет их святыми "по природе", потому что Бог желал, чтобы Его благодать распространялась непрерывным наследованием на все потомство. В этом смысле, те, кто были неверующими среди евреев, все так же называются детьми небесного Царства Христа. (Матфея 8:12.) И то, что говорит святой Павел, также не противоречит этому; а именно: что не все те, кто происходят от Авраама, должны считаться законными детьми; потому как они дети не по обетованию, а лишь по плоти. (Римлянам 9:8.) Ибо здесь, обетование не применяется в широком смысле по отношению ко всему миру, обетование, которым Бог выказал Свое благоволение как на осужденных, так и на избранных; но оно ограничивается действенным призванием, внутренне запечатленным Духом Святым. И то, что это является доказательством, несложно подтвердить, потому что обетование, по которому Господь принял их всех как детей, было общим для всех, и нельзя отрицать, что в этом обетовании вечное спасение было предложено всем. Что же тогда имеет в виду Павел, когда он отрицает, что определенные люди имеют какое-либо право считаться одними из детей, за исключением того, что он более не размышляет о внешне предложенной благодати, а о действенном призвании, в котором смогут принять участие лишь избранные? Тогда здесь перед нами предстает двойной класс сынов в Церкви; а так как все тело людей собирается вместе в загоне Божьем, призываемое одним и тем же голосом, все без исключения в этих отношениях считаются детьми; имя Церкви применимо в общем к ним всем, но в самом сокровенном святилище Бога только те считаются сынами Божьими, в ком обетование утверждено верой. И хотя это отличие исходит из источника милостивого избрания, откуда проистекает и вера, все же, так как совет Божий сам по себе сокрыт от нас, мы отличаем истинных детей от ложных соответствующими признаками веры и неверия. Этот метод и период продолжался до времени, когда стало распространяться Евангелие; но после средняя стена была разрушена, (Ефесянам 2:14,) и Бог сделал язычников равными естественным потомкам Авраама. Это было обновлением мира, благодаря которому, те, кто был чужаками, стали называться сынами. И все же когда бы ни сравнивали евреев и язычников, наследование жизни приписывается последним, как принадлежащее им по закону; но именно им я не последним, Бог велел ожидать. Между тем, исполнилось пророчество, в котором Бог обещал, что Авраам станет отцом для множества народов. И, поскольку прежде законные сыны Авраама сменялись своими потомками в непрерывном наследовании, то благословение, которое началось с него, распространилось на его детей; приход Христа, изменив основной порядок, ввел в его семью тех, кто был отделен от его семени, а точнее, евреи были изгнаны (за исключением того, что сокрытое семя избрания осталось среди них), для того, чтобы остальные могли спастись. Было необходимо, чтобы мы определились с фактами, касающимися семени Авраама, чтобы они могли понятно открыть нам вступление к тому, что последует.

В роды их. Эта преемственность поколений ясно подтверждает, что последующие поколения Авраама были приняты в Церковь c тем, чтобы у тех, кому должно быть наследниками той же благодати могли родиться сыновья. Таким образом, завет называется беспрерывным, как такой, который продолжается до обновления мира, которое произошло с приходом Христа. Я предполагаю, что завет был без конца, и мог правомерно называться вечным, как и вся Церковь, однако должно остаться установленным то, что обычное наследование веков было частично разрушено и частично изменено приходом Христа, потому что средняя стена была разрушена, и законные сыновья лишены наследства, теперь у Авраама появился род, объединенный с ним из всех уголков мира.

