Майкл Уилкок

Откровение Иоанна Богослова

21:9-22:19 СЦЕНА 8: ИЕРУСАЛИМ-НЕВЕСТА

Семь последних откровений

1. СЦЕНА 8 ОТКРЫВАЕТСЯ (21:9)

Под стать существующему различию между сценой 8 и остальными сценами, это введение также слегка отличается от введений к предыдущим сценам; думается, что расширенный комментарий к ее первому стиху в данном случае предпочтительнее отдельного короткого эссе.

И пришел ко мне один из семи Ангелов, у которых, было семь чаш, наполненных семью последними язвами, и сказал мне: пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца.

Достаточно краткий текст. Но к данному моменту мы уже отдаем себе отчет в том, насколько символичны могут быть простейшие высказывания Откровения. Задумайтесь о двух упомянутых здесь личностях, и вы начнете различать картину, одновременно и величественную, и трогательную.

а. Ангел

Мы уже заметили, что ангелы с чашами являются одним из тех связующих звеньев, которые соединяют Откровение в единое целое. В самый первый раз они появились в шестом видении сцены 4. Это был «предварительный обзор» сцены 5, которая, когда пришел ее черед, целиком была посвящена им. Далее один из них переносит Иоанна в пустыню, чтобы показать блудницу сцены 6; и наконец, сейчас следующий из них (или, возможно, тот же самый) возносит его на вершину горы, чтобы показать невесту и таким образом ввести его в сцену 8.

По поводу ангелов с чашами возникает тот же самый вопрос, который возник по поводу животных сцены 2 (6:1-8). Почему автор использует именно их в качестве «хора», предваряющего сцены 6 и 8? Просто потому, что они случайно оказались под рукой? Или есть какая-то более веская причина, по которой сочли, что именно ангел, а не кто-либо еще, лучше всего подходит для этой роли?

Ключ к разгадке можно найти в 15:1, где они появляются впервые. Язвы, которые они несут, здесь названы «последними, которыми оканчивалась ярость Божия». Это поворотный пункт драмы. Послания сцены 1 выявили состояние Церкви в мире; сцена 2 - это снятие печатей, в ней нам показаны несчастья, в равной степени постигающие и Церковь, и мир; трубы наполняют сцену 3 предостережениями, которые можно охарактеризовать как «открытые», поскольку они оставляют человеку возможность выбора: покаяться или погибнуть; и видения сцены 4 показывают нам духовную драму истории. Фактически, все эти четыре сцены можно назвать «открывающими». Начиная со сцены 5 и далее, однако, на смену приходит ощущение «завершения». Первый стих главы 15 - окно из сцены 4 в сцену 5 - показывает ангелов, благодаря работе которых ярость Божья должна «окончиться»; и она действительно оканчивается. В предыдущих сценах показано, как четвертая часть земли гибнет в ходе обычного исторического процесса (сцена 2), затем ее треть уничтожается в результате божественного предупреждения (сцена 3), а в сцене 5, главным образом касающейся нераскаявшегося человечества/уже вся земля разрушается. Аналогично сцена 6 описывает окончательную гибель принципов, которыми руководствуется мир, а сцена 7 - гибель самого сатаны. В этих трех сценах мы не находим больше предупреждений - только наказания; перед нами ничего больше не разворачивается, только завершается; это уже не начала, а окончания.

До сих пор общая структура драмы характеризовалась примечательным сходством со структурой большинства ее отдельных сцен. Четыре части сгруппированы вместе, две части следуют за ними, а затем идет седьмая, которая в большинстве случаев характеризуется не столько кульминацией, сколько трансцендентностью (от лат. transcendens - выходящий за пределы). Словно бы мотор, достигнув максимума оборотов, переходит на следующую передачу. Так и в сцене 7 ход драмы, которая в первых шести сценах разыгрывалась на арене истории, наконец, переводится в неисторическое измерение. В соответствии со значением числа семь эта сцена раскрывает истинную суть вещей. Когда все сказано, то остаются только или Христос, или сатана; один победит, а другой обречен.

Но затем перед нами встает трудный вопрос. Если этот анализ верен, то для чего нужна восьмая сцена! Разве не естественно предположить, что Откровение достигнет своего завершения на седьмом видении седьмой сцены? Должны ли мы сейчас искать какое-то мистическое значение числа восемь, единственный пример которого, как это ни маловероятно, Иоанн дает нам в 17:1 (зверь как восьмой царь)?

Да; есть в Писании одна выдающаяся «восьмерка», которая не запоминается единственно потому, что обычно мы не воспринимаем ее как восьмерку. Но она нам очень хорошо знакома. Припомните самый запоминающийся случай из Ветхого Завета, когда используется число семь: неделя, которая состоит из шести рабочих дней и увенчивается субботним днем отдыха. Возвращаясь к первым главам Библии, мы обнаруживаем, что этот порядок был установлен Самим Богом во время творения (Быт. 1:1-2:3). Но он присутствует и в самом центре библейского откровения, поскольку Бог подтвердил его и в Своей искупительной работе. Именно в Страстную Пятницу, в шестой день недели, искупительный подвиг Христа достиг своего зенита: «Совершилось» (Ин. 19:30), совершилось не в пустой гробнице, а на кресте; и суббота есть день покоя - седьмой день, венчающий «неделю» этого могущественного труда любви. В согласии с иудейским календарем «та суббота была день великий» (Ин. 19:31) - и это воистину было так! Только потому, что ученики не предвидели воскресения Христа, для них этот'день стал днем печали (Лк. 24:17); им следовало бы радоваться, ибо к тому времени работа была завершена.

