Краткий обзор

Иногда реформатские исповедания веры считают причиной отсутствия рвения к миссионерскому труду в реформатских церквях Южной Африки (РЦЮА) и называют их обузой для церкви. В этой статье проводится анализ подобных заявлений и предпринимается попытка обнаружить призыв к миссионерскому труду в исповеданиях веры. Поскольку в вероисповеданиях главное внимание уделено особым вопросам, не следует ожидать от них руководства для всей жизни церкви. Однако внимательное чтение вероисповеданий действительно предлагает необычайно богатый миссионерский урожай. Они закладывают не только фундаментальные основы, но также очерчивают границы проведения миссионерского труда, и, кроме того, определяя отличительные особенности христиан, также провозглашают миссионерскую уникальность церкви. Будучи причастной Христу, церковь представляет собой не только уникальный инструмент в missio Dei, но также является конечной целью самой миссии (миссия с целью основания церкви). Вероисповедания предлагают прекрасные описания любящей, стремящейся к общению сущности Бога, Который не отказался от падшего человечества, но продолжает призывать людей к общению с Собой, являя Себя в творении, в Священном Писании и в воплощении Сына. Поразительно, что из трех вероисповеданий именно Каноны Дортского синода (2.5) предлагают единственный ясно выраженный призыв к миссии!

1. Введение

На протяжении последних нескольких лет можно наблюдать усиливающиеся дискуссии в РЦЮА о миссионерском призвании наших церквей или, скорее, об очевидном отсутствии миссионерского рвения и деятельности. В этих обсуждениях некоторые пытаются возложить вину на доктринальное учение церкви, если говорить более конкретно – на реформатские вероисповедания и особенно на доктрину о божественном предопределении (ср. Ван дер Мерве, 1960:2). По мнению сторонников подобной точки зрения, в вероисповеданиях нет ничего, что могло бы воодушевить членов церкви участвовать в миссии, и эти документы никоим образом не способствуют формированию миссионерских Реформатских Церквей Южной Америки. Согласно их взглядам, вероисповедания в некотором смысле стали для церкви обузой, а не благословением.

Хаак (1999:61-62), говоря с явной почтительностью о деятелях Реформации и о реформатских вероисповеданиях, защищает вероисповедания от подобных обвинений, признавая, что эти церковные документы представляют не миссионерскую или благовестническую экклесиологию, а занимают, скорее, оборонительную и консервативную позицию, оправдывающую заботу церкви только о себе самой и о своем выживании. Однако такая позиция является результатом исторических обстоятельств, при которых были написаны вероисповедания, а также того факта, что ни одно вероисповедание не может быть абсолютно исчерпывающим в своем следовании Писанию. Таким образом, ограниченность реформатских вероисповеданий является вполне закономерной.

Тогда, говоря о миссионерском призвании реформатских церквей, возникает вопрос: действительно ли вероисповедания заслуживают того, чтобы некоторые люди считали их обузой? Справедливы ли обвинения в кажущемся отсутствии миссионерского рвения наших церквей? Попытаемся дать ответ на этот вопрос, предлагая миссионерское толкование вероисповеданий. Из-за ограниченных размеров статьи, в ней может быть предложена только относительно небольшая часть из всего богатства, представленного в вероисповеданиях.

2. Цель вероисповеданий

Согласно Шаффу (1877:4), символ веры – это исповедание веры, предназначенное для широкого круга пользователей, которое само по себе представляет документ, выражающий и публично излагающий доктрину церкви (ср. Шульц, 1991:2, 3). Уже сам факт обладания вероисповеданиями должен побуждать к миссионерской деятельности: они предназначены не для того, чтобы стать бережно хранимыми реликвиями, тщательно спрятанными под замок в церковных архивах и выставляемыми на показ только во время особых торжественных случаев, чтобы затем снова отправиться в подземные хранилища церкви. Они предназначены для того, чтобы их напечатали на баннерах и повесили снаружи над дверьми наших церквей, приглашая людей войти внутрь! Предполагалось, что они будут напечатаны и розданы как краткое изложение нашей веры, побуждая читателей к глубокому размышлению и обсуждению. Они должны развиваться как флаги, привлекая внимание. Им следует реять как знаменам над марширующими колоннами, побуждая людей идти в мир во имя Иисуса с Его вестью о примирении и спасении. Потому как между апологетической и миссионерской целью вероисповеданий есть лишь очень незначительное отличие.

Греческое слово «συμβολον» означает «знак», «символ» или «жизненное кредо». Другими словами, оно указывает на особенности термина, особенно в воинском аспекте значения этого слова (ср. церковь как экклесия воинов): что это за армия? Ответ: «Это – армия Христа!».  Наличие особого символа или военного знамени всегда служит двум целям: для тех, кто принадлежит определенной группе, оно указывает на принадлежность, безопасность и защиту. Исповедания веры определяют границы веры общины верующих, отделяя и оберегая эту общину (ср. вероисповедания как символы, благодаря которым церковь отличается от мира – Шульц, 1991:4-5; Бельгийское исповедание, Артикул 29). Для тех, кто не принадлежит к этой особой группе людей, оно является не только пограничным столбом, который их останавливает, но также и косвенным видом приглашения: вот кто мы – присоединяйся к нам!

Для нашей темы важен факт, что символы веры обычно формировались в контексте различных разногласий, касающихся истинного значения Священного Писания, для того чтобы учение церкви могло быть сформулировано надлежащим образом, и чтобы церковь могла быть защищена от заблуждения. Это придает каждому символу веры характерную особенность, удерживающую нас от неуместных вопросов к содержанию символов веры относительно ожидаемого от них исполнения миссионерской роли в наших церквях сегодня. В какой бы форме они не излагали миссионерский призыв, вероятней всего, его наличие будет косвенным, исходящим из обстоятельств написания доктринальных утверждений, которые, в первую очередь, не касались ни миссии как таковой, ни миссионерского призвания церкви (ср. Хаак, 1999:61, 67). Для раскрытия этой темы потребуется более глубокое исследование. Приведенные ниже мысли представляют подобное исследование с миссионерской точки зрения. Будем надеяться, что результаты этого исследования побудят к дискуссии или даже дадут ясное определение миссии церкви в соответствии с вероисповеданиями.