Я буду Богом твоим. По одному этому слову мы узнаем, что это был духовный завет, утвержденный не только по отношению к настоящему, но благодаря которому у Авраама могла зародиться надежда о вечном спасении, так, что будучи вознесенным до небес он мог обрести вечное и совершенное блаженство. Для тех, кого усыновляет Бог из народа - видеть, что Он делает их соучастниками Своей праведности и всего доброго - Он также учреждает наследников небесной жизни. Тогда давайте отметим как принципиальную часть завета, то, что Он, который является Богом всего живущего, а не мертвого, обещает быть Богом детям Авраама. Далее, в виде аргументации милости следует обещание дать им землю. Признаюсь, что земля Ханаана послужила прообразом для более великого и великолепного, чем она сама; и все же, это не расходится с утверждением того, что произнесенное было вступлением к основному: " Я буду Богом твоим". Несмотря на то, что Бог снова, как и прежде заявляет, что Он отдаст землю самому Аврааму, тем не менее, мы знаем, что Авраам никогда не владел ею суверенно; но святой человек удовольствовался одним лишь ее названием, хотя обладание ею не было даровано ему, и потому, он спокойно перешел от своего земного странствия на небеса. Бог вновь повторяет, что Он будет Богом потомству Авраама, для того, чтобы они не may not settle upon earth, но чтобы они считали себя as trained for higher things.

9. Tы же соблюди завет мой. Прежде, заповеди не только фиксировали в записях, но также выгравировали на меди, или же высекали из камня для того, чтобы память о них была более полной и более высоко прославлялась, а в нашем примере в Бог запечатлел Свой завет в Авраамовой плоти. Ибо обрезание было торжественным напоминанием этого усыновления, благодаря которому семья Авраама была избрана для того, чтобы стать особенными людьми Божьими. У набожных людей уже сформировались некоторые обряды, которые подтверждали для них достоверность Божьей благодати, но теперь Господь утверждает новый завет с новым символом. Но причина, по которой Он позволил человеческой расе существовать без этого свидетельства благодати в течение многих веков, остается сокрытой от нас; за исключением того, что мы видим, что она была учреждена в то время, когда Он избрал себе определенный народ, что само по себе основывается на Его тайном Совете. Кроме того, что хотя было бы более подходящим в целях информирования дать краткое переложение того, что нужно оговорить относительно обрезания; все же я последую порядку текста, что, по моему мнению, более подходит долгу переводчика. Во-первых, так как обрезание названо Моисеем заветом Божьим, мы можем заключить, что в нем было заключено обетование благодати. Ибо было ли это всего лишь знаком, или символом внешнего вероисповедания среди мужчин, имя завета никоим образом здесь неуместно, потому как завет подтверждается только тогда, когда ему удовлетворяет вера. И для всех таинств является обычным, когда к ним добавлено слово Божье, чем Бог свидетельствует, что Он благоволит к нам, и призывает нас к надежде на спасение; да, таинство, это не что иное, как видимое слово, или слепок и образ этой Божьей благодати, которую полнее всех иллюстрирует слово. И если есть взаимоотношения между словом и верой; из этого следует, что предполагаемый конец и использование таинств служит помощи, распространению и утверждению веры. Но те, кто отрицают, что таинства поддерживают веру, или они помогают слову в укреплении веры, должны непременно вычеркнуть название завета, потому что или Бог предлагает Себя как Обетователя, притворно и в насмешке, или вера находит то, на чем она может себя поддержать и откуда она может почерпнуть уверенности для себя. И хотя нам нужно отстаивать различие между словом и символом, все же, да будет нам известно, что как только мы увидим сам символ, в наших ушах должно зазвучать слово. Посему, хотя здесь Аврааму было приказано хранить завет, Бог не предписывает ему пустое соблюдение ритуала, но главным образом задумывает так, чтобы он не забывал и про конец, и, так как обетование несомненно является душой символа, если его оторвать от символа, не останется ничего кроме безжизненного и пустого фантома. Вот почему мы говорим, что таинства упразднены папистами, потому что когда глас Бога стих, от них не осталось ничего кроме остатков безмолвных образов. Их хвастовство о том, что их магические заклинания заменяют слово, действительно легкомысленно. Ибо ничто не может быть названо заветом, кроме того, что воспринимается нами как явно открытое, с целью наставления нашей веры; у этих актеров, которые одними только жестами или сбивчивым шепотом, играют как на волынке, нет ничего подобного.

