07.10.2005
Скачать в других форматах:

Роланд Бейнтон

На сем стою. Жизнь Мартина Лютера

Глава семнадцатая. ШКОЛА ХАРАКТЕРА

Смятенный, отброшенный назад, ограниченный в своих возможностях, гонимый, Лютер делал все, что мог. Наиболее неожиданным и ярким подтверждением его принципов была его собственная женитьба. Если он не имел возможности реформировать весь христианский мир, то уж пасторскую семью он создать мог и сделал это. Сам он ни о чем подобном не помышлял, и когда во время его пребывания в Вартбурге монахи стали жениться, Лютер воскликнул: "Боже благий! Уж. меня-то им не женить!" После того, как это произошло, Лютер заметил, что если бы в Вормсе ему сказали, что спустя шесть лет он женится, он бы этому не поверил.

Но реальная ситуация оказалась порождена его учением, которое вызывало перемену убеждений. Из монастырей уходили не только монахи, но и монахини. Несколько сестер из близлежащей деревни обратились к нему за советом. Монашки не знали, как им быть после того, как они приняли евангельскую веру. Лютер взялся организовать их бегство. Это был дерзкий поступок, поскольку похищение монахинь рассматривалось как преступление, каравшееся смертной казнью, и герцог Георг в точности следовал этому закону. Фридрих Мудрый, может быть, и не столь жестокий, также не приветствовал открытого нарушения закона. Лютер тайно заручился поддержкой уважаемого бюргера из Торгау по имени Леонард Копп. Шестидесятилетний Копп был торговцем и время от времени привозил в обитель бочки с селедкой. Накануне праздника Воскресения Христа в 1523 году он спрятал двенадцать монашек в своем крытом фургоне. Копп накрыл их мешковиной и обвязал веревкой, будто то были пустые бочки. Три монахини вернулись в свои дома. Остальные девять приехали в Виттенберг. Один студент так написал об этом своему приятелю: "Только что в город прибыл полный фургон монашек-девственниц, и все они больше всего на свете мечтают выйти замуж. Так дарует же им Бог мужей, иначе дело будет худо".

Лютер счел своей обязанностью подыскать им всем жилье, мужей или какое-нибудь занятие. Само собой напрашивалось решение, что уж об одной из них он может позаботиться, женившись сам. Так кто-то ему и сказал. На это 30 ноября 1524 года Лютер ответил, что у него нет намерения вступать в брак - не потому, что он камень бесчувственный, и не потому, что ему чужда сама идея женитьбы, но из-за ежедневного ожидания того, что его казнят как еретика. Спустя пять месяцев Спалатин намеренно повторил предложение о женитьбе. Лютер ответил:

"Касательно того, что вы пишете о моей женитьбе, то не следует удивляться, что я еще не сочетался браком, даже если и прославился как любовник. Вам следует более удивляться тому, что, уделяя столь много места в своих писаниях вопросу о браке и будучи вынужденным посему так много иметь дело с женщинами, я сам еще не превратился в женщину, не говоря уже о женитьбе на одной из них. Хотя, если вам требуется мой пример, вы имеете его в преизобилии, поскольку некогда у меня было трое жен и любил я их столь горячо, что две из них ушли к другим мужьям. Третью я едва удерживаю левою рукой, не то и ее у меня вот-вот похитят. Вы же, воистину, любовник робкий, коли не осмеливаетесь жениться даже на одной".

Шутливые слова о трех женах, безусловно, относятся к трем монашкам, которых ему еще оставалось пристроить.

 

В конце концов все были устроены, за исключением одной - Катарины фон Бора. Спустя два года после своего бегства она все еще занималась домашним хозяйством Лютера, что, кстати, дало ей возможность получить великолепное образование. Но Катарина мечтала о лучшей доле, надеясь связать свою судьбу с молодым дворянином из Нюрнберга, который учился в Виттенберге. Однако когда молодой человек вернулся домой, его семья решительно выступила против такого брака. Безутешная Катарина попросила Лютера разузнать, как обстоят дела. Дела же обстояли так, что нюрнбержец женился на другой. Лютер нашел для Катарины подходящего жениха, некоего доктора Епатца, но она о нем и слышать не хотела. Как бы то ни было, положение Катарины было весьма деликатным. Она понимала, что Для Лютера история с монашками является серьезным испытанием, тем более что все это происходило в разгар Крестьянской войны. Ей дольше всех не удавалось устроить свои дела. В те времена ранних браков двадцатишестилетняя девушка имела все основания полагать, что время, отпущенное ей для устройства своего семейного положения, вот-вот истечет. В отчаянии она обратилась к гостившему в Виттенберге доктору Амсдорфу из Магдебурга. Не согласится ли он сказать Лютеру, что Елатц ей просто ненавистен? Ведь он поймет Катарину. Она согласна выйти замуж за Амсдорфа или за Лютера. Этих двоих она, возможно, назвала потому, что оба они уже вышли из возраста, когда обычно вступают в брак, и такое предложение ей ничем не грозило. Лютеру было сорок два года.