3. Гейдельбергский катехизис

Когда Гейдельбергский катехизис увидел свет, он едва ли вызывал полемику.  Цель его написания состояла не в том, чтобы вступать в пререкания со своими противниками (с возможным исключением спорного Вопроса и Ответа 80), а скорее в том, чтобы наставлять  молодежь в вопросах веры (ср. Шафф, 1877:531-532). Он был написан как краткое изложение христианской веры на основании Божьего Слова. Несомненно, в реформатских кругах он также исполняет роль официальной доктрины, излагая с предельной ясностью систему кальвинистских взглядов (1877:540).

Фундаментальные основы и границы миссии

 Вряд ли можно заявить, что знаменитое введение в Гейдельбергский катехизис в Ответе 1 подразумевает какой-либо вид миссионерской деятельности, оно, безусловно, представляет основной закон всей миссии. В абсолютно исключительном акцентировании нашего единственного упования в жизни и смерти и нашей принадлежности Иисусу Христу и служения Ему, катехизис определяет фундаментальные основы и границы всякой миссионерской деятельности. Содержание первого ответа поражает глубиной мысли.

В нем говорится об уповании и, таким образом, признается всеобщее бедственное положение людей, лишенных всякого упования. Из-за своей греховности человек никого не может назвать отцом. Он как покинутый ребенок остался в одиночестве в этом ужасном мире. Он вынужден сам заботиться о себе в мире, где в результате самых отчаянных усилий появляются лишь тернии и волчцы (Быт. 3:18). Никто не может защитить человека в бедственной ситуации – только его собственные тщетные усилия, которые так легко подавляются этим гнетущим миром (ср. 9:26; 10).

Таким образом, катехизис – это не неэффективный доктринальный документ, это   рука пастыря, протянутая погибающим и одиноким, страдающим и взывающим о помощи людям, которые впали в отчаяние и подавлены. Если и есть хоть какой-либо недостаток, то он находится не в катехизисе, а в личности, которая его читает. Как я могу читать и говорить об уповании, даже исповедовать его как единственное доступное упование, но беречь его только для себя? Как я могу радоваться освобождению от греха и тирании сатаны, наслаждаясь свободой служения Христу, и, в то же время, оставаться слепым и глухим к страданию окружающего меня мира?

Катехизис говорит о принадлежности к Спасителю всем телом и душой, включая все человеческое существование во всем его многообразии, и в отчаянной нужде в одном спасителе: не в одном отдельно для тела и в другом только для души, нет. Тот же самый спаситель способен искупить как тело, так и душу (ср. Бавинк, 1954:63-64). Следовательно, как бы мы ни относились к людям, мы не вправе говорить, что хотим спасения только их душ, не обращая внимания на их бедность, голод, болезни, проявляемые по отношению к ним несправедливость и угнетение, заявляя, что это нас не касается.  С другой стороны, будет неправильно сосредотачивать внимание только на материальной и физической стороне жизни людей, утверждая, что душа пребывает на нейтральной территории, где мы не осмеливаемся влиять на суверенное право человека принимать собственные решения. Во всех сферах жизни человеку нужно упование, и первый ответ катехизиса указывает ему путь. Наши поиски упования – какой бы ни была их первопричина, и какие бы обстоятельства не вынудили нас его искать – могут завершиться в единственной Личности – в Иисусе Христе.

Катехизис также ясно указывает на содержание нашей миссионерской проповеди: каким образом исполняется желание человеческого сердца обрести упование?  Через евангельскую весть об искуплении наших грехов кровью Иисуса, а также посредством избавления нас от тирании дьявола (ср. 5:12-8:25). Личный и всеобщий грех, а также тирания сатаны являются источниками несчастья, похищающими Божьи утешающие дары благодати (4:9).

Такими утверждениями катехизис минует   все либеральные, экуменические и гуманистические интерпретации состояния человека. Что является источником человеческого несчастья? Некоторые говорят: политическая несправедливость или угнетение и насилие. Другие указывают на бедность и отсутствие равенства в экономическом развитии Севера и Юга. Еще упоминают о болезнях и об отсутствии образования. Однако катехизис ясно утверждает: грех и сатана являются источниками человеческого несчастья (2:3-4:11). Подобная позиция Гейдельбергского катехизиса представляет миссию, как возвещение Евангелия, возможной и необходимой! Все остальное может быть видимым проявлением греха и сатаны, но не являться основной причиной проблем человека. Только когда принимается евангельская истина, мы можем встать в ряды и во имя Иисуса Христа бороться за свободу плечом к плечу с жертвами несправедливости, гнета, бедности, болезней и плохого образования.

Несмотря на то, что в катехизисе ни разу не упоминается слово «обращение», очевидно, что этот документ говорит о полной переориентировке жизни человека, если он ищет упования. Катехизис не является сторонником современных почитателей достоинства независимой личности, но в нем утверждается я не принадлежу себе, своим телом и душой я принадлежу Иисусу Христу, живя для Него, а не для себя, не для греха или сатаны. Христос как магнитный северный полюс заново настраивает всю человеческую жизнь в соответствии с направлением, предназначенным для нее при сотворении (3:6) и таким образом обнаруживает заложенный в ней потенциал и освобождает ее от всех ограничений и тесных оков. Хаос человеческой жизни приводится в порядок только одним способом: посредством магнитного поля Иисуса Христа в Его суверенном, любящем и спасающем господстве (ср. также особое утверждение 11:29-30, являющееся отголоском Деяния 4:12). Быть истинно свободным значит быть рабом только Иисуса Христа.

Особое внимание к благодати Бога в Иисусе Христе в 1:1 катехизиса никоим образом не умаляет значения темы излияния Божьего гнева на человеческий грех и несправедливость. Несомненно, это вторая сторона медали нашей миссионерской проповеди – предупреждение о том, что даже если мы провозглашаем милость и любовь спасающего Бога, Он – Бог, с Которым нельзя лукавить: Бог не только милостив, но также и справедлив. Говоря словами катехизиса, записанными в 4:10 (ср. 4:11; 19:52; 32:87):

«Он страшно разгневан нашим первородным грехом и другими грехами, которые мы творим. И воздаст за них судом праведным, во времени и в вечности, ибо Он сказал: «Проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в Книге Закона».

Осознание этой истины делает нашу миссию примирения намного более безотлагательной, когда мы взываем к людям: «От имени Христова просим: примиритесь с Богом!». «Зная страх Господень, мы вразумляем людей…. Любовь Христова объемлет нас» (2 Кор. 5:20, 11, 14)!