Теперь мы рассмотрим как поддерживается завет, а именно, когда слово предшествует и мы воспринимаем символ как свидетельство и залог благодати, ибо как Бог связывает Себя, чтобы сдержать обещание, данное нам, так и от нас требуется согласие веры и послушания. То, что следует далее, касается этого вопроса и стоит внимания.

Между Мною и вами. Посредством чего мы узнаем, что таинство имеет отношение не только к внешнему вероисповеданию, но и является промежуточным залогом между Богом и совестью человека. И посему, кто не направляется к Богу через таинства, оскверняет их использование. Но с помощью художественного приема метонимии, имя завета переносится к обрезанию, которое настолько привязано к слову, что уже не может быть отделенным от него.

10. Да будет у вас обрезан весь мужеский пол. И хотя Бог обещал одинаково и мужчинам и женщинам, то, что Он впоследствии утвердил обрезанием, тем не менее, в одном мужском поле Он посвятил Себе весь народ. Ибо, тогда как с помощью этого символа, обетование, которое было дано и мужчинам и женщинам, утверждается, и определенно, что женщины, как и мужчины, нуждались в подтверждении, отсюда очевидно, что символ был уготовлен для обоих полов. И вполне логично будет также сказать, что от каждого человека требуется, чтобы он причащался к таинствам, если он извлечет из них какую либо пользу, на основе того, что те, кто пренебрегают их использованием, не могут получить никакой пользы. Ибо Божий завет был запечатлен на телах мужчин с тем условием, что женщины, как их помощницы, также будут соучастниками этого знака

11. Обрезывайте крайнюю плоть вашу. Поначалу это требование может показаться очень странным и непонятным. То, о чем идет речь, это священный завет, в котором обещаны праведность, спасение и счастье, в соответствии с которым, потомство Авраама отличается от других народов для того, чтобы оно могло быть святым и благословенным; и кто сможет сказать, что для знака такого великого таинства справедливо заключаться в обрезании? Но Аврааму было необходимо стать глупцом, для того, чтобы доказать свое послушание Богу; тот, кто мудр, серьезно и почтительно примет то, что Бог потребовал, каким бы глупым это ни казалось. И все же нам нужно узнать, существует ли какая-то аналогия между видимым знаком и тем, что он обозначает. Ибо знаки, которые Бог назначил для нашей поддержки, должны соотноситься с нашими возможностями, иначе они будут бесполезными. Более того, возможно, что Господь назначил обрезание по двум причинам: во-первых, показать, что все, что рождено от человека, осквернено; а во-вторых, что спасение произойдет от благословенного потомства Авраама. На первом месте, посему, то, что мужчинам казалось отличительным в них по происхождению, Бог осудил, назначив обрезание; для того, чтобы была проявлена испорченность натуры, Он должен был побудить их умерщвлять их плоть. Отсюда следует, что обрезание было знаком покаяния. Но в то же время, благословение, которое было обещано потомству Авраама, тем самым было отмечено и подтверждено. А если то, что символ такой превосходной и исключительной благосклонности распространился на эту часть тела, покажется кому-то абсурдным, пусть он устыдится собственного спасения, которое проистекает от чресл Авраама; но Богу было угодно разрушить мудрость мира, чтобы Он смог более совершенно принизить гордость плоти. И, во-вторых, отсюда мы теперь узнаем, что этим знаком было засвидетельствовано примирение между Богом и людьми, проявленное во Христе. По этой причине Павел назвал его печатью праведности веры (Римлянам 4:11). Этого достаточно, чтобы кратко осветить аналогию между знаком и тем, что он обозначает.