Лютер не задумывался над этим предложением всерьез до тех пор, пока не отправился домой навестить своих родителей. То, что сам Лютер расценил как невероятную шутку, его отец воспринял как вполне разумный вариант. Он хотел, чтобы сын продолжил их род. Предложение Катарины начало казаться Лютеру привлекательным еще и по другой причине. Если ему предстоит до конца года сгореть на костре, то вряд ли есть смысл обзаводиться семьей. Но, женившись, он узаконит статус Катарины и засвидетельствует свою веру. В мае 1525 года в частном разговоре Лютер по секрету рассказал, что прежде чем умрет, он женится на Кати. А в начале июня, когда Альбрехт Майнцский подумывал о том, чтобы придать несколько мирской оттенок своему епископству, последовав примеру своего кузена в Бранденбурге, Лютер писал: "Если моя женитьба укрепит его, то я готов. Я верю в брак и намерен жениться прежде, чем умру, пусть даже это будет помолвка, подобная женитьбе Иосифа". О страстной любви речи не было. "Нельзя сказать, что я потерял голову, - говорил Лютер, - хотя я и обожаю свою жену". В другой раз он заявил: "Я не променял бы Кати ни на Францию, ни на Венецию, поскольку Бог дал ее мне, а другие женщины обладают худшими недостатками". Решение жениться он объяснял тремя причинами: чтобы доставить удовольствие своему отцу, чтобы позлить папу и дьявола и чтобы запечатлеть свое свидетельство перед мученической смертью.

За принятым решением женитьба последовала быстро, чтобы предотвратить сплетни и возражения. "Все добрые мои друзья, - рассказывал Лютер, - вскричали: "Ради Бога, только не это!"" Судья предрекал, что "мир и дьявол будут потешаться, и труд Лютера останется незавершенным". Любопытно, что именно в такой ситуации

Спалатин поинтересовался мнением Лютера о длительных помолвках. Тот отвечал: "Не откладывайте на завтра! Промедлив, Ганнибал потерял Рим. Промедлив, Исав лишился прав, положенных ему по первородству. Христос сказал: "Будете искать Меня, и не найдете". Таким образом. Писание, опыт и все творение свидетельствуют о том, что дары Божьи следует принимать без промедления". Это было написано 10 июня. А 13-го состоялась публичная помолвка Лютера и Катарины, и в глазах закона он стал, таким образом, женатым человеком.

Последовавшая за обручением публичная церемония представляла собой скромное торжество, на котором объявили о заключении брачного союза.

Это было праздничное событие. Свадьбу назначили на 27 июня. Лютер разослал приглашения. Спалатину он написал: "Вы должны приехать на мою свадьбу. Я заставил ангелов смеяться, а бесов рыдать". Другому приглашенному: "Несомненно, до вас дошли слухи о моей женитьбе. Мне самому трудно в это поверить, но доказательства тому слишком весомы. Свадьба состоится в следующий четверг в присутствии моих родителей. Надеюсь, что вы сможете приехать". Амсдорфу, который выступил в роли свата Катарины: "Слухи о моей женитьбе верны. Я не могу лишать своего отца надежды на продолжение рода и должен подтвердить свое учение в то время, когда многих обуяла робость. Надеюсь, что вы пришлете дичи и приедете сами". Нюрнбержцу: "В целом мой трактат был отвергнут крестьянами. Я сожалел бы, если бы вышло иначе. Когда я размышлял об иных делах. Бог неожиданно наставил меня жениться на Катарине. Я приглашаю вас и освобождаю от всяческих помыслов о настоящем". Леонарду Коппу/организовавшему побег монашек: "Я намереваюсь жениться. Бог любит творить чудеса и удивлять мир. Вы должны приехать на мою свадьбу". Любопытно, что есть и другое приглашение Коппу. Редактор писем в веймарском издании сомневается в его истинности. Оно гласит: "Свадьба моя состоится в четверг. Мы с госпожой Кати приглашаем вас прислать бочку наилучшего пива из Торгау, а если оно окажется нехорошим, вам самому придется выпить всю бочку".

В назначенный день в десять утра Лютер под колокольный звон провел Катарину по улицам Виттенберга к приходской церкви, в портале которой на глазах у всех состоялась религиозная церемония. Затем последовал обед в августинской обители, а за ним вечер с танцами в ратуше. Вечером был дан еще один банкет. В одиннадцать все гости разошлись под угрозой того, что обязанность отправить их по домам возьмут на себя судебные исправники.