Наша особенность как христиан

Возможно, ответ, который обращается непосредственно к сердцу христианина относительно нашей задачи в этом мире, записан в 12:32, где наша особенность как христиан очень ясно определяется: «Почему нас называют христианами?»

Потому что я принадлежу Телу Христа по вере и через это являюсь соучастником Его помазания. Как пророк, я исповедую Имя Его. Как священник, представляю себя в жертву живую в благодарности Ему. И как царь со свободной и доброй совестью, восстаю на борьбу против греха и козней дьявольских в этой жизни. А в жизни будущей вместе с Ним буду царствовать над всем созданием Его.

В этом ответе присутствует элемент прекрасного благочестия, который слишком часто понимается благочестивыми христианами как относящийся к пиетизму и уместный исключительно для внутренней жизни души. Однако комментарии к Гейдельбергскому катехизису определяют этот ответ как самый миссионерский во всем вероисповедании (ср. Вельдкамп, д.о.: 168-172; Спикман, 1984:87-88).

Прежде всего необходимо обнаружить наиболее важное ударение, которое делается в этом ответе. Неуместен всякий спор относительно моей уникальности или призвания как христианина, не говоря уже о важности сугубо личного, сокровенного (мистического!) союза со Христом. Именно этот союз сделал меня тем, кем я есть на самом деле. Только благодаря преобразующей силе этого союза я могу говорить, исповедовать и свидетельствовать (ср. Иоан. 15:1-5). Только троекратное служение Христа определяет, побуждает и делает возможным мой труд в этом мире, который в этом смысле остается трудом Самого Христа, совершаемым через меня. Поэтому мы должны признать, что никакая миссия не возможна без сокровенного союза с Христом, а также, что истинный союз с Христом не может иметь никакой другой цели, кроме побуждения верующих людей и церквей к миссионерской деятельности по простой причине, что Христос, с Которым мы соединены в таинственном союзе, никогда не прекращает проповеди Благой вести в мире.

Благодаря союзу с Христом, Его помазание как Пророка, Священника и Царя становится также моим помазанием для совершения таких же служений. Можно обнаружить, что каждое из этих служений содержит в себе миссионерские элементы:

1. Пророк. Согласно Фридриху (1968:853), пророчество является провозглашением, так же, как и благовестие.  В ранней церкви пророчество служило для увещевания, утешения, ободрения, обнаружения греха и призвания к покаянию (1968:848). Несмотря на то, что, как правило, благовестие направлено на неверующих, а пророчество – на общину верующих, Деяния 2:17 указывает, что иногда цель пророчества заключается в благовестии. В день Пятидесятницы пророчество, содержащееся в Иоиля 2:28-32, было приведено в проповеди, как свидетельство, предупреждение и настойчивый призыв к неверующим: «Спасайтесь от рода сего развращенного» (Деян. 2:40). Обратите также внимание, что миссия миру для молодой церкви начинается с излияния Святого Духа, Который преобразовывает обычных мужчин и женщин в пророков Иисуса Христа и посылает их к неверующим, убеждая их покаяться и обратиться к Богу! Таким образом, исповедование имени Христа (12:32) становится пророческими словами о Божьей воле для спасения, прямо указывающими на грех, призывающими к покаянию, возвещающими о Христе так, что люди приходят к Нему и вступают с Ним в тот же союз, которым наслаждаюсь и я.

2. Священник. Классическими текстами Писания о священстве верующих являются отрывки из 1 Петра 2:5 и 9. Если мы сравним стихи 5 и 9, то увидим, что принесение духовных жертв Богу и возвещение («вещание» - ср. Шнивинд, 1964:67) совершенств Того, Кто призвал нас из тьмы в чудный Свой свет, являются одновременными действиями или даже одним и тем же делом. Другими словами, наше литургическое служение в присутствии святого Бога также является свидетельством миру. Не случайно в следующих стихах (2:11-12) Петр называет христиан пришельцами и странниками, призванными проводить такую жизнь среди язычников, чтобы даже эти язычники однажды прославили Бога (ср. Бавинк, 1954:55-56). Ту же идею мы обнаруживаем в 32:86 катехизиса – введение в третий основной раздел, касающуюся нашей благодарности за спасение: добрые дела, которые мы делаем, служат к тому, чтобы склонить наших ближних на сторону Христа (1 Пет. 3:1-2). Наше миссионерское служение должно представлять собой простое послушание Божьему Слову; именно в этом заключается принесение духовной жертвы Богу.

Таким образом мы видим, что духовные жертвы Богу, предоставление собственного тела в жертву живую в духовном поклонении (Рим. 12:1) и прославление Бога за спасение, должны совершаться не в сокрытых во мраке, потаенных, наполненными воскурениями ладана сокровенных местах, но открыто, в мире, среди язычников с ясно выраженной целью -  привести их ко Христу, чтобы и они прославили Бога в Судный день (ср. Кистермэйкер, 1987:91-97). В этом вся суть миссии!

3. Царь. Согласно 12:32 катехизиса, разделять помазание Христа означает: со свободной и доброй совестью я буду восставать на борьбу против греха и козней дьявольских в этой жизни. Возвращаясь снова к ссылкам Писания, представленным в катехизисе, обнаруживаем тот же текст, который уже упоминался, из второй главы Первого послания Петра, но в этот раз стих 11: «Возлюбленные! прошу вас, как пришельцев и странников, удаляться от плотских похотей, восстающих на душу». Такая борьба может показаться глубоко личной, сокрытой в глубинах души, но стих 12 снова убеждает: моя личная борьба против тайного греха имеет миссионерскую цель, я должен проводить добродетельную жизнь среди неверующих людей, чтобы и они, в конце концов, прославили Бога!

Катехизис также предлагает ссылку на Ефесянам 6:11, где Павел призывает верующих облечься во всеоружие Божье. Это необходимо не только для личной брани, но и для полномасштабной войны против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, и даже против духов злобы поднебесной (Еф. 6:12). Эта борьба носит не только оборонительный характер, но ее цель заключается и в завоевании новой территории: мы должны обуть ноги в готовность благовествовать мир (6:15 – большинство английских переводов указывают на то, что слово «готовность» означает готовность провозглашать или свидетельствовать – ср. Грундман, 1964:704-706; Макдональд, 2000:345-346; Лоув и Нида, 1989:683 и Оепке, 1967:312) и вооружиться духовным мечом, который есть Слово Божие. Учитывая детальное описание «врага», очевидно, что эта война никогда не может вестись только в одиночку или в душе, но она ведется на виду у всего мира, в жизни людей и в общественной жизни.