Но, конечно, за этим должно было последовать нечто еще. Седьмой день провозгласил конец Закона, конец всей, основанной на нем ветхозаветной системы, а также конец владычества греха, который лишал силы и то, и другое. Но воскресенье - восьмой день - сделало еще больше. Оно провозгласило Христа «Сыном Божи-им в силе... чрез воскресение из мертвых» (Рим. 1:4). Первый день новой недели фактически стал первым днем новой эпохи. И в таком случае нет ничего удивительного, что образец, установленный во время творения и дополнительно подтвержденный в ходе искупления, вновь появляется в последних главах Библии, в связи с тем, что Христос называет «пакибытием» (Мф. 19:28 - буквально, «новое бытие»).

Писание дает нам еще больше наметок, помогающих уяснить смысл последней сцены Откровения. Ибо до 21:8 мы имели не только семь сцен, но семь сцен по семь частей каждая - сорок девять видений. А ни один иудей никогда не поставил бы под сомнение значительность числа «сорок девять» и то, что должно следовать за ним. «И насчитай себе семь субботних лет, семь раз по семи лет, чтоб было у тебя в семи субботних годах сорок девять лет. И воструби трубою... И освятите пятидесятый год, и объявите свободу на земле всем жителям ее; да будет это у вас юбилей» (Лев. 25:8-10). Юбилейный год приносит освобождение всякому рабу, воссоединение - каждой семье, возмещение за всякую обиду. Восемь, которое следует за семью, и пятьдесят, которое следует за семь раз по семь - эти числа символизируют славное новое начало.

С различными вариациями, но следуя неизменному основному плану, сцены Откровения в каждой своей шестой части приводили нас к концу мира, а в каждой седьмой показывали победу Христа. В таком случае, какой цели служит восьмая сцена? Перефразируя замечание Гейрда1, мы спрашиваем: «Что это означает на земле?» Ответ таков: это ничего не означает на земле, поскольку касается исключительно небес. Если вновь прибегнуть к ранее использованной иллюстрации, окно почти каждой комнаты смотрело в сад; и когда мы покидаем седьмую комнату, то оказываемся практически на открытом воздухе - в саду Божьем, то есть в Раю. «Древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор. 5:17). Следовательно, является совершенно естественным, чтобы в сцену 8 нас вводил один из ангелов, с чашами которых приходит конец ярости Божьей.

Немного существует комментариев, которые выявляли бы значение восьмой Сцены лучше, чем это делает финальный абзац ставшего классическим рассказа К. С. Льюиса Последняя битва:

«События, которые начали происходить после этого, настолько велики и прекрасны, что я не могу описать их. Для нас это конец всех историй, и можно с полной уверенностью сказать, что все они после этого жили счастливо. Но для них это было только начало настоящей истории.

Гейрд, с.  1, относительно небесной символики книги в целом.

Вся их жизнь в этом мире и все их приключения в Нарнии были всего лишь обложкой и титульным листом: сейчас, наконец, они приступали к чтению Главы Первой Великой Истории, которую никто на земле еще не читал: которая длится вечно; в которой каждая глава лучше предыдущей»1.

б. Невеста

И даже это еще не самое лучшее. Ангел показывает нам небесное блаженство; невеста говорит о тех счастливых душах, которым предстоит пребывать в этом блаженстве.

Мы слышали о ней, косвенным образом, за некоторое время до того, как впервые увидели Его. Ангелы с чашами появляются только в середине книги. Но что касается невесты, то и символ, и его значение, мы встречаем уже в первой сцене.

Понятие о «невесте Христа» формирует собой основу послания в Фиатиру, в котором Христос обвиняет лжеучителя, Иезавель, в том, что она «вводит в заблуждение рабов» Его, учит их «любодействовать» (2:20). Это, как мы убедились, вполне могло означать сексуальный грех. Но когда о «любодеянии» говорится применительно к самой Иезавели (2:21,22), то этот термин служит метафорическим выражением, обозначающим грех духовный. Мы рассмотрели ее длинную библейскую родословную, разбирая главу 2. Когда в Ветхом Завете Израиль обвиняется в прелюбодействе, то это происходит потому, что страна связана супружескими узами со своим Богом («Ибо твой Творец есть супруг твой», Ис. 54:5), и всяких грех можно рассматривать как неверность Ему. Но когда нет супружества, то не может быть и прелюбодеяния; так что если в церкви в Фиати-ре имела место неверность, то это подразумевает наличие брачной клятвы, которую надлежит исполнять и

1  К, С. Льюис, Последняя битва, (Лэйн, 1956), с. 165 - С. S. Lewis, The Last Battle (Lane, 1956), p. 165.

 

которая в данном случае не исполняется. Живущие там христиане были обручены с Христом. Иными словами, невестой Господа, которой в ветхозаветные времена был Израиль, а в наше время является Церковь, что ясно подтверждается многочисленными ссылками в Новом Завете (Мк. 2:19; Мф. 22:2 и далее; Ин. 3:29; 2 Кор. 11:2; Еф. 5:25 и далее). Конечно, речь идет не о том, что у Него две жены, просто «Израиль» и «Церковь» есть два взаимозаменяемых имени одной невесты. Коротко говоря, это Божьи люди всех веков. Также невеста представляет собой еще один аспект образа «матери» из 12:1-6.