Семейная жизнь

Женитьба принесла множество перемен в образ жизни Лютера. "До того, как я женился, постель моя не перестилалась целый год и пропиталась потом. Но я так много трудился и так уставал, что падал в нее, ничего не замечая". Кати навела порядок в доме. Требовалось произвести и другие перемены. "В первый год семейной жизни ко многому надобно привыкнуть, - вспоминал Лютер. - Просыпаешься утром и видишь на подушке пару косичек, которых там раньше не было". Вскоре он обнаружил, что муж должен считаться с пожеланиями жены. Страхи и слезы Кати удержали его от поездки на свадьбу Спалатина, поскольку по пути вполне можно было подвергнуться нападению крестьян. Если Мартин шутливо называл жену "мое ребро", то так же часто он именовал ее "госпожа моя". Иногда он даже менял имя Кати так, что оно звучало Луееу, что по-немецки означает "цепь";

 

Женитьба принесла и новые финансовые обязанности, поскольку супруги не имели за душой ни гроша. Мать Катарины умерла, когда та была совсем малышкой. Отец отдал ее в монастырь и женился вновь. Ничего для нее он не сделал и теперь. Все богатство Лютера составляли его книги и одежда. Он не имел права претендовать на финансовую помощь от монастыря, поскольку снял сутану. За свои сочинения Лютер не получал ничего, а университетского жалованья было недостаточно для содержания семьи. В 1526 году он обзавелся токарным станком и научился резьбе по дереву, чтобы в случае нужды иметь возможность прокормить свою семью. Можно, правда, усомниться в серьезности таких планов. Лютер был намерен всецело посвятить себя служению Слову, и он верил в то, что Отец Небесный позаботится о нем. Архангелу Гавриилу пришлось, должно быть, много похлопотать, уговаривая близких к Лютеру влиятельных особ. Ему удалось расположить августинский монастырь к Лютеру и его жене. Фридрих удвоил жалование Лютеру и часто посылал ему дичь, одежду и вино. А архиепископ Майнцский Альбрехт Бранденбургский прислал Кати двадцать золотых гульденов - подарок, который ее муж намеревался отклонить.

Если брак принес с собой новые обязанности для Лютера, то Для Кати тем более. Нелегкая это задача - вести хозяйство столь расточительного мужа. Вносимые им пожертвования отличались такой щедростью, что Лукас Кранах, художник и банкир, отказался оплатить его чек. Вот как на это отозвался Лютер: "Я не могу себе позволить прослыть скрягой". Он был раздражающе весел. "Долги меня не тревожат, - сказал он, - ведь как только Кати оплачивает один из них, тут же появляется другой". Она не спускала с него глаз, и не зря. В письме одному из своих друзей Лютер писал: "В качестве свадебного подарка посылаю вам вазу. P.S. Кати спрятала ее". Но кое в чем он был незаменимым помощником. Он ухаживал за огородом, где росли салат, капуста, горох, фасоль, дыни и огурцы. Кати же присматривала за садом. Он располагался за городом и снабжал их яблоками, виноградом, грушами, орехами и персиками. Она же взяла на себя заботу о пруде, в котором разводили форелей, карпов, щук и окуней. На плечи жены легла также обязанность смотреть за животными. Лютеры держали кур, уток, свиней и коров. Кати сама забивала скот. В письме, написанном в 1535 году, Лютер упоминает о ее трудах: "Госпожа моя, Кати, приветствует вас. Она засаживает наши поля, пасет скотину, продает коров, et cetera [можно только догадываться, сколько еще дел входило в это et cetera]. В промежутках она начала читать Библию. Я обещал ей 50 гульденов [где он надеялся их достать?], если Кати завершит ее к Пасхе. Она усердно читает и уже заканчивает пятую книгу Моисея". Несколько лет спустя Лютер приобрел хутор в Зюльсдорфе. Хозяйничала там Кати, которая проводила на хуторе несколько недель в году. Во время одного из таких визитов Лютер писал ей: "Богатой владелице Зюльсдорфа, госпоже Катарине Лютер, живущей во плоти в Виттенберге, но духом пребывающей в Зюльсдорфе." И далее: "Возлюбленной жене моей Катарине, госпоже Лютер, повелительнице свинарника, госпоже Зюльсдорфа и обладательнице всяческих иных титулов, которые соблаговолит избрать ваша милость".

Смотреть за Лютером было тем более сложно, что он очень часто болел. Его непрестанно мучали подагра или бессонница, катар или геморрой, запор или камни, головокружения или звон в ушах. Кати хорошо умела лечить травами, припарками и массажем. Сын Лютеров Пауль, ставший впоследствии врачом, говорил, что матушка наполовину доктор. Кати удерживала Лютера от употребления вина и давала ему пиво, которое служило успокоительным во время бессонницы и облегчало каменную болезнь. Пиво она варила сама. С какой благодарностью вспоминал Лютер заботу жены, пребывая вдали от дома! Прожив год в браке, он писал своему другу: "Моя Кати так любезна и так старается угодить мне, что я не променял бы свою нищету на все богатства Креза". Дань своего высочайшего уважения Кати Лютер отдал, посвятив свой комментарий к Посланию Павла Галатам "моей Катарине фон Бора". Его порой даже беспокоила столь сильная привязанность: "Я благодарен Кати более, чем Христу, сделавшему для меня куда больше".