Церковь – это плод ищущей единства и спасающей любви Христа.

Теперь, когда мы обратимся к теме церкви, мы обнаружим, что отличительные черты отдельных верующих также являются отличительными чертами всей церкви.  Помазание отдельных личностей на пророческое, священническое и царское служение также указывает на тот факт, что Церковь является пророческой, священнической и царственной общиной, совершающей  тот же труд совместно и в единстве, в то же самое время ее члены трудятся лично в собственных сферах влияния.

 Но в данном вопросе особую важность приобретает качество общности церкви. Как утверждает Бавинк (1954:56-57 – перевод автора статьи, Дж.Дж.Ф.К.), ссылаясь на Филиппийцам 2:14-15: «Всякий труд, независимо от того, сколько нам платят за него или насколько он значителен, если в нем не участвует церковная община, которой известен секрет взаимной любви, окажется бесполезным. Как миссия, так и евангелизационное служение не могут не вызывать ревность» (среди наблюдателей, стоящими за пределами церкви и заглядывающими внутрь).

 Исповедание о церкви (21:54-55) снова представляет собой живое выражение нашей веры в Иисуса Христа:

«Я верю в то, что Сын Божий из всего рода человеческого от начала и до конца мира собирает для Себя Церковь для жизни вечной, защищает и сохраняет ее. Он делает это Своим Духом и Словом в единстве истинной веры. И в то, что я есть и во веки останусь живым членом этой Церкви».

Это простое утверждение содержит убедительные аргументы, побуждающие к труду на миссионерских нивах. Пункты, изложенные ниже, особо подчеркивают некоторые из них.

Во-первых, мы должны обратить внимание на важное значение, которое Гейдельбергский катехизис придает Личности Христа. Он трудится на протяжении всех веков, собирая Себе общность людей для общения с ними, а также для того, чтобы поделиться с ними Своими дарами и богатствами. Мы видим в этом любящее, ищущее единства и дарующее спасение сердце Христа в действии, поскольку Он присутствует в мире, где люди лишены душевного покоя! Именно это – missio Dei в Личности Иисуса Христа (ср. Бош, 1991:389-393). Невозможно не услышать Его призыв в Евангелии от Матфея 11:28: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас»!

Во-вторых, это Христос, Который присутствует в этом мире через Свой избранный народ, обращается к измученным сердцам погибающих людей с Евангелием мира и словами служения примирения (2 Кор. 5:18-20 – ср. Бавинк, 1954:53), которые мы должны быть готовы провозглашать. Это Христос, Чье жаждущее единства сердце обращено к миру, ища и призывая погибающих людей и вовлекая церковь в этот великий спасающий труд. Именно это дало основания Бавинку ясно заявить, что миссия – это труд церкви, но в то же самое время, это труд Самого Христа, совершаемый через церковь (1954:70; ср. также Бош, 1991:372, 378-381).

В-третьих, мы авторитетно исповедуем, что Христос собирает Свою Церковь посредством Своего Слова и Своего Духа. Это суверенный труд Господа всего творения. Никогда этот труд не совершался ни по инициативе людей, ни силой рук человеческих, независимо от того, какими бы святыми, могущественными или богатыми они были, потому что только Слово Христа является спасающей силой Божьей, действующей в жизни людей (Рим. 1:16). Нет никого, кто осмелился бы проповедовать, не будучи посланным Христом, и говорить слова, которые не были бы даны Христом (Рим. 10:14-17); нет никого, кто мог бы уверовать без помощи Духа Христова, дарующего веру и изменяющего сердца (1 Кор. 1:10-16). Мы вместе с апостолом Павлом всегда должны говорить: «Я… не я, впрочем, а благодать Божия» (1 Кор. 15:10).

В-четвертых, эти слова – огромное утешение для всех, принимающих участие в прекрасном, иногда кажущемся невозможным, труде миссии. Многие миссионеры свидетельствуют, что часто наталкиваются на стены, которые кажутся неприступными, не зная, как преодолеть препятствие. Иногда они видят, как их усилия разбиваются вдребезги о камни греха и ожесточенные сердца. Они видят, как неблагоприятные обстоятельства за один день делают бесполезной работу, которая совершалась месяцами. Они видят, что люди, которым они доверяли, отвергают Христа и возвращаются на свои старые пути. Отчаявшись, миссионеры не один раз задают себе вопросы: «В чем смысл всего этого? Зачем мы этим занимаемся?» И звучит ответ: «Потому что Христос собирает для Себя церковь для жизни вечной!» Снова и снова мы должны повторять и всегда в великом смирении: «Я… не я, впрочем…»!

В-пятых, миссия охватывает весь мир. Мы не можем думать, что должны совершать миссионерское служение только среди людей, живущих в странах третьего мира или же только среди тех, кто испытывает угнетение, или среди бедных и больных. Если мы согласно утверждениям нескольких первых Воскресений Гейдельбергского катехизиса исповедуем, что все люди действительно погибают и лишены упования, тогда миссия благовестия должна распространяться на всех людей. Именно поэтому включение этой краткой фразы чрезвычайно важно: «Сын Божий из всего рода человеческого …собирает для Себя Церковь»! Пришло время положить конец старой миссионерской практике – движению с севера на юг и с запада на восток, во вселенской Церкви Христос движется от всех ко всем без всяких исключений.

В-шестых, конечной целью миссии обычно считается спасение человека. Как только (обещание) обращение произошло, цель как-бы достигнута. Несмотря на особое ударение, которое катехизис делает на учении о человеке, рассматривая все стороны человеческой личности, эта часть нашего исповедания очень ясно освещает цель Христа: Он собирает Церковь – братство спасенных людей, общину.  Объединяющий характер церкви наилучшим образом виден в таинстве Вечери Господней, которая свидетельствует, что мы – «плоть от плоти Его и кость от кости Его» (28:76). Относительно общности святых, 21:55 катехизиса предлагает ясное понимание этого вопроса: верующие причастны Христу и всем Его богатствам и дарам «как члены Тела Христа»! Это хорошо известное образное представление церкви как тела Христа (ср. 1 Кор. 12:12-13), что приводит нас к выводу, что цель миссионерского труда заключается в основании церквей (ср. Бавинк, 1954:160-161)! Важно отметить, что в основе молитвенной жизни церкви находится Господня молитва, в которой мы просим: «Да придет Царствие Твое!» (48:123), что затем объясняется следующим образом: «Да придет Царствие Твое. Это значит: […] сохрани и взрасти Церковь Твою…».