12. Восьми дней от рождения да будет обрезан у вас в роды всякий младенец. Теперь Бог предписывает восьмой день для обрезания; откуда становится очевидным, что это было частью той дисциплины, которой Он намеревался хранить Свой народ, ибо мы имеем большую свободу, наступившую с началом применения крещения. Однако, некоторые утверждают, что нам не стоит спорить из-за количества дней, потому что Господь жалел детей из-за их хрупкости, так как было небезопасно наносить рану новорожденным. И хотя Он мог сделать так, чтобы обрезание не приносило никакого вреда или увечья, все же, не будет абсурдным утверждать, что Он с уважением относится к их нежному возрасту для того, чтобы доказать евреям Свою отеческую любовь по отношению к их детям. Другим это кажется слишком скучным, поэтому они ищут духовную тайну в количестве дней. Они думают, что настоящая жизнь аллегорически символизируется семью днями, что Бог приказал, чтобы детей обрезали на восьмой день для того, чтобы показать, что хотя мы должны уделять внимание умерщвлению плоти в течение всей жизни, оно не будет завершено до конца. Августин тоже думает, что оно имеет отношение к воскресению Христа, посредством чего внешнее обрезание упразднилось, и истина о числах была явлена всем. Вероятно и соответствует здравому смыслу то, что число семь обозначало течение настоящей жизни. Посему может показаться, что восьмой день был назначен Господом для того, чтобы послужить прообразом начала новой жизни. Но из-за того, что такая причина нигде не упоминается в Писании, я не осмелюсь ничего утверждать. Поэтому, достаточно утверждать то, что определенно и основательно; а именно, что Бог в этом символе так представил разрушение ветхого человека, чтобы показать, что Он возвращает людей к жизни.

Рожденный в доме или купленный за серебро. Когда Бог приказал Аврааму обрезать всех, кто был в его власти, Его особая любовь к святому Аврааму сразу становится заметной, когда Он окружает всю его семью Своей благодатью. Нам известно, что раньше рабы почти не считались за людей. Но Бог из уважения к Своему слуге Аврааму принимает их как Своих сыновей: к этой милости уже ничего нельзя добавить. Гордость плоти также разрушается, потому как Бог, не взирая на лица, собирает вместе свободных и рабов. Но в личности Авраама Он предписал как закон для всех своих слуг, что они должны постараться привести всех, кто у них в подчинении в то же сообщество веры, где они сами. Ибо каждая семья праведника должна быть церковью. Посему, если мы желаем проявить свое благочестие, мы должны стараться, чтобы каждый из нас направил свой дом в послушание Богу. И Аврааму не только было приказано посвятить и принести рожденных в его доме, но и тех, кого он мог приобрести позднее.

13. И будет завет Мой на теле вашем заветом вечным. Значение этого выражения может быть двояким: Бог или обещает, что эта благодать, символом и залогом которой было обрезание, будет вечной; или, что Он желал, чтобы сам этот знак соблюдался бесконечно. Я нисколько не сомневаюсь, что эту бесконечность нужно относить к видимому символу. Но те, кто из этого сделает заключение, что его использование должно процветать среди евреев и в наше время, по моему мнению, обманываются. Ибо они уклоняются от той аксиомы, которую мы считаем установленной: так как Христос есть конец закона, бесконечность, приписываемая церемониям закона, завершилась с приходом Христа. Согласно этому заявлению «Это покой Мой на веки: здесь вселюсь» (Псалм 131:14), храм был постоянным обиталищем Бога.