Дети и застольные беседы

Вскоре Кати принесла Лютеру радости, о которых он и не помышлял. 21 октября 1525 года Лютер написал своему другу: "Моя Катарина исполняет напутствие, о котором повествует Бытие 1:28". 26 мая 1526 года он писал в другом письме: "Скоро родится дитя монаха и монахини. Крестным отцом у такого ребенка должно быть очень важное лицо. Посему я приглашаю вас. Пока не могу в точности назвать время рождения". 8 июня Лютер известил о долгожданном событии: "Вчера в два часа Божьей милостью драгоценная моя Кати подарила миру крохотного сына, Ганса Лютера. Прекращаю писать. Кати нездорова и зовет меня". Когда малыша запеленали, Лютер сказал: "Дерись, малыш. Вот так и меня спеленал папа, но я освободился". Вот следующая запись, касающаяся Ганса: "У Ганса режутся зубки. Он уже веселый проказник. Вот те радости женитьбы, которых недостоин папа". Когда родилась дочь, Лютер писал ее предполагаемой крестной: "Любезная госпожа! Нас с моей женой Кати Господь одарил маленькой язычницей. Выражаем надежду, что вы не откажетесь быть ее духовной матерью и поможете малышке стать христианкой". Всего у них родилось шестеро детей. Вот их имена и даты рождения: Ганс, 7 июня 1526; Елизавета, 10 декабря 1527; Магдалена, 17 декабря 1529; Мартин, 9 ноября .1531; Пауль, 28 января 1533; Маргарет, 17 декабря 1534.

Семья для Лютеров - это не только дети, но и те, кого они приняли под свой кров. В ночь их свадьбы, когда к одиннадцати часам все приглашенные разошлись, появился еще один гость, о котором не знали городские власти. Это был Карлштадт. Он бежал от Крестьянской войны и просил убежища. И Лютер, сделавший столь много для того, чтобы изгнать Карлштадта из Саксонии, принял его в собственном доме в ночь своей свадьбы. Конечно, Карлштадт не остался в доме Лютера навсегда, зато появились другие. А поскольку монастырь был велик и вполне подходил для больницы,

туда помещали также и больных. Впоследствии Лютеры, помимо шестерых собственных детей, вырастили и четырех осиротевших детей своих родственников. Чтобы как-то поправить материальное положение, Лютеры прибегли к хорошо известному в учительских семьях приему: они открыли пансион для студентов. Иногда в доме проживало до двадцати пяти человек.

Конечно, Кати не в состоянии была управляться с таким хозяйством одна. В доме были служанки и слуги, но следить за всем, конечно, приходилось ей. Наверное, основная трудность заключалась в том, что она всегда оставалась незамеченной в тени своего знаменитого мужа. Катарина к такой ситуации была готова и не противилась ей. Она всегда обращалась к Мартину на "вы", называя его "доктор". Но, наверное, временами ей бывало чуть-чуть обидно, поскольку он неизменно находился в центре любого разговора. И нельзя сказать, что в этом полностью был виноват сам Лютер. Столовавшиеся у Лютеров студенты воспринимали обеденное время как возможность пополнить свои знания. Они приходили на обед с тетрадями, в которые записывали все, что Лютер говорил. Кати подумывала о том, чтобы побудить Лютера брать с них за это плату.

Хотя иногда такое положение дел вызывало раздражение и у Лютера, он ничего не делал, чтобы изменить его. Однажды студенты даже указали Лютеру, что он заслоняет им свет. Он много рассказывал о своих встречах с сатаной, которые продолжались до тех пор, пока он, желая их прекратить, не стал относиться к сатане с некоторым пренебрежением. Кати же была просто великолепна. Однажды, почувствовав себя плохо, она встала из-за стола и удалилась в свою комнату. Там она потеряла сознание, а очнувшись, вернулась и сообщила - причем по-латыни, - что пережила multa pemiciosa [страшную опасность]. С тех пор ее компетенция не подвергалась сомнению.

Лютеровская книга "Застольные речи", заслуживает внимания хотя бы из-за своих размеров. В томе содержится 6596 записей. Эта книга - одна из наиболее известных его работ, поскольку после смерти Лютера его студенты тщательно собрали и рассортировали свои записи, составившие прекрасную книгу, украшенную гравюрой, которая изображала Лютера, сидящего за столом со своей семьей. Однако издание не дает полного представления о пышном богатстве и непредсказуемом разнообразии оригинала. Затрагиваемые Лютером темы простирались от неописуемого величия Бога Вседержителя до жизни лягушек на берегах Эльбы. Беседа перескакивала от свиней к папам, от беременности к политике и пословицам. Какое-то отдаленное представление могут дать наугад взятые примеры:

"Монахи - это вши на шубе Господа Бога".

Когда Лютера спросили, откуда в нем столько неистовства, он ответил: "Прутик можно перерезать хлебным ножом, но для дуба вам потребуется топор".