Еще один взгляд предлагается в отрывке катехизиса 26:69-27:74, в котором говорится о таинстве крещения как о знаке причастности Христу (26:70) и принятия в лоно христианской церкви (27:74). Два обетования, касающихся крещения, в которых цитируется Священное Писание, заимствованы из контекста миссии (Матф. 28:19 и Марк 16:16). Таким образом, миссия, таинство крещения и церковь как тело и союз с Христом тесно связаны друг с другом.

4. Каноны Дортского синода

Из трех реформатских вероисповеданий Каноны Дортского синода вызывают больше всего споров. По причине антиарминианских целей написания канонов, мы не вправе ожидать от них широкого и всестороннего рассмотрения всех доктринальных вопросов. В отличие от Гейдельбергского катехизиса, Каноны Дортского синода никогда не претендовали на полный обзор христианской веры, вместо этого они сконцентрировали внимание на конкретных вопросах сотериологии. Однако именно в Канонах Дортского синода мы видим прекрасную картину любящего Божьего сердца, которое ищет всех, кто принадлежит Богу, и возвращает их к жизни, которую Он предназначил для избранных.

4.1. Любящее сердце Бога, ищущее спасения для человека от века до века.

 В самом начале Канонов Дортского синода в первом основном тезисе вероучения, касающегося божественного избрания и осуждения, мы обнаруживаем прекрасное введение, имеющее поистине благовестническую суть (1:1-3). Действительно, все люди согрешили, подпали под проклятие и обречены на вечную смерть, таким образом уничтожив всякое упование для человечества, но такое положение не удовлетворило Божью любовь. Бог милостиво посылает глашатаев радостной вести о Своей любви в Иисусе Христе, чтобы погибающие люди могли прийти к покаянию и к вере во Христа. Как сказано в 1:7 катехизиса, Бог призывает их и действенно привлекает в общение со Христом через Свое Слово и Дух. Он находит нас, нам не нужно искать Его! С безграничным терпением и с непреодолимой решимостью Бог продолжает исполнять Свое обетование и достигать Своих целей, ища тех, кто принадлежит Ему, очищая и омывая их Кровью Христа, доводя до совершенства преобразующей благодатью Своего Слова и Духа (ср. 3/4:11 и 16). Снова приведем краткое, но яркое указание на missio Dei (ср. Бош, 1991:389-393): Бог действует в этом мире через Свое Слово и Своих служителей, чтобы обращать тьму проклятия в свет благословения (ср. также Хейнс, 1978:93-94, со ссылкой на Барта).

Мы обнаруживаем здесь (1:6-7) также таинственную связь между видимым результатом проповеди Евангелия – покаянием в сердцах некоторых людей, и невидимым решением Бога избрать некоторых людей к вечной жизни, а других – не избирать (ср. Еф. 1:4, 11). Независимо от того, насколько непопулярной является эта доктрина о предопределении, она является твердым  основанием для ног, когда мы идем в мир с проповедью Евангелия: всегда будет плод – неизбежно покаяние тех, кто обратится к Богу (так же, как будут и те, кто отвергнет Его – ср. 2:6!), независимо от недостатков проповеди или проповедников,  от обстоятельств и  от возможного  сопротивления Евангелию на первых порах. Даже несмотря на то, что может пройти много лет без единого видимого обращения, мы, тем не менее, имеем основания с уверенностью утверждать, что те, кто был избран (согласно Ефесянам 1) неизменно придут к покаянию и к вере посредством непреодолимой благодати Божьей (ср. 3/4:12), несмотря на тщетные попытки врат ада одолеть их (2:9). Как верно заметил Ван дер Мерве: «Миссионеры не могут производить золото, они могут только с помощью инструментов Слова и своего свидетельства обнаруживать золото, которое уже было дано Богом» (1960:91; ср. также Иоан. 17:6, 9). Из Гейдельбергского катехизиса мы уже знаем, что Христос успешно собирает Свою Церковь. Теперь, согласно Канонам Дортского синода, нам известно, что завершение этого труда гарантировано – все, предназначенные к вечной жизни, унаследуют ее. Между этими двумя несокрушимыми основаниями нам позволено совершать свой труд в спокойствии и уверенности как помазанники Христа: пророки, священники и цари в этом мире во имя Христа!

Как может не воодушевлять осознание действия мышцы Божьей, действующей в этом мире, отыскивающей своих возлюбленных и избранных, смягчающей их ожесточенные сердца, преодолевающей их сопротивление, с безграничной добротой очищающей и освобождающей их из мрачной трясины греха и смерти? По сути, только это вероисповедание очевидным образом повелевает нам идти в мир:

«Это обетование, наряду с повелением покаяться и уверовать, должно быть провозвещено и изложено без различия или предпочтения всем нациям и народам, которым посылается Евангелие по благоволению Божию» (2:5).

4.2. Полная порочность человека.

Каноны Дортского синода в ответ на учение сторонников арминианства и пелагианства громче всех наших трех вероисповеданий заявляют об абсолютной и полной порочности человека. Одно положение этой доктрины, которая имеет в наше время прямое отношение к миссионерскому мышлению, записано в 3/4:4-5. Каноны ясно учат, что невозможно обнаружить, познать или обратиться к Богу просто при помощи света разума без Божьего Слова и Духа. Это невозможно даже для тех, кому был дан закон Моисея. Мы читаем в 3/4:6: «Что не могут совершить ни свет разума, ни закон, то совершает Бог силой Святого Духа посредством Слова или служением примирения. Это Слово есть Евангелие о Мессии, через которое угодно Богу спасти верующих как в Ветхом, так и в Новом Завете».