Шаббат служил знаком не только временного, но непрестанного освящения людей. Тем не менее, нельзя отрицать того, что Христос привел к завершению и то и другое. Таким же образом нам нужно думать и об обрезании. Если евреи возражают, что в такой форме закон был разрушен Христом, ответ прост: внешнее употребление закона было отменено для того, чтобы установить истину. Ибо, с приходом Христа, обрезание в значительной степени было усилено для того, чтобы оно могло длиться вечно, и завет, который Бог заключил прежде, мог быть утвержден. Кроме того, чтобы изменение видимого символа никого не сбило с толку, нужно не забывать об обновлении мира, о котором я говорил; каковое обновление – несмотря на некоторое вклиненное разнообразие – увековечило то, что в противном случае бы со временем прешло. Посему, хотя использование обрезания и прекратилось, все же оно не перестанет быть вечным, или непрестанным заветом, если только Христа считать Ходатаем, который, несмотря на то, что символ изменился, утвердил его суть. И то, что приходом Христа внешнее обрезание было отменено, ясно из слов Павла, который не только учит, что мы духовно обрезаны смертью Христа, а не плотским знаком, но определенно заменяет обрезание крещением (Колоссянам 2:11), и истинно, крещение не может наследовать обрезание, не убрав его. Посему в следующей главе он отрицает существование какого-либо различия между обрезанием и необрезанием; потому что, в то время это не представляло важности. Исходя из этого мы опровергнем ошибку тех, кто думает, что обрезание все еще в силе среди евреев, как будто это какой-то особый символ народа, который никогда не был отвергнут. Я допускаю, что это им было позволено на время, пока свобода, приобретенная Христом, не была познана полнее; но хотя и позволено, оно никоим образом не сохранило своей прежней силы. Ибо было бы абсурдно быть принятым в Церковь по двум разным символам; один из которых должен свидетельствовать и подтверждать, что Христос пришел, а другой - возвещать о нем как о несуществующем.

14. Необрезанный же мужеского пола. Для того, чтобы обрезанию уделялось больше внимания, Бог провозгласил суровое наказание любому, кто проигнорирует его. И это показывает Божью великую заботу о людях; также, с другой стороны оно осуждает их небрежность. Ибо если Бог таким образом милостиво предлагает залог Своей любви и вечной жизни, для чего же тогда Он добавляет угрозу, как не для того, чтобы всполошить медлительность тех, чьим долгом является усердный бег? Посему, эта угроза наказания фактически наполняет людей грязной неблагодарностью, потому что они либо отвергают, либо презирают милость Бога. Этот отрывок, однако, учит, что такое неуважение не останется безнаказанным. И так как Бог угрожает наказанием лишь тем, кто относится с презрением, мы заключаем, что необрезание детей не принесло бы им никакого вреда, если бы они умерли до восьмого дня. Ибо одного обетования Бога было достаточно для их спасения. Он не засвидетельствовал это спасение внешними символами чтобы ограничить Свою действенную работу этими знаками. Моисей отметает все разногласия по этому вопросу, приведя как довод то, что они сделали завет Бога бесполезным: ибо нам известно, что завет не был прерван, когда сила, удерживавшая его, была убрана. Тогда давайте считать, что спасение племени Авраама было заключено в этом выражении: «Я буду Богом потомков твоих». И хотя обрезание было добавлено как подтверждение, оно, тем не менее, не лишало слова его силы и эффективности. Но так как не в силах людей разъединить то, что соединил Бог, никто не может презреть или пренебречь символом, не отвергнув самого слова, и, не лишив себя предложенных благ. И поэтому Господь наказал неприкрытое пренебрежение с такой суровостью. Но если какие-то новорожденные смертью были лишены символов спасения, Он щадил их, потому что они не сделали ничего непочтительного по отношению к Божьему завету. То же самое в наше время относится к крещению. Те, кто, пренебрегши крещением, обманывают себя, удовольствовавшись одним обетованием, в лучшем случае препятствуют крови Христовой омыть их детей, а в худшем, попирают ее. Посему, пренебрежению символом следует справедливое наказание, по завету благодати, потому что греховным разделением символа и слова, или скорее разрыванием его, нарушается Божий завет. Предание уничтожению тех младенцев, которым внезапная смерть помешала принять крещение прежде чем родители могли проявить небрежность, является жестокостью, порожденной предрассудками. Но то, что обетование относится и к этим детям, не вызывает никакого сомнения. Ибо что может быть абсурднее, если символ, который был добавлен для утверждения обетования, в действительности ослабляет его? Посему, распространенное мнение о том, что крещение является необходимым для спасения, должно настолько ослаблено, чтобы оно не привязывало Божью благодать или силу Духа к внешним символам и не приводило ложные обвинения против Бога.