Бог использует похоть, чтобы побудить человека к браку, честолюбие - чтобы заставить его стремиться к высокому положению, алчность - для заработка, а страх - для веры.

Из всех частей тела человеческого папа оставил без внимания одну лишь заднюю.

Книгопечатание - это последнее и наилучшее из всего, что сделал Бог для распространения Евангелия по всему миру.

Меня можно назвать опорой для папы. Без меня ему будет куда хуже.

Птицам недостает веры. Они улетают всякий раз, когда я вхожу в сад, хотя я и не умышляю ничего дурного. Точно так же и нам недостает веры в Бога.

Носятся слухи, что конец света наступит в 1532 году. Надеюсь, что ждать осталось недолго. Последнее десятилетие тянется подобно веку.

Появилась карикатура, на которой меня изображают в виде чудовища с семью головами. Должно быть, я непобедим, поскольку меня невозможно одолеть, хотя у меня всего лишь одна голова.

Собаки - самые верные животные, и, не будь они столь многочисленны, их следовало бы ценить более высоко.

Умалишенный утверждал, будто он петух, и несколько дней расхаживал, кукарекая. Врач сказал, что он тоже петух, и несколько дней кукарекал вместе с ним. Потом он сказал: "Я больше не петух, и ты изменился тоже". Это помогло.

Германия - папская свинья. Вот почему мы должны давать ей столько окороков и колбас.

Сколько же лжи вокруг реликвий! Одну из них выдают за перо из крыла архангела Гавриила, а епископ Майнцский утверждает, будто у него есть уголек от неопалимой купины, из которой Господь говорил с Моисеем. А как случилось, что в Германии похоронены восемнадцать апостолов, когда у Христа было всего двенадцать учеников?

"Не представляю себе, что мы будем делать на небесах, - размышлял Лютер. - Ничего не происходит, ни работы, ни еды, ни питья, и делать нечего. Зато, я думаю, там есть на что посмотреть". "Да, - отвечал Меланхтон. - Господь, яви нам Отца, и этого будет достаточно". "Ну, конечно, - отвечал Лютер, - тогда нам не придется скучать".

Ноев ковчег имел 300 локтей в длину, 50 - в ширину и 30 - в высоту. Не будь так сказано в Писании, я бы не поверил. Окажись я в ковчеге, я бы умер. Он был в три раза больше моего дома, а внутри темно и полно животных.

Меня пытаются превратить в недвижимую звезду. Я - неправильная планета.

В турецкую войну один из начальников сказал своим воинам, что если они погибнут, то ужинать будут вместе со Христом в раю. Начальник этот бежал с поля боя. На вопрос, отчего он не пожелал ужинать с Христом, он ответствовал, что в этот день у него пост.

 

26 мая 1538 года шел сильный дождь. Лютер сказал: "Славьте Бога. То, что Он дарует нам, ценнее ста тысяч гульденов. С дождем к нам приходит урожай кукурузы, пшеницы, ячменя, винограда, капусты, лука, приходит обилие трав и молока. Все свое добро мы получаем бесплатно. А Бог посылает к нам Своего единородного Сына, и мы распинаем Его".

"Я крестьянский сын, - сказал Лютер, - и внук, и правнук. Батюшка хотел, чтобы я стал бургомистром. Он отправился в Мансфельд и работал рудокопом. Я выучился на бакалавра и магистра. Затем я стал монахом и снял свой коричневый берет. Батюшке это не понравилось, а я впоследствии позлил папу римского, женившись на бывшей монашке. Какие звезды предсказали эти события?"

Приведенные выше выдержки убедительно говорят сами за себя, но необходимо все же сказать несколько слов относительно вульгарности Лютера, поскольку зачастую его представляют необычайно грубым, цитируя в качестве подтверждения "Застольные речи". Его никак не назовешь человеком утонченным, как нельзя этого сказать обо всем его поколении. Дурно пахла сама жизнь. Невозможно было пройтись по улочкам Виттенберга, не ощутив запахов хлева, отбросов и бойни. И даже самые утонченные натуры не могли игнорировать реалии повседневной жизни. Однажды Лютер не смог присутствовать на богослужении в церкви и спросил Кати, как оно проходило. "В церкви было столько народу, что там воняло". "Да, - сказал Лютер, - у них навоз на башмаках". Эразм без всякого смущения пишет рассказ, в котором мясник и торговец рыбой спорят, чей товар более вонючий. Лютер прибегал к грубым выражениям реже, чем другие, образованные люди его времени. Если же он позволял себе такое удовольствие, то и это делал столь же мастерски, как и все остальное. В сравнении, однако, со всем, им сказанным, объем грубостей будет совсем невелик.

Клеветники из всего многоцветия девяноста томов его сочинений избрали лишь несколько страниц, наполненных вульгарностью. Но есть целые тома, в которых самое грубое - цитата из Павла, который "отказался от всего" и почитает это за навоз [в Синодальном переводе русской Библии здесь (Флп. 3:8) использовано слово "мусор". - Примечание переводчика], чтобы приобрести Христа.