Это утверждение Канонов Дортского синода подсекает под корень всякие доводы по поводу спасительного потенциала других религий и анонимного христианства (ср. Бош, 1991:486) и четко ограничивает возможность проведения серьезного диалога с другими религиями, к которому призывают некоторые сторонники экуменического движения. Истинный экуменизм возможен только на основании и в очевидном единстве с Иисусом Христом (ср. критическое обсуждение этой темы Зуидемой, 1965:123-158).

Естественно, это не означает, что терпеливый, внимательный к иному мнению разговор со сторонниками других вероисповеданий невозможен, или же, что не нужно стремиться понять сердце и ум людей другой веры (ср. Бош, 1991:483) с точки зрения солидарности с миром грешников (Хейнс, 1978:370-372). Однако, если выслушивание иных взглядов означает их некритическое принятие или исключение возможности обращения к людям другой веры с призывом примириться с Богом через Иисуса Христа, потому что Он – единственный путь и истина, мы должны положить конец таким разговорам. Независимо от того, насколько мы солидарны с людьми другого вероисповедания, основываясь на нашей общей человечности, эта солидарность не должна абсолютизироваться, но основываться на исключительности Евангелия Иисуса Христа (Хейнс, 1978:372-374).

Таким образом, на основании нашего вероисповедания мы должны отвергнуть предположение о возможности приблизиться к Богу, следуя путем других религий – без обличающей и милостивой деятельности Самого Бога через Свое Слово и Дух. Возможно, в наше время так же, как и во времена Реформации, необходимо снова делать особое ударение на неразрывной связи между Словом и Духом (ср. Джонкер, 1981:50-58) и абсолютном отвержении естественной теологии (ср. Ван Гендерен и Велема, 1992:126-131), которая часто оправдывает религиозный универсализм. Дух Божий действует там, где проповедуется, слышится и исповедуется Слово Христа (Ван Гендерен и Велема, 1992:112-114).

Похоже, что пункт 3/4:7 косвенно указывает на широту миссии, которая не ограничивается движением с запада на «не запад» и с севера на юг, как упоминалось об этом в параграфе 3.3.

5. Бельгийское исповедание веры

 Бельгийское исповедание веры было составлено во время жестоких религиозных гонений в «нижних землях», особенно усилившихся во времена правления испанского короля Филиппа II, чье господство распространилось на нижние земли. Написанное Гвидо де Бре в 1561 году с помощью некоторых других братьев по вере, вероисповедание предназначалось для того, чтобы представить пояснение реформатской веры на основании Слова Божьего, и особенно для того, чтобы показать отличие христиан-реформатов от радикальных анабаптистов (Шульц, 1991:32). Таким образом, подобно Гейдельбергскому катехизису, Бельгийское исповедание гораздо шире рассматривает вопросы веры, чем Каноны Дортского синода.

5.1. Бог, ищущий единства с человеком в Своем откровении.

В мире, где многие ищут Бога, и большое количество людей утверждает, что они уже нашли Его, в то время как другие говорят, что Бога невозможно ни познать, ни обнаружить, Бельгийское исповедание предельно ясно в своем изложении веры: Бог есть, Он – единственный Бог (Артикул 1) и Он являет Себя человеку (Артикул 2). Бытие Божье как единственного Бога и Его самооткровение являются одним из сильнейших побуждений  к миссионерскому труду в Священном Писании и в наших вероисповеданиях. Это – основание missio Dei: Бог приходит к человеку и являет Себя нам, призывая людей к общению с Собой.  Место обитания Бога и Его небесная слава недоступны для человека, следовательно, единственная возможность познать Бога возникает тогда, когда Он Сам приближается к нам и становится доступным для нас – греховных и испорченных людей. Доказательством Его благодати является то, что Бог не приходит к нам в ослепляющей великолепием славе и небесном величии, которое пугает, ошеломляет и угрожает уничтожить, но Он приходит к нам в творении, в повелении сохранять и управлять землею, в человеческом языке Писания, а также в воплощении Своего Сына (ср. Хейнс, 1992:66).

Божье откровение – это откровение, ищущее единства (ср. Хейнс, 1978:6-7; Ван Гендерен и Велема, 1992:39). Господь никогда не являет Себя просто с целью предоставить доказательства Своего бытия, но для того, чтобы быть познанным людьми (глагол «познавать» употребляется здесь в значении еврейского глагола «ידע»). Таким образом, можно говорить, что Он являет Себя нам для того, чтобы установить взаимоотношения с нами, и даже более того: заключить союз с нами, в котором мы можем наслаждаться богатством Его любви, милости и благости (ср. Беркхоф, 1986:126). Это также соответствует словам Артикула 2, который утверждает, что Бог являет Себя более полным образом в Писании ради спасения Своих, что значит – ради тех, кто принадлежит Ему, кто живет в единстве с Ним и, следовательно, кому была дарована жизнь в Нем.

В мире, где большинство людей категорически отказываются познать Бога (Рим. 1:18-20, 23-25), Бог не удаляется в возмущенном молчании и не прячется от человека.  Он продолжает являть Себя в природе и в богодухновенном Писании, и, в конечном итоге, в Своем Сыне, для того, чтобы явить Себя человеку как милостивого, стремящегося к единению Бога, Который желает открыть Свое сердце перед нами в любящей беззащитности (ср. Беркхоф, 1986:52, 142, который предпочитает говорить о «беззащитности»), в ответ на открытое и грубое отвержение со стороны тех, кто ненавидит Его.

5.2. Бог, Который ищет единения с человеком в воплощении Своего Сына.

Божья беззащитность в поисках погибающего человечества наиболее наглядно была показана в Личности Иисуса Христа, Который, согласно Артикулу 10, есть образ ипостаси Отца, истинного, вечного, всемогущего Бога, Которому мы молимся, поклоняемся и служим. Бог настолько серьезно относится к поиску тех, кто принадлежит Ему, что Он пожелал уничижить Себя Самого и принять образ раба, «сделавшись подобным человекам» (Флп. 2:6-7; ср. Артикул 18), воплотившись и став Человеком в личности Иисуса. Иисус явно проявил Свою беззащитность, претерпев насмешки и отвержение, которые Он добровольно принял, и, в конечном итоге, в Своем решении принять ужасную смерть на кресте, будучи осмеянным жителями Иерусалима и римлянами. Воплощение Божьего Сына, в Котором Бог приходит к нам в Личности Эммануила («Бог с нами», а также подобен нам в опыте переживания наших искушений и немощей – Евр. 4:15), показывает Свое заботливое и спасающее стремление к единению с нами и, таким образом, становится наивысшим откровением Божьей любви к человеку (Артикул 26) и, возможно, является одним из величайших краеугольных камней миссии.