В то время как символ невесты в сцене 1 выражен несколько неотчетливо, земная реальность, которую он символизирует, обрисована там вполне четко. Ведь темой этой сцены является состояние Церкви (представленной семью реально существовавшими церквями). Читая эту сцену, мы, без сомнения, думали, что в семи Своих посланиях Божественный Врач диагностировал «реальное» состояние Церкви. И на одном уровне - на уровне обыденной жизни христианской общины в реальном мире - диагноз действительно был исчерпывающим. Но то была показанная на плоском маленьком экране драма в черно-белых тонах, по сравнению с многоцветным, широкоэкранным и объемным эпическим полотном, которое развернулось перед нами позже. Мы напрягали все силы нашего сознания, чтобы уловить частичку того, что апостол называет «широта и долгота и глубина и высота»; мы напрягали зрение, чтобы увидеть «землю отдаленную» пророка Исайи (Еф. 3:18; Ис. 33:17). Правда, в каждом из этих откровений содержались практические уроки. Тем не менее нельзя отрицать, что гул обыденной жизни, трудности и радости христианской жизни исчезли из поля нашего зрения, когда развернулось огромное полотно драмы. Бедная старая христианская Церковь со своими проблемами и неудачами отошла на задний план, когда озаренную прожекторами площадку заняли звери и ангелы. И в каком-то смысле для нас хорошо, что наше внимание все больше и больше отвлекается от мирских дел и сосредоточивается на событиях небесных и на войне, которую ведет Христос: Он должен расти, а мы умаляться, до тех пор пока в конце Он не станет всем во всем.

От этого еще более примечательным становится введение к сцене 8. Миновав границы пространства и времени, мы вошли в область вечного света, не омраченного никаким, даже самым маленьким несовершенством, не говоря уже о зле; туда, где полный обожания взор всякого сотворенного существа устремлен на одного Агнца. Однако Он не один. Ибо вместе с Ним на сцене присутствует - по сути, играет самую главную роль -лучезарная незнакомка, чьи черты, тем не менее, кажутся нам знакомыми. Неужели этс...?

Да, это «Невеста, жена Агнца». Это Церковь Христа. Это вы, это я. К каким бы другим метафорам мы ни прибегали для описания наших взаимоотношений с Христом, последняя сцена Библии показывает, что мы состоим с Ним в браке, очищенные «банею водною, посредством слова», представшие перед Ним «славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного» (Еф. 5:26,27). Для Церкви в ее нынешнем неприглядном состоянии было бы хорошо вновь испытать чувство благоговения, уместное при созерцании такого великолепия; затем чувство удивления от того, что ее, при всей ее неприглядности, возлюбленный Супруг возведет на почетное место на небесном брачном пиру; и наконец, чувство решимости стать достойной и приложить к этому все усилия. Поскольку она уповает на Него, она очищает себя, так как Он чист (1 Ин. 3:3).

 

2. ПЕРВОЕ ОТКРОВЕНИЕ: БОЖИЙ ГОРОД (21:10-21)

И вознес меня в духе на великую и высокую гору и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога: 11 Он имеет славу Божию; светило его подобно драгоценнейшему камню, как-бы камню яспису кристалловидному;

12 Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов, на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых: 13 С востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот; 14 Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца.

15 Говоривший со мною имел золотую трость для измерения города и ворот его и стены его. 16 Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий; длина и широта и высота его равны. 17 И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела.

18 Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу. 19 Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое - яспис, второе - сапфир, третье -халкидон, четвертое - смарагд, 20 Пятое - сардоникс, шестое - сардолик, седьмое - хризолиф, восьмое - вирилл, девятое - топаз, десятое - хрисопрас, одиннадцатое - гиацинт, двенадцатое - аметист. 21 А двенадцать ворот - двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города -чистое золото, как прозрачное стекло.

Опыт Иоанна очень напоминает пережитое Иезеки-илем, которого Господь «в видениях Божиих привел... в землю Израилеву и поставил... на весьма высокой горе, и на ней с южной стороны были как бы городские здания» (40:2). На данный момент видение Исайи о Новом Иерусалиме не столь тесно связано с обсуждаемой темой, но в следующей части сцены эта связь станет гораздо более очевидной (Ис. 60). Можно предположить, что существует также связь между драгоценными камнями, украшающими Божий город у Иоанна и драгоценностями, перечисленными в Книге Пророка Даниила 28:13 (утраченная слава царя Тирского), в Книге Пророка Исайи 54 и далее (восстановление Сиона) и в Исходе 28:17 и далее (камни, украшающие наперсник первосвященника с вырезанными на них именами колен Израилевых). Иоанн видит сложную картину, включающую в себя элементы всех этих отрывков. Эта картина показывает ему по очереди: свет города; его стены и ворота; его измерения и его красоту.

Во многих комментариях подробно рассматриваются эти библейские параллели и подробности данного Иоанном описания. Но нам, вероятно, лучше всего сосредоточиться на цели видения. Что есть в городе такого, на что Иоанн должен обратить особое внимание, и почему? Ответ не вызывает сомнений - он должен понять, как Бог строит его, какова его структура. И это сочетается с предварительным обзором сцены 8, который был дан в конце сцены 7: «святый город.., приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего» (21:2). Подготовку невесты легче описать, используя альтернативный символ - город. И в этом цель первого откровения сцены 8: открыть, каким образом Бог готовит невесту для брачного пира.