Здесь же уместно сказать несколько слов и о пьянстве Лютера. Он мог много выпить и гордился этой своей способностью. Под рукой у Лютера всегда была мерная кружка с тремя кольцами. Первое, по его словам, олицетворяло Десять заповедей, второе - апостольский символ, а третье - молитву "Отче наш". Лютеру доставляло огромное удовольствие то, что он способен был осушить кружку вина вплоть до молитвы "Отче наш", в то время как Агрикола не мог преодолеть Десять заповедей. Однако нигде не упоминается, что его хотя бы раз видели пьяным.

Взгляды на брак

Но вернемся к браку. Женившись, чтобы засвидетельствовать свою веру, Лютер воистину обрел семейное счастье. Больше чем кто-либо другой он определил характер отношений в немецкой семье на последующие четыре века. И здесь уместно остановиться на его взглядах на брак. В этом, как и во многих других вопросах, он следовал путем Павла и Августина. Его взгляды на семью были сугубо патриархальными. По Лютеру, муж главенствует над женой, поскольку он был сотворен первым. Ей же следует не только любить мужа, но также чтить его и повиноваться. Супруг должен править ею с нежностью, но тем не менее править. У жены есть свои обязанности. В воспитании детей ее возможности несравненно больше, чем у мужа. Но жене следует заниматься тем, что ей положено. Хотя Лютер и не говорил, что жена должна ограничиваться детьми, церковью и кухней, он утверждал, что Бог сотворил женщину с широким задом для того, чтобы она сидела на нем, оставаясь дома. Дети обязаны повиноваться родителям, особенно отцу, который наделен в семье такой же властью, как правитель в государстве. Неуважение к родителям есть нарушение Десяти заповедей. Однажды Лютер, несмотря на заступничество Кати и других членов семьи, в течение трех дней отказывался простить своего сына, хотя тот умолял об этом. Провинность сына состояла в том, что он проявил непослушание отцу и оскорбил, таким образом, Всевышнего. Лютер был бы куда более добрым отцом, если бы мог хоть иногда забывать о Боге. Не следует, однако, упускать из виду, что, по его мнению, пряник всегда должен лежать рядом с кнутом.

Институт брака Лютер рассматривал исключительно через призму семейных отношений. Для проявлений неограниченного индивидуализма места не оставлялось. Выбор партнера по браку должна делать семья. И хотя родители не должны понуждать детей к браку с теми, кто им неприятен, детям, в свою очередь, не следует отвергать благоразумный выбор старших, исходя из своих сердечных влечений. Подобная структура отношений заимствована непосредственно из средних веков, когда католическая церковь и сугубо земледельческое устройство общества способствовали превращению брака в институт, цель которого заключается, в продолжении рода и сохранении имущества. Романтическая революция во Франции - изменение взглядов на любовь и ухаживание - первоначально не затронула семейных отношений. Любовь и брак соединились лишь в эпоху Ренессанса.

Все эти течения были абсолютно чужды Лютеру. Его идеалом оставалась Ревекка, принявшая того мужа, которого назначила ей семья. Что же до Иакова, то в глазах Лютера он подлежал осуждению, поскольку, приняв Лию, которая родила ему детей, Иаков тем не менее служил Лавану еще семь лет, побуждаемый любовью к ее сестре, Рахили. Такая судьба Иакова, однако, радовала Лютера, поскольку доказывала, что он был спасен по вере, а не по делам. Но если в этом Лютер сохранял средневековые представления, то в другом он отошел от них. Примечательно, что он отрицал обязательность сохранения девственности до замужества. Такая его позиция открывала путь для романтической любви и более полноценного семейного счастья. Но непосредственные ее последствия были прямо противоположными. В своей ранней полемике Лютер низводил брак до самого примитивного физиологического уровня. Противодействуя церковному вмешательству в институт брака, он утверждал, что интимная близость столь же необходима человеку и неизбежна, как еда или питье. Не имеющие дара целомудрия должны получать удовольствие. Отказывать им в этом праве все равно, что предпочесть семейным узам блуд. К истолкованию этих слов следует, однако, подходить с осторожностью. Лютер вовсе не подразумевал невозможность сохранения физиологической непорочности. Он лишь желал сказать, что не имеющих сексуального удовлетворения будет терзать желание, и по этой причине брак является состоянием более чистым, чем монашество. Написанные Лютером до 1525 года противоречивые трактаты, однако, способны создать впечатление, будто единственное назначение брака состоит в том, чтобы служить лекарством от греха.