Теперь мы можем говорить о том, что Божье самооткровение посредством всех способов, которые Он использует для этой цели (включая воплощение Своего Сына), составляет Его собственную миссию в этом мире, когда Он ищет погибающее человечество и призывает Своих заблудших детей к Себе, подобно тому, как Он вошел в Эдемский сад и воззвал к Адаму: «Где ты?» (Быт. 3:9). Мы исповедуем это словами Артикула 17, где говорим:

«Мы верим, что, увидев человека, собственною волею вверженного в физическую и духовную смерть и полнейшую нищету, нашему благодатному Богу в Своей чудесной премудрости и благости было угодно найти и успокоить его в момент, когда тот в смятении прятался от Него».

Эта missio Dei является единственной основой для missio ecclesiae – миссии церкви: мы служим Богу в Его ищущем единения явлении Себя миру, который не знает Его, но отвергает Его как Бога. Это смиряющая задача для нас, как церкви и как христиан, – подражать любящему и ищущему сердцу Бога в жестоком мире, где Божье присутствие часто не только отвергается, но встречает активное сопротивление!

5.3. Бог, Который ищет единения с человеком в творении.

Божье ищущее единения явление Себя человеку является продолжением и новым утверждением Его замысла, который был у Него относительно человека во время сотворения: человек был создан для общения с Богом, а остальное творение уже пребывало с Ним в единстве. Как говорит Беркхоф (1986:157-158): «Акт сотворения несет тот же отпечаток, который мы обнаруживаем в откровении, происходящем из самой сущности Бога. Сотворить – означает, что Бог снисходит, ограничивает Себя, предоставляет живое, дышащее пространство для других…».

Именно это исповедуется в Артикуле 12, где утверждается, что все было сотворено для исполнения особой задачи служения Богу. Весь сотворенный порядок вещей был установлен Богом и теперь поддерживается Им через Иисуса Христа (ср. Артикул 13) ради человека, которому необходим этот общий порядок, чтобы он мог служить Самому Богу. Сотворение мира и провидение Бога (и, следовательно, вся история) предназначены для человека как Божьего слуги, который живет в единстве с Богом и в послушании Ему, а также свидетельствует своим детям о Божьей благодати и отцовской заботе. По сути, сама истина, что человек был сотворен по образу Божьему, уже свидетельствует о взаимоотношениях и о единстве. Беркхоф (1986:186) говорит: «…несомненно, человек является существом, которое создано для встречи с Богом и для отклика на Его Слово. Человек – отзывчивое существо».

Именно ради такого отклика со стороны человека Бог обращается к падшему человеку, чтобы взыскать его и восстановить в любви и благодати. В Своем провиденциальном управлении человеком и всем творением, Богу не нужно принимать последствия грехопадения как необратимые, и Он немедленно решает искупить Свое разрушенное и погибающее творение. Эта история о missio Dei становится окончанием истории о missio ecclesiae!

5.4. Бог, Который ищет единения с человеком в церкви.

Бельгийское исповедание также говорит о церкви, как об общине святых или о собрании тех, кто спасены во Христе и являются Его подданными. Несмотря на то, что в Артикуле 27 тема единства Христа и принадлежащих Ему душ не вполне очевидна, утверждения о Христе, как Господе, и о верующих, как Его подданных, предоставляют убедительный материал для того, чтобы говорить о церкви как о сфере единства Христа с теми, кто исповедует Его имя. Это единство сделалось очевидным в омытии избранных Кровью Христа, в освящении и запечатлении их Святым Духом и в сохранности Богом-Отцом. Таким образом, церковь может называться священной сферой триединого Божьего животворящего и жизнеобеспечивающего единства с теми, кто был спасен (ср. Беркхоф, 1968:343-349, который говорит о церкви как о заветной общине единства).

Именно в этом смысле необходимо понимать вступительные слова Артикула 28, независимо от того, насколько спорными они кажутся некоторым людям сегодня (выделено автором – Дж.Дж.Ф.К.):

«Мы верим, что поелику эта святая община является собранием спасенных и вне ее нет спасения, следовательно, никто не должен удаляться от нее, чтобы жить самому по себе, вне зависимости от своего общественного положения и веса».

Церковь является тем местом, где Христос применяет Свою дисциплину и дает наставление, где верующие созидаются благодаря дарам других верующих. Это – животворящее тело, от которого зависят его отдельные члены, и в которое они вносят свой вклад. Церковь, в отличие от неверующего мира (ср. Арт. 28), также является для этого мира знамением Царства Христа, как альтернативной и неизбежно приближающейся реальности конца времен (ср. Хейнс, 1977:23-29; Бош, 1991:374-377). Однако этой последней идеи нет в Бельгийском исповедании, которое не умалчивает об ответственности церкви перед неверующим миром. Тем не менее, необходимо обратить особое внимание на необходимость существования церкви как таковой, и на основание новых церквей через служение миссии (ср. с параграфом 3.3): там, где есть вера, будет олицетворение единства веры – церковь. Бош (1991:372) цитирует Браатена (1977:55), когда говорит: «…как церковь без миссии, так и миссия без церкви являются взаимоисключающими понятиями. Подобное существует, но только как псевдоструктура».

Это подводит нас к содержанию Артикула 29, в котором рассматриваются признаки истинной церкви. На данном этапе необходимо задать несколько критический вопрос. Читая этот артикул в свете обстоятельств и событий, содействовавших появлению Бельгийского исповедания (дискуссии против римско-католической церкви и анабаптистов), становится понятным, почему формулировка Артикула именно такая, какая она есть. Однако можно было бы спросить, все ли это, что можно было бы сказать о признаках истинной церкви. Похоже, что отсутствует рассмотрение важного аспекта миссионерского сердца церкви, который принадлежит самой сущности церкви (основываясь на стихе из 1 Петра 2:9, который уже был обсужден выше; ср. также Бош, 1991:372): так как Бог – это Бог миссии, Его церковь – это миссионерская церковь.  Затем возникает вопрос, может ли церковь, которая не принимает активного участия в миссионерском служении, называться ложной церковью? Существует несколько вариантов решения данной проблемы:

·       Можно утверждать, что под миссией подразумевается следование чистому Божьему Слову во всех отношениях. Истинная проповедь Слова всегда будет включать призыв людей к покаянию на основании Божьей любви, явленной в Иисусе Христе. Крещение как таинство по своей сути также устанавливает границы истинной церкви, приводя людей в единение со Христом. Святое причастие как таинство является в своей сущности прославлением ищущего единения Божьего сердца, которое не только ищет, но также и делает возможным подобное единение посредством Тела и Крови Божьего Сына. В конце концов, церковная дисциплина также является средством, гарантирующим сохранность уникальности церкви, оберегая ее от слияния с миром, при котором она утратила бы свою собственную, уникальную и способную свидетельствовать особенность в этом мире.