И снова читатели-христиане должны напомнить себе, что невеста, город, - это не что иное, как Церковь Христа. Церкви времен Иоанна, церкви наших дней, все мы смотрим в эти стихи, словно в зеркало. Мы не просто зрители спектакля - мы сами спектакль; именно мы есть «Божие строение» (1 Кор. 3:9). Показанный нам здесь город есть то, чем мы станем в грядущем, чем мы в каком-то смысле уже являемся (на уровне небес) и что в нашей земной жизни Бог на данный момент из нас делает.

Он начинает с того, что дает городу свет. То, что в Пересмотренной Нормативной Версии переводится как «сияние»1, означает тело, дающее свет, им может быть звезда или лампа2. Возможно, ПНВ (подобно большинству других современных переводов) останавливает свой выбор на абстрактном существительном вместо конкретного, потому что трудно вообразить себе город, озаряемый одним огромным светильником, который подобен «драгоценнейшему камню, как бы камню яс-пису кристалловидному». Нам, однако, предстоит увидеть и более странные вещи (ст. 16,21). И конечно, есть один конкретный вид света, который приходит на память при мысли о светильниках, звездах и факелах первых двух сцен: этот свет - Дух Божий, Который обитает во всем сооружении и озаряет его (1 Кор. 2:9-13; 3:9-17). Первейшей характеристикой вечного города является то, что «Бог посреди его» (Пс. 45:6); точно так же Иезекииль заканчивает свой рассказ о славном Иерусалиме своего видения словами: «А имя городу с того дня будет: Господь там» (48:35).

Следующее, что мы видим, - это ворота и стены города. Ссылка на его «двенадцать оснований» (ст. 14) несколько вводит в заблуждение и создает ненужные трудности в наших попытках представить себе это. Возможно, Иоанн увидел нечто вроде того, что построили зодчие более поздних времен при возведении западного фасада кафедрального собора в Уэльсе: каждая из его шести больших опор стоит на огромных цоколях, перемежающихся дверными проемами приблизительно той же высоты, что и опоры, или «основания». Стены и ворота в Иерусалиме Иоанна были, по всей видимости, установлены таким же образом.

1    В Синодальном тексте - «светило», прим. перев.

2    В Новом Завете оно еще появляется только один раз, в Послании к Филлипийцам 2:15.

При взгляде на город с любой из четырех сторон наблюдатель видел, по очереди: угловую опору - ворота - опору - ворота -опору - ворота - угловую опору.

Далее, на каждых воротах написано имя одного из двенадцати колен Израилевых, а на каждом основании - имя христианского Апостола. Сумма двенадцати и двенадцати - число, отражение которого мы задолго до этого видели в двадцати четырех старцах сцены 2 (они тоже окружали Того, кто был подобен «камню яспису» 4:3), символизирует группу взаимосвязанных идей. Ворота и стены, предположительно, означают безопасность города, средства доступа к нему и его границы. Ворота на каждой стороне города отворены и «люди будут приходить с востока и запада, и с севера и с юга», чтобы присоединиться к Аврааму, Исааку и Иакову, язычникам и иудеям, собранным в небесном Иерусалиме (Лк. 13:28,29). Тот, кто вступает в «Израиль» и основывает свою веру на апостольской истине, будет вечно пребывать в безопасности (Еф. 2:19-22). Вне этого безопасности нет.

Затем город измеряется, подобно тому, как измерялся храм в сцене 3 (11:1). Нет сомнений - это делается с целью показать, что каждый его сантиметр известен Богу и Ему обязан своим существованием. В процессе измерения обнаруживается, что форма города довольно странная - достаточно странная, чтобы нам легче было принять светило, подобное драгоценному камню, стиха 11. Город оказывается не только квадратным, но и кубическим - и каждая сторона куба составляет полторы тысячи миль! Предположительно толщина, а не высота его колоссальной стены равняется «ста сорока четырем локтям». Эти цифры получаются при измерении мерой человеческой, или ангельской (ст. 17). Именно такая мера необходима, потому что полученные величины выражают духовное в человеческих терминах. Или, точнее, они выражают не просто духовное, а многомерное. Следовательно, оно не поддается исчислению в том смысле, как мы его понимаем1. Но это не представляло никаких трудностей для спутника Иоанна, чья золотая трость с равной легкостью измеряет как метры и сантиметры толщины стены, так и сотни километров ее длины. «Испытай меня, Боже, и узнай сердце мое; испытай меня, и узнай помышления мои» (Пс. 138:23)2.

И наконец изображается красота нового Иерусалима: стены инкрустированы драгоценными камнями, ворота состоят из цельных жемчужин, здания и открытые пространства города сделаны из невообразимого кристально чистого золота. Этим блистающим великолепием Бог завершает подготовку «Невесты, жены Агнца». Свет Его Духа озаряет ее изнутри; она объединяет в одном теле всех, кто принадлежит к двенадцати коленам и полагает свое упование на учение двенадцати Апостолов; Он знает ее всю, до самых мельчайших подробностей; и он облекает ее в красоту, не знающую себе равных. Ибо какую бы часть этой подготовки мы не видели сейчас, глядя на современную Церковь, мы можем благодарить Бога: это Его деяние, а «все, что делает Бог, пребывает вовек» (Екк. 3:14). И наоборот, всему, что не является частью этой постоянной работы, не должно быть места среди нас. Если какое-то дело не внесет свой вклад в ее красоту, когда она придет к своему Жениху на брачный пир, то его нужно оставить; ни к чему пятнать ее сейчас.