После того как Лютер женился, акценты в его трудах сместились, и теперь уже он изображает брак как школу формирования характера. В этом смысле он заменяет монастырь, который Церковь воспринимала в качестве инструмента формирования добродетели и надежнейшего пути на небеса. Отвергая всякую возможность делами заслужить спасение, Лютер в то же время вовсе не отрицал возможность воспитать в себе крепость характера, терпение, любовь и смирение. Семейная жизнь многого требует от человека. Главу семьи всю жизнь не оставляет тревога о хлебе насущном. Жена рожает детей. Во время беременности ее мучают головокружения, головные боли, тошнота, зубная боль и отеки ног. Муж способен облегчить ее родовые муки, сказав: "Милая Грета, подумай о том, что ты женщина и труд твой угоден Богу. Радуйся, ибо ты исполняешь Его волю. Рожай дитя. Если тебе суждено умереть, то это будет смерть в благородном труде и послушании Богу. Не будь ты женщиной, ты пожелала бы стать ею, чтобы иметь возможность страдать и умереть, выполняя столь драгоценную и благородную работу Божью". Воспитание детей - испытание для обоих родителей. Одному из своих малышей Лютер сказал: "Дитя! Что ты сделал для того, чтобы я тебя так любил? Своим ревом ты уже поднял на ноги весь дом". Младенец орал уже целый час, и силы родителей были на исходе. Лютер вздохнул: "Именно это и побуждало Отцов Церкви всячески поносить брак. Но перед последним днем Бог восстановил истинную ценность брака и магистратуры". Основные заботы ложились на плечи матери. Но и отцу приходилось развешивать пеленки, что доставляло немало веселых минут соседям. "Пусть смеются. Бог и ангелы тоже улыбаются на небесах".

Между супругами случались и ссоры. "Боже мой, - восклицал тогда Лютер, - эта семейная жизнь - одни лишь неприятности! Адам испортил нашу природу.. Подумайте только, сколько ссор довелось пережить Адаму с Евой за девятьсот лет семейной жизни! Ева, наверное, попрекала Адама: "Ты ведь яблоко-то съел". - А тот отвечал: "А дала его мне - ты"".

Однажды за столом Лютер без умолку говорил, отвечая на вопросы студентов. Когда он на секунду остановился, вмешалась Кати: "Доктор, отчего бы вам не помолчать и не поесть?"

"Я мечтаю лишь о том, - взорвался Лютер, - чтобы женщины, прежде чем открыть рот, повторяли про себя "Отче наш". Студенты попытались вернуть его в прежнее состояние духа, но Лютер, насупившись, так и промолчал до конца обеда.

Временами у Кати были все основания ответить Лютеру его же словами. Однажды, когда она громко молилась о том, чтобы пошел дождь, Лютер вмешался: "Воистину, отчего бы и нет. Господи? Мы преследовали Слово Твое и убивали святых. Мы заслужили Твое благоволение".

Жизнь семьи осложняло еще и то, что время работы и отдыха у Лютера и его жены не совпадало. Занимаясь весь день детьми, скотиной и слугами. Кати хотелось вечером поговорить с мужем на равных. Он же, после четырех проповедей, лекций и бесед со студентами во время обеда, больше всего хотел сесть в кресло и погрузиться в чтение. И тут вмешивалась Кати: "Господин доктор, а что, глава Пруссии действительно брат герцога?"

"Вся жизнь моя требует терпения, - говаривал Лютер. - Терпения требуют мои отношения с папой, с еретиками, с семьей и с Кати". При этом Лютер сознавал, что ему повезло.

В то же время ни в коем случае нельзя полагать, будто он исключал из брака любовь. Конечно же, христианин непременно должен любить свою жену, говорил Лютер. Он обязан любить ближнего как самого себя. А жена - самый близкий его ближний. Следовательно, она должна быть его самым дорогим другом. Свои письма к Кати Лютер завершал так: "Dir Lieb und treu". Если любовь сохранилась за годы семейной жизни, это свидетельство величайшей милости Божьей. "Первая любовь есть опьянение. Когда же оно проходит, наступает время для истинной любви в браке". Супруги должны научиться доставлять радость друг другу. В старые времена невесте давали такой совет: "Дорогая, пусть для мужа будет радостью переступать вечером порог своего дома". А жениху говорили: "Пусть жена скорбит всякий раз, когда тебе нужно уходить". "Самое большее, что можно пожелать человеку, - это прожить свою жизнь в покое и союзе с благочестивой, любезной и послушной женой". "Союз плоти - ничто. Должен быть также и союз разума и привычек". "Кати, у тебя есть любящий супруг. Императрицей же пусть будет другая".

Когда Кати болела, Лютер восклицал: "О, Кати, только не умирай и не оставляй меня!"

Когда же Лютер болел и помышлял о смерти, он обращался к своей жене: "Любезнейшая моя Кати, прими свою участь, если на то Божья воля. Ты моя. Уверенность в том пусть дарует тебе покой. Держись Слова Божьего. Я желал написать книгу о крещении, но пусть все будет по воле Божьей. Да не оставит Он тебя и Ганса Своей заботой".

Кати отвечала: "Любезный мой доктор, если на то Божья воля, лучше вам пребывать с нашим Господом, нежели здесь. Но я размышляю не только о нас с Гансом. Так много людей нуждаются в вас. О нас же не печальтесь. Бог о нас позаботится".