·       Хейнс (1977:110-111) предпринимает попытку расширить первый признак истинной церкви – чистая проповедь Евангелия, включая миссионерскую проповедь миру, и утверждает, что церковь, которая этим не занимается, отвергает свое призвание и право на существование (фактически он считает миссию смыслом существования церкви!);

·       однако Бош (1991:373) представляется более убедительным в своих выводах. Он говорит, что миссионерская церковь не всегда открыто вовлечена в миссионерские проекты. Ее миссионерская деятельность может также быть проявлена в том, что она приглашает людей из мира на свои регулярные богослужения, ее члены могут принимать участие в служении своей церкви и быть подготовленными для служения в обществе. Однако миссионерская церковь также принимает участие в жизни общества и выходит за пределы собственных стен.

6. Заключение

На основании сказанного становится очевидным, что реформатские вероисповедания не заслуживают того, чтобы называться либо обузой для церкви, либо камнем преткновения на пути церкви, стремящейся найти и воплотить в жизнь свое миссионерское призвание. Однако остается также очевидным, что миссионерский смысл наших вероисповеданий по большей части является скрытым золотом, которое невозможно найти путем поверхностного и небрежного копания. Его можно обнаружить, но для этого потребуются серьезные усилия. Возможно, именно сейчас необходим документ, предлагающий ясное изложение миссионерского призвания церкви на основании вероисповеданий.

На самом деле, большей причиной для беспокойства в церкви должен быть тот факт, что исторические вероисповедания почти совершенно забыли и церковь сама больше не является исповедующей церковью. Без стремления открыто и всенародно воздать хвалу Тому, Кто призвал нас из тьмы в чудный Свой свет, ни вероисповедания, которые у нас есть, ни те, которые могут быть еще написаны, не изменят к лучшему ничего в нашей миссионерской деятельности. Нас должно беспокоить не то, что у нас написано (или не написано) на бумаге, а то, что запечатлено в наших сердцах!

Справочный материал

BAVINCK, J. H. 1954. Inleiding in de zendingswetenschap. Kampen : Kok.

BERKHOF, H. 1986. Christian Faith: an Introduction to the Study of the Faith. Grand Rapids: Eerdmans.

BOSCH, D. J. 1991. Transforming Mission: Paradigm Shifts in Theology of Mission. Maryknoll: Orbis Books.

BRAATEN, C. E. 1977. The Flaming Center. Philadelphia : Fortress Press.

FLOOR, L. 1995. Efeziërs: Eén in Christus (CNT Derde Serie). Kampen : Kok.

FRIEDRICH, G. 1968. profhvth~ ktl. TDNT 6:781-861.

GROSHEIDE, F. W. 1960. De Brief van Paulus aan de Efeziërs (CNT). Kampen : Kok.

GRUNDMANN, W. 1964. e{toimo~, eJtoimavzw, eJtoimasiva, proetoimavzw. TDNT 2:704-706.

HAAK, C. J. 1999. Kerk in de 21e eeuw: weer kerk voor de wereld zijn. Kampen: Voorhoeve.

HEYNS, J. A. 1977. Die kerk. Pretoria : N.G. Kerkboekhandel.

HEYNS, J. A. 1978. Dogmatiek. Pretoria : N.G. Kerkboekhandel.

HEYNS, J. A. 1992. Inleiding tot die Dogmatiek aan die hand van die Nederlandse Geloofsbelydenis. Pretoria : N.G. Kerkboekhandel.

JONKER, W. D. 1981. Die Gees van Christus. Pretoria : N.G. Kerkboekhandel.

KISTEMAKER, S. J. 1987. Peter and Jude (New Testament Commentary). Welwyn : Evangelical Press.

LOUW, J. P. and Nida, E. A. 1989. Greek-English Lexicon of the New Testament based on Semantic Domains (Vol. 1). Cape Town : Bible Society of South Africa.

MACDONALD, M. Y. 2000. Colossians, Ephesians (Sacra Pagina 17). Collegeville: Liturgical Press.

NOORDEGRAAF, A. 1983. Creatura Verbi: de groei van de gemeente volgens de Handelingen der Apostelen. ‘s-Gravenhage : Boekencentrum.

OEPKE, A. 1967. o{plon ktl. TDNT 5:292-315.

SCHAFF, P. 1877. The Creeds of Christendom with a History and Critical Notes: Volume I – The History of the Creeds. http://www.ccel.org/ccel/schaff/creeds1.html [accessed 28 February 2006]

SCHNIEWIND, J. 1964. ajggeliva ktl. TDNT 1:56-73.

SCHULZE, L. F. 1991. Ons glo met die hart. Orkney : E.F.J.S.

SPYKMAN, G. J. 1984. Never on your own: a Course of Study on the Heidelberg Catechism and Compendium. Grand Rapids : Board of Publications of the Christian Reformed Church.

SWANSON, J. 2001. Languages: Hebrew (Old Testament). Logos Research Systems: Logos Bible Software (Scholar’s Edition).

VAN DER MERWE, D.C.S. 1960. Sending en uitverkiesing. Potchefstroom : unpublished ThM-thesis, PU vir CHO.

VAN GENDEREN, J., VELEMA, W. H. 1992. Beknopte Gereformeerde Dogmatiek. Kampen : Kok.

VELDKAMP, H. sd. Zondagskinderen: Kanttekeningen bij de Heidelbergse Catechismus (Deel I). Franeker : Wever.

ZUIDEMA, S. U. 1965. De Christus der Schriften en oecumenische theologie. Amsterdam : Buijten & Schipperheijn.