Hарушил завет Мой. Ибо Божий завет утверждается, когда мы по вере принимаем то, что Он обещает. Будет ли кто-то отрицать, что младенцы невиновны в этом, потому что до этого времени они были лишены разума: я отвечаю, что нам не стоит слишком пристально рассматривать эту божественную декларацию, как будто Бог считал младенцев заслуживающими обвинения по собственной вине: но мы должны рассмотреть противоположное, что если Бог усыновляет младенца в лице его отца, так же, если отец отказывается от такой милости, сказано, что и дитя отрезают от Церкви. Ибо значение выражения в следующем: «Он будет изгнан из народа, который Бог избрал Себе». То, как некоторые объясняют, что те, которые не были обрезаны, не были евреями и не имели места в переписи этого народа, слишком натянуто. Мы должны пойти дальше и сказать, что Бог действительно не признает тех среди Своих людей, кто не имеет знака и символа усыновления.

15. Сару, жену твою. Здесь Бог обещает Аврааму законное потомство от Сары. Она чересчур поспешила (как я сказал), без Божьего указания заменив себя своей служанкой: Авраам тоже слишком мягко уступил своей жене, которая глупо и опрометчиво пожелала приблизить Божий замысел; тем не менее, их общая вина не помешала Богу дать им обетованное семя, от обетования которого они себя в некотором смысле, отрезали. И так великая благодать Божья воссияла еще ярче, потому что, хотя люди и мешают его течению, сами создавая препятствия, тем не менее, оно все же находит их. Более того, Бог изменяет имя Сары для того, чтобы Он мог распространить ее превосходство вдаль и вширь, что в прежнем ее имени было более ограничено. Ибо буква y (yod) у евреев обладала силой притяжательного местоимения: теперь она была удалена, и Бог предназначил, чтобы повсюду и без исключения ее приветствовали как властительницу и княгиню. В контексте выражено, что Бог обещает, что даст ей сына, от которого произойдут народы и князья. И хотя с первого взгляда это благословение кажется весьма щедрым, оно намного изобильнее, чем кажется в словах, использованных здесь, как мы это вскоре увидим.

(...)

18. И сказал Авраам Богу. Авраам теперь не размышляет безмолвно в себе, но изливает свои желания и молитву. Однако, его речь показывает, что он все еще в смятении и нерешительности: «О, хотя бы Исмаил был жив!» Ибо он, как будто не осмелившись понадеяться на все, что обещает Бог, он устремляет все свое внимание на уже рожденного сына, не потому, что отрекался от обещания нового потомства, но потому что он был доволен той милостью, которую он уже получил, даже если бы Богу было угодно на этом прекратить Свою к нему щедрость. Поэтому, он не отвергает то, что предлагает ему Бог, но в то время как он готовится к тому, чтобы принять ее, выражение «О, хотя бы Исмаил…» исходит от него по слабости плоти. Некоторые думают, что Авраам сказал это потому, что он опасался за своего первенца. Но нет причины, по которой бы мы могли предположить, что Авраам был испуган тем, что Бог, даруя ему другого сына, заберет первого, или что последующая милость поглотит предыдущую. Ответ Бога, который следует незамедлительно, опровергает такое толкование. То, что я сказал, более определенно, а именно, что Авраам просил, чтобы милость Божья могла быть одобрена и утверждена в нем. Более того, без раздумий он обращается с этим желанием, когда, от самой радости он едва мог поверить тому, что сошло с Божьих уст. «Жить перед лицом Иеговы» означает то же самое, что быть сохраненным в безопасности под Его защитой, или быть благословленным Им. Посему Авраам просит у Бога, чтобы он сохранил жизнь, которую Он дал Измаилу.