Домашние радости

Лютер глубоко любил свою семью. Когда его коллега Йонас упомянул, что в плодах видит благословение Божье и поэтому повесил над своим столом вишневую ветвь, Лютер сказал: "А отчего вы не думаете о своих детях? Они перед вами непрестанно, и от них вы научитесь куда большему, чем от вишневой ветки". И в этих словах Лютера не было ничего сентиментального. "Боже благий, как, должно быть, Адам любил Каина, а тот, однако же, оказался убийцей брата своего". В 1538 году Лютер, окинув взглядом свою семью, заметил:

"Христос сказал, что, дабы войти в Царство Небесное, мы должны уподобиться малым детям. Боже благий. Он слишком многого требует от нас. Ужели мы должны стать такими недоумками?" Остается открытым вопрос, не приходилось ли и детям задумываться о том, кто же все-таки недоумок, - ведь однажды Лютер разрезал штаны Ганса, чтобы залатать свои собственные. Какой ребенок, однако, не простит с готовностью отца, который пишет ему такие письма? 22 августа 1530 года Лютер писал Гансу, которому тогда было четыре года:

"Любезный мой сын!

Радуюсь я известию о том, что ты многому научился и усерден в молитве. Так и продолжай, сынок, а когда я вернусь, то привезу тебе всю ярмарку.

Я знаю чудесный сад, где множество детей в золоченых платьях собирают под деревьями румяные яблоки, а также груши, вишни и сливы. Они весело играют и поют. У них есть чудесные пони с золочеными уздечками и серебряными седлами. Спросил я садовника, кто эти дети, и он отвечал мне: "Это дети, которые в послушании и с усердием молятся и учатся". И я сказал: "Добрый человек, у меня тоже есть сын, зовут его Ганс Лютер. Можно, и он придет в сад, и будет есть румяные яблоки и груши, и будет ездить на чудесном пони, и играть с этими детишками?" И человек тот отвечал мне:

"Если он любит молиться и учиться, и послушен, он тоже может прийти в сад, а с ним Липпус и Йост [сыновья Меланхтона и Йонаса]. Когда они все придут, то получат золоченые свистульки и барабаны, и чудесные серебряные арбалеты". Но было рано, и детишки еще не завтракали, а я не мог ждать, пока они начнут танцевать. И я сказал этому человеку: "Я сейчас же пойду и напишу все это своему дорогому сыну Гансу, чтобы он усердно трудился, хорошо молился и был послушен, чтобы и он мог прийти в этот садик. Но у него есть тетушка Лена, которую ему тоже нужно взять с собой". "Хорошо, - отвечал он мне, - пойди и напиши ему".

Посему, любезный мой сын, усердно учись и молись. Скажи Липпусу и Йосту, чтобы и они так делали, чтобы всем вам пойти в сей садик. Да охранит тебя Господь. Передай от меня привет тетушке Лене и поцелуй ее за меня.

Твой любящий отец

Мартин Лютер".

Лютер всегда руководил семейными праздниками. Вполне возможно, что именно он написал для Ганса и Магдалены радостную, исполненную детского обаяния рождественскую сценку Vom Himmel Hoch. Столь же прелестна эта песенка:

Наш маленький Господь, возносим мы тебе хвалу

За то, что Ты соблаговолил спуститься к нам.

Рожденный от девы, чтоб стать человеком,

И все ангелы поют Тебе.

Сын вечного Отца, лежит Он .

В яслях на охапке сена.

Вечный Бог является в мир

В нашей хрупкой плоти, в крови и слезах.

Кого мир весь не мог объять,

Лежит, спеленатый, на коленях у Марии.

Просто младенец, совсем крохотный,

И все же Он Господь всего мира.

Четырнадцатилетняя Магдалена была при смерти. Лютер молился: "Боже мой! Я так ее люблю, но да будет воля Твоя!" И, повернувшись к ней: "Magdalenchen, девочка моя. Ты хотела бы остаться здесь со своим батюшкой или тебе больше хочется быть с Отцом твоим на небесах?"

Она отвечала: "Как Бог пожелает, батюшка".

Лютер корил себя. Бог благословил его, как не был облагодетельствован ни один епископ за тысячу лет, и все же он не может найти в своем сердце слов, чтобы вознести Богу хвалу. Поодаль стояла охваченная скорбью Кати, Лютер же держал на руках умирающего ребенка. А когда девочка умерла, он промолвил: "Du liebes Lenchen! Ты восстанешь и воссияешь, подобно звездам и солнцу. Как странно - я знаю, что она пребывает в покое и ей хорошо, и все же - какая скорбь!"


Евангельская Реформатская Семинария Украины

  • Лекции квалифицированных зарубежных преподавателей;
  • Требования, которые соответствуют западным семинарским стандартам;
  • Адаптированность лекционных и печатных материалов к нашей культуре;
  • Реалистичный учебный график;
  • Тесное сотрудничество между студентами и местными преподавателями.

Этот материал еще не обсуждался.