' За арифметикой ангела скрывается еще одна значительная величина. Если бы он измерил все грани куба, то сумма длин всех сторон равнялась бы 12 раз по двенадцать стадий, то есть 144.000 стадий!

2 В английском тексте: «Ты испытываешь меня и знаешь меня... ты читаешь мои мысли издалека... ты знаешь каждую подробность моего поведения» - прим. перев.

3. ВТОРОЕ ОТКРОВЕНИЕ:

МЕСТО ОБИТАНИЯ БОГА (21:22-27)

Храма же я не видел в нем; ибо Господь Бог Вседержитель - храм его, и Агнец.

23  И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила его, и све тильник его - Агнец.

24  Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. 25 Ворота его не будут запираться днем, а ночи там не будет. 26 И прине сут в него славу и честь народов;

27 И не войдет в него ничто нечистое, и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни.

Исайя воскликнул: «Будешь называть стены твои спасением и ворота твои - славою» (Ис. 60:18). Видение, в котором перед Иоанном предстает новый Иерусалим, на первый взгляд столь сходное с видением Иезеки-иля, постепенно начинает все более и более напоминать видения Исайи; звенья, связывающие отрывок из Иоанна с шестнадцатой главой Исайи, бросаются в глаза

Но как и раньше, мы должны спросить себя: какова цель этих стихов? Нам надо увидеть в них не только целую сеть параллелей с другими местами из Писания, но также и яркую формулировку библейской доктрины. Если первое из этих откровений сцены 8 подводит итог всему, сказанному о Церкви, то второе подводит итог Евангелию. Таким образом, проясняется обзор, данный в конце сцены 7; ибо Евангелие есть божественная весть, возвращающая людей к Богу. Поэтому откровению, которое Иоанн видит здесь, дается такое заглавие - обещание, что «Он будет обитать с ними; они буду- Его народом» (21:3).

 

1 Со стихами 23-26 сравните Ис. 60:19,3,11. Сравните также стих 27 и Ис. 52:1.

 

Именно поэтому во втором откровении говорится о храме, а точнее, о его отсутствии. Иудейский храм, подобно своей предшественнице - скинии, являлся местом, в котором Бог встречался со Своими людьми. Там они узнавали, что Он обитает среди них (3 Цар. 6:11-13; Исх. 25:22). В небесном Иерусалиме храм не нужен, потому что достаточно находиться в городе, чтобы быть с Ним. Его слава пронизывает каждый уголок города; мы уже видели, что даже золото, на котором он построен, подобно «прозрачному стеклу» (стих 21); и не только Его слава видна повсюду, но и все видимое несет на себе ее отпечаток. Такое полное взаимодействие между Богом и человеком - свет в городе, город в свете - является целью и задачей Евангелия.

Это Евангелие не просто Евангелие Бога, но Евангелие Христа. В Писании в большом количестве встречаются ненавязчивые указания на божественность Христа, так, например, (в Ис. 60:19), говорится о замене солнца и луны на божественный свет: «Господь будет тебе вечным светом, и Бог твой - славою твоею». Но когда Иоанн использует этот же оборот по отношению к городу, он говорит: «Слава Божия осветила его, и светильник его - Агнец». Господь и Агнец - это одно и то же; Иегова есть Иисус (вопреки тому, что утверждают так называемые «Свидетели Иеговы»!); только Он - «свет миру», и только тот, кто пойдет за ним, «будет иметь свет жизни» (Ин. 8:12).

Выражение «свет миру» раскрывает третью великую истину Евангелия: «Спасенные народы будут ходить во свете его» (ст. 24) -* как язычники, так и иудеи, ибо это универсальное послание. Как мы видим, ворота города открыты для всех, независимо от расы или (можем мы добавить) здоровья, умственного развития, силы, влияния.

 

В-четвертых, это Евангелие славы. «Слава и честь» народов будет вложена в великолепие города; все доброе и прекрасное в этом мире будет заново явлено там, очищенное и обогащенное в том совершенстве, которое было предназначено Творцом, ничего из поистине ценного не будет потеряно.

И наконец, Евангелие есть Евангелие святости, Евангелие спасения. Единственное, что препятствует человеку войти в присутствие Божье, - это грех; единственное, что позволит человеку войти в присутствие Божье, - это его имя, записанное в книге жизни убитого Агнца. Это две стороны одной медали. Или человек доверится распятому Христу для прощения своих грехов, или он будет лишен Его Присутствия. «Если не уверуете, что это Я, то умрете во грехах ваших» (Ин. 8:24).

Таково Евангелие, провозглашенное от начала до конца Писания и выкристаллизованное здесь в Откровении Иоанна.

4. ТРЕТЬЕ ОТКРОВЕНИЕ: ОБНОВЛЕННЫЙ БОЖИЙ МИР (22:1-5)

И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. 2 Среди улицы его, и по ту, и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева - для исцеления народов.

3 И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему. 4 И узрят лице Его, и имя Его будет на челах их. 5 И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков.

Теперь одна за другой пошли реминисценции из всей Библии. Появление источника воды жизни предвидели три израильских пророка: Иоиль, пророчествовавший до изгнания (3:18), Иезекииль - во время изгнания (47:1-9) и Захария - после него (14:8). Эта дивная река течет, по сути, сквозь все Писание. Она питает набожную жизнь ветхозаветных святых (Пс. 1:1-3; Иер. 17:7,8). Наш Господь говорит о ней, как о дарующем жизнь Духе, Который можно получить только у Него (Ин. 4:14; 7:37-39). Видбние Иезекииля действительно в некоторых своих деталях напоминает видение Иоанна, В нем он также видит и дерево, и реку: «У потока по берегам его с той и другой стороны будут расти всякие дерева, доставляющие пищу; листья их не будут увядать, и плоды на них не будут истощаться; каждый месяц будут созревать новые, потому что вода для них течет из святилища; плоды их будут употребляемы в пищу, а листья на врачевание» (47:12).

Но наиболее существенна параллель с первыми главами Бытия. Через все шестьдесят шесть книг Библии красной нитью проходят одни и те же основные идеи. Поэтому третье небесное откровение здесь, в сцене 8, представляет собой резюме библейского учения о сотворении. Заглавие, данно& ему в конце сцены 7, таково: «Ибо прежнее прошло... се, творю все новое» (21:4,5). Это относится к тому, что Иисус назвал «пакибытием» (Мф. 19:28). Буквально фраза переводится как «новое бытие». В первой главе Библии описано, как Бог творил мир; последняя показывает, как Он переделает его. Все творение и в своем нынешнем, и в будущем состоянии представляет собой огромный организм, жизнь которому дает Бог, ибо поток течет «от престола Бога и Агнца» и далее - «среди улицы его (города)». Обратите внимание, что Дух исходит от Отца и Сына, и Сын Своей властью не только создает все, но также и поддерживает существование всего: «И Он есть прежде всего, и все Им стоит» (Кол. 1:17). Таким образом реки и деревья Бытия появляются вновь в виде живой воды и вечно плодоносящих деревьев (ст. 1,2).

Опыт человеческой истории добавил к изначальной простоте картины, нарисованной в Бытии, два элемента. Вместо просто сада теперь мы видим сложную структуру города-сада: Ева, «мать всех живущих» (Быт. 3:20), стала, по Божьему замыслу, прародительницей великого сообщества народов. И второе различие состоит в том, что замыслы сатаны также усложнились. Человеческий род проклят и теперь нуждается в исцелении. Вот почему возникла необходимость переделывать изначальное творение.

Но теперь, когда Христос устранил проклятие, новое творение в конце концов станет таким, каким оно задумано: престол в центре всего и люди Божьи видят Его и служат Ему. Они запечатлены Его именем и будут царствовать вместе с Ним весь непреходящий день.

5. ЧЕТВЕРТОЕ ОТКРОВЕНИЕ:

БОЖЬЕ СЛОВО ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ (22:6-10)

И сказал мне: сии слова верны и истинны; и Господь Бог святых пророков послал Ангела Своего показать рабам Своим то, чему надлежит быть вскоре. 7 Се, гряду скоро: блажен соблюдающий слова пророчества книги сей.

8 Я Иоанн видел и слышал сие. Когда же услышал и увидел, пал к ногам Ангела, показывающего мне сие, чтобы поклониться ему; 9 Но он сказал мне: смотри, не делай сего; ибо я - сослужитель тебе, и братьям твоим пророкам и соблюдающим слова книги сей; Богу поклонись.

10 И сказал мне: не запечатывай слов пророчества книги сей; ибо время близко.

Заглавие всей книги в целом - «Откровение»; мы с помощью этого слова описываем каждый из семи разделов ее последней сцены; а темой данного отрывка, то есть четвертого раздела, становится само «откровение». В нем развивается учение о том, как Бог открывает Себя людям. Кратко это учение было сформулировано в конце сцены 7: «Напиши; ибо слова сии истинны и верны» (21: вторая часть стиха 5). Здесь ее смысл раскрывается. Из нее мы можем многое узнать о методе, с помощью которого Бог дает людям возможность узнать Его, о сущности такого откровения и о способе подтверждения его.

Его метод всегда заключался в том, что Он выбирал определенных людей и через них передавал сообщения о Себе. Главным образом, конечно, Он открывался через Своего Сына (Евр. 1:2). Но до кратких лет Воплощения Его посланниками были «святые пророки», а после них - «славные апостолы». Открывающий Себя Господь является (стих 6 не оставляет никаких сомнений по этому поводу) «Богом духов» этих людей. Божественная сила владела их умами и сердцами. Мы ни в коей мере не отрицаем момент импровизации, который вносили в пророческие произведения литературное мастерство и человеческий темперамент. Однако мы стоим на том, что их «сообщения» в точности соответствовали^ божественным истинам, которые Бог передавал через них.

В данном отрывке речь идет о том, «чему надлежит быть вскоре». Здесь мы видим еще одно звено, связывающее его с началом книги. Разбирая его, мы убедились, что слово «вскоре» употреблялось по отношению к тем событиям, которые во времена Даниила были вопросом далекого будущего, а там они «приближались» к нам, попадая непосредственно в поле нашего зрения. Но на протяжении всего Писания, это также относится и к пророчествам Даниила, в Божьей вести всегда говорилось о том, что должно иметь место вскоре, а по сути - сейчас. Ведь и слово, которое переводится как «вскоре» в первоисточнике может означать или «через короткое время», или «быстро, сразу, без отсрочек» (АГ). Пророчество обращено ко мне, оно говорит мне о том, что я должен делать сегодня, о чем я должен думать и какие планы я должен строить на завтра. «Во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе» (2 Кор. 6:2). Центром этой божественной «безотлагательности» вновь является Христос: Он был чистейшим образцом Божьего метода передачи откровений через избранных посланников, и Он же является самой сутью этих откровений. Вскоре случится то, что вскоре придет Сын. В 1 Послании Коринфянам 16:22 мы находим одну из самых старых молитв христианской церкви. Она называется «Маран-афа» (АВ), что переводится как «Господь наш грядет». Произносящий молитву ждет телесного возвращения Христа на эту землю и хочет также, чтобы Он пришел в нашу теперешнюю жизнь как Спаситель и Господь; чтобы Он пришел «вскоре» - сегодня, в этот самый час.

Это само по себе подтверждает ценность самораскрытия Бога. Знание Его, которое приходит к нам через «пророчества книги сей», а также через всю Библию в целом, не может не стать для нас благословением. И благословение это - знание Бога во Христе, которое дается «соблюдающим» слова пророчества. Слово, переведенное здесь как «соблюдающий», часто встречается в Евангелии от Иоанна. Оно означает «исполнять закон, следовать учению» (АГ). Следовательно, внимательное и смиренное изучение Писания, а также его последней книги, суммирующей изложенное в нем, поражает не ум, набитый знаниями, а дух, пробужденный к жизни.

О ценности этой вести свидетельствует особенность повествования. Давайте вновь постараемся поставить себя на место Иоанна. Мы слышим голос - очевидно, это тот же самый голос, который раздавался все время. Он говорит: «Се, гряду скоро... Смотри, не делай сего (не поклоняйся мне); ибо я - сослужитель тебе... Се, гряду скоро... Я Иисус» (ст. 7,9,12,16). Раз он отказывается принимать поклонение Иоанна, значит, он - ангел? Или это божественный Иисус, принимающий подобное поклонение? В сцене 8 содержится один из самых поразительных случаев «сдвигов фокуса», которые мы уже наблюдали в повествовании Иоанна. Мы сталкивались с аналогичными случаями в целом ряде мест ранее. Но здесь, как и следует ожидать от сцены, в которой Божий свет светит ярче всего, действительно очень трудно разобрать, которое из ослепительных действующих лиц говорит в каждый данный конкретный момент. В отношении Слова Божьего это значит, что хотя ангел и Христос являются разными личностями, но несут они нам одну и ту же весть. Благодаря очень образному, данному в первых стихах книги объяснению, мы ясно понимаем это. Там сказано, что откровение было дано Богом Христу, затем Христом - ангелу, ангелом - Иоанну, а Иоанном - нам. Причем ни на одном из этапов оно не утратило своего божественного авторитета. Так что сказанное Иоанном есть сказанное Богом. Таково классическое учение о богодухновеннос-ти всего Писания в целом. Это еще раз подтверждает, что книга Иоанна задумана как итог всего остального, а не как дополнение к нему.

6. ПЯТОЕ ОТКРОВЕНИЕ:

БОЖЬЯ РАБОТА ЗАВЕРШЕНА (22:11-15)

Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще. 12 Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его. 13 Я есмь Алфа и Омега, начало и конец, первый и последний.

14     Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами.

15     А вне - псы и чародеи, и любодеи и убийцы, и идолослу- жители и всякий любящий и делающий неправду.

Заглавие, данное этому разделу в сцене 7, является узелком, завязанным на дальнем конце еще одной нити, которая проходит через все Писание. В Эдеме была завершена работа творения (Быт. 2:1,2); на Голгофе был завершен подвиг искупления (Ин. 19:30); в Раю Божий голос наконец скажет о труде Бога в целом: «Совершилось!» (21:6). В рассматриваемом нами отрывке содержится резюме библейской эсхатологической доктрины - учения о конечных судьбах мира и человека; в нем говорится о состоянии Божьего творения в финале. В это состояние его приведет Христос, Который еще раз подтверждает Свою божественность, называя Себя «Алфой и Омегой», началом и концом; а в 21:6 мы видим, что эти титулы принадлежат Богу.

В стихе 11 подводится итог участи человечества. Английский перевод не передает в полной мере силу этих слов. Стих производит впечатление наставления («Будь плохим», «Будь хорошим») или разрешения («Тебе позволено быть плохим (или хорошим)»; но мы ближе всего к греческому тексту Иоанна, когда воспринимаем его как заявление или декларацию. Здесь Откровение 22 вновь перекликается с первой главой Бытия, которая проясняет для нас смысл этого отрывка, поскольку в обоих местах Бог прибегает к одной и той же форме глагола1.

Подобно тому, как в начале божественное Слово сказало: «Да будет свет», и стал свет, так же и в конце то же самое Слово произнесет властно и определенно: «Да будет этот человек зол, а этот свят»; и будет так, отныне и навеки. Эти слова означают «статичность, неизменяемость состояния», в котором окажутся как добрые, так и злые. Настанет «время, когда изменение станет невозможным - когда больше не предоставится возможности для покаяния, с одной стороны, или для отступничества - с другой»2.

Повелительное наклонение прошедшего времени (речь, разумеется, идет о греческом тексте Бытия). В НАБ (а в ИБ это еще заметнее) фраза звучит так: «Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится», то есть глаголы стоят в повелительном наклонении настоящего времени. 2 Свит. с. 305.

 

Если, следовательно, «человекам положено однажды умереть, а потом суд» (Евр. 9:27) и если суд - это конец, который вводит в это перманентное состояние праведности или неправедности, то это значит, что у нас не будет никаких оснований надеяться на какой-либо «второй шанС'> или перевоплощение, и мы должны всерьез относиться к этой жизни как к единственной возможности изменить сердце; а с другой стороны, нам не надо бояться, что небеса, однажды полученные, когда-либо будут вновь утрачены.

Стих 12 подчеркивает эти моменты и показывает, от чего зависит исход. Окончательное состояние напрямую связано с нынешней жизнью: оно станет для каждого человека воздаянием за все, совершенное им здесь. И это воздаяние принадлежит Христу, поскольку «все, сделанное им», означает на деле «все, что он сделал вместе с Христом», и «все, что он позволил Христу сделать через него». Этот критерий, который миллионы людей забывают или игнорируют, будет ьосстановлен в день суда, ибо он есть последний и первый - конец и начало.

Стихи 14 и 15 ясно показывают, кто будет внутри города, а кто останется снаружи. Тем, чей характер и поведение злы («псы» - парии трущоб восточного города - символизируют всех нечистых), на этом основании доступ в город закрыт. Но допущенные в него были допущены не на основании собственных хороших качеств. Благословение принадлежит им единственно потому, что они омыли свои одежды - «убелили их», как было сказано Иоанну в 7:14, «кровию Агнца». Зная, что они были очищены распятым Христом, они «имеют право на дерево жизни». То, что было запрещено первому человеку, теперь находится в распоряжении человека нового. Это подводит итог под всем сказанным о стихе 11: все сделано, чтобы человек «взял от дерева жизни, и вкусил, и жил вечно» (Быт. 3:22).

7. ШЕСТОЕ ОТКРОВЕНИЕ:

ПОСЛЕДНЕЕ БЛАГОСЛОВЕНИЕ БОГА (22:16,17)

Я Иисус послал Ангела Моего засвидетельствовать вам сие в церквах. Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя. 17 И Дух и невеста говорят: прииди! Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром.

В первых пять разделах этой сцены подводятся итоги учений о Церкви, Евангелии, сотворении, откровении и конце света. Конец книги представляет собой, по меткому выражению Глэссона, «победоносный финал Библии; словно бы композитор соединил все темы своей симфонии в последнем восхитительном аккорде»'. И теперь, в шестом разделе, вся явленная Богом истина кристаллизуется в двух стихах. Давид, величайший из израильских царей, символизирует славу Израиля; но в гораздо большей степени символизирует ее Иисус. Он не только «еще более великий сын великого Давида», но также и Господь и Царь нового Израиля. И для Давида Он тоже Господь; Он «Отец вечности» Исайи; прежде чем Авраам был, Он есть; Он действительно прежде всего (Мф. 22:41 и далее; Ис. 9:6; Ин. 8:58; Кол. 1:17). В двух словах, Он есть «корень и потомок Давида», одновременно и его предок, и потомок, если добавить еще одну пару всеобъемлющих титулов к тем, которые приведены в стихе 13. Он охватывает Собой всю историю.

Затем, как «звезда светлая и утренняя», Он возвещает рассвет вечности. Он говорит нам, что эта жизнь только прелюдия к реальной жизни в грядущем мире; и посылая Своего ангела с этим свидетельством, Он показывает любовь, могущество и мудрость Бога, Который хочет открыть его Своим творениям.

1   Глэссон, с. 6.

 

Этот замысел божественной истины, охватывающий время и вечность и возвещающий себя людям, обязательно будет осуществлен. Ибо все, чей слух открыт для него, откликаются и приветствуют пришествие Христа. То есть невеста - Церковь - приветствует своего Жениха, потому что Дух, помогающий ей молиться (Рим. 8:26 и далее), молится о том же.

Жаждет ли читатель получить эт> благословение? Желает ли он быть включенным в этот славный замысел спасения? Это вода жизни, и ее можно брать даром, если только он, со своей стороны, готов встретить Христа, прийти к Нему и принять благословение.

8. СЕДЬМОЕ ОТКРОВЕНИЕ:

ПОСЛЕДНЕЕ ПРОКЛЯТИЕ БОГА (22:18,19)

И я также свидетельствую всякому слышащему слови пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей: 19 И если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей.

Если человек, читая Откровение, напрягает все силы ума и сердца и при этом молится, то тогда он не воспримет эти стихи поверхностно. Внесение изменений в текст последней книги Библии - несущественный вопрос в сравнении с грехом, который она осуждает. Ибо если (а это, по всей видимости, так) все библейское откровение суммировано в этой книге, и в особенности в последней сцене, а в особо концентрированной форме - в стихах 16 и 17, то, конечно, мы не смеем ни добавлять что-то к этому, ни отнимать. В таком случае мы искажали бы или скрывали само Евангелие. И добавляемся угроза язв, и отнимается жизнь так реагирует Бог на подобное бесцеремонное обращение с Его вестью. Все это не напыщенные слова, а спокойная и рассудительная констатация факта. Ибо если мы считаем, что сказанного Богом в Его книге недостаточно для спасения и что нам надо внести от себя некоторые добавления, что некоторые из предъявляемых к нам Божьих требований чрезмерны и их можно не соблюдать, - тогда мы не только заявляем, что знаем лучше, чем Он, мы (и это несравненно хуже) поступаем так, словно это соответствует действительности. Грубость Он может простить; но слепое своеволие есть грех против Святого Духа. О тех, кто пытается подогнать Евангелие под себя и которых за это постигает проклятие, будет сказано, что они сами навлекли на себя беду. И это станет ужасающей правдой.