19. Именно Сарра, жена твоя, родит тебе сына. Некоторые считают, что наречие אבל (abal) означает «истинно». Другие, однако, более справедливо полагают, что его использовали для увеличения силы выражения. Ибо Бог пробуждает ото сна разум Своего слуги, как будто говоря: «Вид одной милости не даст тебе превознестись, а если это произойдет, «Осознание Моей милости не даст тебе самому превознестись, и посему оказывается, что ты мысли свои заточил в слишком узких рамках. Посему, теперь расширь свой разум, чтобы принять еще то, что я обещал относительно Сары. Ибо дверь надежды должна быть достаточно широко открыта, чтобы принять все слово в его полном могуществе».

И поставлю завет Мой с ним. Он ограничивает духовный завет одной семьей для того, чтобы из этого Авраам смог научиться надеяться на прежде обещанное благословение, ибо так как он вообразил себе ложную надежду, основанную не на слове Божьем, было необходимо, чтобы эта ложная надежда сначала была удалена из его сердца, для того, чтобы он мог более полно положиться на небесные пророчества, и смог укрепить якорь своей веры, которая до сего колебалась в ошибочном представлении, в крепкой истине Божьей. Он называет завет вечным в том смысле, который мы уже объяснили прежде. Затем Он провозглашает, что завет не будет связан лишь с одним человеком, но будет общим для всего его племени, чтобы он мог непрерывным наследованием перейти к его потомству. Все же, может показаться абсурдным, что Бог требует, чтобы Исмаил, которого Он лишает Своей благодати, был обрезан. Я отвечаю: хотя Бог и сделал Исаака первенцем и главой, от которого, по Его замыслу, проистечет завет спасения. Он все еще не исключает полностью Исмаила, но скорее, принимая всю семью Авраама, присоединяет Исмаила к Исааку, как нижестоящего ему, пока Исмаил не отсек себя сам от отцовского дома и общества своего брата. Посему, его обрезание не было напрасным, пока он не отступился от завета: ибо хотя он и не был частью завета, тем не менее, он мог участвовать в нем вместе со своим братом Исааком. Если короче, Господь этими словами подразумевал не что иное, как то, что Исаак должен быть наследником обетованного благословения.

20. И о Исмаиле я услышал тебя. Здесь Он еще более ясно разграничивает двух братьев. Ибо, обещая одному богатство, благородство и другие вещи, относящиеся к настоящей жизни, Он подтверждает его сыновство по плоти. Но он заключает особый договор с Исааком, который превыше мира и этой скоротечной жизни: не ради того, чтобы лишить Исмаила надежды на вечную жизнь, но для того, чтобы научить его, что спасение нужно искать в племени Исаака, где оно действительно пребывает. Из этого отрывка мы заключаем, что этими обетованиями святые отцы никоим образом не удерживались на земле, но скорее, устремлялись к небесам. Ибо хотя Бог свободно и обильно обещает Исмаилу то, что желанно относительно земной жизни, все же, Он почитает за ничто все дары, которыми Он пожаловал его, по сравнению с тем, что должно быть установлено в Исааке. Поэтому, ни богатство, ни власть, и никакие другие временные дары не обещаны сынам Духа, но только вечное благословение, которым в этом мире владеет только надежда.

Посему, хотя мы и можем теперь переизбыточествовать в наслаждениях и всяких других благах, наше счастье все еще недолговечно, если только мы по вере не проникнем в Небесное Царство Бога, где нас ожидает величайшее и высочайшее благословение. Однако спрашивается, имел ли Авраам в виду только его земную жизнь, когда просил за своего сына? Ибо, кажется, что именно это подразумевает Господь, когда заявляет, что Он даровал то, о чем просил Авраам и всего лишь упоминает то, что мы уже записали. Но в Божьих планах не было намерения исполнить все желание Авраама относительно этого, Он всего лишь дает понять, что проявит некоторое уважение к Исмаилу, о котором так выпрашивал Авраам, для того, чтобы показать, что молитва отца не была напрасной. Ибо Он хотел засвидетельствовать, что окружил Авраама такой любовью, что ради него Он проявил уважение ко всему его племени и удостоил его особенными благами.

